Текст книги "Пробуждение мёртвых богов (СИ)"

Автор книги: Александр Сороковик

Соавторы: Алексей Сороковик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Мы ещё какое-то время поговорили обо всём понемногу, после чего разошлись, а я ещё некоторое время продолжал думать о нашем разговоре. Всё же удивительная штука жизнь. Неважно в каком веке и времени, у человека сохраняется одна и та же проблема: поиск себя в мире. Кастул с детства видел себя боевым офицером римской армии, это было смыслом его жизни. Однако реалии показали ему всю тщетность его усилий. В итоге он доживает свой век, не ощущая себя частью этого мира, не получая от жизни совершенно никакого удовольствия.

Так и в XXI веке человек, бывало, пока учился в школе, у него были мечты о том, как он проживёт свою жизнь, чем будет заниматься, кем станет. А потом, когда поступает в институт, понимает, что в нынешнем мире надо учиться на ту специальность, которая приносит деньги, а не которая нравится. По крайней мере так ему внушает близкое окружение. В итоге он проживает чужую жизнь, с депрессией в двадцать с чем-то лет, с кризисом среднего возраста, бытовым алкоголизмом и тяжёлым взглядом на жизнь. Наверное, таким бы стал в итоге и я в своём времени. Возможно, конечно, что я бы всё же нашёл дело по душе и поменял свою жизнь к лучшему, но предпосылок к такому повороту я не замечал.

В итоге зрел логичный вопрос: как же я проживу свою жизнь здесь? Не найдя на него какого-то очевидного ответа, я так и отправился в тот вечер спать, нагруженный тяжёлыми философскими мыслями.

* * *

В этот раз и Максим Викторович и Лена выглядели вполне обыденно: никаких развороченных ран и торчащих стрел – обычная одежда этого времени, чистая, незапылённая. Они сидели на каменных возвышениях за неким подобием столика в кафе, хотя перед ними не было никаких бокалов или чашек – вообще, никакой посуды.

Лена помахала мне рукой, сделала призывный жест: «Иди к нам!». Я пожал плечами, подошёл, сел рядом на таком же возвышении.

– Ну что, Алёшенька, как тебе в Римской империи живётся? По своему времени не тоскуешь? – Романов говорил вполне доброжелательно, однако руки для приветствия не подавал. То ли из презрения, то ли, потому что не получилось бы у нас рукопожатие.

– Он у нас теперь не Алёшенька, он теперь римский патриций Алексиос, – фыркнула Лена. Она держалась со мной более холодно и надменно, во всяком случае, внешне.

– Да нет, что ты, – улыбнулся Максим, – ему до патриция… Это же родовая знать, аристократия!

– Да ладно! С таким золотым запасом можно и в простолюдинах неплохо устроиться, так ведь?

– Можно, конечно, – пожал плечами Максим, – особенно, если никто не будет особо тщательно интересоваться, откуда у него такие запасы золота?

– А кто же будет этим интересоваться, – притворно удивилась Корнилова, – налоговая инспекция Римской империи? Или её пиренейский филиал?

– Да нет, всё проще, Лена, тут никому нет дела до того, откуда у тебя деньги. А вот как ты их будешь тратить, и с кем делиться – это уже вопрос интересный.

– Послушайте, Максим Викторович, – мне надоело изображать из себя болвана, – что вы от меня хотите? Отнять это золото?

– Мы лично ничего не хотим, Алексиос. Нас, как таковых, убили на дороге в Олисипо, не тебе про это рассказывать. Но ты всё время забываешь, кто именно снарядил эту экспедицию, для чего это золото было предназначено, и как им следовало распорядиться! Мы сейчас выступаем в роли посредников, переговорщиков, так сказать. Ты мыслишь мерками менеджера из XXI века, ну, или в лучшем случае, торговца из пятого. До тебя всё никак не дойдёт, что здесь действуют другие силы, совершенно иного уровня и возможностей! Ты думаешь, что всех перехитрил, забрал золото, и теперь будешь использовать его для своих целей. Пойми, отнять его у тебя – для этих сил также легко, как тебе стряхнуть пыль с одежды!

