Текст книги "Журнал «Если», 2003 № 03"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Кирилл Бенедиктов,Дмитрий Володихин,Мария Галина,Владимир Гаков,Кейдж Бейкер,Виталий Каплан,Еугениуш (Евгений) Дембский,Андрей Легостаев,Тимофей Озеров,Глеб Елисеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Цветущий Тростник сидел один за небольшим столиком. Перед ним стоял большой стеклянный графин, до половины наполненной прозрачной жидкостью, весьма похожей на чистую дождевую воду. С вожделением покосившись в ту сторону, Смит сделал еще глоток пива и перешел к описанию карнавальных костюмов, которые ему довелось увидеть на троонском Фестивале пылезащитных масок. Краем глаза юн продолжал поглядывать на графин йендри, поэтому сразу заметил незнакомца в плаще 6 капюшоном, который, встав со скамьи в темном углу, приблизился к Ронришиму.

Наклонившись к йендри, незнакомец что-то негромко сказал. Ронришим, явно заинтересовавшись, поднял голову и что-то ответил. Тогда незнакомец сел на лавку напротив него и достал из-под плаща некий продолговатый сверток. Положив сверток на стол, он развернул тонкую кожу и принялся показывать Ронришиму какие-то товары.

– …Но вы почти ничего не сказали о дамах, – заметил староста. – Расскажите мне о госпожах Троона. Вы не поверите, я буквально мечтаю о них. Какие у них духи? Какие платья? Какие украшения? Какие сандалии теперь носят – с завязками или с золотыми пряжками? А какой акцент нынче в моде – северный или, как раньше, северо-восточный?..

– Что бы ни случилось, не вздумай пробовать местное жаркое, – вполголоса пробормотала миссис Смит, падая в свободное кресло рядом со Смитом. – Оно совершенно несъедобно. Я просто не представляю, что нужно сделать с мясом, чтобы оно стало таким!.. – С этими словами она набила трубку очередной порцией травы и, наклонившись, прикурила от огня в очаге.

– Я всегда думал, что люди, которые живут в глубине континента, заводят любовниц-йендри, – сказал Смит старосте. – Или демониц, или, на худой конец, полукровок… Этаких диких лесных девчонок – необузданных, горячих, с вот такими… – Недоговорив, он припомнил груди Балншик и судорожно сглотнул.

– И пусть мне не говорят, что эти штуки у меня в тарелке когда– то были бараньими почками, – бубнила Смиту на ухо миссис Смит, пуская густые клубы дыма. – Жареные кожаные мячи – вот что это такое! А молодой горошек в сметане?! Молодой горох никогда не бывает коричневым – это они что-то перепутали. Интересно было бы знать, почему этого кашевара-недоучку, который не способен приготовить даже нормальный белый соус, не побьют палками или не выгонят в Лес?..

– Я вижу, добрый караван-мастер, вы мало бывали в наших краях, – качая головой, говорил староста. – Женщины-йендри просто не желают с нами знаться. Что же касается прочих лесных девчонок, то, прежде чем иметь с ними дело, необходимо потратить уйму времени и сил, чтобы убедить их в необходимости регулярно принимать ванну. Но и после этого лучше держать оружие под подушкой, иначе не миновать неприятностей. А если тебе не повезло, и ты связался с девицей, в жилах которой течет кровь оборотня!.. Нет, нет, у нас здесь очень быстро убеждаешься, что женщина и леди – они совсем разные. Ах, уважаемый караван-мастер, если бы вы только знали, как бы мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на настоящую леди! Изящные лодыжки! Тонкие панталончики! Сурьма, румяна, серебряные колеч ки… – Он вынужден был остановиться, чтобы стереть выступившую в уголке губ слюнку.

– Леди? – переспросил Смит. – Мы везем груз, который принадлежит леди Семь Бабочек.

– Семь Бабочек!.. – Староста в восторге закатил глаза. – Какое очаровательное имя! Скажите, а оно… соответствует? Действительно ли эта леди так изящна и хороша собой, как… как можно предположить?

