Текст книги "Избавление (СИ)"
Автор книги: Александра Лисина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 22
Когда на поляне воцарилась оглушительная тишина, Марс о глубоко вздохнул и быстро приблизился к Перводереву, одновременно страстно надеясь, но и дико страшась того, иго могло случиться. Не с ним самим, нет. А с Айрой и ее верным метаморфом, связанным с ней теснее, чем дети с любимой матерью.
– Айра?
Она сидела на коленях, опустив голову и плотно закрыв глаза. Уже освобожденная от своего нового дара. Лишенная зеленых пут, наложенных недавно Перводеревом. Совершенно свободная. Не скованная больше никакими обязательствами. Очень усталая. Слабая и ужасно одинокая. Ее длинные волосы, словно невзначай, прятали смертельно бледное лицо, еще не утратившее страшноватых черт высшего существа, надежно скрывали помертвевшие губы. Тонкие руки бессильно упали на мягкий мох, плечи опустились и поникли. Из нее словно высосали всю жизнь. Лишили единственной опоры. Вырвали душу, уничтожили сердце, развеяли в пыль прежние надежды... да просто убили. Жестоко. Подло. Предательски.
Кер, очнувшись от ужасающе прекрасного зрелища гибели старого архимага, вдруг тихо заскулил, молниеносно перекинулся в ласку, а затем проворно юркнул к хозяйке, обвившись вокруг ее шеи и успокаивающе потеревшись мордочкой. Но она словно не заметила – так и сидела безучастно, будто ничто ее теперь не касалось. Ничто не тревожило, не беспокоило и не страшило. Будто бы до сих пор в ее душе не угасли звучавшие недавно слова. Не забылись трудные признания. Не стерлась из памяти гремящая мощь, едва не пожравшая заживо ее душу, и не пропало недолгое ощущение всемогущества. Соблазнительное и совершенно ненужное.
Она так и сидела, не обратив внимания на осторожно подлетевшего призрака. Не подняла головы, не дернулась и не удивилась, завидев его так близко. Не искала взглядом, не уцелело ли что-то от лера Альвариса. Не ужасалась его смерти. Не думала. Не гадала и даже не плакала. Словно разучилась это делать или все еще была где-то очень далеко отсюда. Сидела по-прежнему неподвижная, бледная и холодная.
Словно неживая.
– Девочка моя... – с неожиданной болью прошептал Марсо, остановившись в каком-то шаге от Перводерева. – Ты меня слышишь? Ответь, Айра. Это снова ты?
Она не пошевелилась.
– Всевышний... это было трудно. Очень трудно для тебя: Сердце чересчур сильно для человека. А для тебя сильно вдвойне. Но неужто я ошибся, милая моя? Неужто недоглядел? Неужто Оно тебя поглотило? И неужели наших сил оказалось недостаточно?
В Что ты хочешь? – все тем же бесцветным голосом спросила Айра. Уже не таким гремящим, как раньше, не исполненным божественной воли, не могучим, не властным, а просто равнодушным и каким-то безмерно усталым. – Твоя просьба исполнена.
– Я знаю. Кто со мной говорит: Айра или Сердце?
– Мы оба.
Марсо сглотнул.
– Отпусти ее. Дай ей возможность жить, как раньше.
– Зачем? – ровно, холодно, пусто. Действительно – мертвый голос из мертвого тела. Страшноватый голос того, кто только что потерял все что имел, и больше не хочет возвращаться в прежнюю жизнь.
Марсо против воли вздрогнул и в панике обшарил глазами ее закаменевшее лицо, почти скрытое густыми волосами.
– Айра...
– Зачем? – безразлично повторила девушка. – Для чего ей возвращаться?
– Потому что она молода.
– Ничего, Здесь она останется молодой вечно.
– Это не то, – прикусил губу призрак. – Так нельзя. Она человек. Она не может остаться внутри навеки. Не может исчезнуть и раствориться в Тебе. Так неправильно. Не забирай ее насовсем. Пусть очнется и вернется к людям... Ты ведь за этим отпустило ее из Занда. Сердце? Так пусть она учится дальше. Пусть познает мир как раньше. Пусть живет. Пусть найдет свое счастье. Ты ведь – не тюремщик, а она – не преступница! Отпусти!
