Текст книги "Небесное Сердце (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

Соавторы: Алиса Строганова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

2. Блиц

Личный архив Командующего Сан-Вэйва.

Примерно то же время.

Жизнь на «Стремительном» не баловала экипаж разнообразием. Подъем по расписанию, завтрак, смена и нудные обязанности до конца вахты, ужин, час свободного времени, отбой. Флагман прославленной Тридцать пятой эскадры Объединенного Космического Флота Федерации комфортом мог перещеголять самый дорогой круизный лайнер, но все-таки порядок на боевом судне – превыше всего. Поэтому при всех привилегиях, которые имел торийский экипаж в сравнении с экипажами других авианосцев, служба на «Стремительном» была ничуть не легче.

Все же, главным отличием было, в первую очередь, отношение. На кораблях федералов личный состав, прежде всего, терпел нудную рутину, срочную или контрактную службу. А под начало Золотого Журавля люди шли по призванию – жить и работать так, будто переезжали в другой город. Поэтому у экипажа, которому капитан доверял безоговорочно, имелся неограниченный доступ в Сеть, была возможность забирать на борт любые личные вещи, а на взаимные мелкие гадости вроде подсыпанного в душевую пищевого красителя начальство обычно смотрело сквозь пальцы: пока «развлечения» не вредят общей дисциплине, они даже полезны – иначе у надолго оторванных от дома людей может и крыша поехать. В дополнение к обычным спортзалам на корабле имелись бассейн и оранжерея с мелкой живностью. Нередки были и командные соревнования в духе «пилоты против техников». Большинству о такой службе оставалось только мечтать. Самих же торийцев удручала разве что долгая разлука с родными, но – каждый знал, на что он подписывается.

Те, кто видел «Стремительный» впервые, почти всегда спрашивали одно и то же: – почему он повторяет формой морское судно? Ведь это же космический корабль! Ответы попадались самые разные, и экипаж азартно их коллекционировал. К объяснению привлекали сложные расчеты, разводили руками, изображая необъятные проектные чертежи, ссылались на многомерную математику и даже смеха ради наизусть цитировали чей-то перл. «Эмпирически доказано, что заостренная клиперская форма носовой части вкупе с обтекаемым корпусом из полиаркона повышает быстроходность в гэло-сфере подпространства через вэло-струны и облегчает нейропроцессору этап кодирования частиц при погружении».

Ходили слухи что этот шедевр записали со слов лично капитана, как и половину остальных не повторяющихся ответов. Но главное, что после любого такого «умного» объяснения никому и в голову не приходило дальше продолжать расспросы. А настоящий ответ, как и положено, был слишком прост и очевиден: «Дань традиции и... красиво».

Чистоту на любимом судне бережно поддерживали все, начиная от сержанта-новичка и заканчивая капитаном. Но отличительное чистоплюйство старшего помощника давно стало притчей во языцех. Калэхейн не пропускал ни соринки, от него можно было схлопотать выговор за потерянную пуговицу, которую старпом непременно заставил бы искать по всему кораблю, а уж на такое разгильдяйство, как чай на рабочем месте, он и вовсе смотрел голодным намшером.

Чай на мостике! За главными пультами! Ну и что, что капитан лично разрешил?! Он не предсказатель и не может знать наперед, что случится в следующую минуту. А вдруг тревога, а тут стакан с кипятком... На старпома ворчали втихаря, молча выполняли все требования, но меж тем ценили и безмерно уважали. Мало ли у кого какие причуды. Пожилой Калэхейн казался экипажу неотъемлемой частью «Стремительного», без которой все просто развалится в один миг.

Впрочем, сейчас даже старпом смотрел на дымящиеся кружки, как на пустое место. Весь личный состав, ещё способный стоять на ногах, нервно трясло. Остальные отлеживались, кто в лазарете, кто по каютам. Трое вахтенных – пилот-навигатор Кролэ, наводчик Даинес и молоденькая связистка Лаина – безнаказанно совершали вопиющее безобразие. То есть пили чай. На мостике. Обзорная панель искрилась россыпью звезд нейтрального космоса, клятая система звезды Фарес осталась где-то в далеком далеке.

