Текст книги "Пробуждение мёртвых богов (СИ)"

Автор книги: Александр Сороковик

Соавторы: Алексей Сороковик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА XXI. ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Следующие полгода я методично разгребал все накопившиеся дела. Поразительно: стоило мне оставить провинцию на совсем короткое время, как всё пошло наперекосяк. Крупные проблемы, вроде пропавших денег, или начальника стражи больше не всплывали, однако я догадывался, что их могли просто хорошо скрывать. В любом случае сейчас я, погружённый в дела и занятый своей беременной женой, никак не мог уделить этому достаточно внимания.

Через некоторое время стали приходить тревожные новости с материка. Вскоре после битвы на Каталаунских полях, Аттила отступил на север, тем самым, убедив всех в том, что угроза от него прошла. Пока Аэций наводил порядки в Галлии, вождь гуннов за зиму обогнул Альпы и уже на следующий год вторгся в никем не защищённую Италию. Один за другим разрушил несколько крупных городов, после чего отправил войско в столицу Империи – город Медиолан*. Там он захватил спешно покинутый императором дворец и учинил совершенно варварские бесчинства, уводя римлян в плен и разоряя виллы богатых жителей.

Как следовало из докладов, к нему даже выдвинулся на переговоры римский Папа Лев I, который, в отличие от императора Валентиниана, не побоялся встретиться лично с гуннским предводителем, прося его оставить Италию в покое и отпустить римских граждан.

Не знаю, что помогло больше: вмешательство Папы, тот факт, что Аэций своими оставшимися силами принялся бить по гуннским тылам, или чума, ударившая по кочевникам, но вскоре Аттила покинул столицу. Сам Аэций, как говорят, получил подкрепление от императора Восточной империи Маркиана и теперь старался выжать гуннов с территории страны.

Я же тем временем пытался навести порядок на своей территории, искренне надеясь, что Кастул с гвардией смогут вернуться домой невредимыми.

* * *

– Что, опять? – я тоскливо посмотрел на Иуста Аэлия, исполняющего должность начальника полиции.

– Опять, ректор, – Иуст посмотрел на меня с сожалением, – Устроила скандал из-за того, что какой-то заезжий легионер поднял её на смех, когда она рассказывала о своих военных подвигах. Хорошо, что мои ребята были недалеко, успокоили её.

– Каким образом успокоили? – мрачно спросил я. – Неужели кто-то смог её остановить силой?

– Что вы, ректор! Мы знаем, с кем имеем дело, – улыбнулся Аэлий, – нам просто удалось её уговорить.

– Где она сейчас?

– Ушла к себе в скверном настроении, но пока ведёт себя тихо.

– Хорошо, Иуст. Пострадавший воин претензий не предъявляет?

– Да вроде, нет. Он совершенно ошарашен тем, как его, боевого легионера, одолела женщина. Сейчас двое моих парней сидят с ним в попине, угощают вином и рассказывают о том, что за женщина его чуть не убила, – Иуст с трудом прятал улыбку.

– Ладно, пускай поят его и дальше, лишь бы он не поднимал скандала, – я протянул ему несколько серебряных монет, – отдай парням, пусть не жалеют вина, и проследи, чтоб легионер остался доволен и не поднимал шума. А ей скажи, что я хочу её видеть.

Оставшись один, я сжал виски ладонями, и медленно, с чувством, выругался по-русски. Несмотря на то, что в латинском лексиконе того времени было предостаточно горячих словечек, не уступающих русским, я в случаях эмоционального срыва, по привычке, бессознательно выдавал тирады на родном языке.

Выздоравливающая после ранения на Каталаунских полях Брунхильда доставила мне столько хлопот, что я иногда смутно жалел, что вмешался в естественный ход событий, пожалел женщину-воина и забрал вместе со своими ранеными. В покое и мире, при хорошем питании она быстро пошла на поправку, и через несколько месяцев уже ходила по двору, а вскоре стала выбираться в город.

