Текст книги "Муниципальная ведьма - 2 (СИ)"
Автор книги: Александра Брагинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Заменю, – лаконично подтвердил Мешок, и вновь переключил внимание на карточную игру.
– А как-нибудь без паяльника можно? – робко спросила я.
– Конечно, Елена Михайловна. Превратите ту женщину в жабу, только говорящую, как в ‘Царевне-лягушке’, и пообещайте вернуть человеческий облик в обмен на нужную информацию. Но я бы на вашем месте предпочёл паяльник. Так надёжнее. К тому же, его вряд ли придётся вставлять. Народ у нас запуганный, так что обычно хватает одного только вида паяльника, а иной раз и просто слова ‘паяльник’. Вот такой мой совет, а вы уж как хотите. Пользоваться, не пользоваться – дело ваше.
***
Мы с Юрой и Серым пили вкусный компот. Парень заодно рассказывал дедушкиному соседу о своём житье-бытье на Британских островах. Я слышала его рассказы, наверно, раз двадцать, и мне изрядно надоело. Но сейчас Серый ненавязчиво повернул разговор в неожиданную сторону, и Юра рассказывал о ночной жизни Лондона и того небольшого городка, где располагался интернат.
Оказалось, ученикам не запрещалось посещать ночные клубы, правда, далеко не все. Только те, где не подавалось спиртное и не демонстрировался профессиональный стриптиз. Серый немедленно поинтересовался, как там обстоят дела с непрофессиональным, и мы узнали, что посетительницы, попытавшиеся раздеться на публике, из клуба навсегда изгонялись. Юра упомянул ещё несколько пикантных подробностей, Серый засмеялся, а я почувствовала себя третьей лишней и переместилась к картёжникам. Тем более что пора было покидать этот гостеприимный кров. По крайней мере, готовиться к этому уж точно пора.
– А вот мои два козыря, – заявил священник и положил на табурет, служивший карточным столом, крестовые туза и девятку. – Туза, грешник, не побьёшь, а с ним у меня очков хватает, так что с Божьей помощью я выиграл.
– Хрен тебе, поп несчастный! – возразил Бубновый и выложил три карты пиковой масти. – Молодка ходит вне очереди! Это у меня хватает, а не у тебя!
– Виновая молодка? Вот же как не вовремя, – загрустил батюшка. – Главное, твоих туза и валета я бью этими самыми козырями, а вот что делать с семёркой, даже ума не приложу, – он положил на ‘стол’ свою третью карту. – О, так у меня же виновая девятка! Как раз на твою семёрку! Так что я покрыл эту богопротивную молодку, и всё-таки выиграл! Козыри-то – жиры, то бишь, крести! Вот что крести животворящие делают!
– Поздравляю, – вмешалась я. – А теперь катран закрываем, прощаемся и уходим.
– Какой катран? – удивился Юра. – Как его закрыть? Это же черноморская акула, или я что-то путаю?
– Путаешь, отрок! По воле Божьей, некоторые слова имеют более, нежели одно значение, – пояснил ему батюшка. – И катран – это не только акула, но ещё и бандитское казино. Причём на бандитском же языке. Все, кто на нём говорит – грешники. Покайся, дщерь неразумная, ибо настанет час, когда…
– Аминь, – прервала его я. – Или аллилуйя, не помню, как правильно. В общем, хватит болтать, мы уходим.
– Не смей прерывать душеспасительную проповедь слуги Божия! Ибо я, подобно Господу нашему Иисусу, провожу время в компании мытарей и блудниц! И не позволю…
– Блудниц-то мы знаем, а вот кто такие мытари? – поинтересовался Бубновый.
– Таможенники, – просветил его Мешок. – Или налоговые инспектора.
– Таможенником быть неплохо, – согласился Бубновый. – Они неслабые бабки гребут. А вот Елену Михайловну блудницей ты, батюшка, назвал зря. Обидел женщину ни за что, понапрасну.
– Слуги Божьи никогда не ошибаются! Ибо Господь карает слуг нерадивых. А образ этой грешницы я видел утром в богопротивном интернете, на городском портале. И была она там изображена одетой токмо в один лифчик, и взгляд имела блудливый, излучающий звериную похоть. А похоть, чтоб вы, грешники, знали, Церковь считает смертным грехом!
