Текст книги "Избавление (СИ)"
Автор книги: Александра Лисина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
Глава 20
На короткое мгновение все, кто стоял на громадной поляне, буквально окаменели в тревожном ожидании, пристально следя за медленным движением сиреневого тумана. Вырвавшись изнутри Перводерева, он накрыл землю плотным густым облаком, растекся во все края, заполонил собой все доступное пространство, окутал людей сперва по щиколотки, затем поднялся до колен, постепенно вырос до пояса, настойчиво коснулся груди. Наконец, все так же медленно и почти торжественно опутал напряженно застывших смертных с головы до ног. А затем поднялся еще выше, скрыв из глаз торжествующую усмешку лера Альвариса, беспокойно переглянувшихся магов за его спиной, прикрывшую глаза девушку в громадном дупле, неподвижную фигуру Викрана дер Соллена, который, казалось, уже ничего не воспринимал и перекошенную, отчаянную, полную ужаса физиономию Марсо, внезапно понявшего свою ошибку.
У него страшно изменилось лицо от неожиданного прозрения. Прервалось дыхание, неуловимо задрожали руки. В голове молнией пронеслась диковатая правда, но было поздно: Сердце Зандокара не умеет лгать. Рядом с ним невозможно слукавить. Оно требует правды, признаний, истины и заставляет против воли открывать самые потаенные свои желания. Сердцу все равно, с чем к нему пришли. Оно не знает разницы между добром и злом. Ему чужды человеческие понятия и неведомы переживания смертных. Оно просто есть. Сердце этого Мира. Просто бьется, каждым своим ударом порождая вокруг себя жизнь. И просто живет, терпеливо дожидаясь своего часа.
Ему неважно, что подаренная сила способна принести больше бед, чем прошедшие Катастрофы. Оно не страшится будущего и не переживает о насущном. Оно не мыслит. Не расстраивается. Не испытывает досады. Оно слышит не голоса, а людские души. Видит не лица, но спрятанные за ними сердца. Чувствует не боль, а смутное огорчение. А если и вмешивается когда-то в происходящее, то немного и совсем ненадолго – лишь для того, чтобы не нарушить существующее равновесие.
Марсо, увидев неподвижное лицо Айры и ее пустой взгляд, в котором не было ни тени сожаления, глухо застонал. Крепко зажмурился, проклиная себя за слепоту. Судорожно сжал кулаки, стиснул до скрипа зубы, отвернулся... а потом понял, в чем же состояла его последняя ошибка, и опустил голову: Айра больше не была той девочкой, которую он знал, которая сбежала когда-то из родного дома и обрела новую жизнь среди лилового игольника.
Она перестала быть его ученицей. Совершенно не помнила прошлого. Забыла про все, что было сегодня сказано. Забыла то, что когда-то знала. Забыла и ненависть, и радость, и горести, и печали. Сомнения, страхи, бесполезные колебания. Забыла родителей, погибшего брата, родную деревню, Академию, друзей, трудное ученичество, свой побег, проклятое болото. Забыла о том, кто вытащил ее из этого кошмара. Забыла сам кошмар, потому что уже не умела бояться. Она забыла все, что пережила недавно. Не слышала звучащие вокруг разговоры. Не видела разницы между стоящими перед ней магами. Больше не являлась магичкой и даже на человека уже была не слишком похожа – сейчас она была нечто большим. Она стала кем-то совсем чужим и поступала теперь так, как поступило бы высшее, не знакомое с сомнениями или жалостью существо. Странное, чуждое, знающее неизмеримо много, но при этом не умеющее отличать плохое от хорошего.
Именно в этом он просчитался, именно этого не учел и об этом не подумал – бесполезно обращаться к ней сейчас, как к человеку. Айры больше не было. Она ушла. Растворилась в Сердце. Стала его вместилищем. Проводником его воли. Его глазами и голосом. Ее собственное сердце билось в унисон с Ним. Вернее, они стали одним целым. Сердце Зандокара теперь жило в ее груди, а ее родное, слабое, человеческое сердце билось где-то внутри огромного дупла, отдавая ему свои силы. Ее тело стало пустой оболочкой, в которой больше не было человеческих слабостей, а глаза наполнились поистине жутким светом, от которого мороз драл по коже и бежали огромные мурашки. И становилось страшно от мысли, что она может никогда больше не прийти в себя. Страшно от того, что эта сила может не покинуть ее. И еще страшнее от смутного ощущения. что новое Сердце способно все грядущее тысячелетие провести именно так – в тесноте, в безвестности, в полной неподвижности, среди зеленых лиан и лиловых шипов игольника. Заброшенное и совершенно не помнящее прошлого.