– Так чего же они ждут, эти силы? Почему не отобрали до сих пор? Слабо?

– Дурак! – это Лена. – Им не нужно это золото само по себе, оно должно быть использовано для их глобальных целей! И если не вышло с нами, наша экспедиция попала не в то время и погибла, то ты смог до него добраться, и теперь должен использовать по назначению! Древние языческие боги пробудились, они живы, их борьба только начинается, пусть не так и не там, как было задумано изначально, но не тебе становиться на их пути!

– Ладно, Лен, хватит с него пока, – остановил её Романов, – пусть хорошенько подумает, а нам пора. Вон, смотри, – он показал рукой куда-то за мою спину, я повёлся на этот древний, как мир, трюк и оглянулся. Конечно, никого и ничего там не было. Как не было дороги, столика вроде кафешного, возвышений для сидения.

Занималось раннее утро, на соседнем постоялом дворе орали петухи, я сидел на своей кровати, вытирал потный лоб и тихо ругался сквозь зубы. Когда Марина вернётся, надо будет ей всё рассказать и попросить совета. Не всё оказалось так просто, я чувствовал, что меня втягивают в какую-то непонятную мне игру, втягивают очень серьёзные игроки, для которых я малая пешка.

Но пока они не могут развернуться в полную силу, и мне нужно очень хорошо продумать, что делать дальше. Самое интересное, что этот сон я запомнил во всех подробностях. И первый сон, который я почти не помнил, теперь тоже вспоминался очень чётко. От этого чувство тревоги стало ещё сильнее…

* * *

После этого весьма неприятного сна, я решил пойти развеяться. Заглянуть на рынок, посидеть в какой-нибудь попине, выпить вина с сыром, послушать свежие сплетни и анекдоты о местных патрициях. Конечно, мой статус богатого торговца не соответствовал этим забегаловкам для плебса, но здесь кипела настоящая жизнь римской провинции V века, и я частенько проводил в таких заведениях свободные полчаса-час.

В этот раз ничего интересного здесь не происходило, и вскоре я вышел на рыночную площадь. Потолкался среди мелочных лавок, не увидел ничего достойного внимания, и в немного раздражённом состоянии решил отправиться домой. У самого выхода я заметил старика в чёрной накидке типа плаща и капюшоном, закрывающим лицо так, что виднелась только длинная всклокоченная белая борода. Возле старика на грубой подстилке стояло несколько корзин разных размеров, сплетённых из ивовых прутьев очень тщательно и даже искусно. Почему-то я решил, что парочка таких корзин не будет лишней в хозяйстве и, подойдя поближе, громко спросил:

– Дорого просишь за свои корзины, отец?

– Я ничего не прошу, господин, – спокойно ответил старец, – кто может, даёт один-два нуммия**, богатые господа могут пожертвовать и триенс***. Кто не может дать ничего – пусть берёт так.

– Мне кажется, что ничего не дают тебе чаще, чем триенс! – усмехнулся я.

– Возможно, и так, господин. Но ещё никогда не бывало, чтобы выручки не хватило на несколько лепёшек, немного оливкового масла и новые прутья для работы. А большего мне и не нужно.

– Ну, а если тебе вдруг дадут сразу полсолида, или даже целый солид? – в душе я решил поразвлечься: купить у старика весь его товар, отвалив ему золотой солид, чтобы посмотреть, как он потеряет свою невозмутимость, засуетится, рассыпаясь в благодарностях.

– Я поблагодарю Бога и доброго господина, куплю себе хлеба и масла для светильника, а остальные деньги отдам настоятелю монастыря, он лучше знает, как ими распорядиться.

– Так ты из монастыря? – я кивнул в сторону храмовых строений, где провёл первые дни в этом городе. – Продаёшь свой труд, а заработанное отдаёшь в монастырскую казну?

– Именно так. Моё дело – молиться, да плести корзины. А настоятелю надо заботится не только о себе и братии, но и зачастую о путниках: побитых, отчаявшихся, не имеющих своего угла, не знающих, где найти кров и пищу.

