Текст книги "Техномонстры"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

Глава 11
План

Гряда заснеженных верхушек Заколдованных Гор вырастала над горизонтом. Бока бурых перистых туч заливались жёлтым маслом обеденного солнца. Копыта и колёса равняли с землёй высокую траву. Шакалы утопали в густой растительности, но всё так же преданно следовали за повозкой, которой правил их хозяин.

Тартор не спускал глаз с нового попутчика – Краспа. Где это видано, чтобы так просто взять его с собой? Они ведь опытные наёмники, Гирен всё подери! Да что там опытные – одни из самых лучших, если не самые во всём Главном Материке. Мало ли кем незнакомец оказаться может. Вдруг, шпион подкидной, наседка? А если и не шпион, то ворюга какой-нибудь. Ночью взломает сундуки с золотом – и поминай, как звали. Хотя, это очень и очень маловероятно: обойти смертельные ловушки Тоса пока ещё никому не удавалось… Но, всё равно, не нравится новый попутчик Тартору и всё тут! Его располагающее к себе лицо, пламенные, полные горечи и боли речи не действуют на Таротра. Ну и что? Всё равно, последнее решение за импульсивной капитаншей…

Филика сидела на крыше, разглядывая окраины в подзорную трубу. Искрящиеся на солнце снежные гребни, лоснящиеся дождевыми каплями трава и деревья, навалы камней, небольшое озерцо с ивами, печально склонившими к нему ветви, пьющий воду благородный техномонстр… Техномонстр!!!

Да, именно магомеханическая тварь! Кажется, раньше эту модель называли «четыреног». Так вот почему эти чудища до сих пор живы: они постоянно обновляют запасы воды для паровых двигателей. Видимо, и дрова сами добывают, гады механоползучие.

Словно услышав размышления Филики, четыреног отпрял от озерца и налёг передними ногами и туловищем на иву. Вылезшее с корнями дерево повалилось на землю. Растерзав ствол покрытыми заметной ржавчиной, но всё же острыми конечностями, техномонстр принялся «поедать» дрова открывшимся в брюхе отверстием.

Нет, кареты в этих местах оставлять не безопасно. По крайней мере, до тех пор, пока поблизости шастает стальная смерть. Опыт прямого столкновения с техномонстрами у Смертельных ищеек имелся, но очень уж скудный. Обычно, удавалось избегать схваток, просто обходив механическое существо стороной. Только один раз довелось уничтожить кинувшегося на лошадей мечника. Как припоминала Филика, тогда механизм навеки успокоился, вкусив несколько свинцовых пуль из её пистолетов. Враки это всё, про ужасающую мощь и неуязвимость техномонстров – стрелять просто уметь нужно!

Филика приказала остановить кареты, излишней безопасности ради, потребовала команду вооружиться, а сама достала излюбленное до трепета в сердце кремневое ружьё с подзорным прицелом.

Громкий хлопок выстрела распугал птиц, так внимательно наблюдавших с ветвей деревьев за наёмниками. Техномонстр прекратил «древесную трапезу» и принялся суетливо крутиться по сторонам. Ещё один выстрел. Сталь на боковом панцире механизма брызнула искрами. Четыреног обнаружил нападавших и помчался вершить возмездие. Третий выстрел гулким эхом разнёсся по округе. Безжалостный свинец прогрыз металлическую обшивку насквозь. Создание маго-механического гения Тризолуса захромало на левые конечности. Но оно продолжало приближаться к обидчикам, целясь стволом из наспинной башни в Филику. Но откуда позабытому всеми механизму взять снаряды? Механизм приблизился на расстояние обычного выстрела. Не зря, оказывается, Филика приказала подчинённым вооружиться. Моррот всадил арбалетный болт прямо в башню. Остальные открыли пальбу из мушкетов.

Тартор всё не сводил глаз с Краспа: а прим очень даже неплохо управлялся с оружием. Стойка, дыхание, спуск крючка – отточенные, поставленные. И в меткости ему не занимать. Может, он и вправду охотник…

Свинец и сталь рвали механическое существо на части. Оно всё медленней перебирало лапами, брюхо начало тесаться о землю пока полностью не легло на неё. Словно у проткнутого булавкой паука, лапы четыренога судорожно задрожали. Можно было только догадываться, какие жалобные вопли издало бы существо, умей оно это делать.

