Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! (СИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

убитая утка сто процентно упала бы в такие густые заросли камыша,

что ее в них даже собака не нашла бы. Но если никто не выстрелил, то

душу почти каждый облегчил словесными излияниями в жанре

юмористического послания, с применением ненормативной лексики, в

адрес помахавшим нам крыльями водоплавающих. На всякий случай,

ружья теперь держали под рукой.

Неожиданно из протоки выплыли на чистую, если не считать

редких купаков камыша, воду – на большой плес, диаметром метров

триста. С его середины поднялась громадная стая, добавив всем в кровь

адреналина. На нас конечно ни одна утка не налетела, оказались не

такими и глупыми. Леня остановился, подождал, пока к нему не

подплыли остальные:

«Видали?» – махнул рукой в сторону улетевших пернатых, – «Есть

утка! Сейчас такие как мы везде в камыши полезут, гонять ее начнут.

Вот тогда и начнется стрельба!»

«А мы где будем устраиваться?» – на Лешку жалко было

смотреть, так на него улетевшая стая подействовала, – «Надо побыстрей

замаскироваться, они могут (это улетевшие утки) назад вернуться!»

«Погоди!» – прервал его Леня, и показал завязанный в узел пучок

камыша на выходе из протоки, – «Запоминайте, на всякий случай. Это

вход в протоку, не дай бог ночью не найти», – все начали озираться,

ситуацию запоминать, – «Сейчас будем расплываться, каждый

выискивает себе место. Лучше всего большой купак, на котором можно

стоять, а лодку рядом в камыше замаскировать. Станет темно – здесь

собираемся. И что бы из этого плеса никуда ни шагу, по темному назад

не выберетесь!»

Начали расплываться. Наша колымага, при двух веслах, хорошим

ходом не отличалась, и по общему согласию, далеко решили не

отплывать, устроились в ближайшем подходящем месте. И с завистью

наблюдали, как опытные утятники расставляли на наших глазах

резиновые чучела уток – ни у кого из нашей команды их не оказалось.

Далеко впереди кто-то начал бахать, поднялось несколько стай,

парочка направилась в нашу сторону, пролетела над плесом,

подвернула к подсадным самого настырного – добравшегося до

120

противоположного его конца, и он пару раз грохнул. Утки

благополучно улетели.

«Мазила!» – ухмыльнулся Лешка, – «Над головой пролетели!» – и

тут же возмутился, – «Видите, на подсадку идут! А у нас ее нет, значит,

без уток останемся!»

«Обмыть это надо», – скромно кашлянул шофер бортовой, и с

сожалением вздохнул – бутылка у него, как я на берегу заметил,

отсутствовала. Или осталась в отряде. Лешка без возражения залез в

свой рюкзак, достал кружку, бутылку и что-то закусить. Начал в

кружку набулькивать, два других охламона смотрели, на сколько он

расщедрится. Расщедрился грамм на сто, протянул кружку первому –

шоферу, и….над головой! Низко! Просвистело пять уток! Мы за ружья

схватиться не успели!

Лешка разразился бурной тирадой, насчет хитрых пернатых и

нашей общей безответственности, шофер не теряя времени кружку

осушил без всяких слов, занюхал эликсир хлебом, и нисколь не

расстроился. После чего для успокоения душ выпили и остальные.

Дальше стояли с ружьями в руках, как часовые, к которым кто-то уже

подбирается с коварным замыслом.

Между тем время пошло на шестой час, и далеко от нас впереди

и по сторонам начали постреливать. Наверное, охотники из Мирного, а

может и еще откуда, не имевшие возможность смыться с работы

раньше времени, сейчас забирались в камыши, сгоняя уток с

насиженных мест. Теперь их стаи носились везде, несколько залетело

на наш плес, и у счастливчиков на воде уже валялось по несколько

убитых уток. На нас тоже пару раз налетали, по несколько штук, из

разбитых товарищами стай, и три на воде валялось тоже – одна точно

моя, две точно Лешкины. Шофер, не закусивший, а лишь занюхавший

недавнюю порцию эликсира хлебом, добился ожидаемого эффекта:

мазал упорно.

