Текст книги "Класс отщепенцев (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

«И кто это так тебя? Я?! Да что ты говоришь… А, уже не говоришь? И давно? Сотни две лет? Ну вот, будет повод поговорить… с коллегами…» – Маури быстро огляделся, и проскользнул между витринами. Дело было сделано.

«Три, два, один, пошел! Двери открываются – двери закрываются, одна голова видна вахтеру, а что у одной головы кроме двух своих ног еще две маленькие ножки – кому какое дело? Главное – не задеть охранную паутинку. Теперь, третья дверь налево, лопатку в руки и прищепку на нос, чтоб не прибалдеть! А то придут за мной два розовых слоника с откровенными декольте… Спасайся потом от них… Затем прячемся под стулом у вахтера и ждем попутчика… Двери закрываются – двери открываются, и долгая дорога домой…»

* * *

После второго занятия у отщепенцев был традиционный перерыв. Тридрилла и Маури ждать не приходилось – они так и подгадывали свою отлучку, чтобы иметь запас по времени. Но об отдыхе можно было только мечтать.

К счастью, преподаватель рун поделился с отщепенцами несколькими ингредиентами, сократив длинный список почти на треть. Поделился, не задавая вопросов, хотя отобранные вещи наверняка наведут его на определенные мысли… Которые можно будет дополнить теми сведениями, что в скором времени поведает всему миру госпожа Рэссер… Но сейчас это неважно. Сейчас нужно поставить в списке еще пару галочек.

«Свечи, свечи, салемские свечи… Совершенно необходимый расходный материал, расходом которого ведает кафедра проклятий…» – думал Сержи, направляясь к заветной двери. К счастью, преподаватель рун не обратил особого внимания на то, что выведенный на сером олове орнамент был весьма… узконаправленным… А может, и обратил, но не подал виду… Теме урока, то бишь защите помещений, это не противоречило. Защиту ведь тоже надо преодолевать…

Свечи как таковые были эльфу не нужны – ему нужен был сам жир, из которого эти свечи делают. Лучше не вдаваться в подробности его происхождения, особенно если вы недавно кушали… Главное, что более традиционным использованием этого жира было изготовление фигурок… Специальных таких фигурок, которые потом пронизывались такими специальными иголочками…

«Странные они, эти люди…» – думал Сержи. – «Слитки салемского жира продавать у них строжайше запрещено дюжиной законов, а вот свечи из этого жира купить можно… Непросто, конечно, но можно… Это умение оставлять лазейки в законах для себя любимых их до добра не доведет»…

Быстрый взгляд по сторонам, и узкая пластинка скользнула в дверной замок. Щелчок, и зачарованная дверь кладовой сама собой открылась. Еще бы… Ведь когда так вежливо и витиевато просят… Доброе слово, особенно начертанное эльфийскими рунами на сером олове и двери приятно! А почему бы, собственно двери и не радоваться… Снести ее было бы проще…

Долго искать нужные вещи в кладовой не пришлось. Труднее было не вывернуть от этого запаха впопыхах проглоченный обед, но это, как говорится, издержки профессии…

Прикроем дверь, шепнем ей ласковое слово, и можно неспешно удаляться. У открытого окна сжать безжизненную полоску металла меж рук и подуть на раскрытые ладони, развевая прах по ветру. Ищите, уважаемые, ищите… Ни следов, ни улик… Да и недостача крошечная. Небось, у самих на счету побольше таких вот «пропаж». И совсем без таинственных эльфийских рун на сером олове…

* * *

Отщепенцы ожидали, что с последним пунктом списка – кровью младенца – будут проблемы. Чего отщепенцы точно не ожидали, так это того, что им неожиданно поставят промежуточный зачет по физподготовке…

Промежуточный зачет кроме всего прочего включал в себя длиннющий изматывающий кросс по пересеченной местности, во время которого позволялось подпитывать свои силы только магически. Были там и другие развлечения для любителей помахать железяками, но именно кросс был самой изматывающей, и, что самое главное, самой продолжительной частью. Планы отщепенцев летели к дьяволу…

Положение спасли орки. Видя растерянные лица одногруппников, Друххук и Баргез переглянулись, скинули с себя свои магические балахоны, и, поигрывая мышцами, направились в сторону преподавателя.