Жалко ли было наёмникам затравленную, уничтоженную их руками тварь? Конечно же нет! Оно ведь механическое, в нём нет и капли жизни, ведь верно?

Вероятная опасность миновала. Можно продолжать путь.

Спустя несколько часов, кареты прибыли к подножью горы. Невдалеке грядой мелких водопадов и порогов начинала свой гордый путь река Нали. Уже на подходе каждый наёмник ощутил какое-то странное чувство, похожее на перемешанные страх, неприязнь и восторг одновременно. Это нормально, ведь Заколдованные Горы получили своё название не просто так…

Ох, и дурная молва ходила по всему Материку про эти места. Странные, леденящие кровь, непредсказуемые вещи происходили в них. И даже если отмести половину самых лихих россказней, как явно выдуманные, картина всё равно вырисовывалась очень и очень пугающая.

Но такова уж роль наёмников: не отступать там, где обычный человек в страхе пятится обратно к тёплому домашнему очагу…

– Прибыли, – фыркнул Тартор. – Что, горный человек, доволен отсутствием экипировки?

– Вполне, – обнажил в ехидной ухмылке жёлтые зубы Тос, осматривая отлогие подъёмы и опасные каменистые склоны.

– Тар, твой страх высоты службу нам хорошую не сослужит… – высунулся из-за рыжей гривы Моррот, привязывавший лошадей.

– Да что вы ко мне прицепились? – повысил голос Тартор. – Нет у меня никакого страха высоты! Не было никогда! И не дождётесь!

– Тогда чего ты шкулишь как голодный щенок хокоры? – поинтересовался Тос.

– Никто не скулит! – продолжал скулить Тартор.

– Скулишь, скулишь, – попали в унисон Филика и Моррот, вновь высунувшийся из-за лошадиной гривы.

– Неужели никто больше не разделяет моих опасений? – Тартор с надеждой поглядел на соратников, даже на Краспа мельком глянул. Но поддержки в глазах не прочёл, насупился и пошёл точить клинок своего любимого эспонтона.

– Ты, Тар, кстати, можешь не переживать, – заговорила Филика, и в голосе её читалось ликование.

– Что, ты мне крылья пришьёшь? – попытался съязвить Тартор.

– Нет, гораздо лучше, я тебя оставлю здесь, – блеснула золотыми клыками Филика. – Будешь за лошадьми следить, повозки охранять…

– Ты чего это? – вмиг посерьёзнел Тартор и отложил клинок. – Я думал, этим наш новый попутчик займётся… Ну, или Моррот.

– Ты ведь знаешь, Тарушка, думать – очень вредно, – добивала его Филика. – Я за тебя этот грех – думать – на себя взяла. Так что хочешь, не хочешь, а останешься ты у подножья гор. Будешь наш тыл стеречь. Заодно и лазить по крутым склонам не придётся. Не работа, а малина…

– Слушай, капитанша, это ведь не дело! – подскочил к ней взволновавшийся Тартор. – Там ведь эти «герои» встретиться могут. Куда вы без меня? Чего это ты выдумала? Оставь этого Краспа, будь он неладен, – Тартор повернулся к обиженно поджавшему губы приму. – Уж извини, Красп, но сто лет ты нам в горах не нужен! Твоя жажда мести только к провалу приведёт! Тос, Моррот, разве вы не видите этого? – друзья виновато отвели взгляды.

– Пошли отойдём подальше, – твёрдым, как сталь из погибшей Стальни, голосом приказала Филика, крепко сжав Тартору руку и потащив того в сторону. – Сейчас я тебе кой-чего расскажу…

У Тартора ледяные жучки по телу заползали: сейчас-то ему капитанша устроит «сладкую жизнь».

Они спрятались от любознательных глаз (а главное – ушей) соратников за навалом камней. Тартор зажмурился в ожидании смачной оплеухи, но вместо этого услышал спокойный, можно даже с натяжкой сказать – оправдывающийся голос Филики:

– Тар, поверь мне, так будет лучше для нашего дела.

– Как, ты не будешь меня наказывать? – опасливо приоткрыл глаз наёмник.