– Зря вы, батюшка, на моё фото смотрели, – процедила я, раздражённая бесконечной болтовнёй служителя церкви. – Оно ведь заколдованное. Кто на него посмотрит, и плохое подумает, импотентом станет.
– Так ты ещё и ведьма! – возопил священник.
– И очень могущественная, – подтвердил Бубновый. – Это она с вами ещё мягко обошлась. Могла бы за такое вообще в скопца превратить. Хотя тебе, батюшка, по барабану. У тебя же этот, как его, целибат.
– Окстись, невежда! Целибат – это у католиков, а они и вовсе не христиане, а еретики, со своей филиокве! Ты, грешник, мне тут всякие экуменизмы не разводи! У нас, истинно православных, обет безбрачия дают только монашествующие, сиречь, чёрное духовенство. А моя ряса – белая! Понятно?
– Понятно. Выходит, ты, батюшка, можешь целибать кого угодно. А что такое филиоква?
– Этого тебе знать необязательно. А насчёт кого угодно – ты не прав. Только венчанную жену, и никого больше.
– Батюшка, так ты ж не женат, – напомнил ему Серый. – Раз тебе всё равно никого нельзя, какая разница, наложено на тебя заклятие импотенции или нет.
– Колдовства я ни капли не боюсь! Господь меня защитит! Но ведьму всё равно нужно на костёр. Кое в чём католики были правы! Ведьмы – пособницы Сатаны!
Я уже было подумала, что имею дело с опасным религиозным фанатиком, но тут батюшка мне подмигнул и даже слегка улыбнулся, так что я постаралась себя убедить, что он просто валяет дурака.
***
Пират сразу же умчался вперёд, и догнали мы его только у машины. Пёс стоял у водительской двери, задрав заднюю лапу, и лукаво на нас поглядывал.
– Застрелю скотину! – рассвирепел Мешок.
– А Серый – тебя, – попытался успокоить его Бубновый.
– Плевать! Застрелю, и будь, что будет! Я бы ещё понял, если б на колесо, но на дверцу!
Не дожидаясь, пока высокий суд вынесет приговор, Пират неторопливо потрусил во двор к хозяину, изредка оглядываясь на Мешка.
– Ещё и смотрит нагло, сволочь! – тот нервно сплюнул и осторожно открыл дверь, стараясь поменьше брызгать по сторонам. – Нет, сам он не мог такое придумать, это Серый его подговорил! Я где-то читал, что в Древнем Риме собак тренировали гадить на снятые вражеские доспехи, чтобы потом было противно надевать осквернённое. А этот осквернил мою машину!
– Да не кипешуй ты из-за такой фигни, – попросил Бубновый, усаживаясь на переднее сиденье.
– Ладно, – смирился Мешок. – Будем считать, сеанс уринотерапии мы приняли, и хрен с ним. Елена Михайловна, куда едем?
– К Светлане. Адрес сейчас узнаю, – я позвонила Нежному, но тот буркнул ‘Занят, перезвоню, как освобожусь’, и сразу же прервал связь.
– Мы поедем в Анапу? – удивился Юра.
– Мне всё равно, хоть в Анапу, хоть на Лазурный берег, – заявил Мешок.
– Лучше на Канары, – предложил Бубновый. – Там же паромы ходят?
– На нары тебя, а не на Канары. Там шныри с баландой ходят.
– Ты откуда знаешь? Ты что, там был?
– Не был, конечно же. Хватило ума туда не попасть. Зато ты мне рассказывал, причём многократно и очень подробно. Это, знаешь ли, не те места, которые лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Ума, говоришь, у тебя много? Вот Пират его тоже унюхал, и принял меры. Теперь пахнет совсем другим.
Они продолжали свою перебранку, но я дальше не слушала – позвонил Нежный. Я попросила у Юрия Николаевича адрес Светланы, но майор посчитал, что мне он не нужен.
– Могу, конечно, дать, Елена Михайловна, но обыскивать квартиру вам нельзя, нужен ордер или разрешение хозяйки, – заявил он.
– А и я не собираюсь обыскивать. Просто хочу с ней поговорить.
