Текст книги "Муниципальная ведьма - 2 (СИ)"
Автор книги: Александра Брагинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Угомонись, малец, – попросил его Бубновый. – Ничего, через время оклемается. Она думала, в сказку попала. Может, и так, да только сказка оказалась страшненькая. В ней иногда бьют баб, а бывает, что и паяльники кое-куда засовывают.
После этого я окончательно утратила всякий интерес к происходящему и погрузилась в забытьё.
***
В сознание меня привели быстро. Бубновый похвастался, что умеет это делать получше иного реаниматора, уж больно часто приходилось этим заниматься. Мешок пояснил, что когда фраер при виде паяльника падает в обморок, нужно обязательно его оживить, на время, пока не скажет всё, что от него хотят услышать. После этого пусть делает, что хочет. Мне показалось, что они специально завели такой разговор, и я решила не обращать внимания. Но не тут-то было, мои бравые телохранители стали охотно развивать эту тему.
– Я думаю, зря Марио так, – заявил Бубновый. – Мог бы сам разобраться со своей шалавой, а не при Елене Михайловне.
– А что он такого сделал? Морду шалаве набил? – уточнил Мешок.
– В общем, да, только очень уж грубо.
– Он, конечно, на вид нежный и утончённый, да в разборке поопаснее двоих торпед будет. Кстати, о Нежном. Юр Николаич тоже большой спец допрашивать с кулаками.
– Врёшь! – не выдержала я. – О нём все говорят только хорошее!
– Вот и не все, – возразил Бубновый. – Татьяна Викторовна, мачеха ваша, его люто ненавидит. И есть за что. У неё братец какие-то шахеры-махеры проворачивал, да попался Юр Николаичу. А тот всё знает, но доказать не может. Признание ему нужно, желательно чистосердечное. Да только не получил гражданин майор нужных показаний. Помер подозреваемый прямо на допросе. Теперь она всё пытается уломать шефа, чтоб тот Нежного замочил, а шеф – ни в какую. Оно ему надо? Да и не любил он особо шурина, если честно.
– Хватит уже о пытках!
– Елена Михайловна дело говорит, – неожиданно поддержал меня Мешок. – Ох, доиграешься, стошнит её прямо в машине, и оно нам надо? Ты лучше вот что мне скажи, раз там был и всё своими глазами видел. Это не липа?
– Не понял.
– Марио в натуре шалаву отметелил? Или как?
– Вроде всё по чесноку. А с чего ты взял, что липа?
– Да что-то слишком много Марио. Почти весь город держит шеф, а эта бабёнка, Светлана, постоянно на людей Марио натыкается. Сбегает из его борделя, и тут же попадает в машину его бывшей цыпочки. Как бы не вышло, что это всё его работа.
– Елена Михайловна сознание теряла, не забыл? Похоже, что она видела липу, Мешок?
– Вам с ней показали спектакль. Ты же знаешь, как такие вещи умеет делать Берендей.
– Нет, меня не проведёшь. Даже с Берендеем. Всё было по чесноку.
– Как же ты упрям, Бубновый! Думаешь, Марио хочет, чтобы мы нашли Светлану? Да плевать ему и на неё, и на нас! Ему нужно, чтобы от него отцепились, вот и всё. Если я прав, он сейчас позвонит Елене Михайловне, и сообщит массу подробностей, но все они окажутся бесполезными.
– Ты тоже ясновидец?
– Наверно. Это как зараза. Я теперь, может, ведьмаком стал.
Мне очень хотелось, чтобы избиение Илоны оказалось инсценировкой, но я ни капли не сомневалась, что избили её по-настоящему. Если её ужас был актёрской игрой, она бы без конкуренции взяла Оскар. Тут выяснилось, что Юра тоже согласен со мной и Бубновым, о чём не преминул немедленно сообщить.
– Глупости говорите, дядя Мешок! Ой, я хотел сказать, ошибаетесь!
– Малец, со мной можешь базар не фильтровать, – разрешил наш водитель. – Я на малолеток не обижаюсь, а главное – я тебя должен охранять, а не что-то другое. Ну, продолжай. В чём я не прав?
– Вот смотрите. Мы уверены, что Светлану Георгиевну держали в этой гостинице, когда она ещё была домом терпимости.
– И что?
