Текст книги "Класс отщепенцев (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Сержи переоделся в пижаму и все‑таки лег спать. Завтра предстоит трудный день, и начнется он с утра…

Утро. Утро в общежитии – страшное время. Время, когда открываются только что сомкнутые глаза, и измученный недосыпом мозг грозится всеми карами земными, вот только вспомнит их перечень… Время, когда по коридорам бредут слабо контролирующие себя фигуры, а инстинкт становится важнейшим свойством организма. Время, когда нужно кинуть в открытую пасть что‑нибудь хоть условно съедобное, что предварительно надо найти и опознать, а это уже высший пилотаж… И бежать, бежать на занятия, которые начинаются так же неумолимо, как восход этой наибезжалостнейшей из звезд.

– Шо у нас там? И где? – едва ворочая языком пробормотал Друххук. В его глазах еще плясали цветочки, что в случае орка выглядело… Да как обычно. По крайней мере, в случае этого орка.

– Руны. В пятнадцатой… – аналогичным образом пробормотал Голан.

– О–о-о… У меня такое чувство, будто эти руны всю ночь выбивали на моей башке…

– Угу… А в моем случае еще и орки с посохами вокруг плясали, и давали советы как это делать…

– Ненавижу пляшущих орков, дающих советы… – в устах орка это было сильно… И говорило о многом.

Тем не менее, звонок вся группа встретила в полном составе, готовая, пусть и условно, к новым баталиям на фронтах магических знаний. На первом занятии их строй был таков: ударный авангард гномов, способный выдержать любой натиск неприятеля, а то и перейти в упрямое контрнаступление. Прячущийся за их спинами и выжидающий удобного момента гремлин, готовый юркнуть в образовавшуюся брешь неуверенности, и наделать безобразий в тылу. Поддерживающие по флангам эльфы, готовые отбить любого неприятеля, прискакавшего со стороны смежных предметов. Центр из людей и силга, готовых прикрыть, а то и вынести из боя павших товарищей, тыл из Баргеза и Маури, старающихся не высовываться без особой необходимости, и Друххук, прикидывающийся обозом. Это на рунах, или на занятиях, связанных так или иначе с магией природы. На других занятиях и расстановка будет другая – гномы убегут в тыл, вперед выйдут эльфы, люди или силг, поменяется структура флангов, и только гремлин останется на своей позиции, готовый в любой момент смутить нападающего, да и роль обоза чаще всего остается неизменна – уж очень много у орка было хвостов. Сил и таланта Друххуку было не занимать, а вот усидчивости не хватало. Это особенно было хорошо заметно по контрасту с Баргезом, который по этим качествам приближался к гномам и прочно держался в хорошистах, обычно превосходя последних. Все решает личность…

* * *

Что вы знаете о магии орков? Что она грязна и примитивна? Прощайте, ибо мы, скорее всего, больше не увидимся… Магия орков глубока и многогранна, просто конечная цель у нее чаще всего узка – победить. А побеждать можно многими способами…

Орки обычно делят своих магов на две группы. Ну, или типа, или класса – называйте как угодно, ибо сами орки такой ерундой не занимаются…

Первые – те, кто идут с воинами в бой, и вторые – те, кто остаются в тылу. Уважают больше первых – тех, кто поет «песни победы», воодушевляя целые армии биться бесстрашно и беспощадно. Присутствие такого шамана может переломить любой бой. Понятно, что все маги разные: кто‑то может больше, кто‑то меньше… Кто‑то охотнее применяет в сражении боевые приемы, поражая противника поистине смертоносными заклятьями, кто‑то целиком отдается песням… Их внутренний огонь вдохновляет сердца, и выжигает любые следы страха… Какая тут может быть усидчивость?

