Текст книги "Техномонстры"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 47 страниц)

Смертельные ловушки Тоса хорошенько заставили попотеть Сирога и Тафу. Хитрость крота-каторжника заключалась в том, что ловушки представляли собой сложнейшую цепь сообщающихся механизмов. Другими словами, даже если сработала одна ловушка, вздумай взломщик прикоснуться к сундуку, от которой она сработала, и непременно среагирует вторая. Открывать сундуки можно лишь в том случае, когда всё обезврежено до последней крохотной пружинки.

Сирогу и Тафе удалось доказать свою славу непревзойдённых мастеров взлома и уже ближе к вечеру все ловушки были устранены. Сундуки вскрыли и тут же позвали командира.

Золото…

– Будь прокляты ваши дети, – похлопал Носолом по плечам Сирога и Тафу, – тут тысяч семь-десять золотых будет…

Даже страшно предположить, какая дикая пелена золотой пыли застелила глаза собравшихся в салоне и глядящих в окна и проходы наёмников.

– Носолом, это мы взломали ловушки! – забрызгал слюной Сирог (он всегда говорил за себя и за жену). – Нам нужна награда! Этот сундук – наш! – Сирог любовно обхватил сундук и завертел головой, злобно скалясь и по-вараньему шипя на стоявших рядом наёмников.

– А чем мы хуже этих недоделанных драгов-взломщиков? – зашептались, а то и громко заговорили наёмники.

Ещё чуть-чуть, и ослеплённые жаждой золота, все перегрызут друг другу глотки…

– Вон отсюда! – рявкнул Носолом.

– Пошли прочь, насекомые! – подхватил Тилип и пнул ближайшего лучника. Помощник командира сразу сообразил, что за помощь в подавлении несостоявшегося бунта получит хороший пай.

Наёмники нехотя, словно огрызающиеся псы, попятились из кареты. Тилип отогнал бойцов от окон и проходов. Нечего смотреть на то, что должно произойти… В салоне остался лишь Носолом и приникший к сундуку Сирог. Перепуганная поступком мужа, Тафа выбежала из кареты одной из первых.

– Ну, дружище, что мне с тобой сделать? – отцовским голосом спросил Носолом.

– Моё сокровище! Моё золото! Моё! – завопил невменяемый Сирог.

– Увы, это не так… – развёл руками Вик и почесал шрам, уродливым багряным червём выевший шерсть на лице.

– Почему?! Золото! Оно моё! Носолом, я ведь заслужил его! Я рисковал жизнью! И теперь я заслужил награду! Всего один сундучок! Всего один маленький, полный золотишка сундучочек! – не унимался Сирог, принявшийся в перерывах между репликами целовать монеты с изображением древнего короля Сарбонии.

– Ну что же мне с тобой сделать? – это может показаться странным, но мысли командира в тот момент действительно были о дальнейшей судьбе своего наёмника. Над Виком Носоломом золото не имело такой могучей силы, как над подавляющим большинством других мыслящих. Для него золото – лишь одно из средств достижения цели. Да, мощнейшее средство, но не более того. А вот возникшую на горизонте замыслов ещё несколько лет назад цель нельзя решить без этого золота. Сейчас, как никогда, Носолом был близок к ней…

Тем временем Тилип заставил Тафу осмотреть сундуки второй кареты. Карета выглядела значительно дешевле, чем первая. Словно в подтверждение этому, на сундуках в салоне стояли слабые ловушки. Их ещё называют «сундуковые крысоноловки» и обезвредить их способен даже десятилетний ребёнок. Правда, ребёнок должен быть довольно смышлёным…

К сожалению наёмников, в сундуках оказалась только одежда, кое-какое снаряжение и вяленая курятина.

Из главной кареты вышел Носолом. Его суровое лицо выглядело довольным. Следом вышел Сирог со стыдливо опущенным лицом.

– Подойдите сюда, дети мои, – обратился к отряду Носолом, как ещё никогда не обращался.

Наёмники стали возле него полукругом. Золотая пыль слегка рассеялась в глазах. Они пытливо глядели на командира. «Почему Сирог до сих пор жив?» – читалось в их взглядах.

