Текст книги "Anamnesis vitae. (История жизни)."

Автор книги: Александр Светин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Семен, а как ты думаешь, эта стена куда выходит? – озвучил я мучавший меня вопрос.

Уже замахнувшийся было лопатой Семен замер:

– А какая разница? Все равно больше рыть негде. Будем пробиваться под углом вверх.

– Так мы несколько дней копать будем! – горестно воскликнула Мария Глебовна.

– А есть другие варианты? – резонно осведомился лейтенант.

Других вариантов не было. Семен крякнул и вонзил лопату в землю.

– Боюсь, нет у нас нескольких дней. Несколько часов, не больше, – поправил я акушерку.

– Это почему? – вопрос прозвучал хором.

Лейтенант опять остановился.

– Камень запечатал вход очень плотно. Воздух сюда не поступает. Пещера маленькая, а нас – четверо взрослых. Через какое-то время мы израсходуем весь кислород, – как мог, спокойно объяснил я.

Повисла тишина. Судя по изменившимся лицам сокамерников, опасность осознали все.

– Может, щель какая-нибудь есть? – пискнула Мария Глебовна.

Я пожал плечами:

– Может быть… Семен, дай зажигалку!

Лейтенант порылся в кармане и протянул мне спички:

– Вот, только это, – виновато развел руками.

– Сойдет.

Я чиркнул спичкой о коробок и поднял огонек повыше. Четыре пары глаз уставились на него. Пламя не шевелилось: в пещере не было ни малейшего движения воздуха. Выждав, пока спичка догорит, я швырнул ее в воду и констатировал:

– Сквозняков нет. Притока воздуха – тоже.

Опять наступила тишина. Первым опомнился Семен:

– Значит, надо поторапливаться! – и принялся за работу.

Мы пока присели на камни. Делать все равно было нечего.

– Пал Палыч, кто-нибудь знает, что вы здесь? – шепотом спросила меня акушерка.

– Увы! Только мы с Семеном, – я развел руками.

– А о каком маньяке он говорил? Вы что-нибудь знаете об этом? И как вы здесь оказались? – засыпала она меня вопросами.

Я вздохнул. Да чего уж там: скрывать далее, видимо, не имело никакого смысла:

– Видите ли, дело в том, что с некоторых пор в окрестностях Кобельков стали странно погибать женщины. Беременные… – не торопясь, под мерный стук лопаты я поведал Марии Глебовне всю эту историю.

Закончил уже тогда, когда лейтенант передал лопату Кешке. Тот принял эстафету и принялся работать лопатой с проворством хорошего экскаватора.

– Круче, круче вверх забирай! – дал ему напоследок ценные указания Семен и уселся рядом с нами.

Акушерка выглядела потрясенной.

– И все погибшие наблюдались у меня? Поэтому вы решили, что я причастна к этим убийствам, да? – дрожащим голосом спросила она.

Я тут же почувствовал себя подонком.

– Мы обязаны были проверить…

Мария Глебовна тихо заплакала.

– Марья, ты это… не обижайся! Мы вовсе не считали тебя убийцей… – на последнем слове Семен поперхнулся и закашлялся.

Женщина зарыдала навзрыд, уткнувшись лицом в собственные колени. Я смотрел на ее содрогающуюся спину и чувствовал в горле противный холодный ком.

– Мария Глебовна, мы и в самом деле даже мысли не допускали о том, что вы напрямую причастны к этой истории. Но информация о ваших пациентках каким-то образом попадала к маньяку. Вот мы и решили проследить. Поймите, семь женщин погибло: мы обязаны проверить все версии, – попытался я ее успокоить.

– Я понимаю… – всхлипнула акушерка, не поднимая лица.

– Марья, может, у тебя есть какие-то предположения о том, как убийца узнавал о беременных? – лейтенант осторожно тронул ее за плечо.

Женщина наконец разогнулась и покачала головой:

– Понятия не имею. Правда. Я вообще никому о своих пациентках не рассказывала. Да никто и не интересовался.

– Но как-то же этот тип узнавал о своих жертвах! – устав сидеть на жестком и холодном камне, я вскочил и принялся мерить шагами маленький участок суши.

– Но не от меня, это уж точно! – почти полностью успокоившись, заявила акушерка.

– Марья… скажи, а к твоей картотеке кто имеет доступ? – тихо поинтересовался Семен.

