Текст книги "Периферия (СИ)"

Автор книги: Алексей Аксёнов

Соавторы: Саша Миндаль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Война? – неуверенно произнесла Инга. – Может, это как-то связано…

– Да у Серых даже дед едва ли воевал! – отрезал Олег.

– А информация по магическим воздействиям на них у нас есть? – поинтересовался Кирилл.

Информация действительно имелась. Да ещё какая! Все пятеро были прокляты, носили на себе вихрь инферно. Самой низкой воронка была у Гриффита, матёрого бандита, схваченного на заурядной карманной краже; самой высокой и мощной – у Бартона: его "Аризона" взорвалась, получив прямое попадание авиабомбы в снарядный погреб главного калибра. Взлетая к небесам в столбе огня, Бартон забрал с собой больше тысячи других моряков.

Опять-таки, все халферы, кроме Гриффита, умирали не в одиночку. После смерти Луизы фон Валленштайн покончил с собой её муж, при невыясненных обстоятельствах в тот же день погиб их старший сын. Вместе с Мари Гримо казнили ещё трёх бойцов Сопротивления. Лещинский вместе с пятью товарищами случайно угодил в засаду, поставленную совсем не на них, и вся группа была изрешечёна нашими автоматчиками.

Наконец, в двух случаях из пяти (Лещинский и Бартон) Иные-наблюдатели отмечали тот факт, что воронка была "неклассической конфигурации". Что именно скрывалось под прилагательным "неклассический", оставалось только гадать: закладывать сколько-нибудь подробную информацию составители электронного справочника не посчитали нужным. Впрочем, у них вполне могло её и не быть.

– Сведения, конечно, неполные, но других мы на сегодняшний момент не имеем, – подвёл итог я. – Рабочая гипотеза: Юрий является халфером, человеком-Иным. Так, по таблице: способность входить в Сумрак – имеется, – Я невольно дотронулся рукой до поясницы. Синяк там, наверное, очертенный… – Устойчивость к воздействию магии – нет и в помине, в этом он стопроцентный человек… Способность ощущать магические действия – что-то такое имеется, именно через него я вышел на "фильтр"… Вспышка магических способностей перед смертью – ну, об этом пока думать рано… Вот, собственно, и всё.

– Насколько проще всё было, если бы нам дали все материалы расследования! – пробормотала Инга, потирая виски. – Там ведь наверняка много всякого… Например, по убитой ведьме… Саш, раз уж всё равно сидишь за компьютером, запроси на неё досье!

– Многого не обещаю, – ответил я, снова ныряя в сеть. – Полные сведения наверняка только у Дневного Дозора. Так… Вот всё, что у нас есть. Мария Петровна Будинцева. Год рождения – 1985. Уроженка Старого Оскола. Опознана как Иная Тёмная в возрасте 11 лет, определены способности ведьмы, но полноценную инициацию смогли провести всего лет шесть назад… хм, это ещё почему?.. Уровень Силы – пятый, возрастания способностей не обнаружено. Прошла обучение на курсах подготовки при Дневном Дозоре Старого Оскола, наставница – сама Пелагея, замначальника… ишь ты… В штате Дневного Дозора не состояла, в оперативном резерве не числилась. Официальной работы не имела, заочно училась в БелГУ на юридическом факультете. Посещала ежегодные шабаши шестого июня – ну да, шестой день шестого месяца, день рождения Дьявола… Досье абсолютно ни к чёрту. Так, дальше… Нарушения Договора. Ого, а наша Маша паинькой не была! Три незаконных воздействия седьмого уровня – предупреждение, штраф. Воздействие шестого уровня – запрет на повышение в статусе в течение трёх лет… а, это в 2002-м, когда у неё ещё шестой уровень был… Неоднократно подозревалась в незаконном отборе Силы у людей, причастность не доказана. Всё.

Несколько секунд все молчали, обдумывая услышанное.

– Саш, может ты хоть что-то понимаешь? – не выдержала первой Инга. – Каким образом ведьма пятого уровня, не имеющая боевого опыта, полтора часа швыряла, как котят, пол-Дозора? Если бы не Твердислав, она бы ушла! И причём здесь халфер?

