Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! (СИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Проверяли их готовность.

Наконец Люба попросила Лешку помочь (пошло дело!), и тот

притащил казан на стол. Дальше заворожено и в полусознании

смотрели, как девушка делила уток на части, вместе с поджаренной и

131

пропитанной ароматами дичины картошкой раскладывала их на

тарелки.

Очнувшись первым, я схватил бутылку и разлил жидкость по

стаканам – создалось впечатление, что сейчас все схватят вилки и

ложки и начнут чревоугодничать, забыв выпить. И выдал первое,

пришедшее в голову:

«Давайте выпьем за Любу и Лешку! Что бы они почаще

встречались! Что бы эти встречи им все больше нравились! И что бы

даже на время расставаться расхотелось!» К удивлению, никто из

парочки не возмутился, из остальных тоже.

Через час на еду никто уже не мог смотреть, на спиртного тоже.

О всем поговорили, в том числе и о недавней охоте, и о ночных

приключениях человека в трусах. Потом из-за стола начали выбираться.

Света занялась уборкой, а Люба о чем то с ней пошепталась, и убежала

с Лешкой непонятно куда. Дока – теперь я буду звать его только так –

начал рассказывать мне о своих прошлых охотничьих приключениях, и

я понял, что оба мы в этом деле ненормальные. Обожаем охоту, готовы

проводить на ней все свободное время! Только Дока ярый волчатник, а

я к ним равнодушен, хотя считаю злостными хищниками, и если

попадают под руку, без внимания тоже не оставляю.

С волков перешли на сайгу, на родники, где ее можно

покараулить. Договорились, что при первой возможности прокатимся

на Урале – был такой у Доки – и эти родники он мне покажет. В общем,

тема для разговора у нас появилась нескончаемая, но скоро должна

была приехать из Мирного с работы его жена, и Дока засобирался

домой.

А Люба и Лешка больше у нас не появились, и уже вечером,

ложась в кровать, Света меня предупредила:

« У них все нормально, но ты к Любе не приставай, со всякими

лишними вопросами. Она знает, что делать, и Леша твой (мой то

почему?) пусть на многое не рассчитывает!»

Кстати, этот «мой» Леша в партии задержался до среды. Днем

отсыпался в общежитии, по вечером приходил вместе с сонной Любой

к нам в гости, а по ночам…. уж точно они не спали. Наконец умотал на

попутке в отряд, а Люба после этого дня два отсыпалась, сразу после

работы и до утра. Замучил девочку! В хорошем смысле слова.

Часть двадцать девятая.

Заметно начало холодать, и без теплых курточек в поле уже не

ездили. Днем их снимали, по вечерам надевали снова, а по ночам

прятались в кроватях не под простынями, а одеялами. В последние две

охоты на уток вечером залезали в спальники с головой, наружу торчали

только носы. Выскочив из них утром, лихорадочно натягивали на себя

все возможное.

132

Пошли разговоры об окончании полевого сезона. Из отряда в

партию перебрались женщины, геологи дела свои заканчивали и

должны были подъехать вот-вот. Люба истомилась в ожидании, как я

понимал Лешки, в гости к нам приходила грустная, о чем-то постоянно

шепталась со Светой.

Бурение на углях – других работ уже не оставалось – тоже

подходило к концу. Я подправлял давно составленные разрезы, с

учетом данных по последним скважинам, а Владимир выделял на них

обогащенные ураном части угольных пластов, и подсчитывал в них его

средние содержания. За мной оставались последние две скважины – в

сероцветах опоисковать зону окисления, на ее переходе к

неизмененным породам. За неделю эти скважины, глубиной всего с

сотню метров, были пройдены, и в одной из них пересечены бурые,

пропитанные гематитом песчаники. Ролл – так говорят геологи. Здесь

растворенные в поверхностных водах сложные соединения попадают в

условия, при которых не могут существовать, и распадаются с

образованием новых минералы, часть которых остается в осадке.