– Дети мои, я давно хотел… – Носолом запнулся, с отцовской любовью поглядел на Сирога, потом на остальных наёмников. – Понимаете… Моя мечта… Сификур Пятый обрезает нам крылья! Мы постоянно должны глядеть на него с открытым ртом, как на бога какого-нибудь, и выжидать, когда он кинет нам очередную вшивую косточку заказа…

Наёмники, затаив дыхание, вслушивались в каждое слово капитана:

– И всё идёт через него. Всё! Мы рискуем шкурами, а дигровую долю заработанных денег отдаём этому обленившемуся дряхлому кроту-магу! Да он ведь только и делает, что сидит в одном из своих замков и предаётся межрасовым оргиям. А мы за него тут задницу рвём!

– Верно говорит наш Носолом! – рявкнул сообразительный Тилип: вздумай он выступить против – не видать золота как своих ушей.

– Верно! Верно! – подхватили наёмники.

– Но что мы можем сделать против Сификура? – осмелилась спросить Тафа, не спускавшая пристального взгляда с понурившегося мужа.

– Ты правильно спросила, дочь моя, – улыбнулся (о дикость!) Носолом. – Для этого мы используем золото Смертельных Ищеек.

– Почему ты зовёшь нас своими детьми? – спросил кто-то из наёмников, спрятавшийся за спинами товарищей.

– Я как раз собирался сказать, – потёр все четыре ладони Носолом. – Я отрекаюсь от Наёмников Севера! С этими деньгами я создам свою гильдию. И она будет называться – Дети Носолома!

– Ура Носолому! – заорал Тилип.

Обескураженные наёмники промолчали: слишком о многом нужно ещё подумать…

– Как погляжу, у меня есть доброволец. Тилип, подойди сюда, – приказал командир. – Отныне ты будешь моим первым генералом.

Тилип сдержанно поклонился, хотя внутри у него дико бурлил котёл ликования.

– Моим вторым генералом будет Сирог, – сообщил Носолом.

Сирог поднял лицо. Наёмники ужаснулись: с его щёк была содрана кожа…

– Я недостоин, – сквозь боль изъедаемых мухами ран произнёс Сирог.

– Сын мой, ты искупил свою вину, – ответил Вик. – А поэтому ты достоин этого высочайшего титула. Я всегда готов простить заблудшее дитя. Лишь бы оно само хотело этого.

– Я не подведу тебя, отец… – ответил Сирог и разрыдался.

– Не надо, успокойся, сынок, прекрати, – обняв, утешал его командир.

Нет, ни один молчаливо наблюдавший эту сцену наёмник не смог избежать трепета и страха. Против стальной воли Вика Носолома никто не захотел идти. Уж лучше плюнуть в лицо развратному старикану кроту-магу…

Стоило им только выказать одобрение планов командира, как каждый был удостоен генеральского звания.

Теперь в интересах всех – нанять новых бойцов и слепо выполнять волю Вика Носолома, предводителя Детей Носолома…

Тартор полз по норе. Чем дальше, тем глубже, темнее и страшнее. Он знал, что пути назад нет – шум засыпавшей вход земли долго ещё гудел в голове. Тартор как только мог, отгонял от себя подступающую панику. Ведь, по большому счёту, его похоронили заживо…

Ни в коем случае не останавливаться. Ни при каких обстоятельствах не сбавлять скорость. Пробираться на ощупь. Вперёд. Только вперёд. Дышать становилось тяжелее. От гнилостного запаха резало глаза. Гирен всё изорви, это конец! Остаться под землёй. На корм червям… Тесно! До чего же тесно: Тартору невыносимо захотелось выпрямиться, но спина упёрлась в землю. Как это всё-таки ужасно! Ему захотелось кричать. Надрывно, без остановок. Нет! Он что, малолетний молокосос? Он – наёмник! Нужно закрыть свою пасть, заткнуть дыру страха валунами смелости. Ползи. Ползи вперёд и ни о чём таком больше не думать. Это нора. Нора какого-нибудь громадного зверя. О великие боги, если этот зверь рыщет где-то неподалёку? Он проглотит Тартора за секунду. И его желудочный сок будет долго и мучительно разъедать ещё живого наёмника… Прекратить эту панику! Ползти вперёд и всё. Если это подземное обиталище зверя, то должны быть и ведущие на поверхность ходы. Если повезёт… Нет, обязательно повезёт и Тартор наткнётся на один из них до того, как повстречается с хозяином норы. А паника может всё испортить. Наверняка это подземное чудище способно чуять страх потенциальной жертвы. Так что необходимо собраться. Вот так, хорошо. Продолжать движение. Ни в коем случае не останавливаться.