Вскоре с противоположного конца плеса в нашу сторону поплыла

резинка, и конечно, когда была недалеко от нас, напугала очередную

стаю, влетевшую на плес, и она от нас отвернула. Лешка выматерился,

а я усмехнулся: понял, что безружейный шофер Игоря Георгиевича по

светлому, что бы разглядеть вход в протоку, плывет с добытыми утками,

которые должен отвезти в отряд. Где к нашему приезду женщины их

приготовят. Гонец подплыл и к нам, трех наших экспроприировал.

Начало темнеть, и утки словно взбесились. Теперь одиночками,

двойками, тройками и до больших стай, над плесом носились как мухи,

заставляя нас постоянно вертеться, нагибаться и махать ружьями,

провожая ими цели и сжигая патроны по ближним и в удачных для нас

ракурсах. Скоро по патронташу каждый разгахал, из рюкзаков достали

отложенные на утро патроны, но теперь стреляли редко, что бы точно

без промаха.

121

Стало совсем темно, но утки продолжали летать. И не только:

теперь, не видя в камышах лодок, они плюхали на воду и возле

камыша, и посередине плеса, и недалеко от нас. Свист крыльев, плеск

воды, кряканье в разных диапазонах неслось ото всюду, на Лешкин

манок отзывались многие. Охотничий рай!

Потом с середины плеса, уже невидимые в темноте, они начали

взлетать – это ко входу в протоку плыли на резинках наши товарищи.

Мы из купака свою колымагу вытолкнули на чистую воду, подобрали

своих пятнадцать, подплыли к близкой от нас протоке, и теперь изредка

покрикивали, что бы на наш голос ориентировались товарищи – вход в

протоку сейчас разглядеть просто невозможно.

На берегу, в кромешной темноте, успевший вернуться из отряда

гонец нас уже ждал. Включил фары своего Газона, и под их светом

разглядели добычу каждого – в среднем на охотника оказалось по пять

уток. Полюбовались наиболее крупными экземплярами, и

попрощавшись с остающимися здесь на ночлег пассажирами второго

Газона, с примкнувшим к ним шофером бортовой, вшестером с трудом

залезли в Газон свой, захватив только ружья. Теперь вперед к кондеру!.

Отряд встретил тишиной, огнями в нескольких домиках и в

палатке столовой, внутри которой мелькали тени. К ней Газон

подкатил, и был встречен женщинами, причесанными, подкрашенными

и разодетыми как на праздник. Минут через двадцать, за которые

охотники переоделись и привели себя в порядок, он и начался.

Каждая дама – а это все техники геологи и геофизики –

приготовила по одной утке, по собственному рецепту, и сейчас они

лежали в разнообразной посуде на столе, среди бутылок, стаканов и

тарелок с порезанными овощами. Каких только не было! И с тушеной

картошечкой, и фаршированные яблоками, гречкой, и просто томленые

с луком.

Света усадила меня рядом с собой, напротив фаршированной

яблоками утки собственного творения – первой в жизни, и по подсказке

подруг. Остальные тоже разобрались, и пошло. До двух ночи, пока все

не выпили и не съели. И не натанцевались. К Лешке в домик, где для

меня (без жены) нашлось место, я шел с закрывающимися глазами. А

этот прохиндей, которого Света познакомила со своей подругой, так и

не появился. Не знаю, что ей болтал и где – заснул в момент, как

только опустился на кровать. Только Люба девушка серьезная, с

твердым принципом: вначале загс, потом все остальное. Ну кроме

мелочей, конечно. А вставать нужно на утреннюю зорьку через два

часа!

Не помню, кто меня разбудил и как я поднимался, плохо помню

как добирались до стоянки в камышах, но ружье и патроны взять с

собой не забыл. Ночевавшие здесь охотники успели уплыли на плес,

наш Газон встретил лишь член экипажа деревянной лодки – шофер

122

бортовой машины. Хозяева резинок быстро накачали свои

плавсредства, потянули их за собой на вход в протоку.

Когда устроились в знакомом месте на плесе и замаскировали

камышом свою колымагу, шофер бортовой, с видом мученика скромно

прохрипел:

«Голова как пыльным мешком стукнутая. Полечить бы, так

нечем. вчерась все выпили», – и глянул на Лешку, по опыту уже зная,

что среди нас, то-есть его и меня, он главный распорядитель спиртного.