– После Марио избитую тётку будет допрашивать Юрий Николаевич. Если на самом деле никто её не избивал, неужели он не заметит? А когда заметит, решит, что ему морочат голову. Английские полицейские этого не любят. Думаю, наши – тоже.
– Менты не любят, это да. А ты уверен, что Нежный полезет кого-то допрашивать? Он сейчас, я так понимаю, сильно занят подготовкой к тому дурацкому съезду.
– Я не уверен. А Марио может быть уверен, что майор не полезет? Особенно если на него тётя Лена немного нажмёт? Или сама, или через моего папу. Зачем Марио такой риск?
– Может, малец, ты и прав, рисковать он очень не любит, – признал Мешок. – А может, и не прав. Послушаем, что этот сутенёр скажет Елене Михайловне, и сразу всё поймём. Или почти всё. Думаю, нарисуется он скоро, чего ему тянуть?
Марио позвонил ещё минут через двадцать. Разговаривать с ним было противно, но куда деваться? Впрочем, раньше, до свадьбы, мне приходилось иметь дело с неприятными людьми гораздо чаще, просто отвыкла за эти полгода.
– Илонка во всём призналась, – доложил он. – Было их трое, двое мужчин и бабёнка. Те, что номер снимали. Вроде всё честь по чести, за номер платили исправно, дамочка даже паспорт показала. Понимаете, два месяца назад, когда они заселялись, паспорта у неё с собой не было, а потом вдруг появился. Новикова Светлана Георгиевна, вам это имя о чём-то говорит?
– Да, это она. А что мужчины?
– Они документов так и не показали. Зато есть… Впрочем, это не телефонный разговор.
Видеть Марио мне хотелось ещё меньше, чем говорить с ним. Но пришлось возвращаться в проклятую гостиницу. В этот раз никаких страстей вроде не намечалось, и Юра потребовал, чтобы я взяла его с собой. Спорить не было сил, и я не стала возражать.
Первым делом мы заглянули в номер, где держали Светлану. Номер как номер, ничего особенного. Две комнаты, в каждой по две кровати. Сейчас его занимали четверо небритых мужиков, уже слегка поддатых, несмотря на довольно ранний час. Выяснилось, что они – бригада наладчиков, прибыли на крановый завод в командировку. Сама не могу понять, зачем я у них что-то спрашивала. По словам Марио, в этом номере за месяц успели побывать семнадцать постояльцев, не считая Светланы и её пленителей.
Из номера мы, по моей просьбе, вернулись в фойе, там я внимательно рассмотрела столик с белой скатертью. Обнаружила то, что и ожидала, а именно – ничего. Может, профессиональный сыщик что-то и заметил бы, но его тут не оказалось. На всякий случай я обратилась к Высшим Силам, но никакого знака от них не получила, даже не знаю, услышали они меня или нет. Марио при этом нагло ухмылялся, паршивец Юра – тоже.
А затем Марио с торжествующим видом повёл меня в чей-то кабинет, но не директорский, и на стоящем там компьютере кое-что показал. На экране я увидела номер, в котором мы только что были, а может, другой такой же. По нему молча расхаживали три человека, Светлана или её двойник, и два жгучих брюнета в одинаковых светлых костюмах без галстуков, оба настолько длинноволосые и бородатые, что видны только глаза. Впрочем, глаз тоже толком рассмотреть не удалось из-за очков с дымчатыми стёклами. Они довольно долго без видимой цели бродили по номеру, а потом один из мужчин вдруг заполнил собой весь экран, и на этом ролик кончился.
– Было по три камеры в каждой из комнат, – пояснил Марио. – Эти ребята всё отключили. Подключать камеры заново никто не стал, да и, наверно, это ничего бы не дало. Мы же не шпионы, так что техника у нас самая примитивная. А у них явно был какой-то детектор, засекающий видео.
Нетрудно догадаться, что именно могли снимать видеокамеры в борделе. А ведь именно здесь клиентов угощали несовершеннолетними девушками. Такие записи прекрасно подходили для шантажа, хотя я в шантаже совсем не разбираюсь. К тому же постояльцы скрытые камеры отключили, так что и говорить не о чем.
