Текст книги "Обретение (СИ)"
Автор книги: Александра Лисина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
Александра Лисина
Часть 3. Обретение
Пролог
Его выбросило на скалистый берег, как сломанную игрушку, в которой больше не было надобности. Повертело напоследок в тугом водовороте, притопило холодными волнами и, вдоволь наигравшись, вышвырнуло на камни, лишь чудом при этом не убив.
Даст, едва придя в себя, судорожно закашлялся, сплевывая тину и налипший на губы песок. Затем с трудом приподнялся на дрожащих руках и с тревогой оглядел массивные нагромождения камней, между которых ему повезло оказаться. Моментально оценил высоту круто обрывающегося берега, под которым все еще бесновалось разгневанное море. Зябко передернул плечами, услышав недовольный рокот бьющихся внизу волн и грохот от их столкновения со скалами. Торопливо отполз подальше от края приютившей его каменной плиты и с холодком подумал, что ему действительно повезло: если бы его выбросило чуть ниже и дальше, на узкую песчаную косу, тянущуюся вдоль кромки прибоя, то разбуженное грозой море уже слизнуло бы бесчувственное тело обратно. Если бы, напротив, закинуло чуть выше, то его совершенно точно расплющило бы о скалы. Но Всевышний явно не забыл о своем преданном сыне. Уберег от неминуемой смерти. И, вероятно, посчитал, что Даст пока не исполнил свое Предназначение.
Убедившись, что находится в относительной безопасности, южанин со стоном перекатился на бок и ненадолго замер, отстраненно уставившись в низко повисшее небо, в котором все еще рассерженно бушевала гроза. Какое-то время просто лежал, не в силах до конца осознать случившееся. Затем зажмурился от внезапно полыхнувшей в небесах молнии, словно ножом распоровшей густой влажный воздух. Машинально поймал ртом несколько крупных дождевых капель. Поежился от оглушительного раската грома. Запоздало почувствовал, как хлещет по обнаженному торсу ледяной, пронизывающий до костей ветер, и только тогда, позабыв про выматывающую слабость, резко сел: нужно было убираться отсюда подальше. И выяснить, наконец, куда его занесло.
Неожиданно где-то неподалеку раздался тихий стон.
Даст неосторожно повернул голову, пытаясь разглядеть собрата по несчастью, но тут же охнул от пронзившей его шею боли и схватился за затылок.
– Демоново племя...
Но стон повторился снова, и южанин, с немалым трудом поднявшись, поковылял на звук, беспрестанно оскальзываясь на мокрых камнях, взмахивая руками в попытке удержать равновесие и негромко матюгаясь, поминая свою затекшую шею, проклятого Угря, странного мальчишку, едва не угробившего его и весь корабль. А еще – это мрачное море, низкое небо, холодный ветер и совсем уж ледяные брызги, от которых он моментально продрог до костей. Впрочем, было от чего продрогнуть – голым да босым только и бродить по скалам, рискуя заново угодить в жадную пасть к морским демонам. Один раз чудом выбрался, но во второй-то они ни за что не отпустят лакомую добычу.
Услышав новый грохот позади и едва не пригнувшись от очередной вспышки молнии, Даст опасливо покосился за спину, где до сих пор неистовствовала сильная буря. А затем вдруг подумал, что Кратт, если и выжил, когда в него ударила вторая молния, теперь-то уж точно утоп. Как и команда его, и тот маг-идиот, и... прости, господи... один славный, упрямый, необычный мальчишка, магический потенциал которого все проморгали и по воле которого разверзлась недавно эта бушующая жуть.
Эх, Вэйр... надеюсь, ты все-таки выбрался. Но как бы там ни было, твой отец может гордиться тем, что вырастил тебя настоящим мужчиной.
Заслышав стон в третий раз, воин с тяжелым вздохом отвернулся, и, поспешив на голос, громко крикнул:
– Эй! Кто там?!
Впереди тихонько всхлипнули.
– Я...
– А ты кто есть-то?
– Мира... – между камнями внезапно мелькнула мокрая макушка со спутанным колтуном вместо волос, а затем показалось бледное, заплаканное лицо и ярко блеснули голубые глаза. – Помоги мне! Кажется, я повредила ногу!