– Не выйдет. Она не вернулась из Анапы.
– Долго она там. А когда вернётся?
– Долго она не там. Из Анапы она давно уехала. Да только домой не вернулась. Отпуск закончился, на работу не вышла, на звонки начальства не отвечает. Уволят, если вернётся, но это меня не касается.
– А где она?
– Хороший вопрос. И ответ на него не хуже: гражданка в данный момент пребывает неизвестно где. Чтобы выяснить, где именно она пребывает, пришлось бы её объявить в федеральный розыск, а то и в международный. Но ни начальство, ни Интерпол меня в этом не поддержат.
– Неужели её сложно найти? Билеты же именные, и на самолёт, и на поезд.
– Ни на самолёт, ни на поезд она билетов не приобретала. Но могла уехать автобусом или такси. Не исключено, что на машине подвёз кто-то знакомый или незнакомый. Есть там и морской порт, а стало быть, всяческие яхты, лодки и теплоходы. В общем, неконтролируемых путей отхода она имела более чем достаточно. Даже если исключить пешеходный вариант, учитывая её возраст и физическую форму.
– Разве можно исчезнуть, не оставив следов?
– Можно. Но даже если следы остались, во что лично я не верю, кто их будет искать? Полиция Анапы? Поверьте, их это совсем не интересует.
– Один след наверняка остался. Светлана была в Анапе с мужчиной. Он тоже пропал?
– Нет, пылкий Ромео благополучно вернулся в свой Саратов. Так сказать, в деревню, к тётке и в глушь. О своей курортной подруге он почти ничего не знает, в том числе и то, куда она отбыла из Анапы. И знать не хочет. Впрочем, допрашивал его не я, а мои саратовские коллеги. Ещё вопросы есть?
Я просто кипела возмущением. Выходит, Светлана сначала пропала из квартиры сестры, а потом и из Анапы? Точнее, Светлан было две, и обе исчезли. Неужели Нежный не видит, насколько это подозрительно? Наверно, дело в том, что он – профессионал. Компетентно делает то, что должен, и не интересуется тем, что выходит за рамки должностных обязанностей. Получается не очень привлекательный образ, но выбирать не из кого, придётся и дальше иметь дело с ним.
Кстати, майор Нежный – именно тот, кто сможет утолить моё любопытство. Серый подробно рассказал, как Мелентий спасал его от верного очередного срока, но утаил две детали: как именно денежки нашего земляка-депутата перекочевали в карман Серого, и что имелось в виду под очень грязным происхождением этих денег? Взятки? Торговля наркотиками? Даже не представляю, какой из способов обогащения политика может быть настолько мерзким, что тот пойдёт на всё ради сохранения тайны. Они уже давно потеряли всякий стыд.
– Есть несколько вопросов немного на другую тему, Юрий Николаевич. Вы помните уголовника по кличке Серый?
– Я знаю троих Серых. Вы говорите о том, который живёт напротив коттеджа бывшего губернатора?
– Да, его. Что там было у него с нашим дорогим депутатом? Если это не секрет, конечно.
– Никакого секрета. Об этом тогда, по горячим следам, писали городские газеты. Впрочем, вы, в силу возраста, в то время подобными вещами не интересовались. Серый занялся киднеппингом. Похитил сына будущего депутата, мальчишке восемь лет было. Угрожал засунуть ему в задницу паяльник. Пацан, конечно же, устроил жуткую истерику, которую записали и прокрутили отцу. Тот согласился заплатить, а кто подобное выдержит? Сын, всё же.
– Какая мерзость! – не удержалась я.
– Привыкайте, Елена Михайловна. Эта мерзость – духовная родня вашего папы.
– Хорошо, постараюсь привыкнуть. Что дальше было?
– Дальше депутат немножко обеднел, а Серый стал намного богаче. Получив сына назад, физически невредимого, но психически сломленного, отец бросился мстить. Однако чтобы мстить, нужно знать, кому. Найти похитителя поручили мне. Было трудно, но я нашёл. Почти сразу дело закрыли. Мелентий постарался. Бог ему судья.
– Юрий Николаевич, вы же знаете, почему обвинение сняли?
– Конечно. Шантаж потерпевшего. Мелентий мастер на подобные фокусы.
