Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: Александра Лимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Марк, ну стой! – потребовала я, обегая стол вслед за ним.

– Нет, это больно! – но он бегал быстрее.

– Тогда как ты себе рукав накатал?!

– Как видишь, мастер меня догнал! – хохотнул он и, подхватив заинтересованно наблюдающего за конскими забегами тезку, ринулся к входной двери с громким: «тут любят причинять боль, спасаемся, братан!» выскочил в коридор босой и в одних спортивных карго.

– Марк, нет! – задохнувшись, я застыла на пороге и корча страшные рожи, прижимала к губам сразу оба указательных пальца, всем своим отчаянным видом призывая к тишине этого безумца, громко смеющегося на перилах внизу лестницы. – Не шуми так, пожалуйста! – парадоксально шепотом заорала я. – Заходите обратно, оба!

– Больше не будешь пытаться подвергнуть пыткам? – вскинул бровь, с испытывающим прищуром глядя на тихо паникующую меня.

– Нет! – клятвенно заверила, – только не орите так! И пошлите домой!

Он, сделав вид, что раздумывает над моим предложением, чего-то там сказал на корейском попискивающему и бесполезно пытающемуся сопротивляться котенку. Легонько нажал пальцами на его голову, дескать, тот согласно покивал и, сообщив мне, что они посовещались и решили вернуться, направился обратно в квартиру.

Подняв голову и узрев недовольно прищурившегося Егора, тут же юркнувшего на свою лестничную площадку я обреченно вздохнула и закрыла за собой дверь.

А вскоре ожидаемо пришел участковый.

– Здравствуйте, Иван Андреевич, – досадно улыбнулась я, впуская его в квартиру.

– Здравствуй, Софья Игоревна, – поздоровался он, не глядя на меня извлекая из папки ручку и листы, – тут, говорят, убивают у тебя кого-то?

– Да-а-а… смеялись, дурачились, на лестницу выскочили и Егор тут как тут. Как всегда, в общем, – принимая ручку и листы, заключила я, представив Ивана Андреевича подошедшему Марку.

– Ну, да, как всегда: я ничего подозрительного не обнаружил, тебе предупреждение сделал, ты все поняла и больше так не будешь. Нет, вот тут подпись ставь, это новый образец, я потом дозаполню. – Ткнув в нужную строчку, сказал Иван Андреевич, – ты машину-то починила? И еще вот здесь тоже распишись.

– Да, – кивнула я, принимая другой лист, – там, оказывается, пробка какого-то бочка выскочила. Ручка не пишет, у вас есть другая?

– Знакомо, – покивал участковый, дав мне другую ручку и вновь роясь в папке, – пробка расширительного бочка, у четырнадцатых это общая болезнь. У тебя машина какого года выпуска?

– Двенадцатого вроде.

– У меня тоже. Пробка это не так страшно, вот у меня два раза бочок лопнул и вся система охлаждения к черту. Софья Игоревна, ты с этой коробчонкой через пару лет смело сможешь слесарем подрабатывать.

– Освою новую профессию, везде свои плюсы есть, – фыркнула я, отдавая бумаги участковому.

– Ладно, хорошего вечера, молодежь, не шумите так больше. – Попрощался Иван Андреевич, засовывая бумаги в папку и вышел из квартиры.

– Что это было? – спросил Марк, засунувший руки в карманы и оперевшийся плечом о стену позади меня, проворачивающей замок двери.

– Не обращай внимания. Кофе хочу, тебе налить? – потянула его за руку, но он отрицательно повел головой, внимательно глядя мне в глаза и отказываясь далеко не от кофе. – Сосед сверху. – Вздохнула я. – Лет тридцать мужику, а ведет себя как сварливая бабка. Не как я, а как настоящая бабка. – Но Марк на шутку не отреагировал, по-прежнему загораживая проход и, вынув телефон из кармана, начал в нем рыться. – На каждый шорох вызывает ментов и со всеми скандалит. Через дверь, правда. Тут через стену от меня молодая семейная пара, они прямо под ним живут. Ребятам вообще тяжко приходится. Повезло с участковым. Он уже со всем подъездом знаком, благодаря Егору. Скоро будем звать Ивана Андреевича на семейные праздники, наверное. Видимся с ним чаще, чем его видят коллеги на работе.

