Текст книги "Обретение (СИ)"
Автор книги: Александра Лисина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
Глава 21
Когда вызванный игольником переполох в парке затих, луна засияла в полную силу, а туман над быстрой речкой медленно разошелся, на песчаный берег плавно сошел крупный зверь с лиловой полосой на загривке. Был он высок в холке, широк в груди, мощные лапы мягко ступили на землю, не потревожив даже камешка. По густой шерсти разочарованно скатывались влажные капельки, будучи не в силах промочить густую серую гриву. Влажные ноздри беспрестанно вбирали знакомые запахи. Длинный хвост напряженно вытянулся. Желтые глаза с лиловыми искорками в глубине быстро пробежались вдоль берега, но тут же наткнулись на такие же желтые радужки, принадлежащие более крупному зверю, и настороженно замерли.
Черный Вожак плавно шагнул навстречу и внимательно взглянул на новичка.
Метаморфу все равно, какой облик принимать. Боевому метаморфу – тем более, поэтому его внешний вид был вполне объясним. Цвет шерсти он, разумеется, не стал менять, потому что был верен хозяйке, сиреневая метка Занда вызывающе топорщилась на беспокойно вздыбленном загривке. Хвост опущен вниз, что значит – бывший крыс насторожен, пока спокоен, но готов к немедленному бою. А вот глаза у него стали другими, звериными, да выразительный, излишне резкий запах однозначно говорил: самец.
Потому что на этот раз Кер пришел один. И стоило черному собрату приблизиться, как он немедленно сменил позу на угрожающую, недвусмысленно обнажил внушительные клыки, встопорщил шерсть еще больше и тихо, предупреждающе зарычал.
"Назад! – тут же хлестнул властный Глас Вожака. – Не сметь! Место!"
Кер зарычал громче, инстинктивно прижимая уши, потому что чужая воля явственно давила, но все еще хорошо помня, по чьей вине он здесь оказался. Все его существо требовало подчиниться, однако память повелевала напасть. Требовала крови. Требовала мести. За себя, за изможденную хозяйку, которую он оставил в Хранилище, за боль, за унижение, пережитую слабость. И лишь когда голос Вожака ударил еще раз, требуя подчинения, он неохотно уступил.
"Хорошо, – удовлетворенно рыкнул Вожак, едва новичок лег на живот и смирно опустил морду. – Ты не глуп. А теперь вставай. Идем со мной".
Метаморф недобро прищурил вспыхнувшие неприязнью глаза и промолчал, однако стоило Черному повернуться спиной и двинуться с места, инстинкты все равно взяли свое – бесшумно оскалившись, он дернулся следом, потому что ненавистный маг слишком уж хорошо подставился. Он даже подняться успел, напружинив сильные лапы, как вдруг Вожак резко обернулся и, молниеносно сдвинувшись в сторону, мощно ударил. И плечом, словно выточенным из камня, и магией: на опрокинутого Кера внезапно навалилась безумная тяжесть, под которой его вдавило в землю, следом пришла ненавистная слабость и сильная боль. Потом в глазах постепенно померк свет, что-то с силой перехватило горло... а потом все тот же голос сухо сообщил:
"Еще одно ослушание, и вы будете наказы оба. Вместе с хозяйкой. Ты понял?"
Кер сдавленно захрипел, потому что чужие челюсти так и не отпустили его глотку.
"ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?! – хлестнул по нервам бешеный рык Вожака. – ВЗДУМАЕШЬ ПОДНЯТЬ ГОЛОВУ ЕЩЕ РАЗ, Я НАКАЖУ И ЕЕ! ЗА ТО, ЧТО НЕ СУМЕЛА НАУЧИТЬ СМИРЕНИЮ!!! "
Метаморф просительно заскулил, безвольно обвиснув, и челюсти тут же разжались, после чего Вожак швырнул его наземь, презрительно вздернул верхнюю губу, демонстрируя власть, и, наконец, неторопливо потрусил прочь, ничуть не сомневаясь, что усмиренный новичок покорно последует за ним.
