Текст книги "Люди полной луны"
Автор книги: Александр Экштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Урок не пошел впрок. Алексей Васильевич Чебрак как был наглым и гениальным, так и остался им. Нет, кое-какие подсознательные воспоминания тревожили его, но он не обращал на это внимания. Ни о демиургах, ни о своем зависшем в промежуточном мире родственнике, само собой, не помнил. Первое, с чего Чебрак начал деятельность по возвращении, было заявление Ивану Селиверстовичу Марущаку:
– Почему вы аннулировали солнечных, не дождавшись моего выздоровления?
– Не твое дело, – вежливо возмутился Иван Селиверстович. – Тем более что ты до сих пор не выздоровел.
– Ну ладно, – решил не обострять отношения Алексей Васильевич, – но все же нужно было подождать.
– Как же, – усмехнулся Иван Селиверстович, – подождать. – Он недобро взглянул на Алексея Васильевича. – Подождать, пока половина земного шара будет в руинах. В данный момент ни тебе, ни мне уже не подконтрольны Улыбчивый и Малышка, самые совершенные. Сегодня ночью в Чкаловском будет совершать посадку захваченный Малышкой в Соединенных Штатах пассажирский самолет с заложниками, сто двадцать человек, что прикажешь делать?
– Не знаю, – равнодушно отстранился от проблемы Алексей Васильевич. – Сделать ничего нельзя, а если они собираются ее задержать, то это их головная боль, не наша. У них ничего не выйдет, тем более что солнечные этого класса имеют одинаковое шизоидное поле с телепатическими проявлениями, усиленными нашим обучением. Они чувствуют и понимают себе подобных. Уверен, Улыбчивый будет подстраховывать Малышку, а тогда все государственные спецназы бесполезны, как современный авианосец в эпицентре ядерного взрыва.
– Ну хорошо, – кивнул головой Иван Селиверстович. – Меня, допустим, это радует в какой-то мере. Не то что они погубят много парней из спецподразделений, это меня как раз-то и огорчает, а то, что непременно придут и убьют вас и меня, если Стефан Искра их не остановит.
– Да вы что?! Зачем же мы здесь сидим? Надо спускаться в лабораторию, вызывать немедленно нужных ассистентов, блокироваться и работать. У меня там два психа в боксах содержатся, к тому же есть идея спаренного клана и есть один сюрприз, я его недавно добыл, не отдал ни Богу, ни черту, страшенная энергия, термоядерный синтез отдыхает. Через два-три года создадим новых суперсолнечных и будем защищены. Комфортное жизнеобеспечение лаборатории рассчитано на пять лет, а там они нас не достанут.
– А хо не хо кукареку?! – В гневе и сильном волнении Иван Селиверстович облекал свою мысль в колючую броню филологического изыска, спаренного со взлохмаченной «сеновальной» метафорой. – У меня твои сюрпризы уже в печенках сидят!
Он резко развернулся вместе с вращающимся креслом к холодильнику, стоящему сбоку стола, открыл его, достал бутылку «Столичной» и двухсотпятидесятиграммовый граненый стакан, налил его до краев и выпил, не закусывая и не морщась. Секунду подумав, налил до краев второй стакан и в том же темпе выпил и его, после чего прямо из вазочки, стоящей в холодильнике, набрал полную ложку черной икры и закусил. Затем, слегка успокоившись, повернулся к Алексею Васильевичу:
– Вид у тебя какой-то бледный после болезни, а я тебя беречь должен. В общем, я твой допуск в лабораторию аннулировал на месяц, съезди в Сочи или еще куда подальше отдохнуть и не беспокойся. Самые опытные ассистенты все будут содержать в нужном порядке. Насчет безопасности не волнуйся, я запросил «лунных бабочек».
– Запросить «лунных бабочек», – неприязненно посмотрел на Ивана Селиверстовича Алексей Васильевич, – еще не значит получить их. Они ведь сами принимают решение, над ними власти нет.
– Значит, у нас судьба такая, – окончательно впал в фатализм Иван Селиверстович. – Чему быть, того не миновать.
Алексей Васильевич Чебрак раздраженно встал и молча покинул кабинет Ивана Селиверстовича, направляясь к вахте в сопровождении трех телохранителей обычного, хотя и высокого класса. По его лицу было видно, что он принял какое-то важное решение.