Марсо в ужасе обернулся к Викрану, но тот кажется, уже понял сам – опустил голову, пряча исказившееся лицо, опасно пошатнулся, а затем медленно отступил назад, бесследно пропадая в лиловом тумане. И призрак, утопая в густых клубах рядом с ним мог лишь бессильно наблюдать за тем, как рушатся его прежние планы и бесследно тают самые смелые надежды. Лишенный тела. Лишенный сил. Лишенный права на какое-либо вмешательство.
Лишенный даже надежного Источника и теперь способный только глухо стонать и проклинать себя за ошибку.
– Да-а... – донесся до него неистовый шепот давнего недруга. – Я уже чувствую Его... вижу... наконец-то, эта сила станет моей! И ей уже никто не сможет противиться! Даже Совет!
Марсо обреченно прикрыл глаза, не желая видеть, как постепенно становится светлее и прозрачнее туман, выпушенный Перводеревом. Как он по-змеиному извивается, клубится в ногах у дорвавшегося до власти архимага, как медленно, но уверенно втягивается в чужое тело, наполняя его нечеловеческой, жуткой, поистине чудовищной мощью... не нужно было даже смотреть, чтобы угадать торжествующую усмешку на лице директора Академии Высокого Искусства. Не нужно оборачиваться, чтобы заметить его искрящиеся силой волосы. Не нужно поднимать с дрожью взгляд, чтобы увидеть его расширенные, неестественно горящие зрачки. И не нужно быть столетним мудрецом, чтобы рассмотреть в этих зрачках знакомые до боли, невероятно яркие лиловые отблески, означающие грядущую Катастрофу для старого мира.
Альварис не оставит его прежним, – с горечью понял Марсо. – Он слишком любит власть. Слишком долго жил этой мыслью. Слишком долго шел к этой цели, чтобы сейчас, через много десятилетий, вдруг получив возможность разобраться со всеми своими врагами, не воспользоваться ей я не отомстить сполна. За свое ожидание, за долгий путь, за многочисленные неудачи. За то, что почти полвека ему пришлось потратить на трудоемкий поиск крохотной лазейки в Занд. За то, что все это время приходилось скрываться, прятать свои истинные намерения, заниматься утомительной работой на высоком посту, полученном благодаря смерти прежнего директора. За то, что нужно было заниматься учениками. За то, что их нужно было чему-то учить, тратя на это драгоценные годы. За то, что приходилось воровать силу из Источника, старательно таясь даже от преподавателей. За то, что надо было держать на липе безумно надоевшую маску заботливого наставника. За прорытый тоннель, на который ушли многие десятки лет. За невольников. За хлопоты. За потраченные силы. За подспудный страх оказаться пойманным на горячем. За ненависть, разочарование от прежних неудач. За многие годы терпения и безвозвратно ушедшую молодость...
Впрочем, нет, Альварис получит ее обратно. Вернет себе утраченное. Нет, он УЖЕ ее получает! Вместе с силой. С могуществом. Ликованием победителя и поистине дьявольской улыбкой на изменившемся липе.
–Наконец-то!
Марсо медленно поднял потухший взгляд и тоскливо посмотрел на бывшего друга, который вдруг стремительно преобразился. Архимаг стал немного выше ростом, раздался в плечах, распрямился. Его лицо заметно разгладилось, мелкие морщинки в уголках губ почти исчезли, кожа вновь стала гладкой и ровной, сами губы заалели, словно насытившись кровью, крохотные седые волоски в пышной шевелюре полностью вернули свой прежний цвет. А глаза...
