Текст книги "Anamnesis vitae. (История жизни)."

Автор книги: Александр Светин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Часть 3
Холодная музыка осени

Сохранить бы тепло от прощальных касаний руки,

Но бессовестный дождь, видно, хочет чего-то другого,

И кружит надо мной, машет крыльями, скалит клыки

Злобный маленький бог, целясь в душу из лука тугого…

Глава 1

1 октября, 18.52,

Кобельки, участковая больница

– Вот такие дела, Котенок, – закончил я свой рассказ.

Алька выглядела подавленной.

– Я… И что мне теперь делать? – как-то беспомощно спросила она.

– Вам – ничего, Аля. А вот нам с Палычем придется сделать все возможное и невозможное, чтобы эта сволочь до вас не добралась! – ответил вместо меня Семен. И с ожесточением принялся гнуть алюминиевую чайную ложку.

Я встал и подошел к окну. Снаружи стремительно темнело.

– Алюша, тебе теперь ни на минуту нельзя будет оставаться одной! Понимаешь, ни на минуту. Все это – слишком реально.

– Понимаю… – прошептала она.

– Лучше было бы вам уехать из Кобельков. В Нерограде он точно не достанет, – глухо произнес лейтенант.

Со своей ложкой он уже покончил и теперь принялся за мою.

Алька решительно замотала головой:

– Я не могу! Никак не могу!

– Почему?! – хором спросили мы с Семеном.

– Почему, Кошка? – отдельно переспросил я. Ее ответ меня удивил. Особенно – интонация, с которой он прозвучал. – В самом деле, давай уедем отсюда, Алька! Черт с ней, с моей практикой, придумаю что-нибудь убедительное… Ты важнее!

– Не могу… Правда, не могу, Пашка! Я… я не могу сказать, почему… Вернее – не могу сформулировать! – она выглядела совсем растерянной. – Я просто знаю, что нельзя мне сейчас отсюда уезжать. Чувствую, что неправильно это будет… не так, как должно быть… Кот, ты понимаешь?!

Последнюю фразу Алька просто выкрикнула. С таким пронзительным отчаянием, что я понял: нельзя ей уезжать… Никак нельзя.

– Понимаю, Котенок. Понимаю, – обняв ее, прошептал я. Плечи девушки содрогались. – Ты что, плачешь? Не надо, Алька, что ты… Все будет хорошо, вот увидишь!

– Мне страшно, Кот! – уткнувшись лицом мне в грудь, сказала она.

– А ты не бойся. Я смогу тебя защитить. И лейтенант поможет… Верно, Семен?

Он кивнул.

– Верно. Аля, мы вас в обиду никому не дадим. Слово офицера! – лейтенант был непривычно строгим и даже торжественным.

Девушка подняла лицо и посмотрела на меня влажными карими глазами:

– Я не за себя боюсь. За тебя. За Семена. И еще – за Зару… правда, я ее не видела никогда, но все равно – боюсь. Странно, да?

Я усадил Алю на стул и сел рядом, взяв в ладони ее руки:

– Кошка, ты можешь понять, почему ты боишься за цыганку? Она как-то замешана во всей этой истории? Ей угрожает опасность? Попробуй сосредоточиться на своих предчувствиях, это очень важно!

Семен, не отрываясь, смотрел на Алю. Вид у него был несколько ошарашенный. Впрочем, такой же, наверное, был и у меня.

Девушка закрыла глаза, помолчала минуту. Потом встрепенулась и отрицательно покачала головой:

– Не могу понять… Только чувствую, что Зара в опасности. Почему, из-за чего – не знаю… – Аля виновато развела руками и понурилась.

– А вы можете сказать, когда с ней может это произойти? Ну, то самое событие, которое несет опасность? – в разговор включился лейтенант.

Аля опять помотала головой:

– Точно не знаю. Но могу сказать, что скоро. Очень скоро.

Я вопросительно поглядел на Семена:

– Что делать будем, Холмс?

– Элементарно, Ватсон! – лейтенант принялся раскручивать ложки обратно. – Будем думать.

– И о чем?