Я смутился, и даже немного покраснел: как он ловко ввернул, про путников-то! Мне давно следовало прийти в обитель, пожертвовать денег, продовольствия, отблагодарить за то, что меня приютили тогда, дали, по большому счёту, путёвку в жизнь…

– Хорошо, отец. Ты напомнил мне об одном деле, которое я должен был сделать ещё давно… я покупаю твои корзины, вот тебе деньги, распоряжайся ими, как хочешь. А я завтра пришлю в вашу обитель продуктов, и дам ещё денег.

– Благодарю тебя, господин, – спокойно и с достоинством ответил старик, – ты делаешь добро тем, кого хотят уничтожить с твоей помощью, и стоишь сейчас на распутье, ты чужой здесь, попал к нам не по своей воле, но тебя втягивают в нехорошее дело. Очень нехорошее, хоть ты этого ещё не понимаешь. У тебя есть время подумать, потому что пора действий ещё не настала.

– Кто ты, отец? – у меня пересохло в горле, и перехватило дыхание.

– Я – недостойный монах Макарий, – старик посмотрел мне в глаза пронзительным, острым взглядом, – может, мы встретимся ещё. А пока помни мои слова!

Он поднялся, опираясь на неструганую палку, которая появилась из складок его плаща, и, не прощаясь, ушёл, затерявшись между палатками торговцев. Я стоял возле кучки корзин, оглушённый, растерянный, смущённый. Потом махнул рукой, подозвал нескольких оборванцев-мальчишек, велел отнести купленные корзины к себе, заплатив им несколько медных монет.

Сам же пошёл по улице, крепко задумавшись: спокойно пользоваться добытым золотом и почивать на лаврах у меня явно не получится…

Примечания:

(*) Скутум – большой прямоугольный римский щит.

(**) Нуммий – ходовая бронзовая монета.

(***) Триенс – 1/3 солида – крупной золотой монеты, которую использовали в своих расчётах в основном богатые купцы при крупных сделках.

ГЛАВА XI. ИСПЫТАНИЕ БОЕМ

Экспедиция Марины вернулась в конце весны. За это время мы неплохо сдружились с Кастулом, проводя дни за тренировками, а вечера – в моём доме за бутылкой хорошего вина и разговорами о жизни. Несмотря на столь существенную разницу в возрасте, мы всегда держались как равные, такие разговоры доставляли нам обоим настоящее удовольствие. Мы ставили перед собой всё новые вопросы и старались находить на них ответы, пусть и не всегда очевидные и однозначные, мы учились друг у друга. Это было то, чего нам обоим ранее не хватало в жизни.

Поначалу я спал спокойно, сны, если и снились, то вполне обыденные, никто больше не приходил и не требовал каких-то решений, связанных с золотом. Но после одного незначительного вроде события, опять вернулся кошмар. Дело в том, что я, как и обещал Макарию, отправил в монастырь телегу, нагруженную припасами: мукой, вином, маслом. Передал настоятелю мешочек с золотыми монетами, пояснил, что это благодарность путника, когда-то спасённого монахами этой обители.

Настоятель, ещё не старый, крепкий мужчина невысокого роста, принял мои подарки с благодарностью, но без малейшего подобострастия и суетливости. Величественно поклонился, спросил моё имя, чтобы поминать в молитвах, и удалился, велев своим монахам разгрузить припасы и отнести их в кладовые.

Обычное дело – благодарность людям, оказавшим в своё время неоценимую помощь. Я совершенно не задумывался над вопросами религиозной принадлежности этих людей, для меня они были просто людьми. Однако той же ночью ко мне опять явились бывшие товарищи по экспедиции, и подняли форменный скандал. Если Максим Викторович старался выглядеть корректно, и в основном донимал меня язвительными репликами, то Лена превратилась в настоящую фурию.

– Идиот! Тупица! Что же ты вытворяешь! Мало того, что украл чужое золото, так ещё и раздаёшь его тем, которые мешают нам, и на борьбу с которыми это золото и предназначено!