– Этот сосед один живет? – спросил Марк, все так же копаясь в телефоне.

– Ну, к нему приходит тетка какая-то иногда… – озадаченно глядя на Марка ответила я.

– Я имею в виду есть ли у него жена и дети? – совершенно спокойно уточнил он.

– Нет. А зачем ты спрашиваешь? Марк, ты куда? Марк!

Но он уже вышел из квартиры и направился к лестнице. Я, впрыгнув в тапки, торопливо устремилась за ним, перешагивающим несколько ступеней, чтобы через секунды постучать в дверь Егора.

Я, ошарашено глядя на Марка, застыла на верхней ступени, а из-за двери Егор недовольно спросил кто его побеспокоил.

– Это новые соседи сверху, вы нас топите! – неожиданно высоким, обеспокоенным и дрогнувшим голосом возвестил Марк. Такому не успеешь понять как откроешь. Вот и сейчас донеслись щелчки замка, а Марк, усмехнувшись, шепотом произнёс, – еще и тупой.

К своему стыду я тоже не сразу сообразила, что соседей сверху затопить только тупые могут. Точнее, в это поверить.

Обладатель закатанной руки, без футболки, в спортивных карго от Дольче и Габанна, полуобутый в черные кожаные кеды от Марка Якобса, стоящий сейчас здесь, на площадке старенькой хрущевки, совсем не выглядел мажором, а создавал ровно противоположное впечатление. Что-то из разряда того, когда атеист внезапно перестает быть атеистом, поднимаясь по лестнице к себе в квартиру, а на площадке вот такие экземпляры с пивом отдыхают.

Потому я прекрасно понимала реакцию Егора, неосмотрительно открывшего дверь и, увидев того, кто неожиданно добродушно ему улыбнулся, попытавшегося эту самую дверь захлопнуть. Но у Марка были другие планы.

– Добрый вечер! – он подпер ногой дверь и рывком за плечо вытащил грузного Егора на площадку. Молниеносно выкрутив ему руку и прижав лицом к стене рядом с дверью, вежливо так поинтересовался, – как дела? Как настроение?

– Хор… хорошо, – ответил Егора, большими-большими глазами глядя в сторону соседней двери. Наверняка понимая, что даже если завопит, затерроризированные соседи едва ли придут ему на помощь.

– А у меня не очень. Знаешь почему? Читай.

И Марк удерживающий его за вывернутую руку, прижимая еще собой к стене, вынул телефон и фактически ткнул дисплей в лицо хрипнувшего Егора, дрогнувшим голосом начавшего:

– Закон о тишине…

– Выделенное читай. – Перебил его Марк.

Егор, запинаясь, читал положения статьи, запрещающей нарушать тишину и покой граждан в период с десяти часов вечера и до восьми часов утра. Марк, убедившись, что бледный Егор с ним солидарен и десяти вечера еще нет, вывернув ему руку сильнее при попытке сопротивления, сказал, чтобы Егор прочел еще раз выделенный текст, и когда тот все же начал, то Марк снова вежливо и спокойно произнес:

– Громче, а то у меня настроение еще больше портится. – Отчаявшийся Егор послушно повысил децибелы, а когда он закончил, Марк, убрав телефон в карман, но все еще не отпуская его, опять-таки спокойным и даже вежливым голосом предупредил, – будешь портить мне настроение – будем с тобой таким образом законы учить, а если еще раз вызовешь полицию, то я выйду не только из квартиры, но и из себя. Хорошего вечера. – И затолкнул Егора обратно в дверной проем, хлопнув дверью с такой силой, что она приоткрылась, явив пред мои очи застывшего бледного Егора в прострации глядящего перед собой.

Марк, который сейчас вытащил из укрытия до того неуловимую бабку-Егора, навешал ей пиздюлей и засунул обратно, совершенно невозмутимо стал спускаться по лестнице, потянув за локоть меня.

– Новый сосед, – пояснила я Егору, разводя руками и пожав плечом, не став его успокаивать, что власть в подъезде сменилась только на месяц с небольшим.

Егор икнул, кивнул и торопливо захлопнул дверь.

==========================

*Ты выиграл (англ.)