– Вероятно, – пожал плечами Смит, припоминая спиральный черный хоботок. – Я не очень хорошо рассмотрел ее из-за костюма. Но костюм действительно был замечательный. – Он замолчал, заметив вошедшую в зал Балншик. Судя по всему, она только что приняла ванну. Тонкое платье прилипло к мокрому телу, упругие груди горделиво торчали вперед. На голове Балншик несла сложное сооружение из дерева и парусины, которое она придерживала обеими руками.

Следом выступал лорд Эрменвир. Его влажные волосы колечками падали на воротник батистовой ночной рубашки. На ногах у лорда были расшитые серебром сафьяновые тапочки, а на голове – сафьяновый ночной колпак. Под мышкой лорд Эрменвир нес свернутую постель, а в зубах держал длинную курительную трубку.

Выбрав относительно уединенный уголок, Балншик опустила свою ношу на пол. В считанные секунды беспорядочная путаница жердей и ткани превратилась в походную кровать с противомоскитным балдахином из тонкого газа. Балдахин венчала позолоченная деревянная фигурка херувимчика, который, надув щеки, дул в крошечную трубу. Смиту, во всяком случае, показалось, что это был именно херувимчик, только почему-то с хвостом.

Тем временем лорд Эрменвир передал Балншик свернутую постель, и пока она застилала кровать, не спеша подошел к огню.

– Всем добрый вечер, – проговорил он, выпуская облако пурпурного дыма, которое, смешавшись с белым дымом из трубки миссис Смит, приобрело тошнотворный лиловый оттенок и только потом унеслось в дымоход. – У вас отличные купальни, староста. К сожалению, для полноценного соития ванны недостаточно глубоки, зато в горячей воде недостатка нет.

– Кто этот приятный молодой человек? – вежливо осведомился староста, впрочем, несколько шокированный.

– Это – лорд Эрменвир из Дома Зимородка, – ответил Смит, и староста поспешно вскочил.

– О, ваша светлость, какая честь, какая честь!.. Да прославится ваш дом, милорд! Прошу вас, садитесь. Вот подушка, если угодно… Эй, там, кружку пива нашему дорогому гостю! – крикнул он.

– Вообще-то, милорд Эрменвир еще слишком молод… – вмешался Смит. – К тому же он серьезно болен, и я боюсь, что пиво может ему повредить.

– Если его светлость болен, он просто обязан попробовать нашего пива! – возразил староста, помогая лорду Эрменвиру устроиться в кресле и заботливо подкладывая ему под спину подушки. – Все говорят, что оно обладает уникальными целебными свойствами. Наше пиво восстанавливает силы и веселит сердце. К тому же – прошу прощения, добрый караван-мастер – каждый мужчина с бородой достаточно взрослый, чтобы пить веселящие напитки!

– Конечно, я взрослый! – самодовольно согласился лорд Эрменвир. – Полноте, Смит, не стоит так волноваться. Это и есть то самое знаменитое желудевое пиво? – Он принял из рук служанки кружку. – Пью за ваше здоровье, добрый староста! – сказал он и сделал из кружки огромный глоток.

Смит мысленно передернулся от отвращения. Глаза юного лорда Эрменвира полезли на лоб, но он справился с собой и сумел превратить оскал в улыбку.

– К-какой оригинальный вкус!.. – пробормотал он. – Скажите, добрый староста, нельзя ли приобрести у вас бочонок этого замечательного напитка? Я хотел бы послать его в подарок моим дорогим старшим братьям!..

В глазах старосты блеснули слезы радости.

– О, ваша светлость, какая честь для нас! У нас не так много этого пива, но для вас…

– Назовите цену, – перебил лорд Эрменвир. – Деньги для меня не имеют значения, так что…

– Ваша светлость, примите бочонок в дар. За это я попрошу вас только об одном – окажите нам честь и возьмите нас под ваше высокое покровительство! – выпалил староста.

Лорд Эрменвир серьезно свел брови, и искорки злобного веселья в его глазах погасли.

– Хорошо, – сказал он. – Отныне считайте Красный Дом под моим особым покровительством, добрый староста. А вы со своей стороны проследите за тем, чтобы бочонок погрузили на тележку вместе с моими чемоданами до того, как мы тронемся.

