Текст книги "Тропа в Огнеморье(СИ)"

Автор книги: Александр Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Однажды из кустов на их пути выскочило нечто невообразимое: огромный полутораметровый заяц, на туловище его сидели две головы...

Это существо стало кошмаром, который часто врывался в сны Изабеллы, заставляя ее просыпаться в холодном поту. Никакие волки, львы и крокодилы, виденные прежде, не могли сравниться с тем необъяснимым ужасом, который нес в себе взгляд этих четырех огромных, красных, заячьих глаз...

Они передвигались по ночам, как это, предположительно, делали и те, кого они преследовали.

На исходе второй ночи они остановились, и собирались, было, разбивать лагерь, но в дрожащем рассветном студне появилась вдруг в небе Птица Возмездия Эрийон. Она сделала несколько кругов под видневшимся вдали невысоким и длинным курганом, а потом полетела на юг.

– Привал отменяется. – Распорядился Дрив...

На пути к кургану, который на карте Дрива был обозначен как «Стопа Великана», они наткнулись, наконец, на свежие следы. Дрив и Хлодвиг спешились и внимательно осмотрели их.

– Шесть лошадей. – Сказал Хлодвиг. – Шесть лошадей – шесть всадников – Илона и Тирош, Сайрон и Ровена, и две вотанские псевдопроститутки. Вся компания в сборе.

– Скорее всего, это так. – Согласился Дрив. И вот еще что: спустя несколько часов по этим следам проехал кто-то седьмой. Кто-то еще преследует их, держась на значительном расстоянии.

У Стопы Великана Акула Арсен и Изабелла занялись разведением костра, и приготовлением пищи. Дрив и Хлодвиг продолжили свои исследования.

– Ну что? – спросил Арсен, когда следопыты вернулись к костру. – Нашли что-то интересное?

– Да, – кивнул Хлодвиг, – нашли.

– Что же?

– Я думаю, нам лучше поесть, – вмешался Дрив, – пока есть у вас еще аппетит. После знакомства с нашими находками он может и исчезнуть.

4. "Геномея"

("Сага о фаэтане")

"После гибели Эржбеты сопротивление лемарионцам Шарпиане почти полностью сошло на нет. Да и по всей Гондванелле стихали междоусобные бои. Люди устали от Великой Войны. Да и стало их гораздо меньше – опустели целые города и районы.

Люди Веццарна обустраивались в Шарпиане. Призрак спокойной жизни замаячил перед ними. Но не надолго...

Новой проблемой стала странная болезнь. Начиналась она потихоньку, не спеша. Трудно было установить дату ее начала, но спустя несколько месяцев, очевидными становились результаты: тело медленно деформировалось и уменьшалось в росте.

Лемарионцы назвали эту болезнь "геномея".

Несмотря на лихорадочные усилия, врачам не удавалось ни остановить непонятную эпидемию, ни излечить заболевших. Каждый день приносил все новых больных.

Однажды первые симптомы геномеи обнаружил у себя и сам Веццарн...

Мастер Олеко и Кей-Летописец прибыли навестить Веццарна по просьбе маршала. Веццарн чувствовал себя довольно плохо, но все же пытался держаться на ногах.

– Эта геномея – сплошные загадки. – Сказал он. – Во всем Огнеморье не сталкивались прежде ни с чем подобным.

– Но в древних легендах говорится о болезнях, связанных с чудо-бомбами. – Напомнил Кей.

– Да, – согласился Веццарн, – радиация опасна для здоровья. Но мы принимали меры предосторожности. Хотя, возможно, и недостаточные.

Главное, однако, не в этом: радиация вызывает "лучевую болезнь", но симптомы лучевой болезни и геномеи чрезвычайно различаются. Другая странность: на разных группах людей геномея дает очень несхожие симптомы.

Лемарионцы уменьшаются в росте, болея долгие месяцы, а, может быть, и более долгие сроки. Шарпианцы, как правило, или умирают в считанные дни, или выздоравливают полностью.

Саламандрам, похоже, повезло больше всех: геномея вас, почему-то, не берет.

– У ваших ученых есть какие-то гипотезы? – Спросил Олеко.