Глава 5

До люкс-трактира Некрашевича оставалось примерно десять минут езды. Глядя на пролетающий за окном такси город, на который мягко опускался немного ветреный вечер, подняла трубку зазвонившего телефона не глядя на экран. На звонки от этого абонента у меня уже была определена мелодия после снятого ролика.

– Подъезжаешь? – Спросил Марк.

Отозвалась утвердительно и прежде чем успела обозначить время, он меня немного удивил:

– Ты с бежевой сумкой?

– Да.

– Там в среднем кармане аксессуар подходящий. Мы во втором зале, скажешь хостес, она проводит.

И отключился.

Фыркнула и, затемнив экран, полезла в свою сумку. Хлама у меня было, в принципе, немного, только необходимый девчачий арсенал, но в достаточном количестве, чтобы я, целый день промотавшаяся по городу с этой сумкой, не заметила в среднем кармане на молнии ничего подозрительного.

Пальцы коснулись нежного кожаного ремешка, ноготь указательного стукнул по стеклу. Еще до извлечения подарка на свет, поняла, что это часы.

Бренд французский, специализирующийся на элегантности, и, судя по всему, лимитированная версия. Проапгрейденная им лично. Черный тонкий ремешок в два витка, кожа вроде бы телячья. Сапфировое стекло, черный матовый полуоткрытый циферблат, частично показывающий работу механизма. Вместо чисел поблескивающие камни, в благородном происхождении которых я и не сомневалась из-за типичной классической огранки таких камней. Соль была в другом. В гравировке. Прямо на безеле. По низу его тонкая, изящная вязь двух слов, что выгравированы на браслете, подаренном ему. Сделано на заказ – поняла с замершим дыханием. Поняла по тому, что шрифт гравировки в точности повторял шрифт латыни в часах его тату. И там тоже был открытый циферблат, здесь только часть, но тем не менее…

И он был прав, эти часы подходили вполне мне, избравшей смарт-кэжаул для посещения неформальной вечеринки в честь дня рождения его друга. Так и сказал: «вообще не парься, там все свои будут». Пожав плечом, остановилась на свободной белой шелковой блузке с длинным рукавом, заправленной в светло-голубые скинни, бежевом блейзере и черных лодочках.

Марк с утра уехал в черных чиносах, черной футболке с V-образным вырезом и темно-бардовом замшевом бомбере, сказав, что так и пойдет и я за свой выбор была спокойна. Во всем. Час назад скинул сообщение, чтобы подъехала к пирожковой, оттуда сразу поедем, иначе убьемся в пробках пока он меня заберет и отправимся к имениннику.

На его день рождения Марк меня позвал оригинально. Ничего не предвещало, как говорится.

Мы сидели в средней руки забегаловке, когда там внезапно началась живая музыка. К моему удивлению, почти весь звучащий репертуар, что периодически был родом из середины двухтысячных, юное создание знало. Потом выяснилось что слова про рисковость в плане того, что он любит русский рэп не так уж далеки от истины. Затем похвастал что еще и российскую эстраду знает. С Кадышевой вышла заминка.

– Можно звонок другу? – но он не собирался сдаваться, усаживаясь за руль, когда я, скинув туфли и уперевшись стопами в консоль, злорадно хихикала рядом.

– Давай за двадцать секунд. И если друг посмотрит в интернете, ответ не засчитывается.

– Нет, он биоверсия шазама, он сдюжит сам, – усмехнулся Марк, выезжая на дорогу и включая громкую связь. Как только гудки прервались и абонент ответил, Марк сразу, без объяснений, спросил то, на чем провис сам, – Тёма, в кого превратились ласточки в песне Кадышевой?

– Это которая «широка река»? – Шахнес, судя по его голосу, вообще ни капли не удивился, будто Марк достаточно часто звонит ему по таким вопросам.

– Да, быстрее. – Поторопил господин Гросу, перестраиваясь на разворот, при этом вырезав Кайен. Промолчавший.

– Сейчас-сейчас… глубока река… во сыром бору злой огонь кипит… – торопливо и изумительно мелодично напевал Тёма по громкой связи, – унесло весло, да разбило плот… были ласточки, стали вороны… Вороны, брат!

– Спасибо, брат.

– Ага, давай.

