Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: Александра Лимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Марк посмотрел на напряженную меня и подмигнул, улыбнувшись уголком губ. Как и остальные, когда он, посмотрев за мое плечо, громко сказал:

– Все в порядке, вернитесь в машину.

Я оглянулась, заметив нескольких напряженных мужчин вышедших из автомобилей и внезапно за моей спиной расхохотались. Мотоциклист в том числе.

– Люди произошли от обезьян, а ты от черепахи, Богдан, – порицательно постучал костяшками по его шлему Тёма и передразнил, – я быстрее доеду, я быстрее. Лёх, сломай что-нибудь в его драндулете, пусть до завтра едет.

– Да на заправке очередь была, – отозвался запоздало узнанный мной голос, когда Богдан поднял визор на шлеме. Хотя почему запоздалый? Экспрессивные интонации могут изменять голос человека до неузнаваемости, а когда ты голос услышал впервые и совсем недавно, то неудивительно, что его не узнал. Богдан, снова опустивший визор, посмотрел на Марка, – шлагбаум открыли, Мар, пусти нас вперед.

Марк пустил, тихо рассмеявшись, когда русский русый борзый, создавший затор встречному потоку, высунулся из окна и предложил Богдану выбор лишиться анальной девственности или жизни, потому что тот намеренно медленно заезжал на попутную полосу, тщательно следя за тем, чтобы Артем не сразу въехал из-за него (которому, в принципе, не составило бы труда и между полос проехать) и затор стал еще больше. Начало вечера мне нравится.

И понравилось еще больше из-за мини-свиданий на светофорах. На первом, поровнявшийся Брабус с открытыми окнами из которых доносился разрывающий перепонки рок, меня ввела в восторг слаженно бешено мотающая головами троица, изображающая рок-музыкантов. Но у нас с Марком получилось эффектнее, потому что у меня волосы длиннее. На втором светофоре, Тёма и Марк с задумчивыми лицами переглядываясь по очереди тестили у кого громче ревет мотор, но здесь приз зрительских симпатий единодушно был отдан Богдану, вставшему спереди Брабуса и Ламбы и пусть его рев его двигателя был не такой впечатляющий, однако, шлейф дыма от заднего колеса, когда он производил дрифт на месте, был очень впечатляющим.

На третьем светофоре мы разминулись, в основном потому, что я, отравленная драйвом в крови, не выдержав, потянулась к усмехнувшемуся Марку, целуя его шею и мягко касаясь эрекции, и он сбавил скорость, потому что заводился быстро, а на трассе потеря внимания может иметь последствия.

До пригородного закрытого поселка доехали относительно быстро. Миновали КПП беспрепятственно, а к неторопливо раздвигающимся воротам, двухэтажного дома в стиле прерий подъехали почти одновременно с Богданом. Ландшафт внутренней территории органично соответствовал настроению дома в спокойной эстетике из угловатости, горизонтальных линий и органичной отделки из редкого сайдинга в смеси с природными материалами.

Марк, ведущий Ламбу под навес чтобы остановиться рядом с белым Урусом, с другой стороны от которого припарковался Богдан, снимающий шлем, кивнул в сторону входа с наполовину знакомой мне компанией.

– В, кресле, разумеется, Дима. – Я всмотрелась в неожиданно достаточно крепкого шатена с приятным лицом, – блондинка рядом с ним, – посмотрела на обозначенную среднего роста стройную девушку, – его невеста Ева. Рядом с ней, – взгляд упал на эффектную шатенку, – ее подруга Регина. Вон тот тип с гипсом, – нашла взглядом худощавого брюнета, пытающегося отвесить пинка рассмеявшемуся и спрятавшегося за Тёму Лёхе – парень Регины Валера.

Когда мы с Марком подошли и меня со всеми познакомили, Марк, взглянув на гипс на руке Валеры, оказавшего достаточно впечатляющим в близи из-за резких и очень хищных черт лица и пронзительного взгляда, спросил у него:

– А что вы не предупредили, что это тематическая вечеринка? Мы целые пришли.

– Да тут на входе Дима кости считает. – Усмехнулся Валера, заинтересованно глядя на небольшую коробку, которую торжественно вручал Диме Марк, сказавший, что как увидел то, что в коробке, то сразу подумал о Диме и, не удержавшись, приобрел для него.