– Есть, и даже целых две. Первая – нормальная, сугубо научная. Тут я должен раскрыть еще одну тайну, связанную с Вилли Куме. Надеюсь, покойный на меня не обидится.

Помимо ядерного реактора, у "семипечатников" был еще один строго охраняемый объект – лаборатория биооружия. Там занимались "умными болезнями".

– Чем больше живешь, тем больше узнаешь! – Рассмеялся Олеко. – И что это за чудо науки – "умные болезни"?

– Чудо довольно паршивое. – Вздохнул Веццарн. – Лично мне оно всегда было не по душе. Но нам с Вилли приходилось идти на взаимные уступки. Лаборатория биооружия оказалась одной из них. Я наделся, что эти умные болезни никогда не покинут ее стен.

А суть их работы была такова: они пытались получить возбудителей смертельно опасных эпидемий, которые различали бы, к примеру, лемарионцев и шарпианцев. Эпидемия, которая косила бы шарпианцев, и не трогала лемарионцев, и впрямь сэкономила бы нам годы войны.

– И чем завершилась эта погоня за экономией? – Поинтересовался Кей.

– Работа не была доведена до конца. А взрыв в Гобите разрушил и лабораторию. Но погибли ли микробы и вирусы, которые там хранились? И если выжили – как повлияла на них радиация?

Тут ничего не скажешь наверняка. Но после катастрофы на реакторе в Гобит был совершен единственный рейс на самолете. И половина из летавших оказалась в числе первых больных.

– В свете всего, что вы сказали, – заключил Олеко, – версия о вирусе-мутанте, занесенном в Шарпиану из гобитской лаборатории, представляется наиболее вероятной.

– И я считаю именно так. – Кивнул Веццарн. – Но беда в том, что лучшие наши спецы по вирусам, генам, и прочей биодряни погибли в Гобите. А для уцелевших в Шарпиане посредственностей между версией и доказательным объяснением лежит грандиозная пропасть.

И, оказавшись не в силах ее преодолеть, их убогие умишки породили другую гипотезу – достойный плод больных мозгов. И попробуйте догадаться – откуда пришла болезнь, по мнению этих умников?!

– Судя по вашим интонациям, – предположил Олеко, – ответ довольно неожидан для нас.

– Еще как! Они уверены, что геномея – это порождение саламандр..."

5. Ответ почти на поверхности

– Здесь, у Стопы Великана, они устроили большую стоянку. – Сообщил свои выводы Дрив. – Их лагерь находился на одном месте не меньше трех дней. Потом они отправились в путь. Причем, здесь они наконец-то решились повернуть на юг – к Морю Гроз.

Они прошли метров тридцать в указанном Дривом направлении, и остановились у валяющегося лошадиного скелета.

– Коняшка не из древних времен. – Пояснил Хлодвиг. – Это одна из тех шести лошадей. Взгляните на следы – дальше они отправились впятером.

– Куда же эта коняка девала свое мясо? – поинтересовалась Акула.

– Из-за мяса, я думаю, ее и убили. – Ответил Дрив. – Часть мяса компания Илоны съела на месте. Часть взяла с собой. Кишки и прочие остатки подчистили шакалы – их здесь долго приглашать не требуется.

– А шестой всадник? – Осведомился Арсен. – Он сел вторым на чью-то лошадь?

Дрив покачал головой:

– Нет. Копыта такой лошади оставили бы более глубокий след. Отсюда уехали пять лошадей и пять всадников.

– Выходит, шестой человек остался где-то здесь. – Сделал вывод Арсен.

– Выходит. – Подтвердил Дрив. – Тут неподалеку есть свежевскопанная земля. Полагаю, там этот шестой человек и лежит.

– Кто же из них мертв? – Спросила Изабелла. – И почему?

– Ответ совсем рядом. – Сказал Дрив. – Вряд ли его зарыли глубже, чем на пару метров...

7. "Другая версия"

("Сага о фаэтане")

"Веццарн вызвал секретаршу, и она принесла ему маленький стаканчик с мутно-зеленой жидкостью.

– Вам эту гадость не предлагаю. – Маршал, сморщившись, поглотил содержимое. – Стимулятор – только на них и держусь. На чем же мы остановились?

– На самом интересном. – Саркастично сказал Олеко.