Всю жизнь проведшая в войнах, походах и битвах, среди буйных и грубых предков викингов, она совершенно не знала мирной городской жизни, обладала своенравным и упрямым характером и продолжала вести жизнь воительницы. То устроит пирушку, где легко перепьёт любого мужчину, то нахамит важному чиновнику, то затянет среди ночи боевую скандинавскую песнь, подняв на ноги весь дом.

Распахнулась дверь кабинета и моя головная боль вошла внутрь.

– Ну, чего там у тебя? – довольно грубо спросила она. Вежливость и хорошие манеры не были её отличительными чертами.

– Брунхильда! Ну сколько уже можно бросаться на людей! Ты же не на поле боя, а в мирном полисе!

– А я не хочу жить в этом твоём вонючем полисе, где ни за какие деньги не достать настоящего хмельного мёда, где хозяева кабаков не хотят наливать мне вина, потому что я женщина. А если и уступают моему напору, то начинают возмущаться посетители. Я хочу назад, к своим друзьям!

– Твои друзья хотели помочь тебе умереть на поле боя! А я забрал тебя с собой, лечил, выхаживал, поселил в своём доме, терпел насмешки воинов и недоумение жены!

– А кто просил тебя это делать? Мои друзья проводили меня в Вальхаллу, я уже почти там была, вместе с Гуннаром, Хрольфом и другими. Я видела чертоги Одина, меня ждали за накрытыми столами мои отец и братья, чтобы пировать весело и славно, а потом сражаться и всегда побеждать врагов! Но ты не дал мне радостно умереть, а потащил в свой полис. Зачем? Что мне здесь делать? Тебе не нравится, как я себя веду, так отправь меня обратно, где я никому не буду мешать!

– Я не могу тебя никуда отправить! Ты не представляешь, какой долгий путь мы прошли от места битвы до моего острова! После того, как ты окончательно поправилась, я хотел отправить тебя с какой-нибудь торговой экспедицией, идущей в края, близкие к твоей родине. Но ты успела создать себе такую репутацию своими выходками, что тебя категорически отказывается брать на судно уже второй капитан.

– Если я буду знать, что еду домой, я не буду так себя вести!

– Тебе уже не верят. Попробуй вести себя хорошо здесь – скоро отправляется ещё одна торговая экспедиция в этом направлении, и я постараюсь уговорить взять тебя с собой.

– Ты должен приказывать, а не уговаривать! – фыркнула воительница, и покинула кабинет.

Вот ведь, до чего верно сказано: «Не делай добра, не получишь зла»! Из Вальхаллы её выдернули, понимаешь! Перевезли через море, вылечили, выходили, так нет, надо было дать торжественно сдохнуть, согласно своим верованиям. А мне наука – не лезь, куда не надо, умные скандинавы всё продумали до тебя: зачем возиться с тяжелоранеными, мучить их и себя, гораздо проще и гуманнее отправить товарища в скандинавский рай – Вальхаллу. Там добрый Один накрывает столы, там воинов ждут радостные сражения, а в конце – стаи девственниц… А кто бы стал там ждать нашу Брунхильду? Стайка девственников?

Тьфу на вас на всех! Катитесь со своими забобонами, тут и без вас тошно становится.

* * *

Утром я зашёл в спальню к жене (мы теперь спали в разных комнатах из-за её состояния), присел на кровать.

– Как ты?

– Да пока вроде более-менее. Может даже, потом займусь делами.

– Какие там ещё дела! Отдыхай, набирайся сил, – мне очень нужна была помощь супруги: Квинтий как раз уехал с товаром разведать новое направление, но я понимал, что толку с неё сейчас не будет, пусть лучше побережёт здоровье.

– Ладно, хотя какой там отдых, тошнит от всего, постоянно, – проворчала Марина, – лекарь говорил, что на большом сроке тошнота отступит, но я этого совсем не вижу… С Марком мне было гораздо легче.

– Ну давай, тогда, я побегу разгребать накопившееся!

– Беги, беги! – она вымученно улыбнулась. – Да, всё забываю спросить, почему ты решил остановить проект строительства для молодых семей?

– Я решил?

– Ну да! Меня мои служанки всё пытают, вроде слух такой был, а они же замуж собираются, хотят знать.