От неожиданности я споткнулся и чуть не свалился в залитую водой яму. Как я сам-то не сообразил?!

– Да все, вообще-то… – пожала Мария Глебовна плечами. – Карты просто на полках стоят в моем кабинете. Любой может посмотреть.

– Любой посторонний? – уточнил Семен.

– Ну нет, посторонний – вряд ли. Заметили бы сразу и выгнали. А вот из больницы кто-нибудь – это без проблем, – она осеклась и испуганно взглянула на лейтенанта. – Ты думаешь, это кто-то из наших?

– Похоже на то, – угрюмо подтвердил участковый.

Я опять уселся на свой камень и принялся загибать пальцы:

– Я, Клавдия Петровна, Инка, Нинка. Антона Иваныча исключаем, у него алиби. Пока он без сознания на дороге лежал, маньяк там же Семена вокруг костра гонял. Все. Круг подозреваемых сузился до четырех человек.

– До трех, – поправил меня лейтенант, – у тебя тоже алиби: ты убийцу у того же костра ножиком тыкал. Да и в Кобельках ты, Палыч, появился намного позже, чем начались убийства. Так что остаются трое…

Он помолчал немного и тихо добавил:

– И еще Аля…

Меня как током ударило. Аля?! Эта девочка, которая так внезапно появилась в моей жизни и как-то сразу стала ее смыслом? Аля, которая за короткое время влюбила в себя всех окружающих? Моя Кошка – в числе подозреваемых?! Я нехорошо посмотрел на Семена.

Тот выглядел виноватым.

– Палыч, извини. Но она ведь живет в больнице, верно? Раз уж мы считаем, так давай считать всех.

– Семен, Аля появилась в Кобельках еще позже меня! – я старался говорить спокойно, но получалось это с трудом.

– Верно, – как-то подозрительно легко согласился он и, наклонившись к самому моему уху, прошептал, – но у Али есть нечто такое, что есть и у нашего маньяка…

– Это что же?

– Сверхъестественные способности. И некоторые необъяснимые странности.

– Ты о чем?!

– Палыч, я видел вчера чудо. Ты видел. Инка с Нинкой – тоже. И его сотворила Аля. Еще у нее нет отпечатков пальцев, что несколько необычно, как ты понимаешь. Еще – ее странное появление на острове посреди озера… Мы ведь до сих пор не знаем, кто она и откуда, – пояснил шепотом лейтенант.

– Но Аля… – начал было я, но он меня перебил:

– Она – необыкновенная, согласен. И ты ее любишь – это я тоже знаю. Она, кажется, тебя тоже. Но пойми, Палыч, ситуация складывается так, что мы никогоне можем исключить из числа подозреваемых! Даже Алю.

Я вздохнул. С формальной точки зрения Семен, возможно, прав. Даже наверняка – прав. Да и ладно, черт с ним: пусть сам убедится, что моя Кошка тут ни при чем…

Мои размышления были прерваны длинным затейливым матом, донесшимся из ниши в стене, куда уже полностью углубился Кеша.

1 октября, 01.40, Кобельки

Онлегко спрыгнул вниз и полюбовался на дело рук своих: камень лег прочно, надежно закупорив вход в пещеру. Людям, оставшимся внутри, ни за что оттуда не выбраться. Вот и чудесно!

Ухмыльнувшись, Онпопытался посмотреть своим другимвзглядом, что делают пленники пещеры. И с неприятным удивлением обнаружил, что не может до них дотянуться. Видимо, его взгляд не в состоянии пробиться через толщу монолитного камня. Ну что же, Онпримет это к сведению!

Она, наверняка, будет довольна. Одним махом удалось избавиться и от настырного участкового, и от этого доктора, который решил влезть не в свое дело. С участковым надо было особенно торопиться: пока тот Егоеще не узнал, но это могло произойти в любой момент!

Но теперь Онв безопасности, ведь участковый заживо похоронен в этой пещере. Правда, еще двое оказались запертыми здесь, но это не имеет никакого значения. Лес рубят – щепки летят!

Онперенесся сознанием из временного тела в постоянное. И открыл глаза уже дома.

– Ну? – спросила Она. – Теперь-то удалось?

Все еще обессиленный после перемещения между телами, Онмолча кивнул.