– Хватит закатывать истерики! – рявкнул я, не выдержав подобного тона. – Не знаю, кто на что предназначал эти богатства, но я их не промотал в кутежах и на ипподромах, а пустил в дело, они работают, я увеличиваю капитал, вкладываю в выгодные проекты! Если у этих денег есть хозяин, пусть появится сам и скажет мне, что ему нужно, а не подсылает переговорщиков, говорящих загадками, и обвиняющим меня во всех грехах!

– Не шуми, Алексиос! – примирительно поднял руку Максим. – И ты, Лена, не горячись. Не пришло ещё время для серьёзных дел, пусть всё пока остаётся, как оно есть. Только уж ты тоже, прими к сведению… Преумножать капитал – дело хорошее, но раздавать этот капитал христианским монахам…

– А это моё дело! – отрезал я. – Те крохи, что я пожертвовал людям, спасшим меня тогда, ни на что не влияют, и капитал не разоряют. Я помог не христианам, а просто людям.

– Ладно, не будем усложнять наши отношения, говорю же, не настало пока нужное время.

Я снова проснулся во взвинченном состоянии, но вскоре успокоился. Если они и в дальнейшем будут также толочь воду в ступе, не предпринимая никаких действий, то пусть идут куда подальше со своими снами!

Пару раз приходил на рынок, присматривался к продавцам плетёных корзин, пытаясь найти таинственного старца Макария, при этом толком не представляя, что я ему скажу при встрече, и нужна ли мне эта самая встреча. Старик тоже сказал, что время действий ещё не пришло, и вряд ли скажет, когда оно придёт, и как нужно к этому готовиться. Но слова его помнил хорошо.

* * *

Марина, вернувшись из экспедиции, принесла с собой много важных новостей. Для начала, она выкупила шикарное владение в Западной Аттике. На него ушли все финансы, которые она взяла под это дело с собой и почти вся выручка с продажи товара в Греции, но дом, по её словам, был великолепен и стоил гораздо больших денег. Я тяжело вздохнул, но смирился. Чутью Марины я в этом вопросе доверял: если она сказала что дом стоил того и надо было брать, значит так и было. Кроме того, я не видел смысла сильно экономить в вопросе выбора дома, где собираюсь с огоньком прожить оставшуюся жизнь.

Ещё одной новостью было то, о чём я уже узнал от Кастула: Восточная империя воюет с гуннами, однако Марина выяснила, что в высших кругах империи планируют скорое окончание столкновения с помощью золота и дипломатии. Как ей удалось это разведать за несколько месяцев пребывания там, я понятия не имел.

Всё это не только подняло мне настроение, но и воодушевило Марину на скорый переезд. Греция определённо произвела на неё огромное впечатление. Так что третьей новостью было то, что Марина всё же настроена переехать туда в этом году, поэтому сейчас, помимо подготовки к новой торговой экспедиции, она будет сразу готовить всё необходимое для переезда.

Своим запалом она заразила почти всех, кто был в доме, включая Кастула. Вначале он несколько взгрустнул, узнав о том, что мы переезжаем. Я стал звать его поехать с нами, однако он отказался напрочь, заявив, что слишком стар стал для путешествий и переездов. Хотя мне показалось, что отправиться с нами он всё же хочет, так что решил, что вернусь ещё к этой теме позднее.

Марина же порхала по дому, раздавая указания прислуге и бросая на меня заинтересованные и довольно жаркие взгляды. Мимо неё не ускользнуло то, насколько я изменился за время её отсутствия. Чего говорить, я сам порой любовался тем, как заметно выросли мои мышцы на руках, плечах, груди и т. д. В результате каждодневных усиленных тренировок я действительно стал выглядеть гораздо лучше, и это оказывало на Марину поистине магическое воздействие. Наши ночи стали проходить гораздо активнее и ярче.

