Текст книги "Anamnesis vitae. (История жизни)."

Автор книги: Александр Светин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Онпотряс головой, отгоняя ненужные мысли. Нет, все, тянуть больше не стоит, тут Онаправа: нужно сегодня разом покончить со всеми и получить то, что причитается Ему.То, чего Он– и только Ондостоин!

Надо посмотреть, где сейчас ненавистная компания. Чтобы подгадать момент и, ничем не рискуя, появиться рядом с девятой в момент ее последнего вздоха.

Онуселся прямо на пол. Там, где стоял – рядом с воротом. И закрыл глаза, потянувшись другимсвоим взглядом сквозь темноту. Над разлившейся рекой, над бегущими в панике по колено в воде людьми, над тонущими, будто подбитые корабли, домами.

Вот внизу показалась машина, разбрасывающая вокруг пульсирующие волны синего света. Отсюда, с высоты Еговзгляда, она казалась совсем маленькой. Оставляя за собой на воде длинный расходящийся след, автомобиль медленно двигался по залитой улице.

Онухмыльнулся и сконцентрировался, машина приблизилась почти вплотную. Уже можно было разобрать, что происходит внутри слабо освещенного салона…

– Опусти створы, гад! – вдруг совсем рядом прозвучали наполненные ненавистью слова.

Глава 3

1 октября 1987 года, 19.55, Кобельки

– Семен, присмотри здесь! – бросил я лейтенанту и выпрыгнул из машины.

Ноги тут же свело холодом. Вода поднялась уже выше колен и существенно затрудняла передвижение. К тому же идти пришлось против течения – довольно сильного. Я наклонился и поймал проплывающее мимо короткое полено.

– Палыч, давай быстрее! Нам еще на дамбу надо успеть! – Семен опять вылез на свою подножку и теперь с тревогой наблюдал оттуда за мной, подсвечивая дорогу поворотным фонарем на крыше машины.

Не оборачиваясь, я кивнул. И так тороплюсь. В голове стучал пульс, отсчитывая время. Сколько его у нас осталось – я решительно не представлял. Понимал только, что вода прибывает быстро. Очень быстро.

Вот и окно с прильнувшим к стеклу малышом. Я осторожно постучал по приплюснутому с той стороны носу и улыбнулся. Малец заулыбался в ответ.

– Отойди от окна! – крикнул ему я.

Ноль реакции. Улыбающаяся рожица по-прежнему прилипла к стеклу.

– Отойди от окна, кому говорю! – рявкнул я, сопроводив свое требование выразительным и, как мне показалось, понятным жестом.

Но парень не понял. И не отошел.

Ладно, на церемонии времени нет. Я скорчил зверскую физиономию и замахнулся на малыша поленом:

– В угол поставлю!

Подействовало, мальца будто ветром сдуло. Не теряя времени, я обрушил полено на стекло. Осколки с веселым звоном посыпались в воду.

– Привет! Ты не бойся, это я пошутил так! – поспешил я успокоить забившегося в дальний угол комнаты и следящего за мной испуганными глазенками малыша. – Не будешь бояться?

Тот неуверенно улыбнулся и покачал головой.

– Вот и молодец. Тебя как зовут? – забалтывая перепуганного ребенка, я просунул руку в дыру, отщелкнул шпингалеты и открыл окно.

– Лешка. А ты кто? – малец явно осмелел.

– А я – дядя Паша. Ваш доктор. У тебя ничего не болит? – представился я, влезая в комнату.

Лешка рьяно покачал головой: ничего.

– Вот и хорошо. А родители твои где? Дома?

Опять отрицательное качание.

– А где?

– Папка с мамкой в гости пошли к тете Оле, – объяснил малец. – В верхнюю деревню.

Ясно. Придется и тебе, парень, в гости прокатиться. Только не к тете Оле.

– Слушай, Лешка: а давай мы сейчас на милицейской машине покатаемся? Настоящей, с мигалками. А еще я тебя с нашей собакой познакомлю. Она очень умная и все понимает. Хочешь?

Малыш расплылся в широкой улыбке:

– Хочу! А то скучно!

– Вот и хорошо. Только… – я с сомнением оглядел его майку и трусы. – Я тебя в одеяло заверну, ладно? Холодно на улице.

Не дожидаясь ответа, сдернул с кровати одеяло и упаковал в него Лешку. Кряхтя, выбрался со своей ношей за окно и побрел к машине. Вода уже добралась почти до пояса.