– Вот и славно. Теперь можно будет спокойно завершить то, что начали. Осталось всего две. И одну я уже тебе нашла. Пока отдыхай и набирайся сил. А завтра – продолжим, – Онаскупо улыбнулась тонкими губами и вышла из комнаты.

1 октября,02.35, озеро Белое

– Иннокентий, ты чего? – строго прикрикнул на Кешу лейтенант.

– Все, Семен, приплыли! – скорбно ответил из своей ниши копатель. – Дальше только камень. Везде – камень!

И в качестве иллюстрации к своему заявлению ударил несколько раз лопатой. Послышался противный скрежет металла по камню.

Семен сорвался с места и подбежал к Кешке. Я тоже.

– Что, нигде не пробиться? – лейтенант отобрал лопату и принялся с размаху бить ею по стенам выкопанной ниши.

Лопата скребла по камню и высекала искры. Копать было больше негде.

– Да… здесь не пройти! – констатировал наконец лейтенант и отшвырнул ненужный теперь инструмент.

– А больше – негде! – выкрикнул Кешка и заметался по пещерке.

– Значит, нужен другой план! – философски заметил я.

– Гениально! А он у тебя есть? – поинтересовался Семен.

Я покачал головой. Плана у меня не было.

– Ладно, давайте опять думать, – подытожил лейтенант.

Мария Глебовна кашлянула. Все взоры обратились к ней.

– Мне кажется или и в самом деле дышать стало труднее?

Повисла тягостная пауза. Все, видимо, прислушивались к своим ощущениям.

– Марья, ты давай без паники! Пока дышится нормально, – неуверенно заявил Семен.

Я молча кивнул головой в знак согласия. Хотя на самом деле мне тоже стало казаться, что кислорода в воздухе маловато. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь понять, так ли это. Будто собираясь нырнуть…

Нырнуть?! А что, почему бы и нет?

– Кажется, придумал! – воскликнул я.

Все трое с надеждой уставились на меня.

– Кеша, ты говорил, что подкопался под берег и поэтому яму залило, так?

– Ну да, – неуверенно подтвердил он.

– Значит, нам надо нырять: искать отверстие, сообщающееся с озером. И попытаться выбраться через него.

Тишина. Шесть глаз с немым удивлением в них.

– Вода ледяная! – обрел наконец дар речи Кешка.

– Знаю. Придется сначала нырять по очереди, пока дыру не найдем. Так, чтобы в воде зараз не больше двух минут проводить. Пока один ныряет – остальные греются, – парировал я.

Лейтенант задумчиво смотрел на черную воду:

– Палыч, а ты прав. Должна быть дыра. Не факт, правда, что она достаточно большая, чтобы в нее пролезть… но пробовать надо. Это наш единственный шанс.

Кешка торопливо принялся раздеваться.

– Оставь! – остановил я его, когда он принялся стаскивать с себя водолазку.

Иннокентий замер и непонимающе посмотрел на меня.

– Свитер и брюки лучше оставить: движений они почти не стесняют, а тепло в воде сберечь помогут, – пояснил я, – снимаем только обувь и верхнюю одежду.

Кешка кивнул и, разувшись, подошел к воде.

– Фонарь возьми. Он водонепроницаемый, – лейтенант сунул ему в руки свой фонарик.

– Спасибо. Ну, я пошел?

– Давай. С Богом!

Кеша сделал глубокий вдох и прямо с берега солдатиком прыгнул в заполненную водой яму, сразу же скрывшись с головой. Сгрудившись на берегу, мы во все глаза следили за тусклым пятном света, медленно перемещающимся в глубине. А я еще и посматривал за секундной стрелкой на часах.

Двадцать секунд… Тридцать… Сорок пять…

Кешка вынырнул на пятидесятой секунде. Ухватившись за камень, он повис в воде, шумно и жадно дыша.

– Ну что? Не нашел? – с надеждой спросила его Мария Глебовна.

– Н-нет п-пока! – его зубы стучали.

Отдышавшись, Кешка отпустил камень и вновь ушел под воду. А лейтенант принялся разуваться.

Сорок секунд… Пятьдесят… Минута…

– Почему он не выныривает? Так долго… – прошептала акушерка.

Свет под водой замер на одном месте. Минута и десять секунд…

– Я пошел! – заявил Семен и шагнул к воде.

