Текст книги "Стародум (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Из него вылилось столько крови, что её хватило бы на десяток упырей.

Во всём оказался виноват этот тип с наглой рожей.

Когда Остромир со своим отрядом только прибыли в эту забытую всеми деревню, он уже знал, что боярина Фому Сивовича убили. И дело даже не в том, что неподалёку от сгоревшей телеги обнаружились странные следы, уходящие в лес, явно принадлежащие местным крестьянам с их лаптями.

Дело в том, какой приказ должен был выполнить глашатай Великого Князя Юрия Михайловича. Выбрать трёх человек и увести в замок на службу: желательно добровольно, но можно и силой. Народной любви с таким подходом не сыщешь, но Остромир был из тех людей, кому плевать, как к нему относится простое отребье.

Пока местные сидят тихо – всё идёт хорошо.

Но тихо всё не прошло.

Коня Фому Сивовича разорвали на множество частей, стражники исчезли. От глашатая остались только обрывки одежды. И всё это оказалось задумкой одного выскочки с раздутым самомнением.

Как только Остромир его увидел, тут же понял – этот человек-проблема. Простые крестьяне боятся поднять на него взгляд, боятся обратить на себя его внимание. А этот мало того, что вёл себя как хозяин деревни, так ещё и наврал ему с три короба. Слишком уж гладко всё излагал – не может быть такой плавной и поставленной речи, когда ведёшь разговор. Только если заранее придумал, что нужно сказать.

Остромир был из тех людей, что легко распознают ложь.

Только такого и могли взять дознавателем при князе.

Он всегда получал ответы, всегда находил правду. А если правда была неугодна, то легко создавал нужную ему правду.

Работа в этой деревне оказалась донельзя простой: не пришлось никого бить, жечь калёным железом, резать носы и уши. Всего лишь опросить каждого жителя, и их враньё растаяло, как первый снег.

Он настолько легко распознавал ложь, что тут же определил – старик Ратмир ему соврал. Это не он приказал трём малолеткам уйти в ночь и натравить чудищ на людей князя. Они сделали это сами, по своей воле. Но раз уж человек перед ним желает расстаться с жизнью – так тому и быть. Остромир собственноручно привязал его к столбу и собственноручно перерезал шею. Короткий взмах лезвия, и вся грудь старика стала красной от крови. Чисто, быстро, аккуратно. Всё равно, что свинью заколоть.

И сейчас он сидит на местном подворье в ожидании убийц господина.

– Они не придут, – произносит справа от него Вадим Плешак, десятник чёрного отряда.

– Придут, – отвечает Остромир. – Или мы вырежем всю деревню.

– Как пить дать сбегут, бросят тут свои пожитки и в лес, хвосты поджавши. Ставлю две гривны рублёных, что струсят.

– Не струсят. По крайней мере не тот сосунок. Знаю я их брата: считают себя сильнее и умнее других, а как кишки выпустишь, так глаза пучат. Понять не могут как такое произошло.

– Это ж деревенщины, – не унимается Плешак. – Такие могут только свиньям хвосты крутить, да бабам под юбки заглядывать. А как пиздюлей почуют, так обсираются. Вот увидишь, до вечера тут просидим – не покажутся. Уже к Перепутью бегут, небось.

– Покажутся.

– А если нет?

– Тогда каждого найдём и повесим. Всё равно не уйдут.

Насчёт успеха Остромир нисколько не сомневался. В этой деревне вряд ли найдётся приличное оружие, и уж тем более человек, который им владеет. К тому же среди крестьян обычно мало людей, обладающих силой на опасном уровне. Пара-тройка жёлтых, может один зелёный, да и тот скорее всего бесполезный. Всё. Сам Остромир синий, к тому же имеет настоящую боевую силу, и может любого обычного человека умерщвить за несколько мгновений. Укажет пальцем, и молния испепелит ублюдка.

Так что успех гарантирован.

Происходящее – лишь вопрос времени.

Сейчас выйдут эти три слюнтяя, расстанутся с жизнями, а он вернётся в Новгород и продолжит заниматься нормальной работой: искать врагов Юрия Михайловича. Всех тех, кто хотел бы скинуть с трона Великого Князя.