Даст снова охнул, мгновенно ее узнав и только сейчас сообразив, что несчастная девчонка, волей провидения не доставшаяся Кратту, тоже каким-то чудом уцелела. Как-то выжила, выплыла, выбралась, до последнего цепляясь за него своими тонкими пальчиками, но потом ее властно оторвало и неумолимо отбросило куда-то в сторону.
Он тогда даже испугался, что потерял ее навсегда, но теперь облегченно вздохнул, вознес хвалу Всевышнему за то, что тот сохранил хотя бы ее невинную душу, и, на мгновение прикрыв тяжелые веки, уже громче крикнул:
– Сейчас! Подожди, я тебе помогу!
До Миры он добрался быстро – внезапная радость от мысли, что девушка жива, придала ему сил. Конечно, она была измученной, мокрой и страшно замерзшей. Но, завидев его, все же нашла в себе силы улыбнуться, из-за чего Даст вдруг почувствовал себя неловко. И, чтобы скрыть смущение, поспешил опуститься на колени – осмотреть ее распухшую лодыжку.
Перелома, к счастью, не было – лишь сильный ушиб, о чем он сразу же и заявил. Однако вместо того, чтобы порадоваться, Мира неожиданно сгорбилась, сжалась в комок и вдруг горько расплакалась, только сейчас поняв, что самое страшное позади.
– Ну, чего ты? – неловко погладил ее мокрую макушку Даст. – Жива же... здорова... выберемся теперь.
А потом заглянул в ее огромные испуганные глаза и почему-то добавил:
– И ты сможешь вернуться домой. Обещаю.
Мира тихонько вздохнула и порывисто прижалась, спрятав заплаканное лицо у него на груди. Такая маленькая, хрупкая, белокожая... совсем еще юная, светлая и нежная, как первый весенний цветок. Просто чудо, что ее не коснулись похотливые руки Кратта. Чудо, что ей не довелось узнать всех мук позорного плена. Страшно подумать, до чего бы ее довели эти скоты, если бы не Вэйр и не его проснувшаяся магия.
– Пойдем, – вздохнул южанин, погладив по спине дрожащую девушку. – Надо отыскать воду и какое-нибудь укрытие. Может, где-то поблизости хижина найдется? Или на кого-нибудь набредем по дороге?
– Куда идти-то? – стуча зубами от холода, спросила Мира. – Я даже не знаю, что это за место.
– Я тоже. Но стоять нельзя. Никто о нас не позаботится. А мы, если не найдем в ближайшее время защиту от ветра, просто околеем.
Она только кивнула, неохотно отстранившись. Неловко подтянула остатки платья. А потом со стыдом подумала, что их едва хватает, чтобы прикрыть живот и грудь, тогда как в таком виде быть незамужней девушке рядом с чужим мужчиной – хуже нет позора. Даже если этот мужчина только что спас ей жизнь.
Даст, перехватив ее настороженный взгляд, хмуро отвернулся, хорошо зная, насколько строг в Аргаире Покон по отношению к женщинам. Но делать нечего – сейчас у него не было даже рубахи, чтобы помочь ей прикрыть наготу. А отдать собственные штаны (изорванные и такие же грязные, как платье) и остаться в чем мать родила для нее было еще хуже, чем так.
Решительно взяв девушку за руку, он двинулся вдоль берега, то и дело настороженно поглядывая на мокрые скалы и набрасывающихся на них волны. Спеша добраться до песчаной отмели и виднеющейся вдалеке узкой полоски леса, где можно было хотя бы шалаш сложить, чтобы укрыться от ветра. Вода, опять же, там наверняка будет. Река или крохотный ручеек – неважно. Главное, что она непременно там есть, так что умереть от жажды им не грозит. И от голода, кстати, тоже – хоть ягоды, хоть грибы, но найдутся. Да и вообще, в лесу гораздо проще переждать ночь, чем на продуваемом всеми ветрами береге.