Я прокрутила этот ролик ещё раз, а потом и остальные пять, с других камер. Пыталась понять, кто в этой троице главный, но мне не удалось. Никто не командовал, все сосредоточенно работали, пока не отключили видео. Затем я как следует рассмотрела женщину. Довольно симпатичная, умело накрашенная, одетая в лёгкое белое платье и в цвет ему босоножки на каблуке. Ходит не просто уверенно, а царственно. Светлана или двойник? По логике, должен быть двойник, но уж очень похожа на Карину. Неужели настоящая Светлана?
Так и не определившись с женщиной, стала рассматривать мужчин. Один высокий и стройный, второй пониже и с небольшим брюшком. У высокого ухоженные руки с длинными пальцами, у пузатого – ладони широкие, а пальцы короткие, толстые и мозолистые. Натруженные руки рабочего человека. Занимательно, но что это даёт?
– Они в париках, – уверенно заявил Марио. – Смотрите, Елена Михайловна, волосы у них абсолютно одинаковой длины. Так не бывает. Бороды, скорее всего, тоже фальшивые. Какой-то детский сад, ясельная группа. Клееные бороды давно не в моде, не тот век на дворе! Морды свои они, конечно, спрятали, но взгляните вот на это!
Он, торжествуя, запустил ещё один ролик, и на экране возникла автостоянка гостиницы. Туда как раз заезжал белый фургон. Как сказал Юра, марка автомобиля называлась ‘Мерседес-Вито’. Из него вышел уже знакомый нам толстяк и, включив сигнализацию, быстро покинул экран. Марио увеличил изображение фургона.
– Ну, разве я не молодец? – похвастался он. – Номер отлично виден. Списывайте его, передавайте майору Нежному, и толстячок с приклеенной бородкой у него в руках. А выбить из задержанного всё остальное – вопрос пары часов. Юрий Николаевич это прекрасно умеет. Всё, Елена Михайловна, считайте, ваше дело раскрыто! Вы – тоже молодец!
***
Нежный оптимизма Марио совсем не разделял. Мне показалось, что он хочет как можно быстрее закончить разговор и напрочь выбросить моё дело из головы.
– Юрий Николаевич, удалось узнать, где держали Светлану, – сообщила я.
– В борделе с малолетками?
– Да.
– Ну, я это с самого начала знал, как только Анжела раскололась. Паспорт там засветился, надо полагать, только гражданки Новиковой?
– Да.
– А с ней было ещё двое или трое мужиков.
– Откуда вы всё это знаете?
– Опыт. Преступники редко балуют нас чем-то оригинальным. Что было, то и будет, и что творилось, то и будет твориться, и ничего нет нового под солнцем. Бывает, скажут о чем-то: “Гляди, это новое!” – а уже было оно в веках, что прошли до нас. Кто это сказал, Елена Михайловна?
– Вы. А перед вами – Экклезиаст.
– Приятно иметь дело с эрудированным человеком. Но продолжим. У Марио наверняка есть камеры в номерах, он же, подлец, ещё и шантажом промышляет. Вы мужичков рассмотрели?
– Да. Их было двое.
– Уверен, что оба, невзирая на возраст, длинноволосые, бородатые, и в тёмных очках. Опознать по этим кадрам никого не удастся, разве что Светлану. Думаю, там та бабёнка, с которой я имел дело в Анапе. И ещё, мне кажется, что скрытые камеры очень быстро отключились, так или иначе.
– Вы прямо ясновидец.
– Они не идиоты, а раздобыть детектор несложно и не очень дорого. Машина у них была?
– Да. ‘Мерседес-Вито’. Её тоже засняли, – я продиктовала номер.
– ‘Мерседес’, говорите? – уточнил Нежный после пары минут молчания.
– Да. ‘Вито’.
– Да хоть ‘Пето’ или ‘Васо’. Под этим регистрационным номером у нас в базе числится красная ‘Жигули-трёшка’, возрастом намного старше вас. Владелец – дедок без малого восьмидесяти лет. Запишите его адрес, только поаккуратнее с ним, без паяльника, ладно?
– А вы не станете искать?
– При чём тут я? На тех роликах, что вы посмотрели, мужики как-то обижают Светлану?
– Нет, но это и не Светлана!
– Вы видите в их действиях состав преступления?
– Но мы же знаем…
– Ну, вот и знайте себе дальше. А у меня полно работы.
Он отключился, а я длинно выругалась. Бубновый восхищённо прицокнул языком, Мешок хмыкнул, и даже Юра ни словом, ни взглядом меня не упрекнул.