– Да не придут они, – Плешак высмаркивается на землю. – Я бы не пришёл.

– Посмотрим.

– Зря только сидим. Я бы уже прямо сейчас начал эту деревню жечь.

– А оброк князю кто платить будет? – злобно шипит Остромир. – Ты?

Плешак что-то неразборчиво бормочет.

– Эти люди – скот. Вот, кто они. Скот нужно доить, а не уничтожать.

Остромиру никогда не нравились эти ублюдки из чёрного отряда. Благодаря силе Юрий Михайлович может подчинять людей. Но не напрямую: они по-прежнему могут делать что хотят, но если поступят против слова хозяина – умрут. Поэтому в свой отряд он набирает только самых павших, беспринципных, тупых, злобных и кровожадных. Тех, кто не упрётся рогом.

Не чета ему. Остромир если и убивает людей, то не из ненависти, а потому, что таков порядок. Окружающие – мясники, а он – мастер с отточенными навыками.

– Идут! – кричит кто-то.

– Хера себе! – восклицает Плешак.

И правда.

Вдалеке, на самом краю деревни появляется человек. Одинокий, но горделивый, с высоко поднятой головой. Тот самый наглец, что посмел соврать ему вчера вечером. Медленно бредёт по главной дороге, разведя руки в стороны, словно молится небу.

Попался, баран.

Теперь уже никуда не денется. Осталось только понять, где остальные: трое или четверо убили господина, если судить по следам в лесу. Но это временная неувязка. Голубчик всё им расскажет, нужно лишь немного его подтолкнуть.

Но что-то есть в его походке… Остромир достаточно часто сталкивался с обречёнными людьми: никто из них не выглядел настолько уверенным в себе. Этот сопляк идёт так, будто это не его последние шаги в жизни, а всех окружающих. Будто даёт им всем время развернуться и уйти из его деревни, пока не поздно.

– Вы посмотрите на него! – кривляет голос Плешак. – Чешет, блядь. Грудь колесом, ноги враскоряку, аки яйцо сейчас снесёт.

– Не могу понять, – задумчиво произносит Остромир. – Неужели местные и правда настолько тупые? Ему бы сейчас на четвереньках ползти, прощение вымаливать, а не шагать как на праздник.

– Тупые-тупые, ясно же.

В голосе Плешака слышится бахвальство, но в позе видно, как он напрягся.

Когда человек ведёт себя так, будто ничего не боится, это непроизвольно заставляет насторожиться. Даже если знаешь, что все кости на твоей стороне.

Взглянув на остальных людей в чёрных масках, Остромир понял, что они испытывают то же самое. Каким-то неведомым образом один человек смог заставить сразу два десятка сжимать рукояти оружия. Но это лишь внешнее впечатление: тяжёлым взглядом многие люди обладают, но он всегда куда-то пропадает, стоит только кровь пустить.

– Веди… веди его сюда! – командует Плешак.

– Осторожнее, – шепчет Остромир, хотя никто его не слышит.

Один из людей чёрного отряда выходит вперёд, чтобы схватить парня за локоть. Другой стоит чуть в стороне с копьём на изготовку, если понадобится быстро ударить.

Остромир даже сам не заметил, как начал притопывать ногой – некуда энергию деть. Чутьё подсказывало ему, что сейчас что-то случится, но он упорно убеждал себя, что всё под контролем. Он уже делал это прежде, и всегда всё заканчивалось хорошо. Деревенщины – не ровня ему. Какой-то сельский пацан сможет разве что ранить одного из них, но он ни за что не уйдёт отсюда живым.

И тем не менее Остромир неотрывно следит за движениями приближающегося человека.

Тимофей… так его зовут? Прямо как того мальца, которого им было приказано убить в Стародуме двадцать два года назад, когда Остромир ещё был обыкновенным пехотинцем. Да, в ту ночь они убили множество детей, но точно сказать, был ли среди них княжий наследник, владелец крепости… трудно сказать. Эх, воспоминания… старые добрые времена.