Усидчивостью могут похвастаться вторые типы шаманов – те, кто сидят на местах и подолгу готовят свое колдовство, искусно сплетая разные элементы в сложные плетения заклятий. Вот тут место и вниманию, и концентрации, а безудержный натиск скорее вредит. Возможности этих шаманов не в пример шире, чем у их боевых коллег: от лечения до проклятий крови, которые могут выкосить не меньше, чем каленая ярость идущих в бой. А уж обрушить на врага отчаяние… Могут и первые, но с черным мороком вторых их хмурые облака не сравнятся.

И кто знает, прошли бы первую сессию без потерь отщепенцы, если бы Друххук не отстукивал своим карандашом ритм победы, сжимая его на манер посоха побелевшими от напряжения костяшками пальцев? Не сдали бы нервы в вечно враждебном окружении, если бы одно присутствие рядом орка не вселяло уверенность в завтрашнем дне? Отщепенцы были готовы лечь костьми, но не отдать на растерзание занудным хищникам «идущего в бой», а уж он сам выкладывался по полной, когда для этого была хоть малейшая возможность. Он по–другому не умел.

* * *

– Итак, дорогие ученики, вижу по вашим сосредоточенным лицам, что к новому предмету вы отнеслись серьезно… Ну да, особенно учитывая наличие в первом ряду трех гномов, чья раса эту магию и создала… Да и эльфы к рунам всегда относились весьма уважительно, привнеся в этот раздел магии много нового, и даже, насколько я знаю, хотя об этом не слишком любят распространяться, сумели выразить через руны некоторые из своих родовых таинств… Это так? – В голосе преподавателя, смотревшего сейчас на эльфов, звучало искреннее любопытство.

– Так. – Голос Сержи мог стать эталоном сухости для любой пустыни. В нем ясно читалось – больше на эту тему спрашивать не имеет смысла. Тайны он сейчас не раскрыл, но не раскроет ее и дальше…

– И чего, спрашивается, мне вам тут рассказывать об азах? – Хмыкнул преподаватель. – А того, что далеко не все расы отдают дань уважения этой, без сомнения, полезнейшей науке… Вот например, мурристы… Да–да, уважаемый, не надо так инстинктивно вжимать голову в плечи – вы же сами расстраиваетесь, если подбирать аналогии… И не надо было прятаться на галерку – вам же идти будет дольше… Вы выходите–выходите… Вы же не думали, что я стану спрашивать азы у гномов? У нас с ними будет много интересных бесед, когда мы дойдем до глубины руноплетения… И я очень надеюсь, что остальные к нам присоединятся!

Пока Маури, нервно подрагивая хвостом, выходил к кафедре, гремлин успел пискнуть что‑то о драных котах в полнолуние… Маури дернул ухом, показал клыки, но… как‑то расслабился.

– Прошу вас, уважаемый, развейте мои провинциальные заблуждения насчет этого важнейшего из вопросов…

Маури тяжело вздохнул, и принялся излагать урок:

– Магия рун – это фундаментальная попытка полностью материализовать заклятье на физическом носителе. От других типов магии отличается именно тем, что заклинание полностью подготовлено к применению и не требует активации непосредственно создателем, полностью материально, то есть имеет законченное физическое выражение, и тем, что его «носитель» может быть абсолютно любым, а не только специально подготовленным предметом, вроде свитка…

– Ну–ну… Будет вам… – покачал головой преподаватель. – Я столько хорошего о вашей группе слышал, а вы мне тут цитируете посредственный учебник… Это и не–маги могут. Зубрить и знать – разные вещи. В магии эта грань принципиальна настолько, что может стоить вам жизни… И я был уверен, что вы все это знаете… Так что я бы хотел услышать ваши мысли, уважаемый… Ваши, как и всех ваших коллег в последующем. Мне не нужно, чтобы вы сдали экзамен и забыли мой предмет. Я действительно хочу вас чему‑нибудь научить, – преподаватель хитро, но беззлобно посмотрел на Сержи, – и, быть может, мне для этого придется подучиться самому, потому что я отлично представляю себе те области руномагии, в которых люди продвинулись, и те, в которых нет.

