Текст книги "Муниципальная ведьма - 2 (СИ)"
Автор книги: Александра Брагинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
– Ни за что! Я имею право увидеть концовку.
– Ладно, идите оба, – с досадой разрешил Нежный. – Говорю же, опасности нет.
Действительно, картина, представшая перед нашими глазами, выглядела на редкость мирно. Отец Эпистолярий, стоявший возле мангала, поливал вином шампуры с мясом, время от времени отхлёбывая из бутылки. При этом он что-то тихо приговаривал, не то ругался, не то молился. В паре шагов от него стоял раскладной столик, за которым на табуретах сидели Серый с Берендеем, они с аппетитом уплетали шашлык и запивали его водкой. Беседуя, они оба посмеивались.
Чуть поодаль от них в шезлонге развалилась Светлана, с сигаретой в правой руке и бокалом в левой. Сделав пару глубоких затяжек, она отхлёбывала вина. На коленях у неё лежал шампур, с которого половину мяса и лука она съела, и потеряла к еде интерес. Сочное мясо оставляло на платье жирные пятна, но женщину это не беспокоило. Да её уже вообще ничего не беспокоило. Судя по остекленевшим глазам, бокал был далеко не первым, скорее, десятым.
– Какие гости! – обрадовался Серый, а может, только изобразил радость. – Шашлык будете? Батюшка отлично его готовит, пальчики оближете! А тот мужик на лавочке, к которому ластится Пират – с вами?
– Там посмотрим насчёт шашлыка, – серьёзно ответил Нежный. – Отойдём на пару слов?
– Лень вставать, гражданин начальник. Говори при всех, мне от общества скрывать нечего. Да тут вообще все свои, кроме, быть может, Светланы Георгиевны. Но она нас всё равно не слышит. А так – замечательная женщина!
– Хватит балагурить, Серый. Где будут мочить депутата?
Серый сидел, Нежный стоял, но выражения лиц у них были одинаковые. Оба выглядели бульдогами, готовыми вцепиться друг другу в глотки. Но, наверно, это сравнение было неправильным. Серый не пытался загрызть противника, ему бы свою глотку сохранить…
– Ну и вопросы у тебя, Юр Николаич! Я даже не в курсе, что его будут мочить. Я не мокрушник, ты же знаешь.
– Серый, тот мужик на лавочке – подполковник федералов.
– Ну и фамилия – Федералов! Никогда такой не слышал.
– Он – из отдела по борьбе с терроризмом, или там экстремизмом, то есть, с такими, как ты.
– Нет, Юр Николаич, какой же я террорист? Никакой!
– Серый, я тоже люблю пошутить, но сейчас не время для шуток. По депутатскому делу ничего доказать не удастся, это я понимаю. Слишком уж ты хитёр, а Мелентий – ещё хитрее. Но по банковскому – сядешь надолго, а оно тебе надо? Кстати, при допросе федералы тебе вколют сыворотку правды, и ты выложишь всё, и в том числе то, о чём я тебя сейчас спрашиваю. Сам знаешь, они такие вещи проделывают не задумываясь.
– Какое банковское дело? Я не понимаю, о чём ты говоришь, гражданин начальник!
– Всё ты понимаешь, – процедил сквозь зубы Нежный. – Мне звонить подполковнику и говорить, что по-хорошему ты не хочешь?
– А что будет, если скажу? – Серый как-то сразу перестал быть похожим на бульдога, видно, федералов он боялся гораздо сильнее, чем Нежного.
– Выживет наше солнышко-депутат – получишь условный, если вообще под суд пойдёшь, хоть ты и матёрый рецидивист. Доказательств-то нет, зато есть Мелентий. Ну, я жду!
– Бар ‘Викинг’, время – не знаю, – скороговоркой произнёс Серый.
Я удивилась сразу двум вещам – тому, что Серый так легко сдался, причём на глазах своего друга, дочери Кареты и соседского подростка, и тому, что Нежный даже не сомневался, что именно так всё и произойдёт.
Майор мгновенно выхватил мобильник и кого-то вызвал. Чей-то телефон зазвонил за беседкой, и оттуда вышли сначала Пират, а за ним и подполковник.