– Век бы не видеть этот Флайтон, – пробурчал Кролэ, развалясь в кресле. Зверски болело ушибленное два дня назад колено. Не лучше себя вела и шишка на голове. – Такую уймищу народа сожрать...

– Интересно, как там капитан... – вздохнула Лаина, грея руки о свою чашку. – Доктор Кафар ничего больше не говорил?

– Сотрясение мозга быстро не лечится, – заметил Даинес. – Да ещё вместе с ментальными перегрузками. Пусть скажет спасибо, что не было предписания сойти на планету...

Девушка молча уткнулась носом в кружку и с трудом поборола крупную дрожь. Выжили они исключительно благодаря чуду капитанской интуиции, в этом не сомневался никто. Но и мертвых было хоть отбавляй.

– Если нас после такого пошлют ещё куда-нибудь, я озверею, – буркнул Кролэ. – Сестра там, наверное, родила уже.

– А у меня брат женился, – поддакнул Даинес. – Я на свадьбе не был.

– Надоело...

При виде Калэхейна они лишь лениво отставили кружки, даже не подумав встать. Старпом не обратил на это внимания, молча плюхнулся в свое кресло.

– Рвет и мечет? – спросил Кролэ, косясь на пульт. Никаких сигналов электроника не подавала.

Старик так же молча отмахнулся. Устал, на посеревшем лице заметно прибавилось морщин. Все знали – если что-то идет не так, характер у капитана становится прескверный и сладить с ним таким практически невозможно.

– Повоевали... – вздохнул Даинес. – Пару тысяч человек к Нефритовой Горе повезем...

– Четверть, – тихо отозвалась Лаина. – Как семьям-то говорить будем?..

– И не спрашивай. Капитану ведь им в глаза смотреть. Он вообще сам себя поедом съест, если уже не доедает.

– Может, когда-нибудь этот идиотский контракт все-таки закончится?..

Вопрос остался без ответа.

На мостике застыла тягостная тишина. Люди, прикрыв глаза, дремали, потому что ни на что другое сил больше не оставалось. Думать о чужой победе, взятой такой ценой – не моглось. Политика всем опостылела до такой степени, что проще было  вообще прогнать всякие мысли.

Федеративное Содружество трещало по швам. Флайтон, Борд и Роккон – три сильнейших колонии, когда-то получивших статус «независимых субъектов Федерации», – открыто заявляли о своем намерении объявить о суверенитете. Их экономическая мощь вполне позволяла подобный шаг при условии перераспределения средств. И, разумеется, Цинтерра не желала терять такой источник дохода. Виданное ли дело дармового сырья лишаться? Аналитики пророчили кризис невиданных масштабов, возмущенные правительства в ответ на это приводили громадные цифры затрат на кабальный военный режим, отнимающий деньги у мирных социальных программ.

Почти каждое заседание Сената оборачивалось ожесточенными спорами, порой только благодаря жесткому протоколу не доходило до драк и нецензурных оскорблений. Мнения Сенаторов разделились почти пополам, и Верховный Канцлер Кэрейт понял, что стоит хотя бы раз пойти на уступки – и у него из рук, как ртутные шарики, утекут и остальные планеты. Оп пытался призывать сепаратистов к соблюдению ранее подписанных договоров, но напрасно. Вся населенная галактика, затаив дыхание, ждала, чем кончится конфликт.

А Его Величество Эйнаор был доволен тем, что эта неразбериха отвлекла внимание федералов от Тории. Заняв нейтральную позицию, он наблюдал, как Флайтон закрыл границы своего пространства и оборвал все дипломатические и торговые связи, как Кэрейт при поддержке лояльных Сенаторов предъявил планете ультиматум. И когда в ответ на это к собственному флайтонскому флоту присоединились силы Борда – в бой во всеоружии была послана Тридцать пятая эскадра.

