Текст книги "Зловредный старец (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Ну тоже разумно, в общем-то, с точки зрения делопроизводства и документооборота.

– Что же, завести при канцелярии книгопечатный пресс вполне можно. – кивнул я. – Только обучением персонала и прочими организационными вопросами займешься сам.

Вот так вот. Вроде бы процессы автоматизируются, а штат от этого только растет. Ну все как на Земле!

– Ладно, давайте делить урожай по честному. Одна книга, ясное дело, изобретателю и первопечатнику. – я отложил том. – Одна тебе князь, в честь, так сказать, твоего вступления в должность. Бахмет, подпиши ее, дабы Главный министр и его наследники всегда могли бы показать гостям книгу из самой первой печатной партии на всем Мангала, и никто в подлинности усомниться не посмел. Одна, значит, мне – царь все же.

Я отодвинул свой экземпляр в сторону, с намерением уже вечером узнать, в честь кого же мне дано священническое имя, а то Лисапет, за все то время, что прожил до моего в его тело заселения, так ни разу интереса и не проявлял.

– Две царевичам и две царевнам. Члены правящей семьи, вроде бы как им по статусу положено. – готов спорить, что Валисса точно не оценит. – Еще одна – Йожадату. И текст высокодуховный, и вовсе не надобно, чтоб он счел, будто им пренебрегают и не начал выяснять, не говорилось ли чего в прошлом такое, что позволит новый способ изготовления книг объявить богопротивным, еретическим и просветлению не способствующим.

– Примас может. – кивнул Штарпен.

– Одну непременно надо в Обитель Святого Солнца отослать, все же именем Прашнартра меня там нарекали. – и брат Шантарамка порадуется, и отец Тхритрава с братом Асмарой тоже, но последние двое больше тем перспективам заработка, которые несет им прогресс в виде печатного станка.

– Это будет справедливо, государь. – согласился со мной Бахмет.

– Еще экземпляр в дворцовую библиотеку, потому как свой личный я никому отдавать не стану, чтоб не зачитали. Итого, у нас остаются два неприкаянных тома.

– Если ваше величество позволит дать мне совет, то одну из книг я бы рекомендовал вручить отцу Валарашу. – произнес Главный министр. – С вашим государевым благословением на подвиг, выражением уверенности в том, что миссия его по заселению Большой Степи завершится благополучно, и прочими приличествующими случаю словами.

– Прекрасная идея! – восхитился я. – Именно так и поступим. Ну а последний том Бахмет презентует главе гильдии философов. Если верить клепсидре, он еще во дворце, вот-вот закончит урок с царевичами.

Я сунул книгу в руки дворцовому библиотекарю.

– Пойдем, будешь сейчас постигать высокое искусство пролезать в задницу без смазки.

– Простите, повелитель? – изумился тот.

– Государь имеет в виду, что в твоем возрасте пора уже уметь и льстить, и давать взятки. – пояснил Штарпен.

Золотого человека я себе в премьеры выбрал – с полуслова своего царя понимает.

* * *

– Злые Соловьи. – гортанно прокомментировал Эсли, сын Тимна. – Крылья на шлемах во всей Большой Степи только их племя и носит.

Новое пополнение в моем королятнике[7] – неделю назад вместе с сестрой прибыл.

– А ты что же, родич, отличительные знаки всех племен знаешь? – полюбопытствовал Нвард.

– Их не так уж много, племен. – пренебрежительно отозвался парень – Всего пятьдесят два. Несложно запомнить.

Гонористый пацанчик, и резкий как понос. Со стражей Ежиного Гнезда разлаялся по приезду – это прям песня. И пляска.

Мое величество с Люкавой аккурат через дворцовый двор понесло – путь от часовни сокращали после утреннего молебна, – когда этот нахальный щегол к воротам подъехал.

– Ты куда прешь? Слепой совсем? – донесся до меня удивленный возглас караульного.

– Зачем слепой? Хорошо вижу. – раздался в ответ насмешливый мальчишечий голос, с явно выраженным закским произношением.

– Ну так куда прешь?

– Глупый совсем? В ворота еду. Царь твой меня ждет.