– Что, не хочет гражданин майор свою заднюю часть от стула оторвать и делом заняться? – предположил Бубновый, и подождал, пока я кивнула. – Так всё понятно! Он хочет, чтобы эти, которых мы ищем, кого-нибудь замочили. Выгодно ему. Раскроет громкое дело, глядишь, подполковником станет. И бабок чуток побольше, и престижу. А если никого не убьют, то как?
Обсуждать мотивы Нежного не было настроения. Я злилась, причём не только на него, но и на себя. Преступники подделали автомобильные номера, но сам автомобиль они же подделать не могли! Вряд ли в городе много таких фургонов. Майор легко бы узнал, сколько их и кому они принадлежат, но звонить ему ещё раз и приставать с просьбами не позволяла гордость.
Пришлось побеспокоить Мелентия. Адвокат тоже норовил прервать разговор, просил позвонить попозже, отговариваясь тем, что у него клиент. Но мне сейчас не было никакого дела до его клиентов. Я заявила, что или он через пять минут выкладывает мне владельцев всех городских ‘Мерседесов-Вито’, или я через те же пять минут сворачиваю расследование.
– Оно мне всё уже осточертело! – честно сообщила ему я, и Мелентий поверил.
Через четыре с половиной минуты он уже диктовал мне фамилии, адреса и названия фирм. Попутно выяснилось, что ‘Мерседес-Вито’ – это не фургон, а микроавтобус на девять пассажиров. Хотя может быть и фургоном. Разбираться с этим парадоксом я не стала. Один из ‘Мерседесов’ принадлежал гаражу мэрии, другой был оформлен на Шепелявого Шашку…
– Юра, давай выйдем на свежий воздух, – предложила я таким тоном, что он не рискнул отказаться.
Мы отошли от машины метров на пять и повернулись к ней спиной. Мало ли, вдруг один из наших телохранителей умеет читать по губам? Юра понимал, что я хочу поговорить с ним без лишних ушей, и терпеливо ждал. А я всё не решалась начать.
– Миссис Холмс, ваш ассистент доктор Ватсон с нетерпением ждёт пояснений великой сыщицы, – поторопил он. – Что случилось, тётя Лена?
– Мне кажется, я знаю, кто стоит за этой бандой, – вздохнула я.
– Твой отец? И ты поэтому боишься говорить при его людях?
– Нет, не он. Интриги – это не его. Хотя его тоже могли втянуть, так уже недавно было. Он очень жаден, хитрый манипулятор легко на этом сыграет. Но я говорю не об исполнителях, а о том, кто руководит.
– Ну, и кто? Говоришь, так говори.
Юра заметно разволновался, похоже, понял, о ком именно пойдёт речь.
– Ты же понимаешь, когда произойдёт убийство? – мрачно поинтересовалась я.
– Ватсон, конечно, должен быть немного туповат, но тут и ежу понятно, что убийцы ждут того самого съезда депутатов, о котором нам все уши прожужжали. Я угадал?
– У меня тоже так получается. А теперь скажи мне, откуда мог взяться двойник Светланы? Такого сходства просто не бывает!
– Но ведь есть же, – резонно возразил Юра.
– Сходство наверняка искусственное. Это работа выдающегося гримёра?
– Говорили, что дядя Берендей ещё и гримёр отличный.
– Но грим – это что-то разовое. Его постоянно нужно обновлять. А фальшивая Светлана ездила на курорт. Думаешь, возила гримёра с собой?
– Не тяни, тётя Лена. Кто атаман этой шайки?
– Погоди. Если не грим, значит, пластическая операция. Согласен?
– Не знаю. Наверно, раз ты так говоришь.
– А когда её сделали? Два месяца назад фальшивая Светлана уже поселилась в ту бордельную гостиницу. А ведь ещё нужно время на то, чтобы зажили рубцы и всё такое. Добавь ещё минимум месяц. А когда объявили о съезде?
– Не знаю. Я же тогда был в Англии.
– Да, забыла. Мне уже кажется, что ты тут был всегда. Так вот, я впервые услышала в начале апреля. Как раз три месяца назад, даже меньше. А преступники уже знали. Откуда?
– К чему ты ведёшь, тётя Лена?