И действительно: едва отдышавшись, Кер неуверенно поднялся на ноги, после чего тяжко вздохнул и, подчиняясь неизбежному, потрусил следом. Молчаливый, смирившийся, огорченно поникший. Нагнав Вожака, он двинулся чуть сзади и правее, не смея забегать вперед, а когда вышел на знакомую поляну, где восторженно взревела сразу вся стая, то неуверенно замер.
"АЙРА! – на полсотни голосов взвыли виары. – Айра, почему так долго?! Где ты была?! Что слу...?!"
"ТИХО!" – рявкнул Седой, и стая послушно притихла. А Кер даже поежился, когда в него уперлось несколько десятков взглядов, а виары жадно втянули ноздрями воздух. Сперва – с нетерпением и надеждой, потом – недоуменно и, наконец, разочарованно.
– Уа-а-у-у! – первым распознал подмену Керг и вздернул мохнатую морду кверху, жалуясь на такой коварный обман.
– У-у-у! – невесело согласился с ним рыжий волк.
"Подстава! Это не она!"
"Так нечестно!"
"Несправедливо!"
"Почему ОН?!.."
"Кер, ко мне, – властно потребовал Викран дер Соллен и кивнул новичку на место в центре поляны. А когда недоумевающий метаморф послушно приблизился, коротко приказал: – Стоять. Ждать".
Кер настороженно замер в кольце откровенно раздосадованных виаров. Их было много. Слишком много для него одного. Молодые. Сильные и свирепые. Уверенные в собственной силе. Очень быстрые. Крупные. Ловкие. С такими он прежде не сталкивался, поэтому ощутимо нервничал. Но и показывать им свой страх тоже было нельзя – если почуют, придется с боем отвоевывать себе место в стае. А если узнают, что он еще и обманщик...
"Защищайся, – холодно взглянул на новичка Черный Вожак. – Твоя задача – устоять на ногах. Стая – он ваш".
Заслышав громкий рев на полсотни луженых глоток, ошеломленный Кер инстинктивно подобрался, сжался, отлично зная, что против стаи в этом облике ему не устоять, и предупреждающе оскалился.
"Тихо, мой хороший, – вдруг ласково шепнул из глубины сознания знакомый голос. За мгновение до того, как стая послушно сорвалась с места. – Ты не один. Я же сказала, что никогда тебя не брошу".
Метаморф вздыбил густую шерсть, яростно зарычал и приготовился дорого продавать свою жизнь...
Весь бесконечно долгий день Айра словно плавала в кровавом тумане. Машинально ходила, не видя, куда и зачем, что-то отвечала, когда ее начинали теребить, безвольно садилась, когда ее с шиканьем дергали за рукав, и так же безвольно поднималась снова, когда строгий окрик преподавателя вынуждал ненадолго вынырнуть из плещущегося внутри океана боли.
– Да, лересса Белламора... нет, не выступает... да... три секунды... нет, в формуле Берио пять составляющих...
И так весь урок.
Она не ела, не пила и почти ничего не чувствовала – одеревеневшее тело, кажется, уже просто не могло больше выносить эту пытку. Оно не гнулось, не наклонялось, не желало просто лишний раз шевелиться. Раньше его каждый раз надо было уговаривать сделать хоть еще один шажок, а теперь сил не осталось даже на это. Поэтому Айра бездумно дождалась конца урока, отрешенно просидела во время обеда в Хранилище, инстинктивно впитывая все, что Источник мог отдать ей за неполный час времени. Затем так же бездумно поплелась на следующее занятие и даже не запомнила, о чем ее спрашивал лер ля Роже. Кажется, она даже не слышала, что он вообще к ней обращался, потому что в этот безумно трудный день все ее мысли были заняты совсем иным.
Кера она буквально не спускала с рук, осторожно держа возле груди и до дрожи боясь потревожить неловким движением. Маленький крыс, как никогда, выглядел слабым и худым. Он неподвижным комочком лежал там, куда его клали, изредка открывал глаза и еще реже шевелился, потому что и у него теперь каждое неосторожное движение отдавалось немыслимой болью.
