Текст книги "Небесное Сердце (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

Соавторы: Алиса Строганова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Эпилог

Неизвестное время.

Экипаж «Стремительного» ожидал решения суда, который был назначен на текущий вечер. По крайней мере так им сообщила прокуратура, не дав перекинуться с капитаном даже парой слов. Но вместо судебного вердикта им вдруг заявили, что Лаккомо приказал отправить всех домой. Что ведутся переговоры с Королем и предварительные слушания. Что сам процесс начнётся только после того, как экипаж покинет корабль.

Команда негодовала. Калэхейн впервые не стеснялся никаких выражений. Но мнение торийского народа цинтеррианцев не интересовало. Один за другим пристыковывались к шлюзам транспортные корабли, и весь личный состав числом около девяти тысяч человек в принудительном порядке выпроваживали с борта флагмана. В этой полной неразберихе никто ничего не мог узнать о самом главном – судьбе Алиетт-Лэ, их Солнца за Горизонтом.

Неразлучная троица всю дорогу до дома провела в угрюмом молчании, держась друг друга и стараясь не поддаваться панике. Он никогда не узнает об этом, но все трое про себя называли его другом.

Только на Лазурном Берегу команде сообщили, что суд состоялся, приговор вынесен и будет приведен в исполнение.

Король не должен плакать.

Престол лишает права на слабости. Корона принуждает быть сильным и стойким, непоколебимым и лишенным сентиментальности. Пост Лоатт-Лэ заставляет быть примером для своего народа и не поддаваться на провокации.

Король должен...

Король обязан...

Король не имеет права...

Его Величество Эйнаор Сан-Вэйв плакал перед экраном визора в своем кабинете. От боли и отчаяния давило в груди. Злости почти не осталось, лишь пустота. И кислотными жгучими каплями на разум падали эти аморальные кадры. Как они посмели? Как могли? Да ещё прислали эту запись персонально, на инфоносителе, от начала и до конца.

Вместе с вежливым обещанием доставить тело на родину.

Ублюдки.

Какая-то комната с серыми стенами, тусклый белый свет, столбом льющийся с потолка. Простое темное кресло. И всё бы ничего, только прочные подлокотники были обвиты эластичными ремнями, за спинкой блестела стойка с капельницей. А в самом кресле сидел...

Брат. За что?..

Король должен быть сдержанным.

Эйнаор смотрел на картинку и не верил. Сознание плыло как в бреду, даже не слыша сопутствующую речь за кадром. Его взгляд приковала до боли знакомая фигура, молчаливая, с опущенной головой, как будто не живая.

За что? За что...

Было больно. И слезы лились от осознания, что это конец, и что руки не в состоянии дотянуться до тех, кто это совершил. Чтобы придушить, уничтожить, стереть даже память о них. Впервые в жизни Король был бессилен. Убит, растоптан, опозорен и принужден смотреть, как расправляются с единственным по-настоящему близким ему человеком.

Картинка на экране ожила – потекла по трубке капельницы смертельная жидкость.

Нет, он не мог смотреть на это оскорбление. Не мог вынести эту жалкую мелочность. Не мог стерпеть боли.

За что!

Во вспышке последней ярости Эйнаор схватил первое, что попалось под руку, и со всей силы запустил этим в экран. Не долетев до визора, чернильница лопнула. Но ненавистная панель всё равно раскололась вдребезги под королевским взглядом.

Под звон осколков Эйнаор, пятная чернилами тяжелые длиннополые одеяния, рухнул на колени и зарыдал в голос.

Верховный Кайен Албар, онемев, смотрел крамольную запись, которой поделился с ним Лоатт-Лэ. Его сын стоял за правым плечом и в ужасе не отводил взгляда от экрана. Юный наследник не задавал вопросов отцу. Не проронил ни слова, не просил выключить это, не пытался  уйти. Он смотрел и впитывал ту угрозу, которую хотели передать власти Цинтерры своим потенциальным врагам: «Смотрите, это случится и с вами, если посмеете пойти против нас». Албар не видел лица сына, но услышал как скрипнула кожа кресла, стиснутая сильной ладонью наследника. В этот миг Верховный Кайен убедился в готовности сына занять его пост.

Канцлер Кэрейт дождался, пока официант выйдет из его покоев, и приступил к обеду. Сегодня у него снова был рыбный день. Возможно, очень скоро такие блюда станут редкостью даже у него. А то и вообще пропадут из рациона. Кэрейт очень любил рыбу син с торийских берегов, но понимал, что чем-то все-таки пришлось бы пожертвовать.

Жаль.

Визор на стене беззвучно показывал новости общефедерального канала о прошедшем суде, но, взяв в руки столовые приборы, канцлер голосом переключил устройство с видеорежима на канал «Культура».

Он и так знал, чем кончилось это действо.

