Текст книги "Герои зоны. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Александр Шакилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 88 страниц)

* * *

Вой сирены проникал под землю, наполнял гулом бетон переходов, по которым мы, срывая дыхание, бежали вслед за крысозавром и Хельгой. Ее не блещущие здоровьем сородичи отстали еще пять поворотов назад и уже вряд ли нас догонят. Весь их боевой дух, раззадоренный пламенными речами Заура, свелся на нет, как только подземелье тряхнуло и свет в лампах замерцал, грозясь и вовсе погаснуть. Я ни в чем их не винил, я всего лишь старался не свалиться с ног и не врезаться на очередном повороте в стену.

Погруженный в себя, я лишь краем глаза следил за окружающей обстановкой. На стенах – сплетения кабелей, стоваттный свет изпод пыльных плафонов слепил мне глаза, под каблуками ботинок хлюпали лужи, а пахло в коридорах плесенью и пылью одновременно… Мыслями я был далек от всего этого. Ведь мое запястье приятно грели часы «Bregguett». Для непосвященных они – кусок золота со стрелками, лишь дважды в сутки показывающими правильное время, а для меня…

Что это для Максима Краевого?

И рад ли я тому, что это открылось мне? Рад?!

От станции метро, на которой мы укрылись от гарпий и «блинов», до подземных коммуникаций стадиона рукой подать, заверила нас Хельга.

Оскользнувшись на луже, я упал на колено. Рыбачка, бежавший чуть сзади, помог мне подняться. При этом он едва не уронил свой любимый дробовик в затхлую рыжую воду.

Я поднажал, но колено болело, поэтому мой спринт превратился в рваные прыжки с подволакиванием ноги. Как же не вовремя, а?! Ведь теперь я знал, что предвещало землетрясение и почему воет сирена. Надо спешить. Иначе будет поздно!..

За очередным поворотом меня поджидал палач. Похоже, он специально отстал, чтобы притаиться в засаде. Только я выскочил на него, он вцепился мне в горло, повалил на пол. Упав, я основательно приложился затылком, едва не вырубившись.

– Там, на Крещатике, ты небось чувствовал себя царем и богом, да, Край?!

Изловчившись, я ударил его кулаком в висок. Пальцы Заура разжались, и я смог прохрипеть в его искаженное от ярости лицо:

– Дружище, ну ты достал уже этой херней!

Второй удар я нанес в челюсть, сбросил его с себя и навалился сверху.

– Ну не был я в Киеве! Никогда не был! – Я ткнул «стечкиным» палачу в грудь, а потом убрал пистолет. Хорошенько двинув по ребрам разокдругой, поднялся. Разлеживаться времени нет.

– Так ты точно не бывал в Киеве? – Заур догнал меня. Видать, то, что я его не пристрелил, посеяло сомнения.

– Да. Точно. Никогда. Сколько еще раз тебе повторить, чтобы ты отстал?!

– А Бабуин откуда тебя знал?

Впереди был длинный коридор, в конце которого нас поджидали Рыбачка, Милена, крысозавр и Хельга. Последняя, тревожно перетаптываясь на месте, высматривала своего любимчиказаконника.

– Этот урод затесался в мой отряд в Чернобыле, – выдохнул я на ходу. – Его гнилая сущность быстро проявилась – он крысятничал у своих, поэтому я его прогнал. С тех пор, я слышал, Бабуину не оченьто везло. Не с теми людьми он вступал в сомнительные сделки, мародерствовал и грабил по всей Украине. Наверное, тогда и случилась та перестрелка на Крещатике, о которой ты мне все уши прожужжал.

Быстро двигаться я не мог, и палач воспользовался этим для задушевной беседы:

– И во всех своих неудачах Бабуин обвинял тебя?

– Доходили такие слухи.

Заур задумался вслух:

– «Все изза Края… Это Край во всем виноват», – так сказал Бабуин перед смертью в подвале. И это вполне могло значить следующее: «После встречи с Краем моя жизнь пошла наперекосяк». Неужели я понял его слова превратно?.. С чего я вообще решил, что ты, Краевой, имеешь отношение… Ослепила жажда мести… Я так долго искал, что готов был кинуться на первого встречного…

– Неисповедимы пути Господни, да, дружище? – я не удержался от подначки в его стиле.