Вчера ночью, когда он отчаянно сражался против стаи вошедших в раж и потому слегка потерявших над собой контроль виаров, она была рядом с ним. До последнего цеплялась пальцами за ускользающее сознание метаморфа. Беззвучно стонала во сне, вместе с ним ощущая боль от ударов, яростно рычала, пытаясь вывернуться из-под тяжелой туши какого-нибудь виара, тяжело дышала, когда в очередной раз оказывалась на земле, и тихо плакала, когда избиение, наконец, закончилась.
Айра хорошо помнила, как сквозь мутный туман снова проступила спокойная волчья морда с хищно горящими желтыми глазами. Как оценивающе посмотрела, внимательно изучила, задумчиво поурчала, рассматривая неподвижно лежащего метаморфа. Затем Викран дер Соллен так же неторопливо отошел, занявшись довольными оборотнями, погонял уже их, но так, скорее для острастки. Наконец, повернулся к распластавшемуся на траве Керу и с усмешкой бросил:
"Свободен".
После чего она, наконец, не удержалась и все-таки потеряла сознание.
Сейчас же Айра могла только омертвевшими пальцами перебирать потрепанную шерстку крыса, потихоньку отдавая те крохи сил, что успела накопить за время сна. Сейчас его боли она не чувствовала – Керу пришлось справляться самому. Единственное же, что было ей под силу – это истощать собственные невеликие запасы, жертвовать своим исцелением ради того, чтобы как можно скорее поправился он. Но крыс даже этого, кажется, сейчас не понимал – просто лежал мокрой тряпкой, жалобно попискивал, когда по спине проходились, понемногу заживляя ранки, пальцы хозяйки, а потом надолго засыпал, будучи не в силах выносить даже такую заботу. И лишь к позднему вечеру немного пришел в себя.
Потом ему снова пришлось забираться на жердочку возле двери и снова недвижимо смотреть на то, как мучается Айра. Как кривится от боли и морщится, старательно исполняя данное себе обещание, но при этом ни один стон больше не сорвался с ее губ.
Викран дер Соллен не делал между ними различий. Он даже обращался к ним обоим одинаково – как к безмолвному скоту. Как к диким зверям, которых дрессировал по приказу начальства, но не испытывал ничего, кроме желания хорошо выполнить свою работу. Он всегда говорил коротко, властно, в жестком приказном тоне. Без тени сомнений и малейшего проблеска жалости. Только затем, чтобы потребовать мгновенного подчинения.
Айра научилась не реагировать на это оскорбительное обращение. Научилась не думать о том, что к ней относятся хуже, чем к собаке – собаку хотя бы кормили, чесали и иногда ласкали, когда она делала что-то правильно. Ее же лишили даже этого. Только боль. Только палка. Только приказы и требование подчиняться. Всегда. Постоянно. Независимо от того, что нужно: снять туфли, раздеться догола или просто поднять рапиру. Она просто делала, что требовали, и не задумывалась о том, зачем это нужно.
– Нападай!..
И она послушно нападала.
– Нападай!..
И она нападала снова, раз за разом пытаясь достать недосягаемого врага, но при этом со смутным удивлением сознавая, что держится все дольше и дольше.
– Вставай! Нападай!!.. – набатом звучало всякий раз, когда маг брал рапиру, и она покорно вставала, поднимая отвердевшей рукой оружие, которое теперь не выпускала даже тогда, когда он ударял по ней наотмашь.
Да. С некоторых пор маг отложил свою палку и теперь оказал ученице честь обучать ее настоящим оружием. Причем даже соизволил пояснить в тот теплый и чудесный день, что она уже способна уклоняться вполне сносно... так, пару первых секунд. Тем не менее, палку Викран дер Соллен все-таки заменил, а длительность поединков заметно увеличил. С удовлетворением кивнул, когда измученная и мокрая от пота ученица не свалилась мертвым трупом ему под ноги после окончания экзекуции, а дождалась, когда он все-таки выйдет, и лишь потом позволила себе упасть в изнеможении на холодный пол. Мага, кажется, такой результат вполне устроил, хотя на прощание он все равно сказал, что атаки у Айры отвратительные, а защита совсем никуда не годится. Правда, в отличие от нее, рапира у него была боевая, поэтому каждая ее ошибка отдавалась теперь не тупой болью в побитой руке, а длинной царапиной или колючим уколом. И от этого теперь ее одежда не только стала пачкаться в два раза быстрее, но под конец занятий еще и пропитывалась кровью.