Староста так дрожал от волнения и восторга, что Смиту показалось – еще немного, и он взмахнет руками и взлетит под потолок. Миссис Смит, напротив, словно остолбенела от изумления. Ее неподвижность, впрочем, нарушила Бернбрайт, с несчастным видом приблизившаяся к центральному очагу.

– Я не могу найти свою постель, – жалобно провыла она, потянув миссис Смит за рукав. – Я думаю, ее стащил кто-то из этих голодранцев. Помоги мне ее найти!

– Поищи сама, – откликнулась миссис Смит, приходя в себя. – И не бойся, я думаю, тебя не изнасилуют. Во всяком случае, не сейчас, не в присутствии всех этих людей.

– Но они похожи на разбойников! – Бернбрайт с мольбой подняла руки. – Ну, миссис Смит, миленькая, пожалуйста!..

Ворча и пуская клубы дыма, миссис Смит грузно поднялась с кресла и ушла вместе с Бернбрайт. Секунду спустя в зале появился пользовавший Смита врач-йендри. Прижимая к узкой груди свою докторскую корзинку, он медленно пробирался к западному очагу, где маялся животом один из гостей Красного Дома. Увидев врача, Смит кивнул ему как старому знакомому. Йендри, впрочем, его не заметил. Чуть ли не с порога взгляд его оказался прикован к столику, за которым сидел Ронришим Цветущий Тростник, и Смиту показалось, что по лицу врача скользнула гримаса отвращения. Это заставило его задуматься, способны ли йендри испытывать к своим соплеменникам антипатию столь же сильную, какую они, похоже, питали к представителям всех остальных народов.

Между тем врач, с очевидным трудом оторвав взгляд от Ронришима, собрался идти дальше, но снова задержался, заметив у очага лорда Эрменвира, который, запрокинув голову, громко смеялся над какой-то шуткой старосты. На несколько мгновений йендри замер на месте, пристально вглядываясь в лицо лорда, и только потом, спохватившись, продолжил свой путь к дальней стене, возле которой скорчился его пациент.

Подумать о том, что бы это могло означать, Смит не успел. К нему подбежала служанка с подносом, и староста сказал:

– А вот и ваш ужин, добрый караван-мастер. Позвольте порекомендовать вам наше фирменное блюдо – охотничье жаркое-ассорти с молодым горошком в сметанном соусе.

– О, благодарю. – Смит выпрямился и, едва ли не с радостью отодвинув в сторону недопитый бокал пива, принял у служанки поднос и салфетку, в которую были завернуты вилка и нож. Оглядываясь по сторонам в поисках свободного столика, куда бы он мог перенести свой ужин, Смит неожиданно заметил, что незнакомец в плаще с капюшоном, который еще недавно о чем-то беседовал с Ронришимом, внимательно на него смотрит. Повернувшись в ту сторону, Смит поглядел на незнакомца в упор, и тот сразу вскочил на ноги.

– Эй, парень, это ты – старший караванщик? Стало быть, это – твои люди? Прикажи им: пусть сделают что-нибудь со своим проклятым младенцем. Его визг просто невозможно слушать!

– Я, конечно, могу приказать, но боюсь, из этого вряд ли что-то выйдет, – ответил Смит, думая о том, что незнакомец кричит едва ли не громче ребенка.

– Постой-постой, а ведь я, кажется, тебя знаю!.. – еще громче объявил незнакомец, делая шаг вперед. – Точно! Ты – тот самый вор, которого не далее как этим летом искали по всему Каркатину!

– Что-о?!.. – Смит удивленно воззрился на незнакомца, который каким-то непостижимым образом вдруг оказался совсем рядом. – Никогда не бывал в Каркатине.

– Ты, кажется, назвал меня лжецом?! – заорал тот, стремительно выбрасывая вперед руку. Смит попытался отбить выпад, подставив поднос, но в руке незнакомца не было никакого оружия. В кулаке он сжимал небольшой кошелек темно-красной кожи с вышитым серебряным вензелем. Сделав рукой хватательное движение возле пояса Смита, незнакомец высоко поднял руку с кошельком, притворившись, будто он только что его сорвал.