– Халфер? – Я добросовестно задумался. – Получается, что ни при чём.

– Слушайте, Светлые, раз уж пошёл мозговой штурм, можно и мне высказаться? – Кирилл, стоявший у меня за спиной, отошёл к своему столу и уселся на него. – Могла она сама этого халфера как-нибудь… инициировать, что ли?

– Думаешь, Юрий приобрёл свои способности после встречи с ведьмой? – Олег саркастически усмехнулся. – Тогда прав Твердислав, и у нас в городе где-то обретается "Фуаран".

– В старых вампирских схронах можно найти и не такое! – обиделся Кирилл. – Палыч, если ты у нас такой умный, придумай что-нибудь получше!

– Да сколько угодно! Например, как тебе такая версия: проклятье, наложенное на того, кто имеет скрытые способности халфера, губит его, однако перед гибелью пробуждает эти дарования?

– Ну тогда скажи, командир, чем именно провинился Юрий Серых перед Марией Будинцевой? Зачем ей убивать его, да ещё таким странным способом? Обычный Танатос – и он бы умер прямо там!

Мы потратили кучу времени на расчёт касаний судеб. Аналитиков, и без того перегруженных, старались не беспокоить, и через полтора часа совместными усилиями пришли к однозначному выводу: Мария Будинцева не имела никаких видимых причин желать смерти Юрию Серых. Да, они были знакомы, пару раз пересекались на каких-то вечеринках, проходивших в обширной и пустой квартире Юрия – это Олег выяснил ещё на первом допросе. Однако мягкосердечный Юра никогда не гнал никого из гостей, и потому там иной раз собирались чудовищные компании совершенно незнакомых друг другу людей… и, как выяснилось, Иных. Едва ли халфер и ведьма вспомнили бы друг друга.

Я смотрел на экран компьютера с всё возраставшим чувством, что мы зря потратили весь рабочий день. Половину экрана занимала фотография Будинцевой. Относительно миловидное лицо (если смыть косметику яростных тонов), длинные платиновые волосы, выщипанные в ниточку и заново намалёванные брови… Встречаясь взглядом с покойной ведьмой, я явственно ощущал, что разгадка где-то под рукой. Ещё один толчок, одна зацепка…

Додумать до конца мне не дали.

Тишину кабинета, нарушаемого шорохом перелистываемых в сотый раз распечаток, внезапно прорезал резкий, бьющий по нервам свист. Бешено запульсировало в висках, и раскатистый бас Твердислава прорычал прямо из воздуха:

– Всему личному составу Дозора! Боевая тревога!

Глава 2. Время быть сильным…

Боевая тревога! Сигнал, имевшийся в Уставе, но реально использовавшийся за всю историю Дозоров лишь два или три раза. Большинство ныне живущих Иных никогда не слышали этого леденящего душу свиста, не чувствовали, как бьются в теле налагаемые извне заклятья экстренной мобилизации.

Боевая тревога означала одно – противостояние Света и Тьмы достигло пика, и Тьма пошла в открытую атаку. Значит, уже не важно, кто ты: умудрённый опытом великий маг, или только вчера инициированный курсант. Собирай все доступные тебе силы, хватай амулеты и боевые жезлы, если они есть под рукой – и вперёд. Отражай нападение, обездвиживай и убивай врагов. И гадай, чем кончится дело – трибуналом Инквизиции над спятившими Тёмными магами, или полномасштабной войной и гибелью мира.

Выгребая на ходу из ящиков амулеты и заряженные жезлы, мы толпой ринулись к выходу. Олег на секунду задержался, чтобы распахнуть сейф и вытащить оттуда "браслет", заряженный лично Твердиславом – "оружие Судного дня", как называли эту штуковину у нас в отделе. Туго спелёнатый сгусток энергии при своём освобождении способен был испепелить полквартала.

Я не успел снять с себя пояс с "экстренным набором", поэтому мне не пришлось тратить время на приготовления к бою. Набор предназначался, конечно, совсем для других целей, но Сила – всегда Сила.

Господи, что сейчас творится в соседних домах… Захваченные врасплох дозорные вытягивали энергию из людей, выпивая их Силу досуха. Если тем же сейчас заняты боевики противника, то жители всех окрестных улиц поголовно впадали в ступор, лишаясь сразу и Светлых, и Тёмных эмоций.