Навстречу ему вздымая фонтаны брызг, выметнулся Кешка. Будто ошалевший кит, он всем телом выбросился на берег, да так и остался лежать, с хрипом и свистом хватая ртом воздух. Мария бросилась к нему:

– Кешенька, ты как? Почему так долго? Господи, замерз-то как, синий весь! – причитала она над ним, укутывая двумя куртками – Кешкиной и своей.

– Дыру нашел? – деловито осведомился лейтенант.

Кешка молча покачал головой: не нашел.

– Док, ты следующий! – предупредил меня Семен. Подхватил фонарик и шагнул в воду.

А я начал разуваться.

Лейтенанта не было почти минуту. Потом все повторилось: Семен вынырнул и повис в воде, уцепившись за камень и отдуваясь.

– Не нашел! – сообщил он, не дожидаясь моего вопроса. И вновь нырнул.

В этот раз он вернулся быстрее:

– Есть дыра! Довольно большая. Надо проверить, куда ведет! – и собрался было опять нырнуть.

– Стой! – заорал я во все горло.

Присутствующие вздрогнули и уставились на меня.

– Т-ты ч-чего, П-палыч? – стуча зубами поинтересовался Семен.

– Не вздумай лезть в дыру один! Застрянешь еще неровен час! Надо, чтобы страховал кто-то, – объяснил я. – И вообще, давай вылезай, пока не заколдобился окончательно. Место запомнил?

– З-запомнил! – прохрипел лейтенант и выбрался на сушу.

– Грейся давай! – я набросил на его плечи свою куртку. – Согреешься – полезем в воду вместе. Покажешь дыру и будешь меня страховать. А я попробую пролезть.

– А п-п-почему т-ты? – простучал зубами Семен.

– Потому что я еще не нырял. И пока не замерз. Поэтому я полезу, а ты меня за ноги будешь страховать. Если застряну – вытащишь. Идет?

– Пусть Семен отдыхает пока, – встрял в разговор оживший Кеша. – После тебя, Палыч, ведь моя очередь нырять была!

– Ты сиди пока в резерве! Семен мне место покажет, – объяснил я.

Минут пять прошло в молчании.

– Ну что, док, пошли? Я готов! – наконец бодренько заявил участковый.

– Точно готов? – я с сомнением его оглядел.

Губы еще синеватые, но дрожать перестал. И то ладно!

– Готов, готов. Пошли, чего тянуть! – Семен сбросил куртку и направился к воде.

– Ну, давай. На счет три. Раз! Два! Три!

И мы нырнули. Сказать, что вода была холодной – значило бы не сказать ничего. Она была обжигающе-ледяной. Все тело тут же свело в один тугой ком холодной боли. Сердце моментально подпрыгнуло куда-то в голову и безумно там заколотилось.

Под водой я открыл глаза. Сначала не увидел ничего, кроме зеленоватой мути. А потом в поле зрения вплыло тусклое световое пятно, шарящее по подводной стене прямо перед моим носом.

Лейтенант дернул меня за руку. Я повернулся к нему – Семен свободной рукой с фонариком показывал куда-то правее и ниже. Туда, где в стене чернотой зияла дыра.

Поначалу она показалась мне огромной. Но, подплыв ближе, я понял, что это впечатление было обманчивым, поскольку вода искажает истинные размеры.

На самом деле отверстие оказалось небольшим. По моим прикидкам, едва достаточным для того, чтобы туда пролезли плечи взрослого человека. Не позволяя себе тратить время (и кислород!) на пустые сомнения, я перехватил у лейтенанта фонарик и головой вперед втиснулся в подводный лаз. Ощутив, как мою правую лодыжку крепко ухватила рука: Семен честно меня страховал.

Вытянув руки как можно дальше вперед, я ужом протискивался сквозь каменный туннель, подсвечивая путь фонариком. И моля Бога о том, чтобы не застрять. В ушах гулко стучал пульс, а в голове в том же ритме колотилась подленькая мыслишка о том, что воздух вот-вот закончится, а выбраться назад я не успею.

И без того узкий лаз вдруг сузился еще больше. Я задергался всем телом, ввинчиваясь в туннель. С трудом, но помогло: обдирая бока об острые камни, я продвинулся еще на метр. И с немым восторгом обнаружил впереди, совсем недалеко, выход.

Забыв обо всем, я рванулся к нему. Туннель после пройденного мной сужения, теперь плавно расширялся. И никаких препятствий до самого его устья больше не было!