– А с чего ты решила, что это я его закрыл? – с трудом припомнил суть дела. Мы собирались запустить такой проект: строить для молодых семей качественные инсулы** с удобствами, по цене общедоступных, но ужасных по качеству. Для этого предполагалось выделить значительные суммы из казны, на условиях беспроцентной ссуды. Лар Септимий всё разработал, оставалось только дать проекту ход. Но тут началась война, и у меня просто вышибло из головы проконтролировать исполнение, я был уверен, что проект запущен и работает!

– Ну, а кто же?

– Слушай, честно говоря, я совсем забыл про этот проект. Сейчас вызову к себе тех, кто за него должен отвечать, и всё узнаю!

Я вызвал Лара Септимия, и он подтвердил, что все свои моменты по согласованию он выполнил, проект не удалось запустить сразу, он пролежал месяц в отложенных делах, а когда о нём вспомнили и решили запустить, что-то застопорилось.

– Я найду чиновников, которые занимались этим делом, и всё у них узнаю, – пообещал Лар.

– Нет, лучше найдите их, и просто приведите ко мне, не говоря, по какому делу. Я хочу посмотреть на их реакцию.

Вечером того же дня Лар явился ко мне в сопровождении двух чиновников – довольно молодых людей, имевших немного испуганный вид.

– Уже больше полугода назад вам было поручено реализовать проект строительства доступных инсул. Почему вы не дали ему ход?

– Но, господин ректор, – чиновники выглядели растерянными, – этот проект был признан не отвечающим нашим интересам, и его приказали закрыть…

– Кто! Кто отдал такой приказ?

– Вы… – выдавил из себя один из чиновников.

– К нам пришёл старший жрец Ардашир, и сказал, что вы отдали такой приказ перед самым уходом на войну, и попросили его проконтролировать исполнение этого приказа. Он и грамоту показал с вашей подписью… – тихо добавил второй.

– Та-ак, здорово! – мне стало не хватать воздуха. – А средства, выделенные на строительство?

– Мы про них ничего не знаем, – более уверенно сказали чиновники, – раз проект закрыли, то и деньги до нас не дошли.

– Всё, свободны, – я махнул рукой на выход: молодые остолопы, поверившие липовой грамоте какого-то жреца, помочь уже ничем не могли. И только сейчас до меня стал доходить масштаб катастрофы, обрушившейся на мою провинцию. Это был бунт и заговор, причём, ясное дело, раз этот самый Ардашир являлся первым помощником Базаргана, то соответственно, все нити снова вели к этому старому подлецу!

– Старая, хитрая сволочь! – рявкнул я на латыни, а потом опять сорвался на родной язык… Затем, выпустив пар, позвал слугу:

– Начальника стражи ко мне!

Вошёл Аппий Порций, вопросительно посмотрел на меня.

– Немедленно найдите Авла Суиллия и арестуйте его!

– Слушаюсь, ректор.

– Отправить его в тюрьму, в глухую камеру, на все запоры. Если попытается бунтовать, разрешаю дать ему пару хороших затрещин!

– Будет исполнено! – поклонился Порций.

* * *

Значит, меня жестоко обманули! Улыбчивый толстяк Базарган всё это время готовил переворот, и как только я уехал, начал его осуществлять. Древние боги усыпили мою бдительность, и нанесли удар в спину, все бормотания их эмиссаров про то, что на мои интересы никто не посягнёт, им нужно только укреплять своё влияние, не стоили ломаного гроша.

Ладно, посмотрим ещё, кто кого! Меня просто так, голыми руками не возьмёшь, я вам покажу! Конечно, новобранцы, которые остались на Сардинии вместо боевых легионов – не самая грозная сила, однако против монахов вполне сгодится. Но прежде всего, надо обезопасить жену и сына, здесь может начаться нехилая бойня.

Значит, надо им покинуть город, или даже остров. А куда можно уехать, где сейчас безопасно? Конечно, в метрополии, в Риме. Значит, в Рим? А кто там у меня есть, кому можно доверить безопасность своей семьи? Гай Антоний Север, влиятельный сенатор, мой покровитель и почти друг (насколько это возможно на таком уровне)? Наверняка он не откажет помочь, у него в доме будет спокойно и комфортно.