Призрак невольно вздрогнул, когда увидел их во всей красе: это были глаза безумца – нечеловечески яркие, горящие, ритмично вспыхивающие сиреневыми искрами. Пылающие злым торжеством глаза бывшего человека, неожиданно обретшего ситу бога.
Туман вокруг него уплотнился еще больше, став похожим на густой кисель, облепил подобно второй коже и втягивался, истаивал, буквально липнул мерзким паразитом, все теснее и теснее примыкая к коже, отчего она тоже приобрела ядовитый, какой-то мертвенный оттенок. Почти весь он собрался сейчас вокруг бывшего мага. Устремился, словно голодный зверь – на запах свежей крови. Как гиены к падали. Как акула к еще трепыхающейся жертве. И уже лишь тоненький ручеек оставался позади него, протянувшись от Перводерева гибким щупальцем.
– Наконец-то! – прошептал лер Альварис в третий раз, глубоко вдохнув. А потом запрокинул голову и неожиданно рассмеялся – громко, раскатисто, зловеще. Пугая этим смехом окрестности и еще больше -опасливо попятившихся магов за своей спиной.
Марсо без особого удивления встретил его горящий взгляд. Даже не расстроился, когда подметил злорадную улыбку -просто тяжело вздохнул и вынужденно признал, что, похоже, остался на этом поле в одиночестве. Айра ему больше не поможет. Кер, видимо, тоже: без ее слова он не сделает ни шагу, потому что сейчас он – не просто метаморф, а часть Занда, тесно связанная с его ожившим Сердцем. И он будет подчиняться Ему, будет слушать Его ритм, он не набросится на чужаков до тех пор, пока они не начнут угрожать Хозяйке, чей разум и воспоминания заблудились в бесконечной тишине вечности.
Он один. Действительно один, потому что от Викрана помощи больше не будет. Викран почти мертв. Он отказался от борьбы. Просто потому, что будет рад ее закончить и избавиться от ненужной, опостылевшей, проклятой навеки жизни. А значит, придется справляться самому. И за Викрана тоже. Придется как-то выстоять, выдержать, закрыть неразумного Охранителя собой.
И что с того, что собственного тела уже не осталось? Что с того, что силы уже не те? Что с того, что запасов Источника хватит лишь на жалкую минуту сопротивления?
Все равно: надо бороться. Надо идти до конца. Остановить Альвариса – как-нибудь, любыми способами и любой ценой, потому что после того, как он получит свою силу полностью, никто и ничто не сумеет его одолеть. Даже Айра.
Марсо сжал челюсти и твердо выдержал страшноватый взгляд бывшего друга.
–Убейте его, – благожелательно сказал лер Альварис, чуть повернув голову. – И пусть это случится медленно: я хочу видеть, как он мучается Сорвен... Альвин...
Однако ответа почему-то не последовало: пришедшие с ним маги замерли в каком-то странном ступоре и со смешанным чувством уставились на плотные языки сиреневого тумана, опутавшего их нога. Они не взглянули на архимага, когда тот удивленно обернулся.
Не ответили на его вопрос. Даже не услышали, кажется. И не обратили внимания на то, как он недовольно нахмурился. А когда туман медленно вскарабкался по их телам, достигнув груди и горла, внезапно вскрикнули, страшновато захрипели и вдруг упали на четвереньки, содрогаясь всем телом, словно в конвульсиях.
Всего мгновение лер Альварис ошеломленно наблюдал за своими учениками, ломаемыми какой-то неумолимой силой. Лишь долю секунды неверяще взирал на их исказившиеся лица, покрытые крупными каплями пота, на их изогнувшиеся руки, скрюченные пальцы, раскрытые в беззвучном крике рты, стремительно чернеющую кожу, ставшую отчего-то толстой и блестящей, вытягивающиеся челюсти, отвратительно похрустывающие суставы, со щелчком меняющие свое положение... а потом изумленно моргнул и инстинктивно отступил на шаг, когда вместо людей с земли поднялись три матово-черные, покрытые прочным хитиновым панцирем, весьма крупные никсы.
– Что за...?
