Текст книги "Любовь крестоносца"
Автор книги: Александра фон Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– А пока леди должна отдохнуть, – он повернулся к слугам.
– И привести себя в порядок, – уже Радмиле добавил он, жадно заглядывая в разорванный лиф.
Англия, графство Дорсет, 1243 год
Издали ночной лес выглядел как звездное небо. Сотни факелов мелькали между деревьями, вся округа наполнилась криками людей и лаем собак.
– Ищут русскую княжну, – сказала пожилая женщина своей подруге. – Ее лошадь понесла на охоте, и она пропала.
– Наш лес не такой уж и большой, – отвечала ее собеседница, – там ребенок, и то не заблудится…
– Говорят, ее похитили, ведь она очень красива!
– Это будет вернее, – согласилась вторая.
К рассвету Ульрих совсем устал.
Кажется, он сам прощупал каждый дюйм леса. Радмила пропала. Где она сейчас? Кто посмел поднять руку на его любовь? Где искать ее следы?
– Среди местных егерей, оказывается, есть хорошие следопыты, – сказал Гарет, – они нашли свежие следы…
Ульрих встрепенулся.
– Шесть коней прошло от большой просеки к ручью, – продолжил англичанин, – затем следы теряются.
– Мы пройдем весь ручей, вплоть до Ла Манша, но найдем то место, где они вышли, – воскликнул Ульрих.
– Двое слуг графа Нориса Осборна исчезли из сопровождения дам, – вмешался Георг.
– Да и сам граф как-то поспешно покинул пикник, – задумчиво добавил Бруно.
– Я не удивлюсь, если это его рук дело, – согласился Гарет, – уж больно он был внимателен к миледи на пиру. А он известный распутник. И все сходит ему с рук, поскольку он в большой чести у наших соседей-храмовников. И Генрих его не трогает, не хочет портить отношения с орденом Святого Храма.
В отчаянии Ульрих пришпорил коня и поскакал в сторону ручья. Друзья последовали за ним.
– Господин! – кричал с берега один из егерей, – следы уводят в самую чащу. И там теряются.
Ульрих подъехал к следопытам.
– Мы прочесали всю чащу, – говорили они наперебой, – оттуда лошади не выходили, как под землю канули.
– Может, и вправду под землю ушли, – задумчиво произнес Гарет.
– Час от часу не легче, – отвечал Ульрих, и пришпорив коня крикнул, – едем в замок к графу. Я совершенно уверен, что без него здесь не обошлось!
Две громадные башни, установленные на входе в замок Тагель мрачно нависали над головами четырех рыцарей. Ульрих, Георг, Бруно и Гарет терпеливо дожидались, пока к ногам их коней опустится скрипучий подъемный мост.
– Чем обязан? – криво улыбнулся граф Норис, приглашая рыцарей пройти в центральный зал замка. Наступила пауза. Четверо друзей молча стояли, не приняв предложение графа присесть.
– Моя жена пропала, – наконец начал Ульрих.
– Наслышан, наслышан, – развел руками граф Норис, – но…ничем не могу помочь.
Ульрих с ненавистью смотрел прямо в наглое бледное лицо.
– Возможно, граф, вы обладаете хоть какой-нибудь информацией, – продолжил за него Бруно.
– Скорблю, но ничем не могу быть полезен, – улыбнулся Норис, – тем более, что срочные дела потребовали моего преждевременного отбытия с охоты.
В это время Ульрих услышал, как заржала лошадь
– Это Голуба! – воскликнул он. – Она услышала голос Лотаря и откликнулась!
Граф застыл в напряжении.
– Мы должны осмотреть ваши конюшни, граф, – холодно проговорил Гарет.
– Господа, – опомнился от минутного замешательства Норис, – вы в своем уме? Учинить обыск в моем замке? Если для вас слово дворянина ничего не значит, прошу вас покинуть мой замок!
Руки четырех рыцарей почти одновременно легли на рукояти мечей.
– Стража! – громко вскричал граф, и голос его отдался под сводами зала.
В зал мгновенно, как будто они стояли наготове, вбежало десятка три вооруженных воинов.
– Господа покидают нас, – Норис указал рукой на выход, – проводите их с честью!