– Нападай... еще раз! Живее!
– Нападай!!
– Нападай!!!
– Нападай!!!..
Этот голос набатом звучал у нее в голове каждый вечер, каждую ночь, каждый утомительный и почти бесконечный день, когда приходилось со стоном вставать, с трудом доходить до бассейна, пряча под длинной рубашкой свое несчастное тело. Затем одеваться, брать на руки Кера, которому тоже доставалось с завидной регулярностью, ласково шептать ему на ушко что-нибудь успокаивающее, чтобы потом целый день провести в странном отрешенном состоянии, в котором не было ни мыслей, ни голода, ни желаний. Но в котором каждый вечер все так же резко звучал бесстрастный, спокойный и властный голос, требующий делать, бежать, уклоняться и бить в ответ. И даже во снах он постоянно ее преследовал, исподволь пробуждая тщательно спрятанную ненависть, раз за разом тревожа душу, заставляя метаться по постели и с криком просыпаться, когда за голосом приходило видение несущейся навстречу боевой рапиры.
Наверное, если бы не Источник Марсо и непрерывно работающие Исцеляющие Сети в ее комнате, которые по ночам аж гудели от неимоверного напряжения, она бы все-таки не выдержала. Сдалась бы. Сломалась, в конце концов, постепенно превратившись в испуганную, покорную, потерявшую волю к сопротивлению и забитую до полусмерти собаку. Она сошла бы с ума, если бы не имела поддержки метаморфа. Угасла бы, как свеча. Однако исправно работающие каналы подпитки, неуклонно восстанавливающие ее силы, помогали держаться. Для того, чтобы снова и снова приходить в тренировочный зал и с молчаливым торжеством подмечать тщательно укрываемое удивление в синих глазах своего палача.
Пару раз Викран дер Соллен возвращал ее на ненавистную дыбу, постепенно растягивая так, что Айра едва сдерживала рвущийся наружу крик. Он не старался сделать это осторожно или бережно. Как всегда, его не волновала чужая боль. Однако в тот момент, когда она уже была готова сдаться и умолять его о пощаде, он неожиданно подходил и очень внимательно смотрел ей в глаза. Тем знакомым ледяным, откровенно изучающим и словно специально провоцирующим взглядом, от которого закрытая на замок ненависть начинала вскипать и подниматься в душе тяжелой удушливой волной.
Со временем Айра нашла способ, как с этим бороться. Она научилась не только прятать эту бешеную ярость, но и смогла безнаказанно избежать ненавистной близости мага: как только он начинал разводить цепи и ее конечности расходились под прямым углом в стороны, она тут же уходила в себя, с облегчением ныряя в спасительный лиловый туман, в котором даже он не мог ее достать. А возвращалась в реальность лишь тогда, когда цепи со звоном опадали, безумная боль притуплялась и неохотно уходила куда-то вглубь. Айра приходила в себя, сползала по мокрой от пота стене и мстительно констатировала, что и на этот раз выдержала.
Несмотря ни на что.
За несколько недель постоянных мучений она заметно подтянулась, похудела. Научилась двигаться плавно и экономно. Она больше не умирала к концу урока, не теряла сознания от облегчения и не падала навзничь даже после того, как дер Соллен откладывал в сторону рапиру и, перекинув через руку свой плащ, уходил. Она научилась держать его удары. Научилась противостоять ему так долго, как только хватало сил, до последнего сопротивляясь, борясь, извиваясь и выкручиваясь в попытке дотянуться до него хотя бы локтем. А замирала на полу лишь тогда, когда жестоко закрученная рука была готова переломиться, чужой сапог властно упирался в спину, заставляя выгибаться рыбкой, или же когда кончик рапиры ненавязчиво плясал возле ее глаз.
