Текст книги "Избавление (СИ)"
Автор книги: Александра Лисина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
Глава 4
В один из дней, когда силы, наконец, почти вернулись и время для ухода все-таки настало, Айра подошла к играющему на траве Гурту и присела на корточки.
Стагор еще с утра ушел на охоту, оставив гостью вместе с сыном, и она знала – до вечера хозяин землянки уже не появится. Поэтому не боялась, что будет застигнута врасплох или что ее планам кто-нибудь помешает.
– Здравствуй, – как можно мягче улыбнулась девушка.
Гурт поднял на нее взгляд и радостно осклабился.
– Гы-ы-ы...
– Как у тебя дела? Что делаешь?
– Гы-гы... – он положил перед собой три шишки в один ряд и с гордостью посмотрел снова, ожидая одобрения. – Гы-ы-ы-ы!
– Очень красиво, – похвалила Айра, внимательно всматриваясь в темные глаза парня, в которых, как ей показалось, промелькнули крохотные алые точки. – Ты помнишь, сколько тебе лет?
– Гы-гы...
– А как звали твою маму?
– Гы-ы-ы, – заулыбался дурачок.
– Где ты родился? Давно тут живешь?
Гурт снова вернулся к шишкам, не понимая, о чем его спросили, и принялся заново их перекладывать, на этот раз стараясь разложить так, чтобы самая крупная и толстая оказалась слева, средняя – в центре, а самая маленькая – справа. Потом опять смешал их огромной пятерней и переложил еще раз – наоборот. После чего добавил четвертую шишку и начал все по новой.
Айра, огорченно вздохнув, отошла на несколько шагов.
"Марсо? Что у него с аурой?"
"А что ты видишь?" – настороженно отозвался призрак.
"Что ее почти нет. Зато вместо нее есть огромный паук, который пожирает ее заживо", – девушка кинула быстрый взгляд на увлеченно гыкающего дурачка, но тут же убедилась – все правильно. Именно паук сжирал его разум и искусно дергал за ниточки, заставляя шевелиться, двигаться, ходить и пускать слюни, получая при этом какое-то извращенное удовольствие.
Она видела его не слишком четко – очертания двоились и начинали плыть, если Айра пыталась смотреть прямо. Но зато вот так, краешком глаза, вполне можно было различить, как над головой у ничего не подозревающего парня суетится, махая мохнатыми лапами, нечто уродливое, восьминогое, толстобрюхое и самодовольное. А изредка, когда Гурт поднимал взгляд, даже удавалось рассмотреть, как в его глазах вспыхивали и тут же гасли ритмичные алые огоньки, смутно напоминающие зрачки голодного вампа.
"Марсо, кто это?"
"Демон, – тихонько вздохнул дух. – Не самый крупный, не самый старый, но очень настойчивый".
Айра нахмурилась.
"Ты знал?"
"Да".
"И не сказал мне?"
"Ты можешь его спугнуть, – спокойно отозвался Марсо. – Азуар – довольно проворное, невероятно живучее, но при этом трусливое и крайне злобное существо. Я пару раз встречался с ним, когда-то даже призывал... так, для мелких поручений. Поэтому немного знаком с его повадками и совершенно уверен: стоит ему только заподозрить, что ты задумала его изгнать, он убьет мальчишку. И, скорее всего, сильно испортит здоровье его отцу".
Девушка нахмурилась еще сильнее, исподволь наблюдая за играющим дурачком.
"Что ему надо? Из-за этого Гурт стал таким?"
"Да. Судя по тому, что помнит Стагор, это случилось, когда мальчишке было лет пять. Как уж деревенский колдун его пропустил, не знаю, но факт в том, что парень уже восемнадцать лет кормит эту тварь своей собственной аурой. А в последнее время демон умудрился присосаться даже к его отцу. Такие, как он, любят чистые души. Для демонов это – изысканный деликатес. Поэтому он не уйдет до тех пор, пока не высосет их до конца".
"А жена Стагора?"
"Думаю, он помог ей умереть, – так же ровно отозвался призрак. – Возможно, она просто оказалась слабее, поэтому и ушла первой".