Кроме одного. С ужасом я осознал, что, несмотря на все мои старания, я больше не могу продвинуться ни на сантиметр, ведь Семен крепко держал меня за ногу!

Да что ж ты делаешь-то! Забыв, что нахожусь под водой, я чуть не заорал. Ситуация усугублялась тем, что мой ресурс «автономного плавания» подходил к концу: я начал задыхаться. И времени на то, чтобы протиснуться назад, через подлое сужение, уже не оставалось. Единственный шанс выбраться на поверхность заключался в том, чтобы продраться к выходу и вынырнуть уже в озере.

Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Чертовски хотелось вдохнуть: плевать, что воду, главное – вдохнуть! Я в отчаянии забил ногами, попав свободной левой по чему-то мягкому. И с ликованием ощутил, как разжались пальцы, вцепившиеся в мою лодыжку!

На жалких остатках кислорода я рванул вперед, уже почти ничего не видя из-за разноцветных пятен, пляшущих в глазах. Будто торпеда из пускового аппарата, я вылетел из каменной трубы и устремился наверх. К воздуху!

…Пришел в себя уже на берегу. От холода. Здесь, снаружи, шел дождь и вовсю резвился пронизывающий ветер. Теперь казалось даже, что в воде было теплее! Вскочив, я обхватил себя руками и запрыгал на месте, пытаясь согреться. Выходило как-то не очень…

«Да чего ж я здесь прохлаждаюсь? – резанула сознание мысль. – Меня же там, в пещере, ждут!»

И в самом деле! Я ведь на разведку поплыл. Пройду – не пройду. Вот, прошел. Теперь придется вернуться и сообщить бывшим «сокамерникам», что путь свободен. Ну или почти свободен. А то ведь меня, наверное, похоронили уже…

Я вздохнул и опять полез в ледяную воду.

Обратный путь показался проще. Без особых затруднений миновав коварное сужение, я выбрался из дырки в подводной стене пещеры и всплыл.

– Палыч! Живой?! – с берега ко мне потянулись руки.

Уцепившись за них, я выкарабкался из воды. В пещере определенно было теплее, чем снаружи. Едва я поднялся на ноги, как на мне с двух сторон повисли Семен и Мария Глебовна (объятия последней почему-то показались мне более приятными!). Кешке места не досталось, поэтому он просто с восторженным гиканьем бегал вокруг.

– Мы уж решили, что ты утонул! – радостно хлопнул меня по спине лейтенант.

– Ага. Утонул. Почти, – хмыкнул я. – Особенно когда ты мне в ногу вцепился и вынырнуть не давал.

Он смутился:

– Сам же просил страховать…

– Ладно, не тушуйся! – на радостях я был великодушен. – Главное мы выяснили: этим путем можно выбраться. В одном месте, правда, проход сужается, но продраться можно.

– Ну так пошли, чего ждем? – дернулся было к воде Кеша.

Я удержал его за руку:

– Погоди. Есть одна… э-э-э… проблема!

– Какая еще? – нетерпеливым хором спросили затворники.

Я выразительно посмотрел на знатный бюст Марии Глебовны.

– Видите ли, в силу некоторых анатомических особенностей даме будет сложнее проползти через туннель!

Дама, несмотря на холод, густо покраснела.

– Во, точно! – озадачился Кеша. – Палыч-то прошел без проблем – он плоский. А тут как быть?

– В том-то и дело, что были проблемы. Некритичные… для меня, но были. А вот для Марии Глебовны они могут оказаться серьезнее, – вздохнул я.

– Что же мне делать? – женщина выглядела растерянной. И испуганной.

– Для начала, вам придется раздеться полностью… До пояса, по крайней мере! – поспешил я поправиться, увидев, как округлились глаза акушерки. – Чтобы ничем не зацепиться.

Сбоку засопел Кеша:

– Палыч, а нельзя как-нибудь по-другому, а?

– Можно! – пожал я плечами. – Например, мы выбираемся и отправляемся за помощью, а Мария Глебовна остается здесь. Пока кислорода хватит.

– Одна я тут не останусь! Да ни за что! – со страхом в голосе воскликнула она и лихорадочно принялась раздеваться.

Мы деликатно отвернулись. Через минуту сзади послышался робкий голос:

– Я готова. Можно нырять!

