Текст книги "Попались и Пропали (СИ)"
Автор книги: Александра Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
Глава 3
Умница
Свиданием в библиотеке дело не закончилось. Получив согласие Руаны вступить в сговор, Викрат потащил её в кабинет хозяина крепости. Отец и господин Таа-Дайбер расположились там за бутылочкой – почтительная дочь непочтительно принюхалась – чего-то вонючего и явно крепкого. Видимо, ядрёное пойло северян, которое в приличном обществе неизменно и громогласно осуждалось. Но втихомолку употреблялось не реже изысканных вин.
– Поговорили, – бросив на Руану косой и чуть расплывчатый взгляд, понял господин Таа-Дайбер.
– Договорились, – поправил его сын, дожидаясь, пока дама сядет.
После чего и он сможет опустить свою задницу… на что придётся. Ибо незанятым в кабинете оставался лишь колченогий табурет. Однако дама торчала столбом и не торопилась испытывать это убожество на прочность.
– Ты моя дочь, – посмотрел отец исподлобья каким-то непривычно тоскливым взглядом всё потерявшего человека. – Мой единственный ребёнок.
– Ати моя единственная сестра, – осторожно напомнила ему Руана, приготовившись драться за сделанный выбор.
– Да уж, – буркнул отец.
И принялся цедить бормотуху яранов. Как только не задохнётся от этой гадости – невольно поморщилась она. Вздохнула и аккуратно присела на табурет. Викрат напоказ шумно выдохнул – дескать, дождался – и шмякнулся прямо на пол у стены. Ещё и ноги вытянул, демонстрируя пренебрежение к удобствам – что для таара странновато.
– Полагаю, – сцепив руки на животе, пробормотал старший Таа-Дайбер, – ты понимаешь всю опасность предстоящего?
– Ни малейшего представления, – честно призналась Руана.
Верховник посмотрел на сына с недоумением – тот лишь плечами пожал:
– Я объяснил только результат нашего невмешательства. А саму… проблему…
– Опишу я, – согласился с его действиями Таа-Дайбер. – Может, – весьма благосклонно улыбнулся он замороченной девице, – ты предпочитаешь задавать вопросы?
– Предпочитаю, – тотчас ухватилась Руана за дельное предложение. – И не желаю дожидаться, когда будет подходящее время. Хочу ответов прямо сейчас.
– Имеешь право, – согласился верховник и на это. – Слушаю.
– Викрат намекнул на бесчестье, которое ожидает мою сестру. Я хочу знать имя ублюдка.
Таа-Дайбер с отцом переглянулись. Отец кивнул и верховник буквально оглушил:
– Император.
– Да ну! – оторопело выпучилась на него Руана, пытаясь поверить в сказанное.
– Именно, – совсем уж мрачно буркнул отец и процедил с немыслимой для него ненавистью: – Свинья.
И тут Руана почувствовала в себе непривычную холодную злую сосредоточенность. Которая и породила второй вопрос:
– Это яраны пытаются натравить на нас императора? Или он просто беспринципный сластолюбец?
Пришла очередь Таа-Дайбера вытаращиться на невиданное прежде, казалось бы, невинное создание. Он пошлёпал узкими бледными губами и осторожно осведомился:
– Ма́руш, ты её воспитывал или натаскивал?
– Ни то, ни другое, – проворчал господин Таа-Лейгард, покосившись на дочь.
В его взгляде Руана к своему удивлению обнаружила гордость за полученный результат. Надо же. И они ещё всю жизнь требовали от неё следовать пресловутым правилам приличия. Она старалась, как могла, однако не услыхала ни единой похвалы. А тут разок явила себя наглой, чуть ли не разнузданной девкой – и вот нате вам: гордятся.
– Господин, вы не ответили, – пытаясь скрыть смущение, напомнила Руана.
– Яраны тут не при чём, – деловито продолжил Таа-Дайбер, отставляя чарку, ибо пошёл серьёзный разговор. – Наш император действительно сластолюбец. Пожалуй, это единственный его недостаток. И обычно он никому не мешает. При дворе всегда полно девиц, готовых…э-э…
– Обрести особое положение при императоре, – помогла ему Руана, дабы старик не тратил время на пустую осторожность при выборе слов в присутствие дамы. – Кстати, быть шлюхой императора действительно выгодно?