Именно здесь, в этой бурой породе, мог по теории быть и уран, но увы,

отсутствовали даже его следы. На этом буровые работы были

закончены, а я оказался можно сказать без дела. Потому что все

материалы готовили везти в город, для дальнейшей обработки, и была

определена группа под руководством Владимира, которая должна этим

делом заниматься. Мне, слава богу, места в ней не нашлось, как

человеку семейному, но без жилья в городе.

День я пошатался по камералке без дела. На следующий, утром,

в своих старых бумагах нашел личный экземпляр составленной в

прошлом году на практике геологической карты, с выделенной на ней

структурой в долине под наносами, в спецчасти взял знакомые

магнитку, гравику и электроразведку, и до обеда сидел с ними, надеясь

на карте кое-что подправить, или выделить интересное место.

Структуру зимой будут опоисковывать бурением, и любая

дополнительная деталь в геологии позволит точнее определить места

заложения скважин. Присутствовала и крамольная мысль: вдруг такая

вот, мною подправленная скважина врежется в руду? Не знаю почему,

но мысль, что руда на участке есть – меня не покидала. Никогда с

прошлого года и до настоящего времени!

Только я – салага, молодой специалист, а за серьезные работы

отвечают специалисты опытные – старшие геологи. Так что если и

придется, то быть мне при них только помощником. Как на углях при

Владимире.

После обеда Игорь Георгиевич пригласил к себе:

«Маешься, не знаешь чем себя занять?»

Я покивал головой, хотя дело нашел, правда, вряд ли кому

нужное.

133

«Тогда радуйся, работу для тебя я определил. На всю зиму», – и

улыбнулся, наверное считал, что она мне должна понравиться.

«Если не секрет: какая?» – не дай бог заставят бумажки писать, -

«Только не в камералке сидеть!»

«Чудной ты человек!» – покачал главный геолог головой, -

«Зимой все как раз и стараются в камералке сидеть, в тепле и комфорте,

а тебя в поле тянет, в снег и холодрыгу!»

Я пожал плечами, мол что с меня, ненормального, возьмешь, раз

бог таким сотворил. А Игорь Георгиевич с хитринкой пристально на

меня посмотрел, и начал говорить вещи очень приятные:

«Я видел, как ты бурение на углях вел. Все делал отлично.

Будешь им и зимой заниматься, хотя это обязанность старшего геолога,

а никак не молодого специалиста. Но свободного старшего геолога нет,

все при делах – камералить поедут в город, я тоже. Приказ свыше – за

зиму написать отчет по углям, с подсчетом и его запасов, и урана.

Серьезное дело».

«Что-то я побаиваюсь», – бурение на углях – это одно, все, что

скважина должна встретить, предсказуемо; на вулканитах дело совсем

другое – мало предсказуемо, а я ни одной глубокой скважины на них

еще не задавал.

«Ничего, разберешься», – Игорь Георгиевич усмехнулся, -

«участок тебе хорошо знаком, по прошлому году!»

«Это где глубинная структура под наносами?» – мне стало

жарковато, я же об этой структуре не забывал и переживал, что не

получилось поработать не ней этим летом. А как надеялся! В мечтах

виделось где-то там, рядом с ней, рудное тело! А откроет его другой!

Хотя саму структуру начал изучать я!

«Там», – подтвердил Игорь Георгиевич, – «Я смотрю, у тебя и

карта на столе лежала, и что-то ты в ней подправлял. Ну а мы здесь

посидели над бумагами, подумали. Без тебя правда, но это дело

поправимое», – на столе нашел официальный экземпляр (моей!

составленной на практике!) карты, с уже намеченными скважинами, -

«Посмотри. Если что не так – подскажи», – подвинул ее мне поближе.

Смотрел я минуту не больше – на первый взгляд все нормально:

вдоль структуры скважины намечены через двести-триста метров, в

наиболее насыщенных мелкими нарушениями местах. Только с

поверхности везде породы бесперспективные, под которыми нужные

нам рудоносные непонятно на какой глубине.

«В первой скважине обязательно нужно саму структуру

перебурить», – напомнил Игорь Георгиевич, – «уточнить угол падения -

пока мы его не знаем, из-за больших наносов с поверхности. Ну а

положения остальных скважин после этого подкорректируешь. Дерзай,

в общем!»