Лешка будто такое предложение ждал, только причину нашел другую:

«Точно, пора по рюмахе! А то у меня глаза закрываются, ночью

минуты не поспал!» – и полез в свой рюкзак, который, кстати, всю ночь

пролежал в лодке.

Выпили, все с удовольствием. И я не утерпел с вопросом:

«И с кем ты не поспал ни минуты?»

Лешка внимательно осмотрел посветлевший горизонт, на предмет

летающих уток, убедился, что он пока пуст, и после этого ответил:

«С Любкой болтали. Да и ложиться на час – только

расстраиваться. Днем отосплюсь, когда вы в партию уедете», – это у

него на уме с девушкой разговор продолжить, пока гости из отряда не

уберутся!

«Имей ввиду, она не оторва, с какими ты привык иметь дело.

Быстро уболтать не получится, Светка ей точно рассказала, что от тебя

можно ожидать!»

Лешка позыркал на меня, позыркал, и выдал загадочную фразу:

«Мне такая и надо. А то ты слово – тебе два, ты ее за руку – она

к тебе сиськами прижимается, ты за них хватанул – она уже на песочек

опускается. Надоело. Пора жену искать», – шофер бортовой хихикнул,

точно знал, что этот тип вытворяет в домике или на песочке пляжа. А у

меня глаза на лоб полезли: ну и ну! И это законченный бабник!

Впрочем, и ему пора ума-разума набираться!

Через полчаса, когда солнце выглянуло из-за горизонта, вокруг и

везде началась такая пальба, какой я никогда в жизни не слышал. Утки

носились над камышом беспрерывно, и боялись сесть на воду,

встречавшую их выстрелами. Оставшиеся у каждого патроны мы

расстреляли в момент, правда, более эффективно, чем вчерашним

вечером – на душу выходило по тех же пяти уток.

«Может еще?» – шофер для Лешки кивнул на рюкзак, – «А то эти

заразы (утки, то-есть) летают, а стрелять нечем! Душу расстраивают!»

Бутылку допили, посмотрели, как пернатые потихоньку

поднимаются все выше и выше, и по многим стрелять уже бесполезно.

Потом они стаями начали улетать и скрываться за горизонтом, а

стрельба стихать, и наконец почти прекратилась. Утренняя зорька

закончилась. Резинки с плеса потянулись ко входу в протоку, мы на

своей лодке подплыли к ней первыми.

123

На берегу, когда все собрались, начался осмотр добычи. Потом –

как же без этого! – общий завтрак, с уничтожением остатков спиртного

и байками на охотничьи темы. Незаметно я отошел в сторонку, и пока

остальные развлекали друг друга разговорами, успел доставшихся мне

уток ощипать. Что бы не заниматься этим дома в партии. Наконец все

угомонились, собрали вещи и разобрались по машинам. Покатили в

отряд, бортовая с колымагой снова впереди.

Бодрые и веселые, Люба и Света нас уже ждали. Лешка помог

мне загрузить в Газончик их вещи, Любу отвел в сторонку и минут пять

что-то ей втолковывал. Пока остальные на него не закричали.

«И как вам охота?» – Игорь Георгиевич уже в машине обернулся к

девушкам, – «Еще раз поедете, в следующую субботу, или не

понравилось?»

Девушки заулыбались, глянули друг на друга, и Света ответила за

двоих:

«Понравилась. Только к нам в гости на воскресенье Леша

приедет, и мы должны к встрече приготовиться!» – еще раз с подругой

переглянулись. С улыбками.

«К вам обоим приедет, или к одной Любе?» – Игорь Георгиевич

еще раз обернулся назад, опять же с улыбкой.

«К нам обоим», – подтвердила Света, и начала смотреть на меня, -

«мужа от охоты отговаривать бесполезно, а Леше даже переночевать

негде, если приедет в субботу!»