–Ага. Эт точно. – с издевкой в голосе ответил второй Блистательный. – Все глаза высмотрел, незнамо кого дожидаючись. Не зли меня, паря, разворачивай коня и проваливай.

– Смелый витязь. – все с той же насмешкой ответил мальчик. – Но неумный. Спрашивал бы сначала, кто перед тобой, прежде чем гнать.

– Ух ты! Яйца курицу учить начали! – хохотнул гвардеец.

– И кто тот петух, что тебя топчет?

На миг у ворот воцарилась тишина, которую прекратил рев гвардейца:

– Да я тебя!..

– А ну попробуй!

Последняя фраза была заглушена громким конским ржанием и во двор Ежиного Гнезда, исполинским прыжком, влетел низкорослый всадник в добротной кольчуге, оседлавший нечто, напоминающее приснопамятного Черныша. Только это был не бык, а конь, и вот его-то я бы на корреру точно выпускать не стал – до того зверюга казалась злобной.

Подняв своего скакуна на дыбы, наездник, обнажив саблю, заставил жеребца сделать несколько шагов, разворачиваясь к воротам.

– Па-адхади! – выкрикнул он. – Разрублю до пояса!

Стражи врат, которые уже бежали к заку с обнаженными мечами, в этот момент заметили меня – ну и знак, стойте, мол, который я им подавал, – и притормозили.

Узрев их замешательство наездник расхохотался и опустил свою вороную зверюгу на все четыре копыта.

– Ладно, не сердитесь, уважаемые. – небрежно бросил парень, выглядящий не старше чем Утмир. – Я Эсли, сын Тимна, буюрука Зеленых Коней, меня ваш царь-монах на службу позвал.

– А, племянник капитана Латмура. – сказал один из гвардейцев, убирая клинок в ножны. – Так бы и сказал.

– Я бы сказал, да ты меня сразу гнать начал. – парнишка повернул голову в сторону дворца, прищурился, цокнул языком, и с явным неодобрением произнес: – Ну и юрта…

– А ты что же, юноша, один приехал? – спросил я, приближаясь.

– Почему один, почтенный? С сестрой. – заченышь пожал плечами. – Только мы в город уже на закате въезжали, остановились в корчме, Аймаут там пока. Хорошая корчма, хоть и у самых ворот – в нее даже ваш царь с внуками ходит. «Коровья лепешка» называется.

– Куда только старый дурак не ходит… – пробормотал я.

Так вот, собственно, компания царевичей пополнилась Эсли, а свита Тинатин его сестрой-двойняшкой, и если для Аймаут проблем с придворной должностью не возникло, то насчет места для сына буюрука пришлось поломать голову. Парнишка себя иначе как воином не мыслил, но назначить его в Блистательные было никак невозможно. Троица бы с ними, с доспехами – снабдил бы я ими почетного заложника, – но ведь кроме наличия оружия и боевых навыков (что-то мне подсказывает, имеются они у молодого человека) там же еще кучу дисциплин, включая стихосложение, сдавать надо. А других боевых должностей, чтоб вот прямо при дворе, у нас не имеется.

Решение пришло откуда не ждали. От Валиссы.

– Лисапет. – укоризненно произнесла она, выяснив чего это я за завтраком весь в задумчивости и не реагирую на ее шпильки в свой адрес. – Я удивлена, что вы не видите столь очевидного решения. Придворная должность, совмещающая в себе обязанности личного порученца и телохранителя при дворе имеется.

– Имеется. – не стал спорить я. – Но нынешний стремянной меня вполне устраивает.

– Я вовсе и не предлагаю вам гнать Тумила с его должности. – покривилась невестка. – Он хороший мальчик и вас с ним многое связывает. Однако стремянной может быть не только у царя, но и у его наследника, вы не находите?

– Ну вот еще! – возмутился Асир. – Я пока еще сам в состоянии в седло забраться. Да меня не то что Вака, меня собственный конь засмеет!

Вы посмотрите на этого Чака Норриса! Давно ли на женской половине дворца обитал?