Вдалеке мрак рассеивался едва различимым светом. Значит, всё-таки есть выход! Живительный свет с поверхностного мира упрямо проникал в подземные щели. Это придало Тартору новых душевных сил. И чем ближе он подползал, тем ярче становилось. Манящее светлое пятно вскоре обрело формы. У Тартора волосы встали дыбом, всё в нём сжалось, похолодело. В широком столбе света, падающем с выхода, неторопливо клубилась пыль. А за пылью… уродливая лоснящаяся голова змарвы!

Вот тебе и хозяин норы! Знакомься, Тартор…

Ползти назад было бессмысленно – змарва в считанные мгновения настигнет. Тартор зажмурился, уткнулся лицом в землю, раздавив щекой так некстати оказавшегося на пути слизняка. Невыносимо хотелось жить. Как никогда ещё хотелось. До брызнувших из-под закрытых век слёз хотелось. Дышать. Есть. Пить вино. Спать. Спать с женщинами. Настигать заказанных. Жить. Просто жить…

Нет боли. Разве такое бывает? Потусторонний мир холодный и тёмный, как нора. Разве что где-то впереди маячит свет. Дразнит своей недосягаемостью. Смерть не так уж и страшна. И чем она хуже жизни? Той смертной жизни, в которой всё идёт по бессмысленным законам. Неописуемым, непостижимым, но, в то же время, таким простым и обыденным. Не обманул ты – обманут тебя. Не украл ты – украдут за тебя. Не убил ты – убьют тебя. И к тому же, жизнь скоротечна. Она имеет болезненное начало и не менее болезненный конец. А смерть спокойна… Смерть вечна…

Тартор открыл глаза. Морда змарвы находилась там же, где и была. Нет, потустороннее чудище не проглотило его живьём. Страх постепенно рассеялся, и наёмник смог нормально приглядеться к зверю. Свет падал на скользкую голову. И… кое-где проходил её насквозь…

Это была не змарва. Вернее, не целиком. Это была её шкура. Видимо, она сбросила её здесь и уползла куда подальше. Тартор подобрался к шкуре и убедился в правильности догадок. Для пущей верности потыкал шкуру эспонтоном. Даже отработавшая, побитая временем шкура была тверда, как алмаз, и не поддавалась острому, как волчий клык, лезвию, выкованному в самой Стальне!

Искушать судьбу было незачем: Тартор бросил попытки проткнуть шкуру и выполз на поверхность.

Ох, этот прекрасный воздух, ослепительный свет и щекочущий лицо ветер! Так свежо и свободно после затхлой тесноты норы! Жить! Как всё-таки приятно жить!

Но радоваться особо нечему: Наёмники Севера захватили кареты. А вместе с ними – всё золото, что заплатил Парфлай за заказ, остатки золота за прошлые заказы, лошадей, провизию, одежду, оружие… Мало того, они убили минимум одного любимца Тартора. Бедный шакалёнок… Злости на них не хватало! Ведь, по большому счёту, ничего нельзя было сделать. Пришли незвано, негаданно и всё отобрали. Спасибо сказать нужно, что живым уйти удалось. Остаётся только тешиться надеждой, что ловушки Тоса отправят в потусторонний мир как можно больше врагов, столь нагло и бескомпромиссно напавших на лагерь.

Тартор осмотрелся вокруг: заросшие желтеющими кустарниками холмы, выцветшая трава и опавшая листва повсюду. Скорее всего, нора вела в восточном направлении. Значит, нужно идти в сторону заходящего солнца – на запад. Обратно к повозкам. Присмотреться из укрытия к захватившим их наёмникам. А потом… кто знает, может, вырезать их ночью, во сне? Было бы замечательно! Но это всё пока мечты. Нужно вначале обнаружить кареты. А после – действовать по ситуации.

Пусть нора и была средоточием страхов и истерических мыслей, но в ней присутствовало и кое-что хорошее. Прохладная свежесть ветра поначалу и была в радость, но вскоре она стала громадной проблемой. Ведь Тартор бос, одет в лёгкие штаны и сорочку! Пальцы на ногах покраснели от холода, ветер с лёгкостью пробирался сквозь неплотную тонкую ткань и остужал и без того охлаждённое тело. Но мало того, солнце всё ниже клонилось к горизонту. И чем меньше света становилось, тем делалось студенее и тоскливей. Не хватало ещё после так тяжело давшегося спасения замёрзнуть насмерть… А в норе, что ни говори, было тепло! Но вернуться обратно в неё у Тартора даже намёка на желание не возникало.