«Найдется ему место, в общежитии», – успокоил девушек Игорь

Георгиевич, устраиваясь на сидении нормально. А я его продолжил:

«Нечего ночью дрыхнуть, пусть девушку под звездами

развлекает!» Главный геолог ответил смешком, Люба смущенно

отвернулась в сторону, а Света толкнула меня в бок локтем:

«Об этом они сами договорятся, без подсказок некоторых. А ты»,

– ко мне и повернулась, – «раскладушку на всякий случай найди!»

Найду конечно. Только, зная Лешку как облупленного, сдается мне, что

она ему не понадобится. Большой у него опыт девушек ночами

развлекать!

Часть двадцать седьмая.

В понедельник буровики вымотали душу. Вначале показал им

места заложения двух скважин в центральной части долины, что бы

установить максимальную глубину залегания пластов углей, состав и

строение каждого, и полностью перебурить сложный разрез

сероцветных песчаников. Потом этих же буровиков свозил на пару

профилей и показал места заложения коротких скважин, что бы

полностьо перебурить угли с повышенной радиоактивностью. И долго

всех вразумлял, что керна по углям должно быть восемьдесят

124

процентов, а по песчаникам хватит и шестидесяти. Потом планчик с

намеченными скважинами передал Дмитрию – он будет за керном

присматривать и отбирать пробы.

В партию вернулся с буровиками вахтовкой, в седьмом часу

вечера. А в поселке, когда шел домой, стоял аромат жареных уток! Это

сколько же их сейчас томилось в духовках, стояло на газовых плитах

или уже на столах в готовом виде! Не иначе, в каждом доме!

Мой встретил аналогично: все было готово к дегустации

приготовленного в утятнице деликатеса, и иноземного вина в красивой

причудливой бутылке. Света, Люба и Наташа, в праздничных платьях,

не скрывающих привлекательные части женских тел, с легким, но не

менее праздничным макияжем, могли бы порадовать многих мужчин,

только такие в данный момент отсутствовали, и вся эта благодать

доставалась мне одному. Сабантуйчик получился не хуже, чем в отряде,

но лимит мужиков сказывался. В результате тема была затронута,

развита, и привела к общему согласию насчет повтора в следующее

воскресенье. На который Люба придет с Лешкой – тот должен приехать

в партию – а Наташа… тоже найдет, кого осчастливить.

Правда, разошлись гости рано – завтра рабочий день. Помог

Свете убрать стол, потом вспомнил, что у меня ни одного заряженного

патрона. Перебрал охотничьи запасы, посмотрел, хватит ли снарядить

штук пятьдесят для следующей охоты. Порох нашелся, а дроби ноль, и

негде купить. Нет войлочных и картонных пыжей. Плохо, что-то нужно

делать, и я побежал к знакомому механику, пассажиру второго, не

геологического Газона на прошлой охоте. Евдоким – так звали умельца

– без слов поковырялся в охотничьем сундуке, нашел мне кусок кошмы

и металлическую вырубку, превращать ее в пыжи. Насчет дроби –

предложил завтра налить, свинец и специальное приспособление для

этого есть. Вечер посидим – на месяц дробью себя обеспечим. Ну и

что, отказываться? Когда человек с удовольствием хочет тебе помочь?

Поздно вечером, уже в кровати, в голову вернулись мысли по

работе. Как там скважины, которые сегодня с обеда начали бурить и к

утру пройдут метров по тридцать? На какой глубине встретят угли,

какова будет их мощность? Завтра мне обязательно нужно в поле!

Очень ко времени под простыню забралась Света. Увидев, что не

сплю, улыбнулась, прижалась ко мне божественным телом – волна

тепла прокатилась от головы до ног. Какой там сон!