– Ну, например, почему Зарке может грозить опасность? И от кого именно? От нашего маньяка?

– Да, – кивнула Аля.

– Она что, тоже беременна? Но в Машкином списке ее нет.

– Нет, дело не в этом…

– А в чем же?

– Не знаю. Правда не знаю! – в ее голосе опять зазвенело отчаяние.

В комнату неслышно вошла Клавдия Петровна с очередным чайником. И заботливо принялась заполнять опустевшие чашки свежим чаем.

Я кашлянул, прочищая горло. Ком, обосновавшийся там, не исчез, но говорить стало легче:

– Семен, надо ехать к Заре. Прямо сейчас.

– А смысл? – уставился на меня лейтенант.

– Давай рассуждать. Первое: Зара знает об этом чертовом поверье. Второе: она рассказала о нем мне. Третье: до меня, видимо, она рассказала о нем еще кому-то. Четвертое: этот самый «кто-то» – и есть наш маньяк Или человек, связанный с ним. Пятое: если убийца хоть как-то заботится о своей безопасности, логика должна подсказать ему, что надо устранить Зару, как опасного и единственного свидетеля, – я перевел дух и закончил: – Вывод. Нам надо срочно ехать к цыганке и узнать, кому еще она рассказывала о поверье. И взять Зару под защиту.

Повисла тишина.

– А ведь логично, блин! – Семен отмер и брякнул кулаком по столу.

Клавдия Петровна испуганно подпрыгнула и поспешно эвакуировалась из кабинета. Вместе с опустевшим чайником.

– Собирайтесь, поехали! – лейтенант вскочил и направился к двери. Обернулся уже на пороге: – Аля, вам придется поехать с нами. С учетом обстоятельств, одна вы не останетесь. Палыч, а ты – гений!

– Я знаю, – скромно ответил я и, обняв Альку, направился вслед за Семеном.

1 октября 1987 года, 19.05, Кобельки

– Мишка, ты куда опять залез?! Забыл, как с забора падал? Ведь только что из больницы вышел, хочешь опять туда попасть? Господи, да что же я говорю-то! – испугалась Зара и перекрестилась. – Слезай, живо!

Сын неохотно сполз с крыши сарайчика и с крайне обиженным видом прошествовал мимо цыганки в дом. Зара помедлила немного, покачала головой и отправилась за ним.

Мишка зашел на кухню, по-хозяйски забрался в холодильник, выцепил оттуда вареную картофелину и моментально ее сгрыз.

– Ма, можно я мультики посмотрю? – вопрос прозвучал как утверждение.

Не дожидаясь ответа, малыш протопал в гостиную и включил телевизор. Вместо мультиков на экране образовались мрачные и значимые лица членов Политбюро, заседающих в президиуме какого-то высокого собрания.

– Дядям скучно! – констатировал Мишка и переключил на другой канал.

Мизансцена по ту сторону экрана не изменилась: те же и там же.

– Ма, телевизор сломался! – малыш расстроился, губы его задрожали, а глаза подозрительно заблестели.

Зара подошла к телевизору и защелкала переключателем каналов. Суровые лица вождей сменились благостными рожицами Болека и Лелека.

– Не сломался. Вот тебе мультики. Ты смотри пока, а я ужин разогрею.

– Ма, я есть не хочу. Я худею. А то меня девушки любить не будут, – серьезно и категорично заявил Мишка.

Зара, не сдержавшись, расхохоталась:

– Это кто же тебе такое сказал? Куда худеть-то еще? На себя посмотри: все кости наружу!

– А это мне в больнице Лешка сказал!

– Какой такой Лешка?

– Да из соседней палаты. Ты его не знаешь. Я в коридоре стоял, пирожок ел. А он подошел, пирожок отобрал и говорит: «Много будешь есть – станешь толстым, противным и тебя девушки любить не будут!» – объяснил Мишка.

– А ты что?

– А я ему в глаз дал. И пирожок обратно забрал. Он только один раз куснуть успел. Немножко, – малыш подумал с минуту и поинтересовался: – Ма, а я правда толстым не буду?