Протянутая рука…

Ладонь на плече…

Пленник поднимает руки вверх, заводит за голову…

Один из людей чёрного отряда хватает парня за воротник…

Остромир почувствовал опасность за миг до того, как всё произошло. Ни с того, ни с сего, в руках человека появляется длинный красный клинок. Такой широкий, что его движение прочерчивает воздух, оставляя за собой след. Он прятал его за спиной? Почему никто этого не заметил?

Но всё уже произошло, и задавать вопросы больше не имеет смысла.

Короткий взмах – и неудачник, оказавшийся слишком близко, падает на землю, располовиненный. Туловище вправо, ноги влево. Всё случилось так быстро, что случайный свидетель, моргнувший в этот момент, мог ничего не увидеть. Только что один из людей в масках стоял прямо, а сейчас валяется на земле. В двух частях.

К собственному стыду, Остромир отреагировал медленнее, чем все остальные воины из его отряда. Он поднялся на ноги только когда драка уже началась. Даже команду крикнуть не успел, а второй воин из чёрного отряда уже занёс копьё для удара, собираясь проткнуть врага, что убил его друга.

Время кажется вязким и медленно двигающимся.

В неестественном замедлении Остромир смотрит, как парень уводит в сторону нацеленное на него копьё и сокращает дистанцию на расстояние вытянутого меча. Чёрт, как же он двигается… обычный деревенщина не должен владеть воинским искусством!

Ещё один взмах красного клинка. На этот раз по шее человека. Некоторое время тело ещё стоит, а затем падает на землю, но голова остаётся висеть в воздухе, схваченная за волосы этим наглецом.

И тут Остромир понял, что парень смотрит точно на него. Их разделяет полсотни саженей и восемнадцать людей из чёрного отряда – теперь уже два неполных десятка. Но никто из окружающих ему не интересен – только он. Этот молокосос пришёл сюда, чтобы убить именно его! Замахивается, бросается отрубленную голову. Она взлетает высоко в воздух, пролетает по небу, приземляется на землю с глухим звуком и катится, катится, катится…

Остромир останавливает её подошвой сапога.

– Окружай! – ревёт Плешак. – На куски! Разорвите этого ублюдка на части!

– Сукин сын, – шепчет Остромир.

Этот молокосос бросил вызов ему. Ему! Человеку вдвое старше, и в несколько раз умнее. Остромир собственноручно казнил удельных князей, запытал до смерти столько бояр, что не счесть, а уж простых крестьян… в эпоху безумия они умирают как мухи.

Этот говноед пожалеет! Очень сильно пожалеет, что не сдался в плен, как нормальный человек.

Пора уничтожить ублюдка.

Остромир глубоко вдыхает и стягивает к себе всю окружающую силу. Сам воздух темнеет возле него, вся одежда тут же становится мокрой, капли дождя выпадают на землю на расстоянии десятка саженей. Ещё совсем немного, и ублюдка не станет. Превратится в обугленную головешку. Он познает, как выглядит настоящая, боевая сила.

– Мочи сучью свору! – раздаётся в стороне.

Внезапно между домов появляется толпа. Со всех сторон выбегают жители этой деревни: орущие, красные, с искривлёнными лицами и жаждой убивать. Их крики сливаются в единый ужасающий гомон. Полсотни человек, больших и малых, в руках дубины, заточенные деревянные палки, рога, ножи, камни, топоры. Остромиру уже встречалось видеть деревенщин, поднимающихся против врага, но это всегда было скудное, неорганизованное сопротивление. Здесь же, судя по всему, оказалась заранее собранная группа ненавистников людей князя. Только так можно объяснить, что они так скоро объединились для боя.

Но самое поганое: они бегут толпой, а люди из чёрного отряда распределились по территории подворья, совсем не ожидая сопротивления. Как будто численного превосходства простолюдинов было недостаточно.

Но это ничего не значит. Сейчас он превратит в головешки пару человек – остальные разбегутся.

– Разорвать! – раздаются голоса из толпы.

– Топчи их!

– Убью!

Вот оно. Остромир чувствует, как сила собирается в груди. Он не может его видеть, но ощущает возле сердца шар энергии, способный разорвать его изнутри, если он не сможет удержать его под контролем.