Дерзать я начал с поездки в поле, на старый свой участок, на

который так хотел вернуться, и это через год осуществилось.

134

Пробежался, посмотрел, что дополнительно вскрыли летом – канав

прибавилось, нового ничего. На местах проектных скважин забил в

землю колы – выпадет снег, и сделать это будет намного сложнее.

Теперь только бы пофартило! А с этим у меня пока напряженка.

Часть тридцатая.

К концу октября полевые работы закончились полностью, и в

камералке стало многолюдно. ИТРовцы из отряда устраивались в

комнатах, тащили с собой ящики с образцами, кучу бумаг, рабочие

инструменты. Шум, гам, беготня по коридорам, споры старых

обитателей комнат, захвативших большую и лучшую часть рабочей

площади, с появившимися новыми, требовавшими ее революционного

передела.

Наконец страсти поутихли, но сказать, что теперь работа

закипела с новой силой – язык не поворачивается. Она незаметно

отошла на второй план. А на первый – вышли разговоры на тему более

важную: кто и когда на зиму поедет в город. Понятно, что Игорь

Георгиевич, отвечающий за дела геологические, сложа руки не сидел, и

первого ноября, на общем собрании зачитал список счастливцев – на

Уазике начальника партии и Газике главного геолога повезут

необходимые материалы уже завтра. Остальные поедут поездами, по

мере завершения порученных дел, но так, чтобы праздники провести в

городе в кругу семьи и родственников. Лешке и Любе, как одиноким

молодым специалистам, уже зарезервированы места в общежитии – в

город эта парочка рвалась со всех сил и непонятно из каких

соображений. А в партии из ИТРовцев геологической службы на зиму

оставалось всего-ничего: я со Светой, молодой геофизик с женой –

супружеские пары в общежитие не пускали, и человек семь техников

геологов и геофизиков, в основном женщин, мужья которых были

буровиками или механиками в гараже.

Леонид Дмитрович, как и обещал, из порушенного отряда привез

мне кучу досок, бревен, листов фанеры и шифера, все хоть и бывшего в

употреблении, но пригодного сляпать сарайчик (с надеждой, что в нем

в следующем году я поставлю дещевенький мотоцикл) и огородить

кусочек земли возле дома. Я начал прикидывать, где для сарайчика

вкопать опорные столбы, пока земля не замерзла, но к делу приступить

не мог – каждый день после работы нас навещали гости из отрядных

знакомых, и постоянно Лешка с Любой, кому гулять по вечерам стало

холодновато, а сидеть на людях в одном из общежитий – мужском или

женском – тоже не комфортно.

Наконец ко мне заявились буровики, и я с ними поехал на

участок, показать места бурения первых скважин. На моей

перспективной структуре! Которую этой зимой буду опоисковывать

135

бурением! Им руководить, даже если и не дорос до старшего геолога! И

очень надеюсь руду встретить! Размечтался, блин.

На следующий день туда потащили два буровых агрегата, а мне

пришлось их сопровождать – проконтролировать, правильно ли

агрегаты поставят на точки. И пока я занимался делом в поле, большая

часть ИТРовцев, в том числе Лешка с Любой, уехали в город поездом.

Через день – это уже пятого ноября – уезжали последние пять человек,

все начальники или ведущие специалисты. И Игорь Георгиевич

попросил меня помочь загрузиться в вагон, потому что материалов для

работы, в том числе спецпочту, и личных вещей ребята везли много, а

поезд стоит минуту, и ожидается при посадке столпотворение –

желающих попасть в город на праздники всегда с избытком. Я конечно

согласился, не представляя, в какое приключение посадка в вагон

выльется.

Когда бортовая, оборудованная в кузове будкой для защиты

пассажиров от непогоды, за три часа до поезда привезла отъезжающих

на вокзал, что бы стать к кассе за билетами первыми, все мы почесали

затылки: потенциальными пассажирами вокзал был забит под завязку.