Зара глубоко вздохнула:

– Не будешь ты толстым, мой золотой. А этому, как его… Лешке? Так вот, ты ему правильно в глаз дал. Жаль, один раз…

– А я и не один, – ухмыльнулся Мишка.

Зара рассмеялась и легонько щелкнула сына по носу:

– Вот и молодец. Все, я пошла ужин готовить.

Она сделала шаг по направлению к кухне… как вдруг оттуда донесся грохот и короткий металлический скрежет, сменившийся громким шипением.

– Ма, что это?! – Мишка подбежал к матери и прижался к ее ногам.

– Не знаю… Но ты все равно не бойся, ладно? – голос Зары предательски дрогнул.

– А я и не боюсь. Это ты боишься, – подметил малыш, не отпуская, впрочем, ее юбку.

Шипение на кухне продолжалось. И вместе с этим неприятным звуком в комнату проникла такая же гадкая вонь. Газ!

– Мишка, посиди здесь пока, я разберусь! – приказала Зара и метнулась на кухню.

На пороге женщина остановилась как вкопанная. То, что она увидела, просто в голове не укладывалось: вся дальняя стена кухни была разворочена. Кусок газовой трубы вместе с запорным вентилем был начисто оторван и теперь валялся на полу. Создавалось полное впечатление, будто трубу выворотили из стены вместе с огромным куском штукатурки и несколькими кирпичами.

А из огрызка трубы, сиротливо торчащего из разоренной стены, с противным шипением вырывался газ.

– Да что же это?! – беспомощно воскликнула Зара и бросилась к шипящей трубе.

Уже подбежав, поняла, что перекрыть газ не получится: вентиль вместе с оторванной трубой валялся под ногами. А газ между тем быстро заполнял маленькое помещение кухни. Заре уже было тяжело дышать и нестерпимо щипало глаза.

Она кинулась к окну, чтобы открыть его. Но едва женщина взялась за шпингалет, как снаружи, прямо перед ее носом, с оглушительным треском захлопнулись ставни!

Зара на мгновение оцепенела. Снаружи доносилась какая-то возня… кто-то явно навешивал на закрытые ставни засов.

Неосторожно вдохнув газ, Зара закашлялась и опомнилась. Рывком распахнула окно и попыталась толкнуть деревянные створки ставней. Бесполезно – они были закрыты снаружи.

– Мишка! – цыганка выбежала из загазованной кухни и бросилась к сыну. – Мишка, уходим скорее!

Она схватила сына за руку и поволокла в прихожую. На ходу сорвала с вешалки его курточку, щелкнула замком и толкнула входную дверь…

…Та не поддалась. Чувствуя, как внутри у нее все холодеет, Зара ударилась в дверь всем телом. Бесполезно. Женщина повторила попытку еще несколько раз, но лишь сильно ушибла плечо.

Боль и усиливающаяся вонь отрезвили ее. Оставив бесплодные попытки вырваться через дверь, Зара потащила сына обратно в гостиную, к окну. Но и там ставни оказались закрытыми и запертыми снаружи.

Ту же картину она обнаружила и в спальне. А больше окон в ее маленьком домике не было…

1 октября 1987 года, 19.03, Кобельки

Милицейский «воронок» несся по темной улице, распугивая скучающих на дороге собак и редких прохожих. С наступлением темноты жизнь в Кобельках замирала. Впрочем, как и в любой другой российской деревне.

– Скучно у нас стало! – прочитал мои мысли Семен. – Раньше, бывало, каждый вечер в клубе или танцы, или кино. Я еще пацаном бегал. А теперь – тоска зеленая…

– Зато последние дни у нас с тобой – сплошное веселье! Обхохочешься… – пробурчал я.

– Это точно. Рассказать кому – засмеют ведь. Или в дурдом упрячут, – согласился лейтенант и крутанул руль, уводя машину в проулок, ведущий к дамбе.

«Уазик» лихо наклонился набок и послушно свернул в узкий проезд между домами. Свет фар выхватил из сумрака огромного черного пса, неторопливо бредущего по дороге. Пес успел только вскинуть голову и взглянуть на нас с неподдельным удивлением на морде. А в следующий миг машина на полном ходу ударила его бампером.