И вот тут палача понесло. Прорвало плотину. Слова лились из него бурным потоком, Заур проглатывал окончания фраз, повторялся, бормотал чтото невнятно… Так бывает, если много лет хранишь в себе тайну, причиняющую боль каждый миг. Тайну, о которой не можешь забыть ни днем, ни ночью, ни в радости, ни в быту.

Он едва не погиб во время Всеобщей Войны Банд. Был бой на Крещатике, и его семья оказалась не в том месте не в то время. Их машину, почти уже выскочившую из зоны разборок, расстреляли из автоматов. Отец и мать погибли на месте. Авто, потеряв управление, врезалось в столб светофора. Руку и ногу Заура, тогда еще совсем мальчишки, зажало между сидениями. Машина загорелась, и рядом плакала его крохотная сестра, пристегнутая к специальному детскому креслу. А он не мог до нее дотянуться, не мог освободить ее. Они должны были сгореть заживо… Дальше Заур говорил чтото совсем уж неразборчиво, упомянул аптечку и то, что его отец был хирургом и потому всегда возил с собой инструменты… Короче говоря, в той бойне Заур сильно пострадал, но все же сумел выбраться из машины вместе с сестрой. Оба обгорели. Волосы на голове Заура больше не росли, но, в общем, он выздоровел. Родственники собрали деньги на протезы – на этом их забота о сироте закончилась. А вот сестра… Она до сих пор в больнице.

Долгие дни, месяцы и годы жизнь Заура состояла из боли. Болело все его тело, кости, нервы… И особенно – душа, требовавшая мести. Совладать с болью, научиться жить дальше Зауру помог его лечащий врач, друг отца. Это он, Учитель, привил полумертвому мальчишкекалеке любовь к Господу и рассказал все, что сам знал, о медитациях и заговорах. А еще он оплачивал медицинские счета.

Но вот уже месяц, как Учитель умер. И теперь больница требует денег у Заура. Он и представить не мог, сколько стоит содержание сестры! Да он, палач, столько и за полгода не заработает со всеми премиями и надбавками!.. А они, эти коновалы, грозят отключить его сестренку от аппарата искусственной вентиляции легких, а ведь она только недавно впала в кому, еще есть надежда!..

– Дружище, а ты не думал, что лучше бы отпустить ее на небеса, в которые ты веришь?

Вот, значит, чем шантажировал его Ронин.

– Она должна жить! – Лысый очкарик схватил меня за руку. – Она умная! Она читать умеет, я учил ее! Она!.. Я все сделаю ради нее!

А я – ради сына. И мне некогда вникать в чужие проблемы.

– Все сказал? – Я высвободился. – Или еще поплакаться хочешь?

Да, это жестоко. Но мне нужен собранный боец, а не пустившее нюни чмо. Пусть ненавидит меня, пусть злится, но, чтобы совладать с Парадизом, нам всем надо прекратить себя жалеть.

Подействовало. Прихрамывая, – я только сейчас это заметил – палач обогнал меня.

– Эй, чего стоим? – поинтересовался я, приковыляв к честной компании.

Все дружно расступились.

И я увидел, что впереди нас ждал тупик.

– Тут была дверь! Обычная стальная дверь! – Хельга могла и не оправдываться, мы и так видели, что никакой двери – ни железной, ни пластмассовой, ни деревянной – больше нет. Коридор упирался в серую с белесыми разводами стену. Его будто замуровали, причем в спешке, неаккуратно: тут и там на стенах, потолке и полу виднелись серые пятна.

Боль в колене потихоньку отпускала. Я подошел ближе, прикоснулся. Такое ощущение, что я тронул гладкую, чуть шершавую кожу большого животного. Причем кожа эта была прохладной и чуть влажной. Присмотревшись, я заметил на ней множество пор и крохотных, едва различимых волосков.

Пора опять спросить себя: «Что за чертовщина, а?»

– Отойдите! – Когда мои спутники подчинились, я жахнул по стене из автомата.