Вот уж и совсем потемнело. Небо сделалось чёрным и мрачным: лишь в небольшом просвете дождевых туч одиноко светила изумрудная звёздочка – скорее всего, из Созвездия Крысона. Но так это или нет – трудно сказать. Тартор никогда не был силён в астрономии.

С собой ни огнива, ни спичек, чтобы развести костёр. А попробуй разжечь отсыревшие от промозглой погоды дрова палкой – ничего не добьёшься, только мозоли да волдыри на руках натрёшь. Оставалось только идти вперёд. Не останавливаясь, чтобы хоть как-то согреться по дороге.

Древко эспонтона сжимали задубевшие пальцы. Хватило бы сил добраться до карет. И под покровом ночи совершить возмездие. Перерезать всех, как слепых щенков. Утопить в крови!

Мрачные мысли Тартора оборвали сверкнувшие вдалеке жилки молний, и следующие за ними раскаты грома. А потом и дождь заморосил, вскоре превратившись в ледяной ливень. Земля вмиг намокла и скользила под ногами. Мокрая одежда липла к телу. Усилившийся ветер радости не добавлял. От холода зуб на зуб не попадал. Хотелось плюнуть на всё, лечь на грязь и заснуть. Прекрасным, сказочным сном смерти…

Нет уж! И не такие тяжбы приходилось выдерживать! К тому же, мысли о сладостной мести способны творить чудеса: греть в самую холодную минуту, добавлять силы в моменты бессилия, придавать оптимизма в мгновения отчаяния.

Дорога то круто забирала на холм, то так же круто шла на склон. Тартор то и дело – поскальзывался, иногда падал, вымазываясь в холодной грязи, поднимался и упрямо продолжал путь. Идти практически в кромешной тьме, мокрым, голодным и продрогшим до костей – занятие, мягко сказать, неблагодарное. Даже трудно представить испытанный Тартором восторг в тот миг, когда, поднявшись на очередной холм, он увидел красную точку пламени вдалеке. Сомнений быть не могло – костёр разведён возле украденных карет.

Лишившийся было всякой надежды, Тартор припустил к костру. Под покровом кромешной ночи и шумом дождя, он мог позволить себе подобную роскошь. Кровь внутри бурлила от жажды поквитаться с подлыми конкурентами. Лишь приблизившись достаточно для того, чтобы быть замеченным караульным, он сбавил шаг, а потом и лёг на землю, медленно и бесшумно продолжая путь ползком.

Ливень, казалось, разразился с ещё большей силой.

Спиной к Тартору, у костра сидел наёмник. Уронив голову на грудь – спал, что ли? Всего один караульный? Что, остальные, набив карманы золотом Смертельных Ищеек, решили, мол, не их это барское дело? Вот и славненько, ребятки, вот и славненько…

Тартору, благодаря ударившей в голову крови, было совсем не холодно. В ушах звенели колокола ненависти и люти. Он подполз к караульному и молниеносно выбросил клинок эспонтона в спину врага. Чуть левее от позвоночника, туда, где сердце. Но обязательно ещё при этом задеть лёгкое. Чтобы воздух вышел из него и сражённый караульный не смог позвать на помощь. Удар был точен: крика не последовало.

Зато мгновением позже Тартор обнаружил себя подвешенным над землёй. Он лежал, нужно отметить: весьма в неудобной позе, в сомкнувшейся над ним и подскочившей в воздух сетке. Верёвки больно впивались в тело. От неожиданности Тартор даже выпустил из рук древко оружия, так и оставшегося торчать из спины искусно сделанной куклы-приманки.

Жажда мести сделала его неосторожным. А за неосторожность наёмникам приходится очень дорого платить.

– Гиреновы отродья, жалкие насекомые! – радовался Тилип. – Не зря ведь мы этих кретинов дилетантами звали! Ну не зря же! – упивался успехом первый генерал, пританцовывая (что с ним бывало уж очень редко) возле пойманного врага.

– Подлый ворюга! – взревел Тартор. – Спусти меня наземь!

Тем временем вокруг пойманного Тартора кругом собралась толпа.

Из кареты вышел и Вик Носолом. Света костра вполне хватало, чтобы Тартор различил на капитане свой праздничный тёмно-синий костюм в белую тонкую полоску, надорванный пулей и испачканный запёкшейся кровью в плече и спине. Для второй пары рук прима в пиджаке были проделаны грубые прорези. Но самое удивительное, на левой нижней руке красовался золотой браслет в форме поедавшей свой хвост змеи. Именно тот, с рубином и изумрудом вместо глаз, что Тартор отобрал в Рыболовных Угодьях у стервозной девушки Илины из семейства Удочников.