– Твоя просьба была исполнена, – ровно отозвалась Айра. – Ты получил то, что хотел. Иного не дано.
Призрак горестно покосился на опустившегося на траву Викрана: бывший Охранитель сел на пятки точно напротив дупла, тоскливо глядя прямо перед собой. Такой же холодный и неподвижный, как она. Такой же безучастный, словно выгоревший изнутри. Сидел совершенно ровно, неестественно выпрямив спину. Так. словно из последних сил пытался понять, узнать, услышать и увидеть что-то, недоступное простому глазу. Пытаясь, кажется, даже что-то сказать, но, видимо, не имея больше сил ни на что. Даже на простое оправдание.
– Викран?
Нет ответа: маг выглядел таким же безжизненным, как и безучастно сидящая рядом девушка. Словно стал ее отражением. Принял ее боль. Чувствовал ее отчуждение и вместе с ней мысленно уходил от реальности все дальше.
–Викран!
Он даже не дрогнул. И взгляд его не изменился тоже – маг как замороженный, уставился в одну точку, да так и застыл, не сдвинувшись ни на йоту. Не растолкаешь его, не разбудишь, не расшевелишь. Как в пустоту кричишь, но оттуда нет ответа. Так и он – пустой, бесстрастный, буквально высохший изнутри. Просто дышащая пока оболочка, за которой больше ничего не скрывалось и ничего уже не жило.
– Присмотри за ним, – умоляюще посмотрел на Айру Марсо. – Не дай погибнуть так глупо. Выслушай, попробуй понять: он не желал тебе зла. Никогда. Ни разу. Он просто ошибся!
Она не пошевелилась.
– Айра!
– У тебя больше нет права требовать, – сухо повторила девушка.
– Я не требую, – с болью прошептал призрак. -Ничего уже не требую: мое время подходит к концу, и я благодарен за то, что мне позволили прожить его так, как я того пожелал. Я благодарен за подаренную Тобой силу, за возможность защитить Тебя и его. Благодарен за понимание... но, если возможно, я бы хотел попросить еще... не за себя! Нет! Мне больше ничего для себя не нужно!
– Тогда что же ты хочешь?
– Чтобы Викран жил. Жил так, как должен – без боли, страданий, без ненависти к себе. Чтобы он познал истинный смысл Эиталле. Чтобы получил прощение, наконец.
– Он жив, – так же безразлично ответила Айра.
– Да. Но ненадолго. Если ты не поможешь...
– А ему нужна помощь?
– Да, – неслышно вздохнул Марсо. – Нужна, как никому другому. Но я к сожалению, не могу здесь помочь. Это только в Твоих силах.
– Что-то еще? – словно не услышала она.
– Да. Я хочу, чтобы мальчик... – призрак на мгновение обернулся к безмятежно спящему мальчонке, принесенному сюда Альварисом в качестве возможной жертвы. – Если это возможно, верни его обратно. Пусть живет. Пусть снова радуется и смеется. Пусть он забудет этот день и то. для чего его привели сюда. Пусть вернется домой. И пусть его родители никогда не узнают того горя, что когда-то я доставил своей гибелью отцу с матерью. Помоги... прошу тебя... помоги ему стать прежним!
– Ты опять просишь за другого? – в голосе Айры впервые проступило удивление.
–Да.
– Почему?
– Потому что он невинен. И потому, что он – всего лишь ребенок, у которого пытались отнять жизнь. Я хорошо знаю, как это бывает.
Она на мгновение прислушалась к чему-то, а затем медленно покачала головой.
– Мальчик уже никогда не станет прежним: его разум сожжен, а душа находится в Высоких Чертогах. Он не вернется домой таким, каким был. Не сможет радоваться. Не сможет любить. Он пуст. Мертв. Сейчас это – всего лишь тело, у которого тоже есть свой срок. Теперь он способен только возродиться заново.