Когда обрадованный Дима извлек из нее мигалку, я на секунду ужаснулась и одновременно восхитилась степени циничности Марка. Но на секунду, потому что громовой раскат хохота и требование Димы немедленно ее установить и подключить, дало мне гарант, что вечер будет прекрасным.

– Амина не приехала? – спросил Марк у Регины, старающейся прекратить смеяться и посмотреть с укором на господина Гросу, с оригинальностью подходящего к вопросам подарков.

Но вместо нее ответил закуривающий Тёма:

– Приехала. Я кинулся ее тискать, а она сок пила. Теперь на кухне отмывается. Идите ее позовите, все в сборе, пора пьянствовать.

Все направились к террасе, а фыркнувший Марк потянул меня в сторону входных дверей.

– Амина младшая сестра Регины. – Пояснил он, когда я вошла за ним в дом и с интересом осматривала интерьер, – семьи Амины и Богдана в последние года прямые конкуренты на производственном рынке.

– Монтекки и Капулетти? – догадливо уточнила я, осознав причину краткого неприязненного взгляда Регины на Богдана, заинтриговавшего меня еще до того, как Марк подарил Диме мигалку.

– Да, – фыркнул Марк. – Амина и Богдан это Ромео и Джульетта в условиях современного семейного бизнеса и стандартов конкуренции. И если Ромео еще готов рискнуть и переступить черту условностей, то Амина пока держит мордочку кирпичом.

Мордочку?.. Я была немного удивлена, но ровно до того момента, пока не узрела на кухне с мельтешащими поварами и официантами, гибкую тонкую девичью фигурку, стоящую спиной к проему и старательно оттирающую мокрым полотенцем белые облегающие джинсы в районе левого бедра.

Мар, заговорчески посмотрев на меня, понятливо остановившуюся в дверном проеме, приложил палец к губам и, неслышно приблизившись к Амине, раздражённо сдувающей упавшую на лицо прядь из каштанового ассиметричного удлиненного каре, кратко, резко, но не сильно стиснул пальцами ее ребра.

– Ебанный рот! – взвизгнула подскочившая от неожиданности Амина, выронив полотенце и я поняла, что мы подружимся.

У Амины, лет двадцати на вид, сейчас извинившейся перед напуганными людьми на кухне, даже несмотря на то что она была очень зла, были очень красивые черты лица. Тонкие, с изящными высокими скулами, выдающими восточную кровь, большие насыщенно-карие глаза и очень красивая линия губ. Когда она резко обернулась и увидела рассмеявшегося Марка, по ее губам пробежала мягкая улыбка, но глаза она закатила, когда очень умиленно вздохнувший Марк стиснул ее в объятиях.

– Привет, Мар. – Старательно отталкивая его и еще не замечая меня, произнесла она немного надменно, еще не выверено из-за возраста, но интонация была весьма хорошо мне знакома, как и деланное высокомерие во взгляде. – Хотела взять с собой своего йорка, потом вспомнила, что тут будут корейцы и не исключено, что вы обманщики и собачатину все-таки едите. Потому оставила дома от греха подальше.

Ясно, мы точно подружимся. Марка тащит по хищницам, а тут юная, только встающая на тропу, потому он так к ней относится – щенятки и котятки вызывают умиление, даже если это будущие хищники.

Представил меня немного удивившийся Амине, оценивающе пробежавшейся по макияжу и заключившей:

– Ой зря ты так накрасилась, Сонь. Но говорить почему не буду, ты сама скоро поймешь.

– Богдан приехал, – сообщил ей Марк.

– И что? – в темных глазах промелькнула очаровавшая меня искра. Тут же подавленная Аминой.

– Я все верю, надеюсь и жду. – Вздохнул Марк, взяв меня за руку и подталкивая Амину в сторону выхода на террасу.

– Не понимаю о чем ты. – Вскинула она подбородок. Поправив волосы.