Понятно, что вагоны собираются брать штурмом – дежурный по

вокзалу предупредил, что билетов нет и не будет, а поезд все ждут и

никуда не расходятся.

«Здесь мы не сядем», – с озабоченным видом оценил Игорь

Георгиевич ситуацию, – «с нашими чемоданами к вагону близко не

подпустят!»

«Не подпустят!» – поддержал его Леонид Дмитрович, с

неестественной для данного положения обаятельной улыбкой – народ

на вокзале был хмурым, дерганым, в основной массе молодым и с

легкими спортивными сумками.

«Делать то что?» – Игорь Георгиевич оглядел партийских бедолаг,

жены которых в городе уже готовят праздничные столы.

«Пойду к дежурному, с ним поговорю. Покажу командировочное

предписание, что у нас почта секретная, Вальтер свой

продемонстрирую», – Леонид Дмитрович оказался при оружии, и хотел

этим воспользоваться – показать, что он и все с ним при деле

государственном.

Через десять минут Леонид с переговоров вернулся. Все мы его

тут же обступили, в сторонке от основной публики.

«Дежурному я объяснил: везем секретную почту, и сесть в поезд

должны обязательно. А он мне: проводники вагоны открывать не будут,

знают, чем это может кончиться!» – отъезжающие на моих глазах

скисли, – «Но!» – Леня покачал пальцем, – «Дежурный позвонил на

ближайшую станцию, где меняют тепловоз, и поезд стоит двадцать

минут. Объяснил ситуацию с нами начальнику вокзала. И тот

согласился пять билетов до города, из брони вояк, нам продать. Так что,

136

сто км назад от города, ежели в него хотим попасть!» И говорить не

нужно, что все тут же согласились!

Через два часа были на этой самой станции, причем летели туда

как на гонках, что бы к поезду успеть. Леонид Дмитрович, оказавшийся

самым опытным в переговорных делах, побежал к начальнику вокзала,

вернулся с пятью билетами в купейный вагон довольным, но с

несколько озадаченной физиономией:

«Билеты дали, но только посадочные, без доплаты за купе – это

мы уже в вагоне сделаем. И посоветовали не расслабляться», – здесь

даже он перестал улыбаться, – «проводники могут вагон не открыть, и

для нас главное – в поезд залезть. В любой вагон. А тронемся –

доберемся до своего. Так что держимся вместе, самые здоровые

впереди как таранная сила!»

Когда поезд подошел, на штурм бросилась толпа. Ни один

купейный вагон проводники не открыли, многие плацкартные тоже. Но

из нескольких пришлось выпускать приехавших пассажиров, после

чего проводники возле них были сметены безбилетными

отъезжающими. С трудом в плацкартный забрались и мы, с трудом

начали пробираться по вагонам до своего купейного. Я решил ребят

сопровождать до победного конца, и вместе с ними доехать до родного

полустанка возле Мирного.

Наконец наш купейный, дверь в него заперта, на стук никакой

реакции. Стояли перед дверью, пока поезд не тронулся, потом она

открылась, проводница сурово на нас посмотрела, и не менее сурово

посоветовала:

«Сразу в свой вагон залезать надо, а не шляться по поезду!» – из

чего все ошибочно решили, что нас здесь не ждут. Однако Леонид

Дмитрович ничуть не смутился, и с улыбкой сердитой проводнице

сообщил:

«А мы в свой и рвемся! У нас к вам билеты!» – и эти билеты

продемонстрировал.

«Я не сообщала на станцию, что у меня есть свободные места!» -

проводница неожиданно грубо выхватила у Лени билеты и начала их

разглядывать.

«У нас бронь! Спецпочту везем!» – Леня распахнул куртку и

продемонстрировал Вальтер. Подействовало, народ наш вооруженных

пистолетами людей побаивается.

«Идите за мной!» – более миролюбиво предложила хозяйка

вагона. Ключом открыла дверь одного из купе, оказавшемся пустым,

зашли в него с сумками и чемоданами. Леня втихаря остальным

подмигнул: дело на мази, до города доедем точно!

«У вас за купе не заплачено!» – разглядела проводница билеты, -

«Я вас к себе пустить не могу!»