Впоследствии бой за Флайтон с участием легендарного «Стремительного» был признан достойным попадания во все военные учебники. Тактическую подготовку обеих сторон приводили в пример во всех академиях Федерации. Даже некоторые генералы самой поверженной планеты согласились, что враг одержал поистине «красивую победу». Только командующий эскадрой генерал Сан-Вэйв считал эту партию одной из самых неудачных и никогда не забывал, какой ценой далась победа, так нужная Федерации, но не ему.

Блиц.

На раздумья нет времени. Противник прекрасно осведомлен о том, какие войска брошены на подавление, и досконально знает слабые и сильные стороны эскадры. День на экстренные сборы и перегруппировку войск под конкретную задачу. Компоновка сил, небольшая замена в атакующем ядре. Основной расчет на скорость. Сценарий действий уже готов. Чего скрывать, он давно готов каждый на свою планету... На такой вот случай молниеносной атаки. Иногда гибкий, иногда требующий подключения дополнительных сил. Зато когда все выйдут на выданные позиции – у каждого будут свои персональные вводные.

А ведь что такое эскадра? Не три, не пять кораблей. Удачно собранная из двух десятков крупных авианосных судов, и тридцати малых планетолетов эскадра способна полностью блокировать планету и уничтожить все её военно-воздушные силы. И это только ударный стержень, разящий клинок и первая волна атаки. Ни один из таких боевых кораблей не строят на поверхности – они слишком велики и тяжелы для сборки в условиях гравитации. Одна только Цинтерра обзавелась десятками космических верфей для сборки таких вот летучих чудищ, ощетиненных оружием всех мастей. Такие крейсера не пригодны для посадки на планету, и частенько в боях становятся расходным материалом, который бросают, не жалея.

То ли дело корабли класса «линкор». Они мощнее, прочнее, дальнобойней в несколько раз. Каждый такой корабль уникален, им дают имена, и никогда не штампуют партиями. Федерация бережет их и тщательно соблюдает порядок на тех планетах, где ведется их строительство.

И до начала этой войны линкоры Борда тоже входили в состав Объединенного Космического Флота...

Крепкий будет орешек. Бронированный.

Меня часто спрашивают, как я отношусь к вверенным под мое командование силам Федерации. Пытаются ли тем самым вызвать критику с моей стороны или уличить в неприязни – я не знаю. Мой ответ всегда короток: я веду в бой людей и сражаюсь против людей. В бою нет места размышлениям о том, какому режиму верен тот или иной человек. Или чей корабль предоставили под твоё командование. Враг указан, моё дело лишь победить и сохранить как можно больше людей со своей стороны.

Кто-то говорил, что так я ухожу от ответственности. Может быть. Но это не моя война. По крайней мере здесь и сейчас не место для моего слова.

Это было не учение – очередной бой. Партия.

Фигуры пока лишь расставлялись на доску.

В расчетное время эскадра всплывает в звездной системе противника. Её координаты строго засекречены и без участия людей вводятся в систему навигации кораблей. Теперь мы все – одна группа, а мой «Стремительный» – наш связующий узел. Не просто командный центр, не просто самое мощное и защищенное судно в эскадре. Сейчас он сервер, соединяющий всю группу в единую локальную сеть.

На обнаружение раскиданных по сектору кораблей эскадры спутникам слежения Флайтона потребуется от семи до десяти часов. Нашей же ударной группе нужно всего два часа на вылет и запуск ракет. Это хорошо, это преимущество во времени. Сейчас очень многое зависит от того, как быстро мы проведем эту операцию, подойдя вплотную к границе планетарного пространства Флайтона.

Но перед ударом нужно совершить то, без чего вся атака может оказаться бесполезной – завладеть связью, чтобы обеспечить себе полную картину боя в реальном времени, а противника – оной картины лишить. Ведь космические расстояния слишком велики, а скорость прямого прохождения сигнала без дополнительных средств слишком мала. Но флагман в силах перехватить сигналы гражданских навигационных ретрансляторов, развешенных единой Сетью по жилым областям галактики. В том числе и в звездной системе Флайтона.