Была вероятность, что пули отрикошетят и когонибудь зацепят, но этого не случилось. Там, куда я попал, засверкали крохотные молнии, а спустя секундудругую они погасли. На гладкой поверхности не осталось ни царапины. Пули то ли сгорели при подлете к стене, то ли прошли сквозь нее.

За спиной у меня Заур принялся монотонно бормотать чтото себе под нос.

– Дружище, – не оборачиваясь, сказал я, – эта стена не только нас не пропускает, но и молитвы. Так что бог нам тут не поможет. Он нас просто не услышит.

Глава 10

Твой крест

Опутанный бионоидомтросом слуга больше не пытался высвободиться. Молча и – главное! – преданно он глядел на Асахару. Защитник Накопителя так сильно сжал сапиенса, что тот не мог ни пошевелиться, ни выдавить из себя хоть звук.

Приложив сапфир часов к туго сплетенным мышечным волокнам, Асахара потребовал отпустить слугу. Мгновенно распутавшись, трос погрузился в слизь, волна которой побежала к Накопителю, прочертив траекторию движения защитника.

– Спасибо… – хрипел слуга, семеня вслед за хозяином к бионоидулифту. – Вы меня!.. Вы!..

– Заткнись. – Асахаре недолго осталось терпеть общение с этим мерзким никчемным существом. – И слушай, что надо сделать…

Он велел слуге, сопровождавшему его, и четверым таким же отщепенцам вывести послушников из подземелья и ликвидировать. Юные сапиенсы больше не нужны, нечего загрязнять их телами прекрасные родовые норы путников. Даже если вновь возникнет необходимость в белке для подкормки инкубаторов, лучше набрать новых, свежих подростков. Те, что содержатся в Парадизе, предельно истощены.

Кивая головой, как заведенный, слуга вместе со своими подельниками отворил загоны. Все пятеро были вооружены пистолетами, карманы оттопыривались – наружу выглядывали маслянистые коробки запасных магазинов. Понадобится много патронов, чтобы исполнить приказ.

Проконтролировав все лично, Асахара обошел опустевшие загоны.

Последние помещения он осматривал бегло, с чувством уже выполненного долга.

Встав посреди смрадного зала, Асахара принялся срывать с себя одежду сапиенсов, сбросил и обувь, от часов тоже без сожаления – с радостью! – избавился. Больше не нужны. При этом он наслаждался выбросом эндорфинов. Определенно его нынешний организм не так уж плох, раз способен доставлять такое удовольствие своему обладателю!.. И все же святой отец без сожаления избавится от него. Теперьто можно, пусть ненадолго, до следующей – последней! – разведки, вновь стать самим собой. В Лоне он восстановит не только свое истинное тело, но и сотрет ненавистную психоматрицу обитателя этого мира.

Дальнейшее его пребывание тут вовсе необязательно.

Вторжение будет продолжаться согласно алгоритму, отработанному многомного раз.

* * *

Еще очередь.

И еще.

Пули сгорали, не долетев до стены, преграждавшей нам путь.

Повесив автомат на плечо, я стукнул по стене кулаком. С таким же эффектом я мог бы отбивать костяшки о бетонную плиту. Мои пальцы вновь коснулись странной поверхности, и теперь на ощупь она была похожа одновременно на металл, дерево и пластик, если такое вообще возможно. Ничего общего с кожей, волоски исчезли. Стена что, изменилась изза физического воздействия?! И если пули горят, почему меня не обжигает?!

А там, за ней, быть может, Патрик. И ему срочно нужна помощь…

– Ах ты!.. – Я иступленно, не соображая, что делаю, ударил в стену кулаком. И еще раз. И опять.

Я сломал бы себе кости, честное слово, если бы палач не выплюнул мне в затылок презрительное:

– Край, остынь!

Легко сказать. И все же он прав. Не суетиться надо, а подумать, как решить проблему… Напоследок я ударил в стену левой, и к моему огромному удивлению, кулак будто провалился в преграду, а сам я, потеряв равновесие, ухнул следом и, приземлившись на выставленные перед собой руки, привычно – рефлекторно! – кувыркнулся. АК пребольно впился мне в ребра, дробовик – в спину, а позади чтото хлюпнуло. Я вскочил, озираясь и водя стволом «калаша» по сторонам.