– А не расскажете, чем именно шантажировали?
Нежный тяжко вздохнул.
– Там ещё большая мерзость. Всё, в конце концов, выплыло наружу, но несколько позже. Наш потерпевший уже полным ходом заседал в Думе, наслаждаясь депутатской неприкосновенностью, точнее сказать, безнаказанностью, и плевал на своих бывших избирателей с высокой колокольни. У нас это никого не заинтересовало, потому что афёру провернули не здесь, а в соседнем городе. Но и у них пошумели, пошумели, да и успокоились.
– В чём заключалась афёра?
– У них там серьёзные проблемы с экологией, из-за этого очень распространён рак. А онкологический диспансер строили при царе Горохе, когда город был раза в три меньше. Давно назрел вопрос построить дополнительный корпус. Там не только строительство, надо ещё и оборудование поставить, только не спрашивайте, какое, я в этом, слава Богу, не разбираюсь. Короче, всё это очень дорого. Тамошний мэр создал целевой внебюджетный фонд, вы, как бухгалтер, лучше меня знаете, что это за зверь. Часть денег дал госбюджет, какую-то мелочь – город и область, ещё что-то – местные бизнесмены, а остальное сшибали с раковых больных. Мол, заплатишь – может, выживешь, а может, и нет, при раке никто не гарантирует. Но если не заплатишь – путь тебе один.
– Действительно, мерзость.
– Нет, Елена Михайловна, это – не мерзость, это – жизнь. Персонал там требуется очень квалифицированный, им не занозы вынимать, а бюджетные ставки мизерные. За такие деньги такие люди работать не будут. Переберутся в какую-нибудь частную клинику в столице, а то и вообще за границу отправятся. Чтобы платить им достойно, и организуются поборы с больных, в данном случае, с умирающих. Так уже давно заведено.
– Вы хорошо разбираетесь в этом вопросе, – отметила я.
– Когда расследовал похищение, пришлось разгребать всю эту грязь. В общем, когда создали внебюджетный фонд, поборы увеличили, и фонд быстро наполнился. Дальше провели тендер, на нём определили фирмы, которые будут строить здание и поставлять мебель и оборудование. Все фирмы – иностранные.
– Кипрские, – предположила я.
– Да. Вижу, вы в курсе, как это делается. Может, дальше сами расскажете?
– Стопроцентная предоплата, а потом фирмы исчезли. Оборудования или совсем нет, или прислали ящики с мусором.
– Именно так.
– А владелец фирм – тот самый депутат?
– Предположительно. Доказательств нет. Деньги, содранные с раковых больных, благополучно растворились в тумане. Вот это – натуральная мерзость! Привыкайте и к этой разновидности, ведь, как-никак, духовная родня вашего супруга.
– Да, я уже поняла, что мои духовные родственники сильно уступают вашим. Например, майору Евсюкову. Но давайте не будем о плохом.
– Согласен, не надо. В общем, афёра прошла, как по маслу, но о ней пронюхал Серый и урвал свою долю. А я выяснил, что Серый интересовался внебюджетным фондом, и стало понятно, кто похититель. Ещё вопросы есть?
Хотелось ещё кое о чём его поспрашивать, но разговор и без того затянулся, так что я поблагодарила, попрощалась и прервала связь.
***
Пытаясь узнать, куда меня успели завезти за время телефонного разговора, я выглянула в окно. Трудно сказать, что я ожидала увидеть, но уж точно не то, что предстало моим глазам. Похоже, мы попали под какой-то сумасшедший ливень, по стёклам со всех сторон лились такие обильные потоки воды, что сквозь них ничего не удавалось рассмотреть. Мешок даже не включил дворники, понимая, что это бесполезно.
Назвать такой дождь обычным язык не поворачивался, но все вели себя спокойно, как будто ничего особенного не происходило. Это пугало ещё больше. Мотор работал, но машина стояла, куда ж ехать, если ничего не видно?
– Что случилось? – поинтересовалась я, стараясь говорить нормальным голосом.
– Ничего, – безмятежно сообщил Бубновый.
– Где мы хоть находимся?
– В машине, Елена Михайловна.