– Приятно посмотреть на работу профессионала, – похвалил он Нежного. – Только зря всё это.
– Почему? – удивился тот.
– Во-первых, товарищ Нежный, о баре ‘Викинг’ мне сообщили ещё до того, как мы обогнали вас на шоссе.
– Кто?
– Мои столичные коллеги. Оказывается, они прослушивали разговоры нашего депутата. А может, всех депутатов скопом, такие вещи мне не докладывают.
– Так почему вас не проинформировали раньше?
– Не могу знать, товарищ Нежный.
– А что во-вторых?
– А во-вторых, минут этак за пятнадцать до того, как москвичи передали мне запись разговора депутата с женщиной, представившейся Светой Новиковой, в кафе-баре ‘Викинг’ произошла стрельба из пистолета. Пострадавший внешне удивительно похож на нашего депутата. Личность стрелявшей предварительно установлена по записям камер наблюдения. Это гражданка Новикова Светлана Георгиевна. Она объявлена в розыск, её местонахождение пока не известно, – произнося эту фразу, он демонстративно смотрел на Светлану, впрочем, она этого не замечала. – Возможно, товарищ Нежный, это ответ на ваш вопрос, почему не сообщили раньше.
– Вы говорите, когда вам передали запись, он уже был убит? – уточнил Юра.
– Нет, Юрий Александрович. Он не был убит тогда, и жив до сих пор. Ранен, доставлен в больницу, сейчас его оперируют. Выживет или нет, решать будут там, – подполковник показал пальцем вверх.
– Бог?
– Берите выше, Юрий Александрович. Лубянка, а может, даже Кремль. Это же депутат, а не бомж какой-нибудь. Когда-то, в незапамятные времена, оперировали Михаила Васильевича Фрунзе, и он операцию не пережил, хотя даже ранен не был. Сапиенти сат.
– Разумному – достаточно, – перевёл нам Юра. – Это латынь.
– Всё-то ты знаешь, – одобрительно усмехнулся подполковник. – Молодец! Ладно, тут, я смотрю, пикник с шашлыками. А нас не пригласят?
– Я бы пригласил, – в отличие от него, Серый усмехнулся с горечью. – Да только, чувствую, меня самого сейчас пригласят, и совсем не на пикник.
– Пригласим мы гражданку Новикову, поскольку она объявлена в розыск. Подержим у себя некоторое время, пока дама протрезвеет, а потом отпустим. У неё ведь железное алиби. А с вами, гражданин Серый, мы для начала просто побеседуем, причём здесь, а не у нас. И только если результат беседы меня не устроит, тогда, ну, сами понимаете. Но говорить мы будем втроём, лишние уши нам уж точно ни к чему.
***
Радостный Серый побежал за табуретками для новых гостей, а Нежный с подполковником передвинули стол метров на десять в сторону от мангала. Когда хозяин вернулся, мы с Юрой занялись шашлыками, Берендей начал рассказывать неимоверно нудную историю о съёмках фильма про десантников, а батюшка поначалу пытался заставить его замолчать, ибо рассказ якобы склоняет его к смертному греху уныния, но потерпел полное поражение.
Светлана немного пришла в себя и вяло принялась соблазнять Юру. Впрочем, получалось у неё настолько плохо, что мальчишка её приставаний даже не заметил. Он за обе щеки наворачивал сочный шашлык, щедро делясь им с Пиратом. Берендей тоже каким-то образом умудрялся не забывать о шашлыке, обильно запивая его водкой. Батюшка время от времени составлял ему компанию, поддерживая тосты, кроме совсем уж богохульных.
– Сценарий был такой, – продолжал бубнить Берендей. – Солдат бежит, наступает на мину, трах, бах, пыль осела, получилась воронка. Второй солдат в неё прыгает и оттуда стреляет по врагам. А возле него торчит оторванная голова первого солдата, для пущего эффекта, так сказать. Потом в неё попадает пуля, и она разлетается. Говорил я режиссёру, что мина отрывает ноги, а не голову, он согласился, но сказал мне, что художественная правда выше реализма. Я всё сделал, как положено, и что же получилось?
– Ничего хорошего, – предположил отец Эпистолярий, принеся новую порцию шашлыков, и разлил водку по стаканам.