– Смех, он для долголетия, в общем-то, полезен. – флегматично отозвался я, ковыряясь вилкой в тарелке. – Если только мне, конечно, рыбы не наврали. А стремянной нужен для торжественных выездов и тому подобных мероприятий – вовсе не для залезания на лошадь. Ты царевич, а не неудельный витязь какой-то, тебе положено свиту иметь.

– Ты себе стремянного хотя бы по душе выбирал… – буркнул наследничек. – И княжьего сына, а не безродного степного конее…

Асир запнулся, бросил взгляд на мать и немедленно поправился:

– Коневода.

– Не хочу тебя, братик, огорчать, но после Тинкиной свадьбы Эсли нам с тобой будет довольно близкая родня. – хмыкнул Утмир.

Тот, как выяснилось, об этом обстоятельстве тоже отлично помнил, и перед занятиями у Ваки, без лишних слов, вручил Асиру витой шнур из зеленой ткани и конского волоса, а на вопрос что это такое просто пожал плечами.

– Твоя сестра за моего двоюродного брата замуж выходит, имеешь право носить.

– Спасибо. – вежливо поблагодарил наследник престола. – Но все же, это что?

Эсли похлопал по такому же шнуру, по бицепсу опоясывающему левый рукав его кафтана.

– Любой будет видеть, что ты из Зеленых Коней и уже забрал жизнь первого врага. Станешь жениться – невесте подаришь.

Носит теперь, кстати. Коне… вод малолетний. Демонстрирует окружающим собственную крутизну и приверженность суровым традициям. Может ещё и невесту приглядывает, чтоб шнурок вручить? Оно, конечно, с одной стороны, чего бы и нет – мальчик он миловидный, не в нашу породу пошел, в мамину, тут и по любви, а не по расчету, себе супружницу сыскать возможно, – а с другой стороны я искренне разделяю вычитанное мной в какой-то фентезийной книге мнение, что лучше уж грыжа, чем ранний брак[8].

С третьей же стороны, если жена попадется наподобие моей невестушки, так шнурок и по иному назначению применить можно, в Отелло-стайл. Куда не погляди – полезная штуковина.

Так что ничего удивительного, что юный зак, во время выезда моего величества на царскую охоту, держится возле наследника престола и делает вид, что поддерживает светскую беседу – в настоящий момент с Энгелем, рассказывающим окружающим о засаде на порогах Яхромы.

Суровый мальчинька – очень серьезно к обязанности Асирова бодигарда относится. Во время вчерашней премьеры Утмировой пьесы тоже больше вид делал, что смотрит, а на деле зыркал по сторонам, высматривая, не злоумышляет ли кто против объекта охраны.

Я, кстати, запамятовал полюбопытствовать, что же такое младший из царевичей понаписал, и в результате с изумлением созерцал вольное переложение «Джека и бобового стебля» в стиле «…А потом Джек срубил бобовый стебель, добавив убийство и экологический вандализм к уже упомянутым краже, обольщению несовершеннолетней и незаконному вторжению на чужую частную собственность, но избежал наказания и жил долго и счастливо, не испытывая никаких угрызений совести по поводу свершенного. Это лишь еще раз доказывает: если вы – герой, вам все сойдет с рук, потому что никто не будет задавать неудобные вопросы»[9].

Дурак-примас аж прослезился:

– Ах, царевич! – проникновенно воскликнул он, когда представление закончилось. – Как же тонко вы в своей пьесе указали на то, что даже не самый праведный человек, если искренен в своей вере, может одолеть любое богомерзкое чудовище!

Да уж, трактовка произведения, политкорректно выражаясь, неожиданная.

– Я непременно упомяну о преподанном в представлении уроке во время завтрашней полуденной проповеди в Пантеоне. – добавил Йожадату.

– А вот с этого места поподробнее! – потребовал я. – В какой-такой проповеди? Двор завтра с утра отбывает на охоту, а ты что же, отец мой, бросить нас собрался? Без своего пастырского присмотра оставить? Очень это с твоей стороны нехорошо.

Ибо сказано было: «Держи друга близко, врага еще ближе, а за инициативным дурнем с полномочиями и вовсе гляди в оба и никуда от себя не отпускай». Кем сказано? Царем каким-то, он еще, вроде бы, раньше в монастыре обитал – никак имя не вспомню.