– Вы хотели силы, – бесстрастно сказало Сердце. – Вы ее получили. Вы хотели жить – вот вам новая жизнь. Вы желали служить, и эта просьба тоже исполнена: служите. Сильнейшему, как вы и сказали.
Звери неуверенно огляделись, словно совершенно не узнавали места. Заметив обрывки одежды, стесняющие движения, проворно встряхнулись, скидывая разорванные куртки, порезанные острыми когтями штаны, ненужные плащи, ножны, амулеты... и, глухо рыкнув, повернули страшноватые головы в сторону попятившегося архимага. А затем бесшумно обнажили длинные зубы, будто предупредили о чем-то, и поколебавшись, ровно потрусили прочь, равнодушно оставляя его за своей спиной.
Лер Альварис поджал губы, поняв, что остался совершенно один, но потом небрежно отмахнулся.
– Плевать. Теперь они мне не нужны. А с предателями я разберусь и сам. Марсо, ты готов умереть?
Призрак только искривил губы в усмешке.
– А ты?
– Брось, – архимаг брезгливо покосился на тоненькую сиреневую струйку, протянувшуюся от Перводерева в сторону бывшего приятеля. – Т воих сил... даже сейчас, когда тебе их вернули... все равно недостаточно, чтобы бороться со мной. Только на один удар и хватит. Но даже он не сумеет пробить мою защиту, тогда как мои...
Лер Альварис с наслаждением вдохнул прохладный воздух и спустил с ладоней две длинные ветвистые молнии, едва не спалившие сиреневую листву.
–...мои теперь таковы, что я легко могу уничтожить половину мира одним движением бровей. Не тебе со мной тягаться, Марсо. Особенно сейчас.
Марсо на мгновение прикрыл веки, ощущая, как быстро наполняется его дух почти позабытой мощью, а потом с горечью признал: Сердце не обмануло никого из присутствующих. Действительно не видело никакой разницы. Оно дало всем то, что было обещано. И дало именно в той последовательности, что сказало: сперва – Альварис, потом – его ученики и вот, наконец, дошла очередь до одного глупого призрака, решившего, что сможет бороться в одиночку.
Когда-то его сил хватало, чтобы на правах равного войти в Совет двенадцати сильнейших магов Зандокара. Когда-то он мог играючи рушить горы, поворачивать реки вспять, вызывать ураганы, смерчи, поднимать мертвецов, призывать и изгонять демонов, слать страшные проклятия... а теперь Альварис прав: даже этого сейчас недостаточно, чтобы противостоять сильнейшему магу Зандокара. Быть может, всего один удар или даже два Марсо успеет сделать до того, как его испепелят и бесследно развеют по ветру. Может, не будет даже этой возможности. А может, она будет и он успеет вложить туда все, чем владел. Все, что только оставалось еще в его душе. Все, чем когда-то владело тело. Вообще все, включая отчаяние, сомнения, бессильную злость.
Но Альварис слишком силен. Чересчур могуч. Он и раньше-то был сильным, а теперь, благодаря Сердцу, его сила возросла многократно. Никто не смог бы ему противостоять. Никому не под силу его остановить. Никто не сумел бы с ним справиться, но задержать... хотя бы на время... стоит хотя бы попытаться. Ради Викрана. Ради Айры. Ради учеников. Академии, простых смертных, ради Занда и остального мира... пожалуй, стоит отдать то, что имеешь, лишь бы не было больше этих страшных смертей. И стоит умереть, до последнего отдавая себя в попытке завершить это трудное испытание.
Получив обещанную силу. Марсо медленно выпрямился и с тяжелым сердцем посмотрел на Викрана дер Соллена – тот по-прежнему стоял неподалеку, не делая даже попытки вмешаться. Впрочем, он и не мог это сделать – его дар слишком ослаб. Особенно, по сравнению с мощью бывшего наставника. Так что и тут придется действовать самому. Все самому, как и много раз до этого.
Наверное, это Судьба?
– Один удар, – вдруг со смешком разрешил лер Альварис. – Так и быть: я дам тебе возможность сделать один-единственный удар, чтобы у нас с тобой была хотя бы видимость поединка. Но потом не обессудь – я ударю в ответ. И вот тогда ты поймешь, какую совершил ошибку, когда предал меня. Итак? Ты готов?