Понять, издевается он или просто идиот, не удавалось, но в любом из этих вариантов мне хотелось его убить. Но с эмоциями я совладала, и вопросительно уставилась на Юру. Тот сразу понял, чего я хочу, и пояснил:
– Дядя Мешок боится, что моча Пирата разъест металл дверцы, и на всякий случай решил заехать на мойку.
Мешок разразился тирадой, в которой несколько раз назвал Пирата сукой, хотя тот был кобелем, и нецензурным словом, обозначающим женщину непристойного поведения. Хулиганская выходка пса его просто взбесила. Машина была для Мешка святыней, и любой намёк на её поругание, причём неважно, словом или действием, вызывал острую реакцию.
Тем временем ‘тропический ливень’ за окнами кончился, и как только мы выехали наружу, Мешок выскочил из машины, внимательно осмотрел водительскую дверцу и даже понюхал её. Видимо, результаты его удовлетворили, потому что вновь усевшись за руль, он радостно заявил: ‘Ну, вот, теперь совсем другое дело!’.
Мы мчались по шоссе в город, а я всё не могла определиться, куда мне надо. Поговорить с соседями Светланы или её коллегами по работе? Но я понятия не имела, о чём их спрашивать. Особенно после того, как их допросил Нежный. Собственно, он всех допросил, кроме женщины-водителя, убежавшей при виде фруктовой косметической маски на лице Карины. К сожалению, найти эту даму пока не удалось. Увы, количество женщин в мире со времён Евы изрядно возросло, и это затрудняло поиски.
Может, это всё-таки была Дина? Раз уж я до сих пор не положила телефон в сумочку, почему бы не позвонить отцу? Трудно представить, чтобы он, где-то тщательно спрятав любимую дочь, не обеспечил с ней надёжный канал связи. Отец, мгновенно ответив на мой звонок, выслушал, что меня интересует, попросил подождать, и через несколько минут перезвонил.
– Дина просила передать тебе привет, – сообщил он. – А на твой вопрос ответила, что в тот день ночью никуда не ездила, готовилась к экзамену. И вообще, если бы куда-нибудь ехала одна, в машину никого незнакомого не взяла бы, особенно ночью. Леночка, я, конечно, не ясновидец, как некоторые, но уверен на двести процентов, что она не врёт.
Не успела я спрятать телефон, как мой разговор с отцом прокомментировал Бубновый.
– Елена Михайловна, мы не слышали, что вам сказал Карета, но вот что скажу я. Ваша сестрица никогда не подсадит левого пассажира. Она девушка чуток легкомысленная, но не дура.
– Все, кто кого-нибудь подвозят – дураки? – уточнила я.
– Все, не все – не знаю. Но если дочь Кареты будет пускать в машину кого попало, ей очень быстро это вылезет боком. Ваш родитель долго занимался вы сами знаете чем, так что врагов у него – мало не покажется. До него не очень-то дотянешься, охрана и всё такое, да и сам он крутой, за себя постоять может. Так чего ж не отыграться на дочке, тем более, если она сама подставляется? Диана Михайловна всё это прекрасно понимает, и рисковать непонятно ради чего не станет. Я прав?
– Прав, – вздохнула я. – Примерно так отец и сказал.
– Подъезжаем к городу, – прервал меня Мешок. – Куда ехать? Я так понял, не к той Светлане, о которой вы говорили?
– Да, не к ней. Остановись где-нибудь, я хочу подумать.
– А может, пообедаем в ‘Лилии’? Это неподалёку, пять минут, не больше. Там, за едой, и обдумаете это дело.
– Что такое ‘Лилия’? Кафе?
– Ресторан и стриптиз-бар, в одном флаконе. Не беспокойтесь, стриптиз – только с полуночи.
На стоянке ресторана Мешок приказал охраннику не сводить глаз с машины, и тот угодливо кивнул. На мой недоумённый вопрос Бубновый объяснил, что ‘Лилия’ не то принадлежит моему отцу, не то находится под его крышей. В любом случае, люди Кареты здесь если и не очень желанные, то уважаемые гости.