«Купе то пустое?» – отреагировал Леонид, – «И номер вагона в

билетах ваш!»

137

«Ничего не знаю!» – заартачилась хозяйка, – «Пойду вызову

начальника поезда! С ним договаривайтесь!» – и побежала в свое купе.

После чего Леонид всех успокоил:

«Уже едем! И из вагона теперь хрен нас выгонят!» С чем Игорь

Георгиевич согласился:

«Доедем. В случае чего – будем из твоего Вальтера

отстреливаться!»

Минут через пятнадцать проводница вернулась, в сопровождении

начальника поезда. Леонид теперь ему начал объяснять ситуацию, и без

всяких споров получил предложение проводнице доплатить, раз выдали

нам билеты не по полной стоимости.

«Конечно, конечно! Без проблем!» – Леня полез за деньгами, а

остальные с облегчением вздохнули: выгонять нас с вагона не

собираются! Потом он же пошел проводить начальника поезда и заодно

получить у проводницы постельное белье. И когда вернулся – объяснил

непонятную для всех ситуацию: почему в вагоне оказалось пустое купе,

а проводница на стоянке никого не пустила. Все просто, ситуация

отработана. Не было бы нас, с трудом выбитыми билетами, проводница

пустила бы в купе безбилетников, и получила бы от них денежки в

собственный карман по полной стоимости. А благодаря нашей

спецпочте и Вальтеру Лени – заработала только купейную доплату,

потому что отказать нам в билетах на станции не решились.

Ребята в купе устроились, на столике появилась бутылочка, и я со

всеми выпил стопку за успешно проведенную операцию. Вторую не

успел – поезд остановился на разъезде возле Мирного, и проводница

втихаря выпустила меня с противоположной стороны от штурмующей

вагон толпы.

Часть тридцать первая.

К буровым на свой, вернее, мой старый участок, я мог

добираться только со сменой на вахтовке, и утром побежал в гараж

занимать в ней место. Скважины уже глубиной метров по двадцать, а

что поднято в керне? С поверхности породы точно пустые, те, что

перекрывают нужные нам рудовмещающие. А если пустые кончились,

на такой малой глубине? И пошли те, что надо? А вдруг уже и руда?

Размечтался!

В керне рудовмещающие уже были, и даже измененные, но без

руды. В принципе, неплохо – проектная глубина скважин триста

метров, их еще бурить и бурить, и в любой момент руда может

появиться. Но как хочется увидеть ее здесь и сейчас!

С этой же вахтовкой вернулся в партию, по скважинам начал

рисовать разрезы, с учетом поднятого из них керна. Сравнил с

разрезами проектными – нужные породы начались на меньших

глубинах, чем мы думали, и перспективная структура – самое

138

подходящее для руды место – будет встречена именно в них. Только

когда, если впереди три дня ноябрьских праздников, в том числе и для

буровиков?

В опустевшей камералке я занимал целую комнату. С одной

стороны – благодать, никто не мешает, с глупыми вопросами не лезет. С

другой – иногда и скучновато, во время того, что называют перекуром.

Поэтому обрадовался, когда навестила Света. Подошла, села рядом,

пользуясь отсутствием посторонних спровоцировала на поцелуй,

потерлась головой о мое плечо, напомнила:

«Завтра к нам гости придут. Я твоего друга пригласила,

Евдокима. С женой конечно», – это с Ниночкой, с ней мы уже

познакомились, – «А у нас в холодильнике одна утка. На всех не хватит.

Что делать будем?» – посмотрела мне в лицо, – «Только про магазин не

говори, там все расхватали».

«Что-нибудь придумаем», – улыбнулся я женушке, один взгляд

которой, или простое прикосновение вызывали неодолимое желание

обнять, прижать к себе, почувствовать тепло и аромат тела. Вот и

сейчас руки непроизвольно к ней потянулись, Света подставила губы

для второго поцелуя и у меня перехватило дыхание, но…. дверь в

комнату распахнулась и появился… Дока. На мгновение замер, потом

махнул рукой, мол повремените с нежностями, и сообщил «потрясную»

новость:

«Ребята на озеро ездили – там утка валом валит! За полчаса

патроны разбухали!» – и смотрел на Свету, побаиваясь, что такая

новость в предпраздничный день ее не обрадует, – «Нам бы туда

смотаться, на вечернюю зорю!» – перевел взгляд на меня: как

отреагирую. Отреагировала Света:

«А мы сейчас об утках и говорили! Что осталась одна, и на

праздники ее не хватит!»