Всю неделю загорал на участке. Осадочные породы, с которыми

сейчас приходилось разбираться, были не только намного моложе, а и

значительно слабее хорошо знакомых вулканитов, этих древних лав,

которые молотком расколоть сложно, а пробурить скважину еще

сложнее. А потому две глубокие скважины по слабеньким песчаникам в

пятницу были закончены. Мне же пришлось возле них постоянно

сидеть, смотреть керн, и выделять в нем все, что выделить можно. Но

125

песчаники так похожи! Пришлось строить диаграммы по размеру

частиц, по процентному количеству составляющих их минералов, по

цвету отдельных прослоев, по количеству и составу редких

экзотических включений в виде гальки или линз известняка. Получил

графики, как у больного со скачущей температурой, от тридцати шести

до сорока градусов, и теперь я должен был в них разобраться так, что

бы каждому прослою в одной скважине найти аналогичный в скважине

второй, в четырехстах от первой метрах. Честно скажу, головоломка та

еще, но разобрался. И определил глубину зоны проникновения

поверхностных вод и кислорода – до семидесяти метров. Только

скважины пройдены в центре гигантской складки, а там песчаники

залегали горизонтально, и их верхние слои и прослои полностью

оказались в зоне окисления, а нижние наоборот, полностью в нее не

попали. Но места следующих – поисковых скважин – определились: на

крыльях складки, где песчаники воздымаются к поверхности, и в

каждом их прослое положение зоны окисления уже понятно. В пятницу

с Владимиром, моим руководителем, долго говорили, и первые

скважины, уже чисто поисковые, наметили, но пока не задали.

А в глубоких законченных скважинах перебурены два отличных

пласта углей! Причем углей без радиоактивности, и не затронутых

процессами поверхностного выветривания! И каждый пласт мощность

имеет не меньше десяти метров!

Владимир в момент подсчитал примерные запасы – тянуло на

мелкое месторождение. При самом дешевом способе добычи –

карьерном – хватит на пятьдесят лет. Только нужно еще разделить угли

на чистые, и с ураном – валить их в один отвал нельзя.

Когда вернулся с поля, дома застал Свету и Любу за бутылкой

вина. Один стаканчик налили и мне, поглядывая с любопытством,

причину которого без подсказки понять не мог. Но не сомневался, что

кто-то из них на нее решится.

Минут десять развлекали разговором на обожаемую женщинами

тему – любовную: откуда эта любовь появляется, когда случается с

ними, то-есть с девушками, первый раз, и что от нее можно ожидать. Не

иначе, весь театр заранее подготовлен, по результатам недавнего

посещения дамами отряда, с запланированной целью: познакомить

Любу с Лешкой. Но я тут причем? А притом, что о художествах Лешки,

как законченного бабника, девушки хорошо знали. О моих же

романтических историях не очень, потому что Света вовремя меня от

них начала удерживать, своей любовью. И теперь этих двух подруг

интересовал совсем смешной вопрос: сколько у меня было женщин до

свадьбы, и были ли они вообще. Если были, то Лешка как

потенциальный муж для девушек не совсем потерян, есть шанс

перевоспитать и привязать к себе, как Света это сделала со мной.

126

«Ну Юра! Ну пожалуйста! Ну скажи, сколько у тебя было

любовниц!» – приставала ко мне женушка, а ее подруга с меня глаз не

спускала, надеясь, что я расколюсь.

Вот глупышки! Хотят загнать меня в ловушку, сами того не

понимая! Это сейчас у них в голове мысли только о любви и верном и

послушном муже рядом! А что будет лет через пять, когда любовные

страсти поутихнут, жена знает о твоих любовницах, пусть даже давних,

а ты у нее (пока) единственный мужчина? Не захочет ли с ним в этом

деле сровняться?

Нет уж, женам лучше быть в приятном неведении, если это

возможно. Но и врать лично мне не хотелось.

«Ты меня ставишь в неловкое положение», – начал я придумывать

достойный ответ, – «Скажу, что любовниц не было – может вначале и

обрадуешься. А потом задумаешься: как это взрослый мужик до

женитьбы обходился без женщин? Он что, больной, или не дай бог

извращенец? Или тюхтя-матюхтя? И что от него дальше можно

ожидать? Скажу, что любовницы были – если и не сразу, но все равно

обидишься. И будешь об этом постоянно вспоминать. Так что,

оставайся в счастливом неведении», – Света задумалась, а я тему

продолжил, теперь для Любы, – «А что Лешка успехом у девушек

пользуется – так это правда, а не его вина. Да он уже и завязывает, жену

собирается подыскивать. И, по секрету», – подружкам улыбнулся, -

«мне об этом сказал после того, как с тобой познакомился, и ночь вы

под звездами погуляли. Он же даже часа не поспал до охоты!»