Вестибюль заполняла туча багровой пыли. Дверной щит-сканер снесло вместе с солидным куском стены, и в пролом откуда-то с улицы летели пылающие искры групповых файрболов. Дозорный-охранник валялся на полу – ещё живой, но аура едва тлела, парень цеплялся за жизнь из последних сил. Второй охранник сидел на корточках в углу и неумело матерился, перетягивая ремнём обрубленную по локоть руку – похоже, кто-то из врагов использовал "тройное лезвие". Третий стоял спиной ко мне в странной позе, чем-то напоминавшей киба-дати из каратэ – ноги шире плеч, колени полусогнуты, руки перед грудью, ладонями в сторону пролома. Это был Андрей. При всей нелепости его позы она была очень эффективной: на моих глазах цепочка огненных шариков, похожая на пулемётную очередь, вдруг резко изменила направление полёта и врезалась в пол в трёх шагах от дозорного.

Я сделал глубокий вдох и шагнул в Сумрак.

Теперь я мог видеть врагов. Тёмные маги, немного, около десяти, но достаточно опасные – третий-четвёртый уровень. У многих амулеты, явно заряженные кем-то посильнее. Вот один из них вскинул жезл, и со второго этажа на тротуар посыпались обломки кирпича. Донёсся сдавленный вскрик.

Поймав взглядом одну из размытых серых фигур, окутанную тлеющей ядовито-зелёной аурой, я разрядил кольцо. Враг упал в заросли синего мха, мгновенно занявшегося ярким бесшумным пламенем.

Противники заметили удар, и в мою сторону сразу же рванулся рой файрболов. От большинства из них я смог увернуться, и шаровые молнии безвредно погасли, врезавшись в стену. Однако два особенно упорных огненных шарика мне пришлось поймать на "щит". Ощущение было таким, словно я голыми руками схватил и отбросил в сторону две пылающих головешки.

Тем временем личный состав Ночного Дозора наконец-то опомнился и принялся защищаться всерьёз. Занесённый для удара жезл в руке одного из врагов вдруг треснул и рассыпался пылью – освобождённая Сила короткой вспышкой растворилась в пространстве. Ещё одного достало Фризом – нелепо перекрученная в падении фигура зависла, так и не коснувшись земли.

Оставшиеся – восемь или девять – отступили. Сгрудившись вместе, они пытались образовать круг, объединив свою Силу, и им, похоже, это удалось. По крайней мере, на несколько секунд разнообразные боевые заклятья, несшиеся с нашей стороны, потеряли эффективность. Более того, за спинами Тёмных магов появилось какое-то радужное мерцание – наши враги то ли пытались совместными усилиями открыть портал, чтобы покинуть поле боя, то ли готовили против нас нечто особо убийственной силы.

Закончить приготовления им не дали – в бой вступил сам Твердислав. Огромная пылающая масса, точно лежащий на боку огненный смерч, рухнула откуда-то сверху, навалилась на Тёмных и пронеслась через их круг. Через секунду, когда явление растаяло в Сумраке, на выжженном асфальтовом пятачке остались только несколько силуэтов, точно нарисованных чернейшей тушью.

Я покачал головой. Смерть-Скалка, редкостное по энергоёмкости заклятье, в живых не оставляла никого. Шеф действовал в своём стиле, и сейчас мне этот стиль особенно не нравился.

– Все живы? – Твердислав стоял рядом со мной и, нахмурившись, озирал поле битвы. Сейчас он действительно напоминал былинного богатыря, только что уложившего очередное Идолище Поганое или ещё какого-нибудь Соловья-разбойника.

– Они – нет, – лаконично ответил ему Андрей, выходя на ступеньки перед бывшей дверью. – Елки, как здание-то покурочили!

– Я говорю про сотрудников! – Твердислав наклонился над лежавшим на полу охранником и с неожиданной лёгкостью подхватил его на руки. Маг нахмурился сильнее, прикрыл глаза, и я увидел, как наливается светом почти угасшая аура раненного. – Кто ещё пострадал?

