Текст книги "Зловредный старец (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

* * *

Тумила в его апартаментах не оказалось. Там и апартаменты-то, собственно, одно название: парень, при заселении во дворец, проявил удивительную аскетичность, заняв всего две небольшие комнатки, одну из которых использовал для встреч с посетителями, а второй присвоив функции спальни и гардероба, причем больше второго чем первого. При всей своей неприхотливости в быту – он даже поесть предпочитал именно что сытно, а не как-то особенно уж вкусно, не говоря уж про изыскано или вовсе богато, – Тумил обладает вкусом к хорошей и модной одежде. Нет, он не спускает жалование, подношения и откровенные взятки на то, чтобы вырядиться как павлин, с чувством вкуса у юноши все хорошо, но с малолетства будучи частью субкультуры бычьих плясунов, впитал в себя привычку одеваться нарядно, и при этом изящно. На Земле бы прослыл метросексуалом, но на Мангала и словей-то таких не знают…

Впрочем, в настоящий момент в покоях моего последний день как стремянного отсутствовал не только он сам, но и практически все его имущество. Нет, мебель, разумеется, осталась на месте, а вот личное барахлишко, включая хороший чешуйчатый доспех, он уже отправил в обоз своего отряда, так что из всей одежки, накопленной им за время жизни в Ежином Гнезде в спальне наблюдалось лишь походное шервани, чистая рубаха и легкая кольчуга для ношения под одеждой. Бычий спотыкач и кинжал висели на спинке кровати.

Судя по тому, что бегать во дворце голышом молодой человек привычки не имеет, догадаться где он, и во что одетый, было нетрудно. Даже спрашивать никого не пришлось.

Когда я переступил порог часовни, Тумил был у алтаря, спиной ко входу, облаченный в сутану и накидку для торжественных богослужений. У изображения Святой Троицы и перед статуей каждого из богов Небесной Дюжины горело по толстой свечке, по четырем углам алтаря чадили масляные плошки, по бокам от алтарного камня багровели углями жаровни, а сам юный рати стоял раскинув руки, задрав голову и вполголоса напевал гимн Шалимару. В отличие от своего царя, который во всем таком участвует сугубо по необходимости, дабы не спалиться, Тумил в высшие силы искренне верует. Как и большинство жителей Мангала, полагаю – у местных все же развито не столько научное, сколько мистически-религиозное мышление. Это я, подобно Джону Константину[18], не верую, а знаю…

Думаю, мое появление Тумил заметил сразу, но прерывать церемонию не стал – да он, по сути и ухом не повел, продолжая песнопения.

Хм, кажется уроки с Хрисом не прошли даром..

– ..и мир ты весь уничтожишь. – допел Тумил, и, вдруг, из темного угла, вышел внучара… Асир… Наследник престола…

– Прими, о бог мой Шалимар, мой высший дар богам! – пропел он. – Девицы нет, так знамя я и сам-то другу дам!

Вот тут я, честно говоря, ох… ох как удивился.

Перед Тумилом, на алтаре, лежало нечто тряпичное, и, судя по всему – знамя. Да, у нас, как в высоком средневековье, принято, что знамя девица витязю вышивает. Асир, даже чисто теоретически, мог вышить себе в «суходрочку», но лишь себе. Или..

– Прими, владыка всех разрух и меч, и щит его! – не, ну я знал что Хрис теперь не только Тумила как учитель пения пользует, но чтобы внучара это исполнил таким насыщенным голосом… – Я знамя сшил, рукой своей, благослови его!

Юноши подошли один к другому, поцеловали друг-друга в щёки, затем в губы, после чего Асир аккуратно снял знамя – я уже не сомневался, что это оно и есть, – сложил его и передал Тумилу.

– Перед всей Небесной Дюжиной, перед Тремя, отдаю тебе знамя Ашшории. Я – кровь от крови ее, плоть от плоти, дух от духа, человек царского рода. Неси наше знамя, рати Тумил. – он вложил сверток в руки товарища.

И тут я уже не ох как удивился, а охуел прям.