Айра заметно подтянулась. Окрепла. Словно бы даже подросла. Научилась лицемерно улыбаться на вопросительный взгляд мага, если он предлагал бой в полную силу, и искусно скрывать свою боль, когда этот бой оставлял на ее теле несколько сотен новых отметин. Теперь ее лицо никак не меняло своего выражения, даже если ей не везло попасться в капкан сильных рук наставника. Она не кривилась, не морщилась, привыкнув к боли, как к неотъемлемой части себя самой, и не рыдала в кулак, если вдруг получала болезненный удар под дых. Напротив, сразу поднималась и кивком показывала, что готова продолжать.
Она стала гибкой, пластичной, вытерпев с десяток выматывающих сеансов принудительной растяжки. Она стала гораздо более стойкой, чем раньше, и это странным образом придавало уверенности. Теперь она могла дотянуть кончиком стопы хоть до собственного носа, хоть до носа учителя. Правда, по последнему предпочла бы ударить... да так, чтобы тот брызнул кровавой юшкой. Однако Викран дер Соллен, несмотря ни на что, все еще оставался для нее недосягаем. Все еще ловко ускользал от ее ударов. Все еще казался неуловимым. Хоть и не таким непобедимым, как раньше. Он больше не выглядел злым божеством, с которым совершенно невозможно бороться. Не вызывал животного ужаса и не заставлял одним своим видом болезненно сжиматься в сплошной комок нервов. Теперь он был всего лишь человеком. Самым обычным, живым, из плоти и крови... человеком, которого все-таки можно победить.
И Айра, молча снося побои, терпеливо дожидалась своего часа.
Кер, получавший не менее тяжкие уроки, ждал тоже.
Каждую ночь они, неузнанные, возвращались на поляну к виарам и вместе, тая присутствие Айры, отбивали бесконечные нападки стаи, со временем научившись не только твердо стоять на ногах, но уже не тушуясь вонзить клыки в чужой бок. Правда, несильно, не насмерть, а коротко, стремительно, как удар смертоносной кобры, после которого надо тут же отскочить, извернуться, пропуская мимо себя какого-нибудь неудачливого самца, а потом с яростным рыком вонзить зубы в кого-то еще. Чтобы с наслаждением услышать болезненный вскрик и тут же оказаться погребенными под грудой азартно навалившихся тел.
Спустя два месяца Айра неожиданно поняла, что больше не умирает от изнеможения. Она снова начала чувствовать, стала способна воспринимать окружающую реальность, отзываться на свое имя и изредка, словно вспоминая давно забытое прошлое, вступать в короткие разговоры. Это казалось странным, но за несколько недель она буквально переродилась заново. Закалилась, отвердела, обрела стальной стержень внутри и научилась держать себя так, что даже виары, случайно сталкиваясь в коридорах, только пораженно качали головами. Как раз перед тем, как задать свой самый главный вопрос.
– Когда? Айра, ну, когда ты вернешься?!..
Этого она не знала. Но не собиралась никого просвещать насчет того, что уже давно наблюдает за тем, как виары сражаются между собой. В теле Кера она бегала в общей стае, подчинялась властному Гласу Вожака. Покорно охотилась, кувыркалась в реке. Тоже боролась на равных с другими виарами и упорно молчала, когда кто-то по привычке окрикивал Кера по имени. Только от дер Соллена она старалась держаться настолько далеко, насколько это вообще было возможно. Четко выполняя его приказы, беспрекословно подчиняясь, но немедленно прячась на самом донышке сознания Кера, который тут же заполонял собой все доступное пространство и внушительной тенью загораживал ее от его пронизывающего взора, когда маг все же оказывался слишком близко.