В одну из таких чудесных ночей, я проснулся от крайне настойчивого стука в дверь. Открыв глаза, некоторое время не мог понять, что происходит. Марина спала рядом, никак не реагируя на шум. Вздохнув, я поднялся с кровати, обернулся простынёй и открыл дверь. На пороге стоял один из моих стражников, с весьма взволнованным видом.

– Господин, тревога, – быстро отрапортовал он, – дозорные доложили: к городу приближаются варварские войска, похожи на свевов.

– Дерьмо, – выругался я, – много их? Как далеко?

– Много, сосчитать не удалось из-за темноты. Через пару часов должны быть тут.

– Твою мать! Буди всех, Агенора срочно ко мне!

Стражник коротко кивнул и побежал вниз. Я обернулся и увидел, что Марина уже не спит и взволнованно смотрит на меня.

– Быстро собирайся, – сказал я, – упакуй только самое необходимое. Пошли гонца в порт, если капитан ещё в городе, пусть срочно готовит корабль. Если нет – скажи чтобы сразу нашли нам новый.

Надев рубашку, я побежал вниз, на ходу подпоясываясь. Все, кто находился сейчас в доме, уже были на ногах. Времени в обрез, надо было срочно организовать перенос золота в порт, но делать это стоило только вместе с солдатами. Дерьмо, дерьмо! Я продолжал мысленно ругаться, скрипя зубами. Надо же было этому случится сейчас, когда всё только начало налаживаться. Поймав одного из слуг, я велел ему собрать всех вместе с семьями и самыми необходимыми вещами во дворе.

– Не тащите ничего лишнего, иначе останетесь со своим барахлом тут, ясно? – прикрикнул я на него.

Парень испуганно закивал и побежал прочь. Едва он скрылся, навстречу мне выбежал Агенор с несколькими солдатами, уже в боевом облачении.

– Срочно собирай всех ребят, через четверть часа чтобы все были готовы, – распорядился я, – и, Агенор, пусть берут семьи с собой, мы никого из своих тут не бросаем.

Опцион бросил на меня благодарный взгляд, коротко кивнул и побежал выполнять поручение.

Я вернулся в дом. Марина тем временем, уже собирала вещи и распоряжалась сборами, раздавая указания. Я же направился в комнату, где хранилось моё военное обмундирование, чтобы переодеться. Меня била нервная дрожь. Когда я пытался завязать шнуровку, пальцы с трудом слушались. Я понимал, что скорее всего нам придётся столкнуться со свевами в бою, и от выбрасываемого в кровь адреналина с трудом мог контролировать своё тело. Мне было страшно. Несмотря на все тренировки, я начинал понимать, что главный мой подвиг сегодня – унять дрожь, выйти к своим людям и сказать им хоть несколько напутственных слов. Но даже это казалось сейчас невыполнимой задачей, хотелось всё бросить и бежать как можно дальше.

Кое-как справившись с застёжками, я вышел в гостиную, налил себе вина и выпил почти залпом. По телу разлилось приятное тепло, часть внутренних зажимов словно отпустило. Я немедленно налил ещё и снова выпил, уже медленнее. Алкоголь стал ударять в голову. Решив, что с меня, пожалуй, довольно, я подхватил свой скутум и шлем, после чего вышел во двор, где меня уже ждала моя гвардия со своими жёнами и детьми, которые испуганно жались друг к другу и к своим мужьям. Я вдруг понял всю глупость ситуации, в которой буду требовать спасти своё золото, в то время как на кону будут стоять жизни этих людей.

Завидев меня, солдаты, тем не менее, выбежали вперёд и построились в две шеренги.

Немного подумав, я собрался с духом и обратился к ним с речью. Сказал, что ради чего-то подобного мы и тренировались, что главная наша задача – всем вместе безопасно покинуть территорию, но если придётся, то я буду вместе с ними стоять здесь, пока все не эвакуируются.

Солдаты явно приободрились, им было важно услышать, что об их семьях позаботятся. Далее Агенор распределил обязанности между бойцами, после чего часть их направилась с нами в хранилище. В этот момент я порадовался своей предусмотрительности, благодаря которой несколько месяцев назад упаковал всё золото в сундуки, предвидя подобный ход развития событий.