– Дядя Паша, а откуда столько воды? – поинтересовался малыш.

– А это… наводнение! – ляпнул я, не придумав ничего дипломатичного.

– Да ну?! Настоящее?! – обрадовался Лешка и чуть не выскользнул из своего одеяла.

– Настоящее – некуда! Не ерзай! – прикрикнул я на него, подходя к машине.

Навстречу мне открылась задняя дверь. Вода уже залила пол салона. Вид у пассажиров заднего сиденья был довольно удрученный.

– Вот, это Лешка. Прошу любить и жаловать! – я водрузил упакованного малыша Альке на колени.

Она улыбнулась:

– Привет. Я – Аля. Поедешь с нами?

– Ага, – басом согласился Лешка.

Я запрыгнул на водительское место и тронул машину с места:

– Семен, включай свою кричалку и говорилку. Едем на дамбу.

Раздался знакомый рев:

– Внимание! Всем срочно покинуть дома…

1 октября 1987 года, 19.56, Кобельки

Петька щелкнул предохранителем и передернул затвор дедова карабина. И вновь прицелился в широкую спину сидящего на бетонном полу человека.

Тот никак не отреагировал. Как и на предыдущее требование опустить створы. Незнакомец сидел, низко опустив голову в капюшоне и, казалось, дремал.

– Кому говорю: встань и закрой створы! – парень повысил голос.

На этот раз пришелец услышал. Он медленно поднял голову, но не обернулся.

– Буду стрелять! – пообещал Петька.

Человек на полу глухо захохотал. Широкая спина затряслась, а по маленькому помещению пошло гулять угрожающее эхо.

Парень растерялся. Такой реакции он не ожидал. Карабин, будто сам по себе, опустился.

– Бу-ду стре-лять! – басом передразнил странный человек. И вдруг легко, не опираясь на руки, вскочил, заняв своим огромным телом почти всю комнату.

Почувствовав неприятный холодок в животе, Петька отступил на шаг, оказался в проеме двери и вновь вскинул карабин:

– Ворот! Ворот закрути, живо!

– За-кру-ти, жи-во! – передразнивая то ли самого Петьку, то ли эхо, повторил незнакомец. И повернулся, широко раскинув руки, будто собираясь обнять испуганного парня. – Пе-е-тенька!

– Стоять на месте! – крикнул тот, отступая еще на шаг. – Ты кто такой?! Открой лицо!

Из тени глубокого капюшона выступал лишь подбородок. Остальное лицо страшного гостя было надежно скрыто.

– У-у-у-у! – глухо завыл он, показывая Петьке козу и делая шаг к нему.

– Не подходи, сволочь, пристрелю! – не помня себя от ужаса, заорал парень, с трудом удерживаясь от соблазна надавить на спусковой крючок прямо сейчас.

Незнакомец вытянул обе руки вперед и растопырил скрюченные пальцы:

– Я пришел за тобо-о-ой! – явно кривляясь, провыл он и сделал еще один шаг…

Три выстрела, прозвучавшие почти очередью, наполнили маленькое помещение невыносимым грохотом и пороховой гарью. Незнакомец взревел раненым зверем, прижимая руки к разорванной груди. Сквозь его пальцы толчками выплескивалась темная кровь.

В каком-то оцепенении, сквозь прицел наблюдал Петька, как человек в дождевике рухнул сначала на колени, а потом – принялся медленно заваливаться на бок, собираясь упасть совсем. Но не упал…

Потому что исчез. Просто взял – и исчез. Секунду назад еще Петька держал в прицеле темную дыру в капюшоне, в глубине которой скрывалось лицо незнакомца, – и вдруг она сменилась серой бетонной стеной. Будто слайд перещелкнули.

В маленьком помещении парень остался один. Странный и страшный гость словно растворился в воздухе. Не оставив ничего, что бы напоминало о нем. Только сладковатый пороховой запах да три щербинки на бетонной стене – в том самом месте, куда ударили пули, пробив насквозь грудь загадочного пришельца.

– Эй! – нерешительно позвал Петька, поводя стволом карабина в разные стороны. – Эй, ты где?

Тишина в ответ. Даже эхо, буянившее до этого, затаилось. Или ушло, неведомо куда, вместе с незнакомцем.

– Что за…? – озадаченно и малоцензурно поинтересовался парень у пустоты. И вдруг, неожиданно для самого себя, перекрестился.

…Рев рукотворного водопада, ворвавшийся в разбитое окно сторожки, вывел Петьку из оцепенения. Он аккуратно прислонил карабин к стене и бросился к ближайшему вороту.

Тяжелое чугунное колесо подалось с трудом. Помнится, откручивалось оно куда легче. Парень всем телом навалился на маховик, пытаясь поскорее опустить первый створ. Но поскорее – не получалось. То ли гигантский напор воды перекосил стальной щит в пазах, то ли еще что – но ворот почти не двигался, несмотря на все Петькины старания.

Пот, стекающий с его лба, смешивался со злыми слезами и стекал к губам, противно пощипывая их. Почти ничего не видя от натуги, парень крутил проклятый ворот, по сантиметру, по два, но все-таки закручивая его…

1 октября 1987 года, 20.03, Кобельки

Вода в салоне поднялась почти до колен. Наши пассажиры сзади забрались на сиденье с ногами, каким-то образом исхитрившись уместиться на нем всем составом. Включая Найта.

«Уазик» неторопливо рассекал капотом взбунтовавшуюся реку. Фары теперь светили наполовину из-под воды, а потому света стало меньше. Больше всего я боялся потерять ориентиры и съехать с дороги в какую-нибудь канаву. И еще одна мысль противно свербила мозг:

– Семен, ты не знаешь, наш вездеход в воде до какой глубины может ездить?

– Палыч, не поверишь, сам о том же думаю. По идее, пока воздухозаборник не зальет – двигатель заглохнуть не должен. Свечи, кажется, у него загерметизированы… – неуверенно ответил лейтенант.

– Осталось выяснить, где воздухозаборник… – пробормотал я. С матчастью у меня всегда были проблемы.

– Слушай, док! Может, пока не поздно, рвануть напрямик к холму? – Семен кивнул головой влево, туда, где в нескольких сотнях метров возвышался холм, приютивший беженцев из затопленных домов. – Пересидим там, пока вода не сойдет.

– Во-первых, ты уверен, что за то время, пока мы там будем сидеть, наш общий друг не сделает ноги? Или не доберется до последней жертвы? Или не учинит еще какую-нибудь пакость? – поинтересовался я.

– Не уверен. А во-вторых?

– Во-вторых, сворачивать – поздно. Сейчас мы на дороге, но стоит свернуть – попадем в какую-нибудь канаву, и кирдык: двигатель заглохнет. Из машины выходить опасно: смотри, течение какое! Легко унесет. А вода – ледяная, в ней долго не побарахтаешься.

Лейтенант кивнул:

– Тут ты прав. Машину-то того и гляди снесет.

– Есть еще и в-третьих. Как думаешь, какая высота этого холма? – я кивнул на возвышенность, облепленную людьми.

Там уже горели несколько костров. Молодцы, не растерялись!

– Не знаю, – Семен пожал плечами, – метров десять, наверное.

– Если не меньше. А высота плотины? Мне показалось, что гораздо больше. Раза в два как минимум.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что высоты этого холма может и не хватить. Семен, надо как-то воду перекрыть. Не знаю как, но – надо. И поскорее.

Наступила тягостная тишина, нарушаемая лишь мерным рокотом двигателя, да плеском воды за бортом. Лейтенант озадаченно посмотрел на меня:

– Палыч, помощь из района я уже вызвал. Пока ты мальца спасал. Но когда они доберутся и что смогут сделать – не знаю. Если там прорыв дамбы, то понадобится тяжелая техника, возможно – саперы, водолазы и прочая и прочая. Мы вдвоем в любом случае дырку не заделаем: это тебе не слив в ванне заткнуть!

– А если это не прорыв? – осторожно спросил я.

– А что же?! – изумился Семен.

– Меня тут осенило: а что, если все это – дело рук нашего общего друга? До Зары ему добраться не удалось, Алька тоже ускользнула, спасибо Найту, – вот гад и решил накрыть нас всех разом. Явился на дамбу, открыл краник – там же есть наверняка какая-то штука, которая открывает слив? – и готово. Что называется, концы в воду. В буквальном смысле слова…

Лейтенант поиграл желваками:

– Черт его знает. Вполне может быть. Правда, дамба охраняется… Но, зная способности этого подонка, – что ему старик с ружьем? Опять ты прав, Палыч, надо на дамбу ехать. Без вариантов.