«А я о чем!» – Доке ее слова добавили уверенности, – «На ночь

на озере не останемся, а на праздники будет что готовить!» – кивнул в

мою сторону, – «Ты-то как думаешь?»

«Едем!» – о чем думать, жена сама об утках заговорила, – «И

прямо сейчас, если с работы можешь сбежать!» Мне бежать было

незачем, дела я успел закончить.

Через полтора часа сидели в камышах, в ближайшем из наших

охотничьих мест. Утка валом не валила, но все же летала. Хотя для

этого было рановато. И погода радовала – солнышко, тепло, тихо.

Сплошной кайф!

Только через полчаса он кончился: небо затянуло тучами, пошел

мелкий дождик. Утка летать начала интенсивней. Еще через пятнадцать

минут дунул приличный ветерок, дождь превратился в снег. Утка

пошла валом!

А погода портилась по нарастающей: ветер уже свистел,

температура упала до нуля градусов, снег снизил видимость до

139

двадцати метров. К этому времени мы промокли и дрожали от холода.

С трудом выбрались из воды, в которую зашли в сапогах по колено –

камыш под налипшим снегом уже не стоял, а лежал и пришлось делать

в нем по сути новый проход к берегу. К счастью, Урал завелся легко, и в

жуткую метель, позволявшую ехать на первой скорости по наитию –

дорога просматривалась с великим трудом – тронулись домой. Счастье,

что на мотоцикле был щиток, и водила защищался от слепящего снега

за ним, а я – в люльке, спрятав голову под ее брезентовым покрытием.

И так до партии! Приехали голодными, замерзшими окончательно. Но с

утками! У меня из праздничных запасов уничтожили бутылку водки без

закуски, но с горячим чаем. Повеселевший Дока укатил к себе, а я

быстренько залез в кровать, и уже в ней Света согрела меня в момент.

Утро встретило полным штилем, безоблачным небом с ярким

солнцем, и ослепительно блестевшим под его лучами белым снегом,

при температуре минус градус. На крышах домов снег начал

подтаивать, на земле же лежал ровным и не нарушенным следами

машин покрывалом. Понятно, почему вчера на озере утка валом валила

– снег и ветер турнули ее с открытой воды в камыши, где было

потеплее. Жалко, если она и из них из-за снега на юг сорвется, мы с

Докой ноябрь на нее рассчитывали поохотиться.

А он тут и заявился, с предложением почище вчерашнего:

«Сайга с севера валит, от снега уходит!» – это даже не

поздоровавшись, – «Хватай ружье, картечь и поехали, пока не поздно!»

«Сегодня праздник!» – напомнила Света, – «Завтра на вашу охоту

съездите!»

«Да мы на час, не больше!» – пошел Дока на явную ложь, потому

что в столь короткое время добыть осторожнейшее животное в

принципе невозможно; после чего привел «убийственный» довод, -

«Нам из поселка выехать, и все – сайга рядом!» Света покачала

головой, и…махнула рукой: что с ненормальных возьмешь? Я побежал

одеваться.

Отъехали мы метров на четыреста – до поселковой свалки. И

офигели: громадными стадами на всем обозримом пространстве сайга

шла с севера на юг, натыкалась на поселок, и начинала его обходить.

Пятнадцать минут полежали за какой-то железякой, пока очередное

стадо нас чуть не начало топтать, добыли рогача, и меньше чем через

час были дома. Удивив и обрадовав Свету – тут же предложила

изменить меню праздничного стола: заменить жареных уток на

шашлык из мяса дичины. Мы с Докой в темпе заработали ножами.