– До мирских ли мне забав, повелитель? Заботы о пастве – вот весь мой досуг и все мое утешение. – прозвучало прямо как «я сам служу, хожу в ратушу к девяти, и, не скажу что это подвиг, но что-то героическое в этом есть» в «Том самом Мюнхгаузене». – К тому же с вами отправляется преподобный Валараш, чья высокая просветленность общеизвестна. В его достоинствах и добродетелях пастыря я ни мгновения не сомневаюсь и со спокойной душой могу остаться в Аарте.

Я вот как-то в тот момент с ответом не нашелся. Да, бывает и такое, так что на большую царскую охоту отправились без Йожадату, и мне оставалось лишь надеяться, что в мое отсутствие он ничего этакого не отчебучит. Впрочем, царская вилла, на которой мы расположились, находится от столицы не слишком далеко – всего в дне пути, причем это для неспешно двигающегося царского поезда. А случись оказия, я, хоть и стар уже, вместе с несколькими телохранителями вернулся бы в Ежиное Гнездо минимум вдвое быстрей.

Для специально дрессированных гонцов это и вовсе не расстояние, так что совсем уж неотложные документы Люкава со Штарпеном слали мне ежедневно – благо их было не так чтоб чересчур много и более пары часов в день они у меня не занимали.

Следующие две недели двор, блестяще и в кратчайшие сроки организованный князем Шедадом (с поправкой на местные условия, конечно), и примкнувшие Владетельные, откровенно развлекался. Днем молодняк, вырвавшийся из тесных оков города и не принужденный более изображать степенное достоинство, гурьбами, ватагами и иными группами лиц по предварительному сговору, носился по лесам с копьями и рогатинами и били дичь почем зря. Многие дамы и девицы от них ничуть не отставали, хотя Валисса, например, предпочла соколиную охоту.

Разок самая молодая часть двора выбралась на рыбалку, где Тумил с царевичами показали всем такой мастер-класс, что уже на следующий день двор в полном составе судачил о том, что государь-де с рыбами договорился как-то.

Нет, ну все ведь знают, что царь с рыбами умеет разговаривать!

Вечера же проходили в пирах, пирушках, посиделках за азартными и не очень играми (мое величество сдуру научил всех играть в «Крокодила»), и всем, в общем-то, было очень весело, кроме, отчего-то, Нварда, который с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее.

Причина такого его настроя выяснилась ровно на седьмой день, в самый разгар пира, когда юноша встал со своего места, приблизился ко мне твердым шагом и испросил дозволения обратиться. Неслыханная, кстати, дерзость по местным понятиям.

– Государь. – твердо, четко и достаточно громко произнес юноша, когда получил одобрение от старшего по званию – меня. – Вы обещали, что отдадите мне в жены царевну Тинатин, когда я вернусь из похода в Зимнолесье.

– Было такое, обещал. – с общеизвестным фактом спорить мало толку, даже если хочется.

А если еще и не собираешься этого делать, так и вовсе бесполезняк.

– Однако вот он я, здесь, а о нашей свадьбе ровным счетом ничего не слыхать. – народ за столами начал затихать и прислушиваться к разговору.

Никак на скандал надеются?

– Голубь мой, – я откинулся на спинку кресла и смерил молодого человека взглядом, – а я-то тут при чем?

Нвард скрипнул зубами.

– Да, обещал, и от слова своего не отказываюсь. Так ведь ты же сватов-то не шлешь! Откуда мне знать, собираешься ты жениться на царевне или передумал, может? Это тебе ее руки просить положено, а не мне, старому, за тобой бегать и упрашивать.

Сын Ржавого на миг прикрыл глаза и вздохнул.

– Тогда я прошу. – ответил он. – Пусть станет моей женой.

Я хмыкнул.

– Ты ничего не перепутал? Допускаю, что не так уж плохо сохранился для своих лет, но на юную девицу уж всяко не похож, хоть и с косой хожу. – я кивнул в сторону Тинатин. – Вон тебе царевна, ее и спрашивай, пойдет за тебя или не захочет. А я, если что, возражений не имею.