Сейчас это случится.

Он выставляет указательный палец, направленный на парнишку вдали. Это он всё затеял – ему и умирать первым. Однако на пути появляется другой человек – воин немыслимых размеров, с такой огромной булавой, что способна стену деревянного дома насквозь пробить. На голове – шлем, оставляющий открытой бороду. Кольчуга, рукавицы, поножи. Всё металлическое, отполированное до блеска.

Ну и ладно. Раз он хочет умереть вместо мальца – пожалуйста.

Остромир посылает на него яркую ветвистую молнию и на короткий миг глохнет от грома. Сам свет в этом месте временно исчезает – его вобрал в себя разряд, попавший в грудь великана.

Когда же в глазах прояснилось, стало ясно, что человек перед ним стоит на месте. Оскалился от боли, но он по-прежнему живой: не превратился в уголь с расплавленными кусочками железа. Только чёрный след на кольчуге остался как напоминание о перенесённом ударе.

Неужели защита от сил? Очень редкий дар в эпоху безумия.

– Больно, – произносит здоровяк. – Но тебе сейчас будет больнее.

Очень медленно к Остромиру приходит осознание: перед ним человек в полных боевых доспехах, на две головы выше, в два раза тяжелее. И судя по его уверенной стойке, обращаться с оружием он не просто умеет, а очень даже любит. В этом бою ему не победить. Последние двадцать лет Остромир только и делал, что практиковал свою силу, а владению стали уделял слишком мало внимания. Поэтому сейчас у него есть только один выход.

Прочь.

Подальше от этого человека. Пусть кто-нибудь другой им займётся, а он будет бить тех, кто подвержен разряду молнии.

Со всей резвостью, на которую только Остромир способен, он разворачивается и бежит. Позади него подворье, но и через него можно выбраться. Он вбегает в помещение, где ещё недавно находились гости этой деревни, желающие остаться на ночь. Большое помещение с кучей столов. Он пробегает его насквозь к дальней стене. Вот он, выход… Достаточно лишь выпрыгнуть в окно…

Чья-то неестественно сильная рука хватает его за пояс и тянет назад. Остромир падает на пол, не дотянув до свободы какие-то три локтя.

– Не успел, – произносит великан.

Бежать.

Как можно быстрее.

Он вернётся к князю и доложит ему о мятеже в этой дурацкой, отвратительной деревушке. Расскажет о людях, что подняли руку на его людей. Все эти деревенщины уже мертвецы, но они пока об этом не знают. Нельзя просто так нападать на служивого – за такое полагается смерть.

Остромир вскакивает и выхватывает из-за пояса кинжал, но удар тяжёлой перчаткой тут же выбивает оружие у него из рук, точно это детская игрушка. Остромир всегда считал себя неплохим воином, но великан перед ним – настоящая смерть. Неостановимый, непоколебимый.

Только булавы с собой нет: должно быть бросил её на улице, чтобы догнать его.

– Ты хоть знаешь, на кого напал? – спрашивает Остромир.

– Я тебя помню, – внезапно отвечает мужчина. – Стародум. Это ты ворвался на кухню и забил нашу повариху. Хорошая была женщина, заботливая.

– Стародум?

– Я всех вас запомнил, выродков. Каждое лицо.

– Погоди, – Остромир отходит на пару шагов, окидывая человека взглядом. – Это же ты тогда стоял на стене! В этих же доспехах! Я тоже тебя помню!

– Это хорошо, – кивает мужчина. – Значит ты понимаешь, какое удовольствие я получу, убивая тебя.

– Но как ты сбежал?

– Через тайный ход, вышел на своих двоих вместе с половиной крепости. Скоро Стародум покажется из земли, но ты этого уже не увидишь.

Здоровяк делает шаг вперёд, протягивая огромную лапищу, но Остромир настолько потерял контроль над собой, настолько им овладело желание выжить, что он, извернувшись как змея, просачивается мимо него просто чудом. Он даже сам не понял, как это произошло: мгновение назад он был загнан в угол, а сейчас бежит к двери, к выходу из этого места.