Вслед уходящим рыцарям неслись раскаты сочного графского смеха.
Рыцари остановили коней на повороте дороги. Отсюда, в красных лучах уходящего за горизонт солнца, был хорошо виден могучий Тагель. Его каменные стены грозно возвышались над окружающей местностью.
– Будем брать, – сказал Георг.
– И немедленно, – подтвердил разъяренный Ульрих.
Начиналась сильная гроза. Резкие струи дождя нещадно поливали землю, а все вокруг было освещено бледным светом луны, прорвавшейся сквозь разрывы черных туч. Вспышка молнии озарила шатер, где укрылись рыцари, и сильнейший удар грома потряс все вокруг. Ульрих встал и вышел из шатра. Бруно выглянул ему вслед.
– Куда он? – спросил друга удивленный Георг.
– Не знаю, – проговорил франк, придерживая мокрый полог, – вон, стоит на холме.
Бруно вышел под холодные струи ночного ливня и приблизился к Ульриху. Осторожно он дотронулся до спины друга, облаченной в кольчугу. Его рука почувствовала страшное напряжение, которое сковало могучие мышцы под железными кольцами. Ульрих вздрогнул.
– Что ты, Ульрих? – участливо произнес рыцарь.
Ульрих неожиданно резко выхватил длинный меч из ножен и с размаху вонзил его в сырую землю.
– Это я во всем виноват! – закричал он.
Очередной удар молнии озарил искаженное страданием лицо немца, а раскаты грома поглотили хрип, вырвавшийся из его груди.
– В чем ты виноват? – попытался смягчить страдания друга Бруно.
– Я привез ее сюда! Я не уберег ее! Там, на Руси, она была в безопасности, жила в богатом, хорошо защищенном доме с братом, который в ней души не чаял! Добровит не дал бы ее в обиду, – рыцарь повернулся к другу и схватил его за руку. Из-за сильных чувств, которые охватили его душу, он не замечал, как больно сжимают его пальцы предплечье Бруно. – А я поклялся ему своей честью, что сделаю ее счастливой!
– Что теперь с ней, брат? – лицо немца приблизилось вплотную к лицу Бруно, по щекам Ульриха стекали, словно слезы, капли воды. – Что там происходит? Может, ее насилуют? Или избивают? Может, уже убили?
Ульрих вырвал меч из земли.
– Я сейчас же пойду туда! – взревел он, – я спасу ее!
– Ты не виноват, Ульрих… – проговорил Бруно, останавливая его, – этого никто не мог предположить. Такое может случиться с каждым. С тобой… или со мной.
– Я должен был предвидеть… на нее ведь все так жадно смотрят! Ты не понимаешь! Это обязанность мужчины, быть всегда начеку. Наш долг – защитить женщин. Я не прощу себе, если с Радмилой что-нибудь случится. Тем более, что она носит нашего ребенка!
Ульрих повернулся к луне.
Его бледное лицо выглядело зловещим в мертвенном свете ночного светила. Неподвижные глаза, казалось, стали почти белыми. По заострившимся небритым скулам стекали струйки воды, светлые волосы беспорядочно прилипли к широкому лбу.
– О Боже! – воскликнул он, – ты отнял у меня первую любовь, ты лишил меня, отчего дома… но ты не дал мне погибнуть в холодном русском озере. Она спасла мне жизнь! Не ты ли послал ее мне? Не твоей ли рукою был указан ей путь к умирающему рыцарю? Так что же – этот путь привел ее в такую беду?
Ульрих осел вниз, и его колени уперлись в мягкую землю. Мужчина обхватил свою голову руками и согнулся к мокрой траве. Плечи его содрогнулись. Невольно Бруно тоже присел к другу и положил руку на согнутую спину.
– Боже! Не отнимай ее у меня! – прохрипел рыцарь.
– Ульрих! – сиплым от волнения голосом прошептал франк, горло ему сдавил сухой комок, – мы спасем твою жену, брат! Клянусь тебе! Все будет хорошо.
Ульрих оглянулся на друга. В его глазах, показалось Бруно, мелькнула надежда. Рыцари обнялись. Бруно слышал, как бешено стучит сердце у его друга.