– Слушай, мы с Тосом не посвящали тебя в наш план. Вы там втроём с Морротом и Краспом в карете. Не было подходящего момента… – глаза капитанши заговорщически блеснули. – Короче говоря, этого прима мы подобрали не от душевной щедрости. Ты сам прекрасно знаешь, что каждый шаг у нас выверен. Иначе не быть нам Смертельными Ищейками! Он нам нужен как наживка. Понимаешь о чём я? Парфлай предупредил, что заказанных силой мы не возьмём. Ну и что с этого? Хитрости никто не отменял. У этого стрека, видимо, котелок только в одном направлении варится. Я ведь тоже не хотела прима с собой брать. Нужен он нам, как дигру второй хвост. Тос тогда сказал, что не против, а мне, незаметно от всех, подмигнул. А ты ведь знаешь, что это значит. Тос решениями не раскидывается. Если что-то сказал, значит – обдумал. Да так обдумал, что всем нам и не снилось. На месяцы и годы вперёд обдумал, – Филика мысленно ушла в себя.

– Ну? – перебил полёт её восхищённой фантазии нетерпеливый Тартор.

– Ну… – принялась собираться с мыслями командирша. – В общем, Красп для нас что-то вроде червячка на крючке. Его ненависть к нашему «объекту для умерщвления» можно использовать с корыстной целью. Сам посуди, что этот жалкий охотничешка сможет сделать Дриму или Бирюку? Верно – сдохнуть, не причинив и мизерного вреда!

– Слушай, а мы не сильно громко разговариваем? – перебил её опасливо поглядывающий по сторонам Тартор. – Наш «червячок» может сейчас быть где-то неподалёку…

– Исключено, – отмахнулась Филика, – Тос за всем проследит. Это ведь, в конце-концов, его идея… Так вот, про червячка… Как же правильно его использовать? Всего-то и нужно: вовремя спустить его с цепи, когда найдём заказанных. И тут главное – не промахнуться. Уничтожить его до того, как это успеет сделать кто-то из владельцев Смертоптицы. А дальше? Ты сам прекрасно догадываешься, что дальше. Предлог втереться в доверие – железный. Знакомимся, общаемся, можем даже попутешествовать немного вместе – всё по ситуации. Ну, а в конце…

– В конце – домик на берегу речки, свои виноградники, дети, внуки… – размечтался Тартор.

– Что-то вроде, – скривилась Филика.

До заката оставалось не больше получаса. Наёмники не стали отходить от своих традиций и остались ночевать в лагере. На штурм волшебных горных просторов нужно идти выспавшимися, полными сил.

Солнце ещё не успело вступить и временно победить в вечной борьбе с мраком, а Смертельные Ищейки уже были полностью собраны, готовые отправляться в тяжёлое, полное невиданных опасностей путешествие.

Для облегчения поисков, было решено разбиться на две группы: Моррот и Тос – в одной; Филика и Красп – в другой. Чтобы поддерживать друг с другом связь, пришлось вытаскивать коробочки со спящими фитасами – крупными крылатыми насекомыми, идеально подходящими для этой цели. К счастью, передохли не все: выживших существ для выполнения задания хватит. Фитасы абсолютно безвредны для любого мыслящего, к тому же, они известны своим вечно сонным состоянием. К их брюшку просто грех не привязать записку. Стоит хорошенько потрясти насекомое, и оно тут же возжелает убраться от вас куда подальше. Так уж природой создано, что фитасы при любой беде всегда возвращаются в место своего рождения. И этому удивительному свойству ещё несколько тысяч лет назад находчивые древние примы нашли применение. Вылупившиеся из куколок, к примеру, в обыкновенной деревянной коробке, они никогда не спутают её с другими, такими же: всегда прилетят к ней в случае опасности. Прекрасный воздушный гонец с запиской на брюшке незамедлительно прилетит к обладателю таковой коробки. Просто великолепно!