Иногда Айре начинало казаться, что он что-то заподозрил. Порой его взгляд становился таким острым, что она инстинктивно сжималась во сне, находясь в своей постели, тогда как в разуме метаморфа вообще превращалась в крохотную лиловую звездочку, которую он был готов немедленно поглотить на тот краткий миг, когда его касался жесткий взгляд Вожака. Но дер Соллен молчал, даже если и подмечал, что иногда метаморф проявлял самостоятельность. Хотя, может, ему было все равно – Айра никогда не спрашивала, что он думает или чувствует. Ни наяву. Ни во сне. Зато она внимательно за ним наблюдала, как только может наблюдать из засады затаившаяся волчица. Изучала. Сравнивала с остальными и довольно быстро поняла, что в определенные моменты его власть в стае даже шире, чем власть господина Борже. По крайней мере, в том, что касалось тренировок. В другие же аспекты жизни виаров дер Соллен просто не вмешивался, поэтому, как только урок заканчивался, а волки с радостными воплями разбегались порезвиться и подразнить вампов, он равнодушно отворачивался и неторопливо уходил, всем видом подчеркивая, что это его не касается.
Что удивило ее больше всего, так это то, что мага с одинаковым уважением принимали и вспыльчивые виары, и хладнокровные вампы. Более того, едва он показывался на поляне, всякая жизнь там мгновенно замирала, а ученики выстраивались в шеренгу и с беспокойством ждали, с чем же к ним сегодня пришел суровый наставник. Его уважали. Его, несомненно, боялись. Ему подчинялись так безоговорочно, что это могло бы даже вызвать уважение... если бы, конечно, Айра могла себе позволить его уважать. Но каждый раз, приходя следом за ним к вампам и с содроганием глядя на их кривые когти, которыми без труда можно было разделывать даже неподатливую тушу никсы, она не могла стоять спокойно, когда маг выводил ее перед всем кланом и так же равнодушно, как у виаров, приказывал:
"Защищайся!"
Это были трудные дни, полные постоянной усталости и боли в натруженных мышцах. Трудные для них обоих, потому что Кер никогда не оставлял хозяйку своим сознанием, пока она отчаянно отбивала удары рапиры, а она, в свою очередь, неизменно держалась в его разуме, когда приходилось застывать перед стаей восторженно рычащих виаров, дожидающихся любимой забавы.
Как ни странно, неприязни к Кергу или Дакралу она совсем не испытывала, несмотря даже на то, что то от одного, то от другого получала чувствительный тычок или болезненный укус. Их Айра, что ни удивительно, хорошо понимала и, видя их знакомые лица... в смысле, морды... через глаза метаморфа, только вздыхала, когда они в очередной раз неслись во весь опор, угрожающе выставив клыки или когти. Хотя, конечно, частенько случалось так, что ей хотелось сердито рявкнуть:
– Остолоп! Ты что творишь?!!
Увы. Этого делать было никак нельзя – стремительно продвигающееся слияние с метаморфом было ее единственной козырной картой и единственным оружием, которой следовало держать в тайне. Держать, прежде всего, потому, что война с Викраном дер Солленом ничуть не прекратилась. Она просто перешла в несколько иную, более затяжную и еще более скрытую форму. По крайней мере, со стороны Айры, потому что то, что он чувствует или испытывает, когда наносит удар или отводит в сторону ее руку, она по-прежнему не знала. И, честно говоря, даже не желала знать.
В один из дней, когда Айра чувствовала себя уже достаточно уверенной, чтобы несколько минут биться в полую силу, Викран дер Соллен неожиданно прекратил бой и коротко бросил:
– Достаточно.
Девушка немедленно опустила оружие и отошла: этот приказ она тоже успела усвоить, поэтому тут же отстранилась, вернула рапиру на стойку и заняла привычное место, на котором всегда встречала мага перед началом занятия. Даже до того, как в голове зазвенит предупреждающий звоночек. Сперва его это удивляло, потом он тоже привык, что у ученицы, как у него самого, в этом зале есть излюбленное место (как раз напротив того, что высмотрел себе он), и его занятие машинально означало ее готовность к уроку. Правда, даже готовность эта была сродни молчаливому вызову, потому что, как правило, за всю тренировку Айра не произносила ни слова. Если, конечно, он сам не требовал ответа. И это было еще одной формой протеста, который ненавязчиво свидетельствовал: она не сдалась.