Потихоньку Бруно привел Ульриха обратно под полог шатра. Заставил надеть сухую одежду. Воспаленные глаза немца лихорадочно сверкали в сполохах догорающего огня. Рыцарь сел в отдалении от своих друзей – в самом углу их временного убежища и, упершись подбородком о рукоять меча, воткнутого в землю, молчаливо смотрел сквозь красные угли. Никто не решался прервать затянувшуюся тишину. Капли дождя все реже и реже ударяли по промокшей ткани. Начинало светать. Завтра будет штурм замка.
Осада
― Милорд граф! Черепаха! Черепаха! – раздался крик стражников со стен, и граф Норис Осборн, накинув плащ, торопливо взбежал на крепостную стену.
Внизу по равнине, примыкающей к стенам замка, и отгороженной глубоким рвом, двигалось необычайное сооружение. На нескольких десятках громадных, окованных железом сплошных деревянных колес к стенам замка медленно катилась большая платформа. Сверху она была накрыта слоем глины с соломой и брошенными поверх мокрыми шкурами. Платформа как бы нависала с боков спереди и сзади над десятками людей с криками толкавших эту махину. Для облегчения их задачи в колесах были предусмотрены специальные отверстия. По пояс голые, вспотевшие люди вставляли в эти отверстия штыри, и рычагами заставляли колеса вращаться. Медленное и неумолимое движение махины сопровождалось скрипами, грохотом и окриками командиров.
– Приготовиться к защите замка! – взревел граф, – греть смолу, воду! Все на стены!
Весь замок пришел в движение. Разожгли большие костры и стали плавить в них смолу и греть воду. На стены тащили камни, доски с набитыми в них гвоздями, факела, оружие. Мужчинам помогали женщины и дети.
А черепаха между тем постепенно приближалась ко рву.
– Через ров не пройдет! – стараясь перекричать шум на стенах, сказал графу сотник.
Машина действительно остановилась у края глубокого рва и замерла. Из лесу появились многочисленные повозки с камнями и направились к черепахе. Со стен замка полетели камни. Но они не достигали другого края рва, и граф приказал не тратить зря силы. Нападающие стали накладывать валуны с телег на край черепахи. Когда, по их мнению, камней оказалось достаточно, черепаха двинулась прямо на ров. Благодаря тому, что задняя часть платформы имела значительный перевес против передней – первые, вторые и третьи пары колес повисли над пропастью. Осаждающие толкнули свою машину вперед – она пошатнулась. Веселый крик огласил окрестности со стен замка. Ободренные неудачей осаждающих, мужчины и женщины выкрикивали, стоя на стенах, проклятья и оскорбления нападавшим.
Не обращая внимания на ругательства, нападающие стали добавлять камни на заднюю часть черепахи. Затем они вновь ее толкнули, и под стенами замка раздался их радостный вопль, ― передние колеса коснулись противоположного края рва. В ответ со стен замка после небольшой паузы раздался свист, и в сторону черепахи полетели камни. Однако никакого вреда гигантскому сооружению они не смогли нанести.
С высоты стены граф Норис видел, что длины черепахи хватит, чтобы достигнуть передним краем стены, а задние колеса все еще будут стоять на другой стороне рва.
– Все рассчитали, сволочи, – воскликнул он, и с ненавистью посмотрел на невысокий холм, где около раскинутого шатра, поблескивая латами, стояли четыре всадника.
Черепаха уперлась в стену, и сверху полетели камни, полилась горящая смола и кипяток. Мокрые шкуры зашипели, а камни, упавшие на крышу громоздкого сооружения, только увеличивали прочность сооружения. Посередине этой конструкции были сделаны специальные мостики, и нападающие могли беспрепятственно перемещаться через ров к стене замка. Снизу раздались глухие удары в прочную каменную стену.
– Они ничего не смогут сделать, – ухмыльнулся граф, разговаривая с храмовником, который также взошел на стену,― замок стоит на скале, подкоп невозможен. За десять фунтов был нанят самый лучший мастер для руководства строительством замка. Он знал свое дело!
– Все равно их слишком много возле стен Тагеля. И окружили его плотным кольцом. Что ты скажешь об этих воинах, что нанял граф Девон? Как они дерутся? Ты ведь знаешь тут всех мало-мальски приличных наемников.