Отдан приказ операционистам. Я не вижу, но просто знаю, что в рубке связистов по соседству с капитанским мостиком сейчас кипит напряженная работа умов. Так начинается бой. С молчаливой звенящей напряженности персонала за мониторами, с мягкого стука пальцев по приборным панелям. От двух десятков молодых парней и девушек за терминалами зависит, без малого, весь исход битвы. От их хакерских умений – ни больше, ни меньше.

Есть первая группа ретрансляторов. На упрощенной схеме звездной системы на моем мониторе одна из зон помечается зеленым.

Отметилась и вторая. За ней третья. Четвертая... Мне не нужно смотреть на монитор, чтобы понять брошенный в эфир отчет об успешном перехвате. Достаточно миниатюрного наушника и связи со «Стремительным».

Есть отчет о полном перехвате связи. Где-то за стеной в рубке дружно выдохнула уложившаяся в отведенное время команда.

Теперь поиграем...

Ход пешкой.

– Эскадрилья пошла, – бойко докладывает оператор.

Мысленной командой дублирую его рабочий экран себе на панель. На схеме несколько сотен мелких точек отделяются от авианосцев по всей звездной системе и широким кольцом рассеиваются в пространстве. За каждой этой точкой кроется звено скоростных бомбардировщиков.

Благодаря их радиомолчанию и слабому сигналу отражения отдельной машины они почти незаметны для первой спутниковой линии обороны.

– Запуск ракет бомбардировщиками!

Рой зеленых маркеров вспыхнул на экране. А затем, один за другим стали исчезать с поля спутники обнаружения. Где-то там по всей системе Флайтона сейчас крошились в пыль беззащитные зонды и локационное оборудование. Не все, лишь те, которые удалось обнаружить заранее. Но и это достаточно ослепит космическую оборону, чтобы затруднить им определение нашего точного расположения.

Десять минут Флайтону на осознание нападения. Полчаса на прыжок нашим ракетным крейсерам на высокую орбиту планеты и залп по точкам противокосмической обороны. Атаку будут ждать и откроют ответный огонь. Но нам нужно успеть нанести удар первыми.

Атака ладьей.

– Капитан! До всплытия ракетных крейсеров осталось двадцать секунд! – рапортует оператор за мониторами справа.

– Лаина, положение кораблей противника? – как неестественно и сухо звучит собственный голос. Эмоции меня не беспокоят, ведь это всего лишь партия.

– Держатся под маскировкой. Неизвестно, – не отрываясь от панелей, докладывает связист.

– Яилль, приказ линкорам – полная готовность к залпу. Ждать целеуказания.

– Десять секунд, капитан!

– Тарэлайн, подавление телеметрии припланетных спутников, – даю я последнюю отмашку.

– Есть!

Это последнее, что я слышал. А дальше сознание полностью нырнуло в бой, не отвлекаясь более на такие мелочи, как чьи-то голоса.

Время...

Единой волной всплывают близ планеты ракетные крейсера. Выплевывают рой истребителей. Какие-то секунды на наведение и ориентацию в пространстве, и сотни ракет устремляются с крейсеров к поверхности. За залпом другой, третий... Быстрее и как можно больше, пока корабли противника ещё наводят прицелы, а выпущенные с планеты смертоносные снаряды не успели подняться в небо.

Первые выстрелы по крейсерам. Издалека, лучевым оружием, и пока не опасны.

Давайте же, демаскируйте себя... Такими лучами вам не пробить обшивку наших кораблей.

А на планете между тем начали вырастать первые огненные «грибы».

В эфире – хаос команд от крейсерской группы. Слишком плотный обстрел с поверхности. Суетливая туча истребителей и беспилотников вокруг кораблей не дает прорваться ракетам. Космос над Флайтоном сейчас сияет сотнями взрывов – ракеты уничтожаются на подлете. Каждая способна нанести значительный урон кораблю.

Ну наконец-то! Корабли противника открыли себя. Москитный флот не может вести бой на два фронта, крейсерам придется отбиваться в одиночку.

Появляются первые потери в «фигурах».

Три крейсера полностью разбиты, семь серьезно повреждены. Зато флот противника открыл своё местоположение. Можно продолжить игру.