Три дня бездельничали. Шашлык, вино и пиво надоели, но

деваться некуда: уже восьмого ноября снег в основной массе растаял,

превратив поверхностный слой суглинков в непролазную грязь, а колеи

проселков заполнив водой. Как говорится, ни пройти, ни проехать.

Пришлось сидеть дома, и даже после праздников – ждать, когда

буровые начнут работать и поднимать керн.

140

Зря себя заводил: первые скважины достигли проектных глубин, -

и никакой руды! В породах рудовмещающих, интенсивно измененных,

с пересеченной в них перспективной структурой! И только в керне

одной трещины с красной каемкой ожелезнения, всегда руду

сопровождающего или с ней рядом.

Грустно. Скважины, по моим представлениям, пробурены в

лучших местах. А может руда рядом, уже в следующих? По крайней

мере, ожелезнение в керне возможность этого подтверждает. Поставил

буровые на очередные две скважины, слева и справа от пробуренных.

Теперь у меня есть над чем подумать. Для начала по законченным

скважинам дорисовал уже начатые разрезы поперек перспективной

структуры – посмотреть, как она ведет себя на глубине, под каким

углом к поверхности погружается, и в какой степени интенсивность

изменения пород с ней связана.

Теперь нужно составить разрез по двум скважинам, не поперек

структуры, а вдоль нее. Чтобы понять, как меняется интенсивность

изменения пород между ними и в этом направлении. Строю

продольник, как мы называем такие разрезы. Сразу видно: в правой (на

разрезе) скважине породы изменены максимально, в них же небольшой

участок ожелезнения по трещинам. В левой изменения средней степени

и ожелезнения нет. Вывод: правая ближе к руде, если та все же есть. И

надежда теперь на скважину, заданную еще правее. Ну хоть что-то

прояснилось!

Декабрь принес разочарование: еще две скважины руду не

встретили. Даже хуже: в крайней левой мощность пустых

перекрывающих пород возросла до полутора сотен метров, и если так

пойдет и дальше, то в очередной – еще левее – может дойти до триста

метров, Тогда в эту сторону продолжать поиски бурением – искать

иголку в стоге сена, слишком велика мощность пород заведомо пустых.

В правой скважине с породами все нормально, но вот степень их

изменения! Дотянула до средней, и без ожелезнения – значит, и здесь

руды нет. Снова засел за разрезы: вначале обязательные два поперек

структуры, затем подрисовать начатый продольник.

На нем теперь четыре скважины – это восемьсот метров вдоль

уже изученной перспективной структуры. Можно сказать, что здесь

руды нет, зато везде есть измененные породы, причем максимально и

плюс ожелезнение по трещинам только в одной скважине. Почему? И

что делать дальше? Надо ли рядом с лучшей скважиной пробурить

впритык еще парочку, с надеждой, что руда будет в них? Могу ли я эти

скважины задать сейчас, или же должен повременить и обязательно

проконсультироваться с главным геологом, Игорем Георгиевичем?

Уже и пожалел, что взялся за дело, не соответствующее опыту –

негоже молодому специалисту ровнять себя со старшим геологом. И

очередные скважины задал из тех, что были намечены даже без моего

участия.

141

За два дня до нового года пошел снег, стаять которому суждено

весной. Вечером Дока появился с предложением:

«Завтра пороша будет, давай за зайчиками смотаемся!»

«А как? День то у нас рабочий!» – рабочий, только у меня все они

ненормированные, и смотаться я могу. А как у Доки? Его начальник –

главный инженер партии – мужик вредный, не дай бог с самоволкой

попасться.

«Я официально отгул взял, на завтра», – успокоил зайчатник, -

«По темному из партии смоемся, нас и не увидит никто!» – это он уже о

моей безопасности. Отличный напарник! Я начал замечать, что по

многим вопросам мысли у нас очень схожи и текут не пересекаясь. В

делах охотничьих ни одного спора между нами не припомню!