– Я вижу герб сэра Деннета, знаю его дружину. Дерутся как сущие дьяволы.
– Плохо, что я не могу вызвать своих рыцарей! О, если бы иметь сейчас среди защитников замка пятьдесят моих тамплиеров. Быстро бы эти подлые псы побежали от стен замка. Хотя, зачем нам сражаться… есть одна хорошая идея! Идем, навестим нашу красотку! ― хитроумный прецептор изложил свой план, и граф Норис сразу же повеселел.
– Эй, наездники дохлых черепах! – закричал он со стены вниз, – передайте барону фон Эйнштайну, что его русская красавица у меня! И сама она согласилась остаться в моем замке…надоел, говорит, бедный барон! Здесь, в Тагеле, ей получше будет! Подождите немного, завтра она сама вам это скажет.
Радмилу почти втолкнули в комнату, но черноволосый храмовник поднял руку, останавливая чрезмерную ретивость своих слуг. Дверь бесшумно затворилась, и они остались вдвоем. Пленница продолжала стоять, как завороженная глядя на красавца прецептора. Ни один мужчина на ее памяти не выглядел таким зловеще-опасным, как этот франк.
В конце концов, чего она так боится?
– Что вам угодно, милорд? – изящные брови молодой женщины гневно изогнулись, но, рассерженная, она стала еще привлекательней.
Армель холодно улыбнулся.
– Не стоит так волноваться, дорогая…ничего сверх того, что мужчине требуется от женщины.
– Как вы смеете предлагать такое замужней женщине! – щеки Радмилы стали покрываться багровым румянцем.
– Если это единственное препятствие…. мне нетрудно сделать тебя вдовой, ― самодовольно рассмеялся храмовник.
– Мой муж пожалуется на ваши действия королю! Вам не сдобровать!
– Я предполагал, что будет сопротивление, – усмехнулся франк, – но так становится еще интересней.
Мужчина подошел к красавице и взял ее за руку.
Радмила хотела вырваться, но надменный тамплиер грубо завернул ей руку за спину, одновременно притянув к себе. Его узкие губы приблизились вплотную к ее щеке.
– Я презираю вас! Я знаю, что вы ненавидите моего мужа, так как мстите за свой проигрыш….
Невозможно было описать тот неистовый гнев, который мгновенно вспыхнул на смуглом лице прецептора.
– Вы зря так себя ведете, миледи. Если бы на вашем месте был мужчина…словом, он бы очень пожалел о своих словах! Но поскольку вы очень красивы, я буду снисходительным. Забудем о прошлом! Лучше выслушайте мои предложения.
Армель слегка ослабил свою хватку, и Радмиле удалось вырваться из его рук. Мужчина не стал ее преследовать, а устроился около камина, опершись на его крышку.
– Как рыцарь Храма, я не могу жениться, но мне нужна подруга, – продолжил он. – Ты сияешь как драгоценный алмаз среди этих рыжих бесформенных англичанок и будешь мне достойной парой. Я научу тебя истинным ценностям. Власть – вот самое сладкое! Слаще может быть только безграничная власть.
– Зачем она вам? – ужаснулась Радмила.
– Мы, рыцари святого Храма возвышаемся над всеми остальными людьми, как бог возвышается над нами! – холодно проговорил прецептор, – и никто не сможет препятствовать нашим желаниям. Мы ограничены только собственной фантазией. На своих собраниях мы смеемся над этим ничтожным людским стадом и презираем их жалкие добродетели.
– За что вы так ненавидите всех? Пусть они и не обладают такой властью, все же их также как и вас создал бог….. и без них над кем вы будете властвовать?
– Свиней тоже создал бог, чтобы мы их убивали и ели, – Армель улыбнулся такой леденящей улыбкой, что по спине Радмилы побежали мурашки.
– Я, например, не испытываю ненависти к свиньям, – пробормотала женщина, – но все же… откуда вы взяли, что имеете право на власть над остальными?
– Мы сами взяли это право, силой своего ума и оружия….. пусть попробуют отнять его у нас. Я предлагаю тебе разделить со мной наслаждение властью!