Команда крейсерам – отступление по готовности. Но им требуется время на перезарядку прыжковых двигателей. А потому перегруппировка, уход с линии огня на низкую орбиту и полный ход. Чтобы скрыться за планетой и заставить врага прийти в движение.

Удар слоном.

Вся вычислительная мощность флагмана брошена на локализацию кораблей противника. Вот когда особенно полезно держать под своим контролем ретрансляторы, и чем больше – тем лучше. С каждого можно получить свою собственную картину событий, сложенную из истинных и ложных целей. Вот только при всей массе обманок – координаты реальных целей у них будут одни и те же. А потому – приказ на пеленг.

Группа связистов снова работает в полную силу. Кажется, что даже центральный процессор «Стремительного» поёт от слаженного звучания команд и мыслей всей группы.

Мысль, идентификация цели, поиск совпадений... Отсутствуют – ложная цель.

Следующая, поиск  совпадений... Имеются – передача прицельных координат линкорам. Немедленный залп. Полминуты на достижение цели!

Медленно, очень медленно отсчитывает время хронометр. В сознании гудят переговоры командиров атакуемых крейсеров.

Вот запрашивает поддержку ещё один. Пропущенной ракетой уничтожен второй. Перезарядка двигателей идет слишком медленно. Кто-то не выдержал и запрашивает подкрепления.

Ждать!

Пятнадцать секунд.

Москитный флот связан атакой истребителей противника и не может прикрывать корабли. Ждать...

Десять секунд. Приказ на расчет нового удара.

Пять секунд. Все внимание на ретрансляторы. Есть точное попадание по кораблям противника!

Миттельшпиль.

Кровь бурлит азартом игры, холодным напряжением. С машинной четкостью работает разум. Человеческим жизням в игре нет места.

Преимущество во времени – отсутствует. Преимущество в скрытности – тоже.

Доска расчерчена полностью и все фигуры вскрыты.

Смертоносные незримые копья лучевого оружия кромсают корабли с обеих сторон. Раскаленная плазма терзает космос взрывами. Там, в чёрном пространстве неистово пляшет беззвучная смерть. А на флагманском мостике живет звенящая тишина.

Команде не нужно отдавать голосовых приказов – их мысли считывают приборы. Лишь тихий стук пальцев да напряженное дыхание экипажа доносятся до моих ушей. Им не слышно этой тишины – каждый занят своим делом и принимает входящие сообщения в наушник.

Но я не слышу и этих голосовых отчетов. Я един со своим кораблем и для меня не существует ничего кроме боя. Я словно внутри него, в самой гуще событий, и в то же время вовне, склонившись над «игральной доской». Я, Корабль, координирую всю армию своих фигур.

Знает ли кто, какой песней звучит каждый новый бой?

Знают ли, как легко дотянуться сигналом до взломанного ретранслятора? Как приходят целым пакетом данных отчеты от кораблей эскадры? Как бегут по телу мурашки, когда всплывающий из подпространства матово черный «Стремительный» электрической волной сменяет цвет на родной – королевский белый. Потому что нет нужды больше держать маскировку и можно позволить себе такую дерзость.

...Стоя на капитанском мостике так легко поверить, что все вокруг игра. В самом деле, что увидит простой взгляд? Десятки людей за мониторами с красочно нарисованными трехмерными схемами, никаких взрывов. Так легко поверить в симулятор...

Но эта игра не терпит ошибок. И отсчет очков в ней ведется жизнями. Человеческими и кристаллическими.

Исчезают с монитора маркеры противника. Редеет туча истребителей. Сейчас они сражаются бок о бок с полиморфами и окрашены на радаре одним цветом. Можно ли сказать, что полиморфы эффективнее тех беспилотников, что бросили в атаку сепаратисты Борда? Конечно, да. Роботу не запрограммировать страх смерти. А эти ребята боятся погибнуть в бою не меньше людей. И вся лишь разница между ними, что полиарконовые тела прочнее и выдерживают большие перегрузки. Они умеют сражаться не хуже, а иногда лучше людей, и тут Федерация с эффективностью не прогадала. Сейчас они все под неусыпным контролем, эти бывшие люди с неизвестным прошлым, обученные воевать с нуля.