Раздался короткий сдавленный визг. Тут же сменившийся другим визгом – тормозов. Нас швырнуло вперед.

– ………..! – выругался Семен, забыв о присутствии Али. – Откуда он взялся?!

Дернув в сердцах ручник, лейтенант выскочил на дорогу. Я помедлил немного – и последовал за ним.

– Кранты псине, – грустно констатировал Семен, сидя на корточках над лежащей собакой.

Я присел рядом. Пес и впрямь был мертв. Большая голова была заметно деформирована от удара, а под ней неторопливо растекалась темная лужица.

– Не повезло бедняге, – вздохнул я.

– Я его заметил в последний момент, – виновато пробормотал лейтенант.

– Я тоже. Черный он, с темнотой сливается. Жалко, красивый был пес.

Рядом со мной присела Аля:

– Живой?

Мы с Семеном одновременно покачали головами.

– Бедняжка, – тихо сказала девушка и осторожно погладила пса по застывшей в удивлении морде.

– Нам надо ехать, Кошка! – Я обнял Альку за плечи.

Она кивнула:

– Да, да, сейчас. Я только… Вы идите, я на минуточку задержусь.

Я заглянул ей в лицо:

– Ты чего, Алька?

Она улыбнулась.

– Все в порядке, Кот. Со мной – все в порядке. Вы просто подождите меня в машине, ладно? Совсем чуть-чуть!

В ее голосе было нечто такое, что я не смог с ней спорить. Как и лейтенант. Вдвоем с ним мы синхронно встали и вернулись в машину. Уселись на передних сиденьях и молча уставились в лобовое стекло, за которым в свете фар, будто на сцене какого-то сюрреалистического театра, как на ладони видны были Аля и погибший пес.

Алька продолжала гладить его морду, ласково улыбаясь и что-то, кажется, нашептывая. Так прошла минута, мы терпеливо ждали, не решаясь нарушить звенящую тишину.

Вдруг пес приоткрыл пасть и лизнул Алину руку…

– Ты видел?! – Семен подпрыгнул на своем сиденье и весь подался вперед, уткнувшись лбом в ветровое стекло. – Палыч, ты это видел?!

– Видел, – прошептал я, любуясь, как моя Алька помогает псу подняться на ноги.

Тому не сразу это удалось. Лишь с третьей попытки он наконец встал, оказавшись головой вровень с сидящей на корточках девушкой. Слегка пошатываясь, он потянулся мордой к ее уху, будто собираясь что-то шепнуть по секрету. И лизнул Альку еще раз – теперь в щеку. Она засмеялась и потрепала ожившего пса по загривку.

– Палыч, кто она? – тихо и очень серьезно спросил лейтенант.

Я пожал плечами. Откуда я знаю? Просто – моя Кошка..

Пес развернулся и уже вполне уверенно потрусил по своим собачьим делам в темноту. А Аля легко поднялась на ноги и вернулась в машину. Устроилась поудобнее на заднем сиденье, полюбовалась нашими ошалелыми лицами в зеркале заднего вида и рассмеялась:

– Видели бы вы сейчас себя! Поехали, чего ждем?

1 октября 1987 года, 19.15, Кобельки

Газовая вонь становилась все нестерпимее. В отчаянии Зара схватила стул и принялась колошматить им в закрытые ставни. Но ничего не добилась. Через несколько мгновений от стула отломались ножки, а ставням – хоть бы хны.

Женщина отшвырнула изувеченный стул в сторону и приникла к тонкой щели между створками ставней, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи.

– Ма, чем у нас воняет? Мне глаза щиплет! – захныкал Мишка.

– Погоди, мой хороший, потерпи. Сейчас мы что-нибудь придумаем! – не отрываясь от щели, Зара нащупала рукой голову Мишки и прижала ее к себе.

Сначала цыганка не увидела ничего. Потом догадалась нажать на ставни, чтобы щель стала шире. И оцепенела: прямо перед окном, в которое она смотрела, шагах в десяти, стоял мужчина. А в руке его был зажженный факел!