После того как Алексей Васильевич ушел, Иван Селиверстович откинулся в кресле и сладко заснул. Ему приснилась река Маныч, а еще приснился он сам, только совсем маленьким. Он подсек удочкой какую-то крупную рыбу, и она мощными рывками дергалась в глубине, но почему-то не он ее вытаскивал на берег, а она его втягивала в реку…
– Почему мы их терпим? – спросил начальник службы безопасности ГРУ у директора, показывая ему на стоящее за отдельной оградой здание УЖАСа.
– А их все и везде терпят, – на всякий случай одернул его глава ГРУ. – В мире грядет глобализация, а они пророки ее.
Стефан Искра, отпущенный на выходные Иваном Селиверстовичем Марущаком, на своем видавшем виды «ниссане» ехал по Ярославскому шоссе в сторону Чкаловского военного аэродрома. Он знал, что сегодня вечером сюда прибудет захваченный Малышкой пассажирский самолет с заложниками и что ее непременно будет встречать Улыбчивый. Стефан Искра любил Малышку заботливой любовью учителя…
По негласной традиции, солнечные не применяли друг к другу гипнотические возможности систем, по которым их обучали. Малышка обучалась по системе «Черная вдова». В эту систему входили занятия по манипуляционно-аккордным воздействиям на окружающих. Малышка действовала на мужчин как змея на кролика, как вода на огонь, как смерть на жизнь, устоять не мог никто. Они влюблялись в нее всем сердцем, душой, мыслями, по первому сигналу готовы были стать мужем, бросив семью, карьеру и вообще все на свете. Своей любовью Малышка уничтожила в США сорок человек, среди которых были два сенатора, четыре конгрессмена, начальник агентурного отдела ЦРУ и много ученых. Она охраняла политику воздействия на человечество МОАГУ, и все эти убийства были оправданны, хотя МОАГУ иногда и ворчало на УЖАС, не одобряя методов работы созданного ими солнечного, но в принципе не особо обращало внимания на убийства, лишь передали для Малышки через Ивана Селиверстовича список лиц, которых трогать категорически запрещалось. Малышка помнила этот список наизусть, всего-то пять тысяч человек в Соединенных Штатах.
…Стефан Искра не хотел, чтобы Малышка и Улыбчивый погибли, но был почти уверен, что этого не произойдет. Вряд ли обыкновенные методы сработают в этом случае. Стефан Искра усмехнулся – захват самолета с заложниками для солнечного не представляет труда, просто шалость. Если бы Малышка была подконтрольной, ей бы уже влепили выговор и отстранили от службы, наказав бездельем, самым тяжелым наказанием для солнечных убийц. Но Малышка была неподконтрольной и не был подконтрольным Улыбчивый. «Ну и шороху они сегодня наведут, – думал Стефан Искра, медленно двигаясь по шоссе вдоль бетонного забора военного аэродрома. – Устроят избиение младенцев». Он свернул на охраняемую бетонку, ведущую на территорию аэродрома, и через несколько метров был остановлен.
– Ваши документы, – потребовал у него широкоплечий капитан.
– Пожалуйста, – протянул ему удостоверение первого заместителя директора ФСБ Стефан Искра.
– Проезжайте, – козырнул капитан.
Стефан Искра въехал на аэродром и уже через полчаса определил качество сил, прибывших на встречу захваченного самолета. Качество было высоким, но явно недостаточным для встречи Малышки и уже где-то тут рядом находящегося Улыбчивого.
На выезде Стефан Искра притормозил у поста. На этот раз его остановил другой офицер-спецназовец и тоже взял под козырек, пропуская. «Безобразие, – огорченно думал, возвращаясь в Москву, Стефан Искра. – Фамилия первого заместителя директора ФСБ Власенко, а я показываю удостоверение с фамилией Тайрыкурюмов, и хотя бы кто ухом повел. Не я их командир, они бы у меня быстро поняли, что такое служба».