– Неужели ничего нельзя сделать? – горестно прошептал Марсо.
– Для него – нет.
– Даже Ты не сумеешь?
– Воля Всевышнего исполнена: мальчик умер в тот миг, когда у него отобрали душу. Его тело пока живет, сердце все еще бьется и будет биться до тех пор, пока кто-нибудь не избавит его от этой ненужной работы. Но вернуть ничего нельзя.
– Плохо, – тяжко вздохнул Марсо. – Я надеялся, что этого удастся избежать.
– Твое время на исходе, – тихо напомнила Айра, не поднимая головы.
– Да, девочка, я знаю.
– Ты заключил сделку.
– Верно. Я помню о ней.
– Сожалеешь?
Марсо улыбнулся.
– Нет, милая. Об этом я как раз не жалею. Моя жизнь и без того была слишком долгой, чтобы я мог сокрушаться, что она так быстро закончилась. Я думаю и печалюсь совсем о другом.
Она промолчала, а он вдруг поднял полные боли глаза и сдавленно прошептал:
– Прости, что нам пришлось так с тобой поступить. Прости нам это гнусное предательство. Молю тебя: прости... и пойми нас. Однако я не мог иначе. Мы оба не могли: без полноценной Инициации ты не выжила бы сегодня. А без силы Викрана не сумела бы удержать свою сущность от распада. Мы не могли это сделать по-другому: слишком мало времени... и слишком много жадности было у Альвариса. Он пришел чересчур внезапно.
Пробил себе дорогу слишком резко. Умело прятал свою ауру. И он убил бы тебя, если бы ты оказалась хоть чуточку слабее. Он уничтожил бы весь Занд, если бы ты не обрела его мощь. Но мне... признаться, мне совсем не жаль, что мы не успели сделать это так, как задумывал Викран.
Она чуть дрогнула.
– Почему?
– Потому что это было слишком опасно.
– Это убило бы меня?
– Нет, – покачал головой призрак.
– А... его? – мгновение поколебавшись, спросила Айра, став чуть-чуть более человечной.
– Наверняка, – неслышно согласился Марсо, и она снова дрогнула. – Чтобы стабилизировать твой дар, он истратил свой до капли. Сжег себя. Отдал все что имел... но этого, скорее всего, все равно не хватило бы для другой Инициации. Викран плохо изучил законы Превращения. Он молод. И не мог знать того, что успел узнать об Инициации я. Он не подумал о том, что она стала бы для тебя еще опаснее, чем если бы он ее не провел. Даже с моей помощью он вряд ли бы справился. Поэтому прости, милая: у нас не было иного выхода. Единственное, что я мог для тебя сделать – навеять крепкий сон, чтобы ты ничего не почувствовала... и. конечно, наложить на Викрана временные Подчиняющие Чары, чтобы он не сумел отказаться.
– ТЫ?! – в третий раз вздрогнула Айра, неуловимо изменившись в лице.
Да, милая, – горько прошептал Марсо. – Это я виноват. Я вас заставил. Я сделал так, чтобы вы оба уцелели... и это я вынудил вас обоих на Инициацию. Да. это жестоко, цинично, ужасно и просто подло... но по-другому было нельзя. Ты погибла бы без Инициации, а он бы погиб сразу после тебя. Я и так едва его остановил. Чуть не опоздал, пока ровнял твой дар. В последний момент вытащил из бездны и едва не упустил тот миг, когда вместо дара он отдал бы тебе нечто гораздо большее. Она медленно подняла голову и пристально посмотрела на боевого мага – долго, внимательно, с едва уловимой горечью и тщательно укрываемым волнением. Совершенно ясными серыми глазами, из которых все еще не пропала бескрайняя небесная синева, но в которых больше не осталось прежнего лилового яда.
– Зачем? – сорвалось с ее губ неслышное.