– Ещё как, – хмыкнув, прокомментировал с пола Викрат. – И, кстати, не так уж позорно.
И вдруг на Руану накатило. Как с ней бывало изредка: откуда-то из немыслимых, а то и несуществующих глубин памяти всплывало то, что она никак не могла видеть или слышать:
«Лариса Дмитриевна, не угодно ли вам ехать со мной в Париж? И полное обеспечение на всю жизнь. Стыда не бойтесь. Осуждения не будет. Есть границы, за которые осуждение не переходит. Я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики чужой нравственности должны будут замолчать»
Походило на соблазнение девицы каким-то значительным человеком. Может даже императором – насупилась Руана, чувствуя, как внутри кристаллизуется ледяная расчётливая ненависть. Вот, значит, как. Императору перестало хватать придворных шлюх? Захотел…
Кстати, о «захотел».
– Послушайте. А где и когда император мог видеть нашу Ати?
– Ещё не видел, – хмуро пояснил отец, так же отставляя чарку. – Но увидит.
Увидит – согласилась она – когда молодожёнов по традиции притащат к нему за монаршим благословением – чтоб ему провалиться!
– И вы уверены, что император обязательно её возжелает? – закралась в душу крохотная полудохлая надежда. – При его-то возможностях и выборе?
– Он возжелает, – уверенно пообещал Викрат.
Руана оглянулась на пророка – тот ровнял ножом ноготь. Аккуратно и сосредоточенно – на неё даже не взглянул.
– А меня, полагаю, не возжелает, – уточнила она, заранее зная ответ.
– Таарию? – удивился Таа-Дайбер её разносторонности, ибо глупости в её речах пока не замечали. – Никогда. Хотя он и предпочитает умных женщин со скверным характером. Для таких даже внешность не преграда: обязательно окажутся… э-э…
– В его постели, – понятливо кивнула Руана.
– Да уж, – опять встрял Викрат со своей невероятно привлекательной ироничной насмешкой. – Вспомнить хотя бы госпожу Таа-Камбла. Вот уж была коровища. Задница, как…
– Сын! – прикрикнул на него папаша, воровато зыркнув на приличную девицу.
– Не отвлекайтесь на пустяки, – попросила та. – Как часто наш император меняет любовниц?
– Полностью или частично? – задал господин верховный советник сногсшибательный вопрос.
– Да, так мы увязнем в подсчётах, – не сдержавшись, хмыкнула Руана.
– Дочь! – на этот раз повысил голос отец.
– Прости. Увлеклась.
– Увлеклась она, – проворчал господин Таа-Лейгард, с удивлением разглядывая незнакомую ему дочь. – Где и понахваталась-то? Вроде Урпаха у нас строга без меры.
– Очень строга, – поддакнула Руана и вновь не удержалась: – А, сколько всего у императора перебывало любовниц?
– Восемьдесят пять, – моментально дал ответ Таа-Дайбер.
– Ему же только сорок шесть лет, – опешила неопытная дева. – Когда он успел-то?
– Ну-у, – протянул старый верховник, вновь и вновь подбирая слова, – помимо фавориток и постоянных любовниц есть ещё и случайные… эпизоды.
– Любопытно узнать, во сколько обходятся империи… шалости её монарха, – проворчала под нос Руана, пытаясь осознать, кто управляет их государством.
– А вот в этом вопросе император достаточно благоразумен, – заступился за коронованного кобеля верный советник. – Больше того, что может дать, никогда не презентует.
– К тому же горничные, торговки и крестьянки обходятся дёшево, – не преминул высказаться Викрат. – Крестьянки, обалдев от его внимания, вообще могут ничего не потребовать.
– О чём ты задумалась? – с подозрением осведомился бдительный Таа-Лейгард у притихшей дочери.
– О нашей императрице, – охотно поделилась мыслями та, откинувшись на стену, у которой стоял табурет.
И так же непроизвольно закинув ногу на ногу. То и другое было вопиющим нарушением поведения, предписанного благородной девице. Уразумев это, благородная девица с неблагородными замашками вскинула глаза на отца. Тот даже не удивился. Кажется, он заранее приготовился ко всем возможным сюрпризам.