На моих глазах звиздюк звиздюка, но будущий царь в принципе, наверное, будущего примаса, связал вассальными обязательствами! А еще, вопреки всем традициям, от имени дамы Ашшории, дал ему знамя.

Мальчики повернулись один к другому, опустились оба на левое колено и положили один другому ладонь на колено правое – именно с него Солнце и вознесся.

–Знамя твое со мной. – произнес Тумил.

– Ашшории стяг с тобой. – ответил Асир.

Сильно я им помешал, похоже, поскольку внучара зыркнул в мою сторону, но…

Мальчики достали кинжалы, чиркнули ими по ладоням, над чашей сомкнули руки. Кровь из порезов, смешиваясь, потекла в кубок, а юноши, сначала порезами соприкоснувшись, мешая кровь, снова соприкоснулись губами, после чего произнесли, синхронно:

– Ни людям, ни богам не разорвать.

Ай, молодец ты внучек! Вот прямо сейчас, на моих глазах, власть церкви пала.

– Знаешь ли ты, что теперь ты тоже рати? – спросил я. – Перед богами рати, не перед людьми.

Асир первым сделал глоток из чаши, куда пролилась кровь, передал ее Тумилу и улыбнулся.

– Не рати, государь.

Тот тоже отхлебнул из чаши, парни синхронно стали передо мной на колени.

– Не рати, повелитель мой. – оба улыбались улыбками блаженненьких.

– Уточните. – попросил я.

– Ашшория будет рати, дедушка. – ответил Асир.

Вот только Иерусалимского королевства мне после смерти и не хватало… Которое запросто станет Орденом Марии Тевтонской, каковой состоял из псов-рыцарей на ноль целых хрен десятых, а так-то был конфедерацией, которая потому все серьёзные конфликты и прояоивала…

– Дети мои… – я подошел и встал на колени напротив пацанов. Колени изрядно скрипнули но не подвели. – Искренне верю в ваши самые благие помыслы, и как лицо духовное их благословляю.

Напряженные плечи молодых людей расслабились и опали.

– Но как царь я не могу одобрить стать рати всей стране. – Асир вскинул на меня обиженный взгляд, Тумил… он не то что бы замер, скорее затих, как хищный кот услышав шум, и выискивая в этом шуме признаки или добычи, или опасности, – Царь есть владыка, но не хозяин своих поданных. Спросил ли ты людей, внук, готовы ли они тоже стать рати?

– Не долг ли поданных следовать за царем во всем и всегда? – с горечью, явно уже понимая свою неправоту, ответил внук.

– И это тоже тебе говорил Йожадату.

– Да. – мальчик опустил свои длинные ресницы (ой, плачьте девки, внук превращается в очень красивого мужчину, а уж лисован какой!) и тут, кажется, был искренен.

– Знамя Ашшории ты дал рати Тумилу. И этим связал его поход с царским родом. – резко встать было больно и в коленях, и в спине, и даже в почечуе стрельнуло. – Я старик. Тебе с этим разбираться, будущий царь.

Тяжело оперившись на посох я побрел к выходу из часовни, едва не падая – что-то мне заплохело. Возраст, адреналин, все такое.

– Я этого уже не увижу.

Ах ты ж Солнца душу мать! В поясницу словно раскаленный гвоздь вогнали. Вот не хватало еще, чтоб меня прямо тут при наследнике раскорячило.

Остановившись в дверном проеме и не оборачиваясь (это вовсе не для пафоса, это радикулит у меня такой системы) я добавил:

– Привыкай думать о последствиях любого своего поступка и решения, Асир. Отец Тхритрава намерен выступить против примаса и сам планирует занять его место. Когда это произойдет, Тумил обретет место настоятеля Обители Святого Солнца. – я вышел из часовни, оставив новоявленных побратимов вдвоем, пред ликами богов.

Ну вот и все, Лисапет – внуки выросли. Надо как-то применять, иначе они найдут себе применение сами. И куда мне наследника пристроить, к какому-такому делу? Такому, я имею в виду, чтоб и важное, по статусу царевича, но и в случае если бы он даже и наломал в нем дров, на жизнеспособности страны это сказалось минимально.