– Да уж! – Снова вздохнул Веццарн. – Технари – своеобразный народ. Прежде они мистики не признавали вовсе. Теперь прут в нее организованной толпой. По мне – уж лучше бы держались за старое.

Вселенная в их новых откровениях предстает чем-то средним между институтом и фабрикой. Бог у них стал Космическим Разумом, ангелы и демоны – инопланетянами, "засланцами" высших цивилизаций. Они и магию пытаются превратить в науку – от Искусства в ней они не оставили ничего.

Правда, от такой магической науки пользы почти никакой, а вреда предостаточно. Но это ведь не первая наука, от которой вреда намного больше, чем пользы, не так ли? Ни подарочек физиков – чудо-бомба, ни сюрприз биологов – умные болезни – большого счастья нам, как я погляжу, не принесли.

– Рассуждения весьма интересные, – дипломатично сказал Кей, – но какая тут связь с обвинениями, выдвинутыми против нас?

– Самая прямая. Наши лемарионские технари все трактуют по образу своему и подобию. Если уж они в тайне корпели над своими умными болезнями, значит и вы, втихаря занимались тем же. На свой, разумеется, на колдовской манер. Таков их первый железный аргумент.

А аргумент второй еще железнее первого: кому выгодна такая болезнь, которая поражает старых врагов саламандр – лемарионцев, и новых их противников – шарпианцев, но самим саламандрам не причиняет никакого вреда?

Возможно, это и убогие доказательства, но на убогие мозги они действуют весьма впечатляюще. Я пытаюсь спорить, но мое влияние ослабевает вместе со здоровьем.

Ситуация, на самом деле критическая и очень запутанная. Наши ученые ищут лекарство от геномеи, и ссориться с ними теперь не может себе позволить никто – даже я. Они же, пользуясь возросшим влиянием, пытаются втянуть всех лемарионцев в конфликт с саламандрами. А это тоже может привести к ужасным последствиям.

В этой ситуации только вы и можете помочь и нам и себе самим. И одним только способом: найдите средство против геномеи, найдите его раньше моих умников.

– Легко сказать, – покачал головой Олеко.

– Неужели нет у вас даже намека на решение этой проблемы?

– Возможно, наша невосприимчивость к геномее – следствие нашего образа жизни. Медитации, особая гимнастика, иное питание – это стоило бы попробовать и лемарионцам.

– Нет, нет! – Замахал руками Веццарн. – В этом нас не переделать. Мы медитируем исключительно со спиртным – вы знаете. И согласны только на гимнастику для челюстей – когда едим очередного жареного цыпленка. Лемарионцы скорее умрут, чем изменят своим привычкам.

Нам подойдет только нечто более традиционное – новое лекарство – таблетки или микстура. Вы ведь занимались алхимией, и ваш покойный друг Сильвиу создал нечто чудодейственное – нектар альвурхов. Почему бы вам не поискать еще один чудо-рецепт?

– Это очень непросто, – сказал Олеко, – но я попытаюсь...

– У этих лемарионцев и впрямь больные мозги! – Возмутился Кей, когда верхом на лошадях они покинули резиденцию Веццарна.

– Да. – Подтвердил Олеко. – Но в тоже время их паранойя в чем-то близка к истине: между саламандрами и геномеей есть связь.

– Если то, что ты говоришь – правда, она должна быть ужасной.

– Не знаю, Кей. Вчера я закончил рукопись. Она называется "Власть Фаэтана". Прочти ее, и решай сам – ужасна эта правда или нет."

8. Дорога на юг

В их снаряжении были лишь две небольшие лопаты. Копать пришлось по очереди.

Тело и впрямь было зарыто не слишком глубоко.

– Это не Сайрон и не Тирош. – Заключила Акула, когда появились первые его контуры.

– И это не Илона. – добавила Изабелла минуту спустя.

В наспех сооруженной могиле покоилась высокая длинноволосая девушка.

– Судя по одежде и украшениям – вотанка. – Сказал Хлодвиг. – Одна из тех двух, что участвовали в ограблении виллы...

Режим сна и бодрствования в отряде Дрива окончательно запутался. Они останавливались, когда выбивались из сил, а проснувшись вновь отправлялись в путь. Теперь все это уже совсем слабо было связано с ночью или днем.

Они шли по следу пятерых беглецов. След этот больше не исчезал, и не петлял. Он неуклонно уводил на юг.

И так же неуклонно на след удирающих грабителей накладывался след едущего за ними одиночки.

– Кто он – этот седьмой всадник? – Периодически спрашивал сам себя Хлодвиг.

– Был седьмым – стал шестым. – Поправлял его Арсен.

Дрив долго воздерживался от комментариев, но однажды все же сказал:

– Не удивлюсь, если его порядковый номер в ближайшее время уменьшится вновь.

– Почему ты так думаешь? – Спросила Изабелла.

– Один из пятерых все время оставляет какие-то значки. Думаю, ему известно о преследователе-одиночке. И знаки эти он предназначает именно ему.

– И результатом такой переписки может стать новая могила?

– Могила, или могилы, – пожал плечами Дрив.

– Не стоит прятать лопаты далеко, – вздохнула Акула, – скоро они могут понадобиться вновь.

9. "Власть Фаэтана"

("Сага о фаэтане")

"В каждом из нас живет «человек формы» и «человек пустоты».

Люди формы увлечены городами и суетой, их вдохновляет обладание множеством вещей. Торговцы, политики, ученые и воины, завоевывающие новые богатства встречаются среди них.

Людей пустоты вдохновляют простота, тишина и природа. Они могут быть мистиками, магами и пророками. Среди них бывают и воины, но не те, кого привлекает грабеж, а те, кого опьяняет очищающий огонь. Ибо огонь, сжигающий формы, возвращает величие пустоты...

Что радует человека формы – огорчает человека пустоты. К чему стремится человек пустоты – того бежит человек формы.

Когда один из них в нас действует – другой старается спать. Человек, в котором обе эти сущности проснутся обречен на постоянный внутренний конфликт. Поэтому совершает он, в конце концов, выбор, оставляя в себе лишь одну из этих двух сущностей, и уничтожая вторую...

Но есть в человеке и третья сущность, скрытая глубже всех: "человек гармонии". Такой человек соединяет противоположности, и все превращает в Красоту. Жизнь его всегда танец и музыка, даже если сражается он в труднейшей из битв или возводит высочайший из храмов.

Красота – величайшая из Сил, и самая беспощадная среди них.

Ей не нужны ходячие обломки: ни разум, подавивший чувства, ни чувства, заглушившие голос разума. И все, что ей не подходит, она вышвыривает со сцены жизни прочь.

Для тех, кто превратил свои души в обломки, жизнь обращается в непрерывный кошмар, когда приходит в нее Красота.

Путь саламандры – это и есть пробуждение третьей сущности. И только пробудивший ее сумеет создать фаэтан.

Третья сущность и фаэтан глубоко связаны между собой. Пробужденная третья сущность приносит в мир незримое излучение, фаэтан усиливает его во сто крат.

Саламандры, их мечи и корабли создают мощное поле, и оно меняет окружающий мир. Оно ускоряет эволюцию, и если для ускорения этого нужны эпидемии, войны и катастрофы, оно призовет их всех и обрушит на головы людей.

Фаэтан влияет на сами силы судьбы, сталкивая друг с другом все окаменевшее, заставляя и холодные камни высекать огонь..."

(Текст рукописи восстановлен со значительным сокращениями по нескольким плохо сохраненным копиям).

10. "Кошмар кошмара"

("Сага о фаэтане")

"В дом Олеко Кей пришел неделю спустя.

– Он в пристройке, в своей лаборатории. – Направила гостя Таня Сталь, – Там он теперь и днюет и ночует.

И хотя день был в разгаре, Олеко и впрямь спал на маленьком диванчике. Рядом находились столы, заполненные колбами и ретортами. На самом большом из них стоял с десяток бутылочек, наполненных коричневой жидкостью...

Но спустя две минуты в тихой комнате уже завязался оживленный разговор:

– Чем больше я думаю над твоей рукописью, тем меньше ее понимаю, – начал Кей.

– Мне и самому многое не ясно. – Вздохнул Олеко.

– Ты утверждаешь, что фаэтан ускоряет эволюцию, и подталкивает всяческие катастрофы. Но каким образом он действует? И как тебе удается это действие ощутить?