Лица человека с факелом Зара рассмотреть не могла, оранжевые сполохи выхватывали из сумрака лишь отдельные фрагменты, которые никак не хотели складываться в целую картину. Одно было очевидно: мужчина был огромен.

Зара похолодела. Так вот какую смерть приготовил страшный незнакомец им с сыном! Не удушить газом собирался он их, нет. А просто зажарить живьем в запертом доме!

Женщина заметалась по комнате, пытаясь найти спасительное решение, которое никак не хотело приходить.

– Ма, пошли на улицу! Здесь плохо! – заныл Мишка, отчаянно протирая глаза кулачками.

Зара вздохнула. На улицу! Конечно, надо бежать из дома, пока он не взлетел на воздух вместе со всем содержимым. Вот только как, если все выходы надежно заперты снаружи?!

Вдруг цыганка с досадой хлопнула себя по лбу: как же она раньше-то не сообразила! Чердак! На чердаке есть маленькое слуховое оконце, вполне достаточное для того, чтобы им с Мишкой выбраться через него наружу. А там уж – спуститься с крыши и бежать. Главное, чтобы страшный незнакомец с факелом их не заметил… но чердачное окно выходит на противоположную сторону и за гребнем крыши он их не увидит!

– Мишка, мы сейчас полезем на чердак! – заявила Зара, схватив малыша за руку и увлекая в коридор, где был люк, ведущий наверх.

– Это игра такая, да?! – удивился сын, мигом перестав хныкать.

– Игра, игра… Мы с тобой сейчас заберемся на чердак, потом очень быстро и тихо вылезем на крышу, а потом будет самое интересное – мы осторожно с крыши слезем и убежим, – тезисно обрисовала ближайшие планы Зара.

– А от кого убежим? – Мишка уже был готов к действиям.

– От врагов.

– Понарошку?

– Враги – понарошку. А убежим – по-настоящему, – Зара подставила под люк лестницу-стремянку.

– A-а, это как учения, да? – сообразил Мишка.

– Да, мой золотой, да! – Женщина подхватила его под мышки и поставила на верхние ступени лестницы. – Лезь давай! Только осторожно! И наверху жди меня, на крышу пока не суйся. Понял?

Малыш кивнул головой и резво полез наверх. Зара – за ним.

«Только бы успеть!» – твердила про себя женщина.

Господи, только бы успеть выбраться из дома, пока неожиданный враг не швырнул свой факел в наполненный газом дом! Сколько у них с Мишкой осталось времени: минута, две? Или уже вовсе не осталось?

– Ма, а я уже залез! – раздался сверху победоносный крик сына.

– Ах ты мой молодец! – похвалила его Зара. – Только не надо кричать, ладно? Никто не должен знать, что мы убегаем. Это же игра такая, забыл? Говорить надо шепотом.

– Я понял! – пронзительно прошипел Мишка. – Давай залезай сюда скорее!

– Уже тут, – женщина наконец перевалилась с лестницы на пыльный пол чердака и тут же вскочила на ноги, пребольно ударившись головой о потолочную балку.

Вредный Мишка захихикал.

– Злорадствуешь? – Зара щелкнула его по затылку. – Ладно, полезли на крышу. Времени нет!

– А почему? – поинтересовался сын.

Женщина промолчала. В самом деле, не объяснять же ему, что вот-вот их дом превратится в огромный огненный шар. Вместе со всем содержимым. И только от них самих зависит сейчас, будут ли они в числе этого самого содержимого.

– Потом объясню, – отмахнулась она. – А пока лезь за мной. Теперь я первая.

С трудом Зара протиснулась в маленькое окошко и оказалась на крыше. Распласталась по холодной жести и с наслаждением принялась глотать чистый холодный воздух, от которого даже закружилась голова.

– Мишка, давай ко мне. Только тихо и не поднимайся. Ползком, как партизан.

В окно ужом выполз сын. Улегся рядом на крыше и, старательно не поднимая головы, спросил:

– Ну что? Прыгать будем?