Солдаты брали эти сундуки и выносили во двор, где несколько человек стояли на страже. Когда почти все вещи оказалось на улице, мы услышали шум со стороны города, и в ворота вбежала группа вооружённых людей, около пяти человек. Я было дёрнулся, но тут же увидел, что все они были одеты как римские легионеры. Присмотревшись, я понял, что это Кастул со своими людьми. Сам старый легат также был облачён в боевые доспехи, гораздо более богато выглядевшие, чем у других.

– Отлично, – обрадовался он, увидев нас, – вижу, вы уже готовы. Ну что, отправляемся на укрепления?

– Кастул, погоди, – я был несколько обескуражен его решимостью, – мы не собираемся отбивать город, мы эвакуируемся.

– Не верю своим ушам! – проревел он, – вы собираетесь бежать? Для чего вы готовились тогда столько времени? Чтобы поджать хвосты как только запахнет жареным?

– Кастул, успокойся, – постарался я образумить разъяренного друга, – что мы сделаем сами? Город не готовился к защите, ты сам это знаешь, здесь даже гарнизона нет!

– Мы соберём ополчение, – продолжал упорствовать старый вояка.

– Поздно, они уже у стен города! Пойдём с нами, здесь нет шансов.

– Иди к чёрту, – выругался он, – для тебя твоё золото дороже чести!

С этими словами он плюнул в сторону сундуков, которые мои люди продолжали грузить в телегу и резко развернувшись, ушёл прочь. Его солдаты проследовали за ним.

Признаться, мне было обидно от его слов. Как бы резко он сейчас не сказал их, наверное в чём-то он был прав. Для меня моя жизнь и золото были сейчас дороже этого города. Скажи мне это любой другой житель, я не придал бы этому значения, но из уст моего друга это звучало обидно. Может действительно стоит хотя бы попытаться сдержать варваров? Если жители города поднимутся, у нас может быть шанс.

– Всё готово, господин, – Агенор встал рядом со мной, – прикажете отправляться?

Я молчал. Сейчас мне надо было принять решение. С одной стороны, я не хотел рисковать ни золотом, ни жизнями себя и своих людей. С другой я понимал, что Кастул совершенно точно сейчас полезет защищать город и без моей поддержки умрёт при первом же столкновении.

Словно в подтверждение моих мыслей, из города стали долетать крики и шум. Очевидно, варвары вошли в город, надо было торопиться.

В следующую минуту, Кастул со своими людьми влетели обратно в наш двор, сам оружейник ругался сквозь зубы. Следом забежала группа воинов, примерно человек пятнадцать, частично одетых в кольчуги, остроконечные шлемы, вооружённые длинными мечами, топорами и круглыми щитами. У некоторых за спиной висели луки со стрелами.

Агенор моментально среагировал, скомандовав построение. Мои гвардейцы тут же схватили щиты и выстроились в две линии обороны, люди Кастула поспешили присоединиться к ним. Варварские воины остановились, очевидно не ожидая подобного поворота. Некоторое время они попереминались у входа, переговорили между собой, а затем от их группы отделился один из воинов, который вышел вперёд и заговорил на ломаной латыни с жутким акцентом.

– Мы не хотеть вам зла, римляне. Мы прийти взять город, но не трогать люди. Вы просто передать нам свои богатства, и мы никого не убивать.

Мы молча смотрели на них, ничего не отвечая. Воины продолжали стоять в боевом построении. А я пытался вспомнить, где я уже слышал этот каркающий акцент и видел приземистую фигуру варвара с круглым щитом, длинным мечом, и луком за спиной.

– Теперь это наш город, – продолжил тем временем представитель свевов, – сложите оружие!

Произнося эти слова, захватчик чуть повернул голову, и я вспомнил! Это был тот самый предводитель отряда варваров, уничтоживших тех, с кем я пришёл в эту реальность! Тот, кто не стал слушать Романова, пустил стрелу в спину убегавшей Лены, предлагал сдаться Олегу Борисову.