Никого бетона, нет ламп и черных кабелей – такое впечатление, что старый подземный ход напрочь срыли, оставив после него овальную в сечении нору, обильно смазанную липкой гадостью, обросшей на потолке светящимся мхом. Перед глазами тотчас замелькали образы: громадная тварь, похожая на личинку майского жука, жрет почву, оставляя после себя такой вот ход. Заодно она скрепляет стены и свод выделениями своих наружных покровов и разносит споры грибов и прочую рассаду… Циферблат часов светился, это они – «Bregguett» – снабжали меня информацией о том, с кем и где мне и моим спутникам предстоит иметь дело. Телепатия ли это, магия или еще что, я не вникал. Мне и так было чем заняться. Я не успевал сортировать полученную информацию, не то что обдумать или хотя бы изучить ее – так много всего на меня навалилось.

Но как я здесь очутился?

В голове вновь замелькали образы, но мне сейчас было не до них. Ведь серая с белесыми разводами стена отделяла меня от товарищей по оружию.

– Любимая! Эй, палач?! Хельга!

Тишина в ответ.

– Рыбачка?!

Я метнулся к стене.

Ударил в нее плечом, ощутив непоколебимую твердь.

Стоп. Не стоит повторять свою же ошибку. Не надо стрелять и расшибать кулаки. Надо подумать. Как я сюда попал, а? Ударил с левой, на которой у меня…

Часы!

Я поднес светящийся циферблат к стене – и ту точно разъело кислотой. Образовалась дыра, в которую уже можно было просунуть голову.

– Край, ты там?! – услышал я Милену.

– Добро пожаловать, любимая! – Я поднес часы еще ближе к стене, расширив таким образом отверстие настолько, что в него можно было пройти чуть наклонившись. – Давайтека сюда!

Без лишних разговоров все пробрались в липкий от слизи коридор.

Все – кроме крысозавра.

– Эй, а ты чего? Давай к нам!

Крысозавр жалобно хрюкнул. Я понял, что дальше ему дороги нет, что он просто физически не может сделать шаг в нору, открывшуюся нам. Крысозавру нельзя в Парадиз, территория которого начиналась за странной стеной, которая то есть, то нет ее. Он из конкурирующей организации. Во время нашей «беседы» тетатет использовался тот же механизм передачи информации, что и в часах – я так и не смог понять, откуда прибыли крысозавры, каковы их цели, что из себя представляет их мир. Выяснил только следующее: их родина погружена во мрак. Они, эти хвостатые твари, сумели дать отпор обитателям Парадиза, которые зовут себя путниками. С тех пор между крысозаврами и путниками заключен договор – это самое подходящее слово, хотя я чувствовал, что подразумевалось нечто более серьезное, чуть ли не на генетическом уровне… Не знаю, не могу подобрать ничего похожего на земные реалии. Да и сами крысозавры называют себя иначе, и вовсе не словами, а совокупностью жестов и запахов, которые я, конечно же, не воспроизведу в силу отличной от них физиологии.

– Спасибо за все, – сказал я крысозавру. – Прощай.

Я опустил руку – и стена с хлюпом восстановилась. На ней не осталось даже намека на дыру или рубец. Надо бы попробовать еще раз ее открыть, но на эксперименты нет времени.

Меня ждет сын.

– Хорошо, что крыса не пошла с нами. – Милена зябко дернула плечами. – У меня от нее мурашки.

– Да откуда они вообще взялись, эти демоны? – почесывая лысину, палач устроил Хельге допрос. – И те, которые наверху, крылатые и плоские?

– Они появились тут недавно, когда святой отец Асахара выкупил стадион. – Девице явно не хотелось об этом говорить, и она медлила с ответом, будто тщательно подбирала слова.

– Выкупил? – не поверил Рыбачка. Очередную порцию алкоголя он занюхал рукавом своей растерзанной кожанки.

– Ну, или еще каким обманом завладел.

Разговор меня не особо интересовал. Я прислушивался к собственным ощущениям, пытаясь разобраться в огромном массиве информации, загруженном в мой мозг часами, – и у меня ничего не получалось! Мысли путались, образы наслаивались, перед глазами все плыло. Еще не хватало тут потерять сознание. Я даже жалел уже, что подчинился крысозавру и надел часы.