Завершив звонок, Марк обыденном заявил, что по правилам шоу он победил, ему полагается приз и потянул меня за затылок к своему паху.

– И не спросит что к чему? – отпихнув его руку, удивилась я.

– Нет. – С укором посмотрел он на меня.

– Я хочу таких друзей, – без задней мысли брякнула я, думая о Кочерыжкиной, которая тоже бы ничего не спросила, но в конце посоветовала бы сменить барыгу, а то мой нынешний явно толкает мне паль.

– Да не вопрос, – Марк снова взял свой телефон и быстро набрав чей-то номер, прижал мобильный к уху. – Лех, привет. Ты с местом определился? Отлично. Нет, конечно, я тоже так подумал, зачем его мучить-то, тем более еще голеностоп… Нет, не наскоком, по нормальному приеду, с Сонькой. Хорошо, пока. – Завершив звонок, обозначил мне, что нас пригласили на день рождения и мы завтра поедем за город.

Сейчас, расплатившись с таксистом, влетела в рест, снова отмахнувшись от гейши на входе и направилась в сторону вип-закутков. Стену восстановили, вновь с серебрянкой и каменьями от Хунь Сунь Вынь. Однако, первый зал, отделенный от общего этой самой стеной, Марк и тусня предусмотрительно больше не избирали, видать, счет был неплохой.

Второй зал был примечателен малыми размерами и тем, что там было относительно уютно, в отличие от набившего оскомину пафоса основного зала.

Толкнув дверь, вошла, чтобы узреть интересную картину. В округлом помещении за округлым столом сидели пятеро. Знала я только двоих.

– Привет, шпион. – Встав с кресла напротив двери добродушно улыбнулся мне русский русый борзый в стильной градиентом зелено-черном беговом костюме.

– Привет, оплошавшее разведуправление. – Рассмеялась, сжав его ладонь и так же как он по-братски приобнимая в ответ, прежде чем опуститься рядом с Марком в кресло, с которого пересаживался высокий худощавый шатен с обаятельным лицом, выбритыми висками и зачесанными назад удлиненными прядями. Он тоже несмотря на пафос обстановки был обряжен абсолютно неформально – черная легкая кожаная куртка, серый лонгслив и черные джинсы.

– Это Богдан, – представил мне его Марк, а потом указал на двоих мужчин лет тридцати по правую его руку, – Степан и Сергей. Соня, моя девушка.

Поздоровавшись с ними и заказав у заглянувшего официанта кофе, посмотрела на Степана, крепкого короткостриженного брюнета, к которому обратился Марк, явно продолжая прерванный разговор:

– Все равно не могу понять, почему ничего нельзя сделать. По факту отработали физа, это же явно попадает под сто пятьдесят девятую. Просто без его заявления не шевелятся, как правило. А заявления мало кто пишет, мол, все равно не найдут, только если по этой причине, верно?

– Да даже если заявление будет, – возразил Степан, взяв устрицу. – Там может по ущербу не пройти, в этом еще одна из их фич. Да и заявы не катают, действительно, а их ведь желательно несколько иметь, чтобы наш брат шевелиться начал. Потому снова возвращаемся к краеугольному камню, – отсалютовав бокалом коньяка Марку, отпившему кофе, – преступление есть, преступники вроде бы тоже, а потерпевших нет и что делать никто не знает.

– Двести десятая. – Фыркнул Марк, откидываясь в своем кресле и положив руку на спинку моего.

– Какой ты упертый. – Рассмеялся рыжеватый, веснушачий Сергей, с удовольствием глядя на приподнявшего уголок губ Марка. – Для того чтобы ОПС вменить, надо этот преступный синдикат найти, а это сделать почти нереально. В таких пирамидах палятся только единицы на низких ступенях и они, как правило, никого сдать не могут потому что злодействуют по одиночке, проценты кураторам отчисляют через крипту, а как ее отследить сложно, думаю, рассказывать не нужно. И чем выше уровень злодея, тем сложнее его заметить, не то, что за руку поймать, а от этих мелких единиц смысла никакого. Шито-крыто.

– Какой-то порочный круг, как вы там вообще работаете… – вздохнул Богдан, поставив локоть на спинку соседнего кресла и подпирая рукой голову.