Но насколько надёжен этот человек? Он, прежде всего, сенатор, аппаратчик, как сказали бы в наше время, и свои интересы будет блюсти в первую очередь. Да и отношение его к Древним богам, от которых Марина спасается, довольно лояльное, судя по перстню с Юпитером.

Ага, вот! Кто совершенно точно не будет на стороне Древних богов – это христиане! Папа Римский – он уж точно прикроет и защитит жену и сына ректора Сардинии. Мы не были знакомы лично, но мой статус вполне позволял обратиться к нему с такой просьбой. И даже не нужно писать про опасность, это лишнее! Просто у моей жены тяжёлая беременность, она желает вместе с сыном посетить святые места, отдохнуть от суеты. Поэтому смиренно прошу принять её… – я быстро написал письмо, запечатал личной печатью.

Придётся Марине вручать его по приезду, нет сейчас времени списываться с папской канцелярией. Велел служанкам собираться и поспешил к жене. К счастью, моя верная подруга поняла всё с полуслова, и не стала противиться. А может, её настолько доконал токсикоз, что она просто до конца не поняла, в чём дело, и согласилась, лишь бы не думать. Марк ничего не знал про опасность, иначе бы не захотел от неё бежать. А так – поездка в Великий Рим, о котором столько рассказывал его наставник Кастул!

Вскоре мы прибыли в порт, где нас ожидал один из торговых кораблей, капитана которого я предупредил. У трапа я заметил группу христианских монахов, человек шесть, в одном из которых узнал авву Феодора, в своё время приходившего предупреждать меня об опасности.

Оказалось, что монахи собрались в Рим в паломническую поездку и уговаривали капитана взять их на борт. Однако тот совершенно предсказуемо отказывался, ссылаясь на мой приказ. А у меня тут же созрел план. Я отозвал авву в сторону, и предложил ему в обмен на проезд его вместе с монахами сопровождать мою семью до папской резиденции, помочь устроиться и попасть на приём.

К чести старого монаха, он не стал удивляться паломничеству жены своевольного ректора к христианским святыням, а только кивнул и пообещал быть Марине опорой и защитой.

Ну что ж, семью я обезопасил, бояться за них нечего. Пора было начинать борьбу, и для этого я решил не ждать, а самому нанести первый удар. Отправив корабль и вернувшись к себе, первым делом потребовал начальника стражи, которому приказал взять двоих легионеров и идти со мной. Когда мы уже были на улице, я вспомнил о вчерашнем приказе:

– Вы арестовали Авла Суллия?

– Вчера это сделали мои помощники, – слегка поклонился Порций.

– Отлично! Скоро кое-кто составит ему компанию! Идёмте!

Резиденция Верховного жреца находилась неподалёку, поэтому пришли мы быстро. Это была именно резиденция, канцелярия, присутствие. Покои жреца находились на втором этаже, а на первом располагался большой вестибюль, из которого вели несколько коридоров в разные кабинеты и службы.

Мы сразу прошли к кабинету Базаргана. Жрец был один, поэтому не пришлось ничего объяснять его посетителям, и выгонять их в коридор.

– Приветствую вас, Верховный жрец!

– И вам радоваться, ректор! Что привело вас ко мне? – Базарган подчёркнуто не обращал внимания на вооружённую стражу.

– Хочу прояснить кое-какие вопросы. Я говорил уже, что пропал мой бывший начальник стражи, ушёл якобы в монастырь.

– Любезный ректор, я ещё в прошлую встречу говорил вам, что у нас нет монастырей, мы здесь ни при чём.

– Кроме того, пропали деньги, полученные от торговых операций, а тот, кто их получил, был убит и деньги исчезли!

– Но причём здесь мы? Я много раз говорил, что нас не интересует торговля и прочая мирская деятельность, мы занимаемся только вопросами веры!

– Вопросами веры, говоришь? – я перестал сдерживаться. – Тогда почему твои жрецы в мастерских и попинах говорят о том, что жизнь налаживается только благодаря Древним богам, а ректор Алексиос трусливо сбежал якобы на войну? Почему твой первый помощник от моего имени закрывает очень важный проект помощи молодым семьям? И заметь, жрец, в этом случае также исчезают значительные денежные средства! Это тоже вопросы веры?