Есть, вообще-то, одна мысль, а еще в Ежином Гнезде имеется один шмбко умный баб, с которой оную мысль можно обдумать на пару.

* * *

Валисса, после вечера проведенного с детьми, пребывала в настроении расслабленном и даже, я бы сказал, благодушном. Ну это ничего, сей момент испортим.

– Доброго вечера, невестушка. Уж прости старика, что на ночь глядя. – произнес я, аккуратно присаживаясь.

Спину, покуда я дошел до ее покоев, подотпустило, но все же не до конца.

– Пустое. – томным голосом отозвалась царевна. – Я еще не собиралась отходить ко сну.

– Ну вот и славненько. А то я, знаешь ли, покумекать тут хотел с тобой на пару.

– Вам требуется мой совет? – она иронично улыбнулась. – Это что-то новенькое.

– Меж тем речь пойдет об Асире, и с кем же мне советоваться, если не с его матерью? Ты, кстати, знаешь где он сейчас?

Расслабленность потихоньку начала покидать Шехамскую Гадюку, но очень медленно. Она бросила взгляд на клепсидру и пожала плечами.

– Полагаю, что либо во дворцовой часовне, либо на пути от нее к своим апартаментам. Он вышил знамя для вашего стремянного и теперь они с юным Тумилом, верно, его освящают. – она чуть скривила губы в гримасе легкого недовольства. – Поскольку знамя будет преподносится от лица всей Ашшории, подозреваю что мальчики заодно решат и кровь смешать.

Ну ничего себе у нас тут Холмс в корсете нашелся!

– Не скажу, что я это одобряю, но и каких-то особых возражений не имею. Тумил достойный юноша и, если не сложит голову в степи, его будет ждать блестящая карьера в Церкви. Такой побратим царю может быть лишь полезен. – Валисса вновь пожала плечами. – Это, разумеется, всего лишь мои домыслы.

– Да нет, царевна, выводы твои верны в высшей степени. После освящения флага они и впрямь назвали друг-друга братьями. – невестка лишь развела руками. – И это наводит меня на мысль, что Асир уже совсем перестал быть ребенком.

– Ему совсем немного осталось до совершенных лет. – вздохнула она. – Ах, как же быстро летит время…

– В том-то и дело, следующей весной царевич станет взрослым. – кивнул я. – И, поскольку мне вовсе не импонирует идея о том, что Совет князей после моей смерти может, кознями друджей, утвердить на престол кого-то другого, я, едва он отпразднует день рождения, хочу назначить Асира своим соправителем.

На лице Валиссы появилось задумчивое выражение, она помолчала несколько секунд, перед тем как ответить.

– Неожиданно. – наконец произнесла она. – Однако чем-то неслыханным это не является. В Парсуде такое случалось не раз и не два.

– Однако, невестушка, верно ты согласишься, что одной короны на челе недостаточно, для того чтобы царствовать. Нужен хотя бы какой-то опыт.

– Пожалуй. – осторожно ответила мать наследника и склонила голову в легком подобии кивка. – И что вы предлагаете, Лисапет?

– Полагаю, что Асир пока мог бы короноваться венцом Шехамы. – Валисса впилась в меня пристальным взглядом. – И, до весны, отправиться верховодить в своем княжестве. Осени и зимы, думается, будет довольно, чтобы получить необходимые навыки.

– Дочь, при полном вашем благословении, покинула меня ради безродного мальчишки, теперь и сына отнимаете. – улыбка царевны была полна горечи.

– Ну, полно тебе. Тинатин вышла бы замуж рано или поздно, а так она хотя бы здесь, в Аарте – не она ли тебя нынче навещала? – а не где-то за семью морями. – укорил я невестку. – Разумеется, ты можешь отправиться с сыном в Шехаму, но будет ли он тогда чувствовать себя властителем княжества? Нет, Асир посчитает, и будет в этом совершенно прав, что ты поехала приглядывать за ним, направлять… Пойдет ли это на пользу? Полагаю, что сильно вряд ли. К тому же Утмир останется здесь, в столице, и уж кто-кто, а он-то в твоей заботе и ласке очень даже нуждается. Мальчик ведь, после ранения, чуть не стал калекой – а сам-то, из-за того что одно плечо выше другого, наверняка таковым себя и почитает! А ты хочешь оставить Утмира одного, чтобы квохтать подобно наседке над взрослым парнем? Женщина, я тебя не понимаю!

Валисса горько покачала головой соглашаясь.

– Вы правы, Лисапет. – вымолвила она. – Моему старшему сыну надо стать мужчиной и я не вправе ему в этом мешать, как бы не противилось разлуке материнское сердце. Сколь скоро вы намерены отослать Асира из Аарты?

– Ему свиту надо достойную собрать, подобрать советников – с кондачка такие вопросы не решаются. – ответил я. – Полагаю, что в Шехаму он сможет отправиться не ранее чем через месяц. У тебя будет время привыкнуть к мысли о разлуке. Не такой уж и длинной, кстати – каких-то полгода.

Ну что же, к моему приходу тебе просто не спалось, а теперь, смею надеяться, я обеспечил полноценную бессонницу.

Мое величество уже подходило к своим комнатам, когда проклятый радикулит напомнил о себе, да так, что я света белого невзвидел. В поясницу словно штырь раскаленный кто-то вкручивать начал, глухо заухало сердце а из глаз брызнули слезы. Я тяжело оперся на стену и попытался отдышаться.

– Э, царь, плохо тебе совсем. – раздался поблизости голос Эсли, и тут же он появился в поле моего зрения, шагнув из ответвления основного коридора.

Юный степняк подхватил меня под руку, глянул в глаза, цокнул языком и произнес:

– Шаптура надо. Умрет царь без него.

* * *

Хрен вам! Старик я крепкий, к рассвету оклемался. Даже Тумила проводить выйти смог, а потом еще и принес жертвы Шалимару за успех действий мелкого пакостника. Искренне, между прочим, помолился. Пес его знает, есть он, Шалимар-то, или нет, но если есть (а после смерти у меня появилось насчет сверхъестественных существ вполне определенное мнение), авось услышит и поможет.

А уж коли его не существует, так и от меня не убудет точно.

На этом моя крепкость, правда, иссякла, так что доносить до старшего из внуков нашу с Валиссой давешнюю договоренность невестке же за завтраком и пришлось.

– Асир, мне надо с тобой серьезно побеседовать. – произнесла царевна, едва мы вооружились столовыми приборами.

Ее младший сыночка тут же навострил ухи и сделал вид, что нашел в тарелке нечто безумно интересное и увлекательное.

– Мама! – наследник престола возвел очи горе и сделал страдальческое лицо. – Да заведу я постоянную любовницу, заведу! Только давай не прямо сейчас.

Ага, невестка тоже, видать, пронюхала про его хождения в бордель… Нет, вообще-то фаворитка, она в хозяйстве может и полезна – по крайней мере своими закидонами (а в том что они будут можно ни на гран не сомневаться) подготовит парня к будущей семейной жизни. Но, с другой стороны, постоянная любовница у члена августейшей семьи – это стопроцентненький агент влияния уже своего семейства, а через это семейство и всех кто сможет его членам ручку позолотить в должной мере. Имются у нас там среди придворных девиц круглые сироты?

Ну или хотя бы квадратные.

– Это приятно слышать, сын. – ответила Валисса. – Но речь пойдет о несколько ином.

– Да вы что, Асирку женить решили? – аж подпрыгнул Утмир не сдержав серьезности. – А на ком? Неужто пошлете за кораблем Лланы погоню?

– Он уже, верно, давно отшвартовался в У-Горе. – ответил я.

Большого политического ума мальчик растет. Я, покуда Тувия с дочкой гостили в Аарте Карториксову женушку порасспрашивал о видах на гранполитик и, не будь у меня долгоиграющих планов, право слово, женил бы на Ллане старшего внучару без размышлений.

Насколько я понял из наших высоковыматывающих нервы бесед, асинское государство переживает сейчас примерно такой же кризис, как перед созданием первого Триумвирата в Риме. Единственная разница, что в настоящий момент кандидатов на прижатие Совета Первейших к ногтю не трое, а четверо, и договориться по-доброму о разделе сфер влияния им пока (пока!) не удалось. Торис Карторикс, после неудачного посольства к моему престолу чуточку утратил позиции и, вместо того чтобы возглавить вторжение в земли окончательно потерявшего берега сатрапа Бантала, отправится устанавливать конституционный порядок на святых для Первейших местах… Но имея в союзниках даже варварского царька по имени Лисапет (и его казну) может наворотить ух чего! Этим-то знанием я с внуками поделился. Планами не стал.

– К тому же Ллана уже обещана другому. – мягко добавила Валисса.

А сохнет и вовсе по Энгелю, так что дружба-дружбой, а рога тут будут делом времени, поэтому она вообще не вариант. Хотя очень знаете ли домашняя, милая – мне в той жизни такие нравились.

– Нет, сын. – невестка вновь внимательно поглядела на своего старшего отпрыска. – Речь совсем об ином. Мы с твоим дедом посоветовались и пришли к выводу, что тебе пора надеть венец Шехамы и войти в Совет Князей как равному.

Асир поморгал немного и пожал плечами.

– Если вы так решили, я поступлю по вашему слову, но… Это же нечестно! Я хотел княжество брату оставить! Что это такое-то?! Мне царство, а ему ничего?! Коня, доспехи и копье дадите?! Он вместо меня под клинок подставился, а вы!.. – парень вскочил и, в сердцах, с громким звоном бросил вилку на стол.

– Веди себя достойно. – поджала губы Валисса. – Ты оскорбляешь и деда, и богов.

– Ай, ну вас… – царевич тяжело опустился в кресло и прикрыл лицо забинтованной рукой.

– И мать, – добавил я, – которая лишь добра тебе желает. Как ты собираешься стать правителем, не имея к тому никакого опыта? Даже простого жизненного, от прожитых лет?

Я откинулся на спинку стула, давая продолжить Валиссе.

– Пойми, сын. – произнесла она. – Ты должен научиться править. Но кем назначит царевича, наследника престола, царь? Наместником или, того пуще, местоблюстителем? Министром? Кем? Ты обязан принять свой родовой венец. И отправится в Шехаму, править ей. Научится повелевать на деле. А когда станешь царем…

Шехамская Гадюка глянула в мою сторону.

– …да продлятся годы твоего деда, но когда-то и станешь, ты можешь передать венец брату.

– Вообще кому хочешь. – хмыкнул я. – Хоть Князю Мышкину.

– Ну ничего себе! – Утмир столь старательно, но в то же время неестественно изобразил обиду, что я едва не рассмеялся. – У него и так уже целая Степь!

* * *

Как нетрудно догадаться, вокруг поездки в Шехаму развернулась настоящая борьба – кому из придворных ехать с царем, учитывая то обстоятельство что отбывает он как частное лицо и берет с собой лишь минимальное сопровождение, кому прибиться в свиту матери Асира, кому стать опорой наследника престола в его княжении, а кому остаться на бобах, в смысле в Аарте… О, на орбите этих архиважных вопросов весь следующий месяц шла такая пляска с бубнами, что лишь благодаря оперативности Лесвика из Старой Башни, стремительно раскрывшего убийство одного конкурента другим, и передавшего виновника в добрые ласковые руки Фарлака из Больших Бобров, придворных удалось удержать в рамках цивилизованных козней.

Ну, по крайней мере, больше никто на мокрухе не попался.

Вот с изготовителем княжеского венца – традиционный, тот что носил еще князь Бонока и его предки, был признан негодным, ибо не нес знаков рода Крылатых Ежей, да и в целом был Асиру великоват, – интриги не случилось. Памятуя о некоей заинтересованности в судьбе одного златокузнеца со стороны князя Штарпена, а равно и отзывы о сего златокузнеца высоком мастерстве, я своим собственным произволом поручил сие ответственное задание Курфину Плеваному.

Поступил я так, если честно, скрепя сердце – очень уж опасался что добрые люди внучьей короне прозвище навроде «плеваный венец» присобачат. Однако же, как выяснилось, напрасно судил по себе об окружающих. Наоборот, согласно докладам неявных, в столице пошла речь о моей сугубой справедливости, ибо зла не помню, за прошлые, искупленные, грехи не караю, но лишь по заслугам – а Курфин недаром числился одним из лучших мастеров своего дела во всей Ашшории, – жалую. Что касается гильдии именно что златокузнецов, ее лояльность после этого события ушла выше чем в сто процентов.

Во всей этой ловле рыбы в мутной водичке больше всего выиграл, пожалуй, Энгель. Сын Морского Воеводы, который и так-то с отцом собирался на границу Лефты и Зории, инспектировать работы секретной стратегической верфи, попросту свое место в свите Асира продал.

Нет, ничуть не сомневаюсь, что и Шехамская Гадюка, и министр царского двора, на отборе кандидатов нехило нажились. Вернее, как сказать – не сомневаюсь? Точно знаю, поскольку имел с этого свой процент. Но то что отчебучил Мокроногий – о, наверняка об этом даже хронисты написали.

За несколько дней до отбытия из Аарты, он явился в общий зал, где по вечерам собирались придворные, и, не обращая ни малейшего внимания на мою августейшую персону, устроил натуральный аукцион, причем по мере роста ставок число участников только росло, и к моменту оглашения победителя толчеи не было лишь вокруг царского кресла.

Государеву долю, кстати, юноша принес мне утром сам, лично, и без каких-либо напоминаний. Я аж чуть не прослезился от столь ответственного подхода.

А от следующего посетителя – инитарского посла Исапета, – просто охфигел.

– Ваше величество. – с поклоном произнес князь, входя в кабинет. – я молил вас о приватной встрече…

– Ну ты ее получил. – поморщился я. – Не мельтеши, присаживайся.

– Не смею, ибо говорю голосом своего царя. – серьезная дипломатическая формула, обычно при объявлении войны применяется. – Государь мой, Хатчин, хотел бы прибыть в Шехаму, на коронацию царевича Асира, по праву родственника.

Ничего себе соседское миролюбие. Удивляет почище канонизации Вельзевула[19] лордом Ринальдом.

– Это прекрасная весть, князь. – кивнул я. – Пусть все соседи знают о том сердечном согласии, что царит промеж нашими державами. Мой внук сегодня же вручит тебе официальное приглашение для брата нашего, Хатчина.

Да, конечно, формально это будет не царский, а частный визит (равно как и мой), причем даже не в Ашшорию, а лично к Асиру, своему юному родичу, но ведь все всё понимают: два царя сопредельных держав одновременно оказываются в одном городе – да неужто не обсудят ничего? Мне вот очень с государем Инитара хочется потолковать о его участии в раздербанивании Большой Степи, потому как от князя Ншана из Пихтовой Гавани, моего посла в Калакине[20], доклады по этому поводу идут самые неутешительные.

Казалось бы, как только Ашшория начнет свой поход против заков, инитарцам сам Солнце велел спуститься со своего плоскогорья, аки обезьянам с дерева. В людей может и не превратятся, потому как с разведением боевых лошадей, а следовательно, и с тяжелой кавалерией в Инитаре прямо беда, но кое что из плодородных земель отхватить все же могли бы. Конечно, по географическим причинам в ближайшие несколько лет Ашшория и Инитар действовать совместно не смогут – для того чтобы пути наших экспансий соединились надо полностью отогнать заков от Щумских гор, – ну так приложи ты усилия и средства, чтобы урвать свой кусок, а не жди, когда престарелый государь-инок Ашшории даст тебе денег и коней. Тем более что делать я этого не собираюсь, о чем недвусмысленно дал знать через все того же князя Ншана.

Нет, я не прочь оказать некоторое содействие на первых порах, но весьма умеренное – у самого казна стремительно пустеет ради удовлетворения всех моих хотелок, так что и случись у меня даже помутнение рассудка в виде неожиданного приступа щедрости, спонсировать инитарский drang nah куда угодно Ашшория себе позволить не может.