Безрукий дозорный поднялся с пола. Я заметил, что рана уже успела превратиться в культю, розовеющую свежей кожицей. Молодец, быстро восстанавливается, притом – самостоятельно. Пожалуй, он даже смог бы отрастить руку заново.

Пока шеф осматривал рану охранника и, торопливой скороговоркой бормоча заклинания, пристраивал на место отрубленную руку, я вышел наружу к Андрею.

– Блин, действительно, уделали офис, как бог черепаху, – сказал я, оглядывая следы разрушений. – Интересно, у нас в бюджете средства на ремонт заложены?

Андрей не отвечал. Он неотрывно глядел на что-то, находящееся шагах в пяти от стены. Я проследил за его взглядом и увидел светловолосого парня, лежавшего на тротуаре ничком. Белая футболка и коричневые шорты насквозь пропитались кровью.

Человек был безнадёжно мёртв.

– Неужели зацепило? – пробормотал я. – Откуда он здесь взялся?

– Ты что?! – Андрей повернулся ко мне, и я увидел его лицо – незнакомое, перекошенное болью, совершенно чужое обычному Андрюхе, весельчаку и раздолбаю. – Это же Серый!

Мы склонились над телом. Сергей лежал, уткнувшись лицом в тротуар, и кровь его уже собиралась в тёмные ручейки, бежавшие между бордюрных камней. Я перевернул его на спину. Всё тело дозорного было покрыто множеством небольших, но очень глубоких порезов или проколов, один из которых находился как раз против сердца.

Сергея убил магический заряд, выпущенный по второму этажу. Сложное комбинированное заклятье разнесло в пыль окно, возле которого стоял оперативник, и пронзило тело Сергея. Есть предел даже у невероятной живучести Иного, и сила Котёнка-Царапки перекрыла этот предел многократно. Сквозь пролом в стене упало уже мёртвое тело.

Захрустела кирпичная крошка под чьими-то тяжёлыми шагами. Я обернулся.

Твердислав стоял, безучастно глядя на мёртвого дозорного.

– Шеф… – начал было я.

Твердислав покачал головой:

– Поздно.

Он отвернулся и зашагал назад в здание, бросив через плечо:

– Пойдёмте. У нас много работы.

Я не выдержал. Одним прыжком догнав Твердислава, я схватил его за плечо, заставив повернуться ко мне, сгрёб за свитер на груди и прошипел прямо в лицо:

– Ну что, доволен?! Всех врагов разбил? Подумаешь, одним дозорным больше, одним меньше… Пистолетное мясо, верно? Главное – победа!

Слова рвались сквозь перехваченное спазмом горло. Я не помню, что ещё хрипел, брызгая слюной, глядя в тёмные, непроницаемые глаза Твердислава.

Потом я замолк. Пальцы, закостеневшие на мягкой шерстяной ткани, сами собой разжались.

Твердислав некоторое время по-прежнему молча смотрел на меня.

– Всё сказал? – негромко поинтересовался он наконец.

Я не ответил.

– Я воюю уже тысячу лет, Следопыт. У меня нет ничего, кроме войны с Тьмой. Ты даже представить не можешь, скольких вас я уже похоронил.

– Вы объявили общую тревогу! У него же не было почти никакого боевого опыта! А на всех Тёмных хватило одного вашего заклятья!

– Да, хватило, – согласился шеф. – После того, как вы все заставили их выложиться, потратить силу на захлебнувшуюся атаку. Этот бой выиграли вы, дозорные. Я только добил врага.

– Сергей…

– Он умер, как положено бойцу Ночного Дозора. Если бы Тёмный ударил не по нему, а по вам в вестибюле, погибли бы все четверо. Сергей отвлёк врага на себя… Пошли. У нас много раненых. Им нужна помощь.

Сгорбившись, Твердислав поднялся по ступеням.

"Время быть сильным – да силу не тратить. Время быть вольным – да вволю терпеть…", – вспомнил я, глядя ему вслед.

У входа в здание шеф на секунду остановился.

– Ты отстраняешься от работы, – произнёс он, повернувшись ко мне. – Ты не способен себя контролировать, Александр. Сдай снаряжение в арсенал и можешь быть свободен. Мне очень жаль.

