Текст книги "Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства"

Автор книги: Алексей Бычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Обычно не упоминается о странном замешательстве дворцовых дьяков, которые сообщили народу о печальном событии – кончине Ивана Грозного – лишь несколько дней спустя после ее наступления. Было объявлено, что государь перетрудился, был весь в хворях и угас во сне…

Английские историки думают совсем иначе, ибо у них есть серьезные основания считать, что Грозный умер не своей смертью, а был просто-напросто убит Борисом Годуновым.

^{А.П. Васнецов. Основание Москвы. 1917 год. Фото репродукции}

^{В. М. Васнецов. После побоища Игоря Святославовича с половцами. 1880 год. Фото репродукции}

^{М. И. Авилов. Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовском поле. 1943 год. Фото репродукции}

^{Дмитрий Донской. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 год}

^{Тульская область. Храм Богородицы при слиянии рек Дона и Непрядвы. Тут, по мнению официальных историков, в 1380 году произошла Куликовская битва}

^{Донской монастырь в Москве. Алексей Бычков уверен, что Дмитрий Донской разбил полки Мамая именно тут, а монастырь построили значительно позже}

^{А.П. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите. 1921 год. Фото репродукции}

^{А.П. Васнецов. Москва при Дмитрии Донском. 1905 год. Фото репродукции}

^{М. И. Авилов. Поездка молодого царевича Ивана Васильевича. 1911 год. Фото репродукции}

^{С. В. Иванов. Приезд иностранцев. 1901 год. Фото репродукции}

^{Иван IV Васильевич Грозный Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 год}

^{В. М. Васнецов. Иван Грозный. 1898 год. Фото репродукции}

^{A.B. Литовченко. Иван Грозный принимает английского посла. 1875 год. Фото репродукции}

^{К. Б. Вениг. Иван Гоозный и его мамка. 1886 год. Фото репродукции}

^{А.Я. Головин. Ф. И. Шаляпин в роли Бориса Годунова. 1912 год}

^{Борис Годунов. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 год}

^{Храм Димитрия-на-крови в Угличе, Здесь при невыясненных обстоятельствах погиб малолетний царевич Димитрий}

^{К, Б. Вениг. Последние минуты Дмитрия Самозванца в Москве. 1879 год. Фото репродукции}

^{С. В. Иванов. Смутное время. 1860 год. Фото репродукции}

^{П.П. Чистяков. Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту. 1860 год. Фото репродукции}

^{Царь Михаил Федорович, первый царь династии Романовых. Миниатюра из «Царского титулярника», 1672 год}

^{Н.Л. Тюртюмов. Патриарх Филарет. Фото репродукции}

Непосредственной причиной убийства было настойчивое желание царя взять в жены Мэри Гастингс, племянницу королевы Елизаветы. Именно такую версию гибели Ивана Грозного опубликовал в конце XVI века Джером Горсей.

Горсей жил при московском царском дворе с 1573 по 1591 год. Он постоянно общался с Борисом Годуновым и Иваном Грозным, выполняя тайные поручения царя. В деревянной фляге с двойным дном, наполненной крепчайшей русской водкой, через враждебные России Польшу и Германию возил Горсей в Англию секретные письма Ивана Грозного к королеве Елизавете, и королева, пишет Горсей, морщилась от непривычного запаха первача, которым были пропитаны царские послания.

Потерпев поражение в Ливонской войне, царь просил у королевы «стратегическое сырье» – медь, олово, свинец, порох.

После страшного разорения и сожжения Москвы крымскими татарами в 1571 году Иван Грозный, заботясь о личной безопасности, вел переговоры с Елизаветой о взаимном предоставлении убежища. Он подумывал о перенесении столицы в Вологду, собирал там свои сокровища и готовил флот на случай бегства в Англию. Но роковым для царя оказалось решение жениться на англичанке, сероглазой красавице королевской крови.

Необузданный темперамент Ивана Грозного проявился не только в политике, но и в личной жизни. Несмотря на церковные запреты, он был женат семь раз, но и этого ему показалось мало. Царь мечтал о браке со знатной иностранкой. Во время Ливонской войны он хотел жениться на литовской принцессе Елене; но желание укрепить связи с Англией переключило его внимание на незамужнюю королеву Елизавету.