– Да нормально, – махнул рукой Сергей, чокаясь бокалом с согласно покивавшим Степаном, – от бюрократии никуда не деться. У нас пока не наберется стопка бумаг, которой можно подпереть стол с отсутствующей ножкой, мы не можем возбудить дело. А кипа быстро набирается, только когда кому-то надо, ну, сами понимаете кому, золотое поколение.

Негромкий смех за столом, а я заинтересовано посмотрела на Тёму, в миру, оказывается, достаточно серьёзного молодого человека, задумчиво кивнувшего и, прицокнувшего языком так, чтобы пирсинг не был виден, произнёсшего:

– Как с Севостьяновым. Конфликтнул с гендиром «Праймнета» и буквально за несколько дней нарисовалось дело, бобик и СИЗО.

Марк тихо рассмеялся, с иронией глядя на Тему:

– А не надо было сотку лимонов вымогать с «Праймнета» за лоббирование их интересов в одной злодейской госкорпорации, когда ты к ней отношения не имеешь и гендир это знает. Помянем тихим незлым словом не очень умного отпрыска депутата, которого папа так и не вытащил, но добился судебного преследования «Праймнета» за их не совсем честную налоговую отчетность. – Как-то очень по-злодейски усмехнулся Марк Артему, поморщившемуся, отпившему чай и пробормотавшему:

– Давайте не будем про это говорить, прямо не по себе стало.

– Ну, про это действительно ничего не могу сказать, – произнес Сергей, пока я благодарила официанта за принесенный кофе, – не наше поле боя.

– Я вот о чем подумал, – хмыкнул Богдан попросив счет и зачем-то вынимая из портмоне и положив ее на середину стола. И Марк с Артемом сделали тоже самое. Тема, фыркнув упредил от такого же жеста Сергея и Степана, и Богдан продолжил, – был же контроль по обороту наркотиков. Обороту, я подчеркиваю. Убэп надо было назвать по такому же принципу – контроль оборота в коррупции, так честнее будет.

– Стоп, – рассмеялся Сергей, – мы ведь можем и обидеться за коллег. Понимаешь, Артем? – и со значением посмотрел на вздохнувшего Тёму, с укором скосившего взгляд на расхохотавшегося Богдана:

– Вам-то чего бояться, вы же легальны и не такие отбитые. И вообще тебя дедушка любит.

Рассмеялся уже Марк, с задором в бархате глаз посмотрев на Богдана:

– Ты иногда такой простой. Сейчас я тебе расскажу, как это все делается. – Посмотрев на усмехнувшегося Сергея и кивнувшего Степана, понизив голос, произнес, – заткните эхолокаторы.

– Да мы же друзья, – ухмыльнулся Сергей, приложив ладонь к уху.

– Знаем мы вас, – покивал Тема, перемешивая карты и протягивая их официанту, вошедшему со счетом и терминалом. Официант, видно уже не впервые участвующий в новом для меня обряде, без вопросов и уточнений протянул руку к трем картам в пальцах Тёмы, глядящего на Сергея, – сегодня забухали вместе, а завтра утром ты у меня на пороге появишься, я у тебя спрошу, мол, тебе чего брат, аспирин? А ты мне ксиву и постановление в наивную мордашку ткнешь.

– Тебе нет, тебя дедушка любит. – Возразил Степан и перевел взгляд на Марка, добродушно ему улыбаясь.

– Но-но! – покачал головой напускно возмутившийся Марк, – меня тоже много кто любит. – Повернул лицо ко мне, допивающей кофе и произнес, – поехали отсюда, мне тут угрожают.

– Да-да, – фыркнул Тёма забирая вытянутую карту у официанта и бросив ее перед Марком. – Только ты счет оплати сначала.

– Сегодня не мой день, – вздохнул Марк, вынимая телефон из кармана и кивая официанту, чтобы тот подошел к нему с терминалом и счетом, увидев который, приподнял брови и посмотрел на Сергея и Степана, – нихрена себе. Вы пожрать любите, конечно.

– Так не зовите, – рассмеялся Сергей, допивая коньяк и вслед за Степаном пожимая руку Марку оплатившему счет.