У Хатчина, конечно, тоже в мошне ветер свищет, ну так надо что-то по этому поводу предпринимать, а не пытаться и рыбку съесть, и земли приобресть – таким Макаром только продолжение пословицы получить можно.

Впрочем, может я к Хатчину слишком суров? У инитарцев перед заками изрядная боязнь аж с Годов Великого Бедствия[21] – две трети страны потеряли, есть чего по сю пору страшиться.

С другой стороны, зубов бояться – в рот не давать. Великие державы не создаются робостью, а то что заков можно бить на их территории ашшорцы не раз уже доказывали, и сейчас делают это особенно активно. Что же, если Хатчин продолжит труса праздновать, нам больше земель в степи достанется, а кто не успел, тот опезд… Тапки, в общем, не его.

– Благодарю, ваше величество. – поклонился Исапет. – Есть еще один вопрос достойный вашего слуха, если позволите.

– Внимаю тебе князь. – ответил я.

– Так случилось, что обратиться к престолу Ашшории меня просил также и царевич Удур.

Ну здрасьте-пожалуйста! Только полуприбитого мирельского Лжедмитрия мне в политических раскладах и не хватало!

– А знает ли об этом твой повелитель, князь?

– Знает. – согласно склонил голову Исапет.

Как сказал Шкипер из мультфильма «Мадагаскар», когда их корабль добрался-таки до Антарктиды и группа боевых пингвинов с ним во главе узрела местную погоду – «Полный привет…»

Это что же, товарищи, выходит? Покуда космические корабли бороздят просторы Большого Театра, а ашшорские всадники – просторы Большой же Степи, этот гном таежный все-таки решил в заварушке у южного соседа отметиться? Вот это мне ну вовсе не нужно ни зачем!

Хотя… Во-первых, не факт, а во-вторых, уж такой расклад Оолиса от вторжения в Парсуду вместе с асинами явно должен отвратить. Даже если сосед об оном вторжении и не помышляет даже.

А он, с учетом того, что почти дожал Удура с егойными сторонниками, точно помышляет. Казну как-то восполнять надо, а сатрап Бантала может и бестолочь, но землицей владеет ой какой богатой!..

– И чего же желает от меня царевич Удур? – спросил я.

– Немногое. – ответил Исапет. – Принять его посланника, когда вы будете в Шехаме, и обсудить предложение законного Мирельского владыки вместе с моим государем.

– Знаешь, князь… Имею сильное сомнение, что Удур не самозванец. Очень большое. – посол вскинулся было, но я остановил его жестом руки. – Однако раз и брат мой, Хатчин, того желает – выслушаю. Хотя, возможно, ты донесешь до меня, пусть и в общих чертах, какие Удур имеет предложения?

– Увы, в сие я не посвящен. – потупился посол. – Предположения же, если позволите, оставлю при себе.

– Было бы там чего предполагать. Денег и солдат будет клянчить, разумеется. Но может и еще чего хотеть… Я встречусь с ним на следующий день после коронации внука, но лишь не официально. Под каким именем прибудет эмиссар?

* * *

Я, кажется, что-то там говорил об утомительности выезда в город и на охоту официальным порядком? Забудьте нафиг! Великий Царский Поезд – вот что такое жопа!!!

Этакое даже описывать не стану, обратитесь за справкой к моему церемониймейстеру, который к моменту выезда из столицы уже был цвета «губернаторского хлеба»[22] от бывшего саратовского главы области. Министр двора тоже на синьора Помидора был похож. Посерел он позже.

Вот здоровья-то у человека!

Как эти два бедолаги смогли за месяц в деталях распланировать логистику для орды, что выдвинулась из Аарты, скольких нервов и бессонных ночей им это стоило… Никакие полученные взятки за нахождение в более почетном месте каравана такое не окупят никогда.

А ведь они и празднества с торжественными приветствиями при проезде населенных пунктов (от последнего хутора до городков) успели запланировать, и места ночевок подготовить, и…

Блин, не хотел бы я оказаться на их месте.

Середину пути до Шехамы омрачило скорбное известие о разгроме каравана переселенцев.