Зара медлила. Осторожно, боясь выдать себя, она приподняла голову над коньком крыши, выискивая незнакомца. Тот стоял все там же, всматриваясь в запечатанные окна дома и слегка покачивая факелом. Будто ждал чего-то.

– Кто же ты такой, гад? И чего к нам привязался? – с ненавистью прошептала цыганка.

– Кто, ма? – встрепенулся Мишка и начал было приподниматься, чтобы посмотреть.

– Лежи, не высовывайся! – шикнула на него мать и придавила рукой к крыше. – Я тебе потом все расскажу, ладно? А сейчас – спускаемся и бежим отсюда!

Очень осторожно она принялась сползать вниз, пытаясь нащупать ногами край крыши и увлекая за собой сына. Наконец ее кроссовки уперлись в водосточный желоб, тянущийся по краю.

– Мишка, лежи здесь и не двигайся! – приказала она и принялась разворачиваться.

Свесившись с крыши, Зара посмотрела вниз. Высоко! Если просто прыгать – можно и ноги переломать. Придется по-другому.

Она поудобнее устроилась на краю, прочно зацепившись за какие-то выступы ногами и левой рукой.

– Мишка, сползай осторожно ко мне. Как лежишь – ногами вниз!

– Ползу! – прошипел в ответ сын и в пару секунд оказался рядом.

Зара протянула ему свободную правую руку:

– Вот, держи: хватайся обеими руками и держись крепко-крепко! – и почувствовала, как в руку до боли вцепились Мишкины пальчики. Женщина изо всех сил обхватила тонкое детское запястье. – А теперь сползай с крыши. Я тебя держу. Когда повиснешь на моей руке, я скажу когда ее отпустить и прыгнуть. Понял?

– Понял! – Показалось, или голос малыша в самом деле дрогнул?

Зара присмотрелась: нет, не показалось! Мишка выглядел испуганным.

– Ты, главное, не бойся! Я тебя удержу. А когда повиснешь – там совсем немного до земли останется. Для тебя – раз плюнуть! – как могла, постаралась она ободрить сына.

– А я и не боюсь! – немного обиженно заявил малыш и решительно пополз вниз.

Зара приготовилась… вот уже ноги Мишки повисли над землей. Теперь малыш лежал на крыше, навалившись на нее грудью и животом, не решаясь покинуть твердую поверхность окончательно.

Женщина сильнее сжала в руке запястье сына.

– Молодец, теперь давай вниз! Я тебя держу.

Мишка кивнул и с коротким писком сполз с крыши.

Рывок! Зара едва удержалась на покатом жестяном склоне. Правое плечо пронзила резкая боль. Но главное было достигнуто: Мишка висел теперь гораздо ближе к земле!

– Теперь отпускай на счет три. Готов? – прошептала она.

– Готов! – уже бодро ответил снизу сын.

– Раз! Два! Три! – и разжала руку, почувствовав, как в этот же момент разжались и Мишкины пальцы.

Снизу раздался негромкий шлепок. Зара перегнулась через край крыши и спросила:

– Ты как?

– Нормально! – весело ответил сын и махнул ей рукой. – Прыгай сюда!

– Сейчас, – пробормотала она и, вцепившись пальцами в водосточный желоб, сползла с крыши.

Повиснув на руках, Зара услышала, как трещит под ее тяжестью водосток. И не стала дожидаться, когда он отломится – просто разжала пальцы.

– Ну как? – поинтересовался Мишка, когда мать оказалась рядом.

– Все в порядке! – шепнула она, чмокнула сына в щеку и скомандовала на ухо. – А теперь – бежим!

И они помчались прямо по огородным грядкам, сначала по своим, потом – по соседским. Зара старалась бежать так, чтобы между ними и страшным гостем оставался их дом.

Вдруг стало светло. Ярко-оранжевый свет выхватил из сумрака все, что в нем пряталось.

– Ма, что это? – удивленно спросил Мишка, остановившись.