– Почему обманным? Может, много денег предложил, вот предыдущие хозяева и не отказались, – присоединилась к беседе Милена.

Все были настолько ошарашены последними событиями и многочисленными странностями, которые не укладывались в привычную картину мира, что остро нуждались в чемто обыденном, хотя бы в таком разговоре о спросе и предложении.

– Может, и так, – Хельга легко согласилась с моей бывшей. – Может, боссы стадиона и не были против. Да только потом окрестные дома обезлюдели, а всякого, кто по поверхности пытался к стадиону подобраться…

– Охватывал панический страх, – закончил за нее Рыбачка. – Знаем, проезжали.

– Но мыто, «черви», внизу, нас оно не касалось… – Чуть помолчав, Хельга добавила: – Мы раньше со стадионом торговали, там ведь рынок был.

То, что на стадионе располагался большой рынок, для меня не было новостью. И то, что рынок закрылся, я тоже знал. Меня это, помнится, не удивило. Уж слишком часто там убивали и грабили покупателей, чтобы местечко пользовалось популярностью у граждан Вавилона. Торговля на этом рынке и в лучшие времена была не ахти, а уж после парытройки громких разборок между мелкими кланами, желавшими взять контроль над торговой точкой…

– Мда, кто ж знал, что тут обосновались путники, – пробормотал я.

– Кто? – услышал меня палач.

– Путники. Те, кто…

Меня перебил Рыбачка:

– Пришельцы с Альфы Центавра, которым все мы нужны, чтобы сожрать нас с хреном и горчицей!

Определенно ему хватит пить, подумал я, но сказал следующее:

– Вообщето мы не нужны им. То есть конкретно мы, здесь присутствующие.

– Что? – Похоже, эта тема заинтересовала Хельгу. – Как это?

– А вот так. Никто нас не собирается завоевывать и есть. Путники и мы – в разных пищевых цепочках. – Прислушавшись к своим ощущениям, я уточнил: – Разве что разведчикиметаморфы могут…

– Но ведь киднепинг! – Милена поправила разгрузку, которая столь прелестно сочеталась с ее летним платьем.

– Подростков, любимая, никто не крал, они сами сюда пришли. А тут их использовали как… Как батарейки. Точнее – как аккумуляторы. Они ведь могут зарядиться, а потом отдать энергию, а потом опять зарядиться.

– А почему вообще подростки? – не поверила она. – Не проще ли было захватить электростанцию? Они ведь, инопланетяне эти, наверняка очень могущественные, раз смогли к нам добраться.

– Они не инопланетяне. – Я осторожно ступал по слизи, так и норовившей выскользнуть у меня изпод ботинок.

Рыбачка приложился к фляге.

– А кто ж они тогда? Земляне?

Я кивнул:

– Они называют себя… Понашему, приблизительно очень, но… путники, как я уже сказал. А их разведчики – метаморфы, способны изменять свои тела. Но они действительно земляне. Живут на этой планете, а не из космоса прилетели. Но вообще они… – Я прислушался к себе, попытался четче сформулировать то, что понимал в образах, на чуждом человеку языке, с помощью ощущений, полученных рецепторами, которых попросту нет в моем теле. – Они из параллельного мира, из иной реальности, но всетаки с Земли. У их цивилизации есть одна цель – Всеобщее Единение. Им нужна энергия для того, чтобы путешествовать между мирами – совершать Прыжки. Вот для чего им наши дети – как источники энергии.

Я поправил ремень автомата на плече. Нора по едва заметной дуге изгибалась влево.

…А еще путники верят, что однажды закончат свой Путь, вернувшись в исходную точку, и тогда все реальности схлопнутся в мир Прародителей, это и будет Всеобщим Единением. Исчезнут люди и прочие существа, населяющие великое множество миров, пройденных путниками. По их подсчетам следующий Прыжок будет последним, кольцо сомкнется, и всем будет счастье… Правда, у крысозавров на сей счет иное мнение: единение параллельных миров станет настоящей катастрофой для нашей планеты.

Единение ее попросту уничтожит.