"Его можно изгнать?"
Он тихо вздохнул.
"Когда-то я делал это легко. А теперь... когда он стал силен и так прочно сцепился с телом... не знаю, милая. Теперь действительно не знаю... ну-ка, отвернись и сделай вид, что занята своим делом. Не хочу, чтобы он заподозрил неладное".
Айра послушно отвернулась и побрела прочь, взметывая ногами прошлогодние листья, старательно изображая безразличие и задумчивость.
"Азуар не всегда показывается наружу, – неожиданно добавил Марсо. – Чаще всего он спит, переваривая то, что успел поглотить. У него сравнительно небольшие размеры, поэтому много за один раз он не откусит. Только по этой причине парень до сих пор жив. Да еще потому, что с некоторых пор демон питается не только им. Большую часть времени он позволяет носителю делать то, что ему нравится – ходить, есть, пить, чтобы тело не ослабло раньше времени. Процесс управления не доставляет ему особого удовольствия, кроме тех случаев, когда он находит это забавным. Только разум затуманивает, чтобы никто раньше времени не заподозрил подвоха и не пригласил хорошего демонолога. И лишь если демон проголодается, то ненадолго выходит из спячки и становится уязвим... как раз на те мгновения, когда отвлекается на еду".
"Как часто ему нужно есть?"
"Примерно раз в неделю".
"А остальное время?"
"Спит. И тогда его очень трудно почуять".
Айра прислонилась спиной к ближайшему дереву и прикрыла веки, напряженно размышляя, но, как ни странно, не чувствуя ни страха, ни неуверенности, ни сомнений.
"Марсо, что случится, когда Гурт умрет?"
"Азуар найдет себе другого носителя, – немедленно отозвался призрак. – И будет делать так до тех пор, пока число поглощенных душ не переведет его на ранг выше. В прошлый раз, когда я его видел, он был вне рангов – просто мелкий бес, выполняющий поручения удачливых демонологов".
"А теперь?"
"Теперь у него второй ранг. И это значит, что кто-то из магов совершил неудачный Призыв, выпустив его за Охранный Круг. Скорее всего, погиб при этом. А демон за прошедшие сто лет успел сожрать столько душ, что теперь простой Круг стал ему уже не страшен".
"А Высшего для него хватит?" – вдруг спросила она.
"Да. Но ты его творить пока не умеешь".
"Зато ты умеешь, верно?"
Марсо молчал довольно долго, размышляя над сложным вопросом не менее напряженно, чем застывшая и кажущаяся отрешенной девушка. Она не боялась, нет – он видел это и хорошо почувствовал. Она была готова попробовать, несмотря даже на то, что для ее уровня знаний и опыта это – непосильная задача. Впрочем, она уже делала то, что выглядело совершенно нереальным. И делала с блеском, наглядно доказав, что при желании не существует такого понятия, как "невозможное". Она сумела сбежать из Академии. Освоила двойную трансформацию. Перекачала силу из одного природного Источника в другой. Она прошла сквозь десять слоев сложнейшей защиты острова, разломала свою клетку, вырвалась на свободу. Чудом выжила в чудовищной грозе, в которую попала сразу после последней Сети. Полностью истощилась, но все равно не сдалась – каким-то образом, на одной силе воли, пересекла половину Северного моря, добралась до берега, нырнула в последний, самый главный портал, истратив почти все до капли...
А теперь совершенно спокойно размышляла над тем, как избавить абсолютно чужого ей человека от пробравшегося в его душу, не самого слабого по силе демона. Причем тогда, когда у самой силы едва-едва хватало, чтобы привести в порядок изрядно ослабшего метаморфа.
"Когда ты хочешь отсюда уйти?" – наконец, спросил Марсо, совершенно по-новому взглянув на свою необычную ученицу.
"Завтра, – без всякого удивления отозвалась Айра. – Хотела сегодня, но не думаю, что нам стоит оставлять за спиной полного сил демона. Да и Стагора надо отблагодарить. Так что уйду завтра, как только закончу".