Впрочем, он и должен быть последовательным, раз позволяет втягивать дочь в мужские интриги.
– Наша императрица по традиции ярания, – напомнил Таа-Дайбер и бесстрастно пояснил: – Она родилась развратной. А с молоком матери всосала неутолимое сладострастие. После рождения второго сына супруг дал ей полную свободу. И не питает к жене иных чувств, кроме холодной дружбы.
– Это всех устраивает? – честно говоря, Руана не испытала сильного потрясения.
– Оба наследника являются сыновьями императора, – с непоколебимой уверенностью заявил ближайший к нему человек.
– Я тут подумала, – решила не скрывать она даже глупых мыслей. – Может, мне обратиться к императрице? Понятно, что все считают яраний шлюхами…
– Дочь!
– Прости, отец. Считают не слишком разборчивыми женщинами. Но всем так же известно, что за насилие над женщиной северяне безжалостно казнят. Для них это преступление затмевает все другие. Неужели императрица позволит мужу…
– Это она северянка, а не он, – решил Викрат, что глупости не обязательно выслушивать до конца. – Императрица не станет нарушать то равновесие, что установилось в её семье. Стоит ей потребовать у мужа отказаться от его намерений, он потребует того же. А императрица нынче завела сразу двух молодых любовников.
– А вы уверены, что благословение развратных монархов так уж необходимо нашей безгрешной Ати?! – не выдержав, окрысилась Руана на седовласых умников. – Думаю, она вполне обойдётся благословением двух присутствующих здесь отцов.
– Она да, – легко согласился Таа-Дайбер. – А вот не закреплённый монаршим вердиктом брак вправе оспорить кто угодно. Ати будет считаться не женой, а сожительницей моего сына. И любая сволочь может, так сказать, избавить её от сожителя. Чтобы сделать своей законной женой.
– А самому стать хозяином Лейгарда, – покивала Руана, дав знак, что всё поняла.
Затем немного помолчала, дабы привести в порядок мысли – мужчины терпеливо ждали окончания процесса, в который не особо верили. И зря: она всё осознала и верно оценила. К тому же, прислушавшись к себе, поняла: ради Ати пойдёт на что угодно.
Мало того, что это её сестра – обидеть хотят человека чистейшей души и добрейших помыслов. Беззащитного, как младенец. Ну, уж нет – сама собой преисполнилась решимостью душа женщины, то и дело удивлявшей саму себя. Нарушение всех мыслимых и немыслимых правил с традициями давалось ей легче их соблюдения. Подумаешь: нарушит ещё несколько. Одним больше, одним меньше.
Когда снова подняла глаза на мужчин, Таа-Дайбер удовлетворённо кивнул и заметил:
– Маруш, кажется, твоя необычная дочь не только умна. Она ещё и отважна.
– Она глупа и труслива, – забрюзжал отец, наполняя чарку бормотухой.
– Чистая правда, – почтительно поддержала его Руана. – И в этом моя сила.
– Поясни, – внезапно сурово потребовал верховный советник императора.
Вообще-то она пошутила – даже растерялась Руана от такого напора. Однако взяла себя в руки и выполнила его требование:
– Если я не считаю себя слишком умной, значит, погибнуть от излишнего самомнения мне почти не грозит. Если я твёрдо уверена, что труслива…
– Значит, не умрёшь от излишней самоуверенности, – без малейшего намёка на неуважительную насмешку закончил за неё Викрат. – В голову бы не пришло, что я однажды скажу это женщине: ты действительно умна. По-настоящему.
По-нашему, по-бразильски – пришло в голову Руане, хотя она и не поняла, что это значит. Просто… пришло в голову и всё тут.
А следом туда же залетела превосходная идея.
– Ишь, как глазки загорелись, – тут же подметил Таа-Дайбер, принимая из рук хозяина и будущего родича наполненную чарку.
– Что-то придумала, – досадливо проворчал отец и приказал: – Говори, что там у тебя.
И она тут же выложила свою идею, подспудно ожидая похвалы – женщина она или нет?