Об этом, правда, я умолчал. Не хотел расстраивать товарищей по оружию. Да и не оченьто я доверял крысозавру, который явно не был со мной до конца откровенен.

– Ты сказал, путникам нужны наши дети? – Милену этот аспект особо заинтересовал, поэтому она повторила вопрос: – И всетаки, почему эти твои метаморфы или путники, или как их там… Почему они получают энергию так экзотично? Захватили бы себе атомную электростанцию и…

– Вопервых, они не мои, а вовторых… – я зажмурился, пытаясь нащупать ответ и облечь его в доступную мне и остальным форму: – Неандертальцы, сидя у костра, и представить себе не могли, что греться можно не только от углей, но расщепляя атом или, к примеру, используя напор пронизывающего до костей ветра. Вот и мы…

Насчет электростанций я понял одно. Вся энергия, которую они вырабатывают, ничтожна в сравнении с потребностями путников. И потому им не нужны углеводороды, их не интересуют термальные источники и приливы. В нашем мире они запитываются с помощью сложного химического соединения – той самой «манны небесной», взаимодействующей с какимито неизвестными человеческой науке веществами, вырабатываемыми организмами подростков, вступивших в период полового созревания. «Манну» можно получить лишь в специальных условиях. И эти условия созданы в Парадизе, куда активно завлекают молодежь Вавилона. Пока что такой анклав один, именно на территорию стадиона попал авангард путников – разведчики – после некого перемещения, которое они называют Прыжком.

– Откуда ты все это знаешь?! – вмешался палач, пару минут уже не подавший ни звука, как и его страшненькая обожательница. – Грешник, что за бред ты вообще несешь?!

– Помнишь эти часы? – Я показал ему «Bregguett» у себя на запястье. – Это все изза них.

Заур покачал головой. Похоже, он решил, что я совсем съехал с катушек. Что ж, на его месте я вряд ли подумал бы иначе.

– Прибыв к нам или еще куда, разведчики меняются не только физически, но и мысли… душа… короче, они во всем должны походить на местных. А чтобы при этом пользоваться всеми своими приспособами и не забыть, кто они есть на самом деле, разведчикам нужны специальные накопители информации. Для каждого нового мира эти приборы… Хотя, они не совсем приборы, они… живые, что ли. Короче говоря, каждый раз эти штуковины выглядят иначе, их маскируют под нечто обычное для конкретного мира. – Я говорил сбивчиво, быть может, непонятно и без привычных своих шуточек. – У нас разведчики взяли за основу наручные часы, но изза слабого понимания местных реалий сделали их копиями ну очень дорогих швейцарских часов. Такие настоящие тысяч тридцать евро стоят. Смотри, они ведь не идут, стрелки не двигаются.

Я постучал пальцем по отполированному сапфиру.

Заур посмотрел. Хмыкнул. Я не убедил его. Но потом лицо его исказилось, он провел ладонью по черепу и пробормотал чтото о мальчикебеспризорнике из Киева, у которого такой дорогой вещи не могло быть по определению, и о том, что мальчик тот сбежал от работорговца при загадочных обстоятельствах.

– Внутри, под стеклом, – продолжил я, когда он замолчал, – вовсе не шестерни с пружинками. Именно по этим часам можно вычислить разведчиковметаморфов, как бы они ни были похожи на людей. Эти бутафорские часы сделаны с учетом нашей биологии, и потому, надев их, я получил доступ к инфе разведчиков.

Заур задумался. Глаза его под линзами очков блеснули.

– Я должен во все это вникнуть лично. Во имя Закона дай мне часы демонов! – потребовал он.

– Да без проблем. – Я честно попытался снять с себя куранты, мне было немного не по себе изза их воздействия. Вот только ничего у меня не получилось. Корпус точно прирос к запястью, и ремешок никак не расстегивался. Я дернул разок, другой…

Палач молча перехватил мою руку. Одной попытки избавить меня от «Bregguett» ему оказалось достаточно.

Покачав головой, он отпустил меня:

– Это твоя ноша, Край. Твой крест.

– Слушай, а может, их ножом поддеть, или еще чем? – мысль насчет креста мне не понравилась: повторять подвиг того, кто прославился с помощью распятия, я не собирался.