"Тебе нельзя привлекать внимание", – напомнил Марсо.
"Да. Я как раз об этом думаю. И мне кажется, выход есть. По крайней мере, один раз это сработало, когда мы с тобой уходили в портал".
Марсо беспокойно заерзал.
"Ты о чем? Что еще задумала на ночь глядя?"
Она повернула голову, бросив последний взгляд на занятого шишками Гурта, и задумчиво бросила вслух:
– Да так... ничего... просто завтра будет гроза.
В тот вечер Стагор торопился домой, как никогда. Гонимый дурными предчувствиями и низко нависшим небом, он неожиданно бросил полные рыбы сети, забыв о том, что собирался заниматься ими допоздна. Плюнул на рваные дыры, которых в них с каждым днем становилось все больше, и заспешил обратно, отчего-то смутно тревожась. И откуда-то зная, что сегодня должно случиться что-то плохое.
Леснику никак не давал покоя пристальный взгляд приютившейся в его доме девушки, которым она провожала его этим утром. Провожала так, будто в последний раз. Да и слова обронила странные: дескать, пусть не волнуется ни о чем, потому что когда приходит нужное время, Судьба сама решает, у кого что отнять, а кому что-то подарить... он думал над этим весь долгий день, когда возился на берегу с порванными сетями. Думал, когда палил крохотный костерок, жевал купленную в соседней деревне черствую лепешку. Когда перекидывал снасти через плечо и бродил по пояс в воде, чтобы правильно их установить. Он действительно много думал. И действительно беспокоился.
Да еще эта гроза...
Стагор прибавил шагу, спеша добраться до землянки. А когда в небе прогремел первый гром, вовсе перешел на неровный бег. Причем стремительно крепнущее чувство грозящей его дому беды становилось тем сильнее, чем чаще грохотало суровое небо и чем ярче блистали в нем ветвистые молнии.
Гроза налетела так внезапно, что немолодой лесник в мгновение ока оглох, ослеп и вымок до нитки. Порывистый ветер, бьющийся в лесу, как птица в клетке, не могли сдержать даже могучие сосны. Хлынувшей сверху воды оказалось так много, будто кто-то щедро плеснул из гигантского ведра. Холодный ливень встал перед глазами сплошной стеной, словно само небо ополчилось на встревоженного мужчину. Оно рычало и ревело, беспрестанно било яркими молниями, едва не метясь в мокрую макушку Стагора, больно хлестало по щекам, толкало в грудь, мешая идти, пинало, пугало, недобро грозило... и словно очень не хотело позволить ему вернуться.
Стагор проклинал себя за то, что не послушался голоса сердца еще этим утром, когда с неспокойной душой уходил в лес. Он снова и снова вспоминал слова странной гостьи, которую пустил в свой дом после такой же, как сегодня, поистине безумной грозы, больше похожей на кару небесную, чем на обычное явление природы. Его мысли то и дело возвращались к амулету на ее груди, у которого было нехорошее свойство светиться в темноте лиловыми искорками глаз. И к тому, как несколько раз поутру он замечал, что серебристая змейка лежит совсем не так, как это было с вечера. И не мог не замечать, что с каждым днем невесть как оказавшаяся в его лесу девчонка крепла так быстро, словно ее питали другие, совсем иные силы, чем простую смертную.
К тому же, она совсем не пугалась его вида. Не опасалась поворачиваться спиной, словно была уверена, что ей не причинят вреда. И не понимала, как опасно порой попадать в руки таких вот немолодых мужчин, много лет не знавших женской ласки.
Стагор, мчась по темному лесу, вдруг впервые подумал о том, что причина такой уверенности может крыться вовсе не в его доброте, а лишь в том, что свалившаяся на его голову гостья просто откуда-то знает, что он не посмеет поднять на нее руку. Вернее, она знает, что владеет чем-то таким, против чего вся его сила окажется бесполезной.
"Ведьма... – с холодком подумал он, снова вспомнив про змеиный амулет. – Неужели ведьма?!"