– Значит, так пойдем строго по порядку. Сначала я, сразу же за мной – Мария Глебовна, далее – Семен с Кешей. Я выбираюсь на другую сторону туннеля и помогаю вылезти Марье. Вы вдвоем, – я ткнул пальцами в лейтенанта с Иннокентием, – страхуете ее сзади. Если задержится на одном месте больше, чем на пятнадцать секунд – выдергиваете обратно.

– Ну, допустим, выдернем. А дальше что? – поинтересовался Семен.

– Дальше, наверное, придется Марии Глебовне все-таки здесь остаться. А мы рванем за помощью. Поднимем мужиков, вернемся сюда и всем скопом камень отвалим.

– Я не хочу здесь оставаться! – заблажила акушерка.

Кешка обнял ее и принялся гладить по голове.

– Не бойся, если что – я с тобой останусь…

Я хотел было возразить, что на двоих им понадобится вдвое больше кислорода, но передумал. И вместо этого сказал совсем другое:

– Но я все-таки надеюсь, что мы прорвемся. И домой поплывем все вместе.

– Прорвемся. Точно, – коротко и веско подтвердил лейтенант. Заткнул за пояс пистолет и добавил: – Ладно, хватит время терять. Выстраиваемся боевым порядком – и вперед. Марья, да будет тебе краснеть, никто на твои прелести не смотрит, у нас задача сейчас – выбраться. И выжить.

Мы построились у воды.

– На счет «три», – предупредил я, испытывая легкое дежавю. – Раз! Два! Три!

С громким всплеском четыре тела вошли в воду. Не оглядываясь на Марию Глебовну, я вплыл в туннель и уже знакомым путем продавился сквозь него. На другом его конце развернулся и принялся ждать, светя фонариком в глубь подземно-подводного хода.

Вот она! В луче света показались руки, потом голова с плечами. Последние уже миновали неприятное сужение туннеля и я вздохнул с облегчением. И тут же понял, что зря.

Потому что в следующий момент Мария Глебовна застряла. И запаниковала, молотя кулаками по стенам туннеля и пуская пузыри.

Я поймал ее мечущиеся руки и принялся тянуть. А в голове сам собой запустился отсчет секунд: три… пять… восемь…

Интересно, это мне кажется, или на самом деле женщина понемногу продвигается? Я удвоил усилия: десять секунд… двенадцать… В висках застучало молотом, запас кислорода заканчивался. Да и Мария Глебовна вдруг стала вялой – судя по всему, она начала терять сознание.

Я рванул изо всех сил, до помутнения в глазах. И почувствовал, как ногами вперед вываливаюсь из проклятого туннеля. А за мной, едва шевелясь, из дыры выплыла акушерка.

Не церемонясь, я обхватил ее за талию и устремился наверх. Едва наши головы показались над водой, как по ним ледяной плетью хлестнул ветер пополам с дождем. Раскрытыми ртами мы жадно хватали и то и другое.

Только мы успели выбраться на берег, как из воды показалась еще одна голова – Кешкина. Через секунду вынырнул и лейтенант.

– Х-х-холодно! – клацая зубами, пробормотала Мария Глебовна.

Плюнув на приличия, я обнял ее, что ни говори, из нас всех на ней было меньше всего одежды.

Дождавшись, пока пошатывающийся Кеша подойдет ближе, передал ему даму с рук на руки:

– Вот, держи и грей!

– Некогда стоять, да и не согреемся мы так! – возмутился подоспевший Семен. – Рассаживаемся по лодкам и гребем домой. Иначе замерзнем все к такой-то матери!

Лейтенант был прав: единственный способ согреться в нашей ситуации – движение. Причем чем интенсивнее, тем лучше.

– Бежим к лодкам! Как на уроке физкультуры в школе, с высоким подниманием бедра. Чтобы тепла больше выделялось! – скомандовал я и первым побежал по берегу. Вынырнули мы, как выяснилось, с другой стороны острова!

Оглянулся: за мной, вытянувшись цепочкой и высоко вскидывая ноги, бежала вся команда. Зрелище было бы комичным, если бы не лютый холод, вполне способный убить нас за пару часов. А может, и раньше.

Бег все-таки помог. Несмотря на проливной, отнюдь не летний дождь и зверствующий ветер, стало ощутимо теплее. По крайней мере, больше не била противная крупная дрожь.

Вот и лодки! Подбежав к плавсредствам, мы сгрудились на берегу, переводя дух.