А ночь-то наступит уже очень скоро. Магическая буря разыгралась ближе к вечеру, да и корабль какое-то время еще боролся со стихией, тщетно стараясь отсрочить неизбежное. Даст хорошо помнил, что довольно долго цеплялся за скользкую палубу, пытаясь не поддаться бьющим в борта волнам. Помнил, как прижимал к себе испуганную, дрожащую девчонку, которой не повезло попасть в лапы к пиратам... удивительно ладную, золотоволосую и голубоглазую кроху, чем-то смутно похожую на страшновато изменившегося Вэйра, который в тот день впервые обратился к своей магии...
Даст поспешно отогнал от себя мысль о мальчишке.
Нет, не выжить ему было. Один, запутавшийся в снастях, обессиливший после своего первого и, судя по всему, последнего магического поединка... а он наверняка отдал все без остатка, чтобы спасти светловолосую девчонку и обреченного соседа по веслу. Тогда как сам...
Южанин стиснул зубы.
Прости, Вэйр. Ты потратил всю свою магию на нас, но сам спастись уже не сумел. Не успел... или же просто не захотел? Я этого уже не видел. Но знай, что благодаря тебе Мира осталась жива. Поэтому покойся с миром, мальчик: ты сделал все, что хотел.
Даст прерывисто вздохнул, стараясь не думать о смелом парнишке, которому тоже был обязан жизнью, а потом заметил нечто странное и невольно замедлил шаг. Не успевающая за ним Мира... а шагал он широко, быстро... запыхавшись, торопливо ухватила его за руку и устало прижалась. Но южанин словно не заметил – напряженно всматривался вдаль, силясь разобрать что-то определенное в нанесенной на скалы горе мусора, водорослей и тины. А потом внезапно вскрикнул, качнулся вперед, впившись глазами в промелькнувшее там белое пятно, и почти бегом кинулся дальше, бормоча под нос что-то неразборчивое и, кажется, даже ругаясь.
Мира удивленно замерла, когда смуглокожий нахибец вдруг упал на колени и торопливо заработал руками, разрывая мокрый песок. Наконец, высвободил из-под него чье-то неподвижное тело, обхватил безвольно мотнувшуюся голову с потемневшими от воды, спутанными, но все еще довольно светлыми волосами, на мгновение неверяще всмотрелся и с неимоверным облегчением выдохнул:
– Живой... хвала Всевышнему... Вэйр, ты меня слышишь?!
Глава 1
Блаженная тишина. Густая, мягкая темнота, которая ласково обнимает со всех сторон. И уютное ложе, которое словно создано для того, чтобы никогда с него не вставать...
Вот только она уже давно не чувствует тела. Не ощущает под собой пышной подушки из трав и прошлогодней листвы. Не двигается. Почти не дышит. И не слышит ничего, кроме доносящегося откуда-то издалека биения чьего-то огромного Сердца. Она просто лежит в чьем-то гигантском нутре, как в удобной колыбели. Но, в то же время, живет и видит странные сны.
День... ночь, с завидным постоянством сменяющих друг друга. Солнце и луну, регулярно проходящих по небосводу свой утомительно долгий путь. Ослепительно синее небо, красиво отражающееся в спокойной глади лесных озер... а потом вдруг – яркие вспышки молний, распарывающих тяжелый предгрозовой воздух, словно светящиеся кинжалы.
Она часто видит, как проливной дождь с силой обрушивается на городские крыши, яростно молотя по черепице крупными частыми каплями. Видит, как вскоре его сменяет ласково улыбающееся солнце, играющее яркими лучиками на голубой ленте вьющейся на горизонте реки. Когда-то перед ее глазами проносятся тихо шумящие леса, кажущиеся необъятным зеленым морем, тянущимся во все стороны, насколько хватает глаз. Иногда среди них встречаются небольшие островки – рощицы, прогалины, широкие поляны и даже пашни, за которыми виднеются старые, подчас заброшенные кладбища. А также – города, деревни и села, в каждом из которых кипит смутно знакомая, но малопонятная для нее жизнь.
Почти каждый день перед ее мысленным взором проходят сотни лиц, меняющиеся в одночасье, как странные, чуждые ее пониманию картинки. Старые, молодые... красивые и откровенно уродливые... они следуют друг за другом так быстро, что их совершенно невозможно запомнить. Но если хотя бы на мгновение заглянуть им в глаза, то можно увидеть целую жизнь, которую можно прожить от самого первого вздоха вплоть до последнего стона. И в которую можно погрузиться с головой, забывая даже о том, что на самом деле это – всего лишь очередной сон.