Носолом вытащил эспонтон из куклы-приманки, придирчиво осмотрел клинок и заговорил:

– Хороший, Тартор, очень хороший. Сталью и выделкой ничем не уступает нашим.

Тартор заметил странную деталь: наёмники смотрели на командира чуть ли не со слепым детским восхищением. Надо же…

– Ты грязный сын гориллы, Носолом! Спусти меня вниз немедленно! – потребовал Тартор, и тут же ему стало совестно: ни за что, ни про что назвал старину Вика сыном гориллы…

– Смотрю, ты и имя моё знаешь… – Вик совсем не удивился этому.

– Я имена врагов кровных всегда знаю, – ответил Тартор.

– Ну что, отец, можно я его удушу голыми руками, пожалуйста? – поинтересовался Тилип.

– О нет, сын мой, – отвечал ему Носолом уж слишком покровительственным тоном, – не забывай, что нам нужно укреплять гильдию. За него, – он больно ткнул пальцем в спину Тартора, – обещано в Саре двести золотых. А сейчас дорога каждая копейка. Пусть обретённое богатство не кружит тебе голову: для наших целей понадобится куда больше золота.

– Но ведь обещано как за живого, так и за мёртвого, – не отступался Тилип.

– Это верно, – согласился Носолом. – Но не забывайте, что именно благодаря Смертельным Ищейкам, вернее их богатствам, мы стали на истинный путь. Путь Детей Носолома. Было бы не совсем вежливо с нашей стороны лишать Тартора жизни. Он больше не враг нам. Мы теперь не подчиняемся паршивцу Сификуру. Но, раз уж Тартор – враг Сара… Хороший повод заявить о нашей гильдии. Пусть там и решают, жить этой ищейке или умирать. К тому же, обосновать главный командный пункт я хочу именно в Саре.

– Ты воистину мудр и расчётлив, отец, – отступился Тилип. – В моей голове и тысячной доли твоего ума не отыщется.

– Закуйте его в кандалы, – приказал Носолом.

Несколько твёрдых и сильных рук ухватили Тартора. Сетку срезали, и он повалился наземь. Пытался сопротивляться, но наёмников было больше и их руки обладали истинной железной хваткой. Не успел Тар опомниться, как на руках и ногах у него сомкнулись тяжёлые железные браслеты.

– Только попробуй сопротивляться, ищейка, – зло зашипел на ухо Тартору краснокожий драг и приставил к горлу лезвие сабли. – Я с радостью вскрою твоё горло и выпью всю кровь. А потом съем твоё сердце и мозги. Чтобы быть таким же умным и смелым. Так что давай, дёрнись…

Словами Тартора запугать было практически невозможно. Да вот только он сразу понял, что драг действительно не против отведать свежей крови. Есть на Полуострове Драгов одно племя диких и кровожадных драгов. Сомнений мало, угрожавший наёмник – выходец как раз этого племени.

Со своим братом наёмником шутки плохи. Вздумай учудить какую-нибудь глупость – изрубят на мелкие куски и глазом не моргнут. Что ж, будет Тартору наука – в следующий раз (если он будет, разумеется) так слепо гневу не следовать.

Как ни странно, с заключённым Дети Носолома обходились вполне пристойно. Разрешили обогреться у костра, выделили тёплую одежду (которая раньше и так Тартору принадлежала), накормили, даже вина немного дали.

Они, видимо, действительно умом тронулись, думалось Тартору, отхлёбывая вино из бурдюка. Они бы ему ещё девственницу на ночь предложили или ещё чего-нибудь жизнеутверждающего. Разве настоящие наёмники так с заключёнными себя ведут? Привязали бы Тартора к дереву цепями и оставили на ночь. Если б до утра выжил – хорошо. Подох – не велика потеря. Из еды – кость обглоданную кинуть. Смертельные Ищейки так бы и поступили. Да и поступали уже многократно… А про то, чтобы вином поить – так это уж совсем дикость! Вик Носолом – просто прекрасный мыслящий! Такой мудрый, смелый и рассудительный. Как бы Тартору хотелось, чтобы у него был такой отец, а не тот религиозный фанатик…

Ночь прошла под навесом, у костра. Было совсем не холодно. К тому же, словно сговорившись, ближе к утру ветер и дождь прекратились. Облака разошлись, и можно было увидеть прекрасные самоцветы звёзд, своим холодным мерцанием столь сильно греющие душу.