Но что будет, если однажды эта армия сможет вырваться из-под контроля, чтобы спасти себя от диких условий содержания? Эта сила сметет всех на своем пути, и в каждом бою доказывает это. Даже в этом, превратившемся в массовое крошево. Я слышу, как «мои» полиморфы с особой ненавистью и усердием уничтожают вражеские беспилотники. Неприязнь? Просто моё субъективное мнение? И как эта армада противостояла бы исключительно людям? На самом деле мало таких, кто способен потягаться с полиморфами в прямом столкновении. Очень мало. Они лишены слабых человеческих тел. Они не знают ничего, кроме войны. Они живут, пока способны драться.

И поэтому риск слишком велик. Люди не понимают, не видят, какое чудовище создали. Нет ничего страшнее раба, однажды сломавшего ошейник А уж раба с ракетными боеголовками... Но как донести это до людей, как?! На риск будут закрывать глаза, пока полиморфы так блестяще воюют...

Лазурный Престол пока не знает ответа.

Планетарная оборона тем временем слабеет. Корабли Флайтона вынуждены отходить на низкую орбиту. Линкоры Борда полностью разбиты нашими ударами с предельно дальней дистанции. Оставшиеся крейсеры эскадры вместе с полиморфами тяжелого класса прижимают силы сепаратистов к планете.

Эндшпиль.

Звенья выживших неутомимых ТИСов брошены на подавление противовоздушной обороны в слабом секторе планеты. Ещё час – и зона основного континента будет свободна для высадки десанта. За это время – зачистка оставшихся космических сил. Поиск, обнаружение, залп и снова... Я слышу общую усталость команды. Но осталось лишь немного методичной работы.

Наконец небо свободно для десанта. Планета полностью лишена обороны. Но пока нога пехотинца не ступила на отвоеванную землю – она не взята под контроль. Ошиблись власти Флайтона с попыткой отстоять свою позицию, сильно ошиблись. И как ни посмотри, но Сенат в данном случае отдал совершенно естественный приказ. Беспристрастные потомки сочтут все действия Федерации правильными. Слишком долго тянулись попытки решить проблему мирным путем, и единичная независимость не принесла бы режиму крупной выгоды. Теперь же, пусть боем, но мы обязаны донести до сепаратистов неправильность их решения. Да, это жертвы, да, это космическая оплеуха, чтобы заткнуть слишком скандальные рты. Пусть будет шум, пусть все внимание общественности будет приковано к этой войне – это лишь верхушка айсберга. Сейчас флагман нейтрального Лазурного Престола участвует в бою за целостность Федерации, но пройдет время, угаснет шум и Король Эйнаор лично свяжется с неудачливыми сепаратистами – чтобы принести им личное предложение из тех, от которых не отказываются.

Заключительный прыжок флагмана на низкую орбиту Флайтона. Сколько часов занял весь этот бой? Не знаю, я давно потерялся во времени и делаю то, что должен. Я плохо помню, как отдал приказ связисту на мостике. Помню лишь его утомленные красные глаза. Делаем, что должны, ребята...

Стандартными фразами выхожу на переговоры с властью. Пытаюсь убедить сдаться, чтобы обойтись малыми жертвами. Получаю очевидный отказ.

Я абсолютно равнодушен. Не помню, словом или мыслью, но я приказал отстыковываться десантным кораблям. Начинается неторопливая высадка, ведь небо для нас уже расчищено, а уцелевшие боевые корабли держат на прицеле целые города. Теперь бои кипят уже внизу на планете. Истребители и полиморфы курсируют между поверхностью и ангарами авианосцев. Это вынуждает держаться низко, чтобы ускорять процесс, а так же чтобы прикрывать по возможности десант. Бой по-прежнему сложный. Множественные цели. Плотная группировка. Но в целом можно позволить себе расслабиться. Корабль, главенствующий на орбите – это почти полная победа. А за десантные группы отвечают командиры ниже рангом.