Мои воины не шевельнулись. Возможно семьи, находившиеся за их спинами, придавали им больше уверенности. Все понимали, что стоит сложить оружие, никто больше не сможет гарантировать безопасность их жён и дочерей. Вместе с Кастулом и четырьмя его людьми, нас было двадцать, не считая меня и нескольких охранников Марины, стоявших позади. Это были всё те же солдаты, отказавшиеся войти в мою личную гвардию и служившие с тех пор у Марины, они по-прежнему были вооружены только личными мечами, однако бежать вроде не собирались.

Пока мы играли в гляделки, свевы, очевидно, не теряли времени даром, послав кого-то за подкреплением сразу, как наткнулись на нас. И которое как раз в этот момент присоединилось к той группе, что требовала нашей капитуляции. Теперь количественное соотношение было определённо не в нашу пользу. Насколько, мне уже сложно было разобрать, наверное раза в полтора. Я с опаской поглядел на своих бойцов. Вроде никто пока не собирался бежать, но рисковать не хотелось. Я собрался с духом, сделав несколько глубоких вдохов и вышел вперёд. В ногах чувствовалась дрожь, я надеялся, что не слишком заметная, но на всякий случай выставил впереди щит, оперев его о землю.

– Воины, – обратился я к свевам, – мы тоже не хотим драться с вами, но если придётся – будем защищать свои семьи и своё имущество. Дайте нам спокойно уйти, и никто не пострадает.

Не знаю, как прозвучали мои слова со стороны, но нужного эффекта они не произвели. Варвары, почувствовав количественное превосходство за собой, очевидно, вообще уже не слишком были настроены на мирные переговоры. Постепенно их позы становились всё более собранными, во фразах, которые они кидали друг другу, чувствовалась уже неприкрытая агрессия, которая была заметна даже сквозь языковой барьер. Вот уже часть из них перехватывает щиты поудобнее, поправляет шлемы, и я понимаю, что никакого ответа не дождусь.

Я медленно отступаю и вижу, как воины начинают отделяться от общей массы и идти за мной. Сначала один, потом сразу ещё двое, ещё несколько, и вот уже вся эта масса движется на меня. Я отступаю и, в какой-то момент, упираюсь спиной в щиты своих солдат. Они слегка расступаются, но я вместо того, чтобы пройти назад, встаю с ними в строй. О чём я думал в этот момент, мне сложно ответить. Видимо я почувствовал, что буду позорно выглядеть, если спрячусь за их спинами, или что-то в таком духе. Как бы то ни было, когда я уже встал в строй, покидать его было нельзя, иначе побегут все. Я стоял и словно сквозь туман смотрел, как живая масса свевов бежит на нас, наращивая темп и крича всё громче.

Я стал часто дышать, стараясь сохранить самообладание, что оказалось сейчас самым сложным. Только твёрдая уверенность ветеранов, стоящих по бокам от меня, наверное, дала мне силы устоять на ногах. Послышалась команда Агенора, и все воины синхронно подняли пилумы(*) над головой, прицелились и с силой метнули их в сторону врагов. Первый ряд нападающих упал, как будто его скосило автоматной очередью, однако остальные только ускорили темп и уже через мгновение врезались в наш щитовой строй. Гвардейцы достали мечи и, продолжая сдерживать врагов щитами, стали наносить колющие удары по атакующим. Я собирался последовать их примеру, но вместо этого вцепился в щит двумя руками и от страха не мог оторвать ни одну из них. Втянув голову в плечи, я зажмурился и просто держал щит впереди себя. Да, на тренировках всё было совсем иначе, не было реального врага, несущегося на тебя лишь с целью убить, не было этого сковывающего страха, не было звуков рвущейся плоти и брызг крови.

Послышался свисток, легионеры разомкнули ряд, и вперёд вышла вторая шеренга, приняв на себя удар и дав нам возможность перевести дух. Я огляделся, все стояли с непроницаемыми лицами, кто-то держался за рану, кто-то просто сосредоточенно смотрел вперёд, готовясь к новой смене построения.