– Я не ценю удовольствия такого рода, – Радмила махнула рукой, – у меня есть муж, которого очень люблю, и я останусь ему верна.
– Значит, ты его очень любишь…. Тогда я поступлю иначе, – тамплиер мерно зашагал по комнате, – вот залог моего успеха! – он извлек из шкатулки несколько небольших свитков.
При виде этих пергаментов сердце резко дрогнуло.
Да, это печать Ульриха! Я видела ее, когда он запечатывал свои письма.
– Неосторожный граф Девон вел переписку с твоим глупым мужем, – Армель поднял свитки над головой, а затем развернул один из них и улыбнулся, – здесь упоминается имя королевы! И, ох как упоминается! Еще высказываются мысли о необходимости объединить баронов, чтобы оказать сопротивление скупому рогоносцу, так величает граф Девон и его друзья нашего уважаемого сюзерена Его величеству будет очень интересно ознакомиться с содержанием этих посланий. Твоему дураку немцу и его другу не сносить головы!
– Это мерзко и недостойно дворянина! – прошептала Радмила.
– Это мудро, – резко перебил ее прецептор, – использовать промах врага. Ты можешь спасти этих безмозглых писак, если добровольно подчинишься моим желаниям.
– Я не верю вам! Я не знаю французского языка и не могу прочесть эти письма.
Может, он вводит меня в заблуждение?
– Разумно! Не нужно никому доверять на слово! Выбери кого-нибудь в этом замке, священника, управляющего…словом, кто обучен грамоте. Я переведу тебе самый интересный абзац, потом он прочтет…если наш перевод будет идентичным, ты будешь вынуждена мне поверить.
– Как эта переписка оказалась у вас? ― Радмила уже поняла, что он не лжет.
– Все недоброжелательно настроенные к ордену бароны находятся под моим контролем. Пожар в кабинете графа Девона ― дело рук моих людей. И, конечно, его архив не сгорел, а находится тут, в Дорсете. Теперь право на графство милорда Гарета не подтверждено документами, и вскоре кузен графа в суде будет оспаривать его. А мы его поддержим! И как твой муж будет выглядеть в твоих глазах, если останется без замка и титула барона? Но если ты добровольно согласишься стать моей дамой, эти пергаменты так и останутся в архиве. Если будешь упорствовать, я все равно буду спать с тобой, а потом передам графу Норису, после него ― прямая дорога в так называемый графский «гарем»! ― он ухмыльнулся. ― Должен предупредить вас, миледи, что у Нориса странные вкусы…он наслаждается, когда причиняет боль женщине, с которой спит. Грубый саксонский скот…разве он может что-либо понимать в любви?
– Какие гарантии вы можете мне дать?
– Я вижу, что ты разумная женщина! Гарантии? Тебе придется обойтись без них… в таком положении невозможно выдвигать какие-либо требования, дорогая, ― хмыкнул храмовник, ― тебе придется удовольствоваться моим словом!
Надо потянуть время, надо найти выход, придумать, как выкрасть эти документы!
– Вам нужна бессловесная рабыня или любящая подруга? У меня должны быть какие-то права! ― изобразила обиду Радмила.
– Только те, дорогая, какие я позволю тебе иметь! А это будет зависеть от твоего поведения.
– Мне надо время… вы должны дать мне хотя бы месяц! ― вздохнула несчастная пленница.
– Через неделю ты должна стать моей. Это все! А сейчас я пришлю к тебе одну женщину, которая посмела оказать мне сопротивление! Пусть она тебе расскажет, к чему привели ее строптивость и отсутствие здравого смысла, ― храмовник повернулся и вышел из комнаты.
Вот и кончилось мое счастье! Даже если удастся сбежать, Ульрих ни за что не поверит, что ко мне никто не притронулся!
Ощутив, как к глазам вновь подступают слезы, Радмила изо всех сил зажмурилась, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться во весь голос.
Вдруг тихо заскрипела входная дверь, Радмила резко обернулась. Высокая рыжеволосая девушка с полными, чувственно изогнутыми губами и большими голубыми глазами слегка навыкате, нервозно моргала темно-золотистыми ресницами.