Фитасы были вытянуты наёмниками из родных коробочек и распиханы по новым. Филика подписала коробочки: «Тартор», «Филика и Красп», «Моррот и Тос». Теперь, чтобы отправить какое-нибудь гневно-язвительное послание, скажем, Краспу, Тартор должен достать коробочку с нужной надписью, привязать записку к насекомому и как следует его потрясти. Дело сделано – фитаса спасается от живодёра Тартора, ища укрытие в родной обители, коя небрежно болтается на рюкзаке Краспа…

Но вообще, Смертельные Ищейки очень и очень редко обращались к услугам этих замечательных насекомых. Не доверяли, что ли? Трудно сказать.

Походные мешки покачивались в такт ходьбе. Тартор глядел на идущих в предрассветную горную тишь соратников. Платиновые монеты лун освещали им дорогу.

– Удачи вам, – полушёпотом произнёс он и отправился в палатку. Спать. А что же ещё ему оставалось делать?

Глава 12
«Кожаные крылья»

Есть выражение: «Так сложно, как искать золотую монетку на дне Западного Бура». Моррот всё время его вспоминал, стоило им с Тосом покинуть лагерь. Крот был свято убеждён, что даже такое нелёгкое дело, как вылавливание монетки со дна стремительной реки – вполне выполнимое. В отличие от предстоящих поисков… Горная гряда на десятки километров расползалась во все стороны. Тут и жизни целой не хватит всё изучить!

Но размышления – размышлениями, а дело выполнять надо.

Заливая кровью снежные верхушки, солнце обречённо поднималось в небо.

Тос опытным взглядом скалолаза осмотрел округу и выбрал лучшее место для подъёма. Моррот не стал с ним спорить.

По крутой каменистой насыпи пока удавалось передвигаться без дополнительных приспособлений. Ремни походных сумок всё больнее впивались в плечи. Чем выше, тем холоднее. Вскоре пришлось надеть тёплые куртки.

Тос шёл впереди. Уверенно и сосредоточенно. Обвязанная вокруг него верёвка уходила за спину длинным отростком, обвивающим Моррота. Только верёвка натягивалась, Тос, не оборачиваясь, переставал идти, ждал не поспевавшего за ним товарища. Прим был сосредоточен на подъёме, всё остальное для него переставало существовать. Моррот бурчал под нос проклятия на всё, что только возможно: на щебечущих непонятно откуда птиц, на прозрачное небо, на ослепительные блики солнца, так не подходящие к чёрным тучам его плохого настроения, на холодную землю под ногами, на Тоса, бодро взбирающегося по сыпучему грунту, на тяжкую жизнь наёмника, на жизнь, как таковую… Здоровье крота уже совсем не то: отдышка, быстрая усталость, лень… Чтоб его, к Гирену! Нога соскользнула, посыпались камни – Моррот повалился и протесал брюхом метров пять, пока верёвка полностью не натянулась и не дёрнула Тоса, увлекая того за собой. Моррот пытался затормозить когтями, но каменистая почва предательски осыпалась. Наконец-то кроту удалось ухватиться за каменный уступ. Вот только катящийся кубарем, громко вопящий ругательства Тос налетел на него и они вместе продолжили «спуск», обдирая об камни всё, что только возможно, теряя на ходу экипировку и провизию из разодравшегося об острый камень походного рюкзака прима. Скорость тревожно нарастала, ухватиться было не за что. Очень и очень нехорошие обрывки мыслей закрадывались в головы наёмников…

Этим «нехорошим мыслям» вполне суждено было свершиться, если бы не оказавшийся на пути валун. Вначале ногами, а потом и походной сумкой Моррот впечатался в него. Тосу смягчил удар крот. Если бы они при этом ещё и не стукнулись до божественных звёзд в глазах лбами – было бы вообще великолепно.

– Ну ты и долбоё… – хотел сказать что-то ободряющее Тос и потерял сознание.

Седой крот отключился следом.

Усиливающийся к вечеру холод не дал долго отдыхать. Первым очнулся Тос. Всё тело ныло от боли, пальцы обжигало морозом. Кое-как поднявшись на подкашивающиеся ноги, он с ужасом обнаружил, что Моррот не дышит…

Помер? Да не может такого быть! Столько пройти в своей жизни, чтобы подохнуть так бесславно? А ну вставай, увалень, хватит отдыхать!

Тос принялся бить товарища по щекам.

Удивлённые, уставшие, безразличные глаза старика, а совсем не волевого наёмника, открылись.