Марсо неслышно вздохнул.
– Да.
– Тогда я жду. Ну? Покажи, на что ты способен!
Призрак так же медленно поднял светящиеся синеватым светом руки, готовясь к своему последнему бою. На всякий случай загородил собой Айру, не полагаясь только на молчаливого Кера. Мысленно огорчился тому, что метаморф не делает даже попытки вмешаться, и постепенно формируя на ладони самое мощное из известных ему заклятий, все-таки не удержался – мельком взглянул. Однако жутковатая никса странного серого окраса едва заметно шевельнулась: мгновение держа недавнего друга под прицелом лиловых глаз. Кер вдруг странно повел мордой в сторону, чуть прищурился и быстро покосился куда– то влево.
Марсо машинально проследил за его взглядом и неожиданно замер, заметив тоненькую струйку тумана, так и продолжающуюся сочиться из-под корней Перводерева. Эта струйка, беззвучно выбираясь наружу, умело пряталась в траве, искусно скрывалась за массивным телом неподвижно сидящей никсы, по-воровски пробиралась дальше, огибая ее и стелясь по земле призрачным щупальцем, старательно таилась от чужих взоров, огибала поляну по краю, почти теряясь из виду. Но до сих пор... постепенно... понемногу... потихоньку и почти незаметно... так и продолжала втягиваться в тело Альвариса!
Сам директор не видел: был слишком увлечен созерцанием обреченно поникших плеч заведомо проигравшего соперника. Кажется, даже не чувствовал: полубезумное ликование от предвкушения победы было так велико, а эйфория от ощущения неуклонно прибывающих сил столь остра, что ничто иное не имело значения. Ни боль. Ни страх. Ни сомнения. Ни колебания. Ни даже того, что перстень на правой руке не просто разогрелся, переполнившись до краев, а уже угрожающе засветился неприятными лиловыми огнями.
Марсо мгновение ошарашенно взирал на змеиное кольцо, способное вместить не намного меньше силы, чем его собственный перстень. Странно застыл, лихорадочно размышляя. Метнулся взглядом влево, вправо, безошибочно перехватив предупреждающий взгляд Кера. умело загораживающего собой эту лиловую ниточку. Наконец, вспомнил потерявших человеческий разум нике, вспомнил в точности то, о чем попросил у Сердца Альварис, очень вовремя припомнил свое собственное прошлое и судорожно сглотнул.
А потом резко передумал нападать.
– Это еще зачем? – расхохотался лер Альварис, когда вместо атакующего заклятия Марсо с поразительной быстротой сотворил защитное. Да не простое, а такой мощи, какую от него директор Академии даже не ожидал. Причем сотворил не просто так, не для себя одного, а зачем-то заключил в гигантский Защитный Круг и Перводерево и Айру, неподвижно застывшую внутри, и терпеливо дожидающуюся команды никсу, окаменевшего дер Соллена, и даже спящего мальчишку, который больше никогда не сумеет проснуться.
Он сделал это вопреки здравому смыслу. Наперекор логике. Будто вдруг с ума сошел, распознав истинное могущество соперника, и, испугавшись, совершил последнюю в своей жизни глупость: не попытался вырвать победу в последний миг. Не стал бороться. Не решился противостоять. А как последний трус залез в невидимую раковину, постаравшись намертво законопатить в ней все щели, закрыть все двери и окна. И, кажется, верил в то, что это его спасет. Более того, истратил все имеющиеся у него силы. Действительно ВСЕ! До последней капли. Словно не было для него ничего более важного, чем эта дурная, бесполезная, совершенно ненужная и абсолютно неэффективная Сеть.
– Глупец, – хмыкнул архимаг, поднимая руки. -Я дал тебе шанс, а ты им не воспользовался.
Марсо, лихорадочно заканчивая последние штрихи своей защиты, даже не повернул головы.
– Что ж, ты сам выбрал... прощай Марсо.
Лер Альварис не стал дожидаться, когда торопливо работающий призрак завершит свой нелепый Щит – незачем, Марсо это все равно не поможет. Было бы конечно, забавно сразиться с ним теперь, когда все его преимущества сошли на нет, любопытно понаблюдать за тем, как гаснет надежда в его глазах и вместо нее проступает неподдельное отчаяние. Забавно было бы видеть, как корчится он от боли в несуществующем теле, и еще забавнее сполна вкусить долгожданной победы, до последнего наслаждаясь ощущением собственного всемогущества... но увы. Марсо. внезапно струсив, испортил грядущий триумф. Хотя, разумеется, будет интересно узнать, как скоро развалится и развеется в прах его самая лучшая, самая сложная и самая великолепная из когда-либо созданных зашит.
Секунду? Две?
Лер Альварис хищно усмехнулся и потянулся за Озарением. Он не сомневался в успехе и был уверен в том, что легко сомнет упрямого духа, не нашедшего ничего лучше, как спрятаться за хлипкой скорлупой магической защиты. Он бестрепетно прикоснулся к Озарению, приятно удивившись его напряженности и мощи, с размаху зачерпнул, собираясь дотла спалить и живых, и мертвых, мысленно улыбнулся, когда это удалось потрясающе легко, и играючи создал на ладони Огненное Колесо. Правда, таких огромных размеров, что это сделало бы честь и Безымянному Богу. После чего улыбнулся снова, вдоволь налюбовался своей новой силой, удовлетворенно кивнул, а потом резко сжал ладонь, намереваясь отпустить смертоносное заклятие.
И только сейчас заметил, как медленно осыпается еще теплый пепел с его безымянного пальца – все, что осталось от любовно созданного, старательно выточенного, много лет заполняемого силой кольца.
– Что за...? – лер Альварис недоуменно нахмурился. А потом опустил взгляд себе под ноги и неверяще распахнул глаза, запоздало подметив крохотную лиловую струйку, до сих пор вливающуюся в его тело бесконечным потоком чужой силы. Ее оказалось так много, что даже древний перстень, не выдержав напора, сгорел дотла. Она наполняла его постепенно, исподволь, плавно распределяясь по всему телу. Сперва восстановила резервы, затем заполнила внешний Источник. Потом пропитала кожу, заставив ее светиться и испускать неприятное сиреневое свечение, затем – легкие, вырываясь изо рта облачками плотного тумана. Теперь добралась до рук, сочась оттуда слабыми искрами. Но даже сейчас сила все прибывала и прибывала, пропитывая его насквозь, упорно стремясь внутрь, входя против воли, уже с трудом, сгущаясь и почти костенея, вливаясь бескрайней рекой, нескончаемой волной, непрерывно усиливающимся водопадом... нет, уже не водопадом, а почти морем... да какое там! Целым океаном!
Архимаг вздрогнул от ощущения, что что-то упустил, и быстро поднял голову: вставшая на ноги никса смотрела на него без всякого сочувствия. Смотрела внимательно, пристально, изучающе, безжалостно следя за тем, как искрятся и сверкают его резко посветлевшие волосы. Как все сильнее светится кожа, истончаясь под бешеным напором чужой силы. Какона становится прозрачнее и некрасивее. Как бьют из-под нее упругие лучи, не сумевшие уместиться внутри, но как упорно они стремятся обратно, входя уже насильно, медленно и тяжело, но по-прежнему – неумолимо, грозя в скором времени разорвать на части. А под никсой, прячась в высокой траве, скрытый за ее телом, за ее странноватой аурой, искусно замаскированный и почти незаметный, буквально бурлит мощнейший силовой поток, по сравнению с которым вся обретенная недавно мощь бывшего директора выглядит жалкой лужей.
Он содрогнулся от мысли, что вся эта мощь стремится сейчас в его тело. В панике обратился вовнутрь, пытаясь хоть немного приостановить этот поток, но тут же похолодел – напор из еле заметного вдруг стал таким неистовым, что грозил буквально разорвать его на части. Как плотно закрытый котел, исходящий горячим паром. Как чрезмерно надутый воздухом шар. Как переполненный пузырь, у которого перекрыли дырочку. Просто потому, что человеческое тело не было приспособлено к такому испытанию. Оно не умело перерабатывать ТАК много энергии. Оно не умело ее хранить в ТАКИХ количествах. Оно просто не способно выдерживать ЭТО, но и высвободить его было уже не в состоянии – могущества стало СЛИШКОМ много! Оно – как плотина, готовая прорвать неумело построенную дамбу. Как плотно закрытое горлышко у бутылки, в котором намертво заклинило пробку. Стоит только посильнее тряхнуть или коснуться Озарения, выпуская эту мощь на свободу...
Он опустил взгляд на свою руку со стремительно гаснущим Колесом, откуда сила неестественно быстро уходила обратно в ладонь, и резко побледнел.
–Всевышний...
– Что? – прошептал Марсо, напряженно застыв напротив. – Силы много не бывает? Да, верный враг мой? Этого ты не учел?
Лер Альварис пораженно обернулся, внезапно осознав, что проклятый дух ЗНАЛ ВСЕ, и с новым пониманием уставился на сотворенную им Защитную Сеть: мощную, широкую, способную закрыть Перводерево от любой напасти. Даже от грядущего взрыва – того самого, что наверняка вскоре уничтожит почти все вокруг.
Марсо криво улыбнулся.
– Не подумал, что человек не способен вместить СТОЛЬКО? Не подсчитал, сколько можешь вместить ты сам? Или решил, что, получив силу бога, можешь сравниться с Ним? Ведь Сердце – это и есть наш Бог. То, без чего Зандокар не выживет. В нем – наши силы, радость и горе, колебания, сомнения, счастье и беды, ненависть и любовь... Оно – это все. А ВСЕ не может быть измерено человеческими мерками. И не может существовать там, где для него нет свободы... разве ты не знал об этом? Не знал, что нельзя стать богом, оставаясь по – прежнему человеком? Не понял, почему я когда-то остался без тела?
Архимаг вздрогнул.
– Да, – прошептал призрак. -Это правда. Когда-то я совершил ту же ошибку, что и ты сейчас.
– Но ты же не добрался!!! Не дошел до НЕГО!
– Кто тебе сказал?
– Ты... – лер Альварис резко осекся, а потом встретил полный понимания взгляд Кера и тихо взвыл. – Проклятье! Ты меня обманул!!!
Марсо невесело улыбнулся.
– Нет. Я просто забыл: Сердце забрало мою память ровно с того момента, как я ступил на его границу. Вместе с мыслями о смерти. Вместе с ответами. И воспоминаниями о том, за что мне отмерено такое наказание. Я только сейчас вспомнил: увидел тебя и вспомнил, что уже пережил это однажды.
– МАРСО!
Ты прав: я действительно был здесь, – прошептал дух. -Действительно дошел, добрался до Перводерева. Стоял перед Ним дурак дураком и точно так же как ты, просил для себя всякую чепуху. Только на вопрос, сколько я хочу силы, я ответил иначе. Захотел еще больше, чем ты. Пожадничал. Попытался забрать все, чем Оно владеет. Итог тебе известен – я почти мертв. Я – тлен, прах, жалкое облачко пара. Но я все же уцелел какой-то крохотной частью. А ты... боюсь, ты даже сейчас не настолько силен, чтобы стать вторым Сердцем. Жаль только, что я сразу об этом не подумал. Жаль, что я так долго не помнил. Жаль, что мою память поглотило забвение. И жаль, что в тот раз истинного Сердца здесь не было. К моему огромному сожалению и к огромному же счастью, иначе конец мой был бы гораздо печальнее: я бы так и не узнал, что же это такое – Сердце Зандокара. Цельное. Истинное. Живое и непокоренное. Согласись, за подобное знание стоит умереть. Ты же ученый? Исследователь? Естествоиспытатель? Чувствуешь величие момента? И Его ты тоже чувствуешь, правда? Так же, как я в свое время.
Лер Альварис с суеверным ужасом уставился на спокойно взирающую на него Айру. Живую, невредимую, легко выносящую ту жуткую мощь, что бурлила внутри Перводерева, и самый краешек которой он успел перехватить. Она отдала ему сравнительно немного – даже не половину того, чем владела, а треть... или же меньше. А остальное все еще клокотало внутри нее. Все еще жило. Раскручивалось могучими потоками, образуя гигантскую лиловую спираль. Бурлило, требовало выхода, все быстрее и быстрее переходя в дрожащее от напряжения тело архимага.
– Но она же...?!
–Она в порядке, – еще тише прошептал Марсо. – Просто потому, что живет сейчас не только за счет своих сил. Ее питает не только Дерево.
–ЧТО?!
Лер Альварис вздрогнул, когда его пальцы сами собой выстрелили целым снопом неестественно ярких лиловых искр, и опасно пошатнулся, невольно спустив с ладоней готовое заклятие. На мгновение понадеялся, что хотя бы так обретет облегчение. Что хотя бы этим сумеет спастись. Однако оно вместо того, чтобы ударить, почему-то взмыло почти вертикально вверх, не задев Марсо даже краем, а потом медленно и величаво вернулось, постепенно втягиваясь обратно в его тело и рассыпаясь над деревьями бесполезными алыми остатками.
А потом – ничего. Ни нового всплеска, ни заклятия, ни иного выхода – силы внутри стало так много, что она уже пригибала к земле. Разрывала изнутри, стремилась на волю, выбивалась из каждой поры, из каждой клеточки... однако и это уже не спасало: она прибывала слишком быстро.
– Но КАК?! -лер Альварис горестно застонал, не понимая, откуда у девчонки взялась такая стойкость. Она ведь тоже человек. Она еще слабее, чем он. Она мелкая, одинокая, несчастная и никому не нужная. У нее есть только метаморф, но и он тут не помощник. Да и не пытается он забрать хотя бы часть ее сил – это попросту не нужно: Айра вполне справлялась сама. Вот только почему? Почему, если силы у нее еще меньше?!!..
Архимаг вдруг увидел безжизненное лицо Викрана, его истончившуюся ауру, истерзанный дар, и внезапно все поняв, резко отшатнулся.
–ТЫ?!!
Дер Соллен слабо улыбнулся.
–ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!
– Отдал ей свою силу, – неслышно уронил боевой маг. – И стойкость. Ты же знаешь: Инициация – как маятник. Она работает в обе стороны – можно взять все, что захочешь, а можно и наоборот – отдать то, что считаешь нужным. Ты ведь не зря следишь за теми, кто приходит на Первые Балы?
–Что?! – неверяще вскрикнул лер Альварис. – Ты отдал?! ЕЙ?! СКОЛЬКО?!
– Все, что мог.
Директор, наконец-то осознав ту единственную причину, по которой ученик все еще не вмешивался, не боролся и даже не пытался противостоять, оставаясь абсолютно безучастным и каким-то помертвевшим. Увидел его погасшую ауру, опустевшие глаза, на мгновение прислушался к оставшемуся резерву, но тут же понял все и глухо застонал:
– Безумец! Ты сжег свой дар дотла! Ты больше не сможешь призвать Озарение!
Викран дер Соллен улыбнулся чуть шире.
– Я не жалею.
– Сумасшедший... ненормальный... идиот... зачем ты это сделал?!!
– Я не мог иначе.
– Почему?! – взвыл стремительно истончающийся, буквально тающий, словно кусок сахара в горячей воде, архимаг. – Что тебя заставило?! Что в НЕЙ такого, что ты готов умереть?!!
– Все, – тихо прошептал мастер Викран, обернувшись к Айре и долгим взглядом посмотрев на ее неподвижное, неимоверно бледное лицо, на котором пылали огнем лиловые глаза. – Она – это все. Целая жизнь. И смерть. Воля. Свобода. Сила. Боль и счастье... абсолютно все. Но ты не поймешь. Для тебя это недостижимо. Это – только моя боль и мое счастье. Моя жизнь и смерть. В любой день. В любой год. В любое время дня и ночи. Отныне и навсегда... просто я слишком поздно это понял. Тоже – из-за тебя.
Лер Альварис пораженно застыл, увидев что-то странное в глазах бывшего ученика. Что– то невероятное, невозможное, немыслимое, чего вообще не должно было быть. Что-то, отчего на голове волосы поднимались дыбом, дыхание перехватывало и отчаянно звенело в ушах.