Не то, чтобы их до этого несколько раз не разбивали, но до сей поры, выбив охрану заки уводили переселенцев в рабство, не зверствуя особо. Отец Валараш (а за ним и самые сообразительные князья) срочно начали выкупать пленных переселенцев с тем, что бы они жили уже на их землях, как кормленцы, крестьяне содержащие витязя, а не вольные. Обстроиться помогали, но об абсолютной личной свободе речь тут уже не шла.

В этом же случае вырезаны оказались все, включая грудных младенцев.

– Плохая война. – цокнул языком Эсли, когда гонец зачитал нам эту весть. – Так лишь с кровниками поступают, да и то – ниже колеса щадят, себе берут в семьи. Очень плохая война, царь.

Стремянной внука покачал головой и задумался о чем-то.

Впрочем, как выяснилось уже на подъезде к перевалу в Шехаму, третий закон Ньютона вполне себе работает, и сила действия вполне себе равна силе противодействия. Ну, если за законы физики в социальной сфере берется мой бывший стремянной.

Тумил вывел из монастыря всю дружину (до этого было поймано несколько заков, которые под перекрестным допросом, сопровождавшимся лютыми пытками, единогласно показали клан, учинивший такое непотребство), прихватил с собой всех окрестных витязей и нанес удар по стойбищу виновников резни.

У заков бывают очень хорошо вооруженные воины, но их меньшинство, как и совсем уж бездоспешных, правда, но и число, и умение, тут оказались на нашей стороне. Оборонявшихся загнали в табор, немногих уцелевших бойцов заставили смотреть на то, как их женщин и детей сажают на колья из частей их же телег, а затем так же посадили на колья и заживо освежевали.

Лишь плененного сына буюрюка Тумил оставил в живых и отправил по степи куда глаза глядят, рассказать всем о мести ашшорцев.

– Плохая война. – снова цокнул языком Эсли. – Если не выкупит жизни женщин из других родов, что были там, быть большой кровной мести.

Забегая вперед могу сказать – выкупил. Причем по дешевке.

Ну, это ведь была ответная акция, и закские племенные вожди, с точки зрения своего менталитета, ничуть не сомневались в случайности, а не в преднамеренности гибели их, вышедших в тот клан женами, женщин. Южане оседлые, откуда нам в таких тонкостях разбираться, да еще и сгоряча? Так они рассудили и приняли виру за жизни казненных.

Феминисток на них нет, слава Солнцу.

Впрочем, если не считать этой, по меркам государства, малости, иных неприятностей по дороге в Шехамалал не произошло. Меня, предусмотрительно загрузившегося в карету, даже радикулит не донимал. Погода опять же радовала – почти так же сильно, как темпы строительства дорог от Аарты на север.

Князь Софенине, за то недолгое время, что занимал должность министра капитального строительства, умудрился проложить каменную дорогу не только от Софены до Великой Поо, тем изрядно расширив торговый оборот своей вотчины – такой кунштюк я ему лично и благословлял при вступлении Арцуда в должность, – но и замостить тракт от столицы до самой Дамурианы. Проявил он при этом изрядную смекалку: не только припахал к работам солдат гарнизонов, расположенных вдоль тракта, в чем ему поспособствовали князья Коваргини и Самватини, имеющие некоторые преференции в заселении Большой Степи, а оттого в сих работах кровно заинтересованные; не только заменил некоторую часть налогов для местных селян на дорожные работы (как он это согласовал с казначеем – один Око знает) – нет, он еще и применил креативный подход. А если говорить конкретно – начал строительство и от Аарты, и из Дамурианы одновременно, добывая материал в каменоломнях Горной Зории, так что чем дальше от столицы, вокруг которой путных каменоломен считай что и не было, тем качественнее было покрытие и уже на подступах к Лефте брусчатка под копытами коней царского поезда полностью сменилась гранитными плитами.

Разумеется, тракт не вышел идеальным, он все еще достраивался и расширялся, но прогресс был очевиден, так что пришлось властителю Софены даже орден выписать. Пока еще самой низшей степени – ну так и труд еще далек от завершения.