Сколько часов я уже простоял на ногах? Возможно, теперь я могу себе позволить опуститься в кресло. А все потому, что не люблю воевать сидя...

Шах.

Звоночек страха.

Что не так?.. Что-то упущено. Что-то неправильно! Собственное чутье выдает панический всплеск и болью пронзает затылок. В мозгу вспыхивает одинокий образ, и я осознаю, что событие неминуемо. Ужасно, больно. Опасность!

– Кролэ, маневр уклонения! Курс сто восемьдесят, двести! – я впервые за время боя повышаю голос. Холодеют руки, липкой волной подымается страх.

Первый пилот подчиняется сразу, бросая корабль «назад и вверх» но мне кажется, что он еле шевелится.

– Живее! – глаза лихорадочно перескакивают по обзорным экранам и радарам навигации, выискивая угрозу. Но её нет. Что же не так? Что же... Что?!

– Капитан? – неуверенно спросил пилот, тем не менее прибавляя тягу. Экипаж на мостике начал скашивать глаза в мою сторону. Они привыкли мне верить.

– Выполнять! – рявкнул Калэхейн.

И тут оно случилось, больно ударив в мозг.

Взрыв.

В тишине мостика ярким заревом окрасилась главная обзорная панель.

Новорожденной звездой вспыхнул очередной пристыковавшийся к крейсеру десантник. Следом взрыв расколол и само судно. Молчание прервал чей-то вздох. Бесконечно длинные три секунды – и взвыла тревога.

– Полный назад! – заорал опомнившийся оператор другим кораблям.

Соседний крейсер дал мощную тягу в сторону, но был слишком близко к эпицентру взрыва. Волна обломков от разорвавшегося пополам соседа накрыла его борт и буквально отшвырнула громадную тушу. Несчастный корабль тяжело уносился прочь, кувыркаясь и едва не прогибаясь посередине от перегрузок. Но вот агонией вспыхнул у первого взорвавшийся реактор, и новая волна беспощадно пнула судно, разламывая его пополам.

Первым очнулся Калэхейн.

– Траекторию обломков! – срывая голос, прокричал старпом автоматике корабля. – Уклонение!

Снова всплеск мысли. Мгновенное видение – и я понимаю, что ни один автоматический «противоастероидный» маневр нам не поможет, а расстрел обломков сделает их ещё опаснее.

Оставался только один ничтожный шанс. Шаг, на который не пойдет бережная автоматика. Вопреки всем инструкциям и правилам...

– Нет! – ударом по приборной панели я блокирую стороннее управление, забираю корабль на себя.

...И вижу каждый несущийся на нас осколок. Каждый кусок подбитых кораблей, каждый развороченный блок и каждое выброшенное в космос человеческое тело.

Я только успеваю подумать о непристегнутых членах экипажа в недрах корабля.

А в следующий миг бросаю носовую часть «Стремительного» на пределе допустимой тяги вверх.

Натужно воют переборки корпуса. От ускорения нас с силой придавливает к полу, будто разом навалились на плечи тяжелые плиты. Я устою! Только держись, мой родной. Держись, моя команда...

Стоны людей на мостике. Я уже не вижу эти обломки, но понимаю, что столкновение на такой скорости не оставит нас в живых. Если бы я предугадал опасность чуть раньше! Перегрузка. Связь с центральным процессором исчезла. Перед глазами сплошной белый туман. Я лишь чувствую приближение. Понимаю, что столкновение неизбежно, как бы я не старался.

Нет.

Нет.

Нет!

Мысленный набат разрывает мозг. Вырастает за спиной черная тень, и плывет зыбкая реальность. Смерть отворачивает оскаленную морду. Что-то рвется там, на пределе чувств и мыслей, трещит, смешивает вероятности...

И дает нам шанс.

Руки мои давно сползли с пульта и онемевшие пальцы просто вцепились в его край, не давая мне упасть. Все мышцы свело судорогой.

С усилием поднимаю глаза к обзорным экранам. Сирена всё ещё неистово орёт об опасном сближении с обломками, но автоматический расчет прогнозирует расхождение. Орудия противоастероидной защиты молчаливо поворачиваются следом.