Обслужили нас, действительно, по высшему классу. Обед был великолепен, причём одна из официанток занималась только нами. Пока мы ели, она стояла поодаль от столика, в полной готовности примчаться по первому зову. Я пыталась что-то обдумать, но мысли бежали прочь из моей головы. По крайней мере, умные мысли. К тому же Юра всё порывался что-то мне сказать, но не решался. Безрезультатно промучавшись минут десять, я кивнула ему, разрешая высказаться.
– Тётя Лена, скажи, Бог говорит через священников?
– Наверно, – пожала плечами я, не понимая, о чём он говорит.
– Вообще-то, через пророков, – поправил меня Мешок.
– А через священников – нет? – настаивал Юра.
– Может, иногда и через них, – Мешок не стал настаивать. – Почему бы некоторым священникам не быть пророками? К чему это ты, малец?
– Батюшка, который был в гостях у дяди Серёжи, упоминал блудниц.
– Он их постоянно упоминает. И что?
– А ещё вы, дядя Мешок, назвали Пирата тем же словом, только нецензурно. А это тоже связано со священниками.
– Не понял. Кто из нас священник? Я или эта мерзкая собака?
– Собаки Божьи, или псы Господни, если сказать на латыни – домини канес, или доминиканцы. Это такой монашеский орден. А монахи – тоже священники.
– Доминиканцы – католики! – вдруг вспомнил Бубновый.
– Ты откуда знаешь? – изумился Мешок.
– Откуда надо! По телеку показывали, фильм какой-то про них был.
– А ты веришь всему, что говорят по телеку?
– Неважно! Они – католики?
– Да. А что это меняет?
– Всё меняет. Ты разве не слышал, батюшка сказал, что они еретики, не нашей веры! Вот скажи, малец, зачем ты приплёл сюда католиков? Ты сам-то хоть одного католического бога знаешь?
Мешок заржал и поперхнулся супом. Официантка шагнула к нему и отработанным движением ударила по спине, вернув посетителя в нормальное состояние.
– Ты великий теолог и схоласт, – не переставая смеяться, заявил он.
– Чего? – не понял Бубновый.
– Ну, прямо Блаженный Августин. Нет, я ошибся. Не великий, а величайший!
– Сам ты блаженный!
– Ладно, не обо мне речь. Да и не о тебе. Малец, что ты хотел сказать о шлюхах и священниках?
– Священники – слуги Божьи. А Бог имеет отношение к Высшим Силам.
– И что?
– Тётя Лена ищет женщину, которая ночью подвезла Светлану. Думала на свою сестру, но это не она. Тогда кто это был? Высшие Силы подсказывают: это была какая-то проститутка. Всё сходится. Работают по ночам, домой возвращаются одни, за репутацию не переживают, к тому же привычны к риску и умеют за себя постоять.
– Ты просто спец по шалавам, – восхитился Бубновый, а Мешок сокрушённо покачал головой.
– Что не так? – запальчиво спросил Юра.
– Шалавы умеют за себя не постоять, а полежать, – улыбнулся Мешок. – И они ночью не возвращаются домой одни. Пойми, проституция – это не только разврат, а ещё и крупный бизнес. Клиенты, бывает, пытаются не заплатить, попользоваться девкой на халяву. И хрупкой девушке их не убедить, что так поступать нехорошо. Чтобы не страдал бизнес, с шалавой почти всегда ездит торпеда. Бубновый, например, этим когда-то занимался.
– А ты – нет? – взвился Бубновый.
– Говорю же, речь не обо мне, а о шалавах. Так вот, если вдруг какая-то платная дамочка обслужила клиента и всё-таки едет домой одна, с деньгами, она никогда в жизни никого не подвезёт. Иначе деньги отберут и фамилию не спросят. Тут тебе не Англия, понимаешь? Так что, малец, или Высшие Силы ни фига в местной проституции не разбираются, или ты неправильно понял их подсказку.
Я пребывала в некоторой растерянности. С одной стороны, мои телохранители в этом вопросе явно эксперты. С другой, какая-нибудь одна необычная ночная бабочка вполне могла ездить ‘на работу’ машиной, обходиться без охраны и при этом раз в жизни подвезти незнакомую женщину, явно попавшую в беду. Тут пришла в голову мысль – а почему, собственно, незнакомую? Город небольшой, многие друг друга знают. Почему бы какой-нибудь проститутке не оказаться соседкой Светланы, или дочкой её одноклассницы? Карине она бы эту подробность рассказывать не стала.