Он будет бежать без остановки до самого Новгорода. Он выживет. Никто его не догонит.

Но не тут-то было. Тот самый наглец хватает его за шею и приколачивает к стене подворья. Хватка у него такая крепкая, будто Остромира приковали стальными кандалами.

Смотрит, очень недобро смотрит.

Такой взгляд ничего хорошего не предвещает.

Остромир сосредотачивается, собираясь ударить подонка молнией, но на таком расстоянии от силы мало проку: слишком много времени нужно, чтобы собрать её из окружающего воздуха. Пока он будет это делать, его полсотни раз можно тыкнуть ножом в живот.

Кажется, он проиграл. У него не осталось при себе ничего кроме гордости, но её у него точно не отнимут.

До появления крепости Стародум из земли осталось 39 дней.

Глава 13

Силы покидали его, но он продолжал идти.

Меч проносится над головой, в последний момент приседаю, позволяя лезвию пройти мимо. Делаю взмах, затем ещё один, и ещё. Кручусь вокруг своей оси, уклоняюсь от возможного выпада и снова атакую.

Мыслей нет, есть лишь голые чувства: желание убивать, отнимать жизнь, причинять боль, кричать, смеяться, злиться, свирепеть, неистовствовать. Так, должно быть, себя чувствуют дикие животные, загнанные в ловушки хищники. Всё вокруг исчезает, остаются лишь действия, которые тело выполняет само по себе, не задумываясь над каждым из них.

И это происходит повсюду.

– Ты даже не представляешь, на кого вы напали! – орёт мужчина напротив. – Мы – люди Великого Князя. Вся ваша деревня сгорит, как только он узнает, что вы сделали! За каждого убитого сотню повесят на деревьях! Весь лес окажется засеян вашими трупами!

Но я не могу ему ответить – не способен.

В данный момент я – не человек, а пучок чистой ненависти. Человек, превратившийся в оружие, почти как девушка-дух. Даже смысл сказанного доходит до меня с трудом – едва просачивается через пелену ярости.

Сейчас я могу только рубить и кромсать.

Наша ратная сотня, некогда преданная прежнему господину, поднялась чтобы отомстить за убитого сотника Ратмира. Много лет они были простыми крестьянами, но сегодня вспомнили, что Вещее – не простое село. Оно всегда было местом жизни воинов и их семей.

Сражение происходит быстро: мы побеждаем, поскольку застали их врасплох. Но очаги сопротивления ещё стоят.

– Вся деревня в умертвия превратится!

– Сначала это сделаете вы, – говорю сквозь плотно сжатые зубы, и делаю взмах мечом.

Противник отпрыгивает, уже поняв, что Веда в моих руках способна разрезать его одним движением. Подхожу, атакую, защищаюсь.

Я сражаюсь с людьми в масках, но сражение выглядит до нелепости абсурдно и непредсказуемо: раньше я тренировался обращаться с палицей или другим оружием, которое можно выставить перед собой, чтобы заблокировать удар. Сейчас же у меня в руках волшебный клинок, разрезающий любую материю так же легко, как воздух. Выставь я его против меча врага – он разделится на две части и его отрубленный конец угодит по мне, как и собирался.

Приходится учиться прямо на ходу.

И это не говоря о силах, которыми владеют черномасочники. Прошлый мой соперник умел исчезать на мгновение, что превращало поединок в непонятно что. Текущий отрастил ещё две руки: верхние атакуют мечом, а нижние тыкают мелким ножиком, отвлекая внимание. В итоге битва в эпоху безумия превращается в соревнование кто быстрее приспособится к противнику.

«Сосредоточься, – говорю сам себе. – Сосредоточься».

Волибор много раз говорил, что ярость в бою должна идти с тобой бок о бок, а не выходить вперёд. Поэтому я сдерживаю себя, чтобы не бросаться в слепые атаки.

Это не первая моя стычка, но каждый раз, когда происходит сражение, голова тут же теряет рассудительность, уступая место желанию увидеть кровь. Другие люди поддаются ему, теряют над собой контроль, я же использую ярость в своих целях.