– Мегги! – представилась незнакомка, и на ее бледном лице засверкала приветливая улыбка, ― мне приказано рассказать и показать, что вас ждет в случае неразумного поведения. Она расшнуровала и сняла свою шерстяную лиловую коттэ, затем тоже самое проделала с камизой. Радмила ахнула, тошнота подступила к горлу. Все тело девушки было в синяках и шрамах. Присмотревшись, Радмила поняла, что это следы укусов и плети.
– Вот таким образом любит женщин мой хозяин, граф Норис ― криво усмехнулась, одеваясь, Меган. ― Я и врагу не пожелаю попасть в его лапы! Он настоящий зверь, трудно поверить, что он рожден женщиной.
– Почему же ты не бежала отсюда? У тебя, что, совсем нет родных?
– А как? Тут такая охрана! И за нами бдительная слежка. Но я бы попробовала, если еще кто-нибудь нашелся. Одна из девочек попыталась бежать в телеге с сеном, так собака ее учуяла…. Ее так секли, что она потом месяц отлеживалась. Теперь все боятся.
– А сколько вас тут? И зачем ему столько женщин?
– У этого негодяя есть такая привычка ― он спит с каждой новенькой девушкой, пока она ему не надоест. Потом отправляет ее в гарем. К нему часто приезжают таплиеры, конечно, не простые рыцари, а более высокого звания. Вот для этого и гарем содержится, ― храмовники всегда придут нашему хозяину на помощь.
– Я дочь бедного и незнатного барона, – продолжала повествовать Мегги, не забывая при этом откусывать от вишневого пирога, предусмотрительно прихваченного ею с собой. – Этот гад Норис Осборн забрал меня прямо из нашего дома, за день до свадьбы. Мой жених и отец жаловались королю, но все это оказалось бесполезно. А когда Норис принудил меня спать с ним, мой жених Освальд потерял ко мне интерес…. отец тоже махнул на меня рукой, ― у нас в семье шесть дочерей и всего два сына. Им еще нет десяти. И впереди у меня беспросветная жизнь в его гнусном гареме. И если бы вы согласились, миледи Радмила, мы с вами могли бы рискнуть убежать из этого вертепа.
– А почему ты решила мне помочь? – недоверчиво спросила Радмила.
– Потому что ваш муж штурмует замок!
– Ульрих?! – радостно воскликнула Радмила.
– Да, они с графом Гаретом и его друзьями стоят под стенами Тагеля. Я хочу помочь вам. – Мегги раскраснелась от возбуждения. – Пусть этому негодяю отомстят за всех девушек, чью жизнь он загубил! Мы найдем способ убежать. У меня есть хороший план!
– Я бы рада, дорогая Меган, но у меня есть очень веские причины задержаться в Тагеле. И вот еще что ― я не хочу, чтобы из-за меня умирали люди, которых я люблю. Вдруг кто-нибудь из друзей моего мужа погибнет! Так что давай мы все с тобой продумаем разумно. У меня есть одна неделя. И пока некоторые документы не будут у нас в руках, я и с места не сдвинусь.
– Какие документы?
– Граф и его друг выкрали переписку графа Девона с моим мужем ― они близкие друзья ― и грозит передать ее королю. Последствия могут быть весьма неприятными… ах, как это было неразумно писать такие письма, и тем более их хранить. Мне поставлено такое условие ― если я не соглашаюсь стать наложницей тамплиера, он отправляет всю переписку королю К тому же там еще есть документы на право старшей ветви рода Гарета владеть замком и поместьем… в общем, я не могу бежать из замка, если не получу назад эти бумаги!
– Но как это сделать? ― лицо Меган приняло озабоченный вид.
– Пока еще не знаю… у меня есть всего одна неделя. Может, у тебя есть надежные друзья в замке? Я щедро заплачу за их помощь! ― несчастная Радмила с надеждой смотрела на англичанку
– Не могу придумать, кто бы мог нам помочь…. Хотя нет! ― радостно встрепенулась Меган. ― Да, миледи! Я знаю, что делать! Есть у меня один подходящий человек… он знает грамоту, пишет письма, проверяет счета. И ненавидит графа. Его дочь понравилась Норису, и этот негодяй совратил ее. Это было года четыре назад, бедняжка умерла, рожая незаконного графского ребенка. Его зовут Гуго, он всегда сочувствовал мне. Если бы у него была бы возможность получить место у вашего мужа или его друга, он бы помог бы нам. Гуго, конечно, знает, где Норис хранит важные документы!
В эту минуту дверь распахнулась настежь, и комнату вошел хозяин замка.
– Миледи, к вам будет небольшая просьба! ― сразу с порога же начал он, ― вы должны подписать одно небольшое письмо.
– О чем оно? ― прошептала, смертельно побледнев, бедная красавица.
– Вы должны известить своего мужа, что добровольно остаетесь в Тагеле и просите оставить вас в покое. Само собой разумеется, и в осаде замка не будет никакого смысла. Это будет очень разумно с вашей стороны!
– Нет! Ни за что! – тихо, но твердо ответила Радмила.
– Эй, кто там! – заорал Норис, обернувшись к двери, и в комнату вошел угрюмого вида мужчина. ― Иди, поищи старого Гуго, пусть зайдет ко мне в кабинет. Да, пусть отец Евстафий тоже заглянет туда. Мы с Армелем сейчас будем там.
Оставшись одна, как она думала, Радмила бросилась на постель и предалась грустным размышлениям.
Вдруг из-за камина тихой тенью выскользнула Мегги – Радмила совсем позабыла о своей новой подруге ― и, присев на краешек кровати, прилегла рядом и стала гладить по крутым золотистым локонам. Молодая женщина почувствовала, как дрожит тело прекрасной славянки. Своими тонкими руками Мегги пыталась закрыть Радмилу от страшных бед и напастей, что так внезапно ворвались в ее счастливую жизнь. Англичанка взволнованно зашептала.
– Покорись им временно, сделай, что они хотят, мы все потом уладим, – ее отрывистый шепот свистел в зловещей тишине, – ты не знаешь, на что способны эти негодяи, – Радмила почувствовала, что по ее плечу потекли слезы и оглянулась. На бледном лице Меган как-то неестественно алел неровными пятнами румянец, а из зеленых глаз катились крупные слезы. Мокрыми дрожащими пальцами англичанка провела по золотым кудрям Радмилы, будто в последний раз наслаждаясь их красотой.
– Я прошу тебя, – продолжала она, – я не хочу больше жестокости…. они истязали мое тело, а тебя они вообще могут убить.
Радмила прижалась щекой к пылающему лицу новой подруги. Мало кто в ее жизни так переживал за нее.
Несколько минут спустя в дверь спальни постучали.
– Миледи, пройдемте в кабинет, там уже вас ожидают! ― насмешливая улыбка скривила губы наглого слуги. Он чувствовал, что положение Радмилы в замке не слишком высокое. ― Я провожу вас.
– Хорошо, ― только и смогла выдавить из себя пленница. ― Но я пойду в том случае, если со мной будет Меган.
– Милорд не давал никаких указаний насчет мисс Меган. Но она может подождать вас в коридоре,― он взял факел и пошел вперед.
Они спустились вниз, на второй этаж. Длинный темный коридор привел в большую комнату с узкими окнами, освещенную восковыми свечами в серебряных светильниках. Граф Норис, сидевший за столом вместе с хамовником, поднял кубок с вином, показывая Радмиле в сторону накрытых узкими ковриками скамей у дальней стены, где уже сидели два человека, ― пожилой, в зеленом суконном костюме, седой как лунь, и молодой, невзрачной внешности, с острыми недобрыми глазами, в монашеском плаще и черной рясе.
– Гуго, возьми перо и пергамент и подойди к столу. Будешь писать то, что я тебе продиктую
И граф начал диктовать письмо к королю Генриху. Оно было такое страшное, что у бедняжки Радмилы чуть не остановилось сердце. В нем граф Дорсет извещал своего сюзерена, о том, что его сосед, граф Девон, организовывает государственный переворот и подбивает других баронов выступить против короля. Он вызвал своих друзей, бывших тевтонцев, сделал их баронами и собирает войско против короля. Он презирает Генриха III и распускает гнусные сплетни о королеве. Доказательства находятся в его замке Тагеле. Пусть король пришлет своих представителей, и он, Норис Осборн, передаст переписку злоумышленников им в руки.
Когда это послание было написано, Норис запечатал его своей печатью и сказал монаху:
– Брат Евхимий, когда ты можешь отправиться в путь?
– Через два часа, милорд. Мне только надо зашить ваше послание в подкладку плаща и перекусить на дорогу.
Армель наблюдал за всеми с невозмутимым видом.
Радмила, сидевшая на другом конце комнаты, встала и в крайнем волнении слушала их разговоры.
– Не могу поверить, что милорд граф и вы, сэр рыцарь, можете пойти на такую гнусность! Не нужно никого посылать к королю! Пишите это проклятое письмо к моему мужу, я выйду на стену и скажу все, что вы требуете, – дрожащим голосом сказала она и, отвернувшись, подошла к окну, чтобы не видеть торжества, сверкающего в злобных черных глазах Армеля. Она почувствовала, как соленые слезы обжигают горло.
― Пойми, Ульрих никогда не простит мне такого поступка! Он очень ревнив и поверит, что я предала его, когда прочитает это мерзкое письмо!― со слезами на глазах бормотала Радмила, когда Меган вела ее назад. До сих пор она держалась с непоколебимой стойкостью, надеясь обмануть своих тюремщиков. Но когда она поняла, что захватившие ее бесчестные люди переиграли ее, она упала духом. Одна мысль билась в ее голове.
Почему их любовь должна кончиться именно так?
Развлечения тамплиеров
Молния ударила неподалеку от замка, и еще долго были слышны глухие раскаты грома. Резкие порывы неистового ветра обрушились на черепичные крыши замковых построек, заставляя бешено крутиться скрипучие флюгеры и хлопать полотнища флагов. Где-то далеко внизу звонко стукнули незакрытые ставни; вдруг резко хлынул сильный ливень. Надо было бы зажечь огонь, но вставать с кровати совсем не хотелось, и молодые женщины все сильнее прижимались друг к другу, спасаясь от холода, змеей вползавшего под одеяло. Снаружи замка творилось что-то невероятное. Неистовый ветер ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху. В окнах были такие щели, что буря проникала даже внутрь помещений паласа. Казалось, что все злые духи собрались в Тагеле и с воем и плачем носятся по замку друг за другом.
Буря усилилась, слышались то иступленный плач и стенания, то дикий хохот и вой. Стало еще страшнее, и Радмила и Меган, забившись в самый угол обширной кровати, притихли.
Снова и снова перед мысленным взором Радмилы вставала жуткая картина – Ульрих читает письмо. Да, тамплиер, скорее всего, прав! Муж больше не захочет видеть ее … низкая шлюха храмовника…именно такой конец ей уготован…лучше бы умереть! Она вонзила ногти в ладони, пытаясь изгнать из своих мыслей страшное зрелище. Чувство невозвратной потери охватило ее. Почувствовав, как к глазам снова подступают слезы, молодая женщина зажмурилась, сдерживаясь изо всех сил.
– Радмила, дорогая, ну не плачь! Гуго обещал помочь, он всегда слово держит! ― поддержка Меган пришлась очень кстати.
– Где же он, уже три дня нет его в замке… вчера неделя закончилась, что храмовник дал мне на размышления. Сегодня у них пир будет, по случаю снятия осады с Тагеля. Этим негодяям и черти погоду подгадали под их праздник. Вдруг на мгновение наступила тишина, ветер стих, и можно было разобрать, что происходит поблизости. Внизу, на внутреннем дворе, послышался резкий топот копыт, казалось, кони стремятся вдребезги разбить мостовую. Наглый смех и зычный голос Нориса заставили подруг поежиться.
– Эй, коровы, вам что, специальное приглашение требуется, или вы в селе не научились слазить с лошади?
В ответ хозяину раздался пьяный мужской хохот вперемежку с женским визгом и вскриками.
– Привезли девчонок из селения! Это-то в такую погоду! – прошептала Меган. ― Значит, приехало много тамплиеров, нашего гарема им не хватит.
– Альберт! Помоги вон той пампушке оторвать задницу от седла, а то она еще ноги себе переломает, никакого удовольствия от нее не получишь, – не унимался хозяин замка.