– На какой поплывем? – деловито поинтересовалась Мария Глебовна. Судя по всему, она тоже согрелась на бегу.

– На обеих! – ответил я, запрыгивая в ближайшую лодку. – По двое на лодку. Один интенсивно гребет, другой в это время мерзнет. Потом – меняемся.

– Палыч, у нас ведь еще наша лодка есть! Мы ее с другой стороны острова оставили, – напомнил лейтенант.

– Потом заберешь! – отмахнулся я. – Разделяться по одному на лодку не стоит. Мало ли…

Ох, как же я оказался прав!

1 октября, 03.15, Кобельки

Онпроснулся будто от толчка. Что-то было не так. Что именно – пока непонятно, но определенно – не так. Онумел это чувствовать.

Отгоняя остатки сна, вспомнил последние события. И первым делом решил проверить, что там с пленниками пещеры. Совсем забыв, что не может заглянуть сквозь монолитный камень.

Онзакрыл глаза и посмотрел. Сначала не поверил тому, что увидел. А когда понял, что это не сон, – пришел в ярость.

Пленники уже не были пленниками. Да и не в пещере они были теперь: плыли, лихорадочно гребя, по озеру на двух лодках. Почему-то босиком и без верхней одежды.

Выбрались-таки! Как, каким образом – Егоэто не интересовало. Главное – добраться наконец-то до проклятого милиционера и покончить с ним окончательно! А заодно и с доктором. Придется, правда, и остальных прикончить, но это – мелочи.

Кипя от гнева, Оннырнул взглядом под лодку, на корме которой сидел доктор. И принялся лепить себя из холодной воды.

1 октября, 03.20, озеро Белое

Была моя очередь мерзнуть на корме. Я сидел съежившись и обняв себя за плечи. Разгоряченное после бешеной гребли тело моментально начало избавляться от тепла. Вместе с паром меня покидали драгоценные градусы, и перспектива замерзнуть опять замаячила совсем рядом.

Я покосился на лейтенанта: тот греб будто заправский чемпион-байдарочник. И ему сейчас было тепло. Как и мне – еще три минуты назад, до того как мы с Семеном поменялись местами.

Справа и чуть позади, вздымая носом буруны, неслась лодка с Кешкой и Марией. На веслах сейчас была как раз она. И, надо сказать, в скорости акушерка ничем не уступала лейтенанту. Холод не тетка!

– Палыч, ты как? Не совсем замерз еще? – отрывисто поинтересовался Семен.

– Греби, греби! Я же только что сменился.

– Да просто ты синий весь, будто утопленник! – сделал мне комплимент лейтенант.

– На себя посмотри! Тоже румянцем не играешь! – огрызнулся я, пытаясь свернуться в комок потуже.

– Мне-то хо… – начал фразу Семен, но закончить ее не успел.

Вода по левому борту вдруг вздыбилась, выпуская из себя что-то большое и темное. И это «что-то», обхватив лейтенанта руками (только руки я и успел разглядеть!), вместе с ним плюхнулось обратно в озеро. И – все! Только круги по воде…

– Семен! – я перегнулся через борт, едва не перевернув лодку. – Семе-е-ен!!!

Вода не отвечала. В темноте невозможно было разглядеть, что происходит в глубине. А там определенно что-то происходило: всего в метре от борта лодки вода заволновалась, образовала вдруг пологий бугор, из центра которого по пояс вырвался лейтенант:

– Стреляй! – хрипло крикнул он и вновь скрылся под водой.

Стрелять? От удивления я едва не упал в воду. Куда стрелять, в кого? И главное – чем?! Пистолет, помнится, был у Семена: точно помню, как он засунул его за пояс перед нашим историческим подводным заплывом. А вот куда оружие делось потом – я как-то не уследил. Да и нужды такой не было.

– Стреляй, Палыч! – крикнула мне голова лейтенанта, на миг показавшись из воды.

В растерянности я огляделся, подсвечивая себе фонариком. И тут же нашел то, что искал: пистолет лежал под скамейкой, на которой только что сидел Семен. Видимо, он выпал у лейтенанта из-за пояса в момент рывка.

Схватив оружие и вспомнив, чему нас учили на военной кафедре, я отщелкнул вниз предохранитель и передернул затвор. Так, пистолет к бою готов. Теперь осталось выяснить, в кого (или во что) стрелять.