Ответить Зара не успела. Невидимая, но сильная рука мягко толкнула ее в спину. Да так, что пролетев кувырком несколько метров, цыганка распласталась лицом вниз в холодной луже. И тут же раздался грохот взрыва.

– Мишка! Мишка, ты где?! – отплевываясь от забившей рот грязи, Зара вертела головой в поисках сына.

– Я здесь, ма! – жалобно отозвался он откуда-то спереди.

Мигом подхватившись на ноги, женщина метнулась к нему:

– Ты цел? Цел? Где болит?!

– Да нигде у меня не болит! – сварливо ответил Мишка. – Грязный весь только. В лужу упал.

Вздохнув с облегчением, цыганка обернулась. На месте их дома пылал огромный костер.

– Ма, а где мы теперь жить будем?! – жалобно спросил малыш. Тихо заплакал и прижался к ней.

– Придумаем что-нибудь! – вздохнула Зара, с тоской глядя на пылающие останки дома. – Главное – живы остались…

На фоне гигантского пламени вдруг обрисовался черный человеческий силуэт. Поджигатель обошел вокруг костра и теперь стоял прямо напротив Зары с сыном, пристально вглядываясь в темноту.

Понимая, что с такого расстояния в сумраке разглядеть их невозможно, женщина тем не менее, пригнулась сама и пригнула голову сына.

– Ты чего? – пискнул он.

– Тихо сиди! – шикнула Зара на него, не отрывая взгляда от страшного силуэта вдали.

А тот все стоял, всматриваясь вдаль.

– Уходи! Да уходи же! – прошептала цыганка. Сердце в ее груди бухало, казалось, на всю округу.

И случилось невероятное. Черный человек поднял руку и помахал Заре. Ветер вместе с запахом гари донес до нее глухой торжествующий смех. Незнакомец еще раз махнул рукой и неторопливо направился прямо к оцепеневшей от ужаса женщине.

1 октября, 19.21, Кобельки

У дамбы «уазик» свернул еще раз и теперь мчался вдоль речушки, вытекающей из рукотворного озера. Потрясенные недавним чудом, мы с лейтенантом молчали. На заднем сиденье, улыбаясь каким-то своим мыслям, сидела Аля.

– Мне кажется, я начинаю вспоминать, кто я! – вдруг заявила она.

От неожиданности мы с Семеном вздрогнули. Машина вильнула.

Я обернулся к Альке.

– И кто же? – спросил я, сам не зная почему, но – боясь ответа.

– Пока не могу точно сказать, Кот. Так – какие-то отрывочные воспоминания. Но – они странные. Очень, очень странные… – она задумалась на несколько мгновений и замолчала. Потом встрепенулась, наклонилась вперед, ко мне, и погладила по щеке. – Только ты не тревожься, ладно? Там нет ничего плохого. Я буду рассказывать тебе все, что вспомню.

– Хорошо. Сейчас начнешь? – улыбнулся я. Но на сердце было ох как неспокойно.

Аля внимательно посмотрела на меня:

– Ты все-таки тревожишься. Не надо, Пашенька, милый…

Я вздрогнул: Алька редко называла меня по имени. В груди что-то заныло. Чтобы хоть как-то приглушить стремительно нарастающую тревогу, я спросил:

– Кошка, а сейчас тебе что вспомнилось?

Она наклонилась к моему уху и возбужденно зашептала, касаясь его горячими губами.

– Ты знаешь, это невероятно, но… я летела! Сама летела, понимаешь? Ночью, под дождем. Это было так здорово, так восхитительно! И еще… – она запнулась.

Я терпеливо ждал. Сердце грохотало где-то в горле, мешая дышать.

– И еще, Кот: у меня были крылья! Огромные такие крылья… и прозрачные, – немного растерянно закончила она.

Я криво улыбнулся:

– Может, в прошлой жизни ты была птицей?

– Нет, Кот, это были не птичьи крылья.

– А чьи же?

Алька пожала плечами.

– Не знаю. Пока – не знаю. Я всего лишь увидела маленький отрывок из памяти. Что там еще – не знаю… – она отклонилась от меня и пристально вгляделась в мои глаза. – Кот, я тебя очень прошу: ты верь мне и не бойся. Я хочу быть с тобой.