Он протянул ко мне руку, и с раскрытой ладони сорвался сгусток света. Когда он коснулся меня, я почувствовал жгучую, нестерпимую боль. В ауре, точно тавро, зажёгся ослепительно-белый символ – перечёркнутый крест-накрест щит. "Полномочия приостановлены". Я всё ещё оставался в списках Ночного Дозора, но больше не имел права действовать от его имени. Меня отправили в отставку.

"Время быть сильным, да силу не тратить…"

Никто из ребят не проронил ни слова, пока я расстёгивал «пояс» и выгребал из карманов амулеты. Множество растерянных взглядов жгли мне спину, пока я спускался по ступенькам и шёл к остановке маршруток, но никто так и не сказал мне ни единого слова.

Когда я проходил мимо того места, где на асфальте лежали останки Тёмных, ещё не сброшенные в глубины Сумрака, я чуть задержал шаги. Что бы я ни думал о решении Твердислава, я всё ещё оставался дозорным.

Из нападавших в живых остался только один – тот, в кого попали Фризом. Я не стал останавливаться – его допросят так, что глупо соваться со своим нестойким нюхом. Если потребуется, шеф принудительно развернёт всю его память.

А вот погибшие… Те, кого смела Смерть-Скалка, никакому анализу уже не поддавались – огненный вихрь не только сжёг их тела и раскатал пепел тончайшим слоем, но и порвал в клочья сами ауры. Вряд ли жертвы заклинания обретут даже то смутное существование в глубинах Сумрака, на которое рано или поздно обречены все мы – скорее всего их, как и упокоенных вампиров, не было уже нигде.

Поблизости от чёрного пятна виднелась кучка праха, ещё сохраняющая очертания человеческого тела. Ага, вот вам и вампир… Кто ж его успел так ловко упокоить, что я даже не заметил? Влажный сероватый прах настолько хорошо держал форму, что я попытался разглядеть лицо вампира – оно показалось мне знакомым. Вспомнить сразу, однако, не получилось. Что ж, будем разбираться позже.

Шагах в десяти от места массовой гибели Тёмных лежал светловолосый мужчина лет сорока. Его одежда – коричневые брюки из плотной шерстяной ткани и цветастая рубашка с короткими рукавами – выглядела чистой, но солидно поношенной. Из перекошенного в предсмертном крике рта сбегала по щеке струйка тёмной свернувшейся крови, коротко стриженные рыжеватые усы тоже были пропитаны кровью из носа. В паре сантиметров от бессильно вытянутой руки лежал выработанный до конца амулет.

Возле этого трупа я на секунду остановился и склонил голову.

– Мир тебе, павший, кто бы ты ни был, – шёпотом произнёс я. – Ты погиб в честной битве. Не вини меня.

Это был тот, в которого угодил заряд моего "кольца Перуна".

Аура убитого ещё скользила вокруг, расплываясь и истаивая в пространстве. Я ухватил расточавшуюся нить, и прежде, чем она окончательно растворилась в Сумраке, успел найти то, что искал.

Печать. Следы мощного магического воздействия извне.

Тёмные, погибшие сегодня у стен Дозора, были всего лишь марионетками. Чужая воля погнала их в самоубийственную атаку. Я не представлял себе той мощи, что сломила десяток не самых слабых Иных, но в самом существовании её уже не сомневался.

Уже в маршрутке я продолжал обдумывать своё открытие. Доказательств не было, но не так уж много найдётся в Осколе тех, кто смог бы сотворить нечто подобное. Твердислав, изредка бывающий тут наездами шеф белгородских Тёмных Ксилофон, глава местной вампирской общины Лукич…

Стоп. Я вспомнил наконец, откуда мне знакомо полурассыпавшееся лицо мёртвого упыря. Что ж, значит, неведомый враг ещё сильнее, чем я думаю, раз он сумел подчинить своей воле единственного во всём Черноземье Высшего вампира.

Когда я поднимался по лестнице в своём подъезде, возбуждение от неожиданного открытия уже улеглось, уступив место тупой мутной тоске. Открыв входную дверь квартиры, я мешком свалился на коврик в прихожей. Хотелось просто лежать вот так, и чтоб никто не трогал…

А ещё больше хотелось напиться. И вот это было вполне осуществимо.

