Текст книги "Дар Тёмного Ангела (СИ)"

Автор книги: Александра Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

глава 12

1369 год от Рождества Христова

Весна выдалась сырой и холодной. Благодатное тепло, пробудившее в конце березня закоченевшую долгой морозной зимой землю, казалось, ушло безвозвратно. Настал долгожданный кветень. Но вместо живительного солнца другой весенний месяц принёс нескончаемую череду дождливых, ветряных дней. С равнодушного серого неба что ни день шёл ледяной проливень вперемежку с густыми хлопьями мокрого снега. К ночи становилось холоднее, постылый снег укрывал белым покрывалом подмёрзшую землю. Изредка ветру удавалось разогнать плотные тучи, и в просвете ненадолго проглядывала небесная синь. Птицы и зверьё попрятались, затаившись в неприветливом, голодном лесу. Видно крепко рассердились древние боги на неразумных людей, позабывших веру отцов и дедов! А новый христианский бог не торопился взять отступников под своё покровительство.

Дружина княжича Станислава возвращалась из похода. Копыта лошадей грузно хлюпали по вязкой грязи разбитого тракта. Пахло сырой землёй и гнилью. С каждым годом Орден набирал силу, строил крепости и подминал под себя новые земли. Нынешний великий князь Кейстут, дабы проучить вконец обнаглевших рыцарей, объединил собственное войско и дружины удельных князей в походе на тевтонов. Однако даровавший предкам победу в сражениях грозный Перун, отложив в сторону огненное копьё, крепко спал на мягком ложе в небесном доме. Лукавая военная удача покинула сборное войско. Угрюмый лик смерти презрительно ухмыльнулся отчаявшимся воям, указав костлявым пальцем на погибших сородичей, чьи изрубленные тела гнили в сожжённой крепости.

До дома оставалось совсем немного, но радости на лицах дружинников не было. Войско двигалось налегке. В обозе не ползли чередом тяжело нагруженные телеги, на боках коней не покачивались полные добытого добра седельные сумки. Тягостную тишину в строю прерывали лишь редкие команды, да фырканье лошадей.

За холмами показалась скованная потемневшим, ноздреватым льдом река, посреди которой просматривалась тёмная лента свободно бегущей воды. На левом берегу, где быстрая, широкая Мяделка делала петлю, виднелись башни замка. Неприступная западная вежа, сложенная из тёсаного камня, недоверчиво поглядывала узкими бойницами на реку. Её младшая сестра, ростом пониже, наблюдала за дремучими лесами на востоке и юге. А вблизи замка пристроились добротные домики поселения.

Усталые лошади почуяли близость жилья и, не дожидаясь понукания всадников, поскакали быстрее. Дружинники тоже повеселели. Осанисто расправились плечи, заблестели очи, и послышались разговоры. Только лицо княжича по-прежнему оставалось хмурым.

Злость и ущемлённая гордость не давали Станиславу покоя. У Ордена что ни слово, то ложь! Твердят о христианской любви и милосердии, прикрываются божьим словом, а сами хуже татей с большой дороги! Пообещали Кейстуту отпустить гарнизон крепости с миром. И что? Дождались, когда люди вышли из горящего замка, и приказали всех перебить! Словно мы грязь под их ногами. Мол, обещание, данное грязи, держать не след… Погоди, немец, наберёмся сил и пойдём в новом году на Пруссию! Князь Кейстут резанул, не обинуясь, «навестим на будущую зиму гроссмейстера и попросим у него дружеского приёма»! Княжич представил свой меч, багрово-красный от рыцарской крови, набитые золотом сундуки в хранилищах Ордена и хищно улыбнулся.

Дорога круто развернулась влево и пошла вниз. На западной башне запела труба. Дружину заметили. Забегали стражники на галереях, надстроенных на массивных, дубовых стенах. Но мост в замок не подняли, враз узнали соплеменников.

Встречать дружину вышел сотник Некрута Добробой. Пара десятков юных, тонкошеих стражников с неуёмным любопытством новичков таращились на покрытых дорожной грязью дружинников. В их окружении постаревший воин смотрелся матёрым ястребом среди шустрых, задиристых воробьёв. Некогда иссиня-чёрные усы старика поседели, но по-прежнему воинственно закручивались кончиками вверх. Морщинистые, загорелые руки с узловатыми суставами уверенно упирались в кожаный пояс с мечом в потёртых ножнах.