– Ты лучше, Край, демонов поддень чемнибудь. Пули их берут? Что об этом твои часы говорят?

Похоже, подобные мысли занимали всех. С меня не сводили глаз, ожидая ответа. После всего увиденного мои спутники готовы были поверить хоть в умный хронометр, хоть в черта лысого. И я их понимал.

Пора выложить на стол свой единственный козырь:

– Есть у меня одно устройство большой разрушительной силы. Так мне крысозавр сказал. Он дал.

– И давно ты с крысами разговаривать начал? – Рыбачка выразительно покрутил пальцем у виска, намекая, что коекому нездоровится.

Беседа начала меня утомлять:

– Гордей, дружище, я много в чем виноват перед тобой, но уж точно не в том, что крысозавр захотел поговорить со мной, а не с тобой.

– Еще не хватало, чтобы я с какойто крысой…

– Да эта крыса умнее тебя в сотню раз, старый ты алкоголик. Вот у тебя есть варианты, как разобраться с кодлой, что засела в подземелье? А у нее есть. Крыса мне дала устройство огромной разрушительной силы. – На самом деле я лукавил: я понятия не имел, каков принцип действия оружия, данного мне крысозавром, и, если честно, собирался обойтись без него. Ну, разве что в крайнем случае…

– И где это устройство? – вмешался в перепалку палач.

– Вот, – я протянул Зауру открытую ладонь, на которой лежала белая таблетка, диаметром примерно в сантиметр.

– Да уж… – палач выразительно посмотрел на Рыбачку и сместился чуть в сторону, насколько позволял коридор. – Воевать с демонами с помощью аспирина – это очень разумно. Тебя, Край, в детстве часто по голове били?

Сунув «таблетку» в карман, я парировал:

– Меня вообщето…

Вообщето меня уже никто не слушал.

Все дружно принялись втягивать носами воздух и морщиться. Я тоже почуял смрад – смесь из запахов пота и естественных выделений человеческого организма. А уже через десяток метров коридор расширился, по правую его сторону темнели провалы то ли ответвлений, то ли отдельных боксов. Вот из нихто и тянуло нехорошим.

Рыбачка жестами – не стоит выдавать свое присутствие звуками – показал: надо бы проверить, что там. Возражений не последовало, и мы, ожидая неприятностей, – местечко к тому располагало – вошли с оружием в руках в ближайшее помещение, погруженное в полумрак. Извилистая полоса мха на потолке едва светилась, слева и справа темнели провалы коридоров. Я споткнулся о чьито сандалии, отпихнул их ногой. На полу на поверхности слизи лежала одежда, вроде бы разорванная. Милена присела у этих тряпок и не побрезговала поворошить их. В руке у нее чтото блеснуло.

Ее трофей меня заинтересовал, но из дальнего совсем уж темного угла послышался шорох. Я направил туда автомат.

Остальные мгновенно заняли круговую оборону, ожидая нападения не только со стороны источника шума, но и по всем направлениям. Мало ли, может, враг нас просто отвлек, а сам нынче зайдет с тыла или с флангов? Не было времени делать запрос часам насчет тактики разведчиков и вникать в их боевые приемы. Получи я исчерпывающую инфу, в ней еще разобраться надо. К тому же, моя голова запросто могла лопнуть, если в нее слишком много вкачать.

Тишина.

Шаг к углу. Еще шаг.

В темноте чтото шевельнулось.

Палец на спуск и…

– Не стреляйте! – услышал я шепот. – Пожалуйста, не стреляйте!

Милена, подошедшая сзади, – молодец, прикрывается мной – подсветила мобильником, чтобы я мог увидеть спутанные русые волосы и громадные зеленые глаза умолявшей не убивать ее девушки. Возраст бедолаги я затруднялся определить изза уж очень сильной худобы – руки и ноги у зеленоглазой были точно палочки, одежда на ней висела. Похоже, девчонка села на диету уже здесь, в Парадизе, поэтому и не обзавелась гардеробом, соответствующим новой комплекции.

– Не стреляйте…

– Не буду, – пообещал я ей и грозно добавил: – Если ты расскажешь, где остальные послушники. Вас ведь здесь держали? В этих помещениях?