– Мое "видение" показывает нечто. Но когда пытаюсь подобрать слова – каждый раз теряю что-то очень важное...

Быть может, не только фаэтан ускоряет эволюцию, но и сама эволюция являет миру в назначенный срок фаэтан. Быть может, это эволюция и ускоряет сама себя. А фаэтан просто убирает все, что мешает эволюции.

Одно скажу наверняка: и дельпару и лемарионцы были препятствиями на пути эволюции. И когда ковался еще Встречающий Море, я знал уже в глубине души: незримая Власть Фаэтана сметет и тех и других...

– И с ними вместе еще тысячи третьих, четвертых, пятых – и так далее, – прошептал Кей-Летописец.

– По-твоему, лучше было бездействовать? И что осталось бы этому миру – диктатура дельпару или диктатура Лемариона? Ты бы какую предпочел?!

– И то, и другое было бы кошмаром. – Признал Кей. – Но я и сам – часть этого кошмара, один из его персонажей. И большинство людей в этом мире таковы.

Кошмар во сне может смениться и радостью. Но пробуждение уничтожает мир сновидений целиком. Это и есть миссия фаэтана?

Но это самое ужасное для персонажа сновидений – пробуждение – крушение мира снов! Да, и у страшнейшего из кошмаров есть свой кошмар, и имя его – пробуждение!

Не слишком ли рано ты решил проснуться, Олеко?"

11. "Созревшие для легенды"

("Сага о фаэтане")

"Олеко приехал к Веццарну еще один раз:

– Я нашел то, что вы просили – лекарство от геномеи. Я назвал его "Стабилин". И предупреждаю сразу – это не лучшее из лекарств.

Но не найдете ничего другого – беритесь за "Стабилин". А стоит ли оно того – прочтете в моих записях.

И еще: саламандры покидают Запад. Наши корабли и мечи – непостижимая, пугающая тайна для всех остальных.

Быть может, они все еще тайна и для нас самих. Но мы сами ее и выбрали...

Корабли унесут нас к Гобиту, и еще дальше – на неведомый Восток...

И когда собрались они для далекого полета, обратился Олеко к Кею:

– Возможно, не созрел еще этот мир для фаэтана. Но созрел он уже для легенды о фаэтане. Пусть же останется она и после нас. И пусть будоражит души людей века и века..."

12. "Века"

("Сага о фаэтане")

"О чем же сказать в завершение Саги?

О наигорчайшем из лекарств, оставленном саламандрами для лемарионцев? Воистину, никак нельзя было бы назвать его "лучшим из лекарств". Оно помогало лишь обрести стабильную форму – не менее, но и не более.

Больные лемарионцы, приняв "Стабилин" впадали в спячку на два-три месяца. Их тело радикально перестраивалось за это время: они пробуждались не людьми, а диковинными гномами.

Единственный плюс: они превращались в здоровых гномов. То есть – способных продолжать работу и повседневные дела.

Многие отказывались от "Стабилина". Но чем дальше, тем больше больные геномеей нуждались в уходе. А способных обеспечить этот уход становилось все меньше.

Кто-то в отчаянии накладывал на себя руки. Но решившие выжить соглашались на "Стабилин"...

Между тем, их родина – Лемарион, оказавшаяся на далеком северо-западе, окончательно погружалась в хаос. Военные действия здесь длились дольше всего.

Среди местных остались лишь самые слабые – те, кого не призвали в армию свои, и кого не забрали в рабство чужие. Но и слабые взялись за оружие, когда оккупанты (в основном, шарпианцы – прочие сбежали домой) лишились поддержки рухнувшего Альянса.

Шарпианцам же некуда было отступать. Чудо-бомба и страшные эпидемии превратили их страну в Зону Смерти.

Ожесточенное взаимное истребление оказалось одинаково успешным. Огромные пространства обезлюдели полностью.

Лишь постепенно зарастающие травой руины напоминали о некогда великой стране...

Но и у великого Лемариона было свое захолустье – окраинные поселки на западном побережье Империи. Дальше был только пустынный остров Нория.