– Мой кошелек! – крикнул незнакомец. – На нем моя метка!

Но он слишком долго разыгрывал праведный гнев, демонстрируя окружающим якобы украденный кошелек. Заметив, что свободной рукой незнакомец потянулся к ножу, Смит постарался опередить его. Вонзив свою вилку в ногу врага, он буквально скатился со своего кресла, поднырнув под руку незнакомца. Прежде чем тот успел развернуться, Смит уже вскочил на ноги и толкнул его в спину, отчего незнакомец повалился прямо на кресло, опрокинув его.

– Я не вор, я не из Каркатина, и я не крал твоего кошелька, потому что он все время был у тебя в руке! – рявкнул Смит, отступая на шаг назад и выхватывая оба своих самострела. – Проклятье, что здесь происходит?!

Но он понял, что происходит, еще до того, как изрыгавший ругательства незнакомец успел выдернуть из ноги вилку. В дальнем углу зала раздался испуганный крик Бернбрайт, и Смит, поглядев туда, заметил четыре темные фигуры, которые вскочив со своих тюфяков, бросились к центральному очагу. Очевидно, все это время они только притворялись спящими, так как были полностью одеты и вооружены взведенными самострелами.

Судорожно сглотнув, Смит отступил еще на шаг назад. Незнакомец, приподнявшись на коленях, выхватил нож и метнул в него, но Смит увернулся и разрядил оба самострела прямо в грудь врага. Незнакомец с удивленным видом упал, хотя удивляться тут было нечему – обе стрелы попали ему в грудь.

Тут в воздухе засвистели чужие стрелы, и Смит поспешно нырнул за опрокинутый стол. Распластавшись на полу, он слышал, как стрелы с тупым деревянным стуком впиваются в толстую столешницу и в стены. Сверху на Смита посыпалась красноватая штукатурка, и он прищурился, боясь, что гипсовая пыль может запорошить глаза. В зале раздались первые крики, а громче всех, призывая стражников, вопил староста.

Перезарядив самострелы, Смит выглянул из своего укрытия. Лорд Эрменвир укрылся за опрокинутым столом, и Балншик, опрокидывая по дороге стулья и скамейки, уже спешила к нему на выручку. Нападавшие тем временем потеряли еще одного человека – миссис Смит и Бернбрайт, визжа, точно разъяренные фурии, напали на него сзади, повалили и теперь лупили по голове тяжелыми деревянными подносами. Все пятеро рычажных тоже вскочили и, схватив широкую деревянную скамью, на которой только что мирно дремали, отбивались ею от двоих нападавших, стараясь загнать их в угол.

Но один из бандитов все еще был цел и невредим. На бегу перезаряжая свой самострел, он уклонился от рычажных и с разбега перепрыгнул через центральный очаг, собираясь во что бы то ни стало добраться до Смита. Вскочив на ноги, Смит толкнул ему навстречу кресло, надеясь, что противник споткнется, но тот каким-то чудом перемахнул и через это препятствие. По счастью, разбойник в последний момент споткнулся о тело своего убитого товарища и вытянулся во весь рост. В ту же секунду Смит выстрелил. Одна стрела срикошетила от ножки стола и отлетела в угол, зато другая вонзилась разбойнику в бок.

Раненый громко выругался, но сумел подняться на ноги и вытащить короткий меч. Лицо разбойника было пепельно-серым, его шатало, но он все же сделал несколько отчаянных выпадов. Уклонившись от клинка, Смит схватил подвернувшийся под руку стул и выбил меч из пальцев противника. Еще один могучий удар – и разбойник рухнул на пол с разбитой головой.