– За художественную неправду! – провозгласил Берендей, они чокнулись и выпили. – Так вот, первый солдат во время взрыва должен был завернуться в специально покрашенный брезент, чтобы его не было видно камерам. Этот брезент в кадре выглядит, как груда земли, мы проверили. А получилось, что когда дым развеялся и пыль осела, в воронке лежит второй солдат с автоматом, а рядом с ним – первый, уже без оружия, и возле него – его же ‘оторванная’ голова, которая тут же разлетается на кусочки. Это ещё как-то можно было бы отретушировать, но второго от всего этого пробило на ржач. Всё, дубль безнадёжно испорчен, а для второго дубля у меня нет оторванной головы.
– Ужас! – отреагировала я, просто чтобы не молчать.
– Я вижу, Елена Михайловна, вам это не интересно. Вы бы хотели, чтоб я рассказал про Серёжу. А вот и не расскажу ничего! Потому что он – мой друг!
– За дружбу! – предложил тост подошедший батюшка.
– Да, друг! Я уже понял, что это он меня запугивал по телефону. Тогда я испугался, но сейчас понимаю, что это были пустые угрозы. Серёжа никого не собирался убивать, кроме этого мерзкого депутата, которого совсем не жалко.
– Он и вам чем-то насолил?
– Лично мне – нет. Но он хотел убить Серёжу, моего единственного друга, если не считать экономки из КГБ, или как там эта организация себя сейчас называет.
– Вы знали, что она оттуда?
– Конечно. По-другому и быть не могло. Неужто эти ребята оставили бы меня без присмотра?
– А кто вам сказал, что депутат хочет убить Серого? Сам Серый?
– Нет, мы об этом не говорили. Но это единственная причина, по которой он мог захотеть кого-то грохнуть. Серёжа – хороший человек, добрый, и уж точно не мокрушник.
– А как вы догадались, что звонил вам именно он? Голос узнали?
– Нет, конечно. У него есть такой специальный микрофон, который совершенно меняет голос. Нет, не узнал я. Мне федералы сказали, что вторую фальшивую бомбу делал тоже я. Но я же знаю, что её не делал! Значит, тот, кто её делал, видел, как я работаю с такими устройствами. Или Серёжа, или экономка, больше некому. А она не по этой части, у неё одна извилина, и та прямая. Экономиться умеет отлично, а больше – ничего. Значит, муляж делал он. А раз бомбу – он, то и всё остальное – его работа. Что тут сложного?
Я внимательно слушала Берендея и смотрела на него, но всё же заметила, как Нежный решительно направился к нам. Подошёл он одновременно с батюшкой, взял у него один шампур и мгновенно проглотил и мясо, и лук. Мне даже показалось, что совсем не жевал.
– Хватит сплетничать, – попросил нас майор. – Неосторожно себя ведёте. Игра, как выяснилось, пошла крупная, можно ненароком узнать что-нибудь несовместимое с жизнью. Оставьте в покое Берендея, я вам сам расскажу всё, что разрешил подполковник. Уходим, не прощаясь, по-английски. Если что, малец нас научит, как это делается правильно.
***
Рядом с ‘Матиз’ стояла машина наружки, двое полицейских стояли в тени дерева и болтали с федералом из группы захвата. Время от времени все трое громко ржали. Нежному такое соседство явно не нравилось, но особого выбора у нас не было, и мы устроились на лавочке. Я уже собралась спрашивать, но он жестом показал, что нужно помолчать.
Вскоре двое спецназовцев вывели из ворот не то арестованную, не то задержанную Светлану. Она громко пела какую-то похабщину и, как ни странно, пела неплохо. Закончив песню, она, не снижая громкости, сделала своим конвоирам очень непристойное предложение, но их это не заинтересовало. Впрочем, ей и так было хорошо. Плохо станет завтра.
Подъехал уже знакомый нам микроавтобус, бойцы аккуратно завели туда продолжавшую петь женщину, и погрузились сами. Уж не знаю как, но подполковник тоже оказался внутри, хотя я не заметила, чтобы он садился. Как только микроавтобус тронулся, полицейские из наружки, повинуясь жесту Нежного, тоже отъехали подальше.
– Вот теперь можем поговорить, – сообщил майор. – Спрашивайте, постараюсь ответить на всё. Такой у меня приказ. Само собой, к вам просьба болтать об этом деле поменьше, но особой секретности нет.
– Мне непонятно одно, – начала я, но Юра меня перебил.
– Депутат выживет? – поинтересовался он.
– Врачи бьются за его жизнь, – ответил Нежный. – Или за его смерть. Мы же все слышали, что сказал подполковник.
– Выживет, – заявила я. – По крайней мере, федералы в этом уверены.
– Высшие Силы подсказали? – ехидно ухмыльнулся Нежный.
– Они самые, – я попыталась отделаться своей обычной отговоркой, но Юра требовал разъяснений, и так настаивал, что я сдалась. – Юра, это же очевидно. Серого арестовали?
– Нет.
– Значит, он чем-то откупился, причём не деньгами.
– Почему?
– Потому что дело на контроле у Москвы. В такой ситуации можно получить взятку, но потерять голову.
– Дело в том, что товарищ подполковник честный офицер, и взяток не берёт, – с той же ехидной улыбочкой изрёк Нежный.
– Не берёт, так не берёт, – не стала спорить я. – А когда дело на контроле, не берёт ещё чаще.
– Так чем откупился? – поторопил Юра.
– Какой-то информацией. Он что-то знает, и федералы тоже хотят узнать.
– Что?
– Без понятия. Но это что-то важное. Актриса сказала депутату пару слов от имени Светланы, и что он сделал? Помчался к ней на свидание, как озабоченный подросток! При этом зная, что она хочет его убить! Скорее всего, это какая-то его давняя бухгалтерия, связанная с фондом. Светлана там работала, и он поверил, что ей многое известно. Но на самом деле всё знал Серый. Разобрался, когда фонд обворовывал. Помнишь, Мелентий этим депутата припугнул, и тот отозвал обвинение? Вот что нужно федералам! На Серого им плевать. Поэтому он и смог купить свободу за компромат. И теперь они будут дёргать этого выдающегося политика за ниточки, он станет их марионеткой! А это всё имеет смысл, только если он выживет. Мёртвые марионетки никому не нужны.
– Елена Михайловна, вы почти не ошиблись. Только в самом конце. Депутаты – и так марионетки, без всякого компромата. Ладно, так и быть, слегка нарушу приказ товарища подполковника, он не хотел, чтоб вы знали именно это. Но, уверен, вы и сами догадаетесь. В общем, в той афёре с фондом замешаны фигуры ещё крупнее, чем рядовой депутат. Когда ему вколют сыворотку правды, он всех сдаст, никуда не денется. Но без того, что Серый передал сейчас федералам, было бы трудно задавать ему правильные вопросы.
– Какая грязь! – расстроилась я. – Ещё хуже, чем я думала.
– На самом деле всё ещё намного грязнее, чем вы думаете сейчас. И, наверно, даже грязнее, чем думаю я, провинциальный мент, слабо представляющий реалии столицы. Всё, хватит об этом. Следующий вопрос.
– Все говорят, что дядя Серёжа не мокрушник, а ведь он собирался убить двух человек – депутата и Светлану. Я не понимаю, как это, – Юра снова меня опередил.
– Депутат хотел убить его, Серый защищался. Так сказать, превышение пределов необходимой самообороны. А вот бабу мочить у него и в мыслях не было. Он так сказал своим подельникам, чтобы актриса не боялась загреметь на зону, но он им постоянно морочил голову. Один лифчик с пластилиновой взрывчаткой чего стоит! А женщина, в роли бородатого курьера?
– Зачем он это делал? – поинтересовался Юра.
– Может, Елена Михайловна ответит?
– Имитировал бурную деятельность. Создавал перед подчинёнными видимость активной работы. Обычно бывает наоборот, но тут главарю нужно было держать своих орлов в тонусе. А то если начальство ничего не делает, персонал тоже охотно валяет дурака. Вот расслабились, и Светлана сбежала. Серый сделал выводы.
– А как вы узнали, что дядя Серёжа участвовал в ограблении банка с Берендеем? – Юра не умолкал, и я всё не могла задать тот единственный вопрос, который меня интересовал.
– И снова я предоставляю право ответить нашей могущественной ведьме, – Нежный от души веселился.
– Помнишь, Юра, он рассказывал, как на него вышли наши городские бандиты?
– Помню. Кто-то из них случайно увидел в спектакле труп гусара, и подумал, что этот трюк им здорово пригодится. И что, тётя Лена?
– Как думаешь, если бы Бубновый это увидел, он бы подумал что-то такое?
– Нет, но Бубновый – торпеда. Может, Шашка или Кошкодёр?
– Кто такой Кошкодёр? – насторожился Нежный.
– Бандит такой. Потом в картотеке посмотрите, если интересно, – отмахнулась я. – Нет, Юрочка, эти ребята тоже ни о чём таком бы не подумали. Не тот уровень. А вот Марио мог. Да только зачем бы он попёрся в этот убогий театр на спектакль, который идёт уже не первый год? Он похож на завзятого театрала?
– Не похож. А при чём тут дядя Серёжа?
– Один из зрителей, глянув на застрелившегося гусара, испытал дежа вю. Он уже видел такие фальшивые трупы. У Пиротехника свой узнаваемый стиль, не забыл? Или думаешь, стиль у него только в бомбах? А где местный бандит мог видеть трупы, сделанные Пиротехником? Только в том банке.
– Пусть так. Но это же мог быть и другой бандит, разве нет?
– Не мог. Берендей боялся, что его раскроют. Узнают, что он – Пиротехник. Единственный человек, которому старик не сможет проболтаться – его подельник.
– Точно! Он и так всё знает!
– Вот именно. Значит, с этим типом можно и дружить, не боясь ляпнуть лишнее. А кто у Берендея единственный друг?
– Надо же! – восхитился Нежный. – Я-то гораздо проще выяснил. Спросил у Берендея, почему возле него постоянно Серый ошивается, он мне ответил. Вот и всё.
– Раз для вас всё так просто, давайте закончим с викториной, – решительно предложила я. – Расскажите нам всю историю, кроме секретных подробностей, а мы потом спросим то, что не поняли. Иначе мы тут до завтра просидим.
– Да будет так, – кивнул Нежный, явно подражая отцу Эпистолярию. – Внимайте мне, ибо истину буду глаголить. Серый внезапно узнал, что депутат с давних времён затаил на него зло, и хочет убить. Киллера нанимать не станет, это дорого, а он жадный. Нашёл другой способ – Каретников рвётся в мэры, а поддержки в столице у него нет. Почему бы не поддержать, в обмен на голову врага? Карета решит вопрос запросто. А чтобы был сговорчивее, можно притормозить утверждение в губернаторской должности его зятя, Мэрского. Точнее, его Мэрского зятя.
– Этого не может быть! Отец не…
– Елена Михайловна, я понимаю, что вы хотите верить в порядочность своего папаши. Мол, в молодости чуток набедокурил, но это не он виноват, время такое было, а сейчас оно другое, и Карета тоже стал белым и пушистым. Законопослушным бизнесменом и начинающим политиком. Вы в курсе, что в девяностые его банда обеспечивала чуть ли не половину работы городских кладбищ?
– Ладно, продолжайте, – я не захотела спорить.
– Подождите, – попросил Юра. – А что, дядя Серёжа не мог уехать туда, где Михаил Павлович не имеет влияния? На Дальний Восток, например?
– Депутат его достал бы где угодно. А спрятаться Серый не мог, слишком приметная личность. То, что он уголовник, легко заметит любой участковый, даже тот, который на службе первый день. Куда ему убегать? В тайгу? На Крайний Север? Нет, это не для него.
– А за границу?
– Не хочет. Говорит, ‘на кого я собаку оставлю?’. Нет, Серый мыслит более конструктивно. Считает, что чем убегать и прятаться, лучше контратаковать. А тут ещё и узнаёт, что депутат сам к нам приедет, как не воспользоваться таким удобным случаем? Составил простенький план, и принялся подбирать под него исполнителей.
– Ничего себе простенький! – удивилась я.
– Да, поначалу ничего сложного не планировалось. Серый был знаком с актрисой и прекрасно знал её ненависть к депутату.
– Она же из другого города, – напомнил Юра.