– Ага, и живите в информационном голоде. – Усмехнулся Артем, отдавая Богдану его карту, – мы тоже пожрать любим. – Посмотрел на свой пиликнувший оповещением мобильный и произнёс Марку, деланно печально вздохнувшему, убирая телефон и за руку потянув меня на выход. – Пацаны подъезжают, ждать будете?

– А ты дорогу, что ли, не знаешь? – фыркнул Богдан, потягиваясь за столом. – Будем паровозиком ехать, чтобы русский кореец не потерялся на российских дорогах с непривычки?

– Вы до завтра-то доберетесь? – попытавшись отвесить подзатыльник увернувшемуся Богдану, усмехнулся Артем Марку, бросившему через плечо, что он персональный водитель и своего пассажира он забрал, а маршрутчику-Тёме своих дачников надо ждать молча.

– Как тебе часы? – заинтересованно спросил Марк у рассмеявшейся меня, не оборачиваясь, показав Тёме фак и закрыв за нами дверь.

– Ходят нон-стоп, – улыбнулась, повернувшись и обняв его с упоением поцеловав усмехнувшиеся губы.

Через несколько минут скинув туфли и уже почти привычно уперевшись стопами в консоль, смотрела в профиль Марка, ведущего машину по проспекту и рассказывающего о владельце дома, к которому мы направлялись:

– Дима сейчас в инвалидном кресле, ниже пояса тело слушается плохо. Неудачный прыжок в воду со скалы в Полинезии. Теперь массажи, операции и прочее. Недавно начал ходить на костылях, но упал, теперь еще и голеностоп сломан. Фортуна Диму любит в БДСМ-формате.

– Сколько ему лет?

– Двадцать пять, но день рождения не у него, а у Леши, одноклассника Тёмы. Дима лучший друг Лёхи, но так как Диме сейчас крайне не рекомендовано покидать пределы дома, да и врач у него там круглосуточный и все оборудовано, если не дай бог что… в общем, поэтому мы собираемся у него, раз он, – Марк усмехнулся, – прийти не может.

Я кивнула и только подумала аккуратно расспросить подробнее, но у меня закрались нехорошие подозрения, когда с Ушаковского моста Марк повернул направо. В сторону Риверсайда.

– А где Дима живет?

– Клубный поселок в Репино. Ехать прилично, конечно, но по Приморскому вроде бы быстро доберемся, но до него еще добраться надо, эти дикие развороты на Ушаковской меня замучали… – если Марк и уловил что-то за моим спокойным голосом, то не показал этого, скосив взгляд на навигатор, а я мысленно дала себе затрещину.

Но Марк ошибался, так как на Приморском проспекте из-за приближения часа пик уже начинал собираться затор. Посмотрев варианты маршрута в навигаторе, нахмурился и вынув мобильный, набрал абоненту:

– Тём, не повторяй моих ошибок, впереди затор, ты пока доедешь уже пробка будет. Я объеду через Старую Деревню, пока не все такие умные как я или не доехали до нее. Ну да, попробуй. – Завершил звонок и свернул с Приморского на Липовую аллею, в сторону исторического района города. Несмотря на двухполосность дороги ощутимо прибавил скорость. Однако и тут господина Гросу поджидала неудача.

– Да что ж такое, – недовольно поморщился он, когда ровно через машину от нас, которую он уже собирался обогнать, на железнодорожном переезде опустился шлагбаум. Повернул ко мне лицо и усмехнулся, – хотя…

Мы немного увлеклись, я только потянулась к ремню Марка, когда на встречной полосе, параллельно нам, лихо оттормаживаясь встал черный тонированный Брабус. Я, догадалась, кто это еще до насмешки Марка, опустившего водительское стекло, когда убавляющий громкость музыки Тёма за рулем, перегнувшись через смутно знакомого мне скуластого брюнета, сидящего рядом с ним, посмотрел на Марка с чувством превосходства. И русский русый борзый не без яда выдал:

– Всосал? Авентадор, Авентадор! Говорил тебе брать что-нибудь нормальное, Ламба это понты одни.

– У меня вообще-то человек в машине, а не поленья, как у некоторых. Поэтому я езжу аккуратно, – Парировал Марк тянущейся, презрительной интонацией, – всосал?

– Эй там внизу! – донесся мужской голос из заднего открывающегося окна Брабуса. – Ты кого поленьями назвал? Пошли выйдем раз на раз!