Но она не боится заглядывать в чужое прошлое. Ее не пугают чужие страсти. Поэтому часто видит, как абсолютно чужие ей люди живут, что-то строят, затем почему-то рушат... как они сражаются, мирятся... когда-то лгут, хитрят, глумятся друг над другом... куда-то все время бегут, постоянно опаздывая... что-то делают, суетятся, а затем все равно умирают, нередко не закончив и десятой доли того, что хотели бы совершить.
А еще она слышит чужие голоса. Когда-то – приятные и радостные. Когда-то, напротив, холодные и злые. Которые то визгливо кричат, отчаянно споря, то болезненно стонут или даже что-то жарко шепчут друг другу, вероятно, считая, что никто этого не услышит...
Но что это? Кто все эти люди? И откуда они взялись?
Она не знает ответа.
Вокруг ни жарко, ни холодно. Не светло, но и полной темнотой это тоже назвать нельзя. Ветра нет. Звуков снаружи почти не слышно. Дневной свет тоже не раздражает своей излишней навязчивостью. Зато повсюду, куда ни глянь, вьется плотный туман, обволакивающий тело и душу, милосердно забирающий память. Странный лиловый туман, который постепенно забирается внутрь и сворачивается клубком там, где когда-то билось живое сердце. Сперва понемногу, затем – все больше и настойчивее. Осторожно и постепенно, словно боясь навредить, он с каждым вздохом становится плотнее и ближе. А иногда даже светится и начинает мерно пульсировать, подчиняясь все тому же настойчивому ритму, благодаря которому существует все живое. И лишь расступается, позволяя уставшему от неподвижности телу немного пошевелиться. Помогает расправить руки, повернуть голову с почему-то резко посеревшими, словно выцветшими, поблекшими без живительного солнечного света волосами. Дает возможность глубоко вдохнуть, но вместе с дыханием и сам возвращается, постепенно проникая все глубже и глубже.
Не жизнь и не смерть.
Не боль и не радость.
Не лето, не зима.
Нечто странное творится вокруг неподвижной девочки. Она вроде и спит, но глаза ее широко раскрыты. Негромко дышит, но в этом дыхании нет ровного ритма – оно то редкое, как у залегшего в спячку медведя, то слишком частое, как у бегущего от совы испуганного мышонка. А срывающийся с детских губ стон порой совсем не похож на звук, который мог быть издан человеческим горлом.
Ее не тревожат кружащиеся вокруг огромного Дерева медленно опадающие листья. Не способны разбудить бури и грозы. Ее не касается благодатный солнечный свет. Не хлещут дожди и холодные ветры. Она просто спит в колыбели Мира. Всего лишь маленькая девочка, для которой в тишине так ровно бьется чужое Сердце...
Господин Лоур аккуратно прикрыл за собой дверь лечебной комнаты и озабоченно нахмурил седые брови. В ту же секунду в коридоре раздался звук быстро приближающихся шагов, а потом рядом с маленьким целителем возникла, словно из пустоты, густая черная тень.
– Как она? – негромко спросил Викран дер Соллен.
– Плохо.
– Стало хуже?
– Нет, – поджал губы господин Лоур. – Но и улучшений никаких. Она не встает, не говорит, ни на что не реагирует и почти не дышит.
– А метаморф?
– Так же.
– Нехорошо, – задумчиво обронил боевой маг. – Лер Альварис будет недоволен. Ему нужна эта девочка. Очень.
– Что?! – неожиданно взвился почтенный лекарь. – Она умирает прямо у вас на глазах, а вы говорите, что это всего лишь "нехорошо"?! Что вы с ней сделали, что ее аура стала похожа на решето?! Что сотворили, раз она не хочет жить?! Чем ударили, если у нее нет сил даже на то, чтобы принять лекарство?!!
Викран дер Соллен заметно нахмурился.
– У нее все в порядке с аурой. Я проверял.