– В банду входит человек, который знал об этом съезде сразу, как только было принято решение его проводить. Ещё один, а может, тот же самый, знал о борделе с малолетками. Ты же не думаешь, что они сунулись наугад в первую попавшуюся гостиницу, а попали туда? И опять же, кто-то из них знал, что Светлана одинока, и если подменить её двойником, никто не заметит. Кто, по-твоему, эти люди? Или, может, всё-таки один человек?
– Ты думаешь, это папа? – сдавленным голосом спросил Юра. – Только потому, что один из ‘Мерседесов’ принадлежит мэрии, и папа мог его взять? Его мог взять кто угодно! И откуда папе знать тот бордель? Или ты думаешь, что он интересуется малолетками?
– Неважно, интересуется или нет. Нежный знал. Другие полицейские, наверно, тоже. Разве губернатор не может выспросить у полицейских всё, что ему нужно? А заодно поручить им столько лишней работы, чтобы они ни в коем случае не искали пропавшую Светлану.
– Но у папы нет мотива! Какое ему дело до тех, кто приедет на съезд? Зачем ему кого-то из них убивать?
– Мотив у него есть, Юрочка. Он очень любил твою маму.
– Я знаю. И что с того?
– Она умерла от рака.
– Знаю и это.
– Один человек обворовал больницу, где лечат рак. Из-за этого умерли люди, которых можно было спасти. И он остался безнаказанным. Уверена, что именно этот мерзавец, приехав из Москвы, будет убит на съезде. Я считаю, что это справедливо. А теперь вопрос к тебе. Что нам делать дальше?
***
Бурча под нос ругательства, Мешок нас вёз к старому деду, владельцу красной ‘Жигули-трёшки’. Жил он на окраине, которую, похоже, строили ещё при царе и тогда же последний раз ремонтировали дорогу. Я даже не знала, что в нашем городе сохранились такие трущобы.
– При Союзе это всё собирались снести, – пояснил мне Бубновый. – Но не успели. А сейчас всем плевать. Правда, шеф грозился разобраться с такими посёлками, когда станет мэром. Но так все говорят. Мэрский тоже поначалу хотел, да так и не выкроил времени.
– Рот закрой и за дорогой следи, – посоветовал ему Мешок.
– Зачем мне следить, если за нами следят? Та самая машина ментовской наружки, что возле дома Елены Михайловны стояла. Неужели кто-то думал, что они будут до вечера её розовую машинку ждать, а потом спать пойдут?
– Но как же они нас нашли? – удивилась я.
– Да запросто! Вы звонили Марио, вот и засекли нас по звонку с вашей трубки. Я, вообще-то, слыхал, что даже если ты никому не звонишь, и тебе никто, всё равно можно засечь, где телефон, если он включенный. Но точно не знаю, врать не буду.
С Юрой мы немножко поругались, и он молча сидел надутый. Прийти к общему мнению нам так и не удалось. Он категорически не верил, что его отец способен даже помыслить об убийстве. Я же такую возможность вполне допускала, но мужа за это осуждать не собиралась.
– Вы, Елена Михайловна, если что непонятно, не стесняйтесь, спрашивайте нас с Мешком, – продолжал Бубновый. – Мы в расследованиях толк знаем, хоть и немного с другой стороны, чем менты. Ну, да разница невелика. Хотя я так думаю, вы уже знаете, кто эту бодягу с двумя одинаковыми бабёнками развёл. Если мне и Мешку всё понятно, так крутая ведьма тем более давно всё выяснила.
–Может, тебе и понятно, а мне – ни хрена, – отказался Мешок.
– Ты же сам говорил!
– Я говорил, что так выходит, потому что больше некому. Но я всё равно не верю, что такой человек на такое гнилое дело пойдёт. Где-то мы с Бубновым облажались, когда всю эту туфту перетирали.
– Так скажите мне! – потребовала я. – Кто?
– А вы взаправду не знаете?
– Знает она, – буркнул Юра. – Или думает, что знает. Потому что я тоже считаю, что за такое гнилое дело он не возьмётся.
– Устами младенца глаголет истина! – торжественно напомнил Мешок. – Бубновый, расскажи Елене Михайловне, что мы с тобой определили, а она пусть с этим поколдует. Я бы сам, но тут такая дорога, что лучше не отвлекаться. Менты, небось, думают, что мы их сюда притащили из вредности.