– Когда Серый готовился обворовать будущего депутата, разведывал обстановку, так сказать, он познакомился и с пострадавшими от фонда, и с сотрудниками фонда, и в головном офисе, и в нашем филиале. Актриса произвела на него впечатление. Она очень яркая женщина, да и работа у неё именно такая – производить нужное впечатление. Может, она и плохая актриса, раз застряла в дерьмовом театре…
– Разве у соседей театр тоже такой?
– Сам я не разбираюсь, а знатоки говорят, что лучше, но совсем ненамного. Но всё же, актриса есть актриса, Серому она тогда запомнилась. А в марте сразу же в памяти и всплыла. Он ей позвонил, представившись пострадавшим от депутатского фонда, и без труда выяснил, что депутат она до сих пор ненавидит, и убила бы собственными руками. Эти слова обычно ничего не значат, но Серый смог убедить женщину, что она должна убить мерзавца. Впрочем, я думаю, тогда она ещё не поняла, что убивать придётся на самом деле.
– А план-то, который простенький, в чём заключался? – поинтересовалась я.
– Фармацевт делает яд и передаёт актрисе. На этом его роль кончается. Серый мог обратиться и к кому-нибудь у нас, химику или врачу, но для её удобства выбрал аптекаря из того же города, что и она. Женщина гримируется под Светлану и устраивается официанткой в ресторан, где готовятся провести банкет в честь приезда нашего дорогого депутата.
– А откуда он знал, в каком ресторане будет банкет?
– Разве это сложно выяснить? Вы же смогли, а он умеет разнюхивать не хуже вас.
– Мне сказал муж, а ему?
– Не знаю. Какая разница?
– Не знаете, и ладно. Продолжайте, очень интересно.
– Пока актриса, загримировавшись под Светлану, травит депутата, сама Светлана, уволившись из фирмы, где она работала, беззаботно отдыхает в Турции за чужой счёт. Через пару дней отравленный отдаёт концы, а официантки уже и след простыл. Если смерть сочтут естественной, отлично. Если нет, заподозрят Светлану, но у неё железное алиби. Кто под с её внешностью и документами подавал на банкете антрекоты, уже не выяснить. Конец пьесы, занавес.
– И почему что-то пошло не так?
– Светлана категорически отказалась увольняться. Точнее, запросила огромную компенсацию, и потребовала заменить Турцию на Карибские острова. Серый охренел, к тому же заподозрил, что список требований этим не ограничивается. Пришлось её похищать.
– Не понимаю. Чего он носился со Светланой, как с писаной торбой? Не смог договориться с ней – что, в городе других женщин нет?
– Подполковник тоже об этом спросил. Серый ответил, что искал другую, но подходящей быстро не нашлось, а времени изначально было немного. Одинокая женщина под пятьдесят, с фигурой, подходящей для актрисы – много ли таких наберётся? Да ещё и с чистой биографией, чтобы служба безопасности ресторана не стала возражать?
– Не знаю. А как он вообще вышел на Светлану?
– Я же говорил, когда Серый готовился обворовать фонд, он бегло проверил всех сотрудников. И Светлана его заинтересовала. Не в смысле амурных отношений, а потому, что она сестра секретарши Мэрского. Вдруг у Мэрского в фонде свои интересы? Депутата Серый не боялся, знал, что тот вот-вот отбудет в Москву, а этот – другое дело, он тут останется, и запросто отомстит. Но оказалось, что у Светланы и Карины отвратительные отношения, живут каждая своей жизнью и друг с другом почти не общаются. Значит, Светлана – не человек Мэрского, фонд можно спокойно обворовать.
– А откуда и зачем появился хирург? – подал голос Юра. – Ведь похищение Светланы Георгиевны – то же самое, что и её отъезд в Турцию. Понятно, что для не неё самой, а для плана.
– Нет, не совсем то же. Когда актриса собиралась изображать Светлану в ресторане, где ту никто не знал, достаточно было поверхностного сходства. Но потом понадобилось играть роль в фирме, где Светлана проработала больше года. Тут сходство должно быть идеальным, простого грима могло и не хватить. Понадобился консультант, и он нашёлся совсем рядом – приятель Серого, Пиротехник. Хоть он и не гримёр, но разбирается в таких вещах. И Пиротехник предложил пластическую операцию.