Преподавателем физподготовки был еще нестарый отставной вояка Сурабер Грон, незнамо каким способом поступивший когда‑то в Академию и воистину не без помощи чуда ее окончивший. Потом нелегкая судьба занесла его в ряды боевых магов юго–западного пограничья, где он имел честь и удовольствие сталкиваться с набегами полудиких орочьих племен. Главное правило выживания, которое вынес для себя Сурабер Грон из этих набегов было такое: если на тебя несется орава вопящих орков, то лучше делать ноги, если ты не боевой архимаг! А поскольку боевых архимагов во все времена было мало, господин Грон счел своим долгом после окончания бесславной службы донести эту идею до молодых воспитанников Академии. И доносил, видя свою высокую миссию в том, чтобы посредственные дарования всегда могли унести ноги, если уж природа обделила их магическим талантом.

Увидев рядом с собой монументальные тела орков, господин Грон мигом вспомнил нелегкие будни пограничника. А когда, задрав голову, он разглядел еще и такие знакомые ухмылки, характерные для интеллектуально ограниченных амбалов, окруживших спешащего домой очкарика, память подсунула ему и более неприятные картины, в частности, что бывало с теми, кто не успевал, подобно господину Грону, унести ноги. Их, то бишь ноги отставших, орки любезно вручали в качестве подарка, посылая вдогонку убегающим. Особым шиком считалось попасть чуть пониже спины.

– Нам, эта… Отлучиться надо б… – с очень характерной интонацией произнес Друххук. Плясавшие в его глазах огоньки пламени добавляли выразительности и без того колоритной картине.

– З–з-зач–чет! – нельзя сказать, что господин Гран был трусом. Отнюдь. Просто он всегда очень четко осознавал собственные ограниченные возможности и не видел смысла бороться со стихией…

– Мы здадём! – веско добавил Баргез. Ненароком прорвавшийся акцент приграничья добавлял весомости сказанному больше любых спортивных регалий.

– Н–но… П–правила… – господин Грон не робел в присутствии князей и герцогов. Он хорошо знал, что уж им‑то точно нужно хорошо владеть своим телом. К тому же он был преподавателем…

– А па быраму нельзя? – склонил голову набок Друххук. – Типа там вошли в круг, размялись и разобрались между собой, у кого тут физподготовка… – оркские традиционные проверки на готовность господину Грону были известны… К их явному недостатку следует отнести тот, что зачастую в круг входило двое, а выходил только один…

– Н–но… Бег…

– А мы быстро бегаем! – Веско сказал Баргез, и даже кивнул в знак подтверждения.

Орки быстро бегали. Господин Грон это знал. Ему не давали забыть это сны…

– Ладно, вы и вправду отличаетесь от этих задохликов… – вытер вспотевший лоб господин Грон. – Я могу вас отпустить, только тихо…

– Пасиба! – осклабился Друххук, и орки вернулись к своим.

Когда речь шла о том, кому добывать последний компонент, мнения расходились. Но орки во всех вариантах стояли в самом конце списка. Просто картина «орк, добывающий кровь младенца» выглядит уж очень однозначно… Отличный повод для межрасовой войны, между прочим, особенно застань их кто‑нибудь в процессе… Там уже речь пойдет о выживании, притом, всех…

– Ну вы, это… Аккуратнее там… – выразила общую мысль Дуча. Остальные лихорадочно соображали, не лучше ли будет сейчас вложить все силы в зачет, чтобы потом успеть послать кого‑нибудь еще… По всему выходило, что нет – им еще колдовать ночью, да и на Градобоя охотиться… Повзрослевшего…

– Не боись, мы аккуратно! – с энтузиазмом сказал Друххук, но почему‑то это не прибавило отщепенцам уверенности в том, что они встретят завтрашний рассвет…

* * *

Собственно, кровь младенца как таковая им была не нужна. Сержи объяснил, что нужна капля крови ребенка примерно до пяти лет, что значительно облегчало ситуацию. Более того, именно поэтому отщепенцы и смирились, ведь оркам достаточно просто найти мальчугана с разбитой коленкой, или еще кого‑нибудь в том же духе.

Но это все в теории. На практике же орки, едва выйдя за ворота Академии могли лицезреть опустевшую улицу. Хоть до заката еще оставалось какое‑то время, мамаши уже давно не отпускали своих чад от юбки. Сказки о похищающих младенцев оборотнях всегда были в моде, так что сейчас оркам не оставалось ничего, кроме как проклинать недальновидных сказочников и думать, где бы разжиться вожделенной каплей.

Будь на их мест эльфы, то они просто постучались бы в какой‑нибудь дом и просто попросили бы, сославшись на некие высшие обстоятельства. Им бы дали – не в первом доме, так во втором. Не в пятом, так в десятом. Эльфов любят и спускают им любые странности. Будь на их месте Тридрилл, то он пролез бы в какой‑нибудь дом и просто подстроил бы маленькое падение или порез… И даже залечил бы его, представившись добрым духом печных труб. Гномы, муррист и силг просто предложили бы денег… Короче, орки и вправду были не лучшими кандидатами на это задание…

– М–да… Ну и дальше че? – мрачно спросил Друххук, как‑то странно осматривая обломок кирпича, валяющийся на дороге. Недобрым таким взглядом. Таким же взглядом, выбрав приемлемый снаряд, он стал изучать окна близлежащих домов.

– В дома мы точно не лезем, – покачал головой Баргез. – Нам там, прямо скажем, не рады будут… Даже если мы и представимся подручными этого их толстого дядьки в красном комбинезоне, что на Новый Год подарки всем разносит…

– А что, не поверят? Мы же тоже зеленые… – хмыкнул Друххук.

– Бород не хватает… Ну и всякое разное, по мелочам… Типа роста, веса и твоего персонального выражения лица…

– А че сразу я?

– Вот и я о том же…

– На себя посмотри…

– Угу… Ладно… Предлагаю марш–бросок в другую часть города… Куда‑нибудь в район большого рынка. Там малышня постоянно ошивается, а наличие другой такой же малышни делает ее бесстрашной…

Орки подобрали длинные полы своих балахонов и припустили рысью. Орки действительно хорошо бегали, так что им не понадобилось много времени чтобы пересечь треть города. Вид бегущих орков вызывал много любопытных взглядов, особенно у стражи, но полюбопытствовать о причинах такой спешки никто не решился: очень уж смущали всех все те же балахоны, да и общий вид орков не располагал к упрочнению межрасовых связей…

На место орки прибыли еще до заката, притом, можно с уверенностью было сказать, что если они быстро справятся, то и в Академию они вернутся вовремя.

– Ну вот, а мы думали, что от кросса отделались! – расплылся в улыбке Баргез, когда их пробежка подошла к концу.

– Наши еще бегают… И вообще, у нас это был не кросс, а легкая прогулка… Ладно. К делу.

Легко сказать «к делу». Вокруг рыночной площади действительно сновали тучи детворы, но подобраться к ним было ой как непросто – эти детки не жаловали компанию в какой бы то ни было форме, пусть даже и зеленой.

– Так… – сказал Баргез, осматривая поле для деятельности. – У меня идея! Друх, освободи пока этот угол – он нам понадобится! Только мягко и вежливо…

– Я? – Друххук даже немного подобиделся. – Мягко и вежливо?! Я?!

– Ну, как получится, конечно, только нам ссориться с гильдией нищих тоже ни к чему… А я пока на рынок. Совершу кое–какие покупки…

Баргез убежал в направлении рыночных рядов, а Друххук направился к указанному другом пятачку. Пятачок представлял собой место встречи двух улиц, выходящих к рынку, и традиционно это было одно из мест скопления городских нищих. Нельзя сказать, чтобы они так уж держались за эту точку – снующий тут контингент не склонен подавать милостыню. Скорее, тут было место для торговли информацией, да и просто – место встреч. В точке, указанной Баргезом, было почти пусто – только ошивался какой‑то бродяжка, усиленно пытающийся прикрепить на тело фальшивые язвы. Друххуку достаточно было склонить голову на бок, чтобы тот решил найти для своей деятельности более подходящее, то бишь скрытое от ненужных глаз место.

Баргез появился минут через двадцать. С собой он нес ворох какого‑то пестрого тряпья и коробку непонятных финтифлюшек.

– Что это? – Друххук был немало удивлен покупками друга.

– Переодевайся! – вместо ответа Баргез вручил напарнику пестрый желто–красный халат. Примечательно, что халат венчал капюшон с милыми медвежьими ушками.

– Это мне?!! – Друххук не мог поверить, что его товарищ мог подкинуть такую подлянку.

– Тебе–тебе… – себе Баргез приберег более традиционный синий халат, расшитый звездами и полумесяцами. Настоящие магические балахоны, расшитые настоящими рунами были бережно свернуты и спрятаны. Не стоило светить своего истинного «происхождения». Впрочем, их уже наверняка «срисовали» традиционные обитатели этого пятачка. Чтобы уладить этот вопрос, Баргез прошелся по кругу, подавая всем нищим милостыню, и шепча на ухо пару каждому пару нужных слов, за чем следовали характерные кивки.

Совершив «круг почета», Баргез вернулся к напарнику.

– А откуда это у тебя деньги на все это мероприятие? – Друххук, прищурившись смотрел на друга.

– Э–э-э… Боюсь, нам придется пару дней поголодать… Это были деньги на закупку продуктов… Впрочем, я надеюсь, что у наших умников все же есть заначка… – Баргез порылся в принесенном ящике и достал оттуда пять апельсинов. Фрукты он протянул Друххуку.

– Друх, ты же умеешь жонглировать, правда?

– Жонглировать? Я?! Да я счас тебе эти апельсины в глотку затолкаю! Твоим же посохом! Один за другим!!!

– Ну–у… – смутился Баргез. – Это, конечно, тоже ничего себе представление будет… Но, думаю, что я тебе еще пригожусь…

– Ты что задумал вообще?! – Друххук уже орал во всю мощь своей глотки, привлекая внимание первых прохожих.

– Мы организуем представление! Дети ведь любят представления. Будем дурачится и показывать фокусы, а потом, когда увидим нужного ребенка, уговорим его поучаствовать… Если нам все равно не удастся избежать шума, то нужно использовать его себе на пользу.

– Но… – план друга показался Друххуку разумным. За небольшими исключениями… – Но я не умею жонглировать…

– Вот и хорошо! Орк, не умеющий жонглировать должен стать отличной приманкой для детворы… На то и расчет!

Друххук зажмурился. Он, шаман гордого племени орков, он презревший традиционное обучение, чтобы раскрыть весь потенциал своего таланта, он, мечтавший повести за собой в бой сплоченные оркские племена и сокрушить треклятых недомерков… жонглирует апельсинами в костюме медвежонка на задворках рыночной площади в окружении нищих и попрошаек…

– Говорили мне старейшины, что не доведет до добра людское образование… – прошептал Друххук. – Ой, говорили… Сначала смешанная группа с гномами и эльфами, потом проклятые выступления на потеху людской знати, а теперь… До чего мы докатились! И кто мне говорит дурачиться? Собрат! Собрат по крови! Хранящий тыл!.. Тот, на ком должна держаться мудрость веков, говорит мне дурачиться… Барг, скажи, что все это неправда! Скажи, что мы обкурились твоих сигар! Этого не может быть…

– Хочешь мудрость веков? – Баргез вдруг посерьезнел. – Что делаешь – делай до конца!

Орки переглянулись. Это был долгий взгляд, полный невысказанных рассуждений. Орки не любят рассуждать. Они предпочитают понимать. Баргез первый понял, что раз уж они вынуждены действовать среди людей, то им придется соблюдать людские правила. А Друххук сейчас понимал, что пришло время взвесить: что важнее, друг, или гордость? И о какой гордости потом может идти речь, если он сделал не все, что мог ради спасения друга? После такого стыдно даже в глаза смотреть соратникам, а все прочие рассуждения… К эльфам! Он хоть и был идущим впереди, но понимал, что сейчас не время для лобовых атак. Будь прокляты эти эльфы! Воистину, с кем поведешься… Раньше жизнь была проще, и о таких вещах, как «тонкость» можно было не задумываться. Друххук вздохнул, и подобрал апельсины.

– Но зачем нам именно дурачится? Неужели мы не можем просто показывать фокусы?

– Чтобы к нам не относились всерьез. Более того чтобы к нам так не относились даже тогда, когда мы потребуем кровь…

* * *

– Походите–подходите! Только сегодня, только для вас! Лучшие фокусники оркских королевств!.. – громогласно оглашал Баргез, пока Друххук ронял на голову апельсины.

– У нас же нет королевств! – возмущенно зашипел Друххук.

– У нас и фокусников нет… Короче, какие королевства – такие и фокусники! – философски пожал плечами Баргез.

– Я раздавил апельсин…

– Ничего, у нас еще много есть…

– Я уже весь в этом соке!

– Вот и хорошо…

Потихоньку вокруг них собирался народ. Вид двух спорящих в такой необычной обстановке орков привлекал внимание зевак куда лучше обычных представлений, которые тут ежедневно давались. Столичная публика была вполне искушенной, так что на мякине ее не проведешь. На мякину орки и не рассчитывали – как только образовалась более–менее заинтересованная толпа, Баргез принялся что‑то завывать утробным голосом, попутно творя простенькие огненные заклинания. Друххук тоже сообразил, что с апельсиновым душем можно и завязывать, и уже через несколько мгновений апельсины в его руках превратились в яркие сгустки огня, с которыми орк чувствовал себя куда более уверенно. Публика заохала и зааплодировала. Послышалось даже какое‑то бренчание монет.

Репертуар приходилось выдумывать на ходу, импровизируя и угадывая пожелания публики. Впрочем, вариант «тупой криворукий орк» почему‑то пользовался неизменным успехом.

Наконец, в толпе появился мальчуган, пригодный по возрасту и не находящийся под неусыпным контролем родителей. По нему трудно было понять – беспризорник он, или наоборот, член очень большой семьи… На каком‑то уровне социального развития, как ни печально это звучит, разницы практически нет. Мальчик старался выглядеть взрослым и независимым, хотя безразмерная одежда изрядно этому мешала.

– А сейчас, уважаемые, гвоздь программы! – Баргез изгалялся вовсю, отрабатывая общение с публикой. – Мы покажем вам обряд посвящения в вожди орков! Но для этого нам нужен отрок юный, но преисполненный мужества и сил! Есть ли тут среди вас такие?

Наживка была заброшена, но нужная рыбка клевать не спешила. Видимо, кроме любопытства там была еще и осторожность, а опыт улиц нашептывал, что тут больше шансов стать посмешищем, чем каким‑то там вождем.

– Как? Да разве ж нет таких?! – Баргеза такой расклад совершенно не устраивал, да и время уже поджимало: сумерки завоевывали небо, и скоро на город опустится ночь, которая поставит крест на их начинаниях. – Да вот же вижу я юношу с взором горящим! Не будь я сын шамана, вижу, как внутренний огонь пылает в нем! Ну а скромность – украшение воина!

Баргез чуть ли не силой выдернул из толпы мальчугана. В ответ тот набычился и выставил вперед упрямый подбородок. На вспыхнувшие уши, выдававшие его с потрохами, парень попытался поглубже натянуть большую кепку. Баргезу такая реакция была только на руку – пока «клиент» занят собой, нужно подготовить нехитрую бутафорию под ритуал, а главное – специальную полую иглу, ждавшую своего часа в кармане расшитого халата.

Бутафорией был костерок, разжечь который было делом минуты, и горсть вспыхивающего цветного порошка, купленная в лавке для фокусов и костюм «вождя». По кивку Баргеза Друххук стал танцевать вокруг костра танец, завывая что‑то утробным голосом. К своему удивлению, Баргез распознал в словах друга повторение параграфа по ботанике, впрочем, звучало это и вправду жутко.

Баргез накинул на плечи парня мантию, сплетенную из стеблей тростника, а на голову одел «корону» из перьев и клыков. Эта одежда, как и предыдущая, была мальчугану великовата, но, как не смешно, смотрелся он в ней куда более уверенно и уместно, чем в своих старых обносках.

После церемонии облачения, под непрекращающееся перечисление покрытосеменных и танцы в честь молочая обыкновенного Баргез подвел парня к костру.

– Достаточно ли ты храбр, отрок, дабы пройти этот нелегкий путь? – Баргез опустился на корточки, чтобы смотреть в лицо паренька прямо, а не нависая над ним словно гора. К счастью, природа возраста взяла свое, и парень кивнул.

– Знай же, о отрок, что лишь великому огню под силу разглядеть истинную суть человека, и лишь его кровь является ключом к открытию… – Мальчик немного сбледнул с лица, но еще раз кивнул. Эта фраза нужна была скорее для подготовки публики, которая, впрочем, смотрела вполне благожелательно и опасений за судьбу сына человеческого в орочьих руках не выказывала. К чему‑то такому все были и так готовы, и сейчас скорее поздравляли себя за верно угаданное развитие событий. Теперь важно, чтобы эта благожелательность продержалась еще минут пять…

Баргез вытянул руку паренька над едва тлевшими углями (еще не хватало, чтобы руку обожгло в самый неподходящий момент), достал из кармана подготовленную иглу и уколол палец мальчугана. Что бы ни случилось дальше, но дело сделано.

Видимо, Баргез все же не рассчитал сил, и уколол сильнее, чем нужно было. Его можно понять – ему не приходилось до сих пор иметь дела с человеческими детьми. На глазах у мальчика навернулись слезы, а нижняя губка ребенка предательски задрожала. К счастью, публика на пару мгновений была отвлечена – когда капля крови из уколотого пальца попала в огонь, Баргез сыпанул туда щепотку вспыхивающего порошка (отведя взгляд толпы от этого действия, что было самым сильным магическим вмешательством за представление), так что публика лицезрела красивый красно–зеленый взрыв в миниатюре. Но губка дрожала все сильнее – еще миг, и над рынком раздастся детский рев.

Первым среагировал Друххук. Что бы ни было в этой истории дальше, что бы не происходило до сих пор, но для Баргеза самым ярким воспоминанием об этом приключении останется это – когда его друг, бесстрашный идущий впереди, рухнул на колени перед маленьким мальчиком… И зарыдал…

Громко, отчаянно, искренне, с надрывом, размазывая слезы и сопли по лицу… Вид рыдающего орка был столь несуразным, столь гротескным, столь невозможным, что над площадью повисла тишина. Замолчали даже нищие, с удовольствием перемывавшие косточки всем присутствующим, застыли даже карманные воришки, использующие столпотворение в своих целях… Высохли даже слезы у мальчугана…

Баргез судорожно сглотнул застрявший в горле комок и провозгласил: «свершилось»!

Представление можно было сворачивать, но у всех присутствующих как будто отнялись конечности.

– Ну, че встал?! Завязывай! – шепотом рыкнул Друххук на товарища, и тот начал вещать что‑то прощательное. Публика была не слишком довольна столь скорым завершением представления, но все‑таки рассталась еще с парой медяков. Быстро свернув свою лавочку, орки припустили назад.

– Если кому расскажешь – голову сверну! – мрачно пообещал Друххук.

– Никому не расскажу! – онемевшими губами произнес Баргез. – Никогда. Но знаю, что мне теперь будет сниться до конца дней…

– Слушай… – произнес Друххук через некоторое время. – А сколько мы там насобирали? Мне не то чтобы интересно, просто голодать не хочется… После такого…

– Я не пересчитывал – ты же сам велел завязывать. Но если навскидку, то немного… Голодовки это не отменяет, разве что ты согласишься жрать капусту… Впрочем, мы можем и вернуться, если хочешь…

– Нет уж… А капусту сам жри! Тоже мне, эльфа нашли!

* * *

В общежитие орки вернулись почти наравне с одногруппниками. Те как раз успели разойтись по своим комнатам и со стонами повалиться на кровати. Было видно, что промежуточный зачет дался отщепенцам тяжелой ценой, а разнообразные стоны, слышимые еще в коридоре ставили под сомнение успех дальнейшего предприятия.

– Ну как? – Сержи нашел в себе силы оторваться от кровати. Лежащий рядом Лоувель, напоминал по виду скорее ожившую клумбу, чем условно–живое существо. На приход орков светлый эльф никак не отреагировал, и, как лежал, уткнувшись носом в подушку, так и продолжал лежать.

– Добыли! – Баргез бережно передал темному эльфу иглу. Тот пару секунд подержал инструмент в крепко сжатом кулаке, сканируя содержимое, и, наконец, удовлетворенно кивнул.

– Значит, все есть. Хорошо. Тогда отдыхаем, пока в корпусе все не утихнет, а потом выдвигаемся малыми силами. – Сказав это, темный эльф уподобился своему светлому собрату.

– Можно подумать, вас через пустыню гоняли… – хмыкнул Баргез, лицезря два затылка.

– Можно… – раздался за спинами голос мурриста. Для Маури бег тоже не представлял такой уж особой проблемы, но кот все равно выглядел потрепанным. – Сурабер как‑то особенно болезненно воспринял ваш выход… Думаю, мы сегодня не один рекорд Академии побили…

– М–м-м… Навестить его? – Друххук набычился.

– Не надо… Тридрилл там такой план разработал, пыхтя на турниках, что мне его заранее жалко… Скажем так, каждая капелька нашего пота будет стоить ему слез… Это если считать только то, что я расслышал сквозь пыхтение нашего синеватого друга…

– Как он, кстати? – обеспокоенно спросил Баргез.

– Тяжело, конечно. Нормы Академии на гремлинов не рассчитаны, сам понимаешь… На турниках ему было проще, а во время кросса помогали, как могли. Думаю, гномам было тяжелее…

– Еще бы! – хмыкнул Друххук. – Эти недомерки только топорами махать и могут. На дистанцию их лучше не ставить…

– Да, думаю, гномы нам сегодня компанию не составят… К завтрашнему бы оклемались – и то ладно.

– А как Хлиис?

– Аналогично, а то и хуже… Этот его хвост… Не самое удобное приспособление для бега. Ладно, все равно летом он всех в плавании обставит. Вы‑то сами как?

– Ну как… Фактически пересекли город по диагонали, потратили все деньги на еду, пожонглировали огненными шарами и довели ребенка до слез… Скукота… – пожал плечами Баргез, чувствуя за спиной тяжелое дыхание напрягшегося Друххука.

– Молодцы! – кивнул муррист, и направился в их общую с гремлином комнату. В руке у кота было небольшое ведерко с водой.

– Он что, обливать Тридрилла будет? – удивился Друххук.

– Скорее просто оботрет… А вообще, фиг его знает, как там у гремлинов все устроено!

* * *

К полуночи отщепенцы со стонами и скрипом стали подниматься со своих постелей. На кухне под чайником загорел огонь, и по коридору заскользили неясные тени. Их отбытие должно остаться незамеченным даже для соседей, но отщепенцам было не привыкать.

К двум часам ночи отправились в поход. Как и предсказывал Маури, Гномы и силг остались дома. Налинна тоже – ей еще предстояло себя в порядок к завтрашнему привести, да и встречать усталых героев кому‑то тоже надо. Из орков остался Друххук – ему на этой тайной операции в любом случае делать было нечего. Тихие проникновения вообще не по орочьей части, и если Баргез хоть умел неплохо отводить чужие глаза, то он сам мог только закрыть их окончательно, что в планы отщепенцев пока не входило.

Валека пришлось оставлять силой. Молодой некромант рвался в бой во славу прекрасной дамы (довольно нехарактерное поведение для некромантов), и мог бы быть весьма полезен при проведении ритуала (да и ему самому было бы полезно), но его катастрофическое неумение соблюдать тишину (а вот это довольно частое явление среди тех, кто большую часть жизни проводит с покойниками) грозило поставить под угрозу всю операцию.

Оставшиеся силы под покровом заклятий покинули общежитие и направились в сторону главного корпуса.

Ночные визиты в Академию не приветствовались. Это если мягко выразиться. Если вход и выход с общежития, как и с территории в целом, был свободным, то старый темный особняк являл собой ту самую неприступную магическую крепость, каковой является вся Академия в умах простых граждан.

Вход через парадные двери исключался в принципе: какими бы заклятьями не укрывали себя отщепенцы от взглядов простых смертных или коллег по обучению, против охранных чар Академии они не помогут. Но были и другие способы…

Например, почему‑то считается, что волшебники не умеют пролезать через окна. Что интересно – летать, то бишь левитировать себя, волшебник может. А вот представить себе его пролезающим через окно… Мантия мешает, что ли? Как бы то ни было, целью отщепенцев было именно окно. Уточним – одно конкретное окно второго этажа восточного крыла. Почему именно оно? По ряду причин. Во–первых, оно меньше других просматривалось с территории Академии и вне ее. Во–вторых, оно приходилось на ту часть территории, которую не патрулируют элементали… Тут нужно небольшое пояснение: теоретически, элементали должны были патрулировать все коридоры Академии в ночное время, но преподаватели тоже люди, и им иногда свойственно задерживаться на работе допоздна, так что часть коридоров, после специального письма ректору осталась свободной. Ну и в–третьих – именно это окно подвергалось некоторым манипуляциям Тридрилла, когда тому приспичивало совершить ночной визит в Академию. Окна второго этажа тоже были зачарованы, хоть и не так, как первые. Заклинания проверялись и обновлялись примерно раз в неделю, и Тридрилл знал это расписание наизусть. Кроме того, он никогда не наглел: снял защиту? Изволь после своих безобразий поставить ее на место, как было. Так больше шансов, что указанным путем можно будет пройти еще раз, а иначе путей не напасешься.

В целом ночной визит в Академию не представлялся отщепенцам таким уж трудным: они проделывали это и раньше, просто не в такой кампании.

– Я остаюсь тут, – сказал Баргез, облюбовывая себе кусты недалеко от стен восточного крыла. – Буду прикрывать отход, обеспечивать маскировку, а если что – просто отвлеку внимание. Остальные кивнули, одобряя позицию орка – он был практически незаметен в разросшемся сорняке.

Проникновение на объект началось. Первым, разумеется, пролез Тридрилл. Он хаживал этим путем так часто, что и сосчитать уже было нельзя. Проверив обстановку внутри, гремлин свистнул товарищей. Два эльфа и муррист забрались следом. Тридрилл указал места в магической сети окна, которые ни в коем случае нельзя было задевать, но все взломщики обладали завидной гибкостью, так что проблем не возникло.

Помещение, в котором они оказались, было обычным классом для занятий. А вот куда идти дальше, предстояло еще решить…

– У нас три варианта, – сказал Сержи. – Первый – лаборатория на кафедре проклятий. Она ближе всего, и к ней не надо идти через элементалей. Проблема – она может быть занята. Второй вариант – кафедра алхимии. Дальше, идти сложнее, тоже может быть занята, а в придачу – нам тяжелее всего будет скрывать последствия своего визита. Ну и последний вариант – та самая спецлаборатория в подвале… До нее сложнее всего добираться, потому что топать придется через холл…

Гремлин кивнул и велел остальным подождать: провести разведку можно и самому. Это в любом случае быстрее и проще, чем топать всем вместе. Так что Тридрилл исчез, а остальные молча уселись на пол. Они не шумели и не разговаривали, биение их сердец не выдавало волнения, разве что самую малость. Подумаешь, поколдовать пришли… Главное, чтоб не узнали, что именно они колдуют, иначе разговор с деканом праздником покажется. Скажем так, в этом случае станет вообще не до разговоров…