– Ты это чего? – прошептал Моррот еле подвижными от холода губами.

– Шукин ты шын! – обрадовался Тос. – А я думал…

– Не моё ещё время, – более твёрдо ответил крот.

– Ты можешь пошевелитьша? – спросил Тос.

– Сейчас попробую, – Моррот попытался подняться, но ужасная боль жгучими вихрями пронеслась по телу, и он повалился на спину. – Ничего, сейчас, – крот попытался вновь подняться, но чудовищная боль прошлась по нему своими демоническими когтями ещё сильней.

– Начинает темнеть, – словно не замечая критического состояния товарища, сказал Тос. – Мой походный мешок дал течь… Экипировка, оружие… Каким-то чудом иж него не выпал только пакет ш вяленой курятиной, – прим отстегнул ремни с плеч Моррота и внимательно осмотрел мешок. – Твой, вроде, целый. Правда, ш арбалетом швоим попрощатьша можешь… – Тос отстегнул от наружного крепления потрескавшийся приклад – всё, что осталось от арбалета. – Хорошо – кирка плотно упакована. Так бы торчала она у тебя иж шпины, можешь не шомневатьша!

– У меня всё горит, – признался Моррот.

– Придётша шпать в мешке одном, – сказал Тос, роясь в рюкзаке, – Гляди, целое, – он вытянул металлическую флягу с лечебным отваром. – Выпей, – поднёс откупоренное горлышко к губам крота. Моррот жадно вылакал всё до остатка.

Где они были, там Тос и разложил палатку. Ну, палаткой это мизерное сооружение из кожи развёрнутого походного мешка и металлических палок назвать можно было весьма условно. Благо, удалось кое-как «заштопать» зияющую дыру в мешке с помощью вырезанных из него же тонких кожаных лоскутков. В вырезанные ножом дырки прим продел лоскутки и завязал. Не идеально, но всё же… К счастью, палки для палатки лежали в мешке Моррота.

Вот с фитасами не повезло. Все коробочки с насекомыми находились в рюкзаке Тоса… Радовало, что их родная коробочка лежала у Моррота. Она, конечно же, растрескалась, но запах её обломков всё-таки должен привлекать крылатых гонцов.

Перед сном наёмники подкрепились курятиной и вином. Крот чувствовал себя уже значительно лучше, но до идеального состояния – ещё далеко.

Умудрившись завернуться в один спальный мешок, под укрытием хилых стен палатки, они провели ночь.

Утро было морозным. Тос собрал покрывшуюся инеем палатку обратно в походный мешок. Шов на дыре казался достаточно крепким, поэтому рискнули часть вещей из рюкзака Моррота переложить в рюкзак Тоса.

Позавтракали, как это водится, курятиной с несколькими глотками вина. Как всё-таки хорошо, что сообразили всю выпивку перелить в металлическую посуду!

Тяжёлое покорение горы можно продолжать.

– Жавидую я вам, кротам, – говорил Тос, принявшийся аккуратно взбираться по коварной каменистой почве. – Живёте дольше и выждоравливаете быштрее вщех, жашранцы.

– Живём – да, – отвечал не в пример вчерашнему вечеру бодрый и полный сил, едва заметно прихрамывающий Моррот, – выздоравливаем – нет. Волки ещё быстрее.

– Я этих хвоштатых мышлящими не щитаю… – фыркнул Тос и замолчал. Сосредоточился. Впереди сложный и опасный подъём.

Склон становился круче, подниматься – всё сложнее. Вскоре одними ногами обойтись уже нельзя было: начиналась отвесная скала, вгрызавшаяся исполинскими стенами в молочную вату облаков.

Тос начал восхождение. Тяжёлое, медленное, упорное и опасное. Моррот взбирался следом, но не секрет, что вся ответственность лежала на мускулистых плечах прима. Бывшего анархиста и каторжника, а сейчас – охотника за головами, наёмника.