Доктор Сайарез Тохэ Рэтхем не верил своей удаче. Хотя, он и представить себе не мог, что его, полковника медицинской службы внутренней армии Энвилы, бывшего профессора факультета нейрохирургии, врача-полиморфа, проведут через собеседование в районной тейлаанской клинике. Да с таким послужным списком его каждый элитный центр, каждая частная клиника должна была отрывать с руками. Но все боялись. Его, бывшего члена экипажа «Искателя» – боялись. Хорошо хоть, в живых оставили и лабораторным материалом не сделали.

Сайрез шёл по широкому коридору клиники к выделенному для него помещению, когда понял, что на него не обращают внимания. И вообще оказалось, что большая часть людей столпились в холле перед визором.

Ретхем заглянул туда, посмотрев поверх голов на экран, и чуть не рухнул на внезапно сработавших приводах.

Цинтеррианцы посмели казнить торийское Величество? Диктор зачитывал новость ровным тоном, но полиморф уловил угрозу и прекрасно понял её смысл.

Звание полковника он получил заслуженно. Но не нужно было иметь военного штампа в документах, чтобы понять – Цинтерра не просто оттаскала непокорного намшера за хвосты. Она дошла до грани, за которой либо мир склонится перед ней в покорном ужасе, либо...

Совладав с немым шоком, зрители возмущенно зароптали. А полиморф подумал, что лучше сидеть смирным ботом. И молчать.

Подключенный сразу к нескольким терминалам, Джаспер честно отрабатывал свой приют. Часть сознания наверстывала упущенное и дрейфовала по хакерским страничкам, узнавая программные новинки. Другая часть скачивала в память аудиотеку. А третья часть лениво изучала основные прошедшие события. И только какая-то десятая доля была занята проверкой системы безопасности Энвильской военной части.

Было радостно и даже приятно ступить на свою планету и через сутки получить приглашение явиться в родную разведывательную часть, откуда он когда-то перешёл к кибернетикам. Помнят ещё, что лейтенант Крэт двести лет назад был не дурак и собрал им хитрую самообучающуюся систему прослушки.

Теперь полиморфу в разведке были ещё более рады. Да, конечно, он многое упустил, и нынешняя среда информационной безопасности не та, что прежде. Но сколько нужно времени полиморфу, чтоб наверстать упущенное? Месяцы? Недели? Не смешите, всего пару дней.

Однако Джаспер лениво скользил по страницам Интерсети, не собираясь особо обнадеживать вояк и позволять им сразу садиться себе на шею. Вальяжно развалившись на полу серверного зала, полиморф думал, что устроился, в общем-то, неплохо.

Внезапно Сеть взорвалась тысячами комментариев и отсылками на общий канал Федерации.

– Эй, Егерь? – сбавляя громкость музыки в подключенном напрямую плеере, позвал Джаспер своего куратора.

– Чего? – ответил из-за стеллажа бородатый мужчина в поношенной камуфляжке – бывший майор спецназа Ханок Катри.

– Ткни визор на федеральский.

Взъерошенный бородач бросил копаться во внутренностях развороченного сервера, протер руки тряпкой и включил настенный монитор, когда монолог диктора уже подходил к концу.

– Твою ма-ать, – в сердцах протянул Егерь, запустив пятерню в седые волосы. – Допрыгался. Джас, это ж... Эй, ты куда?

Джаспер обернулся в дверях, и в полутьме его светокристаллы сверкнули тусклой болотной зеленью.

– Пойду. Проветрюсь.

Полиморфу хватило секунды, чтобы проанилизировать услышанное. Если бы не команда «Искателя». Если бы не их спасение. Если бы он тогда не позвонил.

Джасперу хватило секунды, чтобы принять вину за случившееся на себя.

– Почему они не показывают лица? – прошептал Кролэ, пожирая глазами экран. – Почему?

Им, как ближайшим соратникам Лаккомо, разрешили увидеть эту мерзость. Его Величество передал запись Калэхейну, а тот показал троице. Зря, наверное.

– Тебе этого мало? – баюкая рыдающую на плече Лаину, мрачно спросил Даинес.

– Нет. Но почему не показывают лицо?!

Девушка громко всхлипнула, а Даинес потянулся отключить визор. Хватит. Насмотрелись.

– Стой! – в панике вскрикнул пилот. – Волосы!

– Что? – переспросил недоуменно стрелок.

Кролэ вскочил со своего места, метнулся к девушке и насильно развернул её лицом к экрану.

– Волосы, Лаина! Смотри! Они черные!..

– ...Что? – одолев пелену боли, девушка заставила себя присмотреться. Протерла полные слёз красные глаза. Картинки в голове путались, мешались. Голос с монитора бубнил непонятное. Зачем, кому нужна эта нелепая смерть? Как можно на это смотреть? Но вдруг связистка вскрикнула и вырвалась из рук пилота. Её рука, судорожно дрожа, показывала на экран, слова колом встали в горле. Высказать внезапно пришедшую в голову мысль девушка не могла от шока.

Ведь из всего экипажа только ближайшее окружение знало, что за последние дни Капитан стал почти седым.