Известный отравитель и специалист по ядам немец Бомелий, учившийся в Кембридже и приглашенный в Россию в качестве личного лекаря царя, уверял Ивана, что королева молода и хороша собой. К королеве сватались многие августейшие особы Европы, но она всем отказывала, предпочитая свободу и независимость радостям семейной жизни; фаворитов она выбирала себе сама. Но Иван Грозный не терял надежды, считая себя выше других государей по личным качествам, мудрости, богатству и величию. Его не смущал пестрый калейдоскоп прежних жен, который начинался с царицы Анастасии, оставившей сиротами царевича Ивана (убитого впоследствии отцом) и Федора (севшего на престол после смерти Грозного). Анастасию сменила черкешенка Мария Темрюковна, не уступавшая в жестокости и диких выходках мужу; она умерла 1569 году. Две недели была царицей красавица Марфа Собакина, выбранная из двух тысяч невест, свезенных в Москву со всей Руси на царские смотрины, и, видимо, отравленная завистливыми соперницами в ноябре 1571 года.

На следующий год в монастырь отправилась четвертая жена – Анна Колтовская; еще через семь лет монахиней стала пятая жена – Анна Васильчикова. Шестой и как бы неофициальной женой считается Василиса Мелентьевна, красота которой так поразила царя, что он приказал немедленно заколоть ее мужа. Но как только Василиса имела неосторожность «взглянуть яро» на какого-то несчастного красавца – ревнивый Иван тут же казнил беднягу, а Василису постригли в Новгороде в монахини. Затем царь сочетался тайным браком с княжной Марией Долгорукой, но красавицу утопили в реке Сере, поскольку царь «зело воскручинился, что не имела она девства…». Последней царицей стала в октябре 1580 года Мария Нагая, которую русские летописи называют матерью царевича Дмитрия, зарезанного впоследствии в Угличе.[93]93
  Однако иностранцы, жившие в то время при дворе, рассказывали, что Дмитрий не сын, а внук Грозного от Федора.


[Закрыть]

«Хитрого, дальновидного и крайне честолюбивого Бориса Годунова вполне устраивал калейдоскоп бездетных жен Ивана Грозного».

Борис уже породнился с царем, выдав свою сестру Ирину за наследника Федора. Влияние Годунова при дворе было огромным. Желание царя породниться с английским королевским домом приводило Бориса в ужас, он понимал, что его честолюбивым планам грозит полный крах.

Годунов донес царю, что Елизавета вовсе не так молода и прекрасна, как утверждал Бомелий. Бомелия начали «допрашивать с пристрастием», а попросту – пытать. Пытка способствовала выяснению истины: оказалось, что Бомелий лгал, Елизавета лишь натри года моложе Ивана IV. Подвешенный на дыбу, с вывороченными суставами, изрезанный проволочным кнутом, великий отравитель признался во всех смертных грехах. Их оказалось так много, что Грозный велел зажарить его живьем. Горсей рассказывает, как беднягу привязали к вертелу, выпустили из него кровь и жарили до тех пор, пока в нем не осталось признаков жизни. Затем его бросили в сани и привезли в Кремль. Здесь в числе зевак находился и Горсей; он сам видел, как умирающий Бомелий неожиданно открыл глаза, призывая Бога к милости…

Но досада царя прошла, когда он узнал, что у королевы есть молодая племянница по имени Мэри Гастингс. В 1582 году Грозный отправляет в Англию посольство во главе с Федором Писемским с тайным поручением провести переговоры о сватовстве. А как обойти законную жену – Марию Нагую?.. Следуя приказу царя, Писемский в ответ на щекотливые вопросы о жене должен был отвечать так: «Государь взял за себя боярскую дочь, а не ровню себе. Если королевская племянница окажется дородной, то государь наш, свою оставя, женится на ней».