Вот и сейчас, встав возле стойки в положении полнейшего покоя, Айра привычно замерла, предоставляя магу самому решать, что делать дальше. Она никогда не оспаривала его приказы и никогда не показывала, что ей что-то нравится или же не нравится. Даже тогда, когда он так же, как сейчас, останавливал урок и властно указывал на свою стальную дыбу, коротким щелчком пальцем приковывая ее к стене. Поэтому сегодня она изрядно удивилась, когда на этот раз молчание затянулось, а наставник, вместо того, чтобы небрежно ткнуть пальцем в сторону, неожиданно приказал:
– Раздевайся.
Услышав такой приказ, Айра впервые за урок подняла взгляд, но маг не шутил – напротив, смотрел жестко, прицельно и так пристально, что она впервые за долгое время почувствовала знакомый холодок между лопаток. Однако медлить не стала, мысленно напомнив себе, что это не имеет значения, после чего сбросила пропитанную кровью и потом рубаху, стащила такие же безобразные, порезанные во многих местах штаны и осталась перед ним совершенно обнаженной.
Викран дер Соллен снова надолго замолчал.
Айра даже подмерзать начала за то время, что его равнодушный взгляд блуждал по ее телу, покрытому синяками и глубокими царапинами – уже поджившими и совсем свежими, из которых только-только успела остановиться кровь. Стоять на каменном полу босиком было неприятно, но на тот момент это было единственное, что ее действительно беспокоило, потому что унижение она как-нибудь переживет, а вот лихорадку заработать бы не хотелось. Еще, конечно, оставался вопрос, за каким демоном ему это вдруг потребовалось, но девушка уже привыкла перекладывать все вопросы на плечи своего палача. Поэтому не только не смущалась, а даже искренне желала, чтобы он поскорее определился с дальнейшими действиями. Потому что насильничать, если и задумает, то все же будет как-то теплее. А если побрезгует, то и виар с ним. Главное, чтобы разрешил снова одеться, раз уж вдоволь налюбовался.
Вместо ответа дер Соллен неожиданно взглянул на напрягшегося крыса и коротко велел:
– Ко мне.
Кер, привыкший выполнять приказы, послушно слетел со стойки с оружием и в три громадных прыжка достиг выжидательно замершего мага. Но тот, к еще большему удивлению Айры, просто ткнул в ее сторону пальцем.
– Лаской. Наверх.
Метаморф, забавно покачнувшись, проворно сменил облик и уже пушистой лаской взлетел на шею хозяйки, теплым воротником обвив ее нежную шею. После чего тихонько заурчал, почувствовав, насколько ей сразу стало легче и спокойнее, а затем вопросительно покосился.
Викран дер Соллен еще более странно оглядел Айру, но потом с неожиданно тяжелым вздохом обронил:
– Пора... Кер, твое время пришло. Делай сам. Сейчас. Или это придется сделать мне. Ты знаешь, о чем я. Давай.
На мага недоуменно уставились сразу две пары глаз. Правда, одна из них довольно быстро обрела неожиданное понимание и наполнилась настоящим ужасом, пополам с горестными слезами, а вторая так и оставалась настороженно-недоуменной, пока, наконец, магу не надоела их нерешительность, и он не щелкнул коротко пальцами.
– Кер...
Молчание.
– Хорошо, – повел плечами Викран дер Соллен, словно не замечая растущей паники метаморфа, и властно кивнул. – Саэ саэло суро...
Айра уже считала, что привыкла ко всему, что он мог с ней сотворить. Полагала, что познала все грани боли, испытала все мучения, которые он мог на нее обрушить. Ей казалось, что после растяжки на дыбе, от которой она потом три дня с трудом переставляла ноги, ничто не может быть хуже... но сейчас внезапно поняла, как же страшно ошиблась. И какой дикой может быть боль, когда произносятся три коротких слова полной трансгрессии: саэ саэло суро...
Они еще звучали эхом в ее голове, когда все тело словно пронзила ледяная молния. В тот же миг взвывший от ужаса метаморф со страху вцепился зубами ей в горло, легко прокусив тонкую кожу и щедро глотнув крови пошатнувшей хозяйки. За этим пришла такая дикая и мучительная боль, разом вспыхнувшая во всем теле, что у нее сперва перехватило дыхание, потом обожгло настоящим пламенем глотку. Все до единой мышцы свело жесточайшей судорогой, а потом кости с отвратительном хрустом стали ломаться одна за другой.
Ослепленная, ошеломленная, напуганная и обезумевшая от новой пытки, Айра мгновенно забыла обо всем, что обещала, в чем клялась себе и что так старательно блюла, пытаясь не дать проклятому магу проникнуть к себе в голову. Однако сейчас больше не смогла сдерживаться – резко запрокинув голову и едва не сломав внезапно истончившийся позвоночник, она вдруг закричала так, что звонкое эхо испуганной птицей забилось в темном зале, гуляя по всем закоулкам и пугая своей неистовой силой. После чего силуэт девушки внезапно изломался, исковеркался, словно ее тело скомкала какая-то жестокая, неумолимая сила. Ноги подломились, заставив плашмя рухнуть на живот. Руки огрубели, стремительно покрылись густой серой шерстью. Искаженное в муке лицо жутковато искривилось. Распахнутый в безумном усилии рот начал быстро меняться... и всего через несколько минут перед неподвижно стоящим магом корчилась в болезненных судорогах крупная серая волчица.
Та самая.
С лиловой полосой вдоль серебристого загривка.
Он бесстрастно следил за тем, как она хрипит от боли и бездумно катается по полу, царапая острыми когтями камень и высекая из него желтые искры. Как содрогается всем телом, беззастенчиво воет, пугая притихший зал своим звериным безумием. И как страшно гуляет ее грудная клетка, которой, наконец, удалось сделать свой первый настоящий вздох. А потом она вдруг открыла яростно горящие глаза и, отыскав его, хрипло зарычала.
Маг бестрепетно встретил этот лютый взгляд, полный бешеных желтых огней. Не пошевелился, когда она с трудом поднялась на дрожащих лапах и несколько секунд пыталась обрести равновесие. Он так же терпеливо выждал, когда в ее глазах забрезжит внезапное понимание случившегося, а затем холодно и сухо велел:
– Нападай!
Будто дожидаясь приказа, волчица серой стрелой сорвалась с места и метнулась к его беззащитному горлу. Словно и не выла сейчас от немыслимой боли. Словно не дрожала от слабости. Уже не чувствуя страха и больше не думая ни о чем, кроме того, в чем прежде неизменно себе отказывала – добраться, убить, уничтожить его, разорвать в клочья. Сегодня же. Здесь. Сейчас, пока их с Кером сознания слиты воедино и пока они сильнее в несколько раз.
Она прыгнула так быстро, что не ожидавший подобной прыти маг едва успел увернуться. Она оказалась быстрее, чем любой виар, быстрее, чем голодный вамп, легче и проворнее, чем смертоносная никса. Она взлетела с пола так стремительно и с таким лютым рыком кинулась на своего мучителя, что любого другого действительно разорвала бы от горла до паха. Она была велика... действительно велика: стоя спокойно, легко бы дотянулась клыками до его шеи. И она была быстра... Всевышний, до чего же стремительна! Пластична, грациозна, по-настоящему великолепна! Просто фурия. И эти зубы, острейшие когти, подаренные Кером! Он ведь тоже был там, внутри. Он желал уничтожить врага вместе с ней. Яростно. Неистово. Кроваво. Невероятно, чудовищно, поразительно могучий зверь с человеческим разумом. Пока еще ослепленный болью, но обладающий поистине звериной живучестью и неистовой жаждой крови!
Только большая практика подобных атак и немалый опыт общения с виарами позволили Охранителю избежать опасного щелчка челюстей, оттолкнуть ее в сторону и заполучить не смертельную рану, а отделаться лишь порванным рукавом и длинной алой полосой на груди.