Глаза сотника пытливо остановились на княжиче. Ни дружеского тепла, ни доброго слова! Похоже, сводного брата князь Твердислав не ждал! Станислав невесело усмехнулся, прищурив веки. Сотник не выдержал прямого взгляда княжича, отвёл глаза и настороженно замер. Сильно изменился за последний год Станислав! Заматерел. Смотрит сурово, пронзительно. Такой не спустит обмана и предательства. Не поладит Станислав с братом. Зримо быть беде!

– С чем пожаловал, княжич? С добром али нет? – в голосе старика прозвучало сдержанное недоверие, словно не он в детстве учил юного княжича выслеживать зверя в лесу, стрелять из лука и держать меч. Чужой! Станислав горделиво выпрямился в седле, не желая прилюдно показать обиду на холодный приём. Что ж так неприветливо глядят сородичи? Даже старик Добробой не рад бывшему воспитаннику! Хорошо ещё, братец Твердислав не приказал поднять мост. И то ладно.

– По воле великого князя останемся в замке до зимы! – нарочито высокомерно проговорил Станислав, рассердившись на допрос, учинённый сотником у ворот.

Опытный старик понимающе хмыкнул. Обиделся княжич. Ну, что тут поделать, мы, люди служилые, несвободные!

Станислав досадливым взглядом окинул толпу любопытных. Люди сбежалась поглазеть на вернувшуюся из похода дружину молодого княжича. Народ галдел, обсуждая бесславное возвращение воев.

Не укрылось от Станислава, как притихли его дружинники. Оно и понятно. Нечем хвастать! Осаждённую крепость не оборонили, с рыцарями не бились. Мелкие стычки не в счёт. То-то братец Твердислав порадуется! Не любит он Кейстута. Желает сам по себе быть. Никак не поймёт скудоумной башкой, что без поддержки воев великого князя Поставский замок ни за что не выстоит перед орденом и татарами! Неразумный он, Твердислав и жадный. Его б его воля, ни воза хлеба, ни лошадей, ничего б не дал Кейстутову войску! Думает, с крестоносцами получится договориться. Ан не получится! Они с нами договариваться не будут. Тевтонам одно надо – наши земли под себя взять…

Столы к вечерней трапезе накрыли в большом зале. Твердислав важно восседал на отцовском месте. Князь в растерянности теребил пухлыми, унизанными дорогими перстнями пальцами редкую светлую бородку, с опаской посматривая на младшего брата. Крупный, высокий, но рыхлый и слабосильный Твердислав не любил ратное дело. Да и какой прок от войн? Торговля! Вот откуда появляется богатство и сила. А сила даёт власть! Деньгами от любого врага откупишься. К тому же Мяделка – река судоходная. Как лёд уйдёт, купцов понаедет множество. Золото и серебро само поплывёт в руки!

Сводный брат, рождённый тихой красивой мачехой, всегда раздражал Твердислава. С самого детства он завидовал Станиславу, отнявшему у старшего княжича сердце отца. Едва высохла земля на могиле прежней княгини, отец взял новую жену. Станислав рос его любимцем. Отчаянно смелый, быстрый и живой отрок в четырнадцать лет отправился с отцом в первый поход. Ближние к старому князю люди поговаривали, не стесняясь присутствия старшего княжича, будто младший братец займёт княжеский стол после отца. Такова, видите ли, воля старого князя и желание дружины.

Два года назад Станислав с собственной дружиной отправился на юг воевать татар. Добычу он привёз знатную, а княжеский титул потерял! Когда братец воротился, его встретил новый князь – Твердислав, занявший княжеский стол вместо умершего отца. К удивлению Твердислава, братец больше убивался по покойнику, чем по утраченной власти. Кто ж он такой без власти!? Княжич по праву рождения, а собственного удела нет! Правда, у него есть дружина. С дружиной можно наняться на службу. Война – лучшее дело для Станислава, считай, с детства воюет! Сводному брату по справедливости досталась своенравная судьба наёмника! Здесь же он никому не нужен. У Твердислава подрастает сын-наследник.

Станислав, приодетый в кафтан заморского зелёного бархата, сдержанно поприветствовал князя и, небрежно поклонившись княгине Любаве, уселся со своей дружиной. Бесшабашная независимость младшего брата неприятно уколола гордость Твердислава. Но он благоразумно не подал вида.