Практичная Елизавета не возражала против брака, но сразу поставила вопрос ребром: «Какие права будут у наследника от брака русского царя и Мэри? Гарантируют ли ему преимущество перед другими сыновьями царя?» В 1583 году для переговоров на эту тему в Москву приехал английский посол Джером Баус. Он имел секретное задание: добиться для возможного сына Мэри права наследования русской короны. Естественно, что такие переговоры для Бориса Годунова были как кость в горле. Он начал строить Баусу всяческие козни. Но у Ивана Грозного мысль о жене-англичанке крепла день ото дня. Дело в том, что Писемский был совершенно очарован Мэри, он всячески расхваливал царю ее ангельскую внешность, стройную фигуру, необычайную красоту, прекрасный характер. Дело казалось слаженным: Мэри уже получила при английском дворе прозвище «царицы Московии».

Годунов понял, что ожидающийся приезд Мэри в Москву означает конец всех его тонких замыслов. Горсей пишет, что Борис и его ближайшее окружение составили заговор с целью уничтожить все подписанные соглашения с англичанами. Формально Годунов выступал как защитник интересов законного наследника Федора – слабоумного человека, во всем полагавшегося на Годунова. Борис понимал, что царь оказался в полной изоляции: все его старые друзья и приближенные были уже казнены, боярам и советчикам Иван не доверял, его душил страх за свою жизнь. Тогда Грозный решил обратиться к потусторонним силам и велел срочно доставить из Холмогор кудесников и колдуний. Шестьдесят «шаманов» были привезены в Москву и посажены под стражу. Под страхом смертной казни с ними не имел права разговаривать никто, кроме любимца Грозного – Богдана Вельского, единственного человека, которому еще доверял русский царь. Но он не знал, что Богдан уже находится в сговоре с Годуновым… Предсказания кудесников были мрачными: они пророчили царю смерть 18 марта.

Каждый день царя носили в его сокровищницу. Горсею принадлежит интереснейший рассказ о том, как оценивал Грозный мистические свойства самоцветов: «Алмаз укрощает гнев и сластолюбие, рубин наиболее пригоден для сердца, мозга и памяти человека, он очищает сгущенную и испорченную кровь… Изумруд произошел от радуги, а мой любимый камень – сапфир – усиливает мужество, веселит сердце, приятен для глаз, укрепляет мускулы и нервы. А вот коралл и прекрасная бирюза, их природный цвет ярок, но положите их на мою руку – и они изменением цвета из чистого в тусклый предсказывают мою смерть!..»

Наконец наступил день 18 марта. Царь был жив-здоров и послал Вельского к колдунам сказать, что их зароют в землю живьем за ложные предсказания. Колдуны ответили: «Господин, не гневайся. Ты знаешь, что день кончится лишь тогда, когда сядет солнце!..» С этим ответом Вельский и вернулся к царю, который был весел и готовился к бане; о предательстве Богдана он не догадывался. Около третьего часа дня царь пошел париться, развлекаясь любимыми песнями, как он привык это делать. В бане он провел четыре часа и вышел из нее лишь около семи, довольный и освеженный. Царя усадили на постель, он приказал принести шахматы, рядом были слуги, Вельский и Годунов. Царь был одет в полотняную рубаху, чулки и халат. Вдруг, почувствовав слабость, он повалился навзничь… Произошло большое замешательство, раздались крики, одни бросились за ноготковкой и розовой водой, другие – за водкой, третьи – за духовником царя и лекарями… Покои опустели – ив этот момент Годунов и Вельский задушили Ивана Грозного. Как пишет Горсей, «он был удушен и окоченел».

Прикончив царя, который, видимо, перепарился в бане, Годунов и Вельский вышли на крыльцо в сопровождении неизвестно откуда взявшейся огромной толпы своих родственников, приближенных и слуг. Они приказали начальникам стражи и стрельцам зорко охранять ворота дворца, никого не впускать, держа наготове оружие с зажженными фитилями.

Горсей мгновенно сообразил, в чем дело, и тут же предложил Годунову, которого он называет «лордом-протектором», своих слуг и военные припасы. Годунов ласково взглянул на него и сказал: «Будь верен мне и ничего не бойся!..»

Теперь вчера еще всесильный посол Англии сэр Джером Баус дрожал от страха, ожидая ежечасно конфискации имущества и смерти; вокруг его дома была поставлена охрана, чтобы он не убежал. Горсею «по-доброму» посоветовали даже не заикаться в защиту английского посла, которого в самой оскорбительной форме приволокли к новому царю Федору, обвинили в ужасном преступлении против русской короны и государства, грозили убить, а тело бросить в Москву-реку… Но милостивый государь Федор, правда, не лично, а устами Бориса Годунова простил посла и велел ему в три дня убираться вон из Москвы, иначе у него будут большие неприятности. Лишь погрузившись на корабль, плывущий в Англию, посол «дал волю своим чувствам»: он в бешенстве изорвал все сопроводительные грамоты, изрезал драгоценные шкурки соболей, обложил отборной бранью нового русского царя и его главного советчика – Годунова, а вернувшись в Англию, оклеветал и Горсея.

Три дня Москва изображала горе, лились лицемерные слезы, пока под полом Архангельского собора не погребли тело царя.

^{Печать государственная малая царя Ивана /V}

Приход к власти «лорда-протектора», или «канцлера» – Годунова при безвольном и слабоумном царе Федоре Иоанновиче еще раз показал, что друзей в политике не бывает… Соучастник убийства Богдан Вельский был сослан в Казань; главный соперник Годунова, чистокровный Рюрикович, князь Иван Шуйский был немедленно выслан из Москвы и задушен по приказу Бориса дымом от сырого сена в подмосковной избе… А сам Борис, принимая народ и просителей, не мог удержать счастливой улыбки при криках: «Боже, храни Бориса Федоровича! Ты наш царь, благороднейший Борис Федорович!» и т. д., потому что, как пишет Горсей, «он упорно добивался венца».

Итак, умный, хитрый, коварный и безжалостный честолюбец Борис Годунов убил не только царевича Дмитрия в Угличе, но и самого царя Ивана Грозного! Однако пройдет еще четырнадцать лет, прежде чем Борис станет царем.

Очень возможно, что Грозному добавляли в пищу яд: в 1963 году при вскрытии его гробницы и анализе костных останков была обнаружена высокая концентрация одного из наиболее ядовитых металлов – ртути! Правда, этот факт может объясняться применением ртутных мазей и лекарств при лечении венерических заболеваний. Но следы ртути были обнаружены и в Опричник на старинной гравюре остатках масла на дне синего стеклянного кубка, стоявшего в головах у царя!.. Виночерпием царя, как известно, был Богдан Вольский, недалекий и простоватый исполнитель злой воли «вчерашнего раба, зятя палача».

Иван Грозный к концу жизни оказался, как и всякий тиран, совершенно одиноким. Все боялись и ненавидели его. Но сватовство к англичанке, грозившее боярам окончательной гибелью, оказалось последней каплей, переполнившей «чашу терпения».

Иван Грозный сознательно возложил на себя историческую миссию «последнего благочестивого царя». Опричники – «избранные», потому-то их и не может осудить никакой человеческий суд, кроме царского. Символика странного воинства – собачья голова на шее у лошади – прямо соотносится с пророчествами (с песьими головами изображались «нечистые народы Гога и Магога»), сам опричный террор как своими конкретными формами, так и масштабами бессмысленного кровопролития перекликается с апокалиптическими видениями.

Отсюда и элементы полумонашеского быта и причудливой архитектуры Опричного двора, технология казней. В этом же контексте должна рассматриваться и известная концепция «третьего Рима»: после падения «второго Рима», Константинополя, Московская Русь остается последним православным царством, «а четвертому (Риму) не быти…»

О государственной символике

Что за «ездец» изображен на великокняжеских, а затем царских печатях? Отождествление его со св. Георгием – сравнительно позднее (XVII век). Почему на ранних печатях копье без наконечника? Да и копье ли это вообще? Наконец, что за змей под ногами у коня?

На печатях изображен «царь-победитель», с которым отождествляется правитель Русского государства, «третьего Рима». В руке у царя скипетр. А змей – не просто змей, а «аспид-кераст», символизирующий антихриста. Что же касается своеобразного одеяния всадника, то вот еще одна занятная характеристика апокалиптического «царя Михаила»: «Восстанет царь отрок отроков Маковицких, идеже близ рая живяху, Адамови внуци: безгрешние же суть всии человецы, а не носят одеяние, то яко родишися тако и хождаху…»

Так Перун был переосмыслен под влиянием христианских мистических текстов.