Поднявшись и заперев за собой дверь (не только на замки), я поплёлся на кухню. Разумеется, однокомнатная служебная квартира не шла ни в какое сравнение с теми хоромами, в которых обитал Юрий Серых, но ей-богу, одному тут не слишком плохо… было раньше. Открыв холодильник, я пару секунд стоял, тупо разглядывая три полторашки "Арсенального" и бутылку водки – припасы к так и не состоявшимся посиделкам.

К чёрту полумеры! Под пальцами хрустнул колпачок "Матрицы", забулькал дозатор. Ледяная водка обожгла горло. Торопливо запив её бокалом пива, я поднялся с табуретки и, пошатываясь (алкоголь ударил по мозгам мгновенно – я слишком устал сегодня), подошёл к окну.

На подоконнике меня ждала верная подруга – магнитола, старенькая, но любимая. Тщательно прицелившись пальцем и дав себе слово больше её сегодня не касаться (в конце-то концов, есть же автореверс!), я нажал красную кнопку с надписью "Power".

"Прощай, мой друг, молочный поросёнок…" – запел Константин Арбенин. Это было совсем не то, что я хотел услышать. Честно говоря, тишина была бы лучше, но тишины я сейчас боялся – она слишком похожа на вечное молчание Сумрака.

Пить в одиночку – не лучший выход из положения. Это вообще не выход. Но сейчас – всё, что угодно, лишь бы сейчас не думать. Оглушить себя, не вспоминать ни о чём – ни о нелепой, ненужной, глупой гибели друга, ни о позорном изгнании.

Я – не штатский Иной. Я – дозорный. Офицер армии Света. Я не имел права срываться, и уж тем более бросать в лицо Твердиславу обвинения. Только наша дисциплина ещё позволяет существовать этому миру и всем в нём живущим. Наверняка за сотни лет шефу не раз хотелось плюнуть на Договор и пойти вперёд, даря людям счастье, а главное – сокрушая, развеивая по ветру Тёмных, расплачиваясь сразу – за всё и за всех. Вот только Твердислав лучше меня понимает, чем кончится несдержанность – расступится Сумрак, и навстречу шагнёт Тёмный, равный по силам. И будет схватка, в которой погибнут сотни людей, случайно оказавшихся поблизости. Такое уже случалось.

Именно поэтому и существуют Дозоры, Великий Договор, Инквизиция… Именно поэтому вот уже пятьсот лет мы держим оборону, предотвращая окончательную битву, которая никогда не должна произойти. Именно поэтому мы боремся за людей, направляя их к Свету, отбивая наскоки Тьмы извне – и не замечая той Тьмы, что живёт в душе каждого. Убивая и умирая во имя Света – который слишком часто оказывается для людей чужим…

На подоконнике надрывался магнитофон:

Над нами плясали

Секиры и сабли,

И падали головы в мутные реки.

А мы зависали

Под сводом сусальным

И звезды бросали нам блики на веки.

Мы – Иные. Но мы рождаемся как люди, от людей и среди людей. Наши способности спят, пока нет того, кто смог бы нас инициировать. Всю свою человеческую жизнь мы спим, чтобы проснуться для жизни Иного. Для вечной вражды Света и Тьмы. Для войны Дозоров.

Спи, пока идет война…

Господи, насколько же проще быть человеком!

Но я просыпаюсь,

Я в путь собираюсь,

Меня не удержишь ни мхом, ни травою.

Проснувшимся – горе,

И, может быть, вскоре

Я стану бессмертным – ты станешь вдовою.

Я видел наше оскольское кладбище Ночного Дозора. У каждого из нас есть родные и близкие, которым бы хотелось, чтобы дорогой человек покоился рядом с теми, кто ушёл раньше. Вот только мы – не люди и слишком часто переживаем всех. И потому на одном из старых кладбищ есть неприметный ряд могил. Их надгробия не похожи друг на друга – ведь при жизни мы придерживаемся разных вер, если вообще считаем нужным верить во что-то. Коль скоро даже Христа многие из нас считают просто величайшим из Светлых магов, о какой вере для Иных может идти речь?