– Ты один выходи, мы тоже одни выйдем! – сказал ему Марк и, повернувшись к улыбающейся и прикрывшей глаза ладонью мне, велел, – пошли, нам стрелу забили.

И зачем-то подал солнцезащитные очки, накидывая себе капюшон и действительно покидая салон. На стрелки я еще не ходила, потому, торопливо надев очки, с охотой вышла и салона.

Того, кто сидел рядом с Тёмой, а сейчас, немного отойдя разговаривал по телефону, я узнала. На него показывала Улька в автосалоне, он сидел на подлокотнике противоположным тому, на котором развалился тогда Марк. Второй вышедший из Брабуса, плотный телом и приятный ликом блондин, вроде бы тоже тогда присутствовал, но я не была уверена, мое внимание тогда похитил обладатель красных черевичек.

Марк, опершийся локтем о крышу Ламбы, рядом с водительской дверью и поманил меня рукой, чтобы подошла. Как только я это сделала, Марк обратился к Артему, остановившемуся рядом:

– Тём, поменяйся с Сонькой.

– Закрой. – Кивнул Тёма и Марк потянул меня так, чтобы подошла к Артему вплотную, а сам встал перед нами, спиной отгородив от ряда машин позади, пока Тема деловито нахлобучивал на озадаченную меня бейсболку надев себе очки Марка.

Запоздало поняла для чего – скрывают лица, ведь по сети разлетится видео с регистраторов и телефонов как вывалившиеся из Брабуса и Авентадора люди чилятся на железнодорожном переезде, а из женского пола я тут одна и девушек вычислить проще всего.

Тем временем Марк с ленцой обратился к блондину, накидывающему капюшон толстовки и отпивающему виски из бутылки:

– Ну, так и? Чего ты там хотел, махаться до крови?

Блондин, хохотнув, перехватив бутылку удобнее, встал в боевую стойку перед Марком, потянувшим меня за локоть так, чтобы спиной оперлась о его грудь. Блондин, с иронией глядя на Марка, произнёс:

– Будем махаться. Только это потянет на международный конфликт. Тебе не страшно?

– Нет, – лениво ответил Марк, приобнимая меня и свешивая руку с моего плеча, – со мной русская, с ней бог.

Брюнет, завершивший телефонный разговор, плотнее натянув свой капюшон и встав рядом с блондином, дружелюбно мне улыбнувшись, представился:

– Лёха, а это, – кивнул на отсалютовавшего бутылкой блондина, – Андрей.

– Со… – только начала я.

– Мы знаем. – Перебил Андрей и с фальшивым обвинением в голосе добавил, – заняла мою сидушку в Авентадоре, ай-ай-ай.

Артем, закуривая и садясь боком на переднем пассажирском сидении, фыркнул:

– У тебя своей машины нет, что ли?

– Есть, – Андрей жестом попросил у него сигареты, печально вздохнув и взболтав виски в бутылке, признал, – просто я бухаю постоянно.

– О, мы подружимся, – улыбнулась я закуривающему Андрею, тут же довольно протянувшему мне бутылку.

Усмехнувшийся Леха, со значением поиграв бровями, дополнил:

– Заняла сидушку и румынское сердечко, – умильно сложив руки у лица, с провокацией посмотрел на Марка, тотчас с отчетливым наездом спросившего у него:

– Я не понял, почему только румынское?

Леха, глядя на него, поднял руки и, изображая испуг, оперся спиной о заднюю дверь Брабуса, затараторив:

– Соня красивая, братан, не спорю, мне тоже нравится…

– Леха, ты хочешь умереть в свой день рождения? – громко расхохотался Тёма, несильно пнув его под колено. – Он про сердечко… про свои нации!..

– Я не закончил, между прочим! – Леха переобулся на лету, и, глядя на рассмеявшуюся меня большими и честными глазами, заверил, – мне нравится, но как человек!

– Мар, ты не румын разве? – удивился Андрей, принимая свою бутылку обратно.

– Загибай пальцы, – велел Марк, тотчас выставившему ладонь для подсчета Андрею. – Русский, молдаванин, венгр, каталонец. Все это только по маме. Папа у меня тоже тот еще коктейль.