Света подумала, с серьезным видом, и со мной согласилась:

«И правильно, не говори. Лучше мне ничего не знать, если так

получилось, что ничего и не знаю. Только», – улыбнулась, – «опыт у

тебя большой был, девушек в себя влюблять, это я по себе хорошо

знаю!» А Люба опустила глазки, но с улыбкой: наверное, очень ей

понравилось, что Лешка за ум взялся, и о жене задумался. А может, и о

скорой встрече с ним подумала – он же собирался на выходной в

партию приехать.

Я, кстати, для него и раскладушку достал, на всякий случай, если

приедет и негде будет переночевать. Сам то собирался на охоту, на уток.

Как и все местные мужики, страдающие пагубной страстью. И уже

организовалась подходящая компашка, опять на тех же двух

Газончиках. Только теперь в новое место, известное Евдокиму, с

которым мы самообеспечились дробью и я успел снарядить

необходимые пятьдесят патронов. А Игоря Георгиевича и Евдокима –

последний поедет в нашем Газоне – я уговорил вернуться в воскресенье

домой пораньше, часам к двенадцати. У меня же гостей намечается пол

дома.

На этот раз из партии выехали вовремя – имею ввиду наш Газон.

Потому что начали рабочий день с пяти утра – сопровождал главного

геолога и Владимира в поле, где сообща посмотрели, с моими

127

пояснениями, керн законченных скважин глубоких, потом его же

первых коротких. К часу дня в партию успели вернуться.

К озеру добирались по другой дороге, и даже не в сторону

отряда. Оно на виду далеко-далеко появилось, но мы остановились

раньше, не доезжая с километр, среди песчаных дюн, на берегу

круглого и мелкого озерка почти без камыша, но заросшего какой-то

водяной травкой, выбросившей мелкие листики на поверхность. Уток

не поднялось ни одной, спрятаться на берегу негде. И на кого здесь

охотиться? Все как-то скисли, кроме Евдокима – тот вдоль воды

пробежался, вернулся довольный:

«Будет утка!» – оглядел всех с улыбкой, – «Пуха и перьев на воде

навалом – значит, сюда на ночь прилетает, на кормежку!»

«А сейчас что нам делать?» – поинтересовался Игорь Георгиевич.

«На всех одного озерка маловато», – объяснил Евдоким, – «одна

машина здесь останется, а для второй есть такое же, отсюда в паре

километров. Давайте решим, кто здесь остается, а кто дальше едет».

«Вы второе озерко знаете – вы туда и едете», – предложил

партийский энергетик, командир второго Газона. На этом и порешили.

А то, что было дальше – помнить буду всю жизнь. Подъехали ко

второму озерку, накачали одну на всех резинку – собрать после зори

уток. Если они будут, то деваться им некуда, даже подранкам – вокруг

озерка песчаные дюны. На всякий случай за удачу выпили по

стаканчику, пошли устраиваться на берегу кому где понравилось –

чахлый камыш кое– где в воде у самого берега торчал.

До захода солнца стояли с тоской и без дела – никаких уток. Это

у нас, а где-то далеко-далеко уже вовсю бахали. А потом – большими

стаями она начала падать на наше озерко. Без перерыва! Тут то мы

устроили канонаду! За полчаса патроны почти у всех кончились! А

утка на воду падала и падала, не обращая на нас внимания. Потом, еще

по светлому, Евдоким поплыл на резинке собирать добычу – сидевшие

на воде живые громадной стаей поднялись и улетели, остались убитые,

хорошо видимые. А другие продолжали подлетать и подлетать, но

сейчас, увидев на воде лодку, взмывали вверх и отворачивали, наверное

на другое озерко. Но, как только Дока подплыл к берегу, снова начали

на воду садиться, уже почти не различимые в темноте.

Возле машины посмотрели добычу – по девять уток на охотника.

Сварили кондер, выпили за успех, за окружающую нас благодать.

Евдоким разделил оставшиеся у него патроны – получилось по четыре

на брата. И, расстелив на песочке спальники, в них залезли. Не забыв

намазаться жидкостью от комаров, невесть откуда появившихся после

захода солнца.