Таким образом, неограниченное самодержавие получило внятную религиозную санкцию. Иван воспроизводит подвиги Нерона прямо в храме Божьем. «Все, что ему приходило в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви». Опричники в Александровском дворце носят монашеское черное одеяние, называют своего «игумена» «не иным именем как брат», тщательно соблюдают монастырский устав – с одним немаловажным усовершенствованием. «Редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9…» (из воспоминаний немцев-опричников И. Таубе и Э. Крузе).

«Ты, Государь, аки Бог и мала, и велика чинишь» (опричник Василий Ильин-Грязной). «Смерть бо, прочее, не мученье бывает, но врачеванье добрейшее и спасенье паче, и смотренье, державная, премудрости исполнено, удерживает бо яко намнозе греха устремленье, умры бо, рече, оправдися от нея» (монах Филипп Монотроп, XI в., перевод с греческого).

Многое в опричнине из нашего времени выглядит как издевательство над религией: демонстративные убийства священнослужителей, вплоть до митрополита Филиппа, разграбление церквей, чередование садистских оргий с молитвами и постами. Историки фактически капитулировали перед этими фактами, призвав на помощь психиатров. Но почему в «психопатологии» Ивана IV принимало деятельное участие такое множество нормальных, по меркам XVI столетия, людей? А 40 лет спустя другого царя – Дмитрия – вначале с восторгом возведут на престол как долгожданного сына Ивана Грозного, а потом растерзают (в прямом смысле слова) за весьма незначительные отступления от церковно-государственного ритуала.[94]94
  «Преступление» было в том, что Лжедмитрий ел телятину, что считалось на Руси деянием ужасным, как и поедание зайчатины.


[Закрыть]

Поведение Ивана Грозного не воспринималось современниками как кощунство, эпатаж или вызов общепринятым нормам. Жертвы опричного террора безропотно шли на заклание, потому что их объединяла с палачами искренняя вера в те правила игры, по которым они становились жертвами. Апокалиптические эксперименты царя Ивана не имели бы такого масштаба и последствий (в Московском уезде под конец обрабатывалось всего 16 процентов пашни – крестьяне либо разбежались, либо погибли), если бы не «обожествление великокняжеской власти», не традиция всеобщего холопства и не «военно-административный характер городов».

Нет такого преступления, которое нельзя было бы оправдать (логично и по-своему убедительно) в рамках идеологии, основанной вроде бы на заповеди «возлюби ближнего своего…»

«Опричнина в восприятии Ивана Грозного была синкретическим явлением не столько политического, сколько религиозного характера. Люди XVI века не различали эти две сферы: «политика» для них – осуществление христианских целей и задач» (А. Л. Юрганов).

Примером пробуждения «совести» считается так называемый Синодик опальных, т. е. далеко не полный список убитых по приказу царя для их последующего поминовения в монастырях. Он был составлен Иваном перед смертью и обеспечен богатыми пожалованиями за государственный счет. Но еще В.Б. Кобрин отмечал, что «это не было пусть и запоздалым, но хотя бы раскаянием»: просто по тогдашним представлениям грехи православного христианина, умершего без соблюдения соответствующих обрядов, перекладываются на виновника такой «неправильной» кончины. «Царь Иван, религиозный, как и все люди Средневековья, спасал себя». Да, он разочаровался в опричнине. Но в чем? Не в зверских методах, а в точности расчетов. Ведь конец света, несмотря на все усилия, никак не наступал, а Опричный дворец, построенный для «вечности», был сожжен крымскими татарами вместе с Москвой – царские «братья», как уже говорилось, могли храбро сражаться против безоружных соотечественников, но не против настоящих «агарян». А после отмены опричнины, отмеченной казнями почти всех ее главных деятелей, самый главный продолжал зверствовать. Лично подгребал угли в костер, на котором жгли его же спасителя от татар – воеводу Михаила Воротынского, обвиненного в «колдовстве». Убил собственного сына Ивана – по свидетельству некоторых источников, всего лишь за то, что наследник посмел заступиться за свою беременную жену, которую свекор избивал палкой…

Одним из самых популярных персонажей нашей истории времен Ивана Грозного является Ермак.

Орел на Гербе России

^{Печать государственная большая. 1583 г.}

В России двуглавый орел заимствован от татаро-монголов. Впервые у русских отмечен в 1494 году.