– Мои мысли по данному вопросу таковы, что автор этого раздела сосредоточился на несущественных вещах, и допустил по ходу ряд ошибок, – Маури расплылся в характерной кошачьей улыбке. – Например, полная материализация… Это крайне… неточно. Мог бы сказать, что примитивно, но так будет корректнее. Многие руны невидимы и неосязаемы… Они даже наносятся по воздуху, или в любом другом пространстве, не контактируя с объектом, тем не менее, они не перестают быть рунами. Автору трактата следовало больше обратить внимание на временной аспект активации. А «физичность» руномагии больше перетекает в параметр «места активации», нежели носителя, просто чаще всего они неотделимы… Или воспринимаются неграмотными пользователями именно как носитель, по принципу «можно перенести». Камень с руной – не носитель. Он и есть место активации. А если говорить обобщенно, то аспект активации.

– Браво, – преподаватель церемонно похлопал в ладоши. – Вот именно это я и хотел услышать, и я очень рад, что сказали это не гномы и не эльфы. Нематериальность рун – это ведь как раз одно из эльфийских нововведений… Если не ошибаюсь, светлых эльфов второй магической эпохи рода Патаййетт.

– Не ошибаетесь, – удивленно произнес Лоувель, державший эту информацию как козырь в рукаве на сегодняшнее занятие. Люди обычно старательно забывали источники происхождения того или иного раздела магии, а тут такая точность… Это и сами эльфы часто не знают.

– Чудесно… Признаться, когда я впервые услышал о вашей группе, то понадеялся, что с азами руноплетения вы все знакомы. В конце концов, это одна из фундаментальнейших дисциплин, и в той или иной степени задействована практически во всех видах магического искусства. Я также очень надеюсь, что каждому из вас известен набор базовых рун на практике, а не только в теории, а некоторым – не только базовый… – Это был вопрос, и задан он был группе в целом. Группа кивнула. Кто‑то уверенно, кто‑то не очень. Преподаватель отметил это и продолжил:

– Тем не менее, мы еще какое‑то время сосредоточимся на азах… Хорошо, что у нас сегодня больше времени на практическую часть. Вот задание на сегодня – создать базовую защитную руну. Всего лишь первого порядка… И можете не усмехаться сквозь бороды – иногда я убиваю на это четыре занятия с новичками… Но вот специфика сегодняшнего занятия – я хочу, чтобы вы создали по две руны каждый. Одну – как показано на схеме в учебнике. А вторую так, как принято это в ваших родных школах. Думаю, будет интересно сравнить результаты…

Учащиеся встали со своих мест, и направились к столику, на котором были разложены всевозможные материалы – от камней и зубил до тонких свитков. На любой вкус, как говорится… Поравнявшись с Маури, Лоувель шепнул:

– Ты откуда о нематериальных рунах узнал?

– Мне Тридрилл как‑то рассказал. Ты слышал, что когда я шел по проходу, он про драного кота в полнолуние вспомнил? Ну так вот, мы с ним как раз тогда на крышу башни забрались, и было полнолуние… Не помню, с чего разговор зашел, но он мне тогда много всего про невидимые руны рассказал. Интересное искусство… У меня пока не получилось, но я уверен, что получится… А про драного кота – это он так… Ну, ты знаешь Тридрилла…

Эльф кивнул. Тридрилла он знал, вернее, знал, что тот на все способен, и знает намного больше, чем показывает.