Утром, когда попили чайку и подошли к озерку, оно оказалось

сплошь забитым утками. Заметив нас, перестали крякать и замерли без

движений. Мы начали расходиться по берегу в разные стороны – утки

бесшумно отплывать от него на середину озерка. Потом у одной не

128

выдержали нервы и она с кряканьем начала с воды подниматься. За ней

с шумом захлопали крыльями остальные, и над озером от них

потемнело небо. По четыре оставшихся патрона мы разбахали за

секунды! А дальше тишина, озерко без единой живой утки, дрожащие

руки и бухающие как при кроссе сердца охотников. Такие

переживания!

Солнце во всей красе только вылезло из-за горизонта, а у нас на

воде пять уток и ни одного патрона.. Евдоким за утками сплавал, и

каждый начал собирать свои вещи. В восемь уже ехали к другому

озерку, где остались наши товарищи. К удивлению, с той стороны за

утро мы не услышали ни одного выстрела.

Два километра по барханам – пять минут езды. Возле Газона

товарищей тлели угли небольшого костерка, лежали спальники,

расстелен брезент с остатками на нем еды и пустыми бутылками. И ни

одной души, ни в машине, ни рядом с ней, ни даже на берегу озера. И

куда все исчезли? Наш шофер погудел клаксоном, остальные

прислушались – в ответ ни звука. Черт те что.

«Может, кабан к озеру вышел, и они за ним побежали?» -

предположил Евдоким. Кабаны здесь водились точно, но их следов

пока никто не видел.

«Пройдусь вокруг озера, может следы найду. Тогда поймем, в

какой стороне ребят искать», – Игорю Георгиевичу идея насчет кабана

понравилась. Но никуда он не пошел: из-за песчаного бугра метрах в

двухстах от нас появилась странная фигура, в одних трусах.

Неуверенно ступая и загребая песок босыми ногами, направлялась в

нашу сторону.

«Электрик», – определил Евдоким, – «кабан к ним ночью пришел,

раз в одних трусах побежал. Только почему без ружья?»

«Грохнул зверюгу, рядом с ним ружье и оставил», – предположил

наш шофер.

Фигура в трусах между тем подошла к машинам, и все увидели,

что это… или еще пьяный, или с жуткого перепоя, в состоянии, когда

человек ничего не соображает и ничего не помнит.

«А где остальные?» – Евдоким попробовал установить контакт с

человеком в трусах.

«Ттттам!» – махнул тот в сторону песчаных дюн за спиной.

«А ты почему здесь?» – поинтересовался наш шофер.

«Ззззамерз», – ответила отрусованная фигура. И молча полезла в

один из спальников, уже с закрытыми глазами.

«Все, отрубился», – определил Евдоким, – «А мы что делать

должны?»

«Остальных искать надо», – предложил Игорь Георгиевич, -

«может, и они в таком же состоянии», – кивнул на спальник с бедолагой.

Шофер молча полез в Газон, я, Евдоким и Игорь Георгиевич за

ним. По следам пришедшего выскочили на бугор, и…вздохнули с

129

облегчением: навстречу шла остальная команда второго Газона, в

нормальной одежде, и один сразу с двумя ружьями. Уже рядом с нами,

видно что разговаривают, смеются, помахали нам руками.

Подошли, на вопрос – «Что случилось?» – начал отвечать старший

команды, энергетик. А остальные заржали, потому что удержаться было

невозможно.

Удивительная история. Эта команда, как и наша, вечером

разбахала все патроны. По такому случаю – уток никогда столько не

видели – вечером сварили кондер, и с ним уничтожили все запасы

спиртного. Которого оказалось очень много. После чего залезли в

спальники, и пошли охотничьи байки. И тип, что сейчас в спальнике в

трусах, начал всех уверять, что у него охота была и получше, когда он

смог из двадцати патронов сбить двадцать! уток. Ну полный бред, даже

теоретически невозможно! По пьяному делу над мужиком начали

подшучивать, что врет безбожно. Тот возбуждался, возбуждался, а

потом вылез из спальника, обозвал всех нехорошими словами, и с

ружьем, в одних трусах убежал в дюны.