В узкие расщелины Тос забрасывал самодельные закладки – тонкие стальные тросы с петлёй с одной стороны и намертво привязанным металлическим наконечником в форме расширяющейся трапеции – с другой. Стальные тросы купить в Пашнях удалось без проблем. А вот с наконечником пришлось повозиться: обойдя (все три!) магазина и ничего не обнаружив, пришлось переплачивать занятому ковкой подков кузнецу. Раздобрившийся от приобретённого обилия золотых монет в карманах, мастер запряг всех своих подмастерьев и уже через два с лишним часа – заказ был готов. Вязать узлы на стальных, пусть и тонких, тросах – дело трудоёмкое и сложное. Тос лично взялся за него, ревностно никого близко не подпуская. Благо, времени путешествия до Заколдованных Гор было предостаточно, чтобы всё закончить.

Закинув закладку, прим сильными рывками проверял её на прочность. И только после этого – пристёгивал к ней карабин верёвки. Взбирался по новообразованной ступени выше и принимался искать место для следующей. Морроту только и оставалось, что пристёгиваться к установленным закладкам, собирать использованные и подавать их Тосу.

Было гиреновски холодно. Сильный ветер морозом обжигал лицо и шею, пробирался в отвороты тёплой одежды и чудовищным льдом обдавал взмокшее от пота тело. Чем выше, тем больше были покрыты скалы изморозью, а потом и тонким слоем льда. Подъём начал становиться критически опасным. Скользящие руки и ноги, соскакивающие с места закладки – словно кричали о неминуемом срыве…

Солнце зашло, завесив небо покрывалом ярких красочных звёзд и двумя лунами: одной в форме тонкого рожка, другой – исхудавшего от смертельных хворей щенка хокоры. Морроту это случайно пришедшее на ум сравнение очень сильно не понравилось. Во-первых, ему никогда не нравились хокоры, в особенности их отвратительные щенки. Во-вторых, крысон с теми хокорами, ночного света не хватит для продолжения восхождения. А если и хватит, то сил-то уж точно на него не осталось!

Словно прочитав мысли товарища, Тос прекратил подъём.

– Что, дружище, влипли мы ш тобой? – подытожил он.

Моррот промолчал в ответ. Он так устал от всего этого, что плевать хотел на подъём, на друга, на то, что висел на отвесной скале в нескольких километрах от ближайшей твёрдой поверхности под ногами. Ему хотелось просто поспать. Ну, или умереть, на крайний случай…

– Ничего, не пропадём… – неуверенно сказал Тос. – Мои древние предки – так те вообще на деревьях вщю жижнь проводили. На вышоте… – от этого слова похолодело под лопаткой. – Тебе холодно?

Крот опять промолчал. Его рука потянулась к карабину.

– Эй, друг! – выкрикнул заметивший отчаянный жест товарища Тос. – Ты это мне брось! Шамоубийштво – для тюфяков вроде Линтуша Бежупречного…

– Прости, Тос, но я не разделяю твоего оптимизма, – заговорил крот, отняв руку от карабина. – Если мы перестанем подниматься, а мы уже перестали, то спустя час-другой замёрзнем насмерть. Уж лучше я полетаю, чем постепенно в ледяную глыбу превращусь…

– Ну ты и шлабоумный шын гиены, ха-ха! – почти ободряюще рассмеялся Тос. – У наш же ешть шпальный мешок. Щейчаш я вшё уштрою!

Моррот тупо глядел на устанавливающего закладки Тоса. Действительно, чего это на крота нашло? Жёсткий приступ суицидальных мыслей. Давненько такого не было. Ой как давненько…

Не так-то всё и плохо, если трезво посмотреть.

Ночевать подвешенными к сомнительного качества самодельным закладкам, закутавшись с лицами в один спальнй мешок? Да пожалуйста! Зверски холодно? Вино легко справится с этой проблемой! Чудовищно неудобно? Ха! Закалённый наёмник умеет спать в седле мчащейся лошади, спать стоя с открытыми глазами и даже вниз головой за ноги подвешенный, тоже должен уметь спать, сил набираться! Ну, вниз головой – это уже слишком, допустим… Но вот горизонтально висеть и спать – всегда пожалуйста!

Пусть и тяжёлая, ночь подошла к концу. И, не смотря ни на что, Моррот и Тос хоть и не выспались как следует, но сил на продолжение подъёма набрались предостаточно. Словно на пикнике каком-нибудь, они поели курятину и принялись за восхождение.