Учащиеся разобрали материал. У каждого был стандартный набор – маленький свиток, камушек с отполированной гранью и зубило, плюс, каждый взял что‑нибудь поинтереснее. Как говорится – для души. Гномы гордо взяли по кольцу – руны на металле выводить всегда сложнее, но и держаться зато они там дольше, в отличие от камушков, которые зачастую не выдерживают энергии активации руны и превращаются в пыль после первого же использования. Светлые эльфы взяли по живому зеленому листу – милые шутки это расы, заставившие всех остальных бояться их лесов как чумы. Темный эльф, тонко улыбаясь, выбрал кусок стекла. Хотели невидимые руны – их есть у нас… Гремлин взял монетку, чем вызвал хмурые взгляды со стороны гномов. Люди и муррист взяли дерево – с ним работать проще на начальных этапах. Для серьезных рун оно не годится из‑за своей волокнистой структуры, но сейчас об этом речи не идет. Силг выбрал кубик льда на специальной охлаждающей подставке. Преподаватель уважительно кивнул: лед – серьезный вызов, но силги великолепно работают с водой, хотя, казалось бы, откуда взяться льду в их южных болотах? Тем не менее…

Дольше всего у столика простояли орки, выискивая в куче хлама нужную им вещь.

– Кровь вон в том маленьком флаконе… – Подсказал им, наконец, преподаватель. Обрадованные орки бережно сграбастали (бывает и так, особенно с орками) флакон, и устремились на свои места. В их традициях по большому счету все равно, на чём наносить руны. Главное – чем.

Закипела работа. Первым этапом (зачастую и последним в случае с обычными неумехами) всегда было выведение руны на свитке. Для себя – проверить правильность. Для преподавателя – показать, что ты можешь хоть что‑то…

Выведение рун требует полной концентрации и сбалансированного энергопотока. Не случайно эта фундаментальная дисциплина идет только со второго курса – желательно отсеять на первом совсем непригодных, чтобы поменьше было несчастных случаев. Тут об этом речи не шло, но стандартная ситуация была такова: если ты не можешь вывести руну правильно даже на свитке и специальной кисточкой, то к зубилу лучше не притрагивайся. Тем более – к крови, хотя именно это чаще всего порывались сделать новички, считая, что между кровью и чернилами нет никакой разницы. Таких вот умников преподаватель старался до практики вообще не допускать, по крайней мере, пока не вызубрят теорию от корки до корки, особенно раздел о технике безопасности и не отчитаются ему, что им светило, не прояви преподаватель своевременной бдительности…

Преподаватель… Странное слово, обозначающее всего лишь базовую функцию, и скрывающее весь сакральный смысл передачи знаний из поколения в поколение… Преподавателем рунной магии у группы отщепенцев был нестарый еще мужчина – лет тридцать пять по человеческим меркам, хотя только Валек и Салли могли бы сказать точнее – а то кто их, этих людей, разберет… Звали его Альдер Транн, он был относительно недавним выпускником этой Академии, но уже зарекомендовал себя как отличный преподаватель. Плюс, он действительно был великолепным специалистом – он знал руны, и он любил их. Что еще надо для успеха?

Он сам попросил назначить его в эту группу. В ректорате посмотрели на него косо, куда надо – доложили, но ходатайство удовлетворили. Напомнив про особый надзор и тонкость ситуации. Мужчина улыбнулся, вспоминая те слова. Забавно, когда о тонкости говорят люди, даже близко не представляющие себе ситуацию в целом и не видящие дальше распоряжений руководства и локальной политики. Он во многом соглашался с профессором философии Карикусом, и в первую очередь с тем, что эта группа – потрясающий эксперимент и невообразимый потенциал. Только люди могли рискнуть и пойти на такое, не представляя даже близко, куда они идут. Прошло совсем немного времени, и вот, поглядите – муррист рассуждает о нематериальных рунах… Да, это не тайна – как не тайна и то, что котам магия рун как правило неинтересна, тем более, подобные глубины. А этот рассказывал с интересом. Да, понятно, что с чужих слов, но интерес‑то был подлинный. Кто знает, куда это все выльется… Альдер Транн надеялся, что в новый раздел магии рун, и уж совсем было бы хорошо, если где‑нибудь сбоку красовалась бы его фамилия… Приятно быть учителем предтеч, даже если вся роль сводится к направлению… Гениев только так учить и можно… И нужно!