– Если императору по нраву умные женщины с дурным характером, почему бы ему не обратить внимания на меня? Мне кажется: я отвечаю его запросам. А, если, к тому же, очень постараюсь добиться некоторого уродства, то…
– Он затащит в постель обеих сестёр, – вновь помог ей Викрат.
И опять весьма серьёзно.
– Я его убью! – непроизвольно вырвалось у неё то, что ещё и на ум-то не пришло.
Но уже созрело где-то в глубине по-женски перепуганной души. Сколько можно – в конце-то концов! Неужели нельзя успокоить девушку? Навалились на неё, как прибрежные падальщики на китовую тушу.
– Не выйдет, – строго возразил Таа-Дайбер, ничуть не удивившись подобному порыву неискушённой души.
– Думаете, не смогу? – насупилась Руана.
Неизвестно, как там дальше, но сейчас она чувствовала в себе небывалую решимость. ДАР у неё созидательный? Так она и без него обойдётся. Возьмёт и отравит – это женщине по силам. Или зарежет, когда он заснёт и…
На этой героической мысли она слегка покраснела: заснуть в её присутствии император может лишь по окончании плотских утех. Причём, с нею. А она о подобном могла лишь громко заявлять – сделаться любовницей похотливого ублюдка на деле казалось жутко омерзительным. В душе всё протестовало против такого способа подобраться к нему поближе.
– Думаю, тебе не позволят, – ещё строже предупредил верховник.
– Кто?
– Прежде всего, я. И два других советника – насколько я их знаю. Прости, но даже позор моего сына не стоит того, чтобы убивать монарха. После таких непотребств империя погрузиться в страшную гражданскую войну. Лучше уж я вообще откажусь от чести породниться с твоим отцом.
– Правильно, – одобрительно буркнул тот, не глядя на дочь.
– Отец!
– Замолчи, свиристелка! – нагавкал тот и обжёг её неумолимым взглядом человека, решившегося на что-то страшное. – Даже сама жизнь моих дочерей не стоит подобного кровопролития.
Вот сейчас Руана должна была смертельно обидеться. Но чуток подумала и не обиделась: они правы. Во всём и абсолютно. Значит, нужно найти другой способ уберечь Ати от позора. А то и смерти: малышка просто не выдержит и покончит с собой – с бедной дурочки станется.
– Ладно, – устало выдохнула Руана, поднимаясь с табурета. – Отец, я с твоего позволения пойду?
– Куда? – не понял тот, вытирая рот по-простецки ладонью.
Захмелел – тепло и печально подумалось ей – вон как усы в чарке искупал. Как же ему сейчас тошно – подумать страшно. Наверняка Таа-Дайбер ни один час его обрабатывал, прежде чем гордый таар согласился не устраивать войну с императором ради одной девчонки.
И отец уступил, уповая на ловкость второй его девчонки – вдруг окончательно дошло до неё. Руана улыбнулась ему самой ласковой своей улыбкой, изобразив твёрдость во взоре. Он вздохнул и покачал головой: не верил, что у неё получится.
Что ж, посмотрим.
– Собираться, – с деловитым спокойствием пояснила она. – Мне ведь предстоит отправиться ко двору императора? Кстати, я так и не услышала: когда сей знаменательный день?
– Завтра, – на полном серьёзе обрадовал Викрат, поднимаясь с пола.
Даже штанов не отряхнул – он всё больше и больше ей нравился.
– Вы что, собираетесь поженить детей прямо сегодня?
– Мы поженим их, как и полагается, – заверил отец жениха. – То есть через месяц после нынешнего сговора. А тебе лучше предстать перед императором раньше.
– Прижиться при его дворе? – догадалась Руана. – Подыскать подходящих подручных из самых продажных придворных? Надеюсь, в средствах я ограничена не буду? Завлекать их своими прелестями не стану! Даже не надейтесь.
– Дочь! – на этот раз искренно возмутился отец. – Не будь вульгарной!
– Для самозащиты все средства хороши, – окончательно понесло Руану.
Какой-то сумасшедший кураж накрывал её всё больше и больше. Будто она возвращалась к себе забытой: чувство ожидания борьбы невероятно знакомое. И смелость – просто невероятная для той, кто двадцать лет просидел в крепости под защитой множества мужчин. Вот, так да! И откуда что берётся?