В общем, свадьбу назначили на следующий месяц.

На последний день перед возвращения я тоже решил сходить порыбачить, а не изображать свадебного генерала (с соколами я никак, а носиться с охотничьей пикой или луком годы уже сильно не те, так что приходилось больше символизировать, отдавать распоряжение к началу веселухи, а потом, все больше, посиживать за походным столиком в обществе таких же пожилых участников действа, и под бренчание Хриса-лирника вести высокоумные беседы, ну или в джетан играть – все это так весело, что уже на третий день пришлось «изобрести» карты и домино).

Кроме нескольких обязательных телохранителей из Блистательных со мной увязались Тумил, что для стремянного в общем-то вовсе не удивительно, и Валараш. Преподобный, конечно же, человек заслуживающий всяческого уважения, да к тому же был настоятелем храма Морского Деда, но, простите, где он и где рыбалка? Я с самого начала заподозрил, что это не к добру. Так оно, собственно, и оказалось.

Закинули удочки, обменялись ничего не значащими вежливыми фразами, после чего Валараш, не то что в долгий ящик дело не откладывая, но даже первой поклевки не дождавшись, взял быка за рога.

– Государь, – произнес жрец, – Через месяц я отбываю в Ооз. Первые переселенцы уже стягиваются туда, и если мы хотим в этом году на новых землях собрать хотя бы один урожай, то пора приступить к вторжению в Большую Степь.

– Помню, мы обсуждали это. – кивнул я.

– Верно вы помните, повелитель, и о том, что поручили мне основать на новых землях монастырь.

– Отлично помню. – и тут резона возражать не было. – Но удалиться в него ты сможешь не ранее чем через год, а скорее через два. Таков был наш уговор, когда я тебя с Ежиного удела снимал.

– Я помню, ваше величество. Однако заложить его уже на начальной стадии переселения вы не воспрещаете?

– Нет, разумеется. – я пожал плечами. – Ты уже решил где его построишь?

– Между Щумскими горами и Усталым морем. Но… это опасное место, отвлекать на оборону монастыря солдат, которые должны охранять крестьян и ходить в дозоры, не кажется мне правильным.

– И что ты предлагаешь?

Действительно интересно, кстати.

– Если вы, государь, дадите свое дозволение, то Церковь, за свой кошт, могла бы нанять отряд витязей. – ответил Валараш. – На правах временных монахов.

– Витязи вряд ли станут слушаться священников, а временный монах не может быть настоятелем. – заметил я.

Преподобный покосился на Тумила. Я тоже.

Парень сидел насупившись, нахохлившийся как воробушек, и не отрываясь смотрел на гладь озера.

– Рати может быть настоятелем. – буркнул он наконец, а затем повернулся ко мне и посмотрел в глаза. – Я ведь знал, что ты объявляешь поход за веру, когда степень служения выбирал.

Он чуть улыбнулся, совсем невесело.

– Асир когда-нибудь станет царем, а я хочу когда-нибудь стать примасом и быть своему другу надежной опорой, чтобы ему, как тебе, величество, не приходилось с первосвященником себя вести как с быком на танцовище. Если я в свои лета буду настоятелем, то вполне могу в этой задумке преуспеть.

Да уж, не воробушек, зря я про него так. Вообще-то по привычке, на самом-то деле. Вытянулся за последнее время, вырос, уже не проказливый шкодный мальчик, каким я его впервые узнал – юноша, что по меркам Мангала синоним слову «взрослый». Нет, не воробушек. Орленок.

Птенец гнезда, мать его, Лисапетова.

– Значит, ты уже на заплетение все продумал? – спросил я.

– Да. – негромко ответил Тумил. – Прости, величество, что не сказал – тебе бы не понравилось.

«И ты бы мог запретить». Это не было произнесено вслух, но и без слов было понятно.

Вот так-то, Лисапет. Никогда самым умным себя не считай. Особенно если имеешь дело с подростками.

– Мне это и сейчас не нравится. – на душе было невесело.