За спиной Смита послышался какой-то шум, и он проворно отпрыгнул в сторону, полагая, что это прибыла стража Красного Дома. Но, обернувшись, увидел совсем другую картину. Двое уцелевших разбойников, отбившись от рычажных, напали на Балншик, пытаясь повалить ее на землю. Это у них получалось плохо. Балншик защищалась, как разъяренная львица – Смит ясно услышал хруст ломаемой кости и жалобный вопль одного из разбойников. Но свою задачу они выполнили – разбойники отвлекли Балншик, дав возможность Ронришиму зайти ей за спину. Смит увидел, как йендри со странным выражением лица крадется вдоль стены. «Что у него во рту?» – подумал Смит. И почему он так пристально смотрит… нет, не на Балншик, а на лорда Эрменвира, который съежился за опрокинутым столиком, явно стараясь представлять собой мишень как можно меньших размеров? Губы его двигались, словно он читал молитву, но йендри, который приближался к нему сзади, лорд Эрменвир явно не видел.

Внезапно Смита осенило. Все встало на свои места, все странности получили логическое объяснение. Не успев даже додумать свою мысль до конца, Смит выхватил мачете и ринулся вперед, чтобы, помешать Ронришиму довести свой замысел до конца.

Что-то белое с огромной скоростью приблизилось к Смиту слева – должно быть, это был врач-йендри, одетый в свой белый халат. Кто– то с топотом гнался за ним, но Смит знал – они не успеют. Ронришим Цветущий Тростник поднял голову и повернулся в его сторону. В глазах йендри сверкнула непримиримая ненависть, а его зеленые губы крепко сжали короткую духовую трубку.

В следующий миг Смит оказался на полу. Острая, парализующая боль разливалась в груди, к тому же, падая, он, похоже, ударился виском об угол стола, поскольку голова кружилась, а перед глазами плавали клочья разноцветного тумана. Кроме этого, Смит ощущал еще одну рану – что-то как будто кололо его левую руку. Скосив глаза, Смит увидел торчащие из бицепса оперенные дротики. Их было три, но, быть может, у него просто троилось в глазах. Зная, что ему нужно как можно скорее удалить отравленные шипы, Смит поднял мачете, чтобы выковырять дротики клинком, но все вокруг заволокла кровавая мгла, и он так и не успел понять, удалось ему это или нет.

«Кажется, меня убили», – подумалось ему. Впрочем, Смит всегда знал, что рано или поздно это должно случиться.

Потом все погрузилось во мрак.

Голос лорда Эрменвира звучал настойчиво и вкрадчиво. Оказывается, если молодой лорд хотел, он мог говорить мягко и в то же время весьма и весьма убедительно.

– …Наемные убийцы, вне всякого сомнения, были подосланы врагами моего отца. Вы сами убедились: это настоящие профессионалы и знатоки маскировки. Ведь вы даже не заподозрили, что они вовсе не торговцы, не правда ли?

Голос старосты произнес несколько невнятных извинений.

Открыв глаза, Смит увидел склонившегося над ним врача-йендри, который зашивал рассеченную кожу на голове. Так, во всяком случае, это выглядело, поскольку Смит не чувствовал уколов иглы и вообще ничего. Он попытался заговорить, но язык ему не повиновался. Все, на что он оказался способен, это несколько раз моргнуть. Йендри, однако, заметил слабый трепет его век.

– Вы не можете пошевелиться, потому что дротики были отравлены, – объяснил он. – Мы их извлекли, и я дал вам противоядие. Ваш паралич скоро пройдет. Вы везучий человек, Смит. – И йендри продолжил свою работу.

– Очень везучий человек, – поддакнула Балншик, выглядывая из-за плеча доктора. – Поправляйтесь поскорее, караван-мастер. Я лично намерена отблагодарить вас за ваше героическое поведение! – И она погладила его по груди так, что сердце Смита учащенно забилось.

– Что, мастер Смит пришел в себя? – Лорд Эрменвир тоже наклонился над Смитом. – Браво, караван-мастер, браво! Что касается обещания Балншик, то теперь ты и сам не захочешь умирать.

Балншик улыбнулась Смиту и, положив раскрытую ладонь на лицо молодого лорда, несильно толкнула. Лицо йендри отразило неподдельный ужас, но он ничего не сказал – очевидно, тоже лишившись дара речи. Балншик тем временем наклонилась над Смитом так низко, что, даже несмотря на паралич, он почувствовал упругую тяжесть ее груди.

– Почтенный отец юного лорда, несомненно, отблагодарит вас должным образом, – проворковала она, нежно целуя Смита в губы.