Опасная тонкая ледяная корка нарастала. Вскоре превратившись в толстый наскальный лёд. Прекрасный, спасительный наскальный лёд!

Критический участок миновал. Подъём значительно ускорился. Тос орудовал кирками. Моррот – когтями. Спрятанные перчатками руки горели от бурлящей крови. Горячий воздух, вырывавшийся из ноздрей и рта наёмников, превращался в ледяной пар. Усталость засыпала лавина желания добраться до вершины. К тому же, туман облаков не был таким густым, каким казался издали.

Кто бы мог подумать, что прирождённый скалолаз Тос допустит ошибку? Конец пути размыто выплывал из тумана. Жажда покончить с этим богами проклятым подъёмом ослепила его. Прим ускорился. Забыв о безопасности… Очередной удар киркой в непроверенный лёд, резкое смещение веса на неё и… отколотый лёд… срыв… увлекаемый тяжестью натянувшейся верёвки, Моррот сорвался следом…

– Хря, – вымолвил непонятное слово Тос в то время, как монстр силы тяготения вцепился безжалостными лапами в его спину и потянул на смерть. Многие мыслящие, пережившие близость гибели, утверждали, что в считанные секунды перед их глазами взбесившимся калейдоскопом мелькали события их прожитой жизни. Измены, предательства, обиды, радости, горести и давно ушедшие в небытие детские воспоминания… Тос за свою карьеру наёмника, да что кривить душой, и до неё тоже, успел побывать в неисчислимом количестве подобных ситуаций. И каждый раз, он испытывал совершенно другое чувство. Пустоту. Безжалостную, злую и холодную. Всё вокруг действительно замирало: время на какие-то доли секунд останавливалось. Но никаких образов, никаких воспоминаний – глухая пустота, в которой чудовищным барабаном отбивает собственный пульс. А может быть, это потому, что каждый раз тем или иным способом удавалось избежать смерти? И не пришёл ещё час воспоминаний? Как же не пришёл? Сейчас как раз и настал. Из непроглядного колодца памяти принялись всплывать яркие образы. Отец, за что-то избивающий мать на глазах малолетних двойняшек: сына и дочери; тяжёлая деревянная указка пахнущего мятой и гнилью учителя-драга, отбивающая пальцы не выучившего урок Тоса; умершие от чумы мать и сестра-двойняшка; расистское избиение в школьном дворе группы стреков; первые анархистские собрания в подвале колледжа; провальный штурм здания городского сената родного города Нортисп; разрывающие плоть плети надзирателей; постылая свобода: отчаяние, боль, нежелание жить; случайная встреча с обворожительной Филикой в хозяйственном магазине (нужно было купить мыла и верёвку…); тяжёлая, полная опасностей, но вдохнувшая в него новые силы жизнь наёмника…

– Ну ты и долбоё… – перекривлял позавчерашнее ободрение Тоса Моррот и замолчал на полуслове, так как в лицо ударил сорвавшийся кусок льда. Кусок был небольшим, но удар всё равно оказался неприятным. Крепкие когти рук и ног Моррота намертво засели в обледеневшей скале. Ещё бы – жить захочешь…

Просто не верилось, что сорвавшийся следом крот умудрился вновь зацепиться за лёд. И как зацепиться!

– Шлышь, Мор, – перекрикивая своё дикое сердцебиение, заговорил Тос. – Кирку выронил… Одна ошталащь.

– Смотри эту не потеряй, долбень, – посоветовал Моррот.

Тос глубоко вздохнул. Прекрасный, свежий воздух жизни…

Вверху взбирался Моррот. В сущности, вся надежда теперь была на него. Тос поднимался следом. С одной киркой это удавалось весьма жалко. Сапоги с вручную приделанными шипами – помощник ей весьма ненадёжный…

Чуть ли не приведший к гибели, срыв значительно увеличил время подъёма. Но бесконечно этот ужас продолжаться не мог, хоть и казался наёмникам сотней вечностей.