Я жив только потому, что держу себя в руках.

«Сосредоточься. Закончи работу. Убей выродка».

Атакую, отступаю, атакую, отступаю. Я силён, но и ублюдок напротив не лыком шит.

А самое мерзкое, что этот говнюк точно знает, как использовать свою дурацкую силу. Совершая выпад, он подходит поближе, заставляя меня отступать, чтобы не попасть под удар второй пары рук.

Если эпоха безумия даровала людям силу, о которой те больше всего мечтали, что за идиотское желание было у этого? Ловить рыбу двумя удочками?

Делаю обманный манёвр, будто собираюсь атаковать сверху, а сам совершаю рывок вперёд, поскольку знаю, что он отпрыгнет. И тут же наношу размашистый удар слева-направо. Он проходит по пояснице мужчины и выходит с другой стороны. Некоторое время он стоит неподвижно, будто пытается понять, задело его или нет. Лезвие волшебного клинка оставляет настолько тонкие и гладкие порезы, что их сначала даже не видно. Только через мгновение его живот выворачивается на землю.

– Сука, – произносит он, падая вниз.

– Сам виноват.

Мчусь к следующему черномасочнику, которого сдерживает Светозара. Воин из неё паршивенький: уже вся в синяках, с разбитой скулой, хромает на одну ногу. Будь у мужчины с собой меч, а не дубина, она бы не выстояла. Один из стариков нашей ратной сотни пытается ей помочь, но он так медленно двигается, что враг легко противостоит их попыткам окружить его.

Прямо на ходу, не снижая скорости, обрушиваю свой клинок ему на спину, рассекая от правого плеча до левого бедра.

Да, некрасиво и не честно бить в спину. Но кто говорил о честности во время сражения на смерть?

– Ух, спасибо, – произносит девушка, тяжело дыша. – Я уже… почти… сама справилась.

– Да, молодец. Иди к Федоту, он тебя вылечит.

На ногах остаётся всё меньше противников. Неподалёку стоит Никодим с луком, пытается кого-то выцелить, но наши и враги двигаются так тесно, что места для стрелы попросту нет.

В одного из врагов я метаю Веду, превратив её в копьё, поскольку в этот момент он поднял меч, чтобы рубануть им старика Ярополка. Как только копьё пролетает его насквозь, я возвращаю его в руку. Этот процесс происходит не быстро: сначала Веде нужно развоплотиться там, в земле, потом вернуться ко мне и снова превратиться в оружие. Такое можно делать только будучи в безопасности, иначе рискую остаться с голыми руками против врага, пока девушка возвращается.

Ещё одному отрубаю ногу – это было единственное доступное место для удара, поскольку он с началом сражения вырос до высоты в полторы сажени. Всё сражение он размахивал длинным мечом, не давая подобраться к себе. Но теперь упал на землю, вопя от боли, уменьшившись до своего нормального, коротышечного размера.

– Назад! – кричу. – Прекратить бой!

Врагов почти не осталось, так что продолжать сражение больше не имеет смысла. Вместо того, чтобы умерщвить их до самого последнего, лучше связать и получить ответы.

– Все назад! – кричу.

Однако сражение не останавливается.

Люди в масках – не простые воины, они не могут сложить оружие. Как сказал купец: они выполняют приказы, поскольку чувствуют сильную боль, если сопротивляются им. Так что они будут сражаться, пока не умрут.

– Веда, я хочу, чтобы ты превратилась в дубину. Надо сломать им ноги, только так они остановятся.

«Не могу, – отвечает голос девушки в голове. – Точнее, от меня тогда не будет проку: я могу быть только лёгким оружием. Дубинка, которая весит как пёрышко, никому вреда не причинит».

– Ладно, тогда будем действовать по старинке.

Неподалёку Третий и ещё пара человек сражаются с мужчиной в маске, который едва стоит на ногах. Его окружили, направили клинки, но сдаваться он не собирается. Бросаю клинок вперёд и смотрю как Веда, описав в воздухе дугу, отрубает ему руку в середине предплечья.

– На колени его! – кричу. – Связать!