– Ну, что у нас получилось? – спросил преподаватель примерно через двадцать минут. С заданием справились все. Первый случай не только в его практике, но и, наверняка, в истории академии. Но об этом лучше не распространяться.

Собрав все работы, господин Транн рассортировал их по одному ему известному критерию и пригласил всю группу собраться вокруг его стола. Несколько удивленная столь неформальным подходом (до сих пор они имели дело если не со светочами знаний, то со светочами дисциплины и учительского авторитета, не допускавшего отклонений от стандартной процедуры), группа обступила стол, притом Тридрилл нахально забрался на него с ногами, что не вызвало у преподавателя даже тени недовольства.

– Обратите внимание… Вот то, что я хотел вам показать в первую очередь. Даже не зная, кто из вас что взял, можно легко определить автора работы. В смысле, его происхождение. Вот, обратите внимание – даже на свитках, что лежат вместе с работами, даже учитывая то, что изображали вы самую общепринятую и часто используемую руну, все равно можно выделить несколько характерных для каждой расы черт… – И он стал указывать на, казалось бы, незначительные штрихи, микроскопические изгибы линий, едва различимые завихрения… Все то, что в конечном итоге и формировало руну, если углубляться в самую суть этого искусства. Видя, что группа воспринимает его слова с недоверием, Альтер Транн хмыкнул, подошел к стенному шкафу и извлек оттуда толстенный фолиант. Водрузив его на стол, он открыл его на произвольной странице и стал показывать другие примеры тех же закономерностей. Эта книга не предназначалась для обучения, и легкими те примеры назвать было нельзя, даже если строить из себя архимага… Особенно если строить из себя архимага.

– Большая часть исследователей магии рун считают, что корень этих различий следует искать в физиологии рас. Разное строение предплечий, кисти рук, принципы хвата – отсюда разница в давлении на предмет и технику исполнения.

– А меньшая? – Спросил Тридрилл. Гремлин был очень недоволен тем, что его так легко вычислить. Но он был прагматиком и не собирался спорить с подсунутыми ему под нос фактами, хотя вопрос о том, откуда автору этой книги известны тайные руны гремлинов, вертелся на языке.

– Меньшая же считает, что эти особенности восходят к самой магической сущности разных рас и обуславливается теми же причинами, что обуславливают предпочтение того или иного типа магии. Постижение этих причин позволит намного глубже постичь саму метамагию – основу того, что принято называть магическим искусством.

– А вы как считаете? – уточнил Баргез. Ему, в отличие от Тридрилла, было приятно увидеть кровавые руны орочьих проклятий, что же до вопроса, откуда они тут взялись… У людей были шансы познакомиться с ними не только в теории, но и на практике…

– А я считаю, что у этих двух объяснений есть общая грань. И физиология, и магическое искусство прошли долгий путь эволюции, порой изменяясь до неузнаваемости. Почему каждая раса шла именно таким путем? Почему некоторые черты у всех рас схожи, а некоторые в корне отличны? У магии и физиологии слишком много общих закономерностей, чтобы можно было их так резко различать…

– А почему вы нам все это так рассказываете? – с подозрением спросил Сержи.

– Ну должен же я вас хоть чему‑то научить, если вы даже про нематериальные руны в курсе! – мягко усмехнулся Альдер Транн. – Ну что ж, с этим разобрались, а теперь давайте все рвать и крушить!

Сержи показалось, что это уход от ответа, но он не стал акцентировать на этом внимания. Группа же радостно заулыбалась – рвать и крушить тут любили все.

Зеленые листья уверенно сопротивлялись надругательству орков, дерево терпело присутствие огня, хотя Салли свою руну именно выжгла, чем заслужила особую похвалу со стороны преподавателя: комбинация разных направлений магии – это всегда сложно и дает массу дополнительных эффектов, если все сделано правильно. Лед теперь мог существовать и без специальной подставки, а предплечья орков не боялись уколов, хотя Тридрилл рвался разнообразить эту часть эксперимента. Гномы продемонстрировали отличные кольца – хоть сейчас на продажу в специальную лавку, а за право разбить стекло Сержи орки чуть не передрались. В итоге не разбил не один, хотя подходящего оружия у них в руках и не было. Но больше всего недоумения вызвала монетка гремлина.