– Мешок, скажи, а если Светлана знакома с той, которая её подвозила, это что-то меняет? – уточнила я у нашего эксперта.
– Знакомая не убежала бы, – неуверенно предположил он. – Хотя, кто знает?
Я ещё раз попыталась представить те события, считая, что за рулём была знакомая Светланы. Да, знакомая вполне могла её подвезти, а потом проводить до квартиры Карины. Но что было дальше? Знакомая видит чудовище с окровавленным лицом, пугается и убегает. В этом месте я с Мешком не согласна – вполне нормально удирать, увидев монстра. Но Светлана же не испугалась, она узнала сестру и поняла, что у той на лице не кровь. Что ей делать в такой ситуации?
Самое естественное – крикнуть вслед убегающей знакомой что-то вроде ‘Постой, тут всё нормально, это моя сестра с питательной маской на лице!’. Поверила бы знакомая или нет, не берусь судить, но попытка успокоить была бы обязательно. А вот если убегает кто-то чужой и незнакомый, пусть убегает. Он, точнее, она, свою роль исполнила, и в ней больше не нуждаются.
– Получено прямое послание от Высших Сил, – заявила я. – Женщина-водитель со Светланой не знакома.
– Ну, тогда это была не шалава, – подытожил Мешок. – Все католические боги, сколько их там есть, их псов тоже считаем, нас подло обманули.
***
Официантка свою работу выполняла безупречно, и при этом не забывала подслушивать. Скрывать было нечего, так что я не возражала. Тем более, сама отнюдь не лишена любопытства. Она интересовалась нашим разговором, а Юра заинтересовался ею. Внешне она здорово уступала давешней экономке, но имела перед той неоспоримое преимущество: экономка была где-то там, а официантка – на расстоянии вытянутой руки. Юра явно хотел вытянуть руку в её сторону, но при всех стеснялся.
Девица, конечно же, не могла этого не заметить, и в ответ стала строить ему глазки. Парень совсем растаял, и ради прекрасной дамы готов был на всё. Я не сразу поняла, зачем ей понадобился подросток, который явно не был половым гигантом. Но тут проявила себя моя бухгалтерская натура, и внутренний голос, неотличимо похожий на голос моей мамы, истошно завопил: ‘Миром правят деньги! Она просто пытается продать ему свою сексуальность!’. И всё сразу стало на свои места. Официантка хочет больших чаевых – естественное желание. Мешок и Бубновый – представители ‘крыши’, они не дадут ей ни копейки. Вот ей, несчастной, за неимением выбора и приходится очаровывать малолетку.
Я подумала, что девица ведёт себя, как шлюха, и всё тот же внутренний голос, раз он уже здесь, не преминул меня слегка пристыдить: ‘Не выражайся, как босота, даже мысленно. Не шлюха, а блудница!’. И действительно, то же самое, а звучит намного приличнее.
Теперь уже я посмотрела на девицу с искренним интересом. Внешность приятная, но так и должно быть – на эту работу уродок не берут. И она явно старше, чем кажется на первый взгляд. Не могу сказать, чем именно выдаёт себя её возраст, но женщины такие вещи чувствуют интуитивно.
Дальше я рассуждала чётко и логично, как и положено бухгалтеру. Судя по дорогой косметике, девица неплохо зарабатывает. Ей лет тридцать, значит, работает не первый год. Вполне могла обзавестись автомобилем. Ресторан закрывается далеко заполночь, все расходятся по домам, точнее, разъезжаются. Вот вам и женщина ночью одна за рулём, собственной персоной. Не обязательно именно эта, официанток тут много, и все они ведут себя с посетителями так, что выглядят блудницами.
Теперь стало ясно, что наш застольный разговор она подслушивала не из простого любопытства. Мы говорили если не о ней, то о ком-то из её знакомых, и она знает, о ком. Осталось сделать так, чтобы девица поделилась своими знаниями со мной. Какой ей смысл молчать, изображая стойкого оловянного солдатика?
– Мне нужно в туалет, – решительно заявила я.
– Всем приятного аппетита, – прошептал Юра, тихо, но так, чтобы я услышала.