– Я не знаю ничего ни про какие проекты! Я не закрывал их!

– Это сделал твой первый помощник. А кто отдавал ему приказ?

– Я… я не отдавал таких приказов! – Базарган очень правдоподобно, на мой взгляд, изобразил удивление. – Сейчас я велю явиться сюда Ардаширу, и мы спросим об этом у него самого, – он подозвал прислужника и отдал ему приказ привести к нему первого помощника. И действительно, вскоре тот появился в кабинете Базаргана вместе с двумя молодыми, крепкими жрецами.

– Ардашир, ты отдавал приказ о закрытии проекта помощи молодым семьям?

– Да, я это сделал, – спокойно ответил помощник.

– Но зачем? – растерялся Базарган.

– Затем, что нечего тратить столько денег на пустяки. Они нужны будут для более важных дел!

– Но ведь ректор… – начал Базарган, но Ардашир перебил его.

– Ректору Алексиосу пора на покой. Он сделал своё дело, и мы в нём больше не нуждаемся.

– Ардашир, что ты несёшь? Ты пьян? Прекрати немедленно, иначе я прикажу тебя арестовать! В конце концов, здесь я главный, а не ты!

– Значит, и тебе пора на покой, старый дурак, – мрачно усмехнулся Ардашир, и слегка махнул рукой одному из молодых жрецов, стоящему за спиной Базаргана.

Тот сделал буквально полшага вперёд, в руке его тускло сверкнуло лезвие, и он коротко, почти без замаха ударил старика под левую лопатку. Верховный жрец грузно осел на пол, не подавая признаков жизни.

Я, потрясённый происходящим, судорожно попытался нащупать на поясе рукоятку меча, охрипшим голосом отдавая приказ Аппию Порцию:

– Немедленно арестовать Ардашира и его прислужников!

Однако начальник стражи не шевелился, словно не слышал приказа. Одновременно я понял, почему не мог нашарить свой меч – его крепко держал один из стражников. Другой профессиональными движениями уже заламывал мою правую руку.

– Что, думал, ты самый умный? – губы Ардашира скривились в неком подобии улыбки. Он не спеша прошёл вперёд, равнодушно переступив через тело Базаргана. – Прости, но нам не нужен герой-ректор, любимец и кумир народа. Люди должны любить только Древних богов. Ну, и нас, их скромных служителей! – он повернулся к начальнику стражи. – Приказываю арестовать бывшего ректора, и отвести его в подвал, в камеру. Если попытается бежать, или звать на помощь – заколите без сожаления.

– Ты слышал, Алексиос, что сказал новый Верховный жрец? – Порций ухмыльнулся мне в лицо. – Иди себе спокойно, словно ты не арестован. Если будешь вести себя хорошо, мы отведём тебя в подвал, потом будем судить, тогда у тебя появится шанс остаться в живых. Если нет – я заколю тебя на месте. Ты понял меня?

* * *

Мы шли по коридорам резиденции Верховного жреца, изображая группу единомышленников. Впереди один из стражников, внимательно осматривающий предстоящий путь и редких встречных. Я шёл за ним, второй стражник рядом, почти вплотную, прикрывая накидкой нож, направленный мне в печень. Завершал шествие предатель Порций, изображая на лице благодушную улыбку.

Я очень мало сомневался в серьёзности его угрозы заколоть меня в случае чего. Конечно, лучше устроить показательный суд, обвинить бывшего ректора во всех грехах и показательно отсечь ему голову (в возможность выжить в случае суда я, разумеется, не верил). Но как вариант, ректор, зарезавший Верховного жреца (тут уж сомнений нет, бедного старика повесят на меня однозначно) и убитый при попытке к бегству – тоже неплохо. Самое гнусное было то, что я ничего не знал о масштабе заговора – кто перешёл к Ардаширу, кто остался верен мне, и при этом не убит.