Туда и бежали, в конце концов, обитатели побережья, спасаясь от непрерывных катаклизмов Великой Фаэтановой Войны. Климат на Нории был суров, но войн и конфликтов тут не ведали. К тому же, со временем оказалось, что за цепью гор на острове есть огромная незаселенная зона с погодой гораздо более мягкой и теплой.

Вот так, века спустя и образовалось здесь государство Нория. Стабильное и процветающее.

А позже, во многом благодаря этому соседству возродилась жизнь и на противоположном берегу пролива, где возникла страна Эльсинор.

Весьма своеобразной оказалась судьба суперагентов-регрессоров из Отдела Технической Разведки.

Сеть регрессоров существовала веками, и она опутывала всю Западную Гондванеллу. Агентов Лемариона учили обнаруживать предметы развитых технологий по самым незначительным следам, всегда помнить о ужасной угрозе их распространения, и эффективно уничтожать их.

Оставшись без руководящей Империи, сеть регрессоров довольно быстро превратилась в секту. Они называли себя "очистители" – "сканды". Их быстро окружил ореол легенд: великолепные бойцы, которые приходили ниоткуда, безжалостно сеяли смерть, и исчезали никуда.

Подростки со склонностью к романтике непрерывно пополняли ряды скандов. Натуры же неромантичные существовали в постоянном страхе. Если кто и пытался хранить какие-то машины и механизмы, кроме самых простых, или, тем более, экспериментировать с ними – ему тут же "вправляли мозги" собственные соседи и родственники.

В тех редких случаях, когда близкие люди этого не делали, приходили сканды и убивали всех вокруг.

Сектантов-скандов становилось все больше, остатков же "высоких технологий" – все меньше. Спустя лет четыреста их уже нельзя было обнаружить нигде.

Но сканды-то еще полны были энергии и желания бороться за более "чистую жизнь". Самые горячие головы в секте призвали к Великому Походу в Черные Леса. Черные Леса были огромной и все разрастающейся зоной, которая возникла после катастрофы в Гобите. Они изобиловали необычными часто крайне агрессивными формами жизни.

Понятное дело, идея такого похода вдохновила далеко не всех скандов. Многие предпочли остаться.

Но интересно, что оставшиеся в затихшей теперь западной Гондванелле довольно быстро бесследно растворились в водах истории. Ушедшие же в зону невообразимых опасностей сохранились и пережили века.

Им, правда, пришлось переродиться снова: из секты в племя охотников и воинов, живущих в своеобразной гармонии с дикой до жути природой.

Потомки военных, ушедших с Йованом Хорстом, тоже предприняли Великий Поход, но в направлении противоположном – на запад. Там, на территории одной из бывших провинций древнего Лемариона, это племя суровых воинов, презирающих и науку и магию, создало государство Вотания.

А на Юге, на большей части Шарпианы, уже прочно обосновалась страна Гномдор.

Странным народом оказались гномы. Напрочь забыли они свое происхождение от людей, от лемарионцев. Возможно, больно было им вспоминать о былом величии предков.

Они и саму Империю Лемарион упорно называли древней сказкой, вымыслом поэта, объевшегося шаманских грибов.

Но при этом, как и лемарионцы, остались гномы народом очень заземленным, практичным, тянущимся к ремеслам, технике и науке.

Правда, после ухода скандов, науку пришлось возрождать с нуля. И была эта задача весьма трудна.

И трудна вдвойне, ибо никто кроме гномов в науку идти не хотел. Но они все же справились: и науку возродили, и авторитет ее сумели поднять.

Настало время, взялись и люди изучать историческую науку по гномьим трудам. Тогда и сданы были окончательно в архив забавных вымыслов и Земля, и Лемарион, и великие катаклизмы древности...

А в тайне от всех, века и века продолжали безжалостную войну потомки Трех Бризов...

Саламандры покинули Грозноморье не полностью, и не все фаэтановые мечи забрали они с собой.

Семь мечей оставлены были на Юге для войны с дельпару. И среди них – Встречающий Море. Оставлена была с хранителями мечей Альбина, дочь Иветты и Олеко.

Остался также сын Лючии и Сильвиу, и семь рыцарей-альвурхов с ним.