– Ах, проверяли?! – окончательно взбеленился господин Лоур и гневно тряхнул бородой. – И что же вы выяснили, хотел бы я знать?!
– Что аура у нее в полном порядке.
– Правда-а-а?! – ядовито прошипел старый маг. – А знаете ли вы, ЛЕР, что ее аура выглядела точно так же в тот день, когда она приходила ко мне на осмотр?! Месяц назад?! Когда чувствовала себя не в пример лучше, чем сейчас?! А?! Знаете ли вы, МАСТЕР, что с того дня в этой ауре не изменилось НИ ОДНОГО лучика?! И ни одного нового оттенка не появилось?!! Может, вы мне ответите, как это возможно?! И, может, скажете мне тогда, почему ВАША ученица лежит за этой дверью и доживает свои последние дни?!!
На лицо бесстрастное Викрана дер Соллена словно облачко набежало. Синие глаза заметно потемнели, невольно дернулись в сторону закрытой двери, на высокому лбу пролегла глубокая морщинка, а веки недобро сузились.
– Вы хотите сказать, что я ошибся?
– ДА, демон вас разбери! – рявкнул выведенный из себя лекарь. – ДА! Я и без вас знаю, что ее аура ВЫГЛЯДИТ нормально! Но, хвала Всевышнему, я больше полувека занимаюсь лекарским делом, поэтому в состоянии понять, что это – всего лишь искусный обман! Потому что на самом деле от ее ауры остались одни клочья, рваная тряпка, жалкие обрывки! И то, что я этого НЕ ВИЖУ, вовсе не означает, что ЭТОГО нет!
Боевой маг нахмурился еще сильнее и, резким движением распахнув дверь, вошел внутрь. Молча приблизился к постели, склонился над бледной, неподвижно лежащей ученицей, цвет кожи которой почти не отличался от белоснежной простыни, накрывшей ее стройное тело и отдаленно напоминающей саван. Но Айра не открыла глаз. Даже когда рядом появился посторонний, не шевельнулась и никак не показала, что вообще услышала. Она действительно едва дышала. Бледная, холодная, неподвижная. Как неживая. Скулы ее нехорошо обострились, губы стали совсем бескровными, кожа едва не просвечивала насквозь, светло-серые волосы густой волной легли на подушку, но сейчас их не красила даже яркая лиловая полоса на макушке.
Свернувшийся клубком у нее на груди крыс тоже не отреагировал на появление чужака. И тоже выглядел слабым, исхудавшим, совсем не похожим на того дерзкого зверя, который совсем недавно был готов броситься на целую стаю виаров. Серая шерстка свалялась комками и почти не блестела, длинный хвост бессильно свесился на постель. Глаза его были закрыты. Маленькие лапки поджались к брюшку, словно он постоянно мерз. И, если бы не частые движения вверх-вниз грудной клетки, можно было бы с уверенностью сказать, что он мертв.
Маг с ходу просканировал ауру девушки, тщательно проверил ее цвет, форму, даже ширину и прикусил губу.
– Аура цела, – сухо бросил он за плечо. – Они не должны умирать. Она цела у них обоих. Точно так же, как и два дня назад.
– Как месяц назад! – раздраженно бросил господин Лоур, вставая рядом. А затем провел раскрытой ладонью над головой Айры и, дождавшись, пока в воздухе не проступит ровное зеленоватое свечение, недовольно фыркнул. – Именно то, о чем я вам и говорил: никаких изменений. Вы, лер, может, и не лекарь, хотя готов признать – многое постигли в моем искусстве, однако даже вам должно быть ясно, что картина этой ауры совершенно не соответствует реальному положению дел!
Мастер Викран странно поджал губы.
– Иллюзия?
– Нет, – немного успокоился лекарь. – С иллюзией я бы справился сам, да и вы бы ее не проглядели. Здесь нечто иное. Создается впечатление, что кто-то изменил ее Щит таким образом, что он перестал показывать настоящую ауру – хорошую или плохую. И теперь совершенно невозможно сказать, что же с ней происходит на самом деле. Щит, как вы понимаете, убрать нам не удастся – он слишком прочно связан с даром, а гадать на чаинках...