Княгиня капризно поджала пухлые алые губы и отвернулась. Затейливые подвески с крупными жемчужинами, прикреплённые у висков к шитой золотом шапочке, с нежным звоном скользнули по гибкой шее. Позабыл о ней Станислав, словно о дворовой девке, с которой после хмельного застолья провалялся ночь на сене! Густая краска залила ярким румянцем щёки княгини, прикрытые уложенными тугими кольцами золотистыми косами. Постыдная тайна запретной любви. Всего-то менее года назад короткая связь со сводным братом мужа лишила покоя невозмутимую красавицу, согрев её несбыточной надеждой на счастье. Прошло десять долгих месяцев с прошлых Русальих, когда приключилась их любовь. А потом Станислав выехал за ворота замка и навсегда позабыл о возлюбленной!

Скоро снова скинут ледяной панцирь реки, зажурчат призывно и таинственно. Зазеленеют на лугах травы. Незаметно пробежит сырой, холодный кветень, пройдёт травень с первыми грозами, а за ним наступит жаркий, пышный травами червень. Отцветут сады, на деревьях появятся молодые завязи…

В последний день зелёного травня настанет Русалья неделя, когда русалки покинут быструю Мяделку и тихие лесные озёра, выйдут из воды на берег. Станут русалки короткими летними ночами водить хороводы под чарующие, дивные песни. В местах русальих игрищ трава вырастет гуще и зеленее, птицы запоют звонче, и распустятся невиданной красоты цветы. Горе человеку, который осмелится там появиться! Водяные девы зацелуют его до смерти и утянут под воду.

На Русальей неделе народ веселится от души: варят хмельную медовуху, пекут пироги, гуляют в лесах и на лугах, водят хороводы. Девушки плетут венки и бросают их в реку, гадая о суженом. В русалий четверг ловят на лугу ряженую русалку, а, поймав, кидают в воду.

С трепетом княгиня вспомнила прошлогодний праздник, когда до ночи задержалась на лугу, любуясь хороводами и слушая песни. Задора, любимая служанка и подруга, уговорила Любаву пойти на берег Мяделки поглядеть на гадание. Быстрое течение подхватило венок девушки, и Задора побежала за ним. Княгиня же медленно побрела по берегу на луг, где народ с криком и хохотом ловил ряженую русалку.

Любава радовалась лёгким, пьянящим запахам цветов и трав, погожему, тёплому вечеру. Улыбнувшись собственным мыслям, княгиня подошла к веселящейся толпе. «Русалку» уже поймали. Парни потащили возмущённую, вырывающуюся добычу к реке. Громкий всплеск – и «русалка» очутилась в воде! С добродушным смехом вытащили ряженую на берег, водяная дева оказалась здоровым, смешливым парнем. Музыканты задули в рожки, заиграли песни.

Княгиню узнали, поднесли ей золочёную чашу с мёдом. Любава пригубила сладко-пряный напиток. И пошло веселье. Княгиня не выдержала, встала в хоровод, запела песню. Её голос зазвучал, будто в девичестве, звонко и радостно. Оглянувшись, Любава увидела брата мужа. Взор княжича ласкал и дразнил. А она млела и томилась от знойного жара, нежданно согревшего её душу. Той ночью Любава поняла, что ранее не жила вовсе. Ровная, спокойная привязанность мужа, надоедливые, словно скучный осенний дождь супружеские ласки никогда не заставляли сердце княгини биться так сильно и часто, как в объятьях Станислава.

Далеко за полночь, вволю наплясавшись и напившись медовухи, люди постарше пошли по домам, а влюблённые парочки разбрелись по лугам. Княгиня, отчаявшись разыскать беспечную Задору, отправилась в замок в одиночестве. Осторожно продвигаясь по тропинке, она разглядывала россыпь звёзд и лукавый жёлтый месяц на ночном небе. Внезапно лёгкий шелест травы привлёк её внимание. Любава повернулась и увидела стройную фигуру княжича, брата мужа. Он подошёл к ней и, не сказав ни слова, точно заранее знал ответ, обнял княгиню. Земля закружилась у неё под ногами. А на утро Станислав уехал, не простившись.