– Зачем вообще изображать руны на монетах? Это типа как такой амулет? – пытался догадаться Валек.

– Можно использовать и как амулет, но малоэффективно – гномьи кольца и прочие побрякушки в этом плане не в пример лучше работают – прямой контакт с владельцем, и не мешает всякая дополнительная резьба, которой на монетах всегда полно…

– А зачем тогда? – недоуменный вопрос повис в воздухе. Довольный гремлин посмотрел на преподавателя. Альтер Транн, который к этому времени уже тоже сидел на столе, хитро улыбнулся, характерно сложил пальцы решеткой и посмотрел сквозь нее на гремлина. Тридрилл осклабился до ушей (то еще зрелище, в случае с гремлинами) и довольно кивнул, после чего посмотрел на одногруппников.

– Это же защита! Защита всего, в том числе и носителя. Помните? Разница между носителем и местом – тут она видна особенно ярко. Монеты тоже иногда надо защищать! Эх вы…

Если кто и смутился, то это были гномы. Остальные недоуменно покачали головой – это ж надо же такое придумать…

* * *

Урок закончился, и группа шумно вывалилась в коридор. Когда аудитория осталась далеко позади, Валек пристал к гремлину:

– Подожди, я не понял: ты что, предлагаешь маркировать монеты рунами, чтобы их не подделывали, а преподаватель показал знак тюрьмы? – теперь засмущался уже гремлин.

– Ну–у… Не совсем… Может, это и имело бы смысл, скажем, с золотыми монетами, чтобы их не стачивали, ну и если сделать простенький артефакт, который отличит настоящую руну от подделки… Это было бы неплохой гарантией подлинности золота. Но я имел ввиду не это. Это у людей знак скрещенных пальцев обозначает тюрьму. А у гремлинов этим знаком обозначаются те подземелья, в которых мы… ну–у… развлекаемся…

– Это те самые, в которых полным–полно ловушек, но дурачье туда все равно ломится? – встрял Сержи, которому тоже было любопытно.

– Да, они самые. У нас в каждом округе такие есть… Смотреть сквозь скрещенные пальцы у нас как раз обозначает смотреть такое представление… Ну, в смысле смотреть сквозь щелочку на то, что делается в темнице… А делается там… Ммм… – гремлину не особо хотелось распространяться на этот счет. – Короче, байки о том, что внутри полно сокровищ отчасти правдивы, иначе смысл был бы туда лезть… Другое дело, что и сокровища там…

– Гремлинские! – буркнул Голан, слушая в пол уха историю Тридрилла.

– Во–во! Именно что гремлинские. Когда я говорил, что монеты можно защищать, то имел ввиду вовсе не защитные руны… Оборона, как у нас говорят, тоже должна быть веселой…

– У вас даже похороны веселые! – опять встрял гном, но на него неодобрительно шикнули, чтобы не перебивал.

– Похороны – в первую очередь! Ведь одним старым карликом, отравляющим жизнь всем окружающим, стало меньше… Но дело не в этом. Представляете, как это бывает весело, когда путник преодолел полный опасностей лабиринт, и нашел где‑то в углу горсточку монет? А монеты‑то непростые! А этот увалень хватает их и сует себе по карманам или в сумку! А потом жалеет… если еще может!

– А что с ним происходит?

– А что с тобой произойдет, если тебе в штаны расплавленного металла налить? – задал вполне себе риторический вопрос гремлин.

– Ого… – у Валека прямо глаза округлились от представленных перспектив.

– Ну–у… Это не единственный вариант. Чаще у нас используются руны трансмутации или обмена…

– А это‑то что? – Салли уже отошла от прошлой информации и жаждала подробностей. По большому счету она весьма одобряла идею залития расплавленного металла в штаны некоторым представителям противоположного пола – уж очень донимали.