– Верю. И не боюсь, – я притянул Алю к себе и вдохнул запах ее волос. – Ты правда будешь рассказывать мне о своих воспоминаниях?

– Правда, – кивнула она. – А ты обещаешь не тревожиться?

– Я обещаю постараться, Кошка! – честно признался я.

Алька рассмеялась, чмокнула меня в щеку и откинулась на спинку сиденья. Улыбнулся и я, тревога вдруг прошла. Пока.

– Вот черт… Что это?! – воскликнул Семен.

Я обернулся и обмер: впереди – там, куда мчался заслуженный «уазик», в темное небо стремительно вырастал клубящийся огненный гриб. Спустя несколько мгновений послышался грохот далекого взрыва.

– Что там могло так рвануть? – ошарашенно поинтересовался я, не отрывая глаз от жутковатого, но чарующего зрелища.

– Понятия не имею. Будто цистерна с бензином взорвалась… да только нет там никаких цистерн. Дома одни, – пробормотал Семен.

Меня вдруг посетила страшная догадка:

– Михалыч, а дом Зары – он ведь как раз в той стороне? Что, если… – закончить я не успел.

Лейтенант вполголоса выругался и вдавил в пол педаль газа. Машина скакнула вперед будто подстегнутая и устремилась по узкой улочке прямо к гигантскому оранжевому зареву, оставшемуся на месте недавнего взрыва.

1 октября, 19.29, Кобельки

– Мишка, бежим! Скорее! – не помня себя от страха, Зара вскочила и помчалась прочь от горящего дома, волоча за собой сына.

Теперь уже было все равно куда бежать: незнакомец каким-то чудом обнаружил их, таящихся в темноте. И Зара решила – к людям. Они помогут!

Резко сменив направление, она помчалась к виднеющимся далеко впереди домам. Скользкая, чмокающая грязь под ногами очень скоро сменилась твердым асфальтом, женщина выбежала на дорогу.

– Ма, я устал! Я не могу так быстро! – жалобно захныкал Мишка.

Он и в самом деле еле бежал: отчаянно пыхтя и спотыкаясь. Малыш еще не совсем оправился после недавней операции, а тут такое… Зара наклонилась и подхватила сына на руки:

– Потерпи, маленький, потерпи, мой хороший! Я тебя на ручках понесу, ладно?

– Ладно. Только я тяжелый! – предупредил Мишка, крепко обняв мать за шею.

– Это ничего, нам уже недалеко! – успокоила его Зара, с надеждой вглядываясь в медленно (слишком медленно!) приближающийся соседский дом.

Сзади раздался негромкий глухой смешок. Не останавливаясь, женщина оглянулась: их страшный преследователь был совсем рядом! В каких-нибудь пяти-шести шагах.

– Не торопись, дрянь! – с издевкой в голосе посоветовал он.

Вскрикнув, Зара со всех ног помчалась вперед. Сзади послышался тяжелый топот. Он приближался.

Женщина выдыхалась. Ее сердце бешено колотилось, эхом отдаваясь в висках. Перед глазами замелькали разноцветные мошки, весело пляшущие в темноте. Мишка вдруг оказался невероятно тяжелым, и Зара с огромным трудом удерживала его слабеющими руками. А шаги сзади были все ближе…

По глазам резанул яркий свет. Из-за дома, к которому так стремилась цыганка, навстречу ей вывернула машина. Ослепленная фарами, Зара все же не замедлила бег. Наоборот, у нее будто второе дыхание открылось: не чуя под собой ног, женщина рванулась к подъезжающему автомобилю:

– Помогите! – откуда-то даже взялся воздух для крика.

Фары приблизились почти вплотную. Раздался визг тормозов и шорох шин, идущих юзом по мокрому асфальту.

– Зара?! – два голоса слились в удивленный хор. Оба – знакомые.

– Помогите! – прошептала она, наткнувшись на кого-то, невидимого на фоне ослепительного света, и бессильно оседая в крепких руках.