– Умница, – похвалил её уже довольно захмелевший советник. – Маруш, твоя дочь просто невероятна! Будь я помоложе… Ух! Давай выпьем за неё. За несуществующий, но великий женский ум.
Дальше Руана уже не слушала: выскочила за дверь. Да и что там слушать?
– Ну, что? Идём? – по-свойски поинтересовался Викрат, уставившись на неё с каким-то нетерпением.
– Куда?
– К тебе: собираться.
– Что?! – не поверила она своим ушам даже после всего услышанного сегодня. – В мою спальню? К девственнице? Ты сдурел?
– А что? – не понял причины её беспокойства мужчина, явно не страдавший смущением перед прекрасным полом.
Если вообще знал, каково это: смущаться.
– Сегодня я впервые была наедине с мужчиной, – напомнила Руана, всё больше чувствуя себя дурой.
– И что? – вновь ляпнул он, однако тут же сообразил: – Ты о том, что это тебя порочит? О, Создатель! – возвёл очи горе этот грубиян и язвительно предупредил:
– Даже не думай, что после этого кто-то заставит меня на тебе жениться.
– Вообще-то, и вправду бы не хотелось, – попросила Руана. – Но, боюсь, нас не спросят. Не знаю, как ты, но я перечить отцу не приучена. Да и не собираюсь учиться: я люблю его.
– Прекрасное чувство для дочери, – иронично похвалил Викрат. – Но при чём тут моя свобода?
Так, препираясь, они вышли из коридора на лестницу. На верхней ступеньке сидели два дюжих парня в жилетах с гербами наследственного дома Таа-Дайбер. Вообще-то жилетки носила обычная домашняя прислуга. Но у этих лакеев был самый бандитский вид. Явно умеют пользоваться оружием – подумалось Руане – и весьма успешно.
– Лис, стрелой в наши покои, – скомандовал Викрат подскочившим мордоворотам. – Тащи к госпоже сундуки с её барахлом.
– Оба? – уточнил один из них, одарив таарию одновременно хитрым и оценивающим взглядом.
– Оба. И пошевеливайтесь!
– Сей момент, – не слишком почтительно проворчал второй мордоворот.
И они скатились с лестницы, перепрыгивая сразу через две ступеньки.
– С моим барахлом? – полюбопытствовала Руана, покорно ведя искусителя в свою спаленку.
И чистосердечно надеясь, что кормилица сейчас там. Какое удовольствие ей доставит зрелище избиения наглеца худосочной старухой – за такое наслаждение мало что пожалеешь отдать.
– Ты же не думала явиться ко двору в своих крестьянских обносках? – издевательски ухмыльнулся опытный придворный, приноравливаясь к её шагам по лестнице.
Приходилось осторожничать: Руана отчего-то передумала снова задирать при нём подол. А без этих предосторожностей спуск по довольно крутым ступеням был долог и труден.
– То есть, вы презентуете мне придворный гардероб? – впечатлила её степень их заинтересованности в провинциальной девице.
– Естественно, – несколько развязно подтвердил Викрат, подхватив её под локоть.
Руана наступила на подол и чуть не полетела носом вниз. Какая морока с этими приличиями! Неужели при дворе её ждёт такая же собачья жизнь?
– Это подкуп? – съязвила она.
– Вопрос чести, – возразил он. – Мы не можем заставить твоего отца платить за лишние хлопоты. Тем более за спасение от смерти нашего малыша Юбейна.
– Неужели он отважится броситься на самого императора? – как-то не верилось Руане.
У такого мудрого предусмотрительного и осторожного отца не мог вырасти настолько безрассудный отпрыск. Во всяком случае, Викрата можно со всей основательностью считать сыном своего отца.
– И отважится, и бросится, – разом посмурнел тот. – Что взять с романтичного сопляка? Начитался романов о благородстве выдуманных витязей… придурок. И теперь просто свирепствует в вопросах чести с достоинством.
– А ты не свирепствуешь? – вдруг обиделась за Юбейна та, что видела его первый раз в жизни.