– Понимаешь… Монеты – это все‑таки награда… Награда гремлинам, разумеется, досидевшим до этого этапа, потому что монеты на дороге в лабиринтах не валяются, и доходит до них мало кто. Поэтому этот этап хочется разнообразить. А что может быть разнообразнее заклятья трансмутации?

– Подожди, я не понял – монеты превращаются во что‑то еще?

– Не монеты. То, с чем они соприкасаются. На монеты рунами наносится заклятье, но срабатывает оно, тогда, когда с чем‑нибудь соприкоснется. И не сразу, а проконтактирует какое‑то время – чтобы не сработало, как только их коснулись руками, хотя бывает и так. Понимаешь, это как лотерея! – Гремлин от возбуждения даже начал жестикулировать, пытаясь изобразить наиболее захватывающие подробности. – Вот человек кладет заветные монетки себе в мешок, и идет дальше. А потом снова открывает свой мешок – перекусить там, или инструмент какой найти. А там вместо жареного кролика – живая змея! Ну, или скорпион. А вместо набора отмычек – пригоршня гвоздей! Это так заклятья обмена работают – у нас для этого специальные пронумерованные ящики с «приветами» есть. А трансмутация – это когда вместо металла у тебя ржавчина, вместо дерева – труха, а вместо еды – гумус. Представляешь, как весело?!

– Просто животики надорвешь! – буркнул гном, не одобрявший подобного обращения с монетами. С искателями сокровищ – еще куда ни шло, можно сказать, туда им и дорога, но монеты‑то зачем портить?

– Мне другое интересно… Нашему преподавателю это все откуда известно? И жест, которым мы особо часто не обмениваемся, и уж точно без посторонних глаз, и наши шутки с рунами… – задумчиво закончил гремлин.

– Я бы сказал, что он слишком хорошо информирован… Для человека… – на Сержи вновь накатила волна подозрений, хотя он и был рад наличию в этих стенах толкового преподавателя.

* * *

Следующим предметом была ботаника, которая и должна была стать гвоздем сегодняшней программы.

Ботаника читалась студентам академии на первом и втором курсе, и была как бы предтечей алхимии. Не то чтобы преподавательница по ботанике Нинон Рэссер была такой уж лютой… Просто она довольно искренне считала, что любой, переступивший порог данного заведения, попросту обязан знать те немногие азы, что может усвоить едва спустившаяся на землю обезьяна за два года. Ну, или ставший на задние лапы кот, например. Другое дело, что то немногое, что госпожа Рэссер считала азами, едва помещалось в десять полных фолиантов, а у обезьяны как‑то само–собой предполагается, что есть абсолютная память и нет других предметов.

Что характерно, когда мы упоминали всех переступателей порога Академии, то не имели ввиду только студентов. И даже не преподавателей. Регулярному вычитыванию за безграмотность подвергался весь без исключения персонал. А порой даже и гости храма науки. Просто некоторые принципы госпожи Рэссер были прочнее сомнительных аргументов, выдаваемых уклонистами за здравый смысл. Ей здравый смысл говорил, что ее знания бесценны, опыт – исключителен, а преподавательский талант вообще не имеет аналогов, и со стороны окружающих крайне неосмотрительно, и местами даже преступно пренебрегать этими сокровищами. А поскольку в храме науки примером образованности должны быть не только специальные люди… И минимумом знаний должен обладать вообще каждый на любой экстренный случай… В общем, каждый спасался, как умел, и только студенты были вынуждены ждать спасительного третьего курса, когда о злосчастной ботанике можно будет забыть. Те же, кто по каким‑то непонятным причинам выбирал углубленное изучение алхимии, обрекали себя на каторжный труд на весь оставшийся период обучения, ибо с них госпожа Рэссер уже требовала действительно полной отдачи и самозабвенного погружения в предмет. Выдерживали это испытание не многие, но зато который год магистрат магии регистрировал все новые и новые открытия в магической ботанике и смежных областях.