А потом резко остановился и едва не попятился, когда словно в ответ на его страшноватую догадку из-за деревьев совершенно бесшумно выступила плотная тень. Серая от хвоста до кончика влажного носа, широкогрудая, свирепая. С хищно прищуренными желтыми глазами, мощными лапами и полуоткрытой пастью, в которой поблескивали влажные клыки. Волчица была настолько огромной, что опытный лесник только сглотнул, потому что никогда раньше не встречал зверей подобных размеров. И, скорее, был готов принять ее за призрак далекого прошлого, чем за настоящую зверюгу.
Но вот она, наконец, пошевелилась, красноречиво перегородив тропу, и Стагор, спину которого мгновенно осыпало морозом, осторожно попятился.
Волков он никогда не боялся. Волки – вестники воли Всевышнего. Они приходят тогда, когда чувствуют смерть и милосердно уносят души ушедших в Высокие Чертоги, чтобы позволить им там обрести вечный покой. Он знал об этом с детства. Уважал серых хищников и никогда не заступал им дорогу, если замечал следы охотящейся стаи.
Однако сегодня, в эту странную бурю, Стагор вдруг почувствовал, что у него волосы встают дыбом: эта волчица не была обычной. Она, кажется, даже не была живой, несмотря на то, что ноздри ее неуловимо шевелились, глаза смотрели остро, совсем по-человечески, а распушившаяся шерсть выглядела мягкой и бархатистой, больше напоминая роскошный серый наряд, чем обычную волчью шкуру.
Царица волков. Королева стаи. Которая смотрела на него так, что сердце само проваливалось внутрь и жалобно пищало откуда-то из пяток, силясь набраться смелости сделать еще хотя бы один удар. От ее взгляда холодело нутро, а ноги немели и отказывались повиноваться.
Она смотрела так, будто понимала его сейчас. Смотрела пристально, внимательно, с непонятным сочувствием. С таким видом, словно пришла сегодня по чью-то душу, но, понимая, что от Судьбы не уйдешь, не собиралась возвращаться ни с чем.
– Что тебе нужно? – хрипло прошептал Стагор, когда заметил, что она сместилась следом за ним и снова перегородила дорогу к дому. – Что ты хочешь? За кем пришла?
Волчица вздохнула.
– За мной? – холодея, предположил он, но она вдруг вздохнула снова и слегка качнула головой. – Тогда за кем? Здесь же нет никого, кто бы мог тебе понадо... нет!
Стагор вдруг окаменел от ужаса, вспомнив о том, что оставил сына одного. Как раз там, куда не пустила его громадная вестница смерти. И там, где еще оставалась необычная девушка, которую он только что заподозрил в нехорошем.
В этот момент сгустившийся воздух прорезал истошный крик, полный боли и дикого страха. Голос очень низкий, грубый и хриплый. Словно и не человек это кричал вовсе, а вырвавшийся на волю бешеный зверь. Или же человек, но совершенно обезумевший от боли.
– Гурт... – одними губами выдохнул лесник, пошатнувшись от страшноватой догадки. А потом вдруг повернулся и кинулся бежать, напрочь позабыв о грозе, мокрых сапогах, хлещущим по лицу ветвям и даже огромной зверюге, которая на этот раз почему-то не стала его останавливать.
"Дай ему время", – коснулась его разума чья-то осторожная мысль, но лесник не услышал – вытаращив глаза и распахнув в немом крике рот, помчался, не разбирая дороги, туда, где послышался новый, полный неподдельной ярости и боли вой, который почти сразу был заглушен неистовым грохотом с разверзшихся небес.
Стагор вылетел на поляну как раз в тот момент, когда ударившая сверху молния с поразительной точностью вонзилась в крышу его старой землянки. От мощного разряда старательно насыпанную землю взметнуло вверх на высоту в два человеческих роста, положенные под низ доски изломало в мелкие щепы, а затем тоже подбросило, превратив в подобие стрел, способных изрешетить любого, кто только посмеет сунуться близко. В обнажившейся яме на мгновение стало светло, как днем. Сквозь комья земли в развороченной стихией дыре проступила чья-то застывшая в неподвижности фигура. И выметнувшийся из леса отец уже не смог сдержать горестного крика, мгновенно узнав в неестественно замершем человеке собственного сына, каким-то чудом не погибшего в этом аду.