Однако на каждой из надгробных плит есть нечто общее – маленький значок, неприметный для людей, но видный каждому Иному. Расколотый щит, подобный тому, что светится в моей ауре. Полномочия прекращены – навсегда.

За страх и за разум

Всех скопом, всех разом —

Чтоб легче писать поминальные списки.

Тревога отстала,

И снега не стало,

Лишь зреют подсолнухи, как обелиски.

Вступая в ряды Ночного Дозора, я с самого начала знал, на что иду. Но будь проклята эта война!

Алкогольный туман накрыл с головой. Я нёсся сквозь него, следуя за песней. Ох, в точку попал Арбенин, в точку… Может быть, он и сам – Иной? Человек не может писать песен, которые так бы действовали на Иных… Иной… Музыка… Воздействие…

Где-то за пеленой водочной мути прозвонил тревожный звоночек. Какая-то мысль толкалась в глубинах сознания, но осознать и вытащить её за шкирку я не успел – доза наконец превысила пороговую, и я ткнулся лицом в столешницу.

Я проснулся на полу кухни около часа дня. С трудом оторвав голову от мохнатого коврика, я увидел рядом с собой пустую бутылку из-под водки. Н-да, всё-таки я Иной… В одиночку выжрать литр водки и запить тремя литрами пива – явно выше сил обычного человека! Интересно, и как эта жидкость чисто физически во мне поместилась?

Добившись более-менее вертикального положения тела, я принялся искать инвентарь для комплекса реанимационных мероприятий. Однако ни анальгина, чтобы унять дикую головную боль, ни пива, ни даже рассола в доме не было.

Лечиться приходилось нетрадиционным образом.

В туалете я привалился к стене, приложив к ней раскалывающийся изнутри лоб. Сразу стало немного легче – кафельная плитка была гладкой и приятно холодила голову, вытягивая боль. Собравшись с силами, я сделал пасс и шарахнул в стену пучком бледно-жёлтого огня. Ударившись о кафель, огненный шар рикошетом отскочил обратно и угодил мне куда-то в живот.

– Твою мать! – сдавленно успел пробормотать я, прежде чем сильнейшая судорога скрутила внутренности, и содержимое желудка волной устремилось в унитаз.

Дурея от запаха переработанного алкоголя, я трижды повторил процедуру, прежде чем вчерашнее спиртное и большая часть продуктов распада эвакуировались тем же путём, каким попали в организм. Полной очистки самому себе, конечно, не сделать, но по крайней мере я стал хоть чем-то напоминать полноценного Иного.

Этот способ экстренного самопротрезвления подсказал мне Семён, маг московского Ночного Дозора, отвозивший меня на вокзал. Широко известное заклинание, позволявшее за пару секунд привести в норму даже хронического алкоголика, не действовало на мага, его произносящего, и поэтому Семён – который, по-моему, знал об алкоголе и последствиях его применения решительно всё – разработал нечто собственное. Большая часть Силы, конечно, терялась при рикошете, но в моем положении выбирать не приходилось.

Закончив процедуру, я обессилено сполз по стенке и пристроился на полу в позе лотоса, облокотившись на край прохладного унитаза и думая о вечном. Посидев так некоторое время, я наконец смог подняться и побрёл в ванную.

"А жизнь-то, кажется, начинает налаживаться!" – говаривал герой одного старого анекдота. Бреясь, я бормотал эти слова. В конце-то концов, жизнь продолжается, и я ещё не стал тенью в Сумраке! Из Дозора вышибли? Возьмут обратно! А не возьмут – не страшно. Уеду назад в Воронеж, а уж на жизнь Иной всегда заработает. Как бы ни старались вчерашние враги, я жив, и Свет победит!

Вот только Серёга этого уже не увидит…

Бритва дрогнула в моих руках, располосовав верхнюю губу.

Вчера у меня погиб друг. После нелепого и трагического дела оборотней я думал, что ничего страшнее мне испытать не доведётся.

Тогда я ошибался.

Я и сам не подозревал, насколько, оказывается, я был привязан к этому шумному безалаберному парню. Да, среди сослуживцев у меня были друзья и ближе, чем Сергей. Если бы вчера погиб Андрей, Олег или Инга, мне сейчас было бы куда тяжелее. Но с Сергеем мы начинали вместе. Придя в оскольский Ночной Дозор одновременно, всё это время мы работали бок о бок.