На этом уроке диспозиция отщепенцев была другой. Противника брали широким кругом, в надежде взять в кольцо и задавить по флангам. Но первый натиск все равно кто‑то должен был взять на себя, и этим кем‑то обычно были светлые эльфы и… Дуча.

* * *

Вы когда‑нибудь видели гнома с цветочком в волосах? Ну хорошо, пусть не гнома, а гномку… Все равно, это зрелище более редкое, чем плачущий гремлин. Им, по крайней мере, можно луку подсунуть.

В понятии традиционных гномов ботаника – это то, что идет на подпорки в шахтах и черенки в инструментах. Точка. Более прогрессивные гномы делают из нее мебель. Совсем продвинутые – добывают какие‑то редкие ингредиенты. Но чтобы ботанику любить… Зачем? Это же не камень!

Каждый из отщепенцев был в чем‑то чуждым и для своей родной расы. Но Дуча в этом плане была вообще уникумом, проявив сильнейшие способности к магии природы в обществе, в котором о природе знать ничего не желали.

Понятно, что работы в шахте ей не нашлось… Ни работы, ни места, ни даже понимания… Практичность гномов разбивается об их устои. К тому же живые растения в шахте могут представлять из себя некоторую проблему, если их корни вдруг начнут разрушать породу, а рядом с Дучей прорастать умудрялись даже пропитанные специальными составами балки креплений.

Что делает гном, отвергнутый кланом? Идет в города к людям в надежде хоть там как‑то пристроиться.

Любой гном – это ходячая концентрация твердолобого упрямства. Одаренный гном – все вышеперечисленное плюс раскаленное шило в известном месте. Все это порой приводит к нежелательным последствиям.

Дуча кроме своих явных талантов имела еще несколько особенностей, не свойственных ее расе. Например, она была несколько легкомысленной… Способность замечтаться и витать в облаках гномам не свойственна – в облаках нет золота, так что добропорядочному гному–мечтателю там делать нечего – они собираются преимущественно под землей. Да и не такое уж это плохое качество…

Для обычного человека, но не для мага. Замечтавшийся маг опасней для окружающего мира, чем иная эпидемия. Просто от эпидемии понятно, чего ждать, а от мага – нет. Предававшаяся своим мечтаниям Дуча создавала в воображении изумительные сады, которые силой магии пытались прорваться в реальность. И тогда ей спешно приходилось уносить ноги, а владельцы придорожных трактиров думали, что им теперь делать с приросшим корнями к полу столом, и зацветшими стульями… Некоторые, поостыв, оставляли все как есть и даже сами пытались приукрасить, ибо смотрелась такая композиция очень даже живописно. Некоторые, наиболее чуткие, жалели даже, что кинулись на гномку с кулаками за порчу имущества… Это так, к примеру, коих из жизни Дучи можно взять бесчисленное множество.

В госпоже Рэссер Дуча нашла уникальный источник базовых знаний, которых так ей всегда не хватало, а преподавательница обрела того самого слушателя, о котором так мечтала. Она даже простила всем гномам их бесконечные попытки загубить природу своими шахтами, карьерами, плавильнями и прочими антиприродными начинаниями, ибо поняла – гномы не безнадежны… В отличие от людей, в способностях которых госпожа Рэссер к тому времени окончательно разочаровалась.

Остальные отщепенцы старались без крайней нужды к помощи Дучи не прибегать, ибо в ответ на простой вопрос рисковали получить полуторачасовую лекцию с отступлениями.

Что же касается взаимоотношений с другими гномами группы, которые отличались талантами в традиционных для гномов областях… Ну… Дуча надеялась, что они будут… Голан же и Струк становились удивительно неразговорчивыми и все время чем‑то очень занятыми, когда на горизонте объявлялась шустрая гномка. Кто этих бородатых разберет?