– И расскажу! Юр Николаич это.
– Он-то здесь при чём? – удивлённо воскликнула я.
– А! Значит, вы не знали! На другого думали! Тогда слушайте, почему он, и никто другой. Юр Николаич – очень крутой мент. Круче только яйца.
– Какие яйца? – не понял Юра.
– Крутые яйца. Сваренные вкрутую. Просёк фишку?
– Просёк. Продолжайте, дядя Бубновый.
– Так вот, крутой, но очень нежный мент допрашивает липовую бабёнку, но не врубается, что она липовая. Казалось бы, ничего особенного. Впарили ему фуфло, да и все дела. С чего бы ему что-то подозревать, если даже Карина Георгиевна её опознала, как сестру? Но зачем-то затевает дурацкую проверку, она это или не она. И определяет, что она, хотя на самом деле это не она.
– Бубновый, ты так базаришь, что даже я тебя с трудом понимаю, – хмыкнул Мешок.
– Да говорю же, Нежный затеял свою липовую проверку, чтобы доказать – со Светланой всё в порядке, беспокоиться не о чем. Когда он так лажал? Все говорят, что его на допросе не обмануть, а тут – как сопляка провели! Что за туфта?
– Ну, ошибся. Это всё? – уточнила я.
– Если бы! Ошибиться любой может. Но вот Анжелу он не нашёл. А вы нашли за пару дней. Это вы такая крутая ведьма, или Юр Николаич дурака валял? Сыщик, блин!
– Анжелу искал не он. В смысле, не лично он.
– Ладно, вы её нашли. А он допросил. На этот раз уже лично. И что узнал? Ничего! Она ему не сказала, где подобрала пассажирку. А вы связались с Марио, и он вам всё сказал. А что Нежному мешало через Марио действовать? Аж ничего! Захотел бы, и прижал этого сутенёра. Он умеет. И запел бы ему Марио, как канарейка. Вот мы с Мешком его и заподозрили. А когда поразмыслили, и другие доказательства нашли.
– Какие там доказательства, – фыркнул Мешок. – Болтовня одна.
– Нет, не болтовня! Много народу знало про этот бордель с малолетками? Только клиенты, люди Марио да менты – всё! Клиенты не станут его использовать как темницу…
– Почему? – поинтересовалась я.
Да, меня это очень интересовало. Я всё ещё считала, что за всем этим делом стоит мой муж. По крайней мере, может стоять. И мне не хотелось, чтобы он был клиентом этого борделя. Очень не хотелось! Я была готова простить ему похищение и даже убийство, но страсть к малолеткам – совсем другое дело!
– Да всё просто, как самовар, – разглагольствовал Бубновый. – Когда кого-то очень крутого убьют, будет серьёзное расследование, и могут выйти на бордель. А когда их прижмут за участие в похищении, они сдадут все списки клиентов, а может, и видеозаписи. Да мы и так на заведение Илоны вышли, хотя убийства ещё не было. Ну, и кто станет рисковать такими делами? Тут на зону загреметь – нечего делать, а вы знаете, что на зоне ждёт любителя малолеток? Нет, клиенты в натуре отпадают.
– Это всё?
– Куда там! Как они Светлану нашли на квартире у её сестрицы? Знали, что она там прячется, а откуда?
– И откуда же? – Бубновый делал паузы, так что мне приходилось заполнять их очевидными репликами.
– А у ментов есть база данных, по которой можно просечь, кто кому сестра. Но это не главное. Главное – знаете, что?
– Что?
– Главное – почему Светлана открыла им дверь.
– И почему?
– Потому что на пороге мент стоял.
– А откуда вы знаете, что они её в квартире поймали? – уточнил Юра, которому эта версия нравилась гораздо больше моей.
– Это элементарно, Ватсон! – не удержалась я.
– Для меня – сложно! Я не понимаю. Объясни, пожалуйста.
– Скатерть, Юрочка. Если бы Светлана куда-то пошла, она бы оставила злополучную скатерть в квартире сестры. Но скатерти там не было. Значит, её забрали вместе со Светланой. Бубновый, это всё, что есть против Нежного?
– Нет, Елена Михайловна. Той бабе, которая двойник, делали пластику, верно?
– И что?