«И надо же было оказаться парализованным именно сейчас!» – подумал Смит.

После этого он снова провалился в небытие.

– Рычажные все как один поклялись, что ты ходишь с нашим караваном уже несколько лет и что ты никогда не бывал в Каркатине, так что в воровстве тебя больше никто не обвинит. Впрочем, всем с самого начала было ясно, что это просто чушь, – сказала миссис Смит, выпуская изо рта клуб ароматного дыма.

– А что случилось с Ронришимом? Куда он подевался? – спросил Смит, с трудом ворочая языком.

– Никто не знает. Этот зеленый слизняк исчез без следа, – ответила миссис Смит, не скрывая своего отвращения. – Должно быть, перебрался через стену и дунул в свой любимый лес – только его и видели. Подлый, коварный, зеленый человечишка… нет, даже не человек, а… неизвестно кто!.. Одно слово – йендри. Правда, все разбойники убиты, так что теперь нельзя доказать, что на тебя их натравил именно Ронришим, но мне это кажется наиболее правдоподобным. Должно быть, за свою жизнь ты успел нажить немало врагов, не правда ли, дружок?

– Все пятеро бандитов были членами клана Охотников за Головами, – вставила Бернбрайт. – Я сама видела их татуировки. Нанять их стоит очень дорого, поэтому я думаю, что на самом деле они охотились не за твоей головой, а за чемоданчиком, который оставил тебе Паррадан Смит.

– А груз? – с тревогой спросил Смит. – Груз не пострадал?

Миссис Смит отрицательно покачала головой.

– Нет, ребята хорошо за ним смотрели. Груз и повозки в целости и сохранности. Никто не пострадал, кроме тебя, но на твоем месте я бы не жаловалась… – Миссис Смит заговорщически понизила голос. – По крайней мере тебе не пришлось отведать охотничьего жаркого– ассорти с молодым горошком в сметанном соусе!

– Видите, караван-мастер, все закончилось хорошо! – радостно закончила Бернбрайт. – Йендри говорит, через день-два вы снова будете на ногах, и мы сможем ехать дальше. Кроме того, мы лишились двух пассажиров, и теперь у нас в тележках сколько угодно свободного места!

Но в день, когда Смит почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы тронуться в дальнейший путь, один новый пассажир у них все же появился. Он назвался мистером Амуком и оплатил проезд до Сэлеша Морские Ворота. Определить его национальную принадлежность не представлялось возможным. На вопрос о том, чем он зарабатывает себе на жизнь, мистер Амук коротко ответил, что он – наемный солдат. До этой причине он не указал своего адреса, однако Смит подозревал, что это просто уловка и что на самом деле нового пассажира зовут как-то иначе. Но на наемника он действительно смахивал. Мистер Амук был рослым, крепким мужчиной с густой рыжей бородой, лишь отчасти скрывавшей грубый кривой шрам, пересекавший лицо. Разговорчивостью он не отличался. Сев в тележку, которую занимали раньше йендри и покойный Паррадан Смит, он свободно откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Судя по его виду, мистер Амук был абсолютно уверен в себе и всем доволен; похоже, даже вопли младенца Смитов ни в малейшей степени его не беспокоили.

Смит садился одним из последних. Опираясь на плечо врача-йендри, он вскарабкался на головную тележку и улегся на грубое подобие лежанки, которую рычажные соорудили для него из мешков с отборной мукой производства Старых Мельниц Троона.

– До ближайшего новолуния вы должны принимать мою настойку ежедневно, – предупредил Смита врач. – У вашей поварихи есть рецепт и все необходимые компоненты. А когда вы приедете в Сэлеш, обязательно сходите в городские бани на Якорной улице и найдите там Левендила Алдера. Скажите ему, что вам необходимо провести полный курс выведения яда из организма. Поверьте моему слову – после этого вы будете чувствовать себя значительно лучше.

– И сколько это будет стоить? – сердито осведомился Смит, пытаясь устроиться на мешках поудобнее. Он только что рассчитался со старостой (включая материальный ущерб от поломанной мебели и издержки на похороны четырех бандитов) и был очень рад, что кузен предусмотрительно снабдил его гарантийным письмом на оплату путевых расходов.