Расстояние до объектов – сто метров. Пятьдесят. Двадцать пять. Десять...

Стон отчаяния на мостике. Каждый вспоминает молитвы Предкам...

Но роковая цифра задерживается на экране, колеблется и начинает нарастать. Тридцать, сорок, шестьдесят.

Отколовшаяся половина крейсера на огромной скорости пролетает мимо. Лишь туча совсем мелких осколков стучит по мощной броне флагмана, не нанося урона.

Опасности нет.

Нож боли со всей силы вонзается в голову. В глазах темнеет. На губах – горячая влага, солено-металлический привкус. Струйкой бежит из носа, капает на китель. Давно такого не было... Ноги перестают держать и разжимаются враз ставшие ватными пальцы. Окрик Калэхейна, бесполезная попытка меня поймать.

И глухая чернота забытья.

Лаккомо провел пальцем по планшету, сохранив очередной файл, и отложил устройство в сторону. Голова по-прежнему болела при резких движениях и попытках встать, иногда ещё мутило. Поэтому капитан до сих пор вынужденно лежал в своей каюте. Он понятия не имел, сколько лекарств в него запихали без его же ведома, пока длился обморок. К тому же, неимоверно раздражала ядрено пахнущая травами повязка на голове. Видать, неслабо приложился затылком, когда падал... Но как же оно убийственно пахнет!

Едва придя в себя, он стал допытываться у Калэхейна об исходе сражения.

– Мы победили, – ответил старпом. – Флайтон заткнется надолго.

– А потери?

– За это не беспокойтесь. Биопены для переломов на всех хватит.

И больше он ничего не сказал. И не скажет, как ни проси, потому что не считает нужным. А между тем, врач не появляется его проведать вот уже вторые сутки. Значит, в лазарете не продохнуть. А если кого-то пришибло из-за этого клятого «сальто» насмерть? В ангарах было много незакрепленной техники. Не приведи Исток... О том, сколько людей погибло в этом сражении, и своих, и чужих, думать вовсе не хотелось. Многие пилоты вернутся на родину лишь для того, чтобы их дух, наконец, поднялся на вершину Нефритовой Горы и ушел с ветром. За парней из Федерации с него не спросят. Но дома – все иначе. Там все друг другу родичи, все друг друга знают, ибо народ торийский мал, но един. Курсанты Академии считались друг другу братьями, и простое слово «свои» принимало в их устах совсем иной смысл.

На него, вице-короля и капитана, устремятся взгляды отцов, матерей, младших братьев, сестер. Ему держать ответ за погибших в чужой войне.

И снова над городами Тории поплывет зеленый траурный дым...

Было тошно. И от размышлений, и от вынужденного безделья. И хоть доктор Кафар строго-настрого запретил капитану «пялиться в планшет», Лаккомо решил, что лучше надиктовать по памяти этот бой, нежели тонуть в собственных терзаниях.

Но даже после этого он так и не смог понять, как им удалось избежать столкновения. Ведь оно же было! Было на приборах, было во всех вероятностях, да и собственное чутье псионика не могло лгать! Оно вообще никогда не подводило вице-короля.  Лаккомо напрягся, ещё раз пытаясь вспомнить те несколько мгновений, когда все почему-то изменилось, но только зашипел от нового приступа боли.

«Надо будет спросить у Калэхейна, – подумал он. – Или посмотреть запись того момента. Потом».

Но стоило затихнуть головной боли, как мысли о погибших снова закружились обвиняющим хороводом. Ведь за минувшие годы они прошли десятки, сотни сражений. И каждый погибший сын Тории оставался незаживающей раной в сердце капитана. Ведь это Лаккомо подписывал контракт с Федерацией, не они! Он обязался предоставить помощь Объединенному Флоту, он один! Но верный экипаж пошел за своим вице-королем, а с экипажем – молодые пилоты, отличники торийской летной академии. Всю свою недолгую жизнь они мечтали попасть на «Стремительный», им было не важно, за что воевать, важно – под чьим командованием.