К счастью, Третий и остальные ратники из старой сотни тут же подчинились приказу. Сразу видно бывалых вояк. На мужчину накинулись со всех сторон, не дав даже шанса поднять оружие другой рукой.

Ещё одного положили неподалёку.

Но это ещё не всё. Осталось одно незаконченное дельце.

Стоило подумать о подонке, что перерезал горло Ратмиру, глаза сами наткнулись на него. Этот урод сейчас стоит на подворье и смотрит на Волибора, который перегородил ему путь к отступлению. Они о чём-то переговариваются, после чего Остромир, извернувшись как уж, просачивается мимо здоровяка к выходу.

Мне до подворья оставалось совсем немного, поэтому я оказываюсь у окна быстрее, чем он. Стоило мужчине выпрыгнуть в окно, как я хватаю его за шею и со всех сил ударяю его в стену. Его затылок с глухим стуком отскакивает от старых брёвен.

– Что ты с ним сделаешь? – спрашивает Веда, появляясь рядом со мной в виде человека.

Девушка дух рассматривает мужчину, я же просто буравлю его взглядом. Я хочу, чтобы он ощутил ту же обречённость, которую ещё утром испытывал Ратмир. Надвигающуюся смерть. Пусть знает, что у него нет ни малейшего шанса спастись. Ни единого.

Слышу, как позади собираются люди, участвовавшие в сражении.

Каждый из них молчит.

Молчу и я.

Только этот ублюдок смотрит на нас с таким выражением на лице, будто мы ничего ему не сделаем. Абсолютная уверенность в своём превосходстве. Пусть он сейчас один, а нас много. Пусть он безоружен, а у нас мечи, дубины и ножи, но он – человек Великого Князя. Убить его – означает уничтожить всё наше село.

Он не просто думает, он уверен, то мы его не тронем.

Считает, что мы возьмём его в плен, подержим некоторое время, а потом обязательно отпустим. Он же человек такого большого статуса. Где мы, а где он! Простые смерды не могут посягать на жизнь приближённого к князю. С его точки зрения пропасть между нами, как между человеком и домашней скотиной.

Даже следа страха не видно в его глазах.

Что ж, надо это исправить.

Хватаю его за грудки и тяну за собой. К тому самому столбу, которым он сам недавно воспользовался, чтобы убить нашего сотника. Всё это время на лице пленника сохраняется спокойствие, даже вызов. Он будто спрашивает у нас, насколько далеко мы готовы продолжать это дурацкое детское представление.

Он криво улыбается, когда я привязываю его к столбу верёвками.

Он криво улыбается, когда народ подтягивается поближе.

Никто из присутствующих не говорит ни слова. Все следят за происходящим в молчаливой отстранённости, будто не верят, что здесь и правда упокоят такого высокопоставленного человека. Никто из жителей нашего села не видел Великого Князя Юрия Михайловича. Все смеются над ним, все плюются в его сторону, называют безумцем, но когда дело дошло до столкновения – замерли в ужасе.

Они всю жизнь слышали о безумце, но никогда не встречали его, и поэтому воспринимают как одно из божеств, подобных Велесу, Перуну или христианскому Господу.

Но это лишь видимость. Безумец – такой же человек, как остальные. И он точно такой же смертный, как все мы, как наш предыдущий удельный, убитый при осаде вместе с семьёй. Нет никакой божественной ауры вокруг его головы, как на иконах в нашей церквушке. И его приближённые – тоже люди.

Сейчас человек передо мной об этом узнает.

Хватаю Остромира за его короткие волосы и поднимаю голову повыше. Он всё ещё продолжает улыбаться, но уже не так уверенно. Только сейчас он допустил мысль, что всё может оказаться не таким, как он себе представлял.

Удивление.

Вот и всё, что выражают его глаза, когда я провожу коротким красным ножом по его горлу. Кровь тут же ручьём обрушивается на его яркий сюртук. Он смотрит вниз, скорее раздосадованный испачканной одеждой, чем раной. Только когда его ноги подкосились, а сам он рухнул вниз, на его заносчивой харе отразился страх. Сука.