– А я предпочитаю побеждать, а не умирать из-за пустяков, – сухо ознакомили Руану со своими принципами. – И защищать честь таким образом, чтобы та не пострадала ещё больше.
– То есть, успеть её защитить до того, как тебя убьют? – вдруг поняла сказанное женщина, прежде ни разу не задумавшаяся над подобной проблемой.
Викрат искоса прищурился на неё, словно изучая:
– Хорошо, что ты умна. Не придётся контролировать каждый твой шаг при дворе.
– Или наоборот, – съязвила Руана, удивлённо округлив глаза.
Пару сундуков с «её барахлом» уже подтащили к дверям спальни, куда она провожала мужчину, не будучи его женой. И теперь уже четыре мордоворота чесали в затылках, пытаясь сообразить: как втащить через узкую дверку сундук, что в полтора раза шире.
А и вправду: как?
Глава 4
Щеголиха
Руана считала себя слишком разумной, дабы трепетать перед нарядами восторженным попугайчиком. Даже чуть-чуть гордилась этим, находя в своём превосходстве почву для шуток. Верней, подшучивания. Над той же мачехой: вот уж кто вечно беспокоился над тем, как она выглядит в чужих глазах.
Катиалора умна и даже неплохо образована в том, что можно считать образованием для женщин. Нельзя её назвать и ненасытной сорокой, с жадностью летящей на всё блестящее. Просто дочь и супруга тааров должна блюсти свой статус госпожи. Чем нарядней она, тем больше почёта мужчине, способном подать её в лучшем свете.
Мало того, что сама поклонница этой смешной идеи, так и Ати забила голову той же чепухой. А вот падчерице не успела: слишком поздно вошла в её жизнь. Оттого Руана искала в одежде не богатства, а удобства.
Но даже представить себе не могла, что можно ходить в том, что приготовил для неё господин верховный советник императора.
– Это носят избранные? – начисто обалдев от первого же платья из подаренного сундука, позорно пролепетала она.
– Это при дворе носят все, – не скрываясь, наслаждался её провинциальной обескураженностью глава службы королевской охоты Викрат Таа-Дайбер. – Ты что, струсила?
– Конечно, струсила! – рассвирепела Руана, прожигая насмешника взглядом сказочной огнеглазой ведьмы. – Тебя в такое засунь, ты бы тоже струсил!
– Во-первых, – невозмутимо парировал он, – одежда не может быть поводом для страха. Это всего лишь тряпки. А во-вторых, это всего лишь дело привычки. Конечно, в таком платье, уже подол не задрать.
– В таком платье и трёх шагов не ступить, – выплеснув спонтанно родившуюся злость, она почувствовала себя убитой. – Оно весит, как полный доспех конного латника. Который даже яраны не могут носить без помощи ДАРА. А я в нём даже на ноги не встану. Да и ползать вряд ли смогу.
– Чушь! – фыркнул галантный придворный и сделал даме комплимент: – На такую корову, как ты, можно навьючить с десяток мешков зерна. Хватит ныть! Ступай за перегородку и облачайся. Ты зря тратишь моё время.
– А ты куда-то торопишься? – с приторной лаской в голосе осведомилась оскорблённая девица благородных кровей. – Так ступай. Тебя никто не держит.
– Уйду, – тем же манером одарили её слащавой улыбкой, – как только смогу убедиться, что ты правильно экипируешься.
– Моя девочка никогда не наденет платье задом наперёд! – гордо провозгласила доселе молчавшая кормилица. – Её воспитывала благородная женщина.
– Правда? – восхитился Викрат. – Я поражён результатом. Никогда не видал настолько бесстыдной, наглой девицы с гигантским самомнением.
– Это да, – согласилась Руана, ибо редко обижалась на правду.
А все возводимые на неё хулы, честно говоря, неподражаемо талантливо пропускала мимо ушей.
– Поторопись, – раздражённо поморщился наставник в вопросах придворного жития-бытия.
– Куда можно торопиться в чужом доме? – поинтересовалась Руана уже из-за перегородки, куда уволокла Урпаху и платье.
