Текст книги "Дорога смертников (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14

Хорошо помня недавнюю встречу с Кордоном и то, как он умел в мгновение ока превращаться в прожорливого хищника, Братья подспудно ожидали встретить и в Проклятом Лесу нечто подобное. Столько слухов ходило про эту часть Новых Земель, столько ужасов про нее рассказывали, что, столкнувшись лишь с малой их частью, наемники заранее приготовились к самому худшему.

И это было оправдано: еще в межлесье они всей кожей почувствовали направленные на них настороженные и недобрые взгляды. Всю дорогу ежились от странного чувства чужого, какого-то вездесущего и всеобъемлющего присутствия. Холодели от ощущения разлитой повсюду смертельной угрозы и каждый миг ждали болезненного укола под кожу, ядовитого плевка в лицо, обрушившейся сверху тяжести чужого тела или острых зубов на собственной шее. Даже на Тропе, которую показала им Белка, было откровенно неуютно. Как-то мрачно, темно даже среди белого дня, некомфортно и так тихо, словно местная живность в ужасе забивалась под корни, камни и листья, лишь бы не столкнуться с раздражительным Хозяином.

Братья хорошо это почувствовали. Особенно, когда пересекали Границу – словно в другой мир шли – по диковинному, живому порталу. За последние сутки они не отнимали рук от рукоятей мечей ни на мгновение. До рези в глазах всматривались в окружающие джунгли. С подозрением оглядывались в поисках еще одной гигантской паутины, то и дело старательно нюхали воздух, беспрестанно вслушивались в грозный рев невидимых зверей и каждый миг ощущали на себе такие же внимательные взгляды. У Ивера чуть пальцы не затекли, лежа на скобе самострела. Эльфы вообще казались туго сжатыми пружинами, готовыми и прыгнуть, и побежать, если прикажут, и насмерть драться с какой-нибудь жуткой тварью. Даже ночуя в относительной безопасности Места Мира, было трудно отстраниться от этого, идущего со всех сторон ощущения. Как будто ты явился на чужую территорию, протопал грязными сапожищами через роскошный сад, растоптал красивый цветок, разрушил палисадник, ввалился в ухоженный дом, оставляя на белоснежном мраморе разводы грязи. Ждал, что тебя встретит робкая девица, неспособная ответить на агрессию. Но вдруг наткнулся на разгневанного великана-хозяина, решительно закатавшего рукава и потянувшегося взять тебя за грудки, и разом присел, растерявшись от неожиданности.

Однако сейчас, когда Граница остались позади, внезапно все переменилось. Причем, так резко, что Братья далеко не сразу в это поверили. Здесь им практически на каждом шагу встречались беззаботно порхающие бабочки, которые, как ни странно, больше не собирались плеваться всякой гадостью; деловито гудящие осы, которые предельно вежливо огибали человеческие фигуры, даже не порываясь вонзить в них свои острые жала. Отовсюду слышались громкие трели смело перекликивающихся птиц. По обоим сторонам от тропы приветливо шелестели ветками густые кустарники, на заостренных листьях которых практически не было ядовитых желтых капелек. Красиво зеленела сочная трава под ногами, частенько мелькали звенящие ленты ручьев, которые прямо предлагали напиться вкусной воды...

Братья с растущим изумлением рассматривали кипящую повсюду жизнь, которой абсолютно не было дела до двуногих чужаков, и просто отказывались в это верить.

Конечно, тут встречались те же ядовитые гады, как и раньше. Мелькали под елками такие же огромные зайцы с невероятно длинными зубами и ненормально разумным взглядом. Были и толстые змеи, через которых порой приходилось аккуратно перешагивать, и шипастые ветки, которые Белка осторожно отводила в сторону, давая спутникам возможность пройти. Плотоядные цветы, к которым она благоразумно не приближалась. Разноцветные птицы, имеющие на кончиках крыльев невероятно острые перья, которые могли пробить даже легкую броню... Лакр своими глазами видел, как одно такое перо сорвалось вниз и почти насквозь пропороло не самую тонкую ветку какого-то дерева. Хотел было взять на память, но Гончая как-то буднично сообщила, что кончик такого перышка почти всегда содержит смертельный яд, а на закономерный вопрос, есть ли тут хоть одна травинка без неприятного сюрприза, так же спокойно ответила, что есть, но очень мало. И еще добавила, что растет она лишь возле Лабиринта – по желанию его Хозяина.

Видели они и огромных волков, идущих по следу быстроногого оленя. Однажды обнаружили спрятавшуюся под толстыми корнями одноглазую каракатицу – карадума, забившегося в свою нору, как улитка в раковину. Видели проворных лисиц, лакомившихся какой-то падалью. Тех самых кабанов, с которыми едва не столкнулись поутру – здоровенных, с человека ростом, покрытых густой жесткой шерстью неприятного бурого цвета, с длинными, почти в две ладони, передними клыками и мощными копытами, которыми эти монстры легко взрывали слежавшийся дерн.

При виде них даже Терг неприлично разинул рот и с содроганием прикинул, сколько усилий пришлось бы приложить, чтобы завалить хотя бы одну такую хрюшку. После чего пришел к выводу, что игра не стоит свеч, и предпочел, подобно Белке, потихоньку удалиться, не тревожа покой многочисленного стада...

Однако было во всем этом разнообразии странное, хотя и хорошо ощутимое отличие: ЭТОТ Лес действительно почти не замечал чужого присутствия. Он жил своей собственной жизнью. Цвел. Неслышно напевал мелодию летнего ветра. Неторопливо шевелил руками-ветками и блаженствовал, радуясь каждому солнечному лучику и каждой капле упавшей на землю росы. Он больше не излучал смертельной угрозы. Не нацеливал ядовитые шипы в глотки непрошеным гостям. А если вездесущие комары все-таки пытались по привычке испить свежей крови, то делали это только из-за врожденной необходимости, а не по причине ненависти к нарушителям.

Братьев больше не провожали повсюду настороженными взглядами, не пытались остановить, не набрасывались с ходу. Их просто не замечали. Деловито сновали по своим делам, кого-то ели, от кого-то убегали, росли и тянулись к теплому солнышку, но ничем не показывали, что недовольны. Даже свирепые кабаны только мазнули по веренице людей равнодушными взглядами, убедились, что странные типы не собираются нападать, и невозмутимо вернулись к вкусным корешкам, ради которых остановились на просторной поляне.

И разница эта была настолько резкой и неестественной, что наемники в глухой броне и спрятанными под капюшонами лицами вдруг ощутили себя не в своей тарелке. Словно нищие бродяги, случайно зашедшие в королевский дворец и пораженно застывшие на пороге, ослепленные его роскошью, богатством и повсеместной позолотой.

– Что это? – растерянно прошептал Лакр, совсем не чувствуя всеобъемлющей ненависти, которая так давила на виски буквально с утра. – Белик? Как такое может быть?! Я думал...

Белка ненадолго остановилась.

– Что? Не ожидал?

Он медленно покачал головой, растерянно оглядывая мирную пастораль, которая просто в голове не укладывалась. Неужели вот ЭТО и есть Проклятый Лес?! Чистый, искрящийся и лучащийся на солнце, как настоящая драгоценность? Мягкий, уютный, какой-то по-домашнему приветливый? Добродушный, словно старый пес, играющий с неуклюжими щенками? Незлой? Снисходительно-мирный?! Все это – ОН?!

Лакр даже головой помотал, чтобы избавиться от наваждения. Но тщетно: странное видение никуда не исчезло. Игриво подрагивающие листики так и отбрасывали веселые блики, легкий ветерок ласково ерошил кроны огромных деревьев, многочисленные птицы вдохновенно выводили свои затейливые трели, тихонько жужжала мошкара, под ногами стелился мягкий зеленый ковер, по которому хотелось во весь опор промчаться босиком, впереди мелькнула голубая лента кристально чистой реки...

– Потрясающе! Мне казалось, нас с первого шага будут пытаться сожрать, нагадить на головы, кидаться шишками, плеваться, колоться и все такое прочее. Даже хуже, чем вчера. А это... это что-то невероятное!

Перворожденные сдержанно удивились.

– Действительно. Почти как дома. И палисандр... его больше нигде в мире нет, Бел. Знаешь, сколько будет стоить даже один такой ствол?

Владыка Л'аэртэ с наслаждением вдохнул.

– Это правда: тут очень красиво. И хорошо. Легко дышать, словно этот Лес для нас и создавался. Даже жаль, что я раньше не сподобился сюда заглянуть: здешние чудеса стоят того, чтобы их так защищали. Пожалуй, я соглашусь с Таррэном: здесь действительно самое восхитительное место для нового Дома, какое только можно вообразить.

– Не больно-то расслабляйтесь, – усмехнулась в ответ Гончая. – На самом деле и звери, и птицы одни и те же. Ничего не изменилось за этот день. Мы всего лишь удалились от Кордона, а так – никакой разницы. Деревья, ветки, шипы... даже ядовитая травка под ногами и цветы с колючками. Вон та бабочка, Тиль... да-да, та красавица с рыжими крылышками... может одним касанием усиков свалить тебя с ног. А вон та, беленькая, если присядет на открытую кожу, сожжет ее до кости. Пенек слева от тебя – на самом деле не пенек, а очень даже голодный ползун. Просто ты для него чересчур велик, поэтому он и прикидывается дохлым. Зато под дальним кустом со стороны рыжего притаился зверг и весьма даже напряженно размышляет: успеет ли кого-то умыкнуть, пока все зевают, или же нет? Если бы не я, точно бы попробовал, но мой запах он знает – не думаю, что рискнет нарываться. А если и рискнет, то не сейчас.

Братья, разом опомнившись, молниеносно подобрались и только сейчас заметили под желто-зеленым кустом непонятную плотную массу, которая прежде казалась игрой света и тени, но на самом деле ею не являлась. Потому что очень даже живо таращила раскосые янтарные глаза и по-кошачьи припадала к земле, вонзив туда острые когти.

Поняв, что его заметили, пятнистый зверь решил все-таки не рисковать: фыркнув и сердито зашипев на блеснувшую под солнцем сталь, проворно выскочил из своего укрытия и быстрее молнии скрылся за деревьями.

– Их тут много, – равнодушно сообщила Белка, когда наемники ошеломленно повернулись. – Очень. А прячутся так ловко, что даже мне порой бывает трудно заметить. Просто гении маскировки: пока не пошевелятся, ни за что не найдешь. А с учетом того, что они и окрас могут под цвет окружающей растительности менять, считайте, что вам крупно повезло. Этот зверь, кстати, уже немолод. Годика четыре как бегает по здешним местам. Опытный, матерый, иначе бы не утерпел: вы слишком хорошо подставились.

– Все равно, – растерянно огляделся Лакр. – Это неправильно. Или нет, это, конечно, лучше, чем вчера, но такое впечатление, что нас... пропускают?

– Нет. Просто Кордон – это своего рода предупреждение для тех, кто рискует сюда соваться: ради палисандра, золота, камней или мягких шкур. Он наглядно показывает, что будет с теми, кто пожелает сунуться дальше. И внятно говорит: если не побоишься, если достаточно смел и ловок – проходи, пробуй, охоться. Не нарушишь законов – уйдешь с добычей. Но если оплошаешь – не обессудь: станешь чьим-то обедом. В Кордоне сосредоточена вся сила Проклятого Леса, все его стремление остаться не разграбленным. ТАК он защищает себя от любых посягательств, а самое ценное прячет за шипами и иголками, как устрица – нежное нутро.

– Но мы ведь прошли? – неуверенно подал голос Ивер.

– Да. Но вы – первые за многие годы, кто видит истинные богатства этой земли. Потому что на самом наш Лес не злой. Он просто... привык быть один. Ему нравится такая жизнь. Он странный, необычный, не похожий ни на что, существующее на Лиаре. Но он по-настоящему живой. И очень хорошо знает, кого хотел бы здесь видеть, а кого – нет.

– Выходит, тебя он пускает внутрь?

– Точно, – кивнула Гончая. – Большая часть зверья хорошо знает мой запах и не станет связываться с теми, кто идет под моей защитой. Правда, это не заслуга Хозяина – как я уже говорил, в его отсутствие многие начали забывать, кто я такой и почему имею право тут охотиться. Но вот то, что я опасен, они хорошо помнят. Знают мой запах. Понимают, что такой зверь им не по зубам, и обычно сами уходят с дороги, не рискуя связываться. Именно поэтому нам будет легче, чем Брегарису с его Камнями, и поэтому же я вас сегодня... гм, коснулся.

Братья дружно опустили глаза, стараясь не вспоминать, что им пришлось испытать, когда этим утром на их лбы ненадолго легла прохладная, но удивительно твердая ладошка.

– Это магия, – виновато улыбнулась Гончая. – Просто магия и ничто иное. Поэтому же меня мало кто рискнет обидеть: она просто не дает этого сделать. На меня даже злиться очень трудно, верите? Приходится кучу усилий прикладывать, чтобы вызвать хотя бы кратковременную неприязнь. Поэтому постарайтесь забыть и не думать о постороннем. Я никому не хотел сделать больно.

Больно?!

Стрегон почувствовал, как на нем снова взмокла рубаха.

Больно, он сказал?! Да если бы от этого стало больно, я бы только обрадовался! А это... ЭТО во много крат хуже! Потому что стоять ледяным столбом и чувствовать, как бешено колотиться сердце, покрываться с ног до головы холодным потом и почти умирать под кротким взглядом этих голубых глаз... нет, лучше с хмерой поцеловаться, чем снова испытать эту жуткую, невероятно могучую, пугающую, но дьявольски привлекательную силу. Не бороться с самим собой, проклиная все на свете, а потом не тянуться жадно навстречу, словно дорвавшийся до ласки щенок возле доброй хозяйки.

Стрегон сжал челюсти, старательно подавляя желание коснуться своей щеки в том месте, где недавно дотронулся Белик, и незаметно понюхать пальцы, на которых (он точно знал!) еще остался аромат эльфийского меда. ТОТ САМЫЙ аромат! ЕГО неповторимый запах, от которого быстрее по жилам бежала кровь и начинало заполошно дергаться ненормальное сердце. Магия... это просто какая-то магия... наверняка эльфийская, иначе не смотрел бы Тиль сейчас так виновато. Проклятая ушастая магия, от которой всем им не по себе. И от которой у эльфов до сих пор беспокойно горят глаза и то и дело нескромно подрагивают чуткие ноздри.

– Терпите, – построжал голос Белки, правильно расценившей выражение чужих лиц. – Это всего на три дня, а потом можно будет смыть. Если кому станет совсем невмоготу, скажите – уберу. Лан, ты как?

– Справлюсь, – пробормотал неловко порозовевший эльф. – Хотя это нелегко. Очень нелегко: прав был отец. Не знаю, как тебя столько времени выносит Хозяин... и даже боюсь подумать, чего ему это стоит.

Она заметно помрачнела.

– Мне тоже нелегко, Лан. Я этого не просил. Меня таким создали. Изменили. И не дали никакой возможности выбирать.

– Я помню, – Лан он. – Прости, я не это имел в виду. Просто твоя способность нравиться может свести с ума кого угодно.

– К сожалению, другой защиты в этом Лесу для вас нет.

– Ничего, – устало растер виски Ланниэль. – Мы потерпим. Но если что не так... пожалуйста, не церемонься.

Белка невесело улыбнулась.

– Не волнуйся. Двину так, что мало не покажется.

– Спасибо, Бел. Может, пойдем уже? Когда двигаешься, становится полегче.

Она без лишних слов отвернулась, сделав вид, что не заметила признательных взглядов троицы эльфов и наемников, которым тоже приходилось несладко. Особенно от навязчивых, совсем неуместных в этом суровом месте мыслей, странных эмоций, желаний, догадок, коих в их головах сейчас бродило великое множество. Конечно, им все было объяснено. Конечно, их предупредили, что именно случится. Заранее успокоили, что ничего постыдного в этом нет, потому что магию рун почти невозможно перебороть. Но люди все равно тревожно переглядывались, пытаясь узнать, что царит на душе у соседа, непонимающе принюхивались, беспокоились, нервничали, не понимая, в чем дело. Разумеется, стали менее внимательными и более уязвимыми, но стойкий запах эльфийского меда был способен защитить их от большинства напастей Проклятого Леса. И ради этого стоило рисковать, позволяя им заглянуть под полог той тайны, которой окружила себя скрытная Гончая.

– А почему ты обустроил себе Тропу недалеко от Кордона? – вдруг поинтересовался любопытный Лакр. – Почему не здесь? Не напрямик через Лес?

– Так короче, – ровно отозвалась Белка. – Примерно раза в два.

– Зато и намного опасней.

– Верно. Но мне иногда нужна опасность.

– Зачем?! – изумился ланниец, незаметно втягивая ноздрями воздух, чтобы убедиться, что запах меда шел именно от Белика.

Гончая на мгновение повернула голову, обдав его ледяным взглядом позеленевших глаз, секунду изучающе смотрела, а потом тихо сказала:

– Так надо, Лакр. Время от времени мне нужно кого-нибудь убить, чтобы удержать свою звериную ипостась от срыва. С некоторых пор она осталась без истинной владелицы, поэтому мне приходиться сдерживать ее за нас обоих. До тех пор, пока хозяйка не вернется и не избавит меня от этой ноши. А это, знаешь ли, весьма непросто.

– Какая хозяйка? – не понял он. – Имеешь в виду Проклятый Лес?

– Да... и нет... сложно объяснить. Просто поверь: порой мне нужно побыть одному. Наедине со своими мыслями и самыми голодными тварями Проклятого Леса, которые не помнят, кто дал им жизнь, и которые не побоятся схватиться со мной ради куска сладкого мяса или пары капель моей крови. Когда они кидаются, я могу хоть какое-то время побыть собой. Могу перестать сдерживаться и ненадолго ослабить цепи. Тогда остаются только они и я. И никого больше, кто мог бы помешать нам выяснять отношения. Сила на силу. Кровь на кровь. Коготь на коготь. И никакого оружия. Просто бой – до победы или до смерти. Честный и непредвзятый, равный. Всего лишь потому что с некоторого времени я стал таким же зверем, как и они. И, как мне кажется, с каждым годом это сходство становится все заметнее.

Тирриниэль кинул на невестку беспокойный взгляд, но Белка уже отвернулась – по-прежнему спокойная и несгибаемая, как эльфийская сталь. Она не сгорбилась, не сверкнула повлажневшими глазами. Голос ее по-прежнему оставался ровным, почти мертвым. Спина прямая, гордая. Движения все так же остры и невероятно точны. Однако он все-таки ощутил слабый отголосок той боли, которую слышал этой ночью, и мысленно поклялся, что избавит ее от тяжелой ноши. Потому что, кажется, родство с Траш все-таки подточило ее несгибаемую волю и медленно, но неумолимо заставляло скатываться к звериным инстинктам. Да и немудрено: четыре века без кровной сестры, когда ее тело оказалось заперто в камне, а истинная сущность до сих пор пряталась в душе маленькой Гончей, не могли не сказаться. И Белка, как ни старалась, все-таки начала поддаваться. Не зря Тир так встревожился, когда после той ссоры она почти на три года исчезла в недрах Проклятого Леса. И не зря переживала Мелисса, прекрасно знающая о том, как трудно приходится матери в отсутствии любящего мужа. Быть может, после ухода Таррэна, вторая ипостась Белки уже тогда попыталась вырваться? Захотела свободы в отсутствии истинного Хозяина?

Правда, потом Белка все-таки вернулась – исхудавшая, с лихорадочно блестящими глазами, раздраженная и невероятно ослабленная. Показалась у Золотых на пару часов, успокоила Милле, проигнорировала попытку Эла извиниться и, не дождавшись появления Тира, снова ушла. И с тех пор хорошо, если раз в год заглядывала в Золотой Лес – видимо, неожиданное исчезновение мужа и тот глупый обман подкосили ее гораздо сильнее, чем она хотела показать.

Хотя, может, за этим стояло что-то еще?

Владыка Л'аэртэ не знал. Вообще ничего не знал, потому что больше десяти лет ее не видел. Но неприятно поразился произошедшим с ней переменам и теперь безумно тревожился, понимая, что ее силы могут быть на исходе. Белка просто не могла без конца разрываться между Домом и долгом, страхом и неуверенностью, между собой и дремлющей в ее сознании дикой хмерой, которая с каждым годом все чаще поднимала голову, заставляя лихорадочно искать тех, на ком можно сорвать кровожадный нрав.

Кажется, они не обо всем подумали, когда открывали этот проклятый Портал. Кажется, даже Таррэн не подозревал, что ей станет настолько трудно бороться в одиночестве. Кажется, он не рассчитывал, что придется уйти так надолго. И, кажется, совсем не догадывался, что сейчас с ней творится.

Поэтому надо спешить. Надо как можно скорее добыть Ключ и отправить ему Зов, чтобы опомнился, отыскал дорогу назад и немедленно вернулся. Помог ей обрести утраченное равновесие. Успокоил. Усыпил мятущуюся в сомнениях душу. Дал прийти в себя. И сделал все, чтобы найти, наконец, проклятое лекарство, которое позволило бы продлить жизнь его стае так надолго, как это возможно.

Жаль, что на Лиаре такого не сыскалось.

До позднего вечера Белка упорно гнала свой небольшой отряд на северо-восток. Причем, взяла с места так резко, что Стрегон всерьез заопасался, что начнет задыхаться еще на полпути, Однако она, по-видимому, не слишком торопилась: давала время и передохнуть, и напиться. Пару раз вовсе ненадолго оставила одних, чего не рискнула бы сделать всего день назад. А после полудня сбавила темп до вполне приемлемой скорости и даже расщедрилась на полноценный привал.

Когда в Лесу начало темнеть, Гончая с легкостью отыскала еще одно Место Мира и привычно открыла проход. Тщательно проследила за тем, чтобы усталые, но отнюдь не измученные люди прошли внутрь. Однако сразу за ними не последовала: сперва настороженно прислушалась, аккуратно обошла окрестности, чтобы убедиться, что никаких неожиданных визитеров к ночи не появится. Давая мужчинам время привести себя в порядок, ненадолго задержалась снаружи, ополоснулась в ближайшем ручье и лишь после этого нырнула в густые заросли сама.

– Выходит, вы задумали вернуть Хозяина? – задумчиво произнес Терг, когда эльфы, выполняя обещание, посвятили спутников в некоторые подробности своих ближайших планов. – И для этого хотите заглянуть в Лабиринт?

Тирриниэль кивнул.

– Да. Другого пути его вернуть я пока не вижу.

– Это не опасно?

– Для кого? – фыркнула Гончая, подсаживаясь к Ясеню и с облегченным вздохом вытягивая ноги. – Для вас? Для Лиары? Или для Леса?

– Для всего, – серьезно ответил Терг. – Насколько я понял, Хозяин – могучий маг. Да еще Темный. Не вернется ли он оттуда слегка... неадекватным?

– Он пять веков берег ваши дома от Проклятого Леса. И пять веков сдерживал силу Лабиринта, чтобы только Новые Земли возродились.

– Да, но пребывание в другом мире... памятуя о Владыке Изиаре... может, ему это уже не нужно? Может, он нашел там что-то иное, ради чего решил плюнуть на нас и уйти навсегда?

– Хозяину есть, ради чего возвращаться, – тихо сказала Белка, опустив глаза. – Здесь его Дом, его семья и его пара. Ради них он вернется отовсюду. Надо только показать ему дорогу.

– А может, он ее знает, только не хочет? – неожиданно заупрямился Лакр.

Гончая разом помрачнела и отвернулась.

– Все возможно. Но пока он не скажет об этом сам, будем надеяться, что этого не случилось.

– Конечно, будем, – согласно вздохнул Брон и вопросительно обернулся к Тирриниэлю. – Но объясните, Мастер, почему вы не сказали нам сразу, кто вы есть? Зачем понадобился официально оформленный Заказ? Да еще деньги... для чего они, если вы могли просто приказать, и вам хоть из-под земли достали бы все, что нужно?

Темный Владыка ненадолго задумался.

– Ну, во-первых, мне очень не хотелось, чтобы правда о моей связи с Братством выплыла наружу. Для этого я и передавал Заказ на Ходока в Аккмале через третьи руки... хотя и от имени Патриарха, конечно, чего, наверное, делать не следовало. Но именно я настоял на том, чтобы в составе Братства были только смертные... Стрегон, не вертись, тебя я тоже причисляю к людям...

– Благодарю, Мастер, – признательно наклонил голову полуэльф.

– Не за что. Дело в том, что после окончания последнего Похода обстановка и в Темном Лесу, который лишился одного из своих наследников и едва не лишился Владыки, и в Светлом, где именно тогда были уничтожены остатки Отверженных, и в Подгорном королевстве, внезапно потерявшем главного претендента на трон... была довольно напряженной. Причиной тому стала целая череда предательств, многовековой лжи и всеобщего недоверия, грозящего привести, ни много ни мало, к новой войне. Люди в той ситуации оказались очень уязвимы, и даже состоявшаяся в Аккмале встреча Владык не смогла полностью снять накопившегося напряжение. В то время, как военный конфликт вполне мог уничтожить не только человечество, но и нас. Но поскольку в то время об этом никто не думал, то я взял на себя смелость слегка уравнять наши силы, чтобы даже в случае неблагоприятного события событий любой из Владык сперва сто раз задумался, прежде чем рискнул бы повторить "успех" Изиара. Поэтому же никто не должен был догадаться, что самыми лучшими из вас занимаются Перворожденные. Что ваши руны – это дело наших рук и вообще вся эта затея с Братством исходит из Темного Леса.

– Дальше нас эти сведения не пойдут, Мастер, – дружно кивнули наемники.

– Не сомневаюсь. Вторая причина состоит в том, что о моем участии в вашей судьбе не знает почти никто. А что при моем... довольно высоком, надо признать, положении... – услышав эти слова, Белка тихонько фыркнула, – ...совершенно не годится лично заниматься такими вещами, как обучение смертных нашим приемам. Которые, между нами говоря, запрещены Советом к распространению среди иных рас. Даже среди Светлых. А я, будучи обязанным соблюдать этот дурацкий закон, самым бессовестным образом его нарушаю. Причем, не один век. И попади такая информация в ненужные руки, мое положение в Чертогах могло бы заметно пошатнуться.

– Да у тебя сами Чертоги скоро развалятся, – снова фыркнула Гончая, прикрыв глаза. – Говорил я вашему дурному Владыке, что к ногтю надо всех несогласных, так нет же – он все время тянул, выгоду себе выискивал, медлил, раздумывал... и что в итоге получилось?

Тирриниэль поморщился.

– Перестань, Бел. Такие вещи с наскока не решаются.

– Пять веков тебе было мало?!

– Иногда и тысячи лет не хватит, чтобы учесть все факторы.

– Зануда.

– Бел, не начинай опять. Я прекрасно помню, что ты не ошибаешься, но в этом случае имело смысл выждать. Хотя бы ради того, чтобы не превращать весь Темный Лес в руины и не затевать гражданской войны. Думаешь, мне нужна междоусобица? И нужны трупы молодых Перворожденных, от которых так много зависит?

– Все равно ж пришлось кого-то хоронить, – недовольно буркнула она, не открывая глаз. – За нами почти полторы сотни молодых ушастых идиотов увязалось. Вон, только стреляй и увязывай, как куропаток.

– Да, – грустно согласился Тирриниэль. – Но если бы я не вывел их оттуда, жертв было бы намного больше. Эти глупцы – лишь капля в море... самые торопливые, решительные, жадные... а скорее всего, просто обманутые. Думаешь, если бы я схватил их у себя дома, это понравилось бы остальным Родам? И думаешь, если бы я не нашел неопровержимых доказательств, это не привело бы к новым жертвам? В последние годы наш Лес, к сожалению, похож на тлеющий костер – чуть подует ветер посильнее, как он тут же вспыхнет ярким пламенем несогласия. Заметное усиление роли смертных, отделение Золотых, новая политика Светлых, слишком явное сближение Подгорных с Интарисом... с каждым новым признаком стабильности недовольство Совета только растет. Хватило бы одной искры, чтобы это пламя разгорелось в настоящий пожар, гибельный для всего живого. А наша магия крови, как и вся магия Изиар, все еще остается в этом мире немалой силой... так что давай не будем спорить, ладно? Что сделано, то сделано. Я принял решение и намереваюсь его выполнить. Дай лучше договорить.

Гончая пробурчала что-то невнятное, но глаз так и не открыла. Только непримиримо сложила руки на груди и сделала вид, что задремала. Хотя тихонько шевелящиеся ноздри и едва уловимые движения круглых ушек наглядно показывали, что она внимательно слушает.

И Тиль продолжил:

– Третьей причиной моего молчания стал... сам Ходок, – Белка чуть дернула ухом, но, против ожиданий, комментировать больше не стала, и эльф смог спокойно перевести дух. – Вернее, его более доступная контакту ипостась – Белик. Найти его оказалось нелегко, потому что постоянной личины он носить никогда не любил. Удержать его рядом – задача еще более трудная. Особенно, если учесть, что нанимателем стал Темный эльф. Поэтому я заставил вас умолчать о своем происхождении и поэтому же не дал никакого описания Ходока. Я надеялся больше на любопытство, которое непременно заставит его выбраться наружу и дотошно выяснить, кто именно желает его столь настойчиво видеть.

– Очень умно, – все-таки съязвила Белка.

– Хочешь сказать, что ты бы согласился со мной встретиться? – мягко спросил Владыка Л'аэртэ. – Если бы узнал, что тебя ищут эльфы?

– Нет. Они, между прочим, уже давно меня ищут, но пока безуспешно. Так что я просто послал бы тебя в Бездну вместе с твоими планами и всеми спутниками. Даже в подробности не стал бы вдаваться.

– Вот видишь. Поэтому я промолчал. А они, как планировалось, смогли тебя заинтересовать и привести туда, где мы сумели без помех поговорить. Вот, собственно, и вся история.

Гончая вдруг открыла глаза и внимательно посмотрела по сторонам. Встретила сразу девять изучающих взглядов, поморщилась, без труда прочитав все, что они хотели бы спросить, но пока еще не могли побороть неловкость. Наконец, со вздохом поднялась и подхватила деревянные ножны.

Стрегон и эльфы одновременно насторожились, когда по их макушкам прошелся невесть откуда взявшийся ветерок, но она просто отстучала по палисандру затейливую дробь, легко подхватила выскочившие оттуда родовые клинки, а затем, словно запоздало вспомнив о важном, медленно и подчеркнуто неторопливо обвела поляну двойным кругом. Так, как поступила в прошлую ночь, когда они только-только вступили в Проклятый Лес.

Кажется, для Бел это своего рода ритуал? Или тонкую рунную вязь на ее мечах здешние обитатели тоже хорошо знали?

Поняв, что угрозы нет, Тирриниэль успокоено отвернулся, а она все так же медленно прошлась вдоль сделанной клинками защитной полосы. Полюбовалась стройными рядами молчаливых деревьев, за чьими кронами не было видно остального леса. Отчего-то хмыкнула, ловко крутанула свои клинки, словно разминалась. Наконец, остановилась у внутренней черты и словно невзначай обронила:

– И долго мне ждать, пока вы решитесь? Одер, опять ты?

– Да, Бел, – после краткой паузы прошелестела ночь, а потом бесшумно слетела с ближайшего дерева на распахнутых крыльях. – Здравствуй. Тебя, как всегда, нелегко найти...