Гурт стоял, высоко запрокинув голову и беззвучно хрипя. Он дрожал всем телом, словно в лихорадке, на его губах клокотала розовая пена. Глаза закатились, страшновато обнажив пустые белки. На могучих руках гуляли сведенные судорогой мышцы. Неестественно выпрямленная спина была напряжена так, словно вот-вот готовилась переломиться пополам, а искаженное от немыслимой муки лицо побледнело так жутко, что отсвечивало в темноте настоящей мертвенной белизной.
Но самое страшное заключалось в том, что вокруг юноши блистал и сыпал ядовитыми сиреневыми искрами старательно вычерченный на земляном полу круг. Мощный, тройной, окружающий такую же лиловую пятиконечную звезду, в центре которой был заключен неразумный сын лесника. Все пространство вокруг него оказалось заполнено причудливыми знаками и надписями на неизвестном языке. Их были десятки, сотни, сплетающихся в причудливом танце сложного заклинания. И все они сейчас ярко светились, причиняя бьющемуся в судорогах парню немилосердную боль.
Однако круг был не один: наверху, как раз на высоте некогда целого потолка, прямо в воздухе над дурачком крутился еще один сиреневый хоровод. Такой же сложный и идеально повторяющий тот, что сжигал его заживо на полу. Он словно подпитывался от бушующей грозы, с каждым ударом молнии наливался нехорошей силой, становился ярче, мощнее, буквально впитывал ударяющие сверху разряды. И при этом постепенно сжимался вокруг запертого внутри магической тюрьмы парня.
Завидев сына, Стагор бесстрашно кинулся к нему, проклиная свою слепоту. Не почувствовав, как сразу несколько кружащихся в воздухе щепок глубоко впились в его щеку, рванулся вперед, однако на полпути что-то ударило его в грудь и безжалостно отшвырнуло обратно. Да с такой силой бросило на землю, что у него на какое-то время потемнело в глазах.
"Дай ему время", – снова тихо прошелестел в голове чужой голос, и Стагор заскрипел зубами.
– Ведьма... проклятая ведьма!!!
Он бросился снова, пытаясь спасти сына от неминуемой смерти, но снова был уверенно остановлен и отброшен прочь, словно неразумный котенок, попавший под ноги раздраженного хозяина. Однако и после этого упрямо поднялся на подрагивающих ногах, утер выступившую из носа кровь, а потом хрипло зарычал:
– Ведьма-а-а... как ты посмела?!
Внезапно Гурт завертелся на одном месте, будто взбесившаяся юла, а затем взвыл таким нечеловеческим голосом, изрыгая страшные проклятия и кощунственные богохульства, что даже испуганный отец против воли замер.
– ТВАРЬ! МЕРЗАВКА! УРОДИНА БЕЛОБРЫСАЯ... КАК ПОСМЕЛА... МАРСО, Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУ-У-У-СЬ... ДО ВАС ОБОИХ ДОБЕРУСЬ... И ДО ЭТОГО СМЕРТНОГО ТОЖЕ-Е-Е... ОН МОЙ... МОЙ... МОЙ НАВЕКИ!!! НИКТО НЕ СМЕЕТ ОТБИРАТЬ У МЕНЯ ДОБЫЧУ-У-У... ОН МОЙ... ОНИ ОБА МОИ... ВЫ СЛЫШИТЕ?!
"Не в этот раз, – вдруг раздалось усталое за спиной лесника, и давешняя волчица медленно выступила из леса. – Изыди, Азуар. Эти души тебе не принадлежат. Отпусти мальчика. Он уже не твой".
– ТВА-А-АРЬ!!! ОБМАНУЛА-А-А... Я НАЙДУ ТЕБЯ!!! СЛЫШИШЬ?!! Я ТЕБЯ НАЙДУ-У-У-У... – бешеным туром взвыл Гурт, неистово заметавшись в стремительно сужающемся Круге. – Я ВЕРНУСЬ И ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ...