Нам встречались разные люди, и среди них были такие, которым в обычное время я мог бы подать сигнал, что со мной не всё в порядке. Но кто же знает, с кем они сейчас, и как отреагируют на мой призыв о помощи.

Когда мы спустились вниз и почти пересекли вестибюль, я увидел идущую навстречу Брунхильду – как обычно, походка развинченная, взгляд рассеянный. Почему-то на ней поверх обычной одежды была накинута широкая тёмно-синяя палла***. Я не сделал ни одного движения навстречу, но взглядом постарался привлечь её внимание.

Девушка приближалась к нашей группе, не думая сворачивать и уступать дорогу, и стражник, шедший впереди, уже напрягся, вынимая меч из ножен. На лице Брунхильды играла довольная улыбка.

– Ага, попался, хулитель Древних богов! – воскликнула она, и я с горечью подумал, что вот и пришло время рассчитываться за добро. Язычник язычнику глаз не выклюет. – Теперь-то ты за всё ответишь!

Стражник, хоть и успокоился немного, но меч в ножны не убрал, а Порций мрачно буркнул:

– Да, он попался, но ты, женщина, ступай себе, дай нам дорогу!

– Нет, все должны увидеть, что этот негодяй сделал со мной, – голос Брунхильды сорвался на визг, но при этом она смотрела мне в глаза ясным и твёрдым взглядом. Неужели… – смотрите все! – девушка быстрым движением стянула с плеч паллу, но вместо того, чтобы показать нечто ужасное на своём теле, одним движением скомкала её и швырнула в лицо стражнику, державшему меня «на ноже».

Тот инстинктивно дёрнулся назад, и я не упустил момент: согнувшись, поднырнул под него, и, перехватив руку с ножом, вывернул её так, чтобы по возможности сломать. При этом защитился его телом от пытавшегося достать меня мечом Порция. Брунхильда, тем временем, ловко увернулась от удара первого стражника, после чего достала короткий меч, спрятанный на поясе, и уже сама перешла в атаку.

У предателя не было шансов выстоять против неё, однако и я не особо годился в спарринг партнёры тренированному Порцию. Первое замешательство прошло и начальник стражи уже вовсю теснил меня мощными ударами, заставляя уйти в глухую защиту. Меч, отобранный у второго стражника, которым я прикрылся до этого, был длинноват для меня. Я тренировался в основном строевому бою с коротким гладием, а этот меч, хоть и больше годился для дуэлей, казался ужасно непривычным. Пришлось отступить.

Брунхильда вовремя оценила обстановку, сделала шаг навстречу и мы, не сговариваясь, поменялись соперниками. Теперь всё пошло как надо. Словно фурия, скандинавская воительница налетела на Порция, осыпая его шквалом ударов со всех сторон, в то время как я с особым удовольствием принялся за менее опытного стражника. Вскоре, уже вдвоём, мы отправили весь конвой туда, куда они перед этим препроводили несчастного Базаргана. – Быстро на выход, мечи забирай! – я слегка задыхался, но в целом мог бежать быстро. Мы взяли у убитых стражников их оружие и быстро рванули к выходу. Какой-то полоумный жрец кинулся наперерез, но моя валькирия, не снижая скорости, рубанула его мечом, и он покатился по полу, отчаянно визжа.

Ещё двое попытались атаковать меня, но я проткнул одного из них клинком, а второй благоразумно отступил. Мы выбежали на вечернюю улицу, и я повернул было в сторону дома, но Брунхильда схватила меня за рукав, потянула в сторону мелких домишек с огородами:

– Куда? Там у тебя уже наверняка полно жрецов, и мы не знаем, кто сейчас друг, а кто враг! Пока надо спрятаться и переждать!

Она была права, и мы побежали по тёмным, кривым улочкам подальше от города, который, скорее всего, уже был захвачен мятежниками.

* В те времена официальная столица империи находилась не в Риме, а в Медиолане (будущий Милан).

** Инсула – многоэтажный жилой дом с маленькими квартирками, часто сдаваемыми внаём. Обычно отличались отсутствием удобств и теснотой.

*** Палла – длинная широкая шаль, в которую можно было закутаться с ног до головы.