– Она не могла этого сделать, – недоверчиво покосился дер Соллен.
– Нет. Безусловно, это – уровень архимага.
– Но лер Альварис не стал бы...
– Вы уверены? – пристально взглянул старый лекарь, и боевой маг снова нахмурился.
– С некоторых пор я уже ни в чем не уверен.
– Что вам о ней известно?
– То же, что и вам, – буркнул мастер Викран.
– В таком случае, лер, основываясь на своем опыте, должен сообщить, что у нас большие проблемы: эта девочка, вероятнее всего, почти сгорела...
Боевой маг заметно вздрогнул.
– Я говорю "почти", – ровно пояснил лекарь, – лишь потому, что ее Щит все еще работает. Если бы он погас, это значило бы, что дар полностью истощился и вернуть его, скорее всего, нам не удастся. Но поскольку он достаточно силен, чтобы мне... да и вам тоже... удачно сопротивляться, то можно сказать, что ее аура, хоть и подверглась сильному истощению, все же способна восстановиться. Вернее, ПОКА ЕЩЕ способна.
Старый маг пристально взглянул на неподвижное лицо мастера Викрана.
– А о причинах подобного состояния, лер, я спрашиваю именно вас и именно потому, что это ВЫ принесли мне ее два дня назад. И именно вы были рядом в тот момент, когда ее метаморф... надеюсь, вы знаете, почему... вдруг решил не только принять новый облик (между прочим, максимально эффективный для нападения), но и каким-то чудом не сошел после этого с ума. Более того, мне совершенно непонятен факт, что он, будучи или испуганным, или чрезмерно разозленным, все-таки удержался от атаки. И только поэтому на моем попечении оказалась всего одна ученица, а не целый класс, который находился в тот момент в опасной близости. А это, в свою очередь, наводит меня на весьма неприятную мысль, что вы не все мне рассказали, лер. И что связь Айры и Кера на самом деле гораздо теснее и крепче, чем все предполагали. Иными словами, пострадали они примерно в одинаковой степени. В одно и то же время. От одного и того же заклятия. И теперь для того, чтобы сделать правильный вывод об их совместном прогнозе, достаточно лишь посмотреть на метаморфа. А его здоровье, увы, оставляет желать лучшего.
Мастер дер Соллен машинально кинул взгляд на тяжело дышащего крыса и заметно помрачнел: Кер действительно выглядел скверно. Даже более чем скверно: он настолько ослаб, что возникали большие сомнения в его жизнеспособности. Но, что самое плохое, за эти два дня его состояние явно изменилось в худшую сторону.
– Что вы хотите сказать? – внезапно охрипшим голосом спросил боевой маг.
Господин Лоур невесело улыбнулся.
– То, что если эта девочка не очнется в ближайшие сутки, ее метаморф, скорее всего, погибнет, поскольку сейчас отдает все свои силы, чтобы она жила. И он будет делать это ровно до тех пор, пока жив сам. А когда погибнет...
Боевой маг вскинул кверху недобро загоревшийся взгляд.
– Как вы понимаете, у них не осталось никакого резерва, – вздохнул старый лекарь. – Он отдал ей даже то, что сумел накопить за все время, пока они были вместе. То, что понемногу забирал у нее на такой вот, непредвиденный случай. А теперь отдает уже СВОИ жизненные силы, которых, как вы понимаете, осталось совсем немного. И так как основной его пищей была и остается магия, то, сколько бы мы ни пытались его поить или кормить насильно, толку с этого не будет. Точно так же, как бесполезно пытаться разбудить его хозяйку: девочка просто не выдержит. Поэтому единственное, что я могу для нее сделать – это погрузить в еще более глубокий сон в надежде, что она найдет где-то силы для восстановления.
– А если попробовать подпитать ее снаружи?
– Щит, – напомнил господин Лоур. – На данный момент я не могу преодолеть его без вреда для девочки: слишком высок риск ухудшить ситуацию. К тому же, он весьма необычен и крайне избирателен – пропускает лишь метаморфа. И у меня нет уверенности в том, что заклинание не затрагивает жизненно важные сферы ее дара и что при малейшей дестабилизации оно не укорит процесс умирания. У меня просто связаны руки, лер. Остается только сидеть у постели девочки и любоваться на эту грешную иллюзию до тех пор, пока она не исчезнет. А когда это случится, делать что-либо, скорее всего, будет поздно.