Диспетчерская служба Шереметьева-2 испытала небольшой, граничащий с грандиозным, шок, точно так же как и служба безопасности военного аэродрома Чкаловский, ожидающая самолет с заложниками. Малышка потребовала от командира экипажа, чтобы он садился в Шереметьеве, независимо от того, будет дано разрешение на посадку или нет. Командир экипажа именно так и сообщил Земле: «Даете или нет разрешение на посадку, я все равно сажусь. – Немного подумав, командир добавил: – Как Бог на душу положит». Сразу же поднялась легкая, граничащая с панической, суматоха, и разрешение на посадку дали. Единственные, кто не испытал при этом неудобств, были антитеррористические группы ФСБ и мобильная группа «Молния» ФСО. Изучив уровень профессионализма угонщика, исходя из данных, полученных из США, в ФСБ сразу же поняли, что лайнер совершит посадку не там, куда ему разрешат, а там, где этого захочет террорист, и поэтому силы распределились поровну: часть была готова к выезду в Шереметьево, а часть расположилась на аэродроме в Чкаловском.
В группе «Альфа» ФСБ и среди специалистов «Молнии» присутствовало легкое, граничащее с равнодушием, оживление, похожее на состояние человека, собравшегося на свидание с незнакомкой. Все уже примерно представляли, как выглядит террористка, альфовцы склонялись к варианту «слегка красивее Шарон Стоун», бойцы «Молнии» утверждали, что это «миниатюрная японочка, у которой груди как у Б.Б. в молодости», а журналисты безапелляционно заявляли, что это «старая мымра с накачанными мышцами». И поэтому сообщение командира экипажа было похоже на гром среди ясного неба. Когда самолет коснулся шасси посадочной полосы, он сообщил: «Террорист выпрыгнул из самолета при заходе на посадку, предварительно избавив заложников от гранат». Действительно, гранаты и шнур «У» были сложены в хвостовой части, а люк оказался открытым.
– И вправду, это была груда мышц, а не женщина, – проворчал спецназовец, окинув взглядом гранаты, сложенные в кучу.
Немедленно были подняты силы для прочесывания местности в поисках трупа…
– Нет, не трупа, – отрицательно покачал головой министр внутренних дел. – Нужно искать живую, здоровую и очень красивую женщину, при обнаружении которой тут же лечь на землю и кричать: «Тетенька, я больше не буду».
– Интересная женщина, – восхитился замминистра генерал-майор Егоров. – Вот бы в жены такую.
Алексей Васильевич Чебрак, несмотря на свою гениальность, был очень предусмотрительным человеком. Иван Селиверстович Марущак совершенно зря предупреждал его об опасности, исходящей от неподконтрольных Улыбчивого и Малышки. Алексей Васильевич лишь делал вид, что не догадывался об этом, на самом деле ему ничто не угрожало. Все солнечные убийцы, кроме Стефана Искры, сотворены им из шизофреников одного с ним демиургова поля. То есть они не испытывали перед ним благоговения, но причинить вред без приказа не могли в силу принадлежности к одному виду. Алексей Васильевич по некоторым признакам, а также благодаря своей ярко выраженной интуиции в какой-то момент почувствовал, что вся структура МОАГУ в общем и УЖАСа в частности будет ликвидирована по инициативе самого МОАГУ. Это говорило о том, что глубинный мир меняет стратегию и стиль общения с поверхностным миром. Поэтому Алексей Васильевич был рад предоставленному отпуску, ему не хотелось участвовать в ликвидационной суматохе и тем более не хотелось столкнуться с «лунными бабочками», которые в отличие от солнечных принадлежали к другому, явно непостижимому виду. И вообще, думал Алексей Васильевич, еще неизвестно, какими методами ликвидируется такая глобальная структура, как МОАГУ.
Сразу же после ухода от Ивана Селиверстовича Алексей Васильевич приехал в свой загородный дом. Переоделся, взял небольшой, но достаточно тяжелый саквояж с деньгами, триста тысяч долларов и сто пятьдесят тысяч рублей, спустился в подвал дома и по низкому, но хорошо укрепленному лазу покинул дом не замеченным находящейся во дворе охраной. А ровно через три часа он уже сидел в плацкартном вагоне поезда Москва – Новороссийск и вел, разворачивая промасленную бумагу с завернутой в ней курицей, беседу с немолодой женщиной, возвращавшийся домой, в село Троицкое Ростовской области, от сына, лежащего в госпитале имени Бурденко после ранения в голову.