– Я… Я расскажу… – зеленоглазая чуть выползла из темного угла. – Святой отец Асахара приказал убить всех…

– ЧТО?! – вскрикнула Милена, чем испугала девчонку, которая тут же юркнула обратно.

– Не стреляйте! Я испугалась, я тут осталась одна, я не хочу умирать!

Послышался плач.

Я шагнул в угол, склонился над тельцем.

– Куда всех увели?! – выкрикнул я в худое лицо.

Девочка моргнула, губы сомкнулись в попытке сдержать рыдания, из глаз катились слезы. Черт! Повысив голос, я окончательно довел ребенка до истерики. А ведь каждая секунда сейчас на счету и может стоить жизни моему сыну, и сотням других детей тоже угрожает смертельная опасность!

Без паники, Край. Возьми себя в руки. Старательно улыбаясь, я заговорил вроде бы спокойно:

– Все слышали, что их убьют, – и не оказали сопротивления?

Улыбка подействовала.

– Да, – кивнула девочка, и я испугался, что ее тонюсенькая шейка при этом сломается. – Мы – любовь. Мы – послушание. Мы едим «манну небесную» и становимся добрымидобрыми!..

Терпеть не могу наркоманов.

А на девчонку, похоже, дурман подействовал не так сильно, как на прочих сектантов. Может, изза особого – измененного злоупотреблениями – обмена веществ или изза сильнейшего истощения. Вот она и сохранила самую малость способности адекватно воспринимать реальность.

– Край, не о том спрашиваешь! – вмешалась Милена. – Девочка, скажи, а ты знаешь Патрика? Такого светловолосого парня, он красивый, плечи широкие, голубые глаза, он…

Милена осеклась, потому что глаза у девочки стали стеклянными, как у куклы.

Я глубоко вдохнул, выдохнул. Мы просто теряем время. Но куда дальше идти? Где искать? Часы услужливо нарисовали у меня в зрачках трехмерную карту типичной архитектуры путников – целый лабиринт из подземных коридоров и залов! О чем я и поведал вслух.

– Да уж, из одного этого загона для послушников три выхода. Край, надо разделиться. – Палач огладил свой лысый череп. – Так у нас будет хоть какойто шанс найти детей.

Верно. Я сам хотел это предложить.

– Милена – ты идешь влево. Хельга, ты…

Мы поспешили к тому выходу из помещения, через который проникли сюда.

– Я знаю Патрика, он хороший, – заговорила вдруг девочка.

Я замер.

Весь мир вокруг перестал для меня существовать. Была лишь она, маленькая и худая. На нее ведь вся надежда.

– Слуги всех увели… – продолжила зеленоглазая и замолчала.

Я не дышал, опасаясь вспугнуть ее вновь.

– Увели наверх, на газон. Говорили, там лучше, и нельзя загрязнять родовые норы. Вот туда! – девчонка махнула тоненькой ручкой, указывая на коридор слева.

Я готов был уже сорваться с места, но ее голосок меня остановил:

– А Патрика еще раньше забрал сам святой отец Асахара, он увел его вниз, к Накопителю. Он и раньше туда уводил моих друзей, и никто не возвращался. Это – дорога на небо! – она указала на коридор справа.

Меня не мучила проблема выбора. Теперь я знал, какой норой двигаться дальше. Я должен спасти сына, это главное. А уж там, если смогу… Но все же нельзя позволить вот так запросто убить ни в чем не повинных детей.

– Рыбачка, ты… Надо разобраться с этими слугами. Уверен, ты сумеешь. И выведи детей из Парадиза. Хрен его знает, как эта штуковина сработает, – я хлопнул себя по карману, где, как все знали, у меня лежала «таблетка». – Может, полгорода враз снесет.

Морда вся красная от ожогов, кожанка превратилась в лохмотья, к губам прилипла фляга с перцовкой – ну чем Рыбачка не красавчик? Хоть небо упади на землю, хоть потоп и вторжение путников, он будет пить, не закусывая.

Вот и сейчас, прежде чем мне ответить, Гордей слегка подкрепился «смелой водой»: