Текст книги "Дорога смертников (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 15

Незнакомец оказался рослым, почти на две головы выше Белки, и таким массивным, что казался глыбой, сделанной из черного базальта. Лица и рук его было не видно – они искусно прятались под длинным плащом и низко надвинутым капюшоном. Только глаза посверкивали в темноте странными изумрудными огоньками, да недобро поблескивали ослепительно белые зубы.

Он без единого звука соскользнул с толстой ветки, где находился неизвестно сколько времени, упруго приземлился, не смутившись ни высотой, ни присутствием посторонних. От резкого движения плащ распахнулся, на мгновение показав вполне человеческую фигуру, одетую по моде прошлого века, но у Тиля, когда он попытался прощупать ауру чужака, внезапно волосы на затылке встали дыбом: ее не было! Вообще! Никакого намека на живое биение второй оболочки, будто ее безжалостно сорвали и выбросили за ненадобностью! Но такого просто не бывает! Совсем! Если только...

У эльфа вдруг осыпало морозом спину.

...На самом деле чужак НЕ БЫЛ живым!

Незнакомец странно хмыкнул, когда наемники и эльфы с поразительным проворством молниеносно ощетинились сталью. Но в его усмешке не было ничего, кроме снисходительного презрения к более слабым и менее удачливым соперникам. Если бы он хотел, давно разорвал бы их на куски. Вернее, он непременно сделал бы это, если бы не одно "но".

– Здравствуй, Бел, – вкрадчиво, как-то по-змеиному тихо шепнул опасный гость, незаметно пробуя на вкус ночную прохладу. – Я смотрю, ты опять с новичками?

– Не твое дело. Как жизнь, Одер?

В оглушительной тишине прозвучал неприятный смешок.

– Ничего. Спасибо за заботу.

– Ну, раз ничего, может, скинешь капюшон? – невозмутимо попросила Белка, небрежно поигрывая клинками. – Ты же знаешь, я люблю видеть собеседника.

Незнакомец странно наклонил голову, пристально изучая Гончую крупными изумрудами глаз. И, глядя в эти странные зрачки, Терг вдруг почувствовал, как по виску скатилась крохотная капелька пота: чужак был опасен и скор. Просто невероятно скор для человека. Двигался, как молния. Как голодный тигр, уже завидевший славную добычу. Или напавшая на след хмера, от которой не было спасения. И было в его глазах что-то крайне неприятное. Что-то подозрительное просматривалось в его белых зубах с отчетливо выделяющимися верхними клыками. И эта тьма в глубине...

– Каким ты хочешь меня увидеть, Бел? – все тем же проникновенным шепотом осведомился, наконец, гость.

– Одером. Таким ты мне нравишься больше.

– Как скажешь... – темнота под капюшоном на мгновение шевельнулась, а потом резко сгустилась, обозначив твердый волевой подбородок, болезненно выпирающие скулы, тонкие губы, алым цветком выделяющиеся на поразительно бледной коже. В ту же секунду он стремительным движением поднял руки, отчего у Ивера едва не сорвался с ложа заговоренный болт, так же быстро откинул капюшон и выжидательно посмотрел крупными, непроницаемо черными глазами, в которых лишь на самом дне посверкивали неприятные зеленые искры.

– Так лучше? – спросил Одер почти нормальным голосом, в котором змеиное шипение едва ощущалось.

Белка спокойно кивнула.

– Да. Так ты хотя бы похож на настоящего. Зачем пришел?

– След ваш увидел.

– Врешь, – будничным тоном заметила Гончая, бесстрашно изучая его неестественно бледное лицо. – Запах учуял, верно?

Одер раздвинул губы в неестественной улыбке, и только тогда Стрегон подметил, насколько же сильно выделяются среди нечеловечески острых зубов верхние клыки. А поняв, на кого наткнулся, судорожно сглотнул.

– Нервные они у тебя, – скупо заметил пересмешник, мельком взглянув на людей. Потом выразительно покосился на эльфов и непроизвольно облизнул алые губы. – И славные. Особенно вон те, с ушами.

– Они мои, – слегка напряглась Белка.

Одер неохотно кивнул.

– Я вижу.

– ВСЕ мои, – настойчиво повторила она, и пересмешник с сожалением отвел взгляд от Тирриниэля.

– Жаль, – прошелестел он разочаровано. – Мне бы хватило их надолго. Особенно вон того, постарше. Дивный нектар, да еще приправленный магией... выдержка почти полторы тысячи лет...

Гончая нехорошо прищурилась.

– Он мой, Одер. Ты ведь знаешь: я не отдаю своих на прокорм.

– Знаю, конечно.

– Но все равно явился?

– Да, – пересмешник неподвижно уставился на ее красивое лицо. Какое-то время просто смотрел, не двигаясь и почти не дыша, а потом с видимым наслаждением потянул ноздрями воздух и прерывисто вздохнул. – Ты пахнешь все так же хорошо, Бел. Я просто не мог не прийти.

– Все надеешься, что когда-нибудь повезет? – хмыкнула она. – И для этого детишек с собой прихватил? Думаешь, попробовать справиться с нами втроем?

Стрегон заметно вздрогнул, краем глаза подметив какое-то движение сбоку. Правильно понял причину, по которой дернулся живой мертвец, и моментально подал знак побратимам сомкнуться вокруг эльфов. После чего загородил собой Мастера и вытащил из-за пояса кинжал с серебряной насечкой.

– Так как нас-с-чет твоих деток, Одер-р? – вдруг прошипела Белка, мигом уподобившись дикой кошке и изготовившись к броску. – Ты ведь для этого их с-сюда вз-зял? Думал, справиш-шься со мной? Одолееш-шь легко?

– Нет. Я не велел нападать, – торопливо отступил пересмешник.

– В с-с-самом деле?

– Да. Они – просто сопровождение.

– Тогда пус-сть выйдут на с-свет, чтобы я их увидел!

Одер, неотрывно наблюдая за ее руками, коротко прошипел что-то непонятное, и спустя пару секунд из темноты проступили еще две рослые тени, закутанные в непроницаемо черные плащи. Однако приблизиться к вожаку не посмели: застыли у последних деревьев и алчно уставились на возможную добычу.

– Молодые... но уже оч-чень с-с-ильные, – одобрительно проурчала Белка, коротко оглядев пересмешников. – Неплохая попытка, Одер. Лучш-ше, чем в прошлый раз. Значит, все еще питаешь надежду?

У Одера на мгновение полыхнули алым пламенем глаза, но почти сразу погасли. А когда он снова заговорил, в тихом голосе зазвучала странная боль.

– Нет, Бел. Ты всегда оказываешься быстрее. Тебя очень сложно застать врасплох.

– Тогда зачем ты сюда явился?

Пересмешник со вздохом вытянул перед собой ладонь, на которой стальными крючьями блеснули пять неимоверно длинных и очень острых когтей. Затем разжал кулак и кивнул на арбалетный болт, на кончике которого запеклась крохотная капелька крови.

– Я нашел это прошлой ночью возле Кордона. На западе. Один единственный след... но я не мог не прийти. Ты ведь знаешь.

– О, – нахмурилась она. – Так ты не ради эльфов заглянул к нам на огонек?

– Нет, – неслышно шепнул вампир, с почти человеческой мукой следя за ее изменившимся лицом. – Конечно, нет. Хотя такая добыча стала бы отличным завершение дня, не спорю. Но я спешил целую ночь вовсе не за этим...

– Все еще сходишь с ума от моей крови?

– О, да-а-а...

И люди невольно вздрогнули от прозвучавшей в его голосе страсти. Почти мольбы, граничащей с униженной просьбой, смешанной с жадным нетерпением, алчным огоньком в глазах и кровожадным блеском мелькнувших в оскале клыков. Впрочем, это быстро прошло: глаза вампира быстро потускнели, алые губы, словно смазанные свежей кровью, поблекли, хищно согнувшиеся пальцы снова расслабились, а лицо стало почти спокойным. Он не сделал ни единого движения навстречу Гончей, благоразумно не переступил обозначенную ею черту, не нарушил правил, которые успел хорошо запомнить. Просто стоял напротив, на расстоянии в несколько шагов, и обреченно ждал. Не в силах уйти, но и напасть не смея.

– Напомни-ка мне, Одер, почему я оставил тебе жизнь? – неожиданно спросила Белка, любуясь зеленоватыми бликами на своем оружии.

– Потому что я помню расцвет и падение Стражей, – послушно отозвался пересмешник.

– Правильно. А почему я тебя все-таки убил?

– Потому что... – его голос вновь сорвался на болезненный шепот. – Я подошел слишком близко.

– Как сейчас?

– Ближе, Бел. Гораздо ближе. Но я постараюсь больше не совершать этой ошибки.

– Разумно, – кивнула Гончая, внезапно успокоившись. – Пять веков прошло, а ты, как ни странно, все еще живой... ну, почти живой... если, конечно, это можно назвать жизнью. Однако, если помнишь, я предлагал тебе выбор.

На какой-то миг глаза вампира неожиданно полыхнули настоящей ненавистью, но тут же снова погасли, наполнившись прежним вожделением.

– Да, Бел. Но пересмешник – это гораздо лучше, чем нож в сердце. Так что это был вышел неплохой размен. Правда, моего первого вожака ты все-таки убил... хотя он сам виноват: подумал, что твои раны слишком велики, и не удержался.

– Зато теперь вожак – ты. Разве это плохо? И, заметь, я даже ничего не имею против. До тех пор, конечно, пока твоя неуемная страсть к моей персоне не переходит границ.

– Я помню границу, – прошелестел вампир, с досадой щелкнув клыками. – Поэтому еще живу.

– Но все равно ищешь любую возможность до меня добраться?

– Это сильнее меня, Бел. Сильнее всего. Даже после смерти. Твоя кровь... – вампир алчно заурчал, с жадностью вдыхая нежный аромат эльфийского меда. – Другой такой нет. Никакой остроухий с тобой не сравнится. Настоящий нектар. Выпить его до дна... вот – настоящее блаженство. Но знать при этом, что больше никогда не попробуешь ничего подобного... хуже нет пытки, Бел. Мучительнее нет боли, чем метаться между ненавистью и обожанием. Это разрывает меня на части. Поэтому я прихожу каждый раз, когда слышу твой запах. Поэтому я здесь сегодня. Поэтому безумно хочу... и не могу.

Она наклонила голову, бесстрашно изучая его исказившееся лицо.

– Что ж, враг мой, по крайней мере, у тебя хватает выдержки остановиться. Не сразу, конечно, но все-таки. Другой бы давно бросился из темноты, рванул клыками и...

– И сдох! – глухо рыкнул вампир, распахнув в гневе черные крылья, которые раньше казались обычным плащом. – А я не хочу, Бел! Мне даже такая жизнь лучше смерти! Пусть только ночью, пусть за счет кого-то другого... но все-таки жизнь. Ведь могло не быть даже ее.

– Могло. Кстати, раз уж ты зашел, скажи: твои ребятки сильно голодны?

– Средне. А что? – насторожился вампир.

– Да есть тут неподалеку славная компания остроухих с человеческими магами... всего-то в паре-тройке часов пути западнее. Ты, может, даже следы их видел. С ними еще три эльфийских пса и пара магов из числа Темных.

У пересмешников шумно раздулись ноздри.

– Маги? Да еще эльфы? Это хорошо-о, – негромко проурчал Одер. – Даже очень. Они тебе мешают?

– Немного. Если вы голодны, я не буду против, если к утру их число слегка уменьшится. Можешь даже стаю свою поднять, не возражаю.

– Какую стаю? – у него вдруг тревожно блеснули глаза.

– Одер... – укоризненно протянула Белка. – Вруном ты и при жизни был никудышным, а после смерти вообще потерял это полезное свойство. Не думай, что я не в курсе насчет вашего лежбища возле Большого Утеса. И не надейся, что тебе удастся собрать славную армию, чтобы прорваться за Кордон. Этого не будет, друг мой. Пока ты здесь и ведешь себя тихо, в отсутствии Хозяина я прощаю вам некоторые вольности. И закрываю глаза на то, что охотники до чужого добра время от времени бесследно пропадают в этих дебрях. Но учти, клыкастый: как только вступишь на путь прежнего вожака, я вернусь. И вот тогда у тебя уже не будет выбора. Понял?

Пересмешники дружно зашипели, заставив эльфов качнуться навстречу и выхватить из колчанов стрелы с серебряными наконечниками, но Белка сделала выразительный знак не вмешиваться, и они вынужденно застыли, оттянув тетивы до упора. Стрегон таким же знаком удержал своих от опрометчивого поступка, молча велев побратимам сохранять дистанцию даже тогда, когда одна из клыкастых тварей вдруг сорвалась с места, позабыв про черту и не услышав предупреждающего шипения сородича, а затем набросилась на сладкую добычу, которую пообещал им недавно вожак.

Белка, не моргнув глазом, терпеливо выждала, когда он пересечет вторую линию, и только тогда шевельнулась. Ее мечи сверкнули в темноте двумя ярко зелеными молниями, очертив в воздухе две идеально ровных дуги. В тот же миг ее тело неуловимо даже для Перворожденных сдвинулось, легко уклонилось от молниеносного удара когтей. А затем плавно вернулось в прежнее положение, равнодушно проследив за тем, как располовиненный вампир бесформенной кучей оседает на землю.

– Молодой, – сухо констатировала Гончая, когда мерзкое шипение издыхающего пересмешника стихло. – Слишком молодой и несдержанный. Надеюсь, он метил на твое место?

Одер странно щелкнул зубами.

– Да, Бел. Ты оказал мне услугу.

– Вот и славно. Тогда не смею вас больше задерживать, господа. Только, Одер... имей в виду, что я расстроюсь, если кто-то из тех, до кого вы сегодня доберетесь, не умрет, а слегка изменится. Потому что когда я расстраиваюсь, обычно кто-то вскоре умирает несвоей смертью. Ты меня хорошо понимаешь? – у нее вдруг полыхнули ядовитой зеленью глаза, буквально пригвоздив замершего в нерешительности вампира на месте. – Если в твоей стае появится новый родственник, я наведаюсь к вам в гости гораздо раньше, чем планировал.

Одер звучно сглотнул, не в силах отвести взгляд от ее расширившихся зрачков: их неестественная глубина и поразительная яркость просто сжигали его изнутри. Причиняли почти такую же боль, как при жизни, когда он впервые понял, кто скрывается под маской ехидного сорванца. И они держали его сейчас так же крепко, как и пять веков назад, когда он... еще будучи человеком... так неосторожно рискнул к ним приблизиться.

– Перестань... хватит... Бел...

– Ты меня понял?! – яростно прошипела Гончая, заставляя его отступить и болезненно согнуться.

– Да... не надо... я помню границы!

– Хорошо, – наконец, милосердно отвернулась Белка. Потом порылась в карманах и бросила тяжело дышащему вампиру небольшой, плотно закупоренный пузырек. – Меня, чтоб ты знал, вполне устраивает вожак, с которым можно держать вашу стаю в определенных рамках. Так что возьми и не вздумай открывать поблизости.

– Что это?

– А ты понюхай. Только осторожно: мне бы не хотелось убивать тебя из-за такой малости.

– Кровь? – безошибочно определил пересмешник, а потом нерешительно посмотрел. – Чья?

– Не моя, не надейся, – усмехнулась Гончая, небрежно отпихнув от себя мертвое тело. – Моей тебе хватит даже капли, чтобы разом свихнуться и нарушить все наши уговоры. А я, повторяю, пока не планирую тебя убивать. Это кровь эльфа. Мага, если тебе интересно.

– Мало, – заметил вампир, придирчиво оценив емкость.

– Зато качественно. В наше время и такой не удается достать, поэтому не привередничай. На пару лет спокойной жизни тебе хватит.

– Хорошо. Скольких я могу убить?

– Сколько сумеешь. Там пара сотен смертных, почти сотня эльфов и с десяток магов. Добычи всем хватит. Смотри только, чтоб твои не обожрались.

– Их много, – с сомнением протянул Одер.

– Вас тоже, – кивнула Гончая. – Так что шансы есть, а добыча действительно того стоит. Когда вам еще удастся так славно поразвлечься?

– Я подумаю над твоим предложением, – неожиданно отступил вампир.

– Подумай.

– Пока, Бел, – наклонил он голову, одновременно накидывая капюшон.

– Пока, Одер, – спокойно отозвалась она, пристально наблюдая за тем, как он уходит. Но пересмешник не стал делать глупостей: прошипев что-то повелительное оставшемуся в одиночестве сородичу, попятился к барьеру, до последнего следя за Белкой, потому что справедливо опасался подвоха. Затем коротко взмахнул широкими крыльями, легкой тенью взлетел и почти беззвучно исчез в ночи.

Она не мешала. И только когда убедилась, что оба гостя действительно удалились, опустила занесенные для удара клинки, а потом тяжело вздохнула.

– Трудно с ними. Всегда было трудно. Но одно нужное чувство у них все-таки есть.

– Какое? – хрипло спросил в напряженной тишине Лакр.

– Жажда. И она бывает так сильна, что устоять порой просто невозможно.

– Хочешь сказать, они нападут на агинцев?

– Разумеется. Где-то через час, когда настанет время их наивысшей силы. Это слишком хороший шанс, чтобы они могли его упустить. К тому же, с Брегарисом есть еще маги, а ради такого куша пересмешники готовы на все.

– Не боишься, что они потом снова нас навестят? – настороженно огляделся Терг.

– Нет. Одер не зря пришел проверить, с кем я и сколько нас. Он – мужик умный, на рожон лезть не станет. С первого взгляда понял, что с вами толку не будет: голосу его почти не поддаетесь и оружие сами не сложите. Тиль для него чересчур силен, а Лана он, как бы ни хотел, все равно не достанет.

– Стая у него большая? – напряженно спросил Стрегон, не торопясь прятать меч.

– Десятка два таких же оболтусов, как тот, который портит тут воздух. Может, два с половиной, но не больше, иначе он бы рискнул.

– Он за тобой охотится?

– Все пять веков. С тех пор, как я оставил его умирать возле логова пересмешника, – с готовностью кивнула Гончая. – Он, кстати, когда-то сам был Стражем. Сторожем, если точнее, но потом выяснилось, что у него есть одна нездоровая привычка, вот и... короче, предал он нас. Собирался предать, сам потом признался. А я узнал. Но убивать на виду у всех не стал – просто отвел в лес, обрубил ноги по колено и предложил на выбор: умереть или попробовать выжить. Он, как ни странно, выбрал жизнь, а спустя пару месяцев показался мне уже в новом обличье. Вернее, это пересмешник показался, надеясь обмануть его личиной. Не смог. Правда, и я его не убил. Только ноги обрубил во второй раз и от стаи избавил, чтобы не нарывались. Он один тогда выжил. Единственный. И по несчастливой случайности успел глотнуть пару капель моей крови... меня там зацепили разок, на излете, а на него брызнуло. Вот и вышло... что вышло. Насколько я знаю, ноги он еще с год потом отращивал заново. Плюс крылья, зубы и левую руку... вот с тех пор у нас с ним, скажем так, мирный договор. Он старается сдерживать свою жажду, я по-прежнему оставляю его в живых, как обещал. Он, конечно, все время пытается отомстить, потому как сильно тогда озлился, но пока безуспешно. Так, где-то раз в сто лет рискнет проверить свои силы, однако в последний момент все-таки отступает. Как раз тогда, когда я в очередной раз спалю ему гнездо или перебью стаю. А потом снова тихо.

– И ты... не боишься? – неуверенно поинтересовался Лакр.

– Нет. Кожу он мне не прокусит, хотя и очень надеется. В скорости тоже не успевает, хотя становится тем сильнее, чем свежее и чаще отыскивает себе пищу. Ну, и годы, конечно, сказываются: опыт тоже немаловажен. Однако и я иду вперед, так что он все время опаздывает. А иногда даже оказывает мне некоторые услуги. Поэтому мы все еще держим нейтралитет. Он делает вид, что заходит в гости по старой памяти... правда, старается подгадать так, чтобы я был ослаблен или ранен... я делаю вид, что не вижу его попыток. И мы оба избегаем ненужных конфликтов.

– Но зачем? Почему ты его не уничтожишь? Он же кровосос! Упырь!

– Не знаю, – невесело улыбнулась Гончая. – Может, потому что действительно когда-то пообещал не убивать. Может, он прав, и мне на самом деле хочется, чтобы на Лиаре остался хоть кто-то, кроме меня и эльфов, кто еще помнит Диких Псов. А может... жаль мне его. По моей вине он стал таким. Из-за меня не знает покоя. Рыщет по округе. Грызет кору от бешенства и терпеливо ждет, пока не отыщет какую-нибудь возможность до меня добраться.

– Он тебя видел? – быстро спросил Тирриниэль.

– Частично, – кивнула Белка. – Поэтому его и тянет ко мне отовсюду. С ума сводит. Заставляет бросать стаю и мчаться на запах, как хмеру – на зов свежей крови. Это действительно сильнее его. Поэтому он и любит, и ненавидит меня. Жаждет напиться, но не может даже подойти. Поэтому он не тронет этот проклятый болт и будет хранить, сгорая от желания облизать, но даже в самый черный год все равно не решится – для него запах моей крови подобен аромату райского яблока. И поэтому же он набросится на Брегариса, как только соберет стаю. А потом снова вернется.

– За наградой? – мрачно осведомился Ланниэль.

– В надежде на нее, – согласилась Белка.

– А если он получит то, что желает?

– Не сможет: когда-то я коснулся его, Лан. Хорошо коснулся, правильно. Так что он просто не сможет меня убить. Наброситься – да. Поранить – охотно, но как только почует мою кровь – все. Умрет, на слюни изойдет, всю землю в округе вылижет, но не причинит вреда. Для него это будет хуже смерти: я слишком сильно его привязал.

Наемники странно переглянулись.

– И ты позволишь ему пировать среди агинцев?

– Да, – спокойно отозвалась Гончая, убирая клинки в ножны. – Брегарис собрал неплохую команду. Ее, разумеется, уже потрепали и уменьшили в числе, но эльфов все равно осталось слишком много. Да и агинцы не первый день, как за мечи взялись. Так что, по моим расчетам, они примерно вполовину убавят стаю нашему другу Одеру, а тот, в свою очередь, должен в эту ночь неплохо насытиться. Если выживет, конечно. В результате, мы еще немного сократим наш "хвост", а мне пару лет можно будет не трогать его гнездо.

– Очень удобно, – хмуро заключил Темный Владыка. – Предусмотрительно, умно и заманчиво легко. И давно ты так развлекаешься?

– Всю жизнь.

– Бел...

– Оставь, – отмахнулась она. – Риск есть всегда и везде. В Проклятом Лесу его просто чуть больше. Так что не читай мне нотации и не напоминай о стае: Таррэн давным-давно отказался от глупой мысли меня остановить. Единственное, что он сделал, так это запретил здешним зверушкам нападать на меня первыми. И предупредил, что спросит с них за каждую ранку, которую я получу на охоте. Правда, я довольно долго об этом не знал... зато когда все выплыло наружу, Лабиринт три года не мог восстановить этот Лес, как было. В итоге, сошлись на том, что Таррэн отзывает свой приказ, а я, если в том возникнет необходимость, все-таки пользуюсь правом беспрепятственного прохода через Кордоны и не рискую со всем остальным по глупости или упрямству. Так что теперь, если пожелаю, могу схватиться с кем угодно.

– И это, как я понимаю, тебя полностью устраивает?

– Конечно. Так я не теряю навыков и по-прежнему могу дать вам сто очков вперед. Плюс, зверушки воспринимают меня не как придаток своего грозного Хозяина, а совсем иначе. Уважают и боятся. Так что мне есть, чем гордиться.

Тирриниэль тяжело вздохнул.

– В тебе хватит упрямства на весь наш Род.

– Ну-ну, с тобой-то я всяко не сравнюсь.

– Это еще почему?

– Потому, – фыркнула Белка. – Когда ты, наконец, найдешь себе нормальную пару? Я-то наделся, что после Мирены к тебе очередь из добровольцев выстроится, а ты...

Владыка Л'аэртэ недовольно отвернулся.

– Иррадэ! И ты туда же?!

– Конечно! А как еще? Чего ты ждешь? О чем вообще думаешь? Тебя можно было бы избавить от целой кучи проблем всего парой крохотных рун, а ты вместо этого упрямишься, как баран!

– Хватит уже рун! – непримиримо рыкнул Тирриниэль. – Хватит нам одного Изменения! Второго я не допущу! А делать что-то наполовину...

– О-о! – хищно прищурилась Гончая. – Хочешь сказать: или все, или ничего?

Эльф устало покачал головой.

– Нет, Бел. Просто... в моем положении нельзя быть уверенным ни в чем. Особенно в этом вопросе, потому что повторения я не хочу, а каждый раз подозревать их в лицемерии надоело. Тем более что я всегда оказываюсь прав.

– Просто ты еще не нашел нужной пары, – внезапно успокоилась и Белка. – Когда найдешь, сразу сообразишь: ОНА. И никакие руны тебя уже волновать не будут. Ни до, ни после обручения. А то, может, и всю оставшуюся жизнь.

Темный эльф больше ничего не ответил, а Белка, тихонько вздохнув, с сочувствием покосилась: Тиль действительно был очень упрям, как все мужчины Л'аэртэ. И, однажды увидев, как должно быть у настоящей пары, уже не хотел мириться с тем, чего никогда не имел. Он действительно хотел все. Или ничего. Но второй Измененной на Лиаре не было и уже не будет, а найти кого-то, подобного ей, просто нереально. По крайней мере, в этом мире. Так что, смирившись с одиночеством, он просто перестал обращать внимание на выразительные взгляды многочисленных красавиц своего народа и надежно закрыл свои двери для их цепких ручек и оценивающих взглядов, за которыми, как правило, не стояло ничего, что заслуживало бы внимания.

В том числе, и чувств.

И это была единственная причина, по которой он пока не нашел согласия с самим собой. А настойчивые попытки знати сломать его сопротивление стали единственной вещью, которая вызывала в нем нешуточное, невыносимое, почти что прежнее раздражение. И острое сожаление от мысли, что своей настоящей пары он, наверное, уже никогда не отыщет.