Викран дер Соллен вздрогнул всем телом, но она больше не добавила ни слова. Не пояснила, не уточнила, не потребовала немедленного ответа. Просто неотрывно смотрела, заставляя его постепенно покрываться холодными мурашками, вызывая невольный трепет, вынуждая сердце болезненно сжиматься, а душу – мучиться от осознания своей вины. Пускай она не говорила ничего, не обвиняла, не проклинала. Но ему и не нужно было этого слышать, чтобы со всей ясностью понимать: все, что случилось сейчас, она помнила. То, что произошло, видела. То, что прозвучало, прекрасно поняла. Сознавала, что именно стряслось, и почувствовала, что действительно изменилась. А остается холодной и неподвижной только по одной причине: она ЗНАЛА. Знала, кто и каким образом провел ту проклятую Инициацию. Кто держал ее тогда на руках. Чей голос тоскливо звучал в ушах. И кто наложил надежные сонные чары, чтобы она не помешан происходящему.
А еще она знала и другое – что тот непонятный, рваный, но ужасающе реальный сон, от которого поутру так горели щеки и разливалось по телу блаженное тепло, на самом деле действительно был. И что в этом сне, как и наяву, он действительно сделал ее своей. Против воли. В каком-то бреду. Отчаянно сопротивляясь и не в силах превозмочь чары Марсо. но все-таки сделал.
И такое предательство невозможно забыть.
– Прости, – беззвучно шепнул Марсо, неожиданно побледнев и стремительно утратив человеческие черты. – И прощай, моя славная девочка, единственная, кто мне поверил, и единственная, кого я не хотел бы предавать... прости. Айра... пожалуйста, прости!
Она уронила взгляд, а он неожиданно задрожал, стремительно растворяясь в воздухе, словно дым. Как по команде, в мгновение ока стал совершенно прозрачным, истаял, рассыпался крохотными серебристыми искорками. Но в последний миг все же успел неслышно выдохнуть:
– Будь счастлива... слушай свое Сердце... и всегда помни: Эиталле бывает лишь однажды. Утративший его не живет ни на день дольше своей потерянной любви... это – Закон, который еще никто не нарушил... даже Викран... даже тогда, когда думал, что ты погибла... семь лет... это было семь лет назад... с вами обоими... слышишь?! Потому что это ТЫ – его Эиталле! Ты. Айра!!! Помни... и не погуби... себя и его...
Будто очнувшись ото сна и внезапно изменившись в лице, она быстро повернулась, подняла взгляд, но поздно: возле Перводерева уже никого и ничего не было – ни Марсо, ни дыма, ни оставшихся от него искорок. Ни призраков, ни духов, обменявших ее спасение на собственную жизнь. Ничего. Просто воздух – прохладный и свежий. Просто Дерево – величественное и молчаливое. Предатель-маг – холодный и почти неживой. Недвижимый, уже заметно побледневший мальчик, жестоко лишенный души и разума. А еще – едва уловимый аромат грозы, витающий над миром, словно отголосок недавней бури. И едкий привкус горечи, оседающий на губах, как невидимый пепел от безжалостно разорванных, дотла сожженных и бесследно развеявшихся надежд.
У Айры по щекам скатились две крохотные слезинки.
–Марсо...
А потом она вдруг согнулась, прижимаясь лбом к зеленому мху, содрогнулась в беззвучных рыданиях, судорожно сжала пальцы, на одном из которых внезапно потускнело алмазное колечко, и неслышно, горько заплакала. Кер на ее шее жалобно заскулил, остро жалея, что не может помочь, соскользнул вниз, юркнул к груди, с дрожью прижался и так замер, осторожно поглаживая лапками ее руки и ласково касаясь черным носом мокрого от слез лица.
Она долго сидела так, несчастная и потерянная. То и дело вздрагивала от беззвучного плача. Бессмысленно царапала пальцами деревянное дно и зеленый мох, не в силах выкрикнуть то, что кипело в душе, но и сдерживать это уже была не в силах: слишком больно. Слишком трудно и горько терять настоящих друзей. Но еще тяжелее узнавать, что они на самом деле вовсе не были такими, какими ты всегда их считал. Не такие бескорыстные, не такие возвышенные, не такие циничные и проницательные, а еще – не такие решительные, когда дело касается ужасающе трудного выбора. Кто знает, чего стоило Марсо это решение? Кто слышал его стой или горестный крик, когда приходилось выбирать между жизнью и смертью, между Зандом и Альварисом? Между собой и Викраном? Инициацией и всем остальным миром?