– Она не должна умереть, – странным голосом сказал дер Соллен, не поменявшись в лице.
Целитель внимательно посмотрел.
– Да. Я знаю – наш директор в ней очень заинтересован.
– Не только он.
– И правда, – неожиданно хмыкнул господин Лоур. – Видимо, девочка настолько ценна, что сам лер Легран снова соизволил ее навестить и поинтересоваться самочувствием.
– Он приходил сюда?! – отрывисто спросил Викран дер Соллен и так резко развернулся, что низенькому лекарю пришлось отступить, чтобы его не смело в сторону.
– Да. Вчера. И сегодня тоже.
– Она на него отреагировала?
– Нет.
Мастер Викран сузил глаза.
– Почему вы не известили меня?
– А разве в этом была необходимость? – заметно нахмурился лекарь. – Что бы это изменило?
– Он пытался что-нибудь сделать? – словно не услышал его маг.
– Конечно. Мы потратили несколько часов, чтобы привести в чувство хотя бы метаморфа. Эльфийская магия, знает ли, на многое способна в умелых руках, а наш коллега считается неплохим мастером в этом вопросе... хотя, признаться, меня немало удивила его заинтересованность. А особенно то, что лер Легран был готов попробовать даже прямое заимствование.
Дер Соллен нехорошо улыбнулся.
– Вот как? Почему же вы этого не позволили?
– Потому что, – буркнул мгновенно насупившийся целитель. – Никто не знает, как отзовутся последствия этого заклинания даже для опытного мага. А девочка и без того слишком слаба. Мало радости, если она выживет, но сойдет с ума или останется бесконечно несчастной.
– Что еще можно сделать?
– Ничего. То, что мог, я уже сделал. Лер Легран тоже попытался, но безуспешно – Щит его не пропустил. На близость к Источнику она тоже не отреагировала. На голос и контакт с чужой аурой – тем более. Метаморф иногда пробуждается, но очень ненадолго: его сил едва хватает на то, чтобы сменить позу и вернуться туда, где вы его сейчас видите. Хотя, на мой взгляд, от него было бы больше пользы, если бы он лег в районе живота.
Мастер Викран чуть сдвинул брови.
– Возможно, он лучше нас знает, что делает.
– Возможно, – неохотно согласился лекарь. – Но пока мне нечем вас порадовать.
– Она должна выжить, – отстраненно повторил боевой маг.
– Боюсь, от меня это уже не зависит. Но если лер Альварис заинтересован в ее судьбе, то я бы настоятельно порекомендовал ему вмешаться.
– Лер Альварис отбыл по делам.
– Очень некстати, – довольно сухо отозвался на это известие господин Лоур. – Он мог бы доложить о случившемся Ковену и найти для нее более умелого целителя, чем я. Например, среди эльфов...
– Нет, – дер Соллен резко отвернулся. – Этого он сделать тоже не может: Совет не допустит присутствия в Академии метаморфа. Тем более, такого, как этот.
– Значит, он умрет. А вместе с ним умрет и она. Впрочем, если у вас есть хоть какой-нибудь вариант, я готов выслушать любое предложение.
Боевой маг глубоко вздохнул и снова повернулся к неподвижно лежащей девушке: с того момента, как он нашел ее во внутреннем дворе Академии – такой же слабой и бледной – не изменилось почти ничего. Только черты ее лица еще больше заострились, да дыхание стало гораздо реже. Тогда он еще подумал, что в момент преобразования и внезапного усиления метаморфа она просто спала в своей постели и видела красивый сон. Чудесный, необычный, удивительный сон, в котором было так много от настоящего. Быть может, она даже не знала, что на самом деле встретила той ночью виаров и вампов. И не подозревала, что за спутник ей неожиданно достался. И, хоть призванная Кером волчица действовала вполне осмысленно, но все равно – в ее поступках больше скользило исконно звериное умение убегать, прятаться и путать следы. Так что, когда ее разозлили и напугали, она просто растерялась. А потом увидела свирепую стаю волков и решила, что пришла пора защищаться.