– Бред! – решительно заявила я. – Оформить увольнение можно было и без участия Светланы, ради одного этого делать операцию – абсурд.
– Тем не менее, всё якобы происходило именно так. Уверен, что Серый не врал, это не в его интересах. Хотя, если пофантазировать, можно придумать и другое объяснение. Например, актриса сама хотела этой операции. Она уже не молода, и подтянуть кожу ей бы не помешало. Но это дорого, а тут – бесплатно. Речь, конечно, не о той операции, когда ей сделали лицо Светланы, а о второй, когда должны были вернуть прежнюю внешность, а заодно и сделать подтяжку. Вот она и подвела Пиротехника и Серого к нужному выводу, все актёры умеют манипулировать зрителями, иначе они полные бездари. Но нам это не очень важно. Хирург понадобился, и Серый его быстро нашёл. Как – я не спрашивал. Наверно, так же, как и вы.
– И что было дальше?
– Дальше прибывший хирург где-то сделал актрисе новое лицо. Подробностей Серый не знает. Сам он в это время подбирал квартиру, где будут держать похищенную Светлану. И подобрал. Ту самую, где вчера сразились наша группа захвата и оперативники федералов. Но кто-то из полицейских его спугнул. Мы уже потихоньку стали проводить зачистку города к предстоящему съезду, это не за пару дней делается. Вот он и решил разместиться в гостинице-борделе, точно зная, что там облав не бывает. Ну, а когда пленница сбежала, хоть её и почти сразу снова поймали, возвращать Светлану назад он не рискнул, всё же решился использовать ту квартиру. В Анапе хоть актриса и смогла заморочить мне голову, всё же запаниковала, и сбежала. После этого я объявил Светлану в розыск, и какое уж тут отравление в ресторане? Без трудовой её туда не примут, а явись она увольняться из фирмы, мы бы её сразу там и взяли.
– А почему в ‘Викинге’ пистолет, а не яд? – поинтересовался Юра. – Разве дядя Серёжа знал, что депутата предупредили?
– Не знал. Но как ты себе представляешь это отравление? Вдруг депутат не захочет ни есть, ни пить на встрече с шантажисткой? И даже если захочет, он же будет постоянно смотреть на неё, как она подкинет ему яд? Тут нужна не актриса, а хороший фокусник, да и то не уверен, что у него получилось бы.
– Так у актрисы и с пистолетом не получилось.
– Это да. Хотя она и тренировалась, ездила за город пострелять по деревьям. Но стрельба по мишеням и убийство – не одно и то же, вот и толком не попала. Даже профессиональные киллеры частенько промахиваются, потому и делают контрольный в голову. Ну, а наша героиня не сделала, растерялась наверное.
– А куда делся охранник? – вспомнила я.
– Какой охранник? – недоумённо огляделся вокруг Нежный.
– Не здесь, в ‘Викинге’. Депутат сбежал из аэропорта с охранником. Куда он делся? Почему ничего не делал, чтобы защитить своего шефа?
– Ах, этот… Не знаю, куда он делся. Думаю, его нейтрализовали федералы. Не люди подполковника, а другие. Но, повторюсь, я не знаю. И вам не надо знать. А то как бы чего не вышло. Всё, пресс-конференция окончена, мне пора заняться своими делами, – он жестом подозвал машину наружки и направился к задней дверце.
– Подождите! – вскричал Юра. – Последний вопрос! Что теперь будет с дядей Серёжей, актрисой, хирургом и санитаром?
– Понятия не имею, да мне и не интересно. Дело ведут федералы, спрашивай у них. Или у своей мачехи-ведьмы. В общем, у кого хочешь, кроме меня, – майор сел в машину и умчался на ней в голубую даль.
– Так что? – Юра требовательно уставился на меня.
– Серый договорился с федералами, – напомнила я. – Так что если будет сидеть тихо, его не тронут. Кстати, нам с тобой неслыханно повезло.
– В чём?
– В том, что Серый по натуре не убийца. Мы ведь были у него в гостях, компотик вкушали. А он легко мог яду подсыпать. Мало того, что знал о нашем участии в расследовании, так я ещё и дочь человека, который якобы собирался его убить. С нами, конечно, были телохранители, но они при отравлении бесполезны.
– А с остальными что будет?
– Ничего. Раз задержали Светлану, отлично зная, что она ни при чём, значит, актрису ловить не собираются. Да и зачем она им? Если судить, выплывет история с фондом, а им это без надобности. С остальными – то же самое.
– А как же похищение Светланы?
– О нём все забудут. Светлану или припугнут, или заставят Серого ей заплатить, чтобы она не возникала, а без её заявления нет никакого дела о похищении. Но это я так думаю, федералы могут решить иначе. Мне, честно говоря, их судьба безразлична. Поехали уже домой, я жутко устала от всего этого.
***
Я рвалась домой, хотела прилечь и отдохнуть, но Юра пренебрёг моими желаниями. Малолетний эгоист решил навестить своих бабку с дедом, благо жили они напротив Серого. Муж требовал, чтобы каждый такой визит одобрял лично он, но звонить ему сейчас у меня не было никаких моральных сил. Спорить с мальчишкой – тоже. Пришлось убедить себя, что раз его отец недавно разрешил сыну встретиться с бабкой, это разрешение до сих пор в силе.
Барсик, увидев нас, в знак приветствия пару раз громко сказал ‘Гав!’ и повилял хвостиком, и тут же умчался по каким-то своим собачьим делам. Повезло, обычно он прыгает на меня всем своим немалым весом, и валит на землю. Мне не нравится падать, я много раз ему это говорила, но сообразительный пёс именно этого почему-то не понимает. Впрочем, я и без него чуть не упала. Каблук неожиданно застрял между плитками, и если бы не поддержавший меня Юра, я бы на этих плитках и распласталась.
– Ничего. Скоро буду ходить совсем без каблуков, – пробормотала я вполголоса, но Юра услышал.
– Если я верно применил метод дедукции, тётя Лена, то у меня скоро будет братик или сестричка.
– С чего ты взял? – я резко остановилась.
– Ты совсем не пьёшь спиртного…
– Я за рулём, вообще-то.
– Ты не пьёшь, даже когда за руль садиться не надо. Но главное – как ты сейчас сказала о каблуках. Что скоро у тебя будет повод от них избавиться. И что это может быть за повод? Я знаю только один. Так что остался единственный вопрос: когда?
– Месяцев через семь, – призналась я.
– Папа знает?
– Нет. Ни мой папа, ни твой. Скажу после этого дурацкого съезда. Сейчас им не до того, сам видишь не хуже меня. И ты молчи.
– Как скажешь, – самодовольно улыбнулся Юра. – Видишь, как я овладел дедуктивным методом?
– Молодец. В награду можешь ещё раз посмотреть фильм с двумя неграми.
– Ну, ты и язва! Настоящая ведьма! А вообще, мы оба молодцы. Если бы не мы, Юрий Николаевич и товарищ подполковник дело бы так и не раскрыли.
– Они и с нашей помощью до конца не раскрыли.
– Что?
– Что слышал. Пошли, хватит изображать столбы, – я решительно зашагала вперёд, и Юре пришлось догонять.
– Тётя Лена, ну, объясни, пожалуйста! Как это ‘не раскрыли’?
– А вот так! Ты думаешь, Серый – настоящий главарь? Нет, он – марионетка, хотя сам этого может и не знать. А полиции и федералам – плевать.
– Ты уверена?
– Конечно. Им плевать.
– Я не об этом! Уверена, что дядя Серёжа не главарь?
– Юра, мой отец не стал бы убивать Серого ради поддержки депутата. Не потому, что это плохо, а потому, что опасно. Беспредел, не по понятиям. Ты знаешь, что такое понятия?
– Наслышан. В Англии много наших, и большинство – дети тех, кто живёт по понятиям.
– Ну, вот. Пойдёт Карета против криминального мира? Оно ему надо? Да и мэров избирают, а не назначают, рядовой столичный политик тут мало чем может помочь.
– А может, ты просто его не понимаешь? Я вот своего папу тоже не всегда понимаю.
– А Серого понимаешь? Он якобы боится Карету, но радушно принимает у себя дома Мешка и Бубнового, его лучших торпед.
– Выходит, дядя Серёжа соврал?