В Вещем повисает мёртвая тишина. Все стоят столбом, никто не двигается, не говорит ни слова. Никто не знает, как правильно реагировать на произошедшее. Вчера днём в нашем селе всё было хорошо, а сейчас у подворья валяется восемнадцать тел, большинство из которых упокоил я. Это совсем не рядовая картина в Вещем.

Молчание ощущается почти физически.

Люди выглядят поражёнными, а мне хорошо. Чувствую полное облегчение, будто груз с плеч свалился: эти мертвецы, когда были ещё живы, хотели казнить меня и ещё нескольких человек. А сейчас лежат рожами в грязи. Что-то мне подсказывает, не такого они ждали, когда оголяли здесь оружие.

Даже несколько прозрачных духов спокойствия в виде размытых пятен появляется возле моей головы.

– Да! – кричит старик Ярополк.

Остальные члены ратной сотни вторят ему победными кличами. Орут, срывая глотки. Извергают ругательства и проклятья в сторону безумца. Кажется, именно об этом мечтали старые воины все последние двадцать лет.

– Тимофей, – произносит Волибор, подходя сзади. – Ты как?

– В каком смысле?

– Как себя чувствуешь?

Гляжу на себя, руки всё ещё слегка подрагивают: это случается со мной каждый раз во время сражения. Невозможно драться с другим человеком и при этом оставаться спокойным – у меня всё-таки крыша на месте.

– Хорошо, – говорю.

– Правда?

– А то!

Игнатий столько раз говорил, что месть не доводит до добра. В книгах своих истории приводил, где месть разрушала человека, не приносила ему желаемого покоя.

Но это явно не про меня: после смерти Остромира даже настроение поднялось. Погода кажется ещё чудеснее, далёкое пение птиц ласкает уши, и ветерок… такой тёплый и приятный. Давно мне не было так легко на душе.

Более того, у меня такое ощущение, будто я всё сделал всё правильно. Будто я впервые нашёл себя там, где должен быть.

– Расходитесь! – кричу жителям села. – Занимайтесь своими делами, ни о чём не беспокойтесь.

Люди медленно разворачиваются и уходят, погрузившись в собственные мысли. Остаётся лишь наша старая, потрёпанная сотня. Кучка стариков, что сегодня доказали – они по-прежнему воины. Число и внезапность были на нашей стороне, но это не стоит ничего без опыта и воинского мышления.

– Раненые? – спрашиваю у Волибора.

– Федот лечит.

– Убитые?

– Только Ратмир.

Это хорошо. Точнее, совсем не хорошо, но я думал, что всё окажется намного хуже. Но нет, наши старики оказались ещё вполне ничего: мало того, что внимание отвлекли и дали мне свободу рубить, так ещё и сами прикончили нескольких человек. Я их недооценивал.

А сам Волибор… я всегда знал, что он хорош в обращении с оружием: всё-таки это он учил меня обращаться с ним, но видеть его в полном доспехе и с огроменной булавой… не хотелось бы оказаться с ним на разных сторонах. И это при том, что ему годов далеко за сорок.

На траве перед мельницей сидят два десятка человек разной потрёпанности: кому по голове попало, кому брюхо порезали, но в целом все живые. Папаня ходит от одного человека к другому, прикладывает руки к ранам, и те срастаются прямо на глазах. Людей от лечения корчит, корёжит, но все терпят, никто и звука не издаёт.

Когда дело доходит до Светозары, Федот кладёт руки на обе стороны её головы. Синяки на её глазах пропадают, губа заживает.

– Ай, как больно! – замечает девушка, даже не вскрикивает, а просто произносит.

Да уж, странная у неё реакция. Другие люди морщатся и зубы сжимают, а у Светозары лицо осталось неподвижным.

– С тобой всё в порядке? – спрашиваю.

– Да, нормально. Только больно очень!

– Ну ладно… а это что?

На задней стороне плеча у Светозары большое красное пятно от запёкшейся крови. Федот, заслышав мои слова, аккуратно натягивает у неё за спиной ворот, и перед нами появляется большая рваная рана. Кривая, уродливая, до сих пор кровоточащая.