Дети быстро вырастают и их, увы, приходится отпускать в свободный полет. И не имеет значения насколько ты прикипел к ним душой – это необходимо делать, и желательно вовремя. Можно попробовать подержать их подольше, воспитывая инфантильными и несамостоятельными, трясясь над деточкой, провожая в школу с первого класса и до самого ее окончания, не выпуская все это время дальше двора и ограждая, ограждая, ограждая от всего: именно так ведь, последние годы в моем родном мире и происходит, таков у яжродителей тренд, который они агрессивно всем навязывают. Только что получится из такого в жопу зацелованного ребенка? Как он жить самостоятельно станет? А не дай Бог призовут в армию? У нас в роте было несколько таких – печальное зрелище…

Нет, отпускать надо вовремя. Да и до этого без особой нужды не стоит слишком уж сдерживать и опекать.

– Отец Валараш, корона дает свое соизволение на наем витязей в охрану монастыря с правами временных монахов. – произнес я и, повернувшись к Тумилу, добавил. – Постарайся не сложить голову в степи, рати. И возвращайся в Ежиное Гнездо, когда настоятелем станет преподобный.

– Не грусти, величество, не прямо сейчас уезжаю. – улыбнулся, на этот раз искренне, мой стремянной. – Еще, поди, успею перед отъездом на корреру выйти!

Это точно. Папец егойный ее уже почти достроил.

Вернулся в столицу я в чувствах весьма растрепанных, но отдохнувший, чего уж там. Все же при моих возрасте и графике работы семь – двадцать четыре иногда надо и расслабляться.

– Асир. – негромко окликнул я внука, едва мы спешились во дворе. – Помнишь, когда вы пришли на заплетение Тумила?

– Конечно. – кивнул тот. – Прямо как сейчас.

–Ты уже знал тогда, что он задумал?

– А что он задумал, дедушка? – влез с вопросом Утмир.

Асир отвел глаза.

Кажется, государство после моей смерти окажется в надежных руках.

Едва я успел возвратиться в свои покои и затребовать Князя Мышкина (хоть кто-то в этом дворце старику мозг не канифолит) как аудиенции попросил Люкава.

– Случилось чего? – вместо приветствия спросил я.

– Не знаю, ваше величество. – он вертел в руках плотный конверт. – Два часа назад прибыл гонец с посланием от отца Тхритравы. Вот.

Он протянул конверт мне.

– Ну, давай глянем, чего там пишет наш настоятель.

Я вскрыл письмо и достал из него лист бумаги.

Государю нашему, Лисапету из рода Крылатых Ежей от настоятеля Обители Святого Солнца привет и долгие лета.

Первым делом, о царь, благодарю тебя за нового нашего насельника. Имя ему мы нарекли то же самое, что ты первоначально планировал, после окончания послушания, дать рати Тумилу (первое, государь – не звери же мы тут совсем), дабы, если вдруг и упомянет он в беседах с паломниками о своих заблуждениях, тем было затруднительно точно сказать, от кого именно они такое слыхали, и тем высказыванию придать вес.

Сей многомудрый муж прибыл в Обитель для искупления грехов со всеми своими, для наблюдения звезд, приборами, и хотя потребная для его изысканий башня еще только-только начала строиться, он уже собрал из медной трубы, зеркал и выточенных из горного хрусталя линз хитроумный прибор, посредством которого позволяет богомольцам и братии созерцать Око и Сердце много ближе, чем приносит всем великую радость. А, как докладывал мне брат Асмара, коего я приставил, за сими ночными к лику Святых приобщениями присматривать, еще сие паломников побуждает к невиданной ранее благочестивости и, к нашему скромному служению, благодарности. Узнав же, что брату нашему, для его богоугодных изысканий требуется высокая башня особой конструкции, с радостью, без понуждения даже и добрым словом, охотно сами на ее постройку жертвуют. Брата Асмару и меня такие искренние проявления веры бесконечно радуют.

Также, государь, хочу поблагодарить тебя за присланные чертежи устройства для книгопечатания. Уму непостижимо, сколь многое с помощью сей хитрой машины можно сделать во славу Святой Троицы и Небесной Дюжины! Правда, нету у нас среди братии добрых механиков, но сию неурядицу мы, с помощью Троих, надеемся в скором времени разрешить.