Ушедшие в глубокое подполье дельпару пытались выследить и уничтожить оставшихся альвурхов и саламандр. Противники отвечали тем же.

Участники невидимой войны переезжали с места на место и меняли имена, стремясь запутать следы.

Так получилось, что удалось им сохранить и наследников Трех Бризов, и свои главные козыри – Спящих, талисманы, мечи...

Но знающие люди говорят: придет и иное время.

Восстанут призраки и мертвецы Великой Фаэтановой Войны. Восстанут ее древние талисманы и мечи.

Поднимутся на последний бой потомки Трех Бризов. Самый ужасный, самый безжалостный из всех боев..."

13. Три тысячи лет спустя

И это были последние строки в книге:

"Но знающие люди говорят: придет и иное время.

Восстанут призраки и мертвецы Великой Фаэтановой Войны. Восстанут ее древние талисманы и мечи.

Поднимутся на последний бой потомки Трех Бризов. Самый ужасный, самый безжалостный из всех боев..."

Изабелла отбросила "Сагу о фаэтане":

– Никогда б не подумала, что дочитывать придется при таких обстоятельствах!

Она лежала у костра, завернувшись в одеяло. Была глубокая ночь.

– И как читается при свете костра? – Поинтересовался Арсен ди Леова.

– Дхампирам и в полной темноте хорошо читается. – Попробовала ответить за Изабеллу Акула.

– Вы что, прикалываетесь? – Поинтересовалась Изабелла.

– И сами не знаем. – Признался Арсен. – Поверить в эту историю невозможно. Не поверить тоже нельзя. Мягко говоря, сложная ситуация.

– История запутанная. – Согласилась Изабелла.

– Времени, чтобы запутаться, оказалось предостаточно. – Сказал Дрив. – Великая Фаэтановая война завершилась три тысячи лет назад. "Сагу" написали гораздо позже, но тоже очень давно.

– Тем не менее, Венок Сил отыскал своих Избранниц. – Подытожил Хлодвиг, и над костром повисло молчание...

– Но если Лемарион не выдумка, – сказала минут через двадцать Акула, – то может и Земля была на самом деле?

– Если Земля и выдумка, – откликнулся Дрив, – то очень красивая.

– А что красивого, – засомневался Арсен, – в планете вонючих фабрик и городов, набитых психами?

– Все это было. – Признал Дрив. – Но величайшие герои и приходят в самые трудные времена. Я знаю древнюю песню времен Столкновения Континентов...

– Кстати, о песнях, Дрив, – перебил его Хлодвиг, – Какой был смысл тащить в дорогу гитару?

– Что за дорога без гитары?

– Но ты ее ни разу не вынимал из чехла!

– У нас боевая операция, а не увеселительная прогулка.

– "Саламандру не съесть, и не понять", – Изабелла прокомментировала ситуацию древней вальхианской поговоркой. – И все же, хотя бы разочек, гитара должна зазвучать. И думаю, этот момент как раз наступил...

14. Мальчик Колючка и Ангел Войны

Приходят в мир и такие времена, когда ломаются привычные ритмы судьбы. Воды выходят из берегов, земная твердь колеблется подобно океанским волнам, ломается сама череда дней и ночей, весен и зим.

Не только природа являет свой темный, скрывавшийся доселе лик. И души человеческие обращаются темной демонической стороной.

Тени извне встречаются с тенями изнутри...

Что делать в этот роковой час? Бороться с врагами из неисчислимых бездн? Рухнуть на колени и молить о пощаде глухие ослепшие небеса?

Когда не взошло на Востоке Светило,

И долгая ночь не родила зари,

И ветер свистел над землею застылой,

Но в море не вышли ничьи корабли...

Когда на Востоке взошла вместо Света

Огромная армия крыс и людей,

И хор мудрецов распахнул им ворота,

Встречая врагов, как почетных гостей...

Ангел Любви, не дождавшись зари,

В темное смотрит окно,

Ангел Войны, не нашедший огня,

Сам зажигает его...

Приходят в мир и такие времена, когда все становятся мудрецами. И все говорят тебе:

– Не пытайся изменить ничего – это глупо и опасно!

Захочешь ли ты быть единственным дураком, который лезет в герои, когда известно уже и малым детям: герои примитивны и нескромны? Герои хороши в сказках, но ни в коем случае нельзя пускать их в настоящую, серьезную жизнь...