Но выхода нет, придётся смириться. Серёгу не вернёшь. Точнее, вернуть можно, но такой ценой, какую никогда не заплатит ни один Светлый маг. Некромантия всегда была уделом Тёмных, и не нам тревожить покой павших.

– Покойся с миром, Сергей Макарский, – пробормотал я. – Когда-нибудь свидимся.

Порез кровоточил. Я машинально слизнул языком особенно крупную каплю, уже скатившуюся на подбородок. Видок, однако… Вампир после завтрака.

Я думал о вампирах.

Изгои склонны сбиваться в стаи – эта истина верна всегда и для всех. Не стали исключением и Иные. Нашими изгоями во все века были вампиры и оборотни. Их ненавидели и при всякой возможности уничтожали Светлые, их презирали и подставляли Тёмные. Немудрено, что с течением времени упыри стали объединяться. Ещё до заключения Великого Договора уже существовали вампирские кланы, группировки и просто банды, контролировавшие целые провинции. Некоторые из вампиров ухитрялись даже захватывать власть над людьми. Обычно вспоминают господаря Валахии Влада Цепеша, графа Дракулу, но он-то как раз вампиром не был – обычный, хотя и крайне жестокий даже по средневековым меркам правитель.

Однако ничего серьёзного вампиры создать так и не успели. Дело всё в том, что на тягу к объединению накладывалась извечная неуживчивость кровососов друг с другом. Даже Тёмные говорили про них: "Пошли двух вампиров в патруль – они пойдут сразу тремя дорогами по четырём улицам".

Кроме того, вампиров даже в лучшие для этой мрачной расы времена не было много. Далеко не каждый укус даёт полноценную инициацию – требуется согласие самого "обращаемого" стать нежитью, иначе он просто погибнет. Тот вампирёныш, воевавший на Кавказе, не умер исключительно потому, что хотел выжить любой ценой, назло врагу, – качество просто замечательное для солдата, но противопоказанное жертве вампира.

К тому же вампиры относились к инициации всегда достаточно аккуратно, придирчиво отбирая кандидатов, если те не были их собственными детьми. Дело в том, что вампира-одиночку, охотящегося по ночам на мирных селян, Ночной Дозор может прозевать даже сейчас. Если в той же местности их окажется двое, шансы засыпаться возрастают даже не вдвое – раз так в восемь. Соответственно, уже трём вампирам вместе никогда от нас не скрыться. Выход один – или объединяться по-настоящему, противопоставляя свою силу силе Света, или, наоборот, рассредоточиваться, прятаться, таиться даже от своих. Как я уже сказал, объединиться вампирам не удавалось никогда, и рано или поздно наши выжигали их логова дотла. Прятаться получалось у них лучше, но всё равно – нигде в России не найдёшь вампира старше трёхсот лет. Не выживают.

Впрочем, какие-то организации, клубы, тусовки существовали до сих пор, и в этом плане Оскол не был исключением. Более того, именно у нас они объединились сильнее, чем, скажем, в Москве или Петербурге: покойный Лукич железной рукой попытался привести к порядку извечную вампирскую вольницу. Получилось у него это не до конца, но в целом, надо признать, за последний год оскольские упыри стали досаждать нам куда меньше, чем могли бы.

Мне оставалось только найти его организацию.

Часа три я провёл, мотаясь по городу. У нас, разумеется, имеются свои методики поиска вампиров, но они годятся только для отлова браконьеров. Будь я по-прежнему полноправным дозорным, я просто пробил бы по базе пару имён, и через пять минут у меня на руках имелась бы распечатка с адресами. Однако сейчас меня к любому терминалу Ночного Дозора не подпустят и на пушечный выстрел, а знать наизусть данные всех подопечных никогда не входило в мои обязанности.

Город притих. Я не могу это описать в более чётких выражениях, но факт остаётся фактом. Не сгущалась Тьма, не пронизывал многоэтажные "свечки" Свет, но что-то ощутимо давило, как жара в летний полдень – жара, которая к вечеру сменится бешенством урагана.