При том, однако, не подлежит сомнению, что сие изобретение истинно боговдохновенно, отчего все мы надеемся, что изобретатель, после сдачи экзамена, совершит поездку в нашу обитель, где брат Круврашпури благословит его припасть к самой Реликвии, что лишь достойнейшим из достойных дозволяется.

Всей братией тебя целуем.

Тхритрава.

* * *

– Энгель, величество. – доложился вернувшийся из порта Тумил. – Его корабль.

– Это хорошо. – кивнул я, поглаживая оккупировавшего мои колени Князя Мышкина. – А что за лоханку он за собой на буксире тащит?

Брат наш, ате Гикамет, все же сподобился продать Ашшории пятнадцать старых пентекоров, для перегонки которых в Питусу[10] были направлены набранные Михилом из Гаги, что называется «с бору по сосенке», экипажи.

Нет, в принципе-то в Усталом море найти потребное количество моряков, которые взялись бы перетащить корабли из порта А в порт Б, это не такая уж и проблема. Вопрос в том, как это сделать быстро, потому как конкретно в Ашшории с матросами, прямо скажем, не богато, а ждать когда оплаченные чеканной монетой корабли сгниют в гавани продавца, или еще какой с ними пожар приключиться (не станут же скарпийцы охранять и содержать в порядке то, что уже продали) как-то не хотелось. Тем паче что по отчету все того же Михила все пентекоры без исключения нуждались в тимберовке, после которой, из готовых запчастей, собрать удалось бы хорошо если десять.

Однако же Морской воевода справился, заблаговременно навербовал экипажи по рулинойским городам-государствам, прихватил немного скарпийских дембелей, ну и Вартугена с прочим нашим купечеством частью экипажей вынудил поделиться, так что когда Адриналь Исавелл притащил на ратификацию подписанный со стороны Скарпии договор, у Михила практически все уже было на мази.

Доверия таким экипажам, разумеется, не было ни на бисти, потому что рулинойский моряк и рулинойский пират, это практически слова-синонимы. Куда эти архаровцы повели бы мои новые бэушные корабли и как бы на них потом отжигали – пес его знает. Потому-то все новоприобретенные пентекоры – исключительно из заботы о гребцах, разумеется, чтоб никто по дороге не обидел, – были снабжены и полноценными абордажными командами. Ну и действующий флот, разумеется, пришлось обобрать, забрав с лузорий практически всех старших офицеров, ибо абордажники, это хорошо, но их во сне перерезать можно, урона мореходности от этого не происходит, а вот без толкового кормчего куда ты нафиг уплывешь?

Один из пентекоров достался под управление Энгелю – самый маленький, ибо Михил сына очень любит и тщательно следит, чтобы тот не зазвездился. Ибо зазвездившийся командир боевого корабля может попутать берега во всех смыслах, через что запросто смогет случиться утонутие вверенного ему казенного плавсредства вместе с экипажем и самим зазвездуном, а такой судьбы Морской воевода для единственного сына, разумеется, не желал.

Правда, пентекор хотя и был самым маленьким из приобретенных, оказался единственным, в срочном ремонте не нуждающимся, так что когда буря разметала движущуюся к Аарте эскадру, Михил не сильно напрягся – дело-то житейское. И даже когда корабли собрались на рейде столицы, а двух из них, включая возглавляемый Энгелем, не досчитались, мой Главвоенмор категорически отказался унывать и впадать в панику. Подумаешь, буря? Да парень до самого Зимнолесья ходил, и ни друджа с ним не случилось! Корабль самый легкий, отнесло его штормом, следовательно, дальше прочих – подождите пару дней этого охламона, явится.

Как в воду глядел. Вот он, аккурат к рассвету третьего, после прибытия эскадры, дня нарисовался, еще и небольшую онерарию под асинским флагом с собой на буксире приволок. Пиратствовал он там у себя в море что ли?

– Купец из Гатола, величество. – ответил мой стремянной и без пяти минут настоятель собственного монастыря. – Вез в У-Гор[11] оливковое масло и каких-то асинских шишек.

– Важных? – полюбопытствовал я.