– Вы можете заплатить Левендилу вот этим, – ответил врач, вкладывая в пальцы Смита какой-то предмет. Украдкой взглянув на него, Смит увидел небольшой глиняный диск на плетеном шнурке.

– Спасибо, – сказал он, вешая диск на шею.

– Будьте осторожны, Смит, – предупредил доктор.

– Можете не сомневаться, – заверил его Смит. – Ведь Ронришим Цветущий Тростник все еще жив и, я уверен, рыщет где-то поблизости. – Он немного подумал и решился. – Знаете, – сказал Смит, – мне очень часто приходилось слышать, что йендри, мол, превосходят людей во всех отношениях, и, признаться, я верил этим высказываниям. Поэтому я был весьма огорчен и разочарован, когда узнал, что среди йендри – как и среди людей – есть двурушники и лицемеры. Кроме того, я полагал, что ваша религия запрещает убийство…

Врач криво улыбнулся.

–  Моярелигия действительно запрещает отнимать жизнь у других живых существ, – сказал он.

– Как же тогда Ронришим…

– …сделался наемным убийцей?

После продолжительного молчания врач грустно ответил:

– Кто знает, что у него в душе… Я могу сказать только одно: порой любовь оставляет после себя смертей больше, чем самая свирепая ненависть.

Смит кивнул. Этот урок он усвоил давно и в другом месте.

– Счастливого пути, караван-мастер, – проговорил врач и легко коснулся тремя пальцами его лба.

Повозки дрогнули и залязгали, скатываясь с кирпичной мостовой в колеи. Стражники с натугой вращали барабан, открывавший тяжелые створки ворот. Смиты-ювелиры второпях грузили в тележку корзинки со свежими фруктами, а Бернбрайт, прижав к губам горн, протрубила сигнал к отбытию.

Рычажные отпустили тормоза, и взведенные пружины зазвенели, вращая валы и шестеренки механического привода. Набрав крейсерскую скорость, караван скоро въехал в лес, оставив позади Красный Дом с его дымом, смертями и желудевым пивом.

Дорбга то ныряла вниз, то карабкалась на холмы, и рычажные так старались, что казалось – еще немного, и их мускулы полопаются от напряжения. Сама колея тоже была не в идеальном состоянии. Могучие корни деревьев во многих местах взломали каменные плиты, неровности и провалы были на скорую руку замазаны цементом. Порой колея поднималась на головокружительную высоту и проходила по краю обрыва или самой настоящей пропасти, порой, следуя извилистому течению рек, спускалась на самое дно сырых полутемных долин, и тогда над головами колыхались вызолоченные ночными заморозками ветви плакучих ив, а дыхание путников вырывалось изо ртов облачками седого пара.

И по-прежнему возвышалась над океаном золотисто-красной листвы могучая Черная Гора. Смит, день за днем глядевший на нее со своей лежанки в кабине головной повозки, не мог отделаться от ощущения, что гора, в свою очередь, тоже на него смотрит. Иногда – когда ее не закрывали серые тучи – ему казалось, что он различает на самой вершине какие-то причудливые строения: обсидианово-черные стены, островерхие шпили, зубчатые, с узкими бойницами башни, похожие на головы прищурившихся на ярком свете великанов. Иногда же он не мог различить ничего, кроме беспорядочного нагромождения каменных глыб, базальтовых площадок да повисших низко над лесистым горизонтом звезд.

Но никто не ринулся на них с воем с туманных вершин, и когда вечером путники останавливались на ночлег, их окружили безбрежная тишина и покой. Казалось, даже младенец присмирел: во всяком случае, вопил он уже не так пронзительно и совсем недолго. Сам Смит старался как следует выспаться днем, чтобы караулить лагерь ночью. Долгими часами он прилежно сидел на мостике, сжимая в руках самострел, и до боли в глазах всматривался в черноту между деревьями, но только однажды ночью его напряженное ухо уловило далекий, внезапно оборвавшийся крик. Но это могло быть какое-то животное. Во всяком случае до самого утра, когда они свернули лагерь и тронулись в дальнейший путь, не служилось ничего необычного и странного.