– Взнуздать одну непутёвую тёлку, – преядовито посвятила её кормилица в намерения высокого гостя. – Что перед каждым мужиком раскрывает свои потаённые закрома.
– Он собирается опрокинуть на спину Кролю-давалку? – аж захлебнулась насмешкой Руана, помогая стаскивать с себя платье.
– Кого ж ещё-то? Других шалав в крепости не водится.
– Мамушка, – наслаждалась мщением задетая за живое женщина, – не суди его строго. Кроля поразительно достоверно умеет изображать целомудрие.
– Неплохо, – одобрил Викрат, судя по голосу, ничуть не смутившись. – Во всяком случае, за одно я спокоен: ты не дашь себя в обиду при дворе. Не придётся тебя вечно защищать от наших дам.
– А ваших тамошних дам есть, кому защитить? – пренебрежительно проворчала старуха, связываться с корой боялся даже грозный командир крепостной стражи.
– От твоей воспитанницы? – хмыкнув, уточнил Викрат.
Руана не могла понять: ему просто нравится с ними пикироваться, или он её и вправду проверяет на стервозность? Если последнее, то обидно: она сроду не была стервой. И никогда никого не обижала первой.
А защищаться от нападок велел сам Всемогущий Создатель. В книге божьих поучений и наставлений, которую она одолела лишь до половины. Да и то лишь потому, что читать было нечего, когда её заперли в наказание на целых пять дней.
– Да, куда ты руку пихаешь, бестолочь? – воркотала Урпаха, натягивая на деревенскую простушку придворное платье. – Ниже бери.
– Это же рукав, – пропыхтела Руана, застряв в каком-то отверстии на лифе.
– Это ложный рукав. А тот, что рукав, ниже. Да, ты пройму-то не плющ, не плющ. Я ж тебе её нарочно оттягаваю. Скоро рукав начисто оторву.
Стоило ожидать очередной порции насмешек, однако Викрат молчал. А когда платье всё-таки оказалось на своей хозяйке, деловито уточнил:
– Досточтимая Урпаха отправится с тобой?
Хороший вопрос – раздосадованно признала Руана, что об этом-то и не подумала. Высокородная таария не может явиться ко двору в одиночку – как будто притащилась наниматься кухаркой. Ей нужны служанки. Понятно, что мамушка никакая не служанка – грех такое и думать! Она родней родного – чем Руана дорожила от всей глубины души.
Но приходилось признать и другое: во всей крепости у неё так и не нашлось служанки, завоевавшей доверие. Дуры и пустомели – зло поджала она губы, признав поражение в таком важном вопросе.
– Понятно, – невозмутимо констатировал Викрат. – Ты права: если слугам не доверяешь, тащить их в крепость императора нельзя. Там их купят с потрохами при первой же надобности. И они тебя с лёгкостью продадут. Что самое смешное: за сущие гроши.
– Совершенно не смешно, – поддёргивая слишком низкую пройму рукава, выползла из-за перегородки великая спасительница чести рода с дыркой в башке.
В которую безвозвратно утекла память многих лет жизни. Что мучило Руану все эти шесть лет. Потому что её не оставляло чувство: там, за непроглядной теменью беспамятства осталось нечто крайне важное.
– Оставь рукав в покое, – велел знаток придворных вкусов, придирчиво разглядывая результат.
– Я же почти голая! – возмутилась она, и не думая бросить борьбу за крохи скромности, что отпустила ей природа. – Чуть шевельнусь, и оно с меня свалится. Вся грудь наружу.
– Не свалится, – отмахнулся он и склонил голову: – Урпаха, моё уважение. Так быстро на моих глазах ещё ни разу не одевали ни одну придворную щеголиху.
– Ничего, – бесстрастно возразила лишь каплю польщённая комплиментом старуха, что-то поправляя на спине воспитанницы. – Приноровится, так ещё быстрей станет одеваться. Моя девочка не какая-то ваша придворная кривляка. Она у меня вовсе не балованная. И правильно воспитанная, – ткнула пальцем в голое плечо строгая надзирательница за девичьей нравственностью. – Это ж и вправду безобразие. В это ваше декольте руку сунуть можно. И легко достать до пупка.