– Понятия не имею. – парень пожал плечами. – Нвард лодку взял и поплыл выяснять подробности, а я из порта сразу обратно, доложить что и как.

– Ну и как, доложил? Или скажешь, что моих внуков сегодня еще не видал? – Асир с Утмиром, ясно дело, о пропавшем друге переживают.

– Почему же, величество? Конечно виделись мы сегодня. – ответил Тумил. – Последний раз, так в порту, когда они на весла Нвардовой лодки усаживались.

Уши открутить засранцам надо…

– И как они из дворца умудрились выйти незаметно? – поинтересовался я.

– Как обычно, через калитку, минимальным выходом – при двух сопровождающих. – пояснил юноша. – Нвард – гвардеец, я тоже при Блистательных полевым капелланом числюсь. Все согласно дворцовому распорядку.

– Обычно, значит? – вот это очень даже интересно. – И куда это они ходят обычно?

Тумил, поняв что только что вложил друзей, потупился.

– Ну куда-куда… Утмир – никуда, а Асир уже взрослый, между прочим.

Я изогнул бровь и с интересом поглядел на своего стремянного, намекая на то, что неплохо бы и продолжить.

– В заведение госпожи Гавхар он ходит, чего ж тут непонятного-то? – буркнул Тумил.

Мнда. А ведь от предложенной Валиссой служанки, для утех любовных, внучара отказался. Итальянец, и зовут его Кобелино.

– Дай-ка угадаю, кто его в этих вояжах охраняет… – хмыкнул я.

– А вот и ничего подобного, величество! – горячо возразил мне парень. – Нвард туда вообще ни ногой! Он Тинатин любит и больше ему никто не интересен.

Верю. После того, как молодого человека в борделе, во время нашего совместного туда визита, заездили, я бы тоже на его месте в сию обитель любви заглядывать поостерегся.

– Значит, остаетесь вы с Энгелем? – я вновь усмехнулся, вроде бы даже гаденько. – Тогда понятно, с чего Асир так споро в лодку забрался.

Тумил ответил мне укоризненным взглядом, но ничего не сказал.

Да и, собственно, что тут отвечать-то? Рати обет безбрачия, да даже и воздержания, не дают, морячкам в бордель ходить сам Висну велел, внука на суходрочке я так и так держать никогда не собирался – это даже радует, что он хотя и тихушник, но отнюдь не такой тихоня каким кажется, – а что они с Утмиром по другу соскучились и рванули встречать не дожидаясь, когда он к причалу встанет, так это и вовсе более чем нормально.

Причем, держу пари, инициатива-то от младшенького исходила – это к гадалке можно не ходить.

Но стыдно мне за свой глумеж все равно не стало!

– Ладно, боги с вами, будем и дальше считать, что я ничего не знаю. – махнул рукой я. – Хотя двух охранников, как по мне, маловато. Нас когда последний раз убивали, это не в Верхнем городе, конечно, происходило, но я бы советовал вам все же так не рисковать.

– Вели-и-ичество! – Тумил возвел очи горе. – Я что, совсем дурак по-твоему? У меня вообще-то брат в столице Неявными командует. Конечно, за нами по пути присматривают.

– За это хвалю. Молодец. Только ведь…

– За это вообще не переживай,величество. Я уже Лесвика с Эсли познакомил, так что когда уеду Асир без догляда не останется.

Приятно, когда порученец тебя с полуслова понимает. Как только без него обходиться буду?..

– Тем более хвалю. Может даже перестану называть охламоном. – я вздохнул. – Так, мне на утреннюю службу пора, доложишь потом, что там за шишки нам прибоем принесло.

Шишки и впрямь оказались важными – ради них даже официальный прием в тронном зале пришлось организовать. Еще бы, жена приснопамятного Ториса Карторикса, Тувия Птарса с дочкой Лланой. Такими гостями не пренебрегают, их, если нелегкая занесла кого-то подобного в твое царство-государство, со всем уважением приглашают и соблюдают всяческие политесы. В моем случае, разрешили сидеть в присутствии монаршей особы, и даже специальные креслица для этого напротив царского трона поставили.