Когда оставались одни лишь орала,

Не стало героев, не стало мечей,

Тогда оказалось, что этого мало,

И звезды ушли из хрустальных ночей

И те, кто хотели, еще не умели,

А те, кто умели, смеялись им вслед.

И лишь лицемерные слаженно пели,

Но Мальчик-Колючка не рвался в букет

Ангел Любви, не дождавшись зари,

В темное смотрит окно,

Ангел Войны, не нашедший огня,

Сам зажигает его...

Но ты вывел свой корабль из тихой гавани, вооружился этим ужасным мечом. Ты поступил безответственно.

Из-за твоего безрассудства сорвались судьбоносные переговоры с крокодилами. А они вот-вот готовы были подписать мирный договор. Но разве могут они теперь доверять людям, когда есть среди нас сумасбродные типы вроде тебя?

Одно утешение – таких как ты становится все меньше. Мы научились воспитывать благоразумных граждан...

Когда закатилось Созвездие Смелых,

Созвездие Сытых взлететь не смогло,

Лишь Мальчик-Колючка взял в руки винтовку,

Не слушая криков, что время прошло...

Когда не взошло на Востоке Светило,

И долгая ночь не родила зари,

И ветер свистел над землею застылой,

Но в море не вышли ничьи корабли...

Ангел Любви, не дождавшись зари,

В темное смотрит окно,

Ангел Войны, не нашедший огня,

Сам зажигает его...

15. Жертвоприношение у трона

Подъезжая к Тронному Кургану они наткнулись на свежее костровище. Хлодвиг дотронулся до него рукой: пепел был еще теплым.

– Мы никогда не были к ним так близки. – Сказал он. – Они уехали совсем недавно.

– И мы нагнали их от того, что у них опять была очень долгая стоянка – дня три – не меньше. – Добавил Дрив через десять минут.

– И на стоянке время даром не тратили, – сообщил Арсен, указывая на свежевскопанную землю, – опять кого-то закопали.

– И не в одиночестве. – Уточнил Хлодвиг, подойдя к такому же участку земли метрах в десяти от первого.

– Неужели две могилы придется раскапывать?! – Поежилась Акула. – А может, как обычно, сперва поедим, пока аппетит не потеряли?

– У нас обычно все необычно. – Съехидничал Арсен.

– Давайте сперва копать. – Предложила Изабелла. – Разве это не важнее всего – побыстрее узнать – кто из них жив, кто мертв?..

В первой могиле вновь лежала девушка.

– Еще одна вотанка. – Констатировал Хлодвиг.

– Ничего удивительного, – сделала вывод Акула, – куда первая, туда и вторая.

– Удивительно другое. – Сказал Дрив. – Первая девушка, по видимому, скончалась от старых ран, полученных от охранников виллы "Шеша". Вторую совсем недавно прикончили свои же.

Изабелла посмотрела на окровавленное перерезанное горло покойной, и ее начала бить дрожь.

– Они все спятили! – Она раздраженно отшвырнула лопату в сторону. – Чертовы психи!

– Ты-то в порядке? – Тревожно осведомился Арсен.

– Не боись – столы ломать не буду. Да тут и столов-то никаких нет...

Но второй покойник произвел на всех еще большее впечатление.

– Пошли знакомые лица, – потрясенно прошептала Акула.

Сайрон почти не начал разлагаться, хотя насекомые уже ползали по нему вовсю.

Акула отошла в сторону, и, опустившись на четвереньки, вырвала.

– Извините, – пробормотала она, – мы были с ним очень хорошо знакомы... Он часто приходил в нашу комнату – ну, в гости к Розе... Не думала, что наша следующая встреча будет вот такой...

– Не переживай. – Хлодвиг принес ей фляжку с водой. – Во всем есть и свои плюсы. Представляешь, если бы мы сперва поели, как ты и предлагала – сколько еды пропало бы зря!

– Да ну тебя! Я еду по следам психов, в сопровождении психов! – Но в конце этой возмущенной тирады Акула все же улыбнулась.

– И все же, – сказала Изабелла, – какая дьявольщина здесь стряслась?!