Гербом России двуглавый орел стал с июля 1497 года (печать Ивана III).

В феврале 1625 года (7133) решено было ввести с 25 марта 1625 года новую печать с третьей короной.

«Прибавление третьей короны на двуглавом орле» – февраль 1625 года.

Ввели новую печать с третьей короной – 25 марта 1625 года.[95]95
  «Нумизматический сборник». Т. 1. М., 1911. С. 483.


[Закрыть]

Так что все древние рукописи, в коих русские войска изображены под стягом с тремя коронами, могут датироваться временем только после начала XVII века.

Ермолай Тимофеев сын, по прозвищу Токмак (ок. 1540–1585)

Никто не знает, из каких мест происходил Ермолай Тимофеев и в какой семье он родился. Некоторые утверждают, что родился он в селе Игнатьевское, что недалеко от города Борок на Двине.

Молодые казаки начинали службу, подряжаясь в «товарищи» к старшим по возрасту и опыту казакам. Через это проходили все выходцы из России. Вероятно, и Ермак жил в «товарищах», пока не стал «старым» казаком. Затем казаки оказали ему доверие, избрав в атаманы. Шли годы, менялся состав станиц.

«Погуляв» в поле, молодежь возвращалась домой. Место выбывших тотчас занимали другие люди: беглого народа всегда хватало на окраине. Не менялся лишь круг «старых» казаков. В их среде сложился своеобразный кодекс казачьей чести, неписаные законы вольницы.

Завоеватель Сибири, атаман уральской казацкой вольницы Ермак – фигура и реальная, и легендарная. Бесспорных биографических сведений о нем сохранилось мало. Атаману приписывается с десяток имен и прозвищ; Ермак, Ермил, Герман, Василий, Тимофей, Еремей и др.; имеется версия, что Ермак – сокращенная форма от Ермолай. Некоторые называют его Алениным Василием Тимофеевичем. Родом он, по разным источникам, то ли с Дона, то ли из-под города Юрьева-Польского Суздальского края, то ли с Урала. Имя Ермака связано со многими боевыми схватками на Дону, Волге, Каме, в Ливонии.

А достоверно известно то, что с 1577 года вокруг Ермака сплотилась ватага казаков, взявшихся оборонять от набегов орд сибирского хана Кучума обширные пермские вотчины купцов Строгановых. Опираясь на поддержку Строгановых, в начале 80-х годов XVI века отряд Ермака численностью 1650 человек начал завоевание Сибири.

Продвигаясь на Урал, Ермак проник в глубь центральных областей Сибирского ханства. В октябре 1582 года на Иртыше Ермак наголову разгромил главные силы Кучума и овладел его столицей – городом Кашлык (он же Искер, или Сибирь). Победа была достигнута не только благодаря далеко тогда еще не совершенному огнестрельному оружию, но главным образом умелым и самоотверженным действиям всего отряда Ермака, – его личной доблестью и отвагой, его талантом военачальника.

^{Карта похода Ермака}

Сибирское ханство Кучума распалось, но Ермаку все еще противостояли крупные силы. Оказавшись с небольшим отрядом в центре огромного края, испытывая острую нужду в оружии и боеприпасах, Ермак в начале 1583 года обратился за помощью к Ивану IV. В Москве его посольство приняли благожелательно. Ермаку была пожалована особая монаршья грамота, боевые доспехи, шуба с царского плеча. На подмогу ему было послано 500 стрельцов во главе с воеводою. Всего этого, однако, оказалось недостаточно. Силы отряда Ермака таяли, избежавший полного разгрома Кучум оправился и перешел к тактике внезапных ударов.

В ночь на 6 августа 1585 года в излучине Иртыша при впадении в него реки Вагай Кучум внезапно напал на небольшую группу казаков во главе с атаманом, застав их врасплох. В ожесточенной схватке с противником Ермак был ранен. Вражеское копье попало ему в горло. Истекая кровью, атаман бросился к берегу. Ему удалось прыгнуть в свой ближайший струг, но, как сообщается в летописи, он оступился и пошел ко дну, «понеже одеян бе железом в пансыре тягче». Так царский подарок сыграл роковую роль в жизни Ермака.