Он устало прикрыл веки.
Нет, не мог он понять, как же это вышло. Как не распознал он в никсе крохотную искорку человеческого разума? Почему упустил, не учуял? Трижды не учуял, хотя прежде с ним не случалось подобных осечек! Да, он не ждал от Кера такой прыти. Даже подумать не мог, что в маленьком крысе искусно прятался взрослый, почти обученный и очень сильный метаморф. Да, никто этого не заподозрил, в том числе и лер Альварис, потому что такого просто не могло... не должно было случиться! Однако все же случилось. И он тоже этого не понимал.
Викран дер Соллен снова вздохнул.
Но тогда почему же ее вдруг увидел и понял старый здоровяк Борже? Почему вдруг рискнул и обратился напрямую? К ней, к Айре? К единственному существу, которому было под силу остановить взбешенного боевого метаморфа? Как получилось, что она его послушала? Как вышло, что он сумел ее убедить?
Маг наклонился к самому лицу ученицы и что-то тихо шепнул.
– Она вас не слышит, мастер, – сокрушенно вздохнул господин Лоур. – Боюсь, она слишком истощена. Здесь нужен мощный Источник, но не простой... простых у меня как раз хватает... а такой, чтобы ее Щит его принял. Чтобы родной ей был по духу, по крови, происхождению...
– Что? – неожиданно вздрогнул Викран.
– Щит, говорю, у нее слишком...
– Я не об этом. Что вы сказали насчет Источника?
– Айра истощена, – терпеливо повторил лекарь. – И метаморф тоже. Но я испробовал все возможные Источники, что только есть в Академии, включая небезызвестный вам Ключ, однако у меня ничего не получилось: ее Щит их не принимает. Просто отталкивает, как нечто чужеродное! В этом ведь и есть главная проблема!
– Источник?! – Дер Соллен на мгновение замер, словно вспомнив о чем-то важном, а потом вдруг подхватил ученицу на руки и, осторожно переложив метаморфа себе на шею, вскинул на коллегу странно загоревшийся взор. – Кажется, я знаю, где ее Источник!
После чего пинком распахнул дверь и почти выбежал наружу.
Внутренний двор Академии был погружен в темноту: по распоряжению директора свет магических фонарей гасился сразу после вечернего гонга, то есть, где-то около полуночи. С этого времени ученикам строго запрещалось покидать жилые корпуса и, разумеется, пребывать вне своих комнат, за чем пристально следила искусно сплетенная Охранная Сеть.
Причины для таких жестких ограничений были весьма вескими, однако Викран дер Соллен, несший на руках умирающую ученицу, об этом совершенно не думал: в его голове и без того слишком много бродило сомнений и догадок, чтобы беспокоиться о нарушении какого-то правила.
Дойдя до Оранжереи – единственного подсвечиваемого пятна во всем дворе – он ногой распахнул стеклянную дверь, предусмотрительно сняв с нее охранное заклятие, а затем быстрым шагом двинулся в самый дальний угол, в котором надеялся отыскать то, что нужно. Единственное, что могло бы помочь ему выполнить приказ строгого наставника.
– Должно сработать, – пробормотал он, кинув быстрый взгляд на безвольно обмякшую в его руках девушку. – Один раз это помогло. Должно помочь и сейчас. Если бы учитель был здесь, можно было попробовать по-другому, но его нет... а за каждую смерть отвечать все равно придется мне... так что днем раньше или позже... Айра?
Магу вдруг показалось, что ее ресницы чуть дрогнули.
– Айра?! Ты меня слышишь?
Но она не ответила.
Тяжело вздохнув и поняв, что это просто – игра тени и света, маг со смешанным чувством подобрал ее светлые волосы, чтобы не испачкались в земле. На мгновение коснулся щеки, неуверенно замер. Затем перехватил ее поудобнее, быстро покосился в сторону, когда краем глаза отметил какое-то движение слева, но снова ничего подозрительного не увидел и, некрасиво помянув про себя упрямую травницу с ее привередливыми любимцами, двинулся дальше.