"Ты больше никогда сюда не вернешься, Азуар, – твердо посмотрела на него волчица. – И никогда больше не тронешь человеческие души. Таково мое слово. Такова моя воля. И такова воля Сердца, которое сейчас говорит через меня. Изыди, демон. Над этим миром больше нет твоей власти".
Стагор дернулся было навстречу серому чудищу, которое посмело говорить в его голове чужим голосом, однако горящий лиловыми огнями взгляд заставил его замереть на месте. Столько силы в нем было сейчас, столько властной уверенности и нечеловеческой мощи, что он просто не смог воспротивиться. А когда она хищно сузила глаза и что-то повелительно рыкнула, потревожив небеса громким эхом... когда в ответ ей закричал почти нормальным голосом ничком упавший Гурт... когда вокруг него вдруг полыхнуло бешеное лиловое пламя, сжигая остатки землянки и того, что было вокруг, лесник вдруг понял, что больше не в силах выносить этого жуткого зрелища. Он резко развернулся, нашел глазами неподвижно лежащего сына, судорожно вздохнул и, будучи не в силах больше ждать, кинулся ему на помощь.
Вот только на этот раз никакая преграда его не остановила – Стагор беспрепятственно спрыгнул в зияющую яму, подхватил на руки обмякшего парня и со стоном потащил наружу, не замечая, как от отчаяния по щекам бегут две влажные дорожки. С трудом выбравшись из загубленного дома, он отволок бесчувственное тело на несколько шагов и в изнеможении рухнул рядом, с каким-то отрешенным безразличием увидев, что поднявшаяся вверх крыша землянки именно в этот момент рухнула обратно, похоронив под собой все, что было ему дорого. Все, что он строил, что собирал, мастерил долгими темными вечерами. Абсолютно все, что составляло когда-то смысл его жизни... кроме изможденного, оборванного, исцарапанного, но все еще дышащего сына.
"Вот и все, – тихо сказала волчица. – Он теперь свободен. Дай ему время привыкнуть. Пусть спит три дня и три ночи – изгнание демона забирает много сил. После этого твой сын проснется здоровым и крепким, как раньше. Правда, будет помнить лишь то, что случилось до того, как его разум угас. Тебе придется учить его заново. Заново воспитывать и растить, как если бы он снова стал пятилетним мальчишкой... тебе будет трудно, не скрою. Придется вложить много сил, чтобы он скорее осознал себя зрелым юношей. Но когда-нибудь придет день, когда он встретит тебя с охоты и приведет в дом любимую девушку. Жди этого дня, Стагор. Жди и надейся... больше мне нечем отблагодарить тебя за доброту. Прощай".
Лесник неверяще уставился на бледное лицо сына, с которого вдруг исчезла дурашливая улыбка. Он исхудал за этот вечер так, как будто год провел в каменоломнях. Он едва дышал, с трудом мог просто лежать... но он был жив. Действительно, жив. И, кажется, уже не так безумен, как раньше?
Стагор проводил глазами удаляющуюся серую тень, на загривке которой только сейчас подметил странную лиловую полосу. Запоздало признал и голос, звучащий в голове, и печальный взгляд, и мягкую походку. Хотел было окликнуть уходящую волчицу, но вдруг оробел. И смог только безмолвно проводить ее растерянным взглядом, еще не слишком понимая, что на самом деле она для него сделала.
Гроза давно отшумела, прекратив обрушиваться на мокрый лес неистовым грохотом. Бешеный ливень постепенно сменился легким дождиком. Разгневанное небо постепенно затихло, присмирело. Затем сквозь свинцовые тучи проглянул где-то на востоке первый слабый просвет. На разгромленной поляне воцарилась оглушительная тишина. Остатки землянки медленно тлели, вздымая в серые небеса вялый дымок. Сильный ветер стих, опустив на траву многочисленные щепки, но потрясенный лесник так и сидел на земле, судорожно сжимая руками мокрую рубаху сына, и неподвижным взглядом смотрел на занимающийся рассвет.