Бывшая нянька княжича, пряча осуждающие глаза, робко приблизилась к красавице-княгине и протянула трясущимися от старости руками шкатулку с подарком. В шкатулке лежали бусы из переливчатого розового жемчуга и завядший луговой цветок, который Любава вплела в косу вчера вечером.

Гости угощались, веселились, хвалили хлебосольных хозяев. Твердислав много ел, ещё больше пил, свысока с одобрением поглядывал на сытых, довольных людей, милостиво кивая головой в ответ на добрые пожелания. Княжич Станислав молча наблюдал за дружиной, лениво, как бы нехотя, потягивал небольшими глотками хмельное вино из серебряного кубка. Княгиня хмурилась, изредка бросая короткие вопросительные взгляды на княжича. Но он ни разу не повернул голову в её сторону.

– А что, любимый брат, не присмотрел ли ты где-нибудь себе жёнку? – игриво спросил Твердислав. – Смуглявую татарку с жаркой кровью или белую, крепкую чудинку? Ты ж у нас давненько по чужим землям крутишься.

В притворно заботливом голосе брата прозвучала плохо скрытая насмешка. Намёк на неустроенную, тяжёлую судьбу княжича – вечного воя без собственного дома и земли. Станислав криво ухмыльнулся и произнёс: – Не нашёл пока похожей на твою княгиню!

Любава вспыхнула, прикрывая лицо шёлковым повоем.

– Не ведал я, что тебе моя жёнка нравится, – самодовольно заявил Твердислав. – Княгиня у меня – красавица, верная и послушная, сыну-наследнику четвёртый годок пошёл. – Князь по-хозяйски обнял жену и сыто икнул. Любава поморщилась. Станислав обернулся к княгине. Внимательные светлые глаза на миг остановились на зардевшейся красавице. Та вдруг поднялась со скамьи и, сославшись на нездоровье, покинула горницу.

Пировали до ночи. Дружинники хвалились друг перед другом былыми, заметно преувеличенными подвигами, богатые купцы под шумок обсуждали торговые сделки. Князь удалился вслед за княгиней. Станислав со скучным лицом слушал разговоры, задумчиво поглядывая в узкое окошко. Неужто Любава не простила его? Злится. Любит? Да полно, что там вспоминать! Стукнула в голову по весне кровь и ему, и ей. С кем не бывает! Ночка весёлая была, сладкая. Дело то прошлое. Он давно позабыл о пригожей княгине. А она, получается, нет. Видно, братец не сильно её осчастливил. Знал бы, что так повернётся, не поехал бы сюда. До зимы в другом месте переждал бы.

Незаметно подошёл к концу кветень. В три дня зазеленела молодой травой усталая от снега земля. Мутные воды Мяделки унесли прочь последние глыбы талого льда. На деревьях лопнули почки, выпустив тонкие светло-зелёные листья. В парном воздухе разлилась истома.

Княжич Станислав проводил дни, тренируя дружину. Вои Твердислава поначалу наблюдали за тренировками со стороны. Затем пожелали испытать себя в потешном бою, после чего в большинстве своём присоединились к дружинникам княжича. Старик Добробой одобрительно крутил головой и усмехался в усы, любуясь выправкой и воинской сноровкой бывшего воспитанника и его дружины. Что и говорить! Знает ратное дело княжич.

Любава, притаившись подле узкой бойницы главной башни, тоже частенько наблюдала за тренировками. Но не воинское дело притягивало её внимание.

Станислав прилюдно, да и наедине держался с княгиней учтиво, ни словом, ни случайным взором не напоминая о прошлом. Будто не было ничего между ними той летней колдовской ночью. Обида чёрной кошкой пробралась в сердце Любавы и непрерывно терзала его острыми, безжалостными когтями. От обиды недалеко до ненависти, злой и жгучей.

Князь Твердислав радовался, посматривая на широкую Мяделку. Скоро потянутся по реке торговые суда! Рыночная площадь оживлённо загудит разноязыкими голосами. Пополнится княжеская казна.

Была у Твердислава опасная тайна. Вспоминая о резном ларце в потайном месте, где хранилась грамота от тевтонского гроссмейстера с предложением военной помощи и торговых льгот в подчинённых ордену землях, князь довольно ухмылялся, поступь его делалась твёрже и увереннее. Твердислав ответил на грамоту согласием и теперь не опасался нападения крестоносцев. Но боялся князь, чтоб никто, будь он неладен, не прознал об его тайном сговоре с орденом.

Однако вскоре надежды Твердислава на прочный мир с тевтонами развеялись, как дым на ветру. Однажды вечером усталый гонец передал князю от гроссмейстера другую грамоту. Затворившись в горнице, Твердислав торопливо ознакомился с содержимым послания, и лоб его покрылся испариной. Немец в открытую назвал князя лгуном, обвиняя в нарушении данного слова. Якобы Твердислав обещает ордену мир и всяческое содействие, а сам втайне собирает войско в помощь вероломному Кейстуту. Вдобавок гроссмейстер потребовал сдать крепость, утверждая, что войско крестоносцев на подходе к городу.

Поразмыслив, Твердислав смекнул, что за пополнение к его войску немцы приняли дружину брата. Князь поступил неразумно, приняв в городе Станислава с дружиной! Навлёк ненавистный братец на Твердислава беду! Что ж теперь делать? Заставить Станислава убраться? Сказать, что его вои объедают скудную казну сверх меры? Не поверит. А вдруг немец и впрямь нападёт? Пухлые пальцы князя нервно задрожали. Воевать с орденом? Безнадёжное дело! Сдать крепость, когда тут Станислав? Попробовать откупиться? Написать немцам, нету, мол, никакого войска, то брат с дружиной ненадолго в гости заехал?

Дверь тихо отварилась. Доверенный советник, хитрый и осторожный Олята вкрадчиво приблизился к князю. По насупившемуся лицу Твердислава Олята понял – пришла беда.

– От гроссмейстера грамота? – догадался советник.

Князь кивнул и протянул Оляте послание. Тот прочитал и аккуратно положил грамоту на стол.

– Что скажешь? – спросил изменившимся, непривычно тонким голосом Твердислав.

– То и скажу. Не место в замке княжичу! Под удар нас подставил.

– Сам знаю! А как его выпроводить? Как ему сказать, чтобы убрался? А если заподозрит что!? Станислав – он непростой, ох, непростой…

– Подумать надо.

– Так думай быстрей! Гроссмейстер пишет, близко его войско.

Олята поклонился и покосился на стену, где в тайной нише князь прятал резной ларец с важными грамотами.

И всё же немец нагрянул неожиданно. К утру прибежал запыхавшийся мужик в заляпанной свежей грязью свите и сообщил стражникам, что видели на княжеских землях передовой отряд крестоносцев.

Крепость и город готовились к обороне. Люди попрятали скот в лесах. Захватив самое ценное, бросились под защиту крепких стен. Точили мечи и топоры, выкатили из подвалов бочки со смолой, усилили дозоры. Открыли шлюз, и в глубокий ров перед замком хлынула речная вода. Князь Твердислав впал в мрачную оторопь, и его брат взялся руководить обороной крепости.

Крестоносцы появились на рассвете другого дня, выжгли поселение перед замком, перебили с десяток неосторожных, попытавшихся утащить из хат оставшееся добро. Но к замку немцы не сунулись. Наверно решили, что одолеть наскоком крепкие дубовые стены крепости не получится. Тевтоны стали лагерем в перелеске за холмами. Вокруг замка выставили посты, чтобы никто не смог выбраться незамеченным.

Ни на следующий день, ни через день, ни через три дня немцы не попытались штурмовать замок. Чего ждут? Будут переговоры? Осаждённые терялись в догадках. В крепости стояла тревожная тишина. Дети и те перестали играть. Опытные вои в нетерпении поглядывали со стен на затаившегося врага.

А у Твердислава затеплилась надежда откупиться. Пусть возьмут золото, серебро, меха! Пусть ценой мира станет голова строптивого братца!! Только б убрались с его земли! Князь с верным Олятой подготовили грамоту для гроссмейстера и ждали удобного момента передать её с надёжным человеком в немецкий лагерь. Дело оказалось непростым. Станислав повсюду в помощь к замковой страже расставил своих дружинников. Те, как стая волков в голодный год неусыпно следили и за немцами, и за людьми князя. Не доверяли никому. Выучил их Станислав знатно, чтоб его чума забрала!

На пятый день осады лазутчику из дружины княжича удалось выбраться из крепости через шлюз, проплыть по реке до излучины, наблюдая за крестоносцами из воды. Возвратившись, он сообщил, что к немцам подошли три корабля, но нет на кораблях вооружённых воев. Сами корабли подобны малым купеческим когам, да и старые они, того и гляди, развалятся! Что в них немцам? Княжич Станислав, услышав новость, задумался.

На рассвете стража поймала подозрительного мужика, по виду горожанина, пытавшегося выбраться из замка, при нём нашли грамоту. Мужик назвался сыном купца. А грамота оказалась посланием к гроссмейстеру с предложением выкупа и сотрудничества. На грамоте вместо подписи стоял непонятный знак. Купеческого сына пытали. Признался он, что послал его Олята. Когда Твердислав узнал новость, губы его задрожали, спина покрылась потом.

Оляту обнаружили на замковом дворе, отчитывал конюхов за овёс, скормленный лошадям сверх меры. Стражники, не обращая внимания на протесты княжеского советника, потащили предателя в темницу. Олята выл и рвал на себе волосы, клялся, что никого к немцам не посылал, оболгали его! Вокруг собрались вои, набежало народу.

В отчаянии Олята упал на колени и указал на княжича Станислава, обвинив его в сговоре с крестоносцами. Якобы видел, как княжич прятал грамоту с гербовой печатью тевтонов. Это он, Станислав навёл на замок беду! Хочет стать князем и сговорился с крестоносцами. Вот почему немцы не идут на штурм. Ждут, когда по приказу Станислава отворят им ворота!

Толпа взвыла. Послышались крики с угрозами в адрес княжича. Некрута Добробой растолкал народ, схватил за шёлковый кафтан Оляту, пытавшегося спрятаться за спиной Твердислава, и потребовал доказательств. Сотника уважали. Крики стихли. Люди настороженно замерли. Добробой, прихватив с собой пару стражников, бросился в покои княжича.

– Мною хочешь откупиться, дорогой брат? – негромко спросил Станислав. – Оляту обговорить меня заставил?

Твердислав настороженно замер, словно заяц, затаившийся в траве от лисицы. Знал он по опыту с молодости, что спокойный, ровный голос Станислава опаснее громких угроз.

– Не ведомо мне ничего, – пробормотал Твердислав, озираясь по сторонам в поиске поддержки.

Княжич в ответ недоверчиво приподнял брови. За его спиной стеной встали испытанные в походах опытные вои. Эти головы за Станислава сложат, а в обиду его не дадут!

Народ в нетерпении переговаривался, ждал. Неужто княжич пошёл на предательство? Ведь вырос здесь, возмужал! Впрочем, жажда власти меняет людей. Припомнили прокатившиеся по городу в прошлом году слухи о шашнях Станислава с красавицей княгиней. Люди не слепые, приметят то, о чём сам князь знать не знает! Поэтому, когда на шум вышла княгиня Любава, толпа сразу притихла. Потом кто шёпотом, а кто, не таясь, во весь голос принялись обсуждать новые домыслы о возможном предательстве княжича. Купеческий сын с грамотой, посланный к немцам Олятой, на время был позабыт.

Любава заметила, как угрюмо поглядывают на неё мужчины, ехидно перешёптываются женщины, но виду не подала. Она княгиня! Любава высоко подняла красивую голову и, обратившись к народу, громко спросила: – Что случилось, люди? По какому случаю собрались?

Никто не ответил. Небрежно откинув с лица золотистую прядь волос, Любава принялась разглядывать сердитые, растерянные лица людей. И вдруг пронзительный бабий голос в самой гуще толпы прокричал: – Твоего любовника, княгиня, судить пришли! Продал он нас немцам!

Народ опять загудел. Кто-то попытался заткнуть бабе рот. Не знаешь точно, не болтай! Раздались грозные выкрики вперемешку с неприличными насмешками. Князь Твердислав побагровел, тупо, по-бычьи уставившись на княгиню. Опустив глаза, перепуганная Любава молчала.

– Видите! Княгиня и слова против не сказала! – восторженно заверещала та же баба. – Сговорились они со Станиславом князя погубить, а нас немцам продать!

– Не было никакого сговора! – грозно и громко произнёс княжич. – А тот, кто такое выдумал, мне ответит!

Люди знали, Станислав слов на ветер не бросает! Толпа прекратила шуметь. Переговаривались втихомолку, со сдержанным любопытством поглядывая на княжича и красавицу княгиню.