Мистер Амук тоже не делал и не говорил ничего подозрительного. Он вообще открывал рот чрезвычайно редко, и на теле у него не было никаких татуировок. Бернбрайт не заметила ни одной, хотя буквально не отходила от купален при колодцах, когда мистер Амук мылся после дневного перехода. Это обстоятельство, впрочем, лишь еще сильнее разожгло ее любопытство, однако удовлетворить его Бернбрайт никак не удавалось.

Но вот наконец настал день, когда дорога снова пошла под уклон, и хотя колеи во многих местах были буквально забиты грудами опавших листьев, все сошлись на том, что в лесу стало как-то веселее. Деревья росли уже не так густо, и между ними все чаще попадались просторные, светлые поляны, но главное, заключалось в том, что Черная Гора осталась позади, и теперь медленно, но верно уменьшалась в размерах. Впереди же, в просветах между замшелыми стволами столетних дубов проглядывала равнина, над которой плыли дымки неразличимых пока городов, а еще дальше сверкало серебристой полоской море.

Смита разбудил пронзительный зов трубы Бернбрайт. Приподнявшись на локте, он порылся в памяти, пытаясь припомнить, что же означает этот сигнал. Когда Бернбрайт протрубила во второй раз, Смит сообразил: девушка заметила другой караван и извещала об этом рычажных. Через несколько секунд он и сам увидел его. Встречный караван быстро пересекал равнину, на которую они только спускались.

Караван был большим. Не менее шестидесяти повозок стремительно приближались к ним по второй колее. Впереди бежала мускулистая, стройная богиня с золотой трубой; сверкали начищенной сталью круглые шлемы рычажных; на бортах повозок, выкрашенных темно– зеленой краской, пламенел нарисованный алой краской летящий дракон – герб транспортной компании. Груз был накрыт просмоленной холстиной, и даже пассажиры, надменно покачивавшиеся в застекленных кабинах, казались важными персонами.

И вот он, второй караван, совсем рядом! Казалось, без малейшего усилия летит он вверх по склону. Караван-мастер на головной повозке сидит очень прямо, закутавшись в длинный плотный пыльник и скрестив руки на груди. Никаких самострелов у него нет, зато в специальных петлях сбоку сиденья укреплен дальнобойный лук, а из-за плеча выглядывает колчан с охотничьими стрелами. Это очень дорогие стрелы, их оперение выкрашено в красный цвет. Смит невольно ахает; чужой караванщик величественно кивает в знак приветствия, и вот уже длинная вереница повозок, выбивая искры и поднимая пыль, несется мимо под лязг и грохот железных колес.

Что и говорить, караван выглядел очень внушительно. Старшие дети Смитов, высунувшись из кабины, визжали от восторга и махали проносящимся мимо пассажирам. Даже мистер Амук повернул голову, чтобы взглянуть на чужой караван. Казалось, никто из них был не в силах оторваться от этого величественного й завораживающего зрелища. Именно поэтому и пассажиры, и рычажные сразу заметили несущуюся навстречу последнюю повозку встречного каравана. Она везла обтесанные бревна, которые были уложены не вдоль кузова, а немного наискось, так что концы бревен чуть выступали за борт тележки.

Этого оказалось достаточно, чтобы зацепить грузовую сеть, которая удерживала в кузове фиолетовые яйца леди Семь Бабочек.

– Эй! Стой!.. – заорал Смит, но было уже поздно. Сеть лопнула со звуком оборвавшейся арбалетной тетивы, а сама повозка вылетела из колеи, опрокинулась и некоторое время тащилась на боку, высекая снопы ярких искр. Фиолетовые яйца, подскакивая на каменистой почве, быстро покатились по склону, словно стремясь поскорее попасть в Сэлеш.

– Тормози! – еще громче завопил Смит, но рычажные уже останавливали разогнавшийся караван. Второй караван взлетел на гребень холма и продолжал удаляться. Происшедшего никто из чужих караванщиков не заметил. Лишь зацепившаяся за бревна грузовая сеть прощально трепыхалась на ветру, посылая Смиту последний привет.