Стоило ли это решение его боли?
Стоило ли оно ее слез?
Стоило ли горечи, сомнений, мучений и отчаяния?
Стоило ли вообще того, чтобы за него предавали?
Айра не знача ответа. Она знала только то, что ей больно думать о Марсо, как о предателе. И то, что он никогда бы не поступил так, если бы не боялся за нее больше, чем за себя самого.
Она снова всхлипнула, зажмурившись чуть ли не до боли и намертво сжав кулаки. Что это? Почему так вышло? Надо ли тогда было бояться этой проклятой Инициации ТАК сильно? Стоило ли бороться, если выхода все равно нет? Если ее все равно нужно было кому-то проводить? Если другой вариант, что ей обещали, сулил быструю смерть безумцу, что решился бы на это? Может, тогда и сбегать из Академии не стоило? Или наоборот – надо было, но так, чтобы никто и никогда ее не нашел? Ведь тогда смерть была бы всего одна – ее собственная. А Марсо бы не пострадал и не мучился в сомнениях, мечась между страхом и долгом, горем и ужасом, между словом и делом, жизнью и смертью? Может, действительно, не стоило?
Ничего этого не стоило делать?!
Бели выхода не было, если все предопределено, если кому-то из них троих все равно было суждено погибнуть...
Она содрогнулась в последний раз и странно затихла, опустошенная и совершенно измученная. Замерла, медленно отдышалась, отерла мокрое лицо. А потом медленно подняла взгляд, оставшись один на один с человеком, к которому теперь не знала, как относиться. Когда-то она рискнула ему поверить. Когда-то она его ненавидела и страшилась встретить его взгляд. Потом простила. И даже пожалела. Но тогда все было просто и понятно: враг, спутник, учитель, друг. А теперь?
Теперь она впервые не знала, как быть.
Викран дер Соллен не мешал, давая ей время выплакаться и терпеливо дожидаясь, пока на него соизволят взглянуть. Хотя бы на секунду, мельком, мимолетно – большего он не просил. Но ради этого взгляда сейчас сидел на холодной земле и привычно молчал.
Айра тоже молчала – долго и тяжело. Смотрела вроде бы мимо, в никуда, из-под намеренно опущенных ресниц. Отчаянно желая не видеть, но вместе с тем. смотрела так. что у него даже под прикрытыми веками начинали беспокойно дергаться глазные яблоки, бледнели щеки, сжимались губы, мертвело лицо и прерывалось дыхание.
И так длилось долго. Очень долго. В оглушительной тишине. Посреди опустевшей поляны. Рядом с разверзшейся глубокой воронкой, постепенно зарастающей свежей травой. Они сидели друг напротив друга и упорно молчали, не зная, как жить и дышать с такой новой правдой. Не зная, как смотреть друг другу в глаза. Как говорить. Как что-то объяснять или напротив, не объяснять вообще, потому что внутри стало так плохо, что не хотелось уже ничего, а на сердце непроходящей горечью легла холодная могильная плита растущего отчуждения.
Но вот неожиданно что-то изменилось в ней. Что-то высушило ее слезы, выпрямило спину, вернуло слабый блеск вновь загоревшимся глазам и заставило тихонько вздохнуть. Следом по Перводереву пробежала легкая дрожь. Туман в осиротевшем дупле на какой-то миг сгустился, стал плотнее и заметно насыщеннее, будто к чему-то готовился. Но потом вдруг медленно потянулся наружу, к лежащему без движения мальчику, за которого так просил безвозвратно ушедший дух. Он мягко обволок детские руки, бережно погладил тонкие пальчики, нежно коснулся бархатистых щечек, на которые больше никогда не вернется румянец, а затем подхватил и легко приподнял, одновременно втягиваясь внутрь и окутывая ребенка, словно гусеницу -кокон. Какое-то время его тело еще просматривалось сквозь причудливое переплетение лиловых нитей, но потом постепенно истаяло, растворилось, бесследно исчезло, не оставив после себя ни обрывка одежды, ни клочка кожи, ни крохотного волоска.