Запыхавшийся, уставший, измученный, обозлённый и в буквальном смысле выжатый как какой-нибудь восточный фрукт, нет, как сотня восточных фруктов, Моррот подтянулся, перевалился грудью, отполз подальше от обрыва, упёрся ногами в ледяную глыбу и вытянул к себе Тоса. Сказать, что это было проделано из последних физических сил – ничего не сказать. Последние силы покинули крота ещё до злополучного срыва. Он, да и Тос тоже, были ведомы лишь силой воли. Твёрдой и могучей силой воли, которой обязан обладать каждый наёмник…

Вершина горы взята!

Ха! И что теперь, Заколдованные? Не такие вы уж и страшные! Подумаешь, боязливые горожане, никогда за пределы своих жалких домишек не ступавшие, навыдумывали про вас небылиц! Самые обыкновенные себе горы. Да, опасные и непредсказуемые, как это и подобает горам. Но вот колдовства в вас – не больше, чем в дигре чешуи. Хотя, если дигру посчастливилось сожрать линяющего драга…

Отдышавшись, набравшись сил, наёмники осмотрелись вокруг.

Верхушка представляла собой отлогую заснеженную глыбу. Среди искрящейся на солнце снежной пустоты одиноким истуканом возвышалось узловатое обледеневшее дерево. Да, не густо…

Зато открывался великолепный вид на величественные горы, сотнями скалистых, покрытых льдом титанических пальцев тянущиеся к небу. К сожалению, подзорная труба, вместе с остальным инвентарём, вывалилась из походного мешка Тоса. Но и без неё можно было разглядеть чёрную матовую точку на одной из верхушек гор.

– Ты видишь, что и я? – потирая уставшие глаза, спросил у товарища Моррот.

– Швятой Моол, это ведь Шмертоптица! – подтвердил Тос.

– Вот и вознаграждение за труд тяжкий! – потёр начинающие замерзать руки крот. – И, как назло, нет ни одной фитасы, чтобы Филике рассказать…

– Они, видимо, не защекли ещё… – сказал Тос и отпил вина из фляги. – Передохнём немного?

– Разве что – немного… – согласился Моррот, доставая из рюкзака опостылевшую курятину.

Послеобеденное солнце было благосклонно, ветер напрочь отсутствовал. Если не стоять всё время на месте – холода не чувствовалось. Наёмники подкрепились, набрались сил и принялись за сооружение «кожаных крыльев». Из сложенных тупым клином металлических палок и развёрнутых рюкзаков получился великолепный аппарат для скольжения по воздуху. Верёвки, до этого служившие страховкой при подъёме, двумя рядами параллельно идущих петель свисали с металлического каркаса – почти удобные места для путешественников. В идеале на этих петлях для смягчения впечатлений должны были лежать спальные мешки. Так как одного мешка не хватало, то и место одно было не застеленное. После недолгого спора, место с мешком досталось Морроту. Его старому телу нужно немного покоя… Также отдельные верёвки крепились к крыльям и служили жалким подобием направляющего механизма.

Ждать было нечего. Солнце должно светить не меньше двух часов. За это время до цели долететь – плёвое дело. Пусть у наёмников и не велик опыт полётов…

Тос нервно вздрогнул от горячего шершавого прикосновения к шее. Обернулся. Ничего необычного не предстало его взору: всё те же фиолетовые стены, пол и копошащийся оранжевыми змеями потолок лабиринта бесконечности. Ощущение времени исчезло. Да и было ли оно раньше? Было ли вообще раньше хоть что-то до этих незыблемых коридоров? В памяти бледным маячком мерцал ответ. Но всякий раз ускользал, стоило Тосу потянуть за ним руку.

Мерзкое чувство стоящего за спиной врага липким гноем заливало душу. Но сколько бы Тос не оборачивался – всё та же пустота. Лишь стены – безмолвные надзиратели…

Лабиринт успокаивал своей бесконечностью. Идёшь ты или стоишь на месте, всё равно исход один – забвение. Сладкое, лёгкое и приятное забвение. Совсем-совсем не страшное.

По коридору прокатился злобный утробный рык, оборвав безмятежные мысли. Пол содрогнулся, словно на него повалилась каменная колонна, затем ещё раз и ещё… Свирепый рык зловещим эхом вздыбливал каждую волосинку на теле прима. Чудовищный обитатель лабиринта свинцовыми шагами приближался к посмевшему нарушить его одиночество.