Остальные посмеялись – куда он денется, в трусах – замерзнет и

вернется назад, в спальник! И быстренько, по пьяному делу, заснули.

Проснулись утром по светлому – нет мужика! Не вернулся! В одних

трусах! Без спальника в них не просто прохладно, а уже и холодно!

Решили пропащего искать, мало ли что. Пошли по следам на

песке – вспомнили, в какую сторону он побежал. Потом следы начали

плутать, друг друга пересекать, и непонятно для чего это делал

пропавший. К счастью, скоро на него наткнулись: скорчившись в комок

и дрожа от холода, лежа спал на песке. Весь облепленный сосущими

кровь комарами! И без ружья рядом, с которым убежал.

Комаров разогнали, с трудом бедолагу разбудили, наконец смогли

поинтересоваться:

«Где ружье?»

«Нннне знаю!», – промычал в ответ.

«До машины сможешь дойти?»

«Ннне знаю куда. Ззззаблудился!»

Поставили на ноги – вроде держится. Кто то снял с себя рубашку,

бедолагу в нее одеть, защитить от комаров – категорически отказался:

«Нннничего от вас не хочу!» – помнил о вечернем конфликте! Но

все же спросил: «Гггде машина?» Показали, и он, оттолкнув

поддерживавших доброхотов, пошел к ней. Оставшиеся смотрели

вслед, почти как на «явление христа», только не к народу, а от него.

«Блудил ночью, дурила», – определил энергетик, – «ружье где– то

посеял. Надо найти».

Искали час. Делали круги, все больше и больше, по выходному

следу отошли в дюнах на полкилометра. Ружье нашли, рядом отпечаток

лежавшего человека. Наверное, здесь он первый раз прилег, поспал, и

130

точно замерз. Решил вернуться к машине, но направление на нее

перепутал, ружье потерял. Слава богу, что хорошо все кончилось!

Часть двадцать восьмая.

«Теперь к Евдокиму», – попросил я шофера, когда Игорь

Георгиевич выгрузился возле своего дома, – «а потом ко мне», – и

увидев, что водила с удивлением перевел взгляд с дороги на меня,

добавил, – «Жене сюрприз хочу сделать!» Если сюрпризом можно

назвать приглашение Евдокима и его жены в гости. А заполучить в

свою компанию такого как и я охотника и рыбака, плюс – в чем успел

убедиться – хорошего парня, очень надеялся. Он и не отказался, только

жена, медсестра в Мирном, была на дежурстве, и ко мне пришлось

ехать без нее.

В доме слегка попахивало жареными утками, стоящими в казане

на электроплитке, а Света и Люда крутились возле стола, расставляя на

нем разномастную посуду. Наташи почему то видно не было. Лешка,

здесь же присутствующий, за этим столом уже сидел, и не шевелил

даже пальцем, что бы помочь девушкам. Нахалюга.

«Привет, охотнички!» – бросил он в нашу с Евдокимом сторону, -

«Все развлекаетесь, а я ног под собой не чувствую, загоняли девочки

окончательно!» – и чуть ли не кряхтя поднялся, протянул Евдокиму

руку для приветствия. Этим и ограничился, мне, по старому

приятельству, жать руку не обязательно.

Теперь пришло время знакомства с дамами для Евдокима,

который вместе с ними в прошлое воскресенье ездил на охоту, только в

другой машине, и из нее не вылезал. Он шагнул к Свете, протянул руку:

«Дока», – представился ей, потом и Любе производным от своего

длинного имени, – «Это для друзей, а официально я Евдоким – не сразу

и выговоришь!» Девушки заулыбались.

«Красивое имя!» – заметила Люба, а я и Лешка с удивлением на

Доку посмотрели, потому что, хотя были с ним уже знакомы, первый

раз такое короткое и легкое услышали. С этого дня оно к нему так

приклеилось, что не только мы, а и все в партии начали им

пользоваться.

Меж тем флюиды из казана сгущались, вызывая повышенное

слюноотделение, непроизвольные движения языка в облизывании губ,

и шмыганье носом – побольше уловить окружающие ароматы. Мужики

без приглашения начали устраиваться за столом, а девушки пока тянули

время, постоянно в казан заглядывали и тыкали уток вилкой.