«Все правильно, – безучастно подумал мастер Викран. краем глаза отметив происходящее. – Лишенное души тело не должно существовать. Как не должен жить дух, потерявший свою плоть. Так должно быть. Она всего лишь дала ему возможность возродиться. И это, наверное, к лучшему».
Маг впервые посмотрел прямо на горестно застывшую девушку, которой успел принести так много боли. Не желая того, отчаянно противясь, но все же принес. Сначала ученичеством. Потом упорной погоней. Теперь вот подлым предательством, которого она совсем от него не ждала. Он обманул ее. Отвратительным гадом вкрался в доверие, а потом воспользовался ее беспомощностью и ударил тогда, когда она совсем не ждала. И так, что теперь она вряд ли сумеет оправиться. Он предал ее, Едва не убил. Он причинил ей столько зла, что это просто нельзя вынести. Он предал и себя тоже. Нарушил данное себе слово. Преступил древний закон. А теперь сидит напротив и не может найти в себе сил закончить эту постылую жизнь одним махом.
Марсо был прав, когда говорил насчет Энталле: оно действительно случается лишь однажды. Это – великий дар. Огромное наслаждение. Но и страшное проклятие тоже. Тот, кто обрел свою Энталле, может стать самым счастливым существом на земле. Тот же, кто ее бездарно потерял или не сумел завоевать, неизменно сходит с ума и вскоре погибает в страшных муках..! действительно, почти не успев пережить свою единственную потерю.
Это – правда. Горькая, чудовищная по своей сути, но иного и быть не могло. Сейчас он понимал: если бы его Эиталле действительно погибла, никакая сила не сумела бы удержать его в живых. Он бы нашел способ отправиться следом за ней. И ни лер Альварис, ни великий целитель Лоур, ни мудрый Марсо не смогли бы его удержать... Закон един для всех. А получилось у них лишь потому, что на самом деле... в действительности... как бы ни было страшно это сознавать... но тогда, семь лет назад, когда он нашел ее, она не погибла. Каким– то чудом все-таки не умерла в объятиях игольника. Не исчезла. Не пропала бесследно. Не ушла навсегда.
И Эиталле это почувствовало.
Оно не дало ему умереть, как хотелось. Позволило наложить Чары Забвения. Помогло выжить. Дало откуда-то силы справиться с подступающим безумием... но лишь потому, что жила и ОНА. Оттого, что он лишь ДУМАЛ, что потерял ее. Но именно сейчас... сидя напротив склонившейся до земли девушки, он с ужасом понимал: да. Так действительно было. А он этой истины так и не увидел. Ровно до того страшного мига, когда вся правда жизни вдруг раскрылась перед его мертвыми глазами и насмешливо поинтересовалась голосом умершего учителя:
Ну? Теперь узнаешь ее?
Викран дер Соллен крепко зажмурился, не в силах удержать бьющуюся внутри память. Стиснул челюсти, до боли сжал кулаки, но это было выше его сил – забыть тот далекий день, когда он увидел свою Эиталле так же близко, как он видел ее сейчас. Страшный день. Мертвый. Едва не ставший для него последним. Ровно семь лет назад. Совсем неподалеку отсюда – буквально в нескольких минутах стремительного волчьего бега от излучины широкой, вольготно раскинувшейся и поразительно спокойной реки, которая и сейчас еще не забыла ту кровавую драму.
– Да, – неожиданно шепнул в пустоту Викран дер Соллен. – Я вижу тебя. Узнаю... признаю твое право и отдаюсь на твой суд. Сейчас. Здесь. Так долго, как ты пожелаешь. Возьми мое сердце, прошу. Возьми мою душу и поступи так, как посчитаешь нужным. Они в тебе. Отныне и навсегда. Таков закон моего Народа.
И таково мое единственное желание.
Айра неожиданно вздохнула, подняла припухшие от слез веки и взглянула ему прямо в глаза.