– Врачи хорошие, вылечили, даже инвалидности не будет. Говорят, через два месяца домой вернется. Женю его, может, и внуков понянчу. Плохо только, что с работой трудно в селе. Слава Богу, что жив, а там все образуется.
– Да, – печально вздохнул Алексей Васильевич Чебрак, поедая курицу. – Трудно народ живет. За какие грехи нам такое наказание?
Старенький плащ и фуражка Алексея Васильевича висели у изголовья нижней полки, саквояж стоял под полкой. Поезд, отбрасывая север, рвался к югу. В кармане Алексея Васильевича лежали давно им подготовленные, не придерешься, документы на имя Лутошенкова Василия Алексеевича, медика по образованию, с десятилетним стажем работы, по специальности хирурга, и ехал он в Ростов-на-Дону для работы и жительства, ибо по состоянию здоровья ему строго противопоказаны московский климат и московская суета.
Шикарный «пульман» с затемненными и звуконепроницаемыми стеклами мчался, вызывая восхищение и зависть владельцев других автомобилей, по направлению к Москве со стороны Шереметьева-2. В салоне «мерседеса» находились трое молодых мужчин. Их лица, одежда и разговор выдавали людей очень богатых, жестоких, развращенных и подлых.
Алимар Бакетов, тридцатилетний владелец семидесяти заправочных станций Москвы и Подмосковья, и его компаньон и двоюродный брат, двадцатипятилетний Рафик Гурджанов, только что встретили в аэропорту Юрия Ивановича Ноту, тридцатипятилетнего киллера, бывшего биатлониста, прилетевшего из Франции, где он месяц отдыхал в Ницце, транжиря, в основном на женщин, деньги, полученные за убийство крупного предпринимателя из Якутии, прилетевшего, на свою голову, в Москву по делам. Разговор мужчин был легким, непринужденным и совсем не касался серьезных тем. Салон «пульмана» – это целый мир; раздельная система кондиционирования, электрическое регулирование задних сидений, бар, ДВД-плейер с телевизором.
– Я у нее спрашиваю, – захлебываясь от смеха, говорил Рафик Гурджанов, – а ты можешь шпагат сделать прямо на мне? А она отвечает – надо попробовать. Ну, я скажу, класс!
– Серьезно, что ли? – оживился Юрий Нота, развалившийся на заднем сиденье со стаканом красного вина в руке. – Шпагат – это оригинально, надо сегодня девочку вызвать в сауну.
– А что, француженки не оригинальны? – поинтересовался Рафик.
– Знаешь, – усмехнулся Нота, – слухи о сексапильности француженок сильно преувеличены, мне там негритоска понравилась, а не француженка. Вот это было нечто. К тому же я во Франции пришел к выводу, что лучше москвичек женщин нет, со всех сторон мастерицы – золотые руки.
– Смотрите, – оборвал беседу Алимар Бакетов. – Таких вы точно во Франции не встретите.
Он плавно притормозил у обочины возле голосующей девушки.
– Мне в Москву, – улыбнулась Бакетову девушка, и тот мгновенно и по-настоящему влюбился.
– Пожалуйста, госпожа, садитесь. – Алимар открыл заднюю дверцу и, повернувшись к Ноте, резко проговорил: – Сядь нормально и не вздумай руки распускать, поотрываю.
О женщины! Бич мужской солидарности. С Юрием Ивановичем Нотой нельзя было так разговаривать, но Алимар Бакетов, даже понимая, что совершил ошибку, пошел на ее повторение:
– И разговаривай с дамой вежливо, без мата и сальностей.
– Спасибо, – улыбнулась девушка, садясь на сиденье, и сразу же воскликнула: – Как здесь красиво!
«Я на ней женюсь, чего бы это мне ни стоило», – подумал Алимар Бакетов, трогаясь с места.
«Я бы на такой женился, – подумал Рафик, не в силах отвести восхищенного взгляда от слегка смущенной вниманием девушки. – И всю бы ее в меха, шелка и драгоценности укутал».
«Ничего себе девица. – Зло, потрясенно и болезненно пульсировал желанием и мыслью Юрий Нота. – Зацеловать бы такую до смерти».
Ни одному из этих желаний не суждено было сбыться. Их убили так быстро, что даже выражение лиц не успело измениться. У Алимара Бакетова лицо было умиленным и слегка сосредоточенным, у Рафика Гурджанова – восхищенным, а у Юрия Ноты – похотливым. Их безжизненные тела лежали далеко от обочины, в подлеске, а «мерседес» быстро двигался по направлению к Москве. Но вот в его движении появилась нервозность, и он резко остановился перед стоящим прямо на шоссе человеком. Дверца распахнулась, и стройная, гибкая, стремительная фигура девушки встала возле автомобиля.
– Я шел к тебе навстречу, богиня, – сказал мужчина.
– А я летела навстречу тебе, мой бог, – ответила ему Девушка.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
– Мне недавно подарили сборник стихов, – брезгливо скривил губы Поль Нгутанба. – Статики считают поэзию квинтэссенцией ассоциативной мудрости.
– Стихи? – равнодушно переспросил Клосс Воргман и нехотя поинтересовался: – Ну и как тебе эта квинтэссенция мудрости?
– Это не мудрость, – Поль Нгутанба выковырял с полки сборник стихов и бросил его на пол, – а ее эпилептический припадок.
– О Боже! – вскинул руки Клосс Воргман. – Какое откровение, Поль, можно подумать, ты не знал о том, что поверхностное искусство, музыка и литература – всего лишь истерика недоносков, трясущихся в предчувствии смерти. Нам не об этом нужно думать, Поль, а о том, как быстро ликвидировать МОАГУ, нам нужно решить дальнейшую судьбу наших сотрудников. Ты стал слишком рассеянным после встречи с Белым зеркалом. Попробуй встретиться с лазурными, – Клосс Воргман неожиданно расхохотался, – они ведь выполняют для тебя роль психотерапевтов. Меня они почему-то, и слава Богу, к себе не зовут. Как-нибудь сообщи им при встрече, что ты нелюдь.
В словах Клосса Воргмана отсутствовали акценты обиды на лазурных лам за то, что они его к себе не звали, он был сосредоточен на работе. Разрушить структуру МОАГУ хотя и сложно, но можно, если бы не одно «но». В этой структуре существовала служба безопасности, так называемые лунные бабочки, непредсказуемая, не понятная и не подвластная никому сила.
– Клосс, – задумчиво разглядывая самого себя в большом, старинном, в бронзовой оправе зеркале, позвал Воргмана Поль Нгутанба. – Зачем ты постоянно, как статик-раб, упоминаешь имя Бога? Для поверхностных это безопасно, но тебе-то нельзя попадать под закон «Не упоминай всуе».
– Спасибо, что предупредил, – ехидным голосом поблагодарил его Клосс Воргман, но неожиданно побледнел, откинулся в кресле и застыл.
– Ну вот, – усмехнулся Поль Нгутанба, нагибаясь и подбирая брошенный им на пол томик стихов. – И тебя позвали лазурные ламы.
Непонятное вкупе с неприятным началось для Чарлза Витсмера, официального руководителя отдела обобщений пресс-службы МИ-6 Великобритании и неофициального командира отряда спецназа «Веселые кельты», вечером и продолжилось утром. Вечером неприятность приняла облик мисс Салли, его супруги, которая сказала:
– Чарли, пора бы тебе потревожить наш любимый неприкосновенный счет в «Сити-Банк».
– Да ты что, дорогая?! – чуть не грохнулся в обморок Чарльз Витсмер. Сама мысль об этих деньгах, которые помогут превратить мечты в реальность: вилла по выходе на пенсию, путешествия, новая машина, даже две, и лошади, лошади, лошади, – грела его душу. – Зачем, дорогая? Мы же получаем четырнадцать тысяч фунтов в год, разве этого мало?
– Ты забыл, львиную долю этой суммы мы отстегиваем английскому правительству в виде налогов! – пыталась вразумить его мисс Салли.
– Но ведь не голодаем же, – вполне резонно проговорил Чарлз Витсмер и внимательно посмотрел на жаркое – разговор о деньгах возник во время ужина – и среднего качества бутылку вина. – Если бы ты знала, что творится в Бангладеш! Эти бездельники умирают от голода прямо в обеденное время.
– Мне осточертел твой английский аскетизм, во всем мире называемый скупостью! – вдруг взорвалась, впервые за пятнадцать лет совместной жизни, мисс Салли. – Мне осточертело носить по три года одно и то же платье, осточертело готовить на ужин это проклятое жаркое и пить это паршивое вино. Осточертело, что наш мальчик не может лишний раз пригласить свою девушку в кино и на танцы, осточертела эта жизнь с человеком, у которого в банке лежат восемнадцать миллионов фунтов стерлингов, а он водит свою жену во второсортный ресторан один раз в год на день рождения. К черту, Чарли!
– Но «Плаз» совсем не второсортный ресторан, – робко возразил Чарлз Витсмер, – там очень прилично готовят.
– Все, – устало произнесла мисс Салли. – Я ухожу. – Она сняла передник, и Чарлз Витсмер с ужасом увидел, что жена заранее приготовилась к уходу. – Надеюсь, без меня тебе будет спокойней, а мальчик сам выберет, с кем ему оставаться.
В дверь позвонили. Это был шофер такси.
– Вызывали, мэм?
– Да. – Салли указала на два больших чемодана в прихожей.
– Может, остановишься, Салли? – дрогнувшим голосом спросил Чарлз Витсмер. Разведчик, командир грозного спецназа английского филиала МОАГУ, умеющий вести выигрышный бой в самых экстремальных ситуациях и выводить из этого боя своих бойцов живыми, почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Только сейчас он понял, что самое страшное оружие на земле – это женщина.
– Нет, – холодно и беспощадно ответила Салли, натягивая на руки перчатки. – К черту, Чарли! – Мисс Салли не вела бы себя так, если бы не нашла мужчину, готового оплачивать ее новые платья и даже служанку для нового дома.
– Салли! – горестно вскинул руки Чарлз Витсмер, но дверь за женой уже закрылась.
«Ну и ладно, – сразу же успокоился Чарльз Витсмер, начиная поедать уже остывшее жаркое, – осточертела ты мне».
Утром неприятности усилились. Более того, приняли трагический оттенок катастрофической необратимости. В «Сити-Банк» вежливый управляющий лишь пожимал плечами и с подозрением посматривал на Чарлза Витсмера, которого он лично, в присутствии президента банка и двух клерков, три дня назад уговаривал не переводить все свои деньги на счет индийского бизнесмена в Непале.
– Но вы не вняли нашим уговорам, сэр. Мы проверили, деньги на счет бизнесмена пришли и тут же исчезли. Прошу нас извинить, но вы обанкротились, или, как любят говорить русские, лопухнулись.
Чарлз Витсмер никаких операций по переводу денег в Непал не осуществлял, ничего не подписывал, но все подписи были на месте и подтверждены графологической экспертизой. Президент банка и два клерка, не говоря уже об управляющем, подтвердили, что сэр Чарлз Витсмер деньги перевел.
Именно таким кошмарным способом МОАГУ начало ликвидационную кампанию своей деятельности, и со своими людьми оно поступало жестоко, сразу же бросая их в «глубокое место» – или тони, или живи, выплывая как можешь. Лишь один российский УЖАС представлял для МОАГУ сложность. Если другим подразделениям мира достаточно было перекрыть финансовый поток и отключить их руководству спецсвязь для того, чтобы они деморализовались и разбежались, то российский УЖАС благодаря биочипам «Верность», вживленным каждому сотруднику управления неутомимым экспериментатором Алексеем Васильевичем Чебраком, и благодаря мощному управленческому таланту Ивана Селиверстовича Марущака был по-прежнему грозной силой, способной призвать к ответу и МОАГУ…
– Зачем, ну зачем, – казнил себя Поль Нгутанба, – я разрешил им экспериментировать, как будто бы забыл, что это все-таки не Англия, а Россия? Придется обращаться к «лунным бабочкам».
Но как отреагируют «лунные бабочки», Поль Нгутанба не знал, ибо их возникновение на Земле было непонятным не только для него, но и для лазурных лам и бледных демиургов. Они были тайной для всех.
А между тем в Европе и Америке продолжали звучать выстрелы, которые просто в принципе не могли остаться незамеченными. Буквально в один день ушли из жизни, проделав пулевые отверстия в своих висках, Майкл Флин, руководитель службы космического слежения ЦРУ, Джанинг Вельт, замдиректора ФБР, и Роберт Страу, директор Центра парапсихологии при ЦРУ, а также Готлиб Браун, начальник компьютерно-информационного отдела ЦРУ. Пресса Соединенных Штатов тотчас же заговорила о заговоре против демократии, который был раскрыт в недрах спецслужб. «Вашингтон пост», солидная газета, вдруг вышла с передовицей, сообщающей о том, что все высокопоставленные чиновники-самоубийцы были участниками засекреченной конференции в штате Техас, на которой присутствовали представители всех мировых спецслужб. Скандал стал разгораться еще больше, когда упомянутый в перечне фамилий участников конференции генерал Солимон Джагер, руководитель отдела аномальных явлений Пентагона, тоже предпринял попытку самоубийства, но промахнулся, пуля прошла в сантиметре от головы. Так как в служебном пистолете генерала был всего лишь один патрон, он предпринял попытку отравления, выпил четыре флакона таблеток, которые обнаружил в ящиках своего стола. Когда сотрудники вломились в кабинет, то увидели на столе четыре пустых флакона из-под дрожжевых таблеток для очистки пищевода и бледного, но гордого своим поступком Солимона Джагера. Его немедленно доставили в госпиталь, где выяснилось, что даже не требуется промывка кишечника, ибо генерал сразу же пошел в туалет и отправил все таблетки в унитаз, для чего они и предназначались. После такого позора генерал Солимон сразу же по выходе из туалета ласточкой выбросился из раскрытого окна своей палаты, но, на его несчастье, палата оказалась на первом этаже, и он прямо в больничной пижаме упал на лужайку перед входом в госпиталь под ноги только что примчавшихся сюда фотожурналистов, а также телеоператоров Си-эн-эн. Снимки лежащего посреди зеленой лужайки генерала в сине-золотистой пижаме обошли почти все газеты мира, а кадры были показаны в дневных и вечерних хрониках Си-эн-эн. Солимон Джагер в одночасье стал знаменитостью и, вовремя проявив изворотливость, заработал на этом кучу денег. Тем не менее это был лишь небольшой эпизод разрастающегося скандала. Вскоре пришли вести из Англии: покончил жизнь самоубийством – выстрелом в голову – Чарлз Витсмер, руководитель отдела обобщений пресс-службы МИ-6, который тоже, как оказалось, был участником конференции в штате Техас. С этого момента пресса впала в экстаз. Все газеты мира стали выходить с кричащими заголовками: «Демократию предавали в Техасе!», «Руки прочь от Техаса», «Заговор спецслужб, мировая закулиса», «Провокация русских», «Запад ищет врага в России, не замечая его в своем заду». Негодование общественности приняло угрожающие формы, когда донеслись вести из Франции. Люсьен Гримари и Леже Кони, взявшись за руки, спрыгнули с крыши десятиэтажного дома по Рен-Пигль, да так неудачно, что Люсьен Гримари в конвульсивной попытке остановить падение схватился рукой, на уровне седьмого этажа, за ворот пиджака вышедшего на балкон и глядевшего вниз, облокотившись на перила, Леонара Гуджибека, алжирского террориста, только два часа назад снявшего в этом доме квартиру, и захватил его с собой в вечность. Но больше всех не повезло Клоду Ануци, владельцу бистро, припарковавшемуся прямо на месте падения троицы; мертвым все до лампочки, а он всего лишь неделю назад приобрел в рассрочку красавца «бентли», который после того, как на него с высоты десятиэтажного дома упали два разведчика и один террорист, превратился в урода…
В Германии самоубийств не было, но по какой-то неясной причине арестовали двух чиновников секретного БНД.
Конгресс, а вместе с ним и сенат США начали расследование…
– Кто слил информацию о конференции, коллега? – срочно позвонил президент США Президенту России.
– Вы имеете в виду конференцию в Давосе? – поинтересовался у него Президент России.
– В Техасе, – угасающим голосом проговорил первый американец.
– Мы не сливали, – быстро отреагировал первый россиянин и профессионально добавил: – Мы, а по всей вероятности, и вы, о такой конференции не знаем.
– Нет, ну пропали у тебя деньги, сделай другие, – удивлялся в своей Хайфе Ефим Яковлевич Чигиринский, просматривая прессу, сидя на веранде в деревянном кресле, в плавках и черной шляпе. – Зачем подымать такой шум?