Перехватив поудобнее обеими руками лейтенантов ПМ, я навел ствол на то место, откуда несколько секунд назад выныривал Семен. И стал ждать появления цели.

А вместо нее опять всплыл участковый. Отплевываясь, прохрипел:

– Стреляй прямо в воду, под меня! Он там! Скорее!

Я взял на мушку воду перед лейтенантом и нажал на спуск, моля Бога о том, чтобы не зацепить Семена.

Выстрел! Я чуть переместил ствол ближе к себе и вновь выстрелил. Потом еще. И еще… до тех пор, пока не расстрелял всю обойму.

Когда вместо выстрела раздалось металлическое клацанье, я отшвырнул бесполезный пистолет и протянул лейтенанту весло:

– Живой?! Хватайся!

Он молча вцепился в весло. Я рывком подтянул Семена к борту и схватил за руки:

– Ты цел? Я в тебя не попал?! Чего молчишь, отвечай! – и затащил его в лодку.

– Да цел вроде, – неуверенно ответил участковый, валяясь на дне нашего плавсредства.

– А этот? Куда он делся?

Лейтенант пожал плечами:

– Не знаю, Палыч. Он меня за ноги держал, когда ты палить начал. А потом дернулся пару раз, я это почувствовал, – и все!

– Что «все»?

– Что, что… Отпустил он меня. А куда сам делся – не знаю. Наверное, исчез просто, как и раньше, – сварливо объяснил Семен.

– Вот черт… Да кто же он такой-то? – растерянно спросил я незнамо кого и уселся на свое место на корме. – Ладно, греби давай, пока не замерз. Тебе теперь двойная доза положена за непредвиденное купание.

Он кивнул, устроился на веслах, и мы продолжили путь.

– Что там у вас?! – раздался крик по правому борту.

От неожиданности мы вздрогнули. В пылу короткого сражения вовсе забыли о наших товарищах по несчастью.

– Все в порядке уже! Гребите, не останавливайтесь, потом объясним! – крикнул им лейтенант, не прекращая работать веслами.

А меня отчаянно свербила мысль… Не удержавшись, я спросил:

– Михалыч, а чего он на тебя-то набросился? Ты ж вроде не беременный…

– Да вроде нет… – как-то без уверенности в голосе ответил Семен.

– Тогда почему – ты?!

– Палыч, откуда я знаю?! Может, решил отомстить за то, что я в прошлый раз ему бо-бо сделал. Или хотел нас всех перебить, а с меня просто начал. Откуда мне знать, что на уме у этой твари? – возмутился участковый.

Задумавшись, я даже забыл дрожать и стучать зубами.

– Семен, а мне кажется, что он от тебя, как от свидетеля хочет избавиться. Вот хоть ты тресни! Боится, что ты его узнаешь… Вернее, вспомнишь, где видел прежде. А ты ведь его видел раньше, верно?

– Видел. Точно видел. Но где – убей не помню! – подтвердил он.

– А в Кобельках никого похожего не встречал после нашей памятной встречи у костра?

– Док, я же толком не рассмотрел его тогда. Прозрачный он был, если помнишь. Видел я у нас нескольких мужиков, вроде чем-то похожих. Но сказать наверняка – не могу. Хотя, мне кажется, если его увижу – узнаю точно, – лейтенант помолчал немного и добавил: – Знаешь, тут еще одна странная вещь случилась…

– Какая?

– Понимаешь, пока мы с этим гадом под водой барахтались, у меня в голове голос звучал… Будто он мне на ухо шипел!

– Под водой?! – усомнился я.

– То-то и оно… Я знаю, что невозможно, но четко, совершенно четко слышал!

– И что же он говорил?

– Вот, почти дословно: «Дрянь! Две… всего две остались… Не дам помешать… Не дам!»

Я совсем забыл о холоде:

– Две остались? Что это значит?!

– Палыч, прекрати! Я что, похож на телепата? Понятия не имею!

– Да вот, выходит, что похож! – усмехнулся я. – В минуту крайнего напряжения душевных сил ты читал мысли супостата. Не мог же он под водой тебе на ухо шептать. Так что – телепат вы, батенька, как ни крути. Вольф Мессинг, блин!

– Да ну тебя! – скривился лейтенант и еще пуще заработал веслами.

А я опять стал замерзать на своей корме. Пардон, на корме лодки.