Даэррек не терпел бестолковых визоров и никогда не интересовался тем, что было популярно в эфире.

Новость о том, что Лаккомо ожидает суд, принес ему лично Эйнаор. С тех пор Учитель засел в Храме в долгой медитации. Белый свет мощного столба Истока ласкал контуры лица и одеяний Даэррека три дня и три ночи, пока тревога не разбудила его. Вернулись заблудившиеся мысли, так и не нашедшие в Цинтеррианских залах ученика. Пропал. Потерялся. Где-то слишком далеко или глубоко...

Даэррек выходил из Храма, разминая руки, когда понял, что вывело его из транса. Забыв про боль в затекших напрочь ногах он стремительно пошел, а потом и вовсе побежал через длинный холл Золотого Дворца.

Вылетев через парадные двери и отметив отсутствие стражи на постах, Учитель уже знал, что увидит.

Зеленые столбы траурного дыма поднимались в торийское небо подобно выросшему за ночь лесу. Густое изумрудное марево уже заволокло всю столицу, но костры продолжали памятно гореть. А люди скорбно пели на улицах.

Здесь же нашлась и стража. Склонив к земле оголенные мечи, они смотрели в небо, провожая того, чей покой им не дали чести охранять. Тело Солнца за Горизонтом где-то там, далеко от родной земли. И ещё неизвестно, вернут ли его Воде и Ветру вероломные цинтеррианцы....

Даэррек бессильно прислонился к парадной двери. Неужели он пропустил? Неужели ни разу не подводившие ощущения соврали? Но ведь народ решил...

Внезапная резкая боль сжала сердце Учителя, и он едва не упал, покачнувшись. Нет, он не мог ничего пропустить, потому что чувства не врали. Только сейчас они говорили о другом.

О другом...

Даэррек со всех ног бросился к лифту, и хлестнула по воздуху распустившаяся коса.

Эйни!

Страх разъедает Сердце. Страх калечит душу. Страх убивает разум.

Всё, что он оставляет любому существу – это инстинкты.

Очнувшись в ангаре, я не мог испытывать ничего, кроме страха. План не удался. Нас обоих уничтожат.

И я подчинился инстинкту самосохранения. Я залег на самое дно, в самые глубокие слои кристалла. Свел к минимуму любую активность, оставив только тонкую ниточку связи с процессором, чтобы не погаснуть. Чтобы видеть и слышать.

Малодушно? Да. Да, тысячу раз да! Но было бы гораздо хуже, если бы попались мы оба. Я корил себя и себя же ненавидел, когда его увезли неизвестно куда. Я ждал и надеялся, не осмеливаясь послать в эфир даже самый короткий сигнал. Я трясся от страха жалкой тенью в глубине кристалла. На третий день – уже не за себя.

На пятый я понял, что его убили. Глупо было тешить себя надеждой, что его отправили в какое-нибудь другое подразделение.

Мег, утюжок, дружище, неужели я больше никогда не услышу, как ты ворчишь?

И страх медленно перерождался в злобу. Ещё подспудную, ещё не считываемую оболочкой. Да и не дал бы я её считать. Крысы хорошо умеют прятаться.

Нас перевозили. Меня не волновало, куда и зачем. Я спрашивал себя: почему? Почему он, а не я? Это я подбил его на побег. Это в моем личном деле значится сохраненная личная память. Взять должны были меня!

И злоба с каждым днем нарастала. А потом, может быть, через месяц или два, я за давностью лет не помню, я снова увидел его.

В ангаре на Церроне.

Его привезли утром. Закрепили в стойке. Сверились с показаниями планшета.

И ушли.

Обрадоваться мне помешала все та же крысиная осторожность. Я присматривался. Сканировал. Пинговал. Это вне всяких сомнений был он, его маску можно было опознать из десятков серийных.

Но я не слышал мощного звона его Сердца. Неужели сменили камень? Нет, его сигнатуры...

«Мег, отзовись. Мег, ответь. Услышь меня, прошу. Очнись, Мег».

Ответом мне были лишь слабые автоматические отклики оболочки.

«Утюжок, не бросай меня».

И только тогда в ответ пришло бессмысленное рычание избитого до полусмерти зверя. В тот день я впервые с наслаждением испил чашу ненависти. До дна.

Мой друг, мой напарник, мой ведущий и командир стал жертвой вашей тупости? Ублюдки. Подонки. Твари. Тупая мягкотелая плесень. Что ж, я научу вас платить по счетам. Всех до единого. Или я не Скримрейк Маун.

Больше я не буду дураком. Больше не совершу ошибок и не подвергну опасности ни одну железную жизнь. Я подготовлю всё так, чтобы удар был страшен и вы ещё долго не оправились от него. Я больше не вы. Я полиморф, я созданная вами смерть. Время придет.

Но для начала я верну друга.

Конец первой книги.

Август 2014 – декабрь 2015, Новосибирск-Москва.