– Это вон там, – показала куда-то официантка.
– Проводите! – потребовала я тоном, не допускающим возражений.
– Сама не найдёт, хоть он и рядом. Топографический кретинизм, а может, и не только топографический, – малолетний паршивец за что-то на меня обозлился, и не счёл нужным это скрывать.
– Это не входит в мои обязанности, – заартачилась девица.
– Давайте я вас туда отведу, Елена Михайловна, – предложил свои услуги Бубновый. – Мне всё равно идти, я же ваш телохранитель.
– Да, пусть Бубновый прогуляется, – не промолчал и Мешок. – Человек всю жизнь мечтал побывать в женском туалете, но католические боги его туда не пускали. Нельзя упускать такой случай, другого может не представиться.
На самом деле в туалет мне совсем не хотелось. Я всего-навсего пыталась поговорить с официанткой так, чтобы нас не слышали мои доблестные телохранители. Только что я предположила, что Светлану могла подвезти знакомая, и тут же признала, что ошиблась. Если я у них на глазах опять попаду пальцем в небо, моя репутация ясновидицы окончательно полетит ко всем чертям. Но мой липовый поход в туалет превратился в настоящую клоунаду даже раньше, чем я собралась встать из-за стола. Нужно было срочно прекращать это безобразие, или хотя бы изменить его в нужную сторону.
– Ладно, обойдусь, – заявила я. – В крайнем случае, воспользуюсь волшебной дверцей.
– Какой? – настороженно уточнил Мешок.
– Водительской, – я ослепительно ему улыбнулась. – Пиратский метод, если можно так выразиться.
– Но дверца – это для кобелей, а не для… – начал Юра, но я безжалостно вонзила ему в ногу каблук, и он замолчал, прикусив губу.
– Зови начальство! – потребовала я у официантки.
– Зачем? – растерялась она. – Я ничего плохого не сделала.
– Давай, шевели булками! – Бубновый явно не понимал, чего я хочу, но счёл своим долгом поддержать. – Зови сюда главного халдея! А то кому-то станет очень больно.
– Булками у нас шевелят танцовщицы, им как раз за это и платят. А мне – нет, – огрызнулась девица. – Нужно начальство? Сейчас позову. Телефон, чтоб вы знали, уже изобрели, лет сто назад. Или даже больше.
Пока она говорила с так называемым главным халдеем, я ещё раз на неё взглянула. Могла ли она быть тем самым ночным водителем? Женщина отвела Светлану до дверей квартиры, потом испугалась, и убежала по неосвещённой лестнице. Именно убежала, а не ушла. Но в таких босоножках это невозможно. Каблуки слишком высокие, совсем не для бега по ступенькам, даже если бы горел свет. Наверняка навернулась бы при малейшей попытке.
А как с этим у других? Время было обеденным, и по полному залу носилось немало официанток. Низких каблуков я не заметила ни у одной. Однако девицы по залу именно бегали, несмотря на каблуки. Неужели настолько приноровились, что смогут бежать и по лестнице? Тут я вспомнила, как сама, придя на работу, переобувалась, и так же делали почти все мои сотрудницы. Да и машиной не очень удобно управлять на каблуках. Скорее всего, уставшие официантки сразу после смены надевали что-то более удобное. И в этом ‘чём-то’ вполне можно бегать по тёмной лестнице.
– Да беги же ты сюда, неужели непонятно, что это бандиты! – прервал мои раздумья возглас продолжавшей говорить по телефону ‘нашей’ официантки. – Или тебе жить надоело?
Видимо, её слова оказались убедительными, потому что почти мгновенно возле столика возник бритый наголо мужичок неопределённого возраста в идеально отглаженном фраке с бабочкой. К моему удивлению, не тот, который отводил нас к этому столику и приставил официантку. Похоже, начальство здесь было многочисленным.
– Здравствуйте, уважаемые Игорь Валентинович и… – он выжидательно уставился на Мешка.
– Мешок, – представился тот. – Просто Мешок.
– И Мешок! – закончил приветствие главный халдей. – Я… – он назвал свою должность, но я не запомнила, то ли метрдотель, то ли менеджер, то ли шеф-повар. – Вы недовольны обслуживанием, милостивые господа?