Наёмники пустились в путь на рассвете. Большинство оседлали лошадей и верблюдов. Носолом обосновался в главной карете, за поводья которой уселся Тилип. Другой каретой правил низкий худощавый крот. Тартора держали в салоне второй кареты. К нему был приставлен краснокожий драг, столь жаждущий испить свежей крови. Но самое странное – мысли о побеге даже не посещали голову Тартора. Он с непривычной для него лёгкостью смирился с произошедшим. Мало того, наёмник даже был немного счастлив попасть в плен столь великого мыслящего, как Носолом.

Шли в Сар вдоль берега реки Нали. К обеду небо затянуло тучами, и пошёл дождь. Не такой сильный, как днём ранее, но всё равно неприятный. На такую погоду поверх облегчённых лат наёмники всегда надевали плащи с капюшонами. О том, чтобы когда-либо снять латы во время путешествия – в отрядах Наёмников Севера речи никогда не могло быть. Пусть это замедляет, пусть мешает, но боец всегда должен быть готов к любой неожиданной атаке. Дети Носолома не стали отходить от этого принципа. Зачем отбрасывать полезные обычаи?

Путь продлился три дня и ничем интересным не отличился. Дождь то переставал, то вновь начинался. Никто не нападал: ни звери, ни разбойники, ни поржавевшие техномонстры. Разбивали лагерь с заходом солнца, отправлялись в путь на рассвете. Спокойный, размеренный переход. Нужно отдать должное распоряжению Носолома: к Тартору относились почти как к своему: кормили, поили вином и совсем не издевались.

В Сар вошли через Южные ворота. После недолгого разговора с охранниками, Тартора вывели из кареты. Под конвоем краснокожего драга и нескольких сарских блюстителей правопорядка его отвели в тюрьму. Уж очень мрачными показались её серые стены, из дыр отколотой штукатурки которых проглядывали каменные блоки. И это только снаружи! Что ждало внутри – об этом было просто страшно подумать.

На входе стоял высокий толстый человек в кожаном плаще до пят. Ростом он совсем чуть-чуть недотягивал до среднего люрта. Его сморщенная в затылке голова была начисто выбрита и жирно блестела на солнце. Левое ухо обломлено. Круглые щёки и подбородок, как и голова, были выбриты наголо. Под носом начинали свой путь густые рыжие усы, трупами толстых змей обходящие стороной пухлые губы, спадавшие на грудь и кончающиеся только у верха выпиравшего живота. На воротниках толстяка блестели два серебряных значка в форме схлестнувшихся мечей – высший символ сарской исполнительной власти.

– Старина Тар, тебя вышел повстречать никто иной, как сам Глава городской охраны, – сочувствующе похлопал по плечу узника конвоир-драг.

Толстяк-великан в кожаном плаще (макушка Тартора едва равнялась с его грудью) молча вынул из необъятного кармана мешочек с золотыми монетами и протянул краснокожему драгу.

– Наёмники Севера – вчерашний день, – сказал ему драг. – Мы теперь – Дети Носолома. Обращайтесь по любому вопросу, в любое время.

Глава городской охраны едва заметно кивнул и лениво пожал драгу руку. Не сказав при этом ни слова. И всё это время – не спуская с Тартора жгучих ненавистью тёмных углей глаз.

– Ну всё, Тар, прощай, – вновь похлопал по плечу краснокожий драг, – не судьба мне попить твоей крови и отведать мозгов… Ну и ладно!

С этими словами «дитё» Носолома откланялось и поспешно зашагало прочь.

– Мы тебя здесь сгноим, мразь, – злобным, страшным голосом сказал великан и ткнул Тартора кулаком в живот. Удар был настолько сильным, что наёмник согнулся пополам и закашлялся, отплёвываясь кровью.

– Отведите его в «смертельную камеру», – приказал толстяк и уж слишком ловкой и быстрой для его веса и роста походкой зашагал прочь.

– Не завидую я тебе, ублюдок, – «подбодрил» конвоир, – вы со своей тупорылой подругой в Садах Осевого убили его сына…

В глазах Тартора потемнело, кожу стянуло ледяными тисками, а ноги подкосились от невыносимого, обессиливающего страха.