На крытой террасе за большим овальным столом уже расселись все прибывшие. Как оказалось, Леху все они уже поздравили еще днем и утром, и одарили часами, на которые, по поим оценкам бренда и вида, весьма щедро скинулись. Даже подозревала, чья эта была идея, когда один мультинациональный субъект, сидящий со мной рядом, склонился и на ухо шепнул, что у меня все равно лучше, он точно это знает.

Занудная часть с поочередными тостами была опущена по негласному единодушному мнению, что весьма мне понравилось, и только добавило уверенности, что это одна из самых необычных компаний, в которых я была.

Добряк Андрей, иногда чудноват, но оригинален. Неистово позитивный и находчивый Леха. Артем оказался тем случаем, для которого у меня один диагноз – обожаю, просто кладезь веселых историй, артистичный, эмоциональный и очень харизматичный. Ева, как образец воспитания, с поставленной речью, красивой улыбкой и крайне заразительным смехом.

Интеллигентного вида, но бурлящий эмоциональностью Дима, оказавшийся просто маэстро самоиронии. Чего только стоило его возмущенное:

– А чего меня не позвал?! – когда Валера показывал запись с мотокросса, где он неудачно приземлился с байком после взлета с трамплина, а закончилось все это переломом руки.

Валера оказался классическим примером того, насколько внешность бывает обманчива. Он выглядел супер злым подонком, но по факту оказался милым и добрым персиком, у которого смех был смешнее всех шуток. Сначала смеялись с чьей-то шутки, а потом с его крякающего смеха. Валере из-за этого становилось еще смешнее, крякал он сильнее и громче, и я поняла что имела в виду Амина, когда вытирала слезы, как и многие другие. Общение за столом склонилось в челендж «рассмеши Валеру». И это очень напрягало Регину, занятую еще и неприязнью не только к острому на язык Богдану, но и ко мне. Регина не опускалась до открытых токсичных уколов, однако ее отношение ощущалось. Напоить ее что ли?.. такой вечер портит. Причем не мне. Если мне было бы лет пятнадцать и я бы беспокоилась о том, чтобы нравится окружающим, то определенно испытала бы напряжение. Сейчас, кроме потери интереса к ней как к собеседнику ничего больше я к ней не испытывала. Рецепт не зависеть от чужого мнения/критики/взглядов прост – иметь свое. Мнение и взгляды. Это безусловно культивирует еще большую неприязнь к тебе как к личности, но ключевое здесь – как к личности. Немногие к этому приходят. И, соответственно, я не обращала внимания на нее, что возводило подростковую субъективную неприязнь сильнее. Я сосредоточилась на Амине, томной и ироничной, чем-то неуловимо напоминающей мне манерностью раннюю Ульку и меня, мы тоже такие выебистые были. Она вызывала у меня теплую ностальгию. Временами громоотводом неприязни Регины выступал Богдан, едко колющий Валеру ради его кряканья, чем переключал на себя внимание Регины. Она не то чтобы не скрывала, что ее раздражал Богдан, однако, возникало ощутимое напряжение и ее взгляды на Богдана были резче, чем на остальных. Особенно когда Богдан смотрел на Амину. Это действительно факт, что смеющийся человек инстинктивно смотрит на того, к которому испытывает симпатию. Амина, возможно из-за соседства сестры сдерживала себя более тщательно, но химия между ними ощущалась. Регину действительно пытался расслабить Валера и я поняла, почему они вместе, он относился к ней как к очаровательной маленькой капризной девочке, пытающейся его защитить и никак не осознающей, что если над ним смеются, то не со зла. Диаметрально разные люди, но пара из них была невероятно увлекательная, за такими хочется наблюдать.

Впрочем, вскоре они уехали, потому что ночью у них был вылет на жемчужину Карибов – Барбадос. Накатившие воспоминания вызвали у меня желание скататься туда снова как-нибудь, и я искренне пожелала им хорошо отдохнуть.

С их отбытием стало разряженнее. У Амины. Она все еще держала, как выразился Марк, мордочку кирпичом, но явно была рада тому, что Богдан поменялся местами с Андреем и сел напротив нее.

Тем временем Тёма рассказывал печальную историю как однажды, когда он просто захотел поужинать, один, в тишине и покое, до него «абсолютно без причины, вот серьезно!» стали домогаться два подозрительных типа за соседним столом в забегаловке, где он возжелал порефлексировать:

– …и тут у меня флешбеки из недавнего прошлого, чем заканчивается подобное. Думаю, ну его к черту, поеду-ка я домой спать, тут явно тихо-мирно все не закончится. В общем, через трое суток выдают мне мои вещи в Адмиралтейском ИВС… – громовой раскат хохота за столом вынудил ухмыльнувшегося Тёму прерваться, а потом продолжить, – вещи выдают, мент спрашивает, мол, а чего ты не сказал что ты сын Шахнеса, он еще про дедушку не знал, поэтому про папу спросил. Да ага, я сам себе враг, что ли? Если бы папа узнал об этом, то я не трое суток сидел бы, а все пятнадцать.

– Почему? – удивился Андрей.

– Потому что он бы им за это заплатил! – развел руками Тёма под новый раскат хохота. – Было уже такое. На первом курсе с Маром на зимние каникулы приехали и чуть-чуть развлеклись, в смысле… короче, до нас докопались, – и утвердительно покивал на фальшивое возмущенное добавление Марка: «и тоже абсолютно без причины!», – и я сдуру отцу позвонил, когда нас в кутузку собрались забирать. В результате пятнадцать суток сидели вместо двух. А летом папа меня отправил на каникулы к бабушке под Екб. Вот чего ты так ржешь, Лёха! – Артем с осуждением посмотрел на закрывшего лицо ладонями Леху, смеющегося уже сипло, потому что он не мог набрать достаточно воздуха, – тут плакать надо! Знаешь, на каких тачках я там гонял? На садовых между грядками! Ладно хоть Мар приехал, у меня уже спина отваливалась… Пять гребанных соток!.. Бабушка консервативная очень, все у нее есть, папа не скупится, но нет ведь, надо самой все делать. И под музыку, которую она любит, у нее особый плейлист. – Артем, прокашлявшись, запел вновь удивительно красивым голосом, – там где клен шумит, над речной волной, говорили мы о любви-и-и с то-о-обой!..

Последние слова подхватили уже все: и Марк, и Дима, и Богдан, и романтично качающий в руках бутылку виски Андрей, и дрожащим от смеха голосом Леха.

– О, началось! – Ухмыльнулась Амина и как преподавательница на линейке, разведя руки перед хором первоклашек, громко произнесла, – дружно: кто мы? ВИА…

– …кр-р-ря! – В унисон проорал-прорычал хор мальчиков-зайчиков.

– Вот так я стал мини-сборником советской эстрады, – сознался Тёма, когда раскат смеха за столом немного утих и он вновь предался воспоминанию каникул у бабушки, – еще и в церковь ходить по воскресеньям заставляла… господи, а я атеист.

– Надо говорить: слава богу, я атеист, – поправил его усмехнувшийся Марк.

– Вот ты сексист, – посмотрел на него Тёма, – как тебе надо говорить? Какой-нибудь фемистичный лозунг, а потом ты такой: сюрпрайз, мазафака, я сексист и на самом деле я так не дума…

– Я ничего против фемдвижения не имею, кстати. Если оно в нужном месте, – прервав Тёму покачал головой Марк, кивая Богдану, предложившему обновить коньяк в его бокале.

– Это как? – удивился Дима, запахивая потуже плед на Еве, подобравшей под себя ноги на кресле. – сексист, который за феминисток?

– Толерантный сексист, скорее. – Отозвался Марк, придвигая ближе мое кресло к себе, чтобы положить на мои скрещенные ноги руку. – Я же говорю, все должно быть в нужном месте. К примеру: возьмем некоторые народности Северного Кавказа, ну и Сауди. Там происходит ущемление прав человека из-за принадлежности к женскому полу. Понятно, что традиции, культура и подобное. Мрак разводить не хочется, но есть вещи… которые за гранью. Вот в таких случаях необходимо феминистическое движение, ибо люди не собственность, и уж тем более это не должно определяться по половому признаку, как правило, еще и с нередким наслоением виктимблейдинга. А теперь возьмем другой пример: года три назад мы с Тёмой катались по Европе. Вроде бы в Стокгольме дело было, да? – Марк вопросительно приподнял бровь, глядя на Артема.

– Когда две клуши полицию вызвали? Да, мы были в Стокгольме. – Усмехнулся Артем.

– Да, мы сидели в баре. Хороший такой бар, в цивильном городе цивильной Европы. Зашли две женщины, лет сорока на вид. Сели недалеко от нас, прямо перед плазмой, она невысоко на стене висела. Тогда футбольный матч шел и между болтовней в экран мы поглядывали. – Марк чокнулся бокалом с бутылкой Андрея, и продолжил, – хочешь-не хочешь, на глаза эти женщины будут попадаться. Через десять минут они вызвали полицию и сказали, что мы с Тёмой их домогались. На вопрос полиции как именно, они ответили, что глазами. Полиция посмеялась и уехала. Я не уверен, что с бездумным извращением идей толерантности сейчас эта история закончилась бы с тем же исходом. Все должно быть уместно и я не о морали и этике, а о том, что инструмент не должен быть оружием. Так же с религией. Это инструмент. Кто-то с помощью нее находит себя или находится в себе, а кто-то видит ее как способ управлять остальными. Как топор. С его помощью можно нарубить дров и обогреть дом, а можно отрубать головы. Все эти вещи, феминистические движения, пропаганда толерантности, религия и прочее, из одной сферы – инструмент стабилизации. Современная социальная проблема в том, что в изобилии хорошего, как и в его недостатке происходит подмена понятий, что есть норма, преступление, кто жертва, кто преступник. Я об этом.

– Вашему вниманию был представлен любимец и лучший студент социально-гуманитарных дисциплин Сеульского национального университета, – улыбнулся Тёма, не без удовольствия глядя на Марка, снова, почти уже привычно показавшего тому фак, и примирительно сказал, – да ладно тебе, я же твои регалии раскрываю, чтобы в глазах этих неучей твои слова весомее казались.

– Кембридж с вами, добрый вечер – приветственно помахал рукой Андрей, чокаясь с ухмыльнувшимся Богданом, произнесшим:

– Венская шарага экономики и бизнеса тоже на связи.

– А мы да, мы местные неучи. – Согласно покивал Леха. – Ну, я местный, Димка МГИМОшный – придвинулся ближе к хохотнувшему Диме, заключившему, что это звучит как болезнь какая-то, но ему понравилось. Леха чокнулся с ним бокалом и с иронией посмотрел на Марка, – Мар, изобилие и подмена понятий. Сколько Ламба твоя стоит?

– Арендованная, – со значением приподняв палец, отозвался улыбающийся Марк, – мы же в Питере на полтора месяца, я решил испробовать, прежде чем выбрать на чем буду ездить тут через год. И я уже прихожу к мысли, что изобилие это тоже плохо, так что не надо мне тут.

– Обмен понтами произведен, – заключил Дима и посмотрел на Тёму, – по поводу твоего релакса в Адмиралтейском обезьяннике: а чего ты дедушке не позвонил?

– Потому что он навесит отцу люлей по факту ни за что, и заберет меня в Москву. – Закурил внук чекиста, на долю секунды утомленно искривив губы. – Деда до сих пор думает, что мне лет пять, наверное. По крайней мере, по его отношению ко мне создается такое впечатление. Ну и соответствующие этому моменты неизбежно возникают… Нет уж, спасибо.

На мгновение за столом воцарилась интересная атмосфера полного молчаливого взаимопонимания, немного мрачного оттенка в спектре настроения. Я, отпив вина, вгляделась в профиль закурившего Богдана, немного откинувшего голову назад и, слабо усмехнувшись, без эмоций произнёсшего:

– Мне двадцать четыре и папа только недавно в это поверил.

– О, так ты все-таки победой завершил и с этими фазами разобрался? – заинтересованно вопросил у Богдана встрепенувшийся Андрей. – Ну, на двести двадцать все понятно, это даже я знаю, а на триста восемьдесят при этой вашей технической ебанарии, где даже мои инженеры запутались…

– Я рассчитывал. Пытался. – Прыснул Богдан, качая головой и протяжно выдыхая дым в сторону. – В конце фаз такой ужас по распределению вышел… там уже чисто на логике выезжал. Я тебе клянусь, когда установка раскачалась и заработала я впервые в жизни от счастья едва не разревелся.

– Почему? – спросила Ева.

– Да папа… – поморщился Богдан, стряхивая сигарету в пепельницу. – Он мне все время говорил, мол, это твой проект, я их всех нагибаю, и если ты не вывезешь я с тебя в десятикратном размере спрошу, а потом отправлю в офис бумажки перебирать и кофии пить.

– В том, чтобы перебирать бумажки тоже есть плюсы. – Фыркнул Андрей.

И снова на мгновение мёртвая, затягивающая тишина за столом.

– Андрюх, – обратился к нему Марк, – не в обиду, честно: ты не задумывался почему именно ты столько бухаешь? И с какого момента это началось.

Андрей усмехнулся, глядя ему в глаза, отсалютовал ему бутылкой и прежде чем сделать большой глоток, с эхом мрачности произнес:

– Задумывался. Так чего там дальше, Бодя?

– Я сутками не спал. – Богдан негромко и невесело рассмеялся. – То есть спал, но так, когда в три ночи глаза открываешь потому что тебе либо кошмар с провалом запуска приснился, либо пришла наконец мысль как решить очередную головоломку. В пять утра, а ты час назад только лег, или в шесть, а лег в пять… в общем, у меня к моменту запуска установки сумасшедшее напряжение было. Стоим вдвоем с этим инженером, изредка крестимся. Кстати, он обалденный мужик, прямо видно, что за дело душа болит. Он этих рабочих, которые установку собирали, имел и в хвост и в гриву. В выходные и праздники платят больше же, потому они еле шевелились в будние дни, чтобы побольше снять по факту расчета за работу в выходные. Что я понял после этого – адекватные рабочие руки найти вдвойне тяжелее адекватных инженеров. Василий Павлович, этот самый адекватный инженер, рассказывал, как в Чечню ездил, тоже там установку их собирали. Они плиты положили на грунт и ему говорят, мол, ставь систему на них. Он им объясняет, почему так делать нельзя, а они ему – нет, ставь. Ну и сломалась вся установка нахуй, как только кран на плиты наехал, там же баланс очень важен, угол наклона емкостей и градус у распределительной сети… короче, очень много деталей надо учитывать. Я учитывал. Не поверите, я почву и грунт послойно разбирал, чтобы рассчитать, как и где просядет, а просело бы в любом случае, там песка много оказалось… поэтому раскопали котлован и я бетоном нахер все залил, потому что уже седеть начал от своих прогнозов. День икс, установку запустили, работает прекрасно. Инженер говорит типа охуеть с первого раза все заработало, а то он обычно мучился недели две при каждой установке, которая не сразу перла, потому что из-за постоянных технических недочетов где-то что-то обязательно ломалось, и все это затягивалось… при папе сказал. Папа на меня так посмотрел… – Богдан усмехнулся, разглядывая тлеющий конец сигареты. Усмехнулся мягко очень, с эхом ударившему по нему тогда успокоения. – Папа повернулся ко всем, кто на запуске был, а там, в основном, управление компании, и спокойно, в абсолютно неформальном тоне говорит им: ну все, я на рыбалку на выходные, по всем вопросам звонить ему и на меня показывает. Он лет семь на рыбалку не ездил. Ну, чтобы прямо по нормальному. Я чуть не сдох от счастья.

– В чем плюс родиться девочкой? – ироничный голос Амины разбил вновь возникшую секунду тишины, – не надо про грунт думать. Выпьем же за это, девочки.

Негромкий мужской смех, пока мы с Евой и Аминой чокались бокалами. Марк, который толерантный сексист, распечатывая одной рукой вынутую из кармана пачку сигарет, а второй поднимая бокал, произнес:

– А теперь за тебя, Богдан, твою работу и ее результаты. И пусть подобное станет твоей традицией.

Звон стекла, солидарные улыбки, переброс шутками и мужская часть компании, решила, что стейки остыли и надо бы обновить их в зоне барбекю.

Я болтала с девчонками до того момента, пока неожиданно не грянул трек, похожий на фит Бенни Бенасси с его сатисфекшеном и ин да клаб от популярного американского рэп-ниги. И вот под эту едрёную смесь женские сердца сражали шесть мужских фигур напоминающие стрипух-новичков, но пытающихся это не выдать. Дима, которого катил Артем виляющий задом так, что я опасалась за вывих его суставов, не имеющий возможности танцевать полноценно как остальные, пытался эротично стянуть с себя футболку, но он в ней запутался потому что не догадался сначала скинуть ветровку, а выворачивающая себе бедра стрипуха, с решеткой барбекю пыталась ему помочь, при этом случайно не избить прожаренным мясом, и не выпасть из ритма остальных развратниц.

– Что такие вялые, девочки? – Рассмеялась Ева, откидываясь с бокалом на спинку кресла, с удовольствием оглядывая старательных стрипух, оккупирующих террасу.

– Возраст, давление подскочило! – улыбнулся один геронтофил, мазнув заводящим взглядом по приподнявшей бровь бабульке и тут же трахнув ее этим вглядом. Буквально. Нижнее белье намокло, когда он, глядя мне в глаза, сжал правой рукой с засученным рукавом открывающим тату, деревянную опору навеса и сделал характерное движение бедрами к ней. Краткое очень, с расставленными ногами, плавно, но с заметным напором, по-мужски раскованное и глядя на меня с поволокой в карем бархате. Одно движение, одна секунда, сокрушающая полуулыбка, а у меня туман из дымки его глаз в голове, от которого пересохло в горле, за грудиной все сжалось и обжигающе полыхнуло внизу живота.

– Диман, дрифтуй! – Велел танцующий с бутылкой Андрей.

– Включите мне мигалку! – потребовал Дима, все-таки сдавшись и оставшись в одежде.

Амина, рассмеявшись, с трудом отведя взгляд от улыбнувшегося ей глазами Богдана и произнесла:

– Это слишком горячо, вызовите пожарных!

– Зачем, тут и так натекло! – усмехнулась ей я, ударяя бокалом о ее, уткнувшейся в мое плечо и убито выдохнувшей сквозь смех.

– Оу, май! – эффектно подкатил Дима к Лехе, самой старательной стрипухе. – Детка, тебя подвезти?

– Да! – с радостью отозвался Лёха, усаживаясь к нему на колени, но тут же подскочив, – ой, брат, прости, пожалуйста!

– Да сиди! – Отмахнулся Дима. – Я почти не чувствую!

Лёха, плюхнувшись к нему на колени, обнял его за шею, с прерением оглядывая остальных стрипух, которых еще не сняли.

– Ну, ты так в роль не вживайся, – расцепляя его руку на своей шее, посоветовал Дима. – У меня ноги может и не ходят, но вот маленький Димка работает. – Не без гордости объявил большой Димка, а смеющаяся Ева закрыла ладонью глаза.

– Работает не покладая рук, – произнес Тёма, удлиняя раскат хохота за столом.

Но прибил меня Марк, с одуряющей иронией, выдавший:

– Как у любого мастера спорта по рукопашному сексу.

Ева деланно возмущенно глядя на покатившихся со смеху Артема и Марка, осведомилась:

– Я для вас что, шутка какая-то?

Громкость музыки была убавлена, стрипухи еще покачивались на входе на террасу, придирчиво друг друга оглядывая. Тёма, глядя на Андрея с его неизменно спутницей, съязвил:

– Андрюх, если с карьерой не сложится, ты всегда можешь найти себя в стрипушной. В шоу пампушек.

– О-о, ты такой милый, Тём! – улыбнулся Артёму Андрей, – странно, что у тебя нет парня.

– Будешь моей деткой, Андрюш? – поиграл бровями Тёма потирая ладони.

– Пф, ещё спрашиваешь! Я спал и видел, мечтал на яву! Смотри, как я натренировался ради этого, – Андрей повернулся к нему спиной и дрыгался пытаясь изобразить тверк и одновременно отпить из бутылки. Неудачу потерпел на обоих фронтах, но не отчаялся, повернувшись к Тёме сексуально шлепающего его по ягодице, потребовал, – теперь моя очередь!

Гоготнувший Тёма только начал поворачиваться к нему спиной, видимо, собираясь преподать мастер класс, но Марк, садящийся в свое кресло рядом со мной, возмущенно глядя на Тёму, гаркнул:

– Ты охерел?!

– Сорян-сорян-сорян! – поднимая руки, Тёма быстро ретировался от огорченного Андрея, упавшего в ближайшее кресло и, посмотрев на Марка, трагично воскликнувшего:

– У меня нет белой перчатки, зато есть зеленый огурец! – метнув обозначенный овощ в отбившегося Марка и еще более трагично возвестил, – вызываю тебя на дуэль! Я буду бороться за эту сучку!

– Алё! – громко и презрительно выкрикнул Дима, за спиной которого был Тёма, опустивший ему на плечо руку, второй показывая Андрею и Марку фак, – это моя сучка, дернитесь – запинаю до смерти!

Пока Марк, Андрей, Дима и подключившиеся к горячему обсуждению Лёха с Богданом, выясняли, чья это сучка и что делать, Амина, только сейчас заметившая мое тату и попросившая посмотреть, заключила:

– Классно. У Мара на плече филин, – подняла на меня взгляд и торопливо заверила, – он мне как брат, просто мы в том году в яхт-клубе отдыхали все вместе, купались, я тогда увидела… – метнула взгляд на того, кто ей не был как брат в отличие от остальных, и тут же отвела. Видимо, Богдан посмотрел ей в глаза в этот момент.

Я, не удержавшись, прыснула еще прежде чем она напустила на себя важности, и Амина, тихо убито простонав, чтобы снова не посмотреть на Богдана, уткнулась лицом мне в плечо.

Господи, такая малышка еще. Огладила ее по руке и повела плечом, чтобы подняла взгляд. Подняла и снова выдохнув, спряталась у меня на плече. Несмелая. Очень смелая и такая не смелая. Ну один в один мы с Улей в юности перед субъектами, в которые были влюблены – фазаний хвост вроде бы распушен во всей красе, а куриная задница под ним трепетно подрагивает. Ладно, поможем юному поколению.

– Мне кажется, женское господство утеряно за этим столом, – подмигнув ей, улыбнулась.

– Как вернуть? – со знакомым блеском в глазах, отозвалась Амина.

– Куришь? – скосила взгляд на расслабленную руку Марка на моих коленях, где в пальцах тлела сигарета.

Амина, многозначительно усмехнувшись, неопределенно пожала плечом. Очаровательная. Неудивительно, что от нее снесло крышу Богдану, водящему спортивный байк и одновременно очень переживающему за мнение отца о нем, как о достойном сыне. Амина юна, но уже сумасводящая для тех, кто ей интересен, а Богдан еще не знаком с видом, к которому она принадлежит, но уже правильно размышляет – такую породу надо брать молодой, еще не обросшей шишками, порождающими бронебойный слой цинизма, культивирующего самоуверенность и еще больший цинизм. Своего человека нужно встретить в нужный момент, а такие танцульки у этих двоих еще от неопытности. Когда судьба подарила такой шанс, мать вашу… и плевать на идиотские границы. Им должно быть плевать на них, жить им, а не родителям с их бизнесами и взглядами. Потому, уже сжав кисть Марка и потянув ее к своему лицу, очень тихо прошептала Амине, притягивая ее за локоть к себе:

– Иди ко мне на плечо, обнимай неторопливо, подбородок подними, смотри сквозь ресницы, губы расслаблены, все движения плавные и не вдыхай дым глубоко.

Умная девочка. Обняла за талию медленно, так же медленно приближая свое лицо к моему, развернутому к ней в полупрофиль и вбирающее щиплющий слизистую дым в рот через фильтр сигареты Марка. Так же как и все резко замолчавшего и уставившегося на нас. На меня, приподнявшую уголок губ и разомкнувшую их, чтобы клуб никотина, скользящий по ним коснулся так же расслабленных улыбающихся губ Амины, неторопливо и не глубоко втягивающей дым и уничтожающей взглядом сквозь ресницы Богдана, задержавшего дыхание и проваливающегося ровно в то же самое, где безнадежно вяз сейчас Марк, на которого смотрела улыбающаяся я, поверхностно скользящая ногтем по идеальной линии нижней челюсти Амины, откидывающей голову назад, прикрывая глаза и выдыхая втянутый из моих уст дым.