По темному на Урале отъехали от партии километров пять, до

долины, густо заросшей саксаулом и тамариском. Зайцы в ней всегда

водились, об этом мы знали. Но что бы столько! Снег за пол ночи был

так истоптан, следы так пересекались и петляли, что распутать их было

невозможно. Через пол часа в этом убедились, вначале я, потом Дока,

вернулись к мотоциклу, и … без слов начали на нем устраиваться.

«И что? Пустыми домой поедем?» – поинтересовался главный

заводила. У меня же появилась идея, как все же зайчика добыть:

«Едем к краю долины, потом вдоль нее возле самых горок. И

следы смотрим только те, что в горки ведут. Почти наверняка туда

зайчики на дневку из долины убегают, и следов должно быть не

много».

Дока посмотрел на меня, с усмешкой – напридумал тоже! – но

промолчал. И мы начали из саксаула и тамариска выбираться к горкам.

Вдоль них проехали километра два, встретили шесть следов из

долины и ни одного назад. Прошлись по ним, по паре сотен метров, и

из низких кустов баялыча, позволявших видеть следы метров на

двадцать, выгнали шесть зайцев. Которых потом пришлось нести к

оставленному мотоциклу. И это к двенадцати часам дня!

«Главное – вовремя ситуацию просекли», – заметил довольный

Дока, – «и не стали в этих кустах копошиться!» – кивнул в сторону

долины, истоптанной зайцами так, словно они здесь со всей округи

собрались и устроили игру в догонялки.

На следующий день среди охотников было много разговоров о

первой пороше, но успехом могли похвастаться немногие, причем

добывших зайцев не троплением, а выгнавших их случайно, так

называемых «шумовых». Меньше надо было ногами, а больше головой

мужикам работать!

Часть тридцать вторая.

Новый год встретили у Доки, с его двумя сослуживцами по

механическому цеху и их женами. Ребята оказались охотниками – у

142

Доки других не могло и быть, их жены, как и Ниночка, работали в

Мирном. Разговоры, пока были трезвыми, пошли на охотничьи темы -

спровоцировали блюда из зайцев на столе, мной и Докой добытыми. Но

быстро возмутились представители прекрасного пола, и перевели их на

темы если и не любовные, то к ним поближе. После чего они в

основном и говорили, а мужики их больше слушали. Кое-как дотянули

до одиннадцати. Наконец поступило предложение проводить старый

год – мужики тут же дважды разлили по стаканчикам водочку. Все

повеселели, а хлопнув под куранты по бокалу шампанского, и поимев в

желудках то, что в народе называется «ершом», в момент осмелели -

тосты пошли беспрерывно, анекдоты поначалу полегче, потом

поядренее. И наконец танцы, каждого с каждой. Остановились часа в

четыре, из-за полного отсутствия у всех сил.

Первого числа праздник продолжался, а к концу работы второго

день нового года из города Уазик начальника привез главного геолога

Игоря Георгиевича. Меня он предупредил, что бы завтра утром на

буровые с вахтой не ехал – вначале посмотрим разрезы по законченным

скважинам, а потом смотаемся на участок на Уазике.

Вечером долго не мог заснуть. Как Игорь Георгиевич отнесется к

объяснению того, что я нарисовал на разрезах? Вдруг что-то не заметил

в керне? Он же и его обязательно посмотрит!

Когда утром шел в камералку, легонький мандраж был. Даже

Света это заметила:

«Боишься?» – на крыльце посмотрела на меня с сочувствием.

«Не боюсь, а волнуюсь», – вздохнул в ответ, дверь в камералку

открывая.

«Как закончите – пригласи к нам покушать», – имела ввиду Игоря

Георгиевича, – «Если не поругаетесь!» – а вот этого только и не

хватало!

Волновался я зря. Разрезы главному геологу понравились,

особенно продольник с четырьмя законченными скважинами, и

подрисованными карандашиком еще двумя, в данный момент

находящимися в бурении.

«Отлично смотрится», – успокоил меня оценкой, – «видно, как

вдоль главной структуры меняется степень изменения пород, где она

максимальная и даже до ожелезнения вдоль трещин доходит», – это в

единственной скважине, рядом с которой руда в принципе возможна.

«Может, от скважины с ожелезнением отступить метров на сто, в