Викрат Таа-Дайбер загоготал, как ненормальный. Даже слёзы выступили. Женщины переглянулись и решили подождать, пока этого весельчака не попустит. Тот, впрочем, недолго испытывал терпение. Угомонившись и промокнув глаза белоснежной манжетой рубахи, он кивнул на сундук:
– Там есть и поскромней. А есть вообще привычная вам дерюга под горло.
– Дерюга? – вздёрнула брови Урпаха.
– Бархат, дорогуша. Самый дорогой. Не то, что эта вшивая парча.
Руана склонила голову, впервые осознав, что на ней и вправду дорогущая золотая парча. Тяжёлая и скверно гнущаяся. Она покосилась на кормилицу ироничным взглядом противника всяческих ограничений для тела.
– Срамотища, – поддакнула та.
– Оно же для бала, – с невыносимой скукой в голосе простонал Викрат и вскочил на ноги: – Всё, больше не могу. Это невыносимо. Вы тут сами разбирайтесь, а я пошёл.
– Прошлой зимой Кролю-давалку лечили от дурной болезни распутниц! – ударила его в спину Руана отменной издёвкой.
Гордец не оценил, отмахнувшись от ябеды, как от вонючей мухи. Даже дверью хлопать не стал: видите ли, пренебрегает сельскими дурочками. Ну-ну. Он ещё попомнит. Впрочем, сейчас не до мелочных мстительных фантазий.
Она отошла подальше от стола: попыталась попасть в зеркало хотя бы по пояс. Попала, а толку? Отражение получилось: оторви и выбрось. Руана беспомощно развернулась лицом к кормилице и пожаловалась:
– Что же делать? Оно деревянное, а и без того танцую, как колченогая курица. Какая выгода позориться? А если я захочу кого-нибудь охмурить?
– Тебе и без танцев там никого не охмурить, – с преисполненным безнадёги вздохом посетовала Урпаха. – У них при дворе такие павы прохаживаются, что здесь у нас таких и не видывали. Разве твоя мачеха им под стать. Да и то сомневаюсь. Она женщина серьёзная, хозяйственная. Ей глупостями баловаться некогда. А ты не дело задумала, – ворчливо осудила кормилица беспутство воспитанницы.
– Мамушка, я пошутила, – отмахнулась Руана, осторожно усевшись на стул.
Отчего шитая золотом юбка встала на дыбы.
– Точно пошутила? – придирчиво осведомилась Урпаха, взявшись расшнуровывать лиф.
– Ой! Ну, какая из меня соблазнительница?! – встопорщилась юная дева, знавшая о придворном этикете лишь понаслышке.
– Никакая! – обрадовалась её признанию кормилица.
– Вот спасибо, – хмыкнула Руана. – Даже ты меня ещё так никогда не хвалила. Я у тебя что, совсем пропащая?
– Ты у меня честная девочка, – хмуро процедила зловредная старуха и отвесила ей подзатыльник: – Вот ещё удумала: всяких кобелей соблазнять. Много чести!
– А как же Ати? – удручённо пробормотала Руана, кусая губу.
– А что Ати? – сурово переспросила кормилица.
Вцепилась в края декольте и буквально сорвала с неё лиф.
– Ай! – подскочила со стула Руана и чуть не свалилась носом в пол.
– Не айкай, – буркнула Урпаха, сминая юбку, чтобы воспитанница могла из неё выбраться. – И не дёргайся, как припадочная. Не девка, а наказание, – волоча платье к сундуку, бухтела она больше для порядка, чем по делу. – Прочие платья смотреть будешь? Щеголиха! – насмешливо подкусила старая язва.
– Только не мерить, – попыталась отбрыкаться Руана, с тоской покосившись на окно. – Погулять бы.
– Обойдёшься! – отрезала Урпаха, направившись к ней с другой обновкой. – Их, может, ещё подгонять придётся.
– Тогда зачем спрашивать? – недовольно зафыркала благовоспитанная девица.
– Так положено, – выдала старуха один из самых веских своих аргументов.
На примерку ушло море времени. Казалось, это никогда не кончится. А Руане припомнилось, что сегодня должна телиться подружка её любимца Мордатого – лучшего быка во всей империи. В чём её никто не разубедит.