– Да мы и едем. Только успеть бы доехать, – вздохнул я.

По поводу последнего у меня были большие сомнения: мутная студеная вода уже поднялась в салоне до пояса, а снаружи накатывала невысокой волной на переднюю часть капота. Фары давно скрылись под водой, каким-то чудом все еще светя оттуда двумя тусклыми пятнами. Дорога… вернее, вода впереди освещалась лишь поворотной лампой на крыше «уазика», да синими сполохами мигалок, от которых вся картина приобретала вовсе уж сюрреалистический вид.

Я старался держать машину ровно посередине между придорожными столбами, торчащими из воды с обеих сторон. Дорога, видимо, пошла по насыпи, потому что дома, стоящие чуть поодаль, оказались затопленными по самые крыши. В то время как наша машина – «всего лишь» по капот.

Двигатель вдруг закашлялся. Машина задергалась, будто в судорогах. Сзади испуганно пискнули женщины и недовольно взрыкнул Найт.

– Спокойно! – прикрикнул на них Семен. Но его голос выдавал волнение.

Дергаясь и чихая, «уазик» проехал с десяток метров. В салоне царила гробовая тишина. А пейзаж за лобовым стеклом вдруг изменился: по воде поплыли длинные пенистые разводы. Снаружи донесся нарастающий глухой рев.

– Дамба! – хрипло сообщил лейтенант и закашлялся.

Впереди из темноты вырастала огромная стена плотины. По мере приближения к ней все четче и четче становился виден водопад белой беснующейся воды, вырывающейся из-под полностью поднятых створов. Поднятых!

– ….ь! – Семен стиснул кулаки. – Он-таки нагадил!

Я осторожно придавил педаль газа. Двигатель закашлял чаще, машина истерично задергалась и рванулась вперед. Только бы не заглохла!

Дорога заметно пошла в гору. Волны уже не накатывали на капот, да и в салоне воды стало поменьше. А луч верхнего прожектора выхватил из темноты черную полоску асфальта, змеей выползающую из воды вверх. Всего-то в каких-нибудь тридцати метрах впереди!

В этот момент двигатель заглох. «Уазик» дернулся в агонии – и остановился.

1 октября 1987 года, 20.01, Кобельки

Оноткрыл глаза и со стоном схватился за грудь, разрываемую нестерпимой болью. Рванул на груди рубаху – и вздохнул с облегчением: никаких ран. Только боль.

Онвновь опустил веки и попытался сосредоточиться, чтобы посмотреть, что случилось с ненавистной компанией. Бесполезно: боль затмевала сознание, не позволяя сконцентрироваться.

В сердцах Онстукнул кулаком по стоящему рядом с кроватью стулу. И взвыл от острой боли в руке, изувеченной проклятым псом.

Да что же сегодня за день такой?! Сначала – цыганка, умудрившаяся ускользнуть у Негоиз-под носа. Потом – невесть откуда взявшийся пес, порвавший руку и помешавший добраться до последнего, девятого нерожденного. Теперь вот – этот парень с ружьем… Хотя тут Онсам виноват – поиграть решил, не поверил, что сопляк решится выстрелить. Вот и нарвался!

Больно-то как! Онпоморщился и потер грудь.

– Что у тебя с рукой?! – в комнату неслышно вошла Она.

– Собака покусала.

– Какая собака? Ты же сегодня из дому не выходил?!

– Не меня самого… Мое другое тело, – потупился Он.

Онарастерянно опустилась на стул:

– Как – другое? А почему рана – у тебя?

– Не знаю.

– Покажи! – потребовала Онаи осторожно взяла в руки изуродованную кисть.

Онпоморщился:

– Больно!

– Потерпи… Почему обуглено все? – недоуменно взглянула Онаповерх очков.

– Прижигал. Кровь не останавливалась. Пес мне артерию прокусил! – пожаловался Он.

– Бедненький! – посочувствовала Она.

Онудивленно вскинул глаза: это всерьез или с иронией? Не понять…

– Ты сделал?

– Не совсем, – потупился Он.

– То есть? – в Ееголосе появились нехорошие нотки.

– Я почти добрался до цыганки и до девятой. Почти… Но там появился этот мерзкий пес. Он-то мне руку и прокусил! Я чуть кровью не истек…

– Что за пес? Откуда он взялся?

Онпожал плечами:

– Не знаю. Просто бросился на меня из темноты. Но я их всех утопил… кажется.

Онанаклонилась почти вплотную к Еголицу:

– Ты бредишь? Как – утопил? И почему – кажется?

Онвкратце пересказал Ейсобытия, случившиеся на дамбе.

– Молодец, придумал неплохо! – похвалила Она.Впрочем, голос при этом нисколько не потеплел, скорее наоборот.

Онвнутренне подобрался. Сейчас начнется!

– Так что же, они утонули? Ты проверил?

– Нет. Я не смог. Не могу настроиться… слишком сильная боль.

– Это что-то новенькое! Сегодня, похоже, у нас вечер сюрпризов, верно? Сначала какая-то псина кусает твое второе тело, а раны появляются у тебя. Теперь – не можешь настроиться… – по мере того как Еетон становился все более угрожающим, голос затихал. Теперь Онаговорила почти шепотом.

Онхорошо знал этот страшный шепот. И то, что за ним обычно следует.

– То есть мы так и не знаем, жива ли эта компания или нет? А с учетом их необыкновенной везучести, смею предположить, что – жива. Когда ты сможешь узнать наверняка? – Онабольно сдавила раненую руку.

Онвзвизгнул:

– Ай! Не знаю… Мне нужно восстановиться!

– Сейчас я тебя восстановлю, дрянь! Ну-ка, встань, живо!

– Нет! Не надо, пожалуйста! – завыл Он,свернувшись клубком на кровати.

– Встать, я сказала! – Онашипела в бешенстве, плюясь слюной.

Онпоспешно вскочил и застыл, затравленно прижавшись к стене.

– Повернись и спусти штаны!

– Н-не надо! – пискнул Он,подчиняясь.

– Надо, – Онадостала из шкафа солдатский ремень с тяжелой латунной пряжкой. – Ты не сделал то, что следовало сделать уже давно. Опять – не сделал. И будешь наказан.

– Я сделаю, обещаю! – в ожидании удара Онзажмурился.

– Конечно сделаешь! – почти ласково согласилась Она.И с размаху хлестнула пряжкой по оголенному телу.

…Минут через пять Онаокончательно выдохлась и успокоилась. Аккуратно свернула ремень окровавленной пряжкой вовнутрь и спрятала его в шкаф. Со вздохом посмотрела на Него,давно уже лежащего лицом вниз на полу и тихо скулящего:

– Вставай, горе мое. Быстро одевайся – и пойдем.

– К-к-куда? – сквозь всхлипывания выдавил Он.

– Куда надо. Главное – отсюда. Если лейтенант выжил – он явится сюда. Цыганка наверняка все ему рассказала. Надо уходить.

1 октября 1987 года, 20.12, Кобельки

Стиснув зубы, я повернул ключ в замке зажигания. Стартер покашлял – и только. Еще попытка. Еще. Бесполезно, двигатель не оживал.

– Приехали! – вяло констатировал Семен.

Сзади нетерпеливо гавкнул Найт, стояние на одном месте ему явно не нравилось. Впрочем, как и всем остальным.

Я посмотрел вперед: до суши оставалось не меньше тридцати метров. Тридцати метров ледяной несущейся воды.

– Что же теперь делать? – растерянно спросила Аля.

– Придется идти, – вздохнул я.

– Как идти?! – воскликнула Зара, прижимая к себе проснувшегося и хныкающего Мишку.

– Ножками! – невесело уточнил лейтенант. – Причем быстро: вода прибывает!

– Унесет же… Течение очень сильное, – Алька была бледная и встревоженная. – Нельзя туда, Кот!

– Ты что-то чувствуешь? – ее тревога передалась и мне.

– Нет, ничего такого… определенного. Просто – опасность.

– Ну, то, что это будет не детской прогулкой – и так понятно! – Семен перегнулся назад и скомандовал. – Девушки там сзади, за сиденьями, должен быть буксирный трос. Достаньте-ка его!

Аля кивнула, пересадила Лешку на Зару и полезла за сиденья. Спустя пару секунд вынырнула с тросом в руках:

– Этот?

– Он самый, – Семен принялся разматывать толстенную веревку. – План такой: мы с Палычем обвязываемся двумя концами троса и берем на руки детей. Я иду первым, док – замыкающим. Дамы идут между нами, крепко держась за буксир обеими руками. Слышите? Обеими! Если, неровен час, кто-то упадет – трос ни в коем случае не отпускать! Руками, зубами цепляться – но не отпускать! Ясно?

– Так точно! – в тон ему ответила Аля. И улыбнулась. В машине сразу стало светлее.

Зара молча кивнула.

– А как же Найт? – спохватился я.

Пес вопросительно переводил взгляд с меня на лейтенанта и обратно.

– Ему придется плыть, – мрачно сообщил Семен.

– Он же не сможет плыть вперед при таком течении! Снесет тут же! – возмутилась Алька, обнимая Найта за шею.

Тот гавкнул несколько раз, выражая свой протест против такой дискриминации по видовому признаку.

– Кошка, он ведь тебя как-то понимает, верно? – шепнул я ей на ухо.

Алька пожала плечами:

– Кажется, понимает. Только я не знаю как.

– Да это сейчас и не важно, – отмахнулся я. – Попробуй заставить Найта вцепиться зубами в трос и не отпускать до самой суши. Сможешь?

Она опять пожала плечиками:

– Не знаю. Попробую сейчас.

– Давай. Только быстрее.

Аля приникла губами к навострившемуся собачьему уху и что-то зашептала. Найт внимательно слушал, чуть наклонив голову вбок. На его морде явственно читалось изумление. Внимательно дослушав Альку до конца, пес лизнул ее щеку и тихо гавкнул.

– Кажется, он понял! – девушка сияла.

– Сейчас проверим, – пообещал лейтенант и принялся обвязывать трос вокруг своего пояса.

Я взял второй конец. После непродолжительной возни мы затихли.

Семен еще раз проверил на нас узлы и вздохнул:

– Ну, с богом. Давайте сюда малышей.

Зара неуверенно пересадила к нему Мишку. Мне, соответственно, достался Лешка.

– Я не боюсь! – храбро заявил он, высунув нос из своего одеяла.

– Молоток! – похвалил его я. О себе я такого сказать не мог.

– Значит, так сначала выхожу я и останавливаюсь у капота. Следом – Палыч, отходит к задней двери. Потом – женщины и Найт. Цепляетесь за трос и ждете команды. Все понятно?

– Понятно! – нестройным хором ответили мы.

– Отлично! – резюмировал лейтенант и открыл свою дверцу. С трудом, поскольку преодолевал текущую стихию.

В машине тут же забурлила вода. Женщины дружно взвизгнули.

– Без паники! – прикрикнул на них Семен и шагнул наружу.

Я с неприятным чувством в животе наблюдал, как он, прижимая к себе притихшего Мишку, пробирается вперед вдоль капота.

– Палыч, твой выход! – крикнул лейтенант, остановившись.

Я набрал в грудь побольше воздуха и полез через пассажирское сиденье к выходу. Вода противно обжигала холодом и норовила затолкать меня обратно в салон. Выбравшись из машины, я оказался в воде по пояс. Лешка заерзал в одеяле и попытался заползти по мне повыше.

– Не ерзай! – прикрикнул я на мальца и побрел к заднему бамперу. Течение ощутимо прижимало меня к машине.

Наконец я остановился у задних габаритов и подтянул трос. Намокшая веревка неохотно вылезла из воды.

– Я на месте! – отрапортовал Семену.

Тот кивнул и скомандовал:

– Дамы, выходите. Собаки – тоже!

Задняя дверь открылась, и из нее показалась Зара. Она довольно проворно выбралась из салона и переместилась вперед, к лейтенанту. Поближе к сыну. А через несколько секунд рядом со мной оказалась дрожащая от холода Алька.

– Замерзла, Кошка? Потерпи чуть-чуть, мы скоро выберемся, – шепнул я ей.

Она всхлипнула носом, вцепилась в трос и согласно кивнула.

– Найт! – нетерпеливо позвал Семен.

Из двери показалась мокрая черная морда пса. Он как-то совсем по-человечьи посмотрел по сторонам… и осторожно прикусил зубами веревку!

– Умница, Найтик! – совершенно не удивившись, подбодрила его Аля.

Я промолчал. В последнее время удивляться уже отвык.

– Все готовы? – спросил лейтенант.

– Готовы! – ответил хор. Найт промолчал ввиду занятости пасти.

– Вперед! И ни за что не отпускайте трос! – скомандовал Семен и шагнул из-за машины.

Течение с размаху хлестнуло его ледяной водой. Лейтенант пошатнулся. Зара вскрикнула и рванулась было к нему.

– Спокойно! – Семен выпрямился и постоял несколько секунд на месте, привыкая к силе течения. – Осторожнее, когда будете выходить за капот: опору теряете, можно упасть.

Он медленно двинулся дальше, нащупывая ногами дно. То есть дорогу.

Трос натянулся. Зара с Алькой тоже двинулись вперед. Я – за ними. Цыганка миновала капот без приключений. А вот Найт…

Едва пса, висящего на тросе, вытащили на открытую воду, течение подхватило его и рвануло в сторону. Найт вцепился зубами в веревку, злобно рыча сквозь стиснутые зубы. Трос резко натянулся и всех нас ощутимо повело влево.

Я почувствовал, как теряю равновесие. Пес весил немало и теперь всей своей тяжестью, усиленной мощным течением, стаскивал нас всех с дороги – туда, где начиналась глубина!

– Вправо! – рявкнул Семен. – Всем повернуться вправо на пол-оборота! Так и пойдем: наискось! Иначе снесет к чертям!

Мы послушно потянулись вправо. Течение яростно сопротивлялось, пытаясь сбросить нас с дороги. Пока это ему не удавалось. Пока…

Зара вдруг вскрикнула и присела в воде. Трос дернулся.

– Встань! Опрокинет сейчас! – взревел я, чудом удержавшись на ногах.

Цыганка, кривясь от боли, выпрямилась:

– Ногу свело!

– Терпи! Через боль, но иди! Если упадешь – конец! – прикрикнул Семен, настойчиво увлекая всю нашу связку за собой.

Мы побрели дальше. До желанной суши оставалось еще метров двадцать. Пятнадцать. Дно постепенно поднималось. Десять метров…

Лейтенант вдруг провалился под воду. С головой. Трос рванулся, и Зара, идущая вслед за Семеном, упала. Но веревку из рук не выпустила. Я едва успел перехватить Лешку одной рукой и освободившейся второй вцепился в дергающийся трос. Алька, умница, тоже обеими руками изо всех силенок пыталась удержать нашу сцепку. Она всем телом отклонилась назад, но наших с ней сил явно не хватало.

Из-под воды в том месте, где исчез лейтенант, вынырнул Мишка. Один. Широко раскрыв в беззвучном крике рот, он замолотил ручонками и стремительно поплыл, увлекаемый течением, в сторону.

– Мишка! – отчаянно крикнула Зара и попыталась поймать проносящегося мимо сына.

Не успела. Малыш, кувыркаясь в бурунах, помчался прочь.

Вынырнул Семен. Отплевываясь и отчаянно матерясь, он встал на ноги и обернулся к нам.

– Тут люк! Осторожно! – и принялся лихорадочно развязывать узел на поясе.

Найт разжал пасть и выпустил трос. Течение тут же подхватило его и понесло вслед за уплывающим ребенком. Пес развернулся в воде и теперь усиленно греб лапами, настигая малыша. Медленно, но – настигая…

– Зара, обвяжись! – лейтенант наконец развязал трос и протянул его цыганке. Та машинально его взяла, не отводя остановившегося взгляда от удаляющегося сына. А Семен присел, оттолкнулся ногами посильнее и поплыл вслед за псом.

В считанные секунды все трое оказались в нескольких десятках метров от нас. Пес уже настигал Мишку, который каким-то чудом все еще умудрялся держаться на поверхности бушующей воды. Малыш даже пытался плыть, невпопад молотя руками по мелким волнам.

Я опомнился.

– К берегу! Живо идем к берегу! – и рванул вперед, увлекая за собой оцепеневших в испуге женщин.

Оставшиеся десять метров до суши мы преодолели почти мгновенно. Страх за ребенка, Семена и собаку заставил забыть о холоде и коварном течении. Выскочив на берег, мы помчались по нему вслед за едва виднеющимися далеко впереди головами.

Найт ухватил Мишку за шиворот и теперь пытался плыть вместе с ним к берегу. Малыш совсем обессилел и почти не шевелился. Течение сносило их обоих в сторону, подальше от суши.

– Сынок! – цыганка рванулась было в воду, но я успел ее удержать.

– Зара, стойте! Там Семен, он поможет. Смотрите!

Лейтенант и в самом деле был уже близко. Вот он подплыл вплотную, обхватил Мишку и погреб к берегу. С другой стороны малыша буксировал пес. Медленно, но верно, расстояние между ними и сушей начало сокращаться.

Мы втроем торопливо шли вслед за течением, жадно всматриваясь в темноту. Три головы над водой едва виднелись среди тусклых бликов на волнах. Так продолжалось несколько минут.

Наконец Семен тяжело поднялся из воды, прижимая к себе Мишку. И, пошатываясь, тяжело побрел к нам. Следом за ним, тоже шатаясь, вышел Найт.

– Мишка, маленький мой, золотой! – Зара бросилась к лейтенанту и выхватила из его рук сына. Сорвала с себя куртку, укутала его. – Как ты? Говорить можешь? Скажи что-нибудь, ну же!

– Х-х-холодно! – клацая зубами, констатировал Мишка. – И вода невкусная!

Зара счастливо засмеялась сквозь слезы и прижала его к себе:

– Спасибо тебе, Семен! Храни тебя Господь!

Не отдышавшийся еще лейтенант только махнул рукой. Зато Найт возмущенно залаял.

– И тебе спасибо, Найтик! – спохватилась цыганка, присела и свободной рукой потрепала пса по холке.

Тот удовлетворенно гавкнул.

– Бежим на дамбу, пока не замерзли окончательно! – Семен наконец отдышался и принялся взбираться по насыпи к дороге, ведущей на дамбу.

Мы полезли за ним.

1 октября 1987 года, 20.25, Кобельки

– Иваныч, открывай! Ты там? – Лейтенант замолотил кулаком в хлипкую дверь сторожки на дамбе.

Та вдруг распахнулась внутрь. Из тускло освещенной комнаты на нас пахнуло теплом.

– Иваныч? – настороженно переспросил Семен, достал из кобуры пистолет и шагнул внутрь. Мы в нерешительности сгрудились у входа.

Через секунду-другую лейтенант выглянул из двери и нетерпеливо махнул рукой:

– Давайте сюда, греться!

Второй раз нас приглашать не пришлось. Мы ворвались в жарко натопленную сторожку и принялись наслаждаться теплом. Я взял с кушетки подушку и заткнул ею почему-то разбитое окно.

– Тут одеяла есть! – обрадовалась Алька. – Надо детей раздеть и в сухое укутать.

Зара схватила одно из одеял и захлопотала с ним над Мишкой. Аля пыталась обсушить и согреть Лешку. Я обнаружил пузатый электросамовар и занялся приготовлением чая. А Семен настороженно осматривал маленькое помещение. Пистолет он не убирал.

– Ты чего? Здесь же нет никого? – удивился я.

– Это и странно. Где Терентий Иваныч? И почему окно разбито? И еще – ума не приложу, где здесь управление створами. Вроде ничего такого… похожего, не видно, – задумчиво пробормотал лейтенант, не переставая озираться.

Ответить я не успел. Внезапно маленькая дверь с грозной надписью «Не влезай – убьет!» распахнулась, и оттуда выскочил парень с ружьем наизготовку:

– Не двигаться! Стрелять буду! – лицо у него было совершенно безумное.

– Петька, ты? Ты чего? Это я, Семен! – удивленно воскликнул лейтенант, опуская пистолет.

– Ты?! – парень немного успокоился и опустил карабин. – А вы все – откуда здесь? И где он?

– Кто – «он»? – в один голос воскликнули мы с Семеном.

– Мужик тут был. Здоровый такой, в дождевике. Он створы поднял. И деда убил, – Петька всхлипнул. – В окно выбросил…

В сторожке повисла тишина.

– А где он сейчас? – тихо спросил я. – Мужик этот?

– Исчез! Я в него пол-обоймы высадил, а он взял – и исчез! Правда, не вру я! – растерянно сказал Петька, переводя затравленный взгляд с меня на лейтенанта.

– Да знаем мы, что не врешь! – отмахнулся Семен. – Встречались уже с этой тварью. И не раз. Ладно, с ним потом разберемся. Сейчас надо воду перекрыть. Веди показывай, где здесь кран… или, как там оно называется?

– Вóрот…

– Вот и веди к нему.

Втроем, Петька, лейтенант и я, мы прошли в соседнее помещение.

– Вот. Эти штуки надо закрутить, – парень показал на три больших металлических колеса. – Я начал было, но идет очень туго. Надо всем вместе.

– Ну, надо так надо, – с готовностью кивнул Семен, – Пошли, док, краник перекроем.