– Значит, задумано это всё давно, примерно с полгода назад. А тогда никто ещё даже не слыхал об этом дурацком съезде. Никто из простых людей. А вот Нежный – знал!
– Откуда?
– А без ведома ментов такие вещи не решаются! И даже если именно ему не сказали. Ментам поручили почистить город от бакланов. Неужто Юр Николаич не стал бы выяснять, зачем? Вот и узнал.
– Бубновый, я сейчас тебя послушал, и вот что скажу, – напомнил о себе Мешок. – Нежный тут в натуре не при делах. Не он это, а Мэрский. Откуда Юр Николаич мог знать, что Светлана – в квартире сестры? А Мэрский – мог! От той же Карины услыхал. Она, конечно, бабёнка не болтливая, но от шефа у неё секретов быть не должно. И зачем из квартиры скатерть спёрли, теперь понятно. Ведь неоткуда им было знать, что скатерть – из борделя, её надо унести. А узнали от Карины через Мэрского.
– Дядя Мешок, вы бы лучше за дорогой следили, – посоветовал нашему шофёру Юра.
– За какой дорогой? Мы уже приехали. Вот этот дом. Удачи вам с дедушкой. Я с вами не пойду, здесь машину можно оставлять без присмотра, только если она лишняя.
***
Дом, где проживал владелец старенького автомобиля, имел три этажа и выглядел так, будто был готов развалиться от лёгкого дуновения ветерка, а может, и от громкого звука. Не знаю, когда его строили, но сейчас он явно просился если не на снос, то на капремонт уж точно.
– Эта конура не рухнет, когда мы войдём? – боязливо поинтересовался Бубновый, которого явно беспокоили те же мысли.
– Высшие Силы пообещали, что нет, – соврала я. – Пошли.
И мы пошли. Дедок жил на втором этаже, подниматься было невысоко, но в подъезде царили сумрак и удушающая вонь. Лампочки отсутствовали напрочь, а стёкла, которые последний раз мыли, наверно, ещё в СССР, солнечного света почти не пропускали. Чем тут пахло, я даже боялась предполагать.
– Как в фильме ужасов, – прошептал Юра, и я мысленно с ним согласилась.
Звонок, как назло, не работал, а на мой стук никто не отозвался. Но в квартире кто-то был и даже разговаривал. За дело взялся Бубновый, он забарабанил в дверь так, что дом затрясся и приготовился рухнуть, невзирая на выдуманное мной обещание Высших Сил.
– Может, дед коньки отбросил? – оптимистично предположил Бубновый, остановившись. – А если ещё и помогли ему? Что делать будем?
– А ты не можешь открыть дверь отмычками?
– Отмычками, Елена Михайловна, отпирают замки, а дверь открывают фомкой. У меня нет ни того, ни другого. А если б и были, всё едино не смог бы. Я – торпеда, а не домушник или медвежатник, тут совсем другие навыки нужны. Но если надо, я дверку высажу.
– Не надо, – отказалась я. – Давай попробуем другой путь.
– Высшие Силы попросите?
– Да, в лице Мешка.
Мешок мгновенно понял, чего я от него хочу, и уже через десять минут к нам подошёл местный слесарь. Всё это время мы провели у заветной двери, дыша зловонием подъезда. Бубновый раза три предлагал выйти на свежий воздух, но я настояла на том, что ждать нужно здесь, а то дедок сбежит из квартиры к кому-то из соседей, и как его потом искать?
Слесарь ходил покачиваясь, говорил невнятно, а запах самогона из его рта перебивал даже ароматы лестницы. Но дело своё он знал. Потыкался в кнопку звонка, постучал, выждал минуту, а затем достал инструменты, и дверь мгновенно распахнулась.
– Кто, блин, будет платить, сука? – поинтересовался доблестный труженик коммунального хозяйства.
– Ты, главное, никуда не уходи, – попросил его Бубновый. – Сейчас дедка замочим, а потом займёмся свидетелями.
– А за что его?
– Наследство, – туманно пояснила я.
– А я и не свидетель вовсе! – внезапно сообразил слесарь. – Я ничего не видел и ничего не знаю!
Всё же я дала ему денег, хоть Бубновый и осуждающе покачивал головой. Ведь человек сделал работу, и сделал хорошо. Довольный жизнью труженик убежал, а мы вошли в квартиру. Окажись хозяин мёртвым, нам бы действительно не помешал бы свидетель, но дедок был жив, он увлечённо смотрел какой-то сериал и ни на что больше не обращал внимания. Именно в этом сериале и велись разговоры, которые я услышала из-за двери и приняла за настоящие.
– Здравствуйте! – начала я долгую, заранее продуманную речь. – Вы – владелец автомобиля с номером?…
– Ась? – откликнулся дедок, приложив ладонь к уху, отчего стал немного похож на мартышку.
– Здравствуйте! – громко повторила я.
– И вам не хворать! – дедок убрал руку и вновь уткнулся в экран.
– Бубновый, у тебя паяльник с собой? – тихо поинтересовалась я.
– Нет, в машине оставил. А зачем?
– Вставишь ему сам знаешь куда. И геморрой старику вылечишь, и слух подправишь.
– Не надо паяльника! – всполошился дедок. – Что вы за звери такие?
– Так, слух восстановился, – отметила я. – Продолжим лечебные процедуры. Паяльник заодно ещё и память улучшит.
– Да спросите по-человечески, что вам от меня надо. Что вы всё ‘паяльник’ да ‘паяльник’? Уже напугали старика дальше некуда, хватит! А как вы поняли, что я не глухой?
– Это элементарно, Ватсон! – ухмыляясь, заявил Юра.
– Я – не Ватсон, – возразил дедок. – Вы меня с кем-то путаете.
– Телевизор у вас, уважаемый не Ватсон, тихо работал, – пояснила я. – Глухой или совсем звук отключит, или сумасшедшую громкость выставит.
– Понял. В другой раз буду аккуратнее. А то ходят тут всякие, всем что-то надо, а с глухого какой спрос?
– Хитрый ты, дедуля, – оценил Бубновый.
– А простачку у нас и не выжить. Надо иметь или мышцы, как у тебя, сынок, или голову на плечах, а иначе – каюк. Тут такие соседи у меня, что…
– Мы видели лестницу, – прервала его я. – Так что о местных обитателях представление получили. Но нас интересуют не они, а ваша машина.
– Хотите купить? Сколько предлагаете? Только я честный человек, и сразу скажу: ‘Жулька’ моя не на ходу. Год уже скоро будет, как поломалась, а у меня нет денег, чтобы починить. Я же без машины и выйти-то никуда не могу дальше двора, хорошо хоть, магазин рядом. И то с трудом, суставы болят, мне, чай, уже не двадцать, а через полтора годика, если Бог даст, восемьдесят стукнет! Я тогда ходил, просил, чтобы мне ‘Жульку’ отремонтировали. До самого верха дошёл! Я ведь не босяк какой-нибудь, всю жизнь на заводе проработал, до семидесяти лет почти. Ушёл только когда артрит совсем замучил. И что же вы думаете? Всем плевать на старика! Может, на заводе мне бы и помогли, так нету больше того завода. Там теперь какой-то новый русский живёт, и охрана страшная, не подступишься. Представляете, был завод, а теперь – чья-то дача?
Говорил он, конечно же, о Каретникове. Правда, я заметила явную нестыковку. Если ему сейчас семьдесят восемь, а с завода он ушёл почти в семьдесят, с тех пор прошло чуть больше восьми лет. Но отец ‘перепрофилировал’ завод под дворец гораздо раньше, ещё в девяностые. Впрочем, меня больше заинтересовала другая деталь его рассказа.
– Говорите, до самого верха? И у Мэрского были?
– Был, конечно. Только и он мне отказал. Мол, пенсия у тебя большая, да и взрослый сын есть, вполне обеспеченный, так что не положено. Сволочь! Небось, денежки сам прикарманил, он же недавно женился на какой-то шалаве, слышали? Она, небось, из него тянет бабки со страшной силой, вот у него на честных людей и не остаётся.
– Когда это было? Вы говорили, год назад?
– Нет, год назад ‘Жулька’ моя сломалась. А у Мэрского я был, кажется, в первых числах апреля. Но не первого, это точно.
Что ж, этого я и боялась. Муж знал о том, что есть такой дедок, у которого машина не на ходу, и при надобности с неё можно спокойно позаимствовать номера. И время, когда ему об этом стало известно – самое подходящее.
– Где стоит ваша машина? – я резко сменила тему.
– Известно где – в гараже. Где же ей ещё стоять?