Я обратил внимание, что хотя половина нападавших уже лежала на земле, но тех, кто на ногах, было даже больше, чем в начале. Видимо в процессе к ним снова подошло подкрепление. Страх, сковывающий движения, постепенно рассеялся. Возможность после первой атаки постоять во втором ряду и перевести дух, помогла мне прийти в себя и собраться. Я перехватил скутум одной рукой и взял, наконец, во вторую гладий. Ощущение рукояти в ладони добавило мне уверенности. Впереди, буквально в полуметре от меня стояли мои товарищи и дружным строем встречали врага.

Вновь раздался свисток и наш ряд опять вышел вперед, принимая на себя удар. В этот раз я держался ровнее, в памяти всплывали наши тренировки и я старался по возможности наносить удары мечом, который пока что лишь ударялся обо что-то твёрдое, скорее всего вражеские щиты. Теперь, когда атака свевов окончательно захлебнулась, мы начали переходить в контрнаступление, тесня врага всё ближе к выходу. Мы переступали тела и шли вперёд, в то время как задний ряд добивал всех, кто мог быть ещё жив. В крови у меня по-прежнему бурлил адреналин, однако теперь он не сковывал моих движений.

Наоборот, во мне проснулись какие-то животные инстинкты и желание убивать. Я очень чётко увидел на правом фланге знакомую фигуру предводителя свевов. Хотел рвануться на него с мечом, но взгляд мой упал на одного из моих убитых воинов, не успевших метнуть свой пилум. Я подобрал его с земли, перехватил поудобнее, резко отодвинул в сторону своего бойца, и метнул изо всей силы своё орудие, помня уроки Кастула. Как ни странно, мой бросок оказался удачным. Копьё буквально отшвырнуло варвара назад, и он упал замертво. Я испытал ни с чем несравнимое чувство радости и облегчения, словно отомстив за погибших товарищей, которых тогда предал! Из горла вырвался ликующий крик: “Русские не сдаются, паскуда!”

И хотя русским здесь был только я, в какой-то момент мы с моими солдатами стали одним целым, и этот клич, подхваченный у геройски погибшего Олега Борисова, теперь был нашим общим девизом, а я словно смывал с себя позор событий на дороге в Олисипо, и становился в один строй с моими храбрыми воинами.

В какой-то момент варвары побежали. Сначала движения начались откуда-то слева, где несколько человек не выдержали и начали ломиться назад сквозь своих, создавая тем самым толчею и вызывая панику. То тут, то там, свевы разворачивались и бежали, что привело к цепной реакции, когда побежали даже те, кто не собирался. По рядам гвардейцев пробежал победный клич, я лишь через мгновение понял, что кричу во всю глотку вместе с остальными.

Враги отбежали уже к самым воротам, когда часть из них внезапно развернулась и дала залп из луков по нашим рядам. Основная часть гвардейцев успела закрыться, но некоторые всё же поймали стрелу. Я едва успел отметить этот момент, когда почувствовал сильный удар в бок и резкую боль. Пока я, потерявший бдительность, смотрел на убегающих врагов, вражеская стрела вошла мне в бок, пробив пластины доспехов. Меня тут же кто-то подхватил, затащив в центр, к другим раненым, а мои воины выстроились черепахой, закрыв щитами и их и меня. Я лежал на земле, корчась от боли и даже не понимая, что происходит. В один момент щиты раскрылись и воины метнули оставшиеся пилумы, однако попали ли они в кого-то, я не видел. Когда щиты сомкнулись, по ним ударило ещё несколько стрел, после чего всё стихло. Очевидно, свевы решили не испытывать больше судьбу и бежали.

Щиты разомкнулись, началась какая-то непонятная суета, кто-то стянул с меня шлем и пристально посмотрел в глаза, после чего что-то сообщил остальным. Были слышны какие-то голоса, люди спорили, но я не мог понять о чём. Единственное, что я смог разобрать, был голос Агенора, скомандовавшего отступать. Меня подхватили чьи-то руки и перетащили на повозку, надо мной склонилось испуганное лицо Марины.