– Но фамилия-то румынская! – оглядывая свои четыре загнутые пальца, возмущенно заметил Андрей.

– Так выпала лотерея, – Марк развел рукой на моем плече, – хотя румынского в папе только треть. И фамилия. А вообще, я живу в Сеуле, но это же не значит, что я кореец.

– Жизнь над тобой поиздевалась, конечно, Мар. – С уважением посмотрел Лёха на Марка.

– Мар, слушай! – Позвал Тёма, откидываясь назад, в салон, и прибавляя громкость зазвучавшего трека с вкрадчивым тембром солиста. Неторопливый нерусский рэп, в металле ми

– О-о-о, да… – одобрительно потянул Марк, начав слегка покачиваться в такт битов и расслабленным пониженным голосом напевая слова трека у унисон с Темой, снова демонстрирующего красоту своего богатого на оттенки тембра.

Я удивленно обернулась на Марка, сражающего мое встрепенувшееся сердечко потрясающей расслабленной мимикой и ласкающим слух напевом, когда он и Тёма, вышедший из салона, слегка двигались в такт битов. Навевая. Сражая эстетическим удовольствием сильнее.

– Сейчас будет мясо. – Улыбнулся Леха, посмотрев на меня, – ты слова знаешь?

– Нет, – рассмеялась я, загипнотизировано глядя на Марка и Артема, которые были уже почти не здесь, а там, в симбиозе рок-сэмпла, современных рэп инструментов и вкрадчивом голосе солиста, которому вторили. И оба были в этом симбиозе органичны настолько, что рука тянулась за отсутствующей камерой

– Никто не знает слов, поэтому снова флексим под дуэт корейцев! – Андрей, старательно не попадая ни в ритм не в такт, стал пританцовывать с ровно точно так же дергающимся Лехой.

Никогда бы не смогла себе представить что буду стоять на железнодорожном переезде между Черным Брабусом и черным Авентодором, стараясь не капать слюнями на асфальт, покачивалась в такт, но не осознавая, что не громко звучащей из салона музыке, а резонирующему с моим сердцебиением быстрому стуку колес несущихся вагонов позади двух высоких фигур, двигающихся по-мужски пластично, расслабленно, раскованно. Капюшоны на головах, полускрывающие лица, свободные движения тел и рук ушли на рейв, когда рэп-партия, коей они вторили, перешла в исполнение брутальным скрим-вокалом, которому они тоже вторили, двигаясь в агрессивной, бешенной пластичности в один миг превратиший узкую дорогу в их танцпол.

Эта картина настолько завораживала, что я не сразу осознала, почему музыка резко стихла. Стихла из-за Лехи, убавившего громкость, и храбро выдержавшего недовольство зеленых и бархатно-карих глаз, и желание отвесить пинка от фотографа, едва не заплакавшего от того, что телефон остался в машине, камера дома, а те, кто снимал бесчинство, явно сняли некрасиво.

Леха, гоготнув, указал подбородком в сторону попутной полосы, обходя которую с возрастающем ревом двигателя стремительно ехал мотоцикл.

– Хрустик едет, да прямо по встречке, – неодобрительно покачал головой водитель Брабуса припаркованного на встречке. – Какая наглость!

Хрустик, тем временем, объехав Брабус, остановился недалеко от капота и мотоциклист обернулся к нам, с интересом глядящим на него.

– Вы что творите?! – неосмотрительно заорал он не снимая черного шлема. – Припаркуйтесь на обочине и хоть голые танцуйте!

– Ты под поезд проехать хочешь, что ли? – недобро прищурился Марк, склоняя голову на бок, предупреждающе глядя на него.

Леха, засунув руки в передние карманы джинс и в упор глядя на мотоциклиста, поинтересовался:

– Хули ты тут орешь? – одновременно с Тёмой, щелчком пальцев отбросившего сигарету, приподнявшего бровь:

– Хули ты выебываешься?

Но смертник явно сдаваться не собирался, медленно поворачивая голову с одного лица на другое и мрачно выдав:

– Это вы не выебывайтесь, ясно? Или проблем давно не было?

– Не было. – Согласился неторопливо приблизившийся Андрей, хлопнув его по плечу. – Хочешь, тебе создадим?