Текст книги "Противостояние II (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Ну да, в камере тебе, наверно, придётся посидеть. Угрозыск должен будет связаться с Москвой и сообщить о твоём задержании. Розыск инициирован ими, им и принимать решение. Пока они там разберутся, пока решат, что с тобой делать, – в Москву конвоировать или следственная бригада прямо сюда приедет, – может пару дней пройти. Тебе же где-то всё это время жить нужно? Спать там, пить, есть. Ну ты понимаешь.

– Понимаю. Знаешь, я до сегодняшнего дня с этими проблемами и сам неплохо справлялся. Только тут есть одно затруднение.

– Какое затруднение?

– В камеру я не пойду. У меня полно дел, а там мне ими заниматься будет затруднительно. Так что я буду вредничать. А это крайне опасно. Я же, если меня хорошенько разозлить, могу ваш райотдел до самого фундамента разрушить. Да не просто разрушить, а вообще в пыль превратить. Оно вам надо?

Он фыркнул себе под нос.

– Ну ты даёшь... Ты, вообще, здоров? Может, тебя сначала врачам показать нужно?

– Не веришь. – Я вздохнул, создавая себе бутерброд с селёдкой. Что-то солёного захотелось. – Я, вон, в апреле в Загорске четыре древних колокола из прошлого вернул и подвесил их на те же места, на которых они до тридцатого года висели. Как думаешь, сколько энергии понадобилось, чтобы такой фокус провернуть? Один только «Большой» колокол около двухсот тонн весит.

– Понятия не имею. Я тебе не химик. А что, для этого какая-то энергия нужна была?

– Ну, а ты думал? Энергия для всего нужна.

Он взглянул на меня через плечо, увидел, как я осторожно откусываю от бутерброда, поморгал и спрашивает:

– А откуда у тебя бутерброд?

– Сделал... Хочешь, и тебе сделаю? Время к обеду идёт.

На выезде из переулка, примерно в ста пятидесяти метрах от нас, я положил поперёк дороги толстое бревно. Пара прохожих, которые заметили его появление из воздуха, остановились на тротуаре, но подойти к нему ближе пока что побаивались. Я поместил его там, чтобы задержать на некоторое время машину. До райотдела ехать недолго, а я с бутербродом только начал. Не успею доесть.

– Товарищ капитан... – Водитель начал притормаживать. – Тут, кажись, бревно какое-то лежит. На переднем пути его вроде не было.

– Это я его положил. Только что, – сознался я. – Сейчас поем и уберу. Покури, Семёнов. Куда ты так торопишься? Дорога неровная, а я перекусываю. Мне тряска мешает.

Он бросил на меня взгляд в зеркало заднего вида и недоверчиво хмыкнул.

– Да ну, гонишь... Так не бывает.

– Бывает, как видишь. А если не веришь, выйди и спроси вон тех мужиков. Они тебе расскажут, откуда оно здесь взялось.

Тормоза заскрипели, и машина остановилась, не доехав до бревна метров трёх. Водитель с капитаном переглянулись и начали выбираться из машины.

Я спокойно ел бутерброд, а эти двое пытались понять, откуда здесь взялось бревно. По очереди попинали его, Семёнов даже встал на него, попрыгал и пару раз сильно стукнул в него каблуком сапога. Бревно не исчезло. К ним подошли и те двое, которые наблюдали появление бревна из воздуха. По одежде оба строители. Завязался разговор. Пусть поговорят. Даже интересно, к каким выводам они придут.

Можно было бы прямо сейчас из машины исчезнуть, но против этих розыскных бюллетеней пора уже что-то предпринимать. Мы с Мариной об этом пару раз разговаривали. Она говорила мне, что чувствует себя неуютно, зная, что, появись она на улице какого-нибудь города, любой внимательный постовой может схватить её за рукав и попытаться доставить в милицию. Так что ход, предложенный первым секретарём Ставропольского обкома партии с большим родимым пятном на лысине, оказался достаточно эффективным. Нам, действительно, стало труднее жить в этой стране.

Кстати, на прошедшем в мае чрезвычайном пленуме ЦК, на котором Брежнева сняли со всех постов и вывели из состава Политбюро, этот «меченый» получил серьёзное повышение. Он уже переехал из Ставрополя в Москву и сейчас мечется между многочисленными кабинетами на Старой площади. Пытается заручиться поддержкой с различных сторон. И многое ему уже удалось. В ЦК идёт серьёзная дискуссия о том, не поставить ли его на место умершего этой весной Михаила Смыслова. Если поставят, то в партии появится новый «серый кардинал». Как его? Горбенко, кажется? Да, Горбенко Михаил Сергеевич.

Можно было бы собрать толпу и попытаться объяснить людям про эти розыскные бюллетени, но тут как бы до мордобития дело не дошло. В Вологде процент верующих выше, чем в среднем по стране, но атеистов всё же гораздо больше. Местным властям есть на кого опереться.

А может, настала пора выпустить очередную передачу «Момента истины»? В апреле вышла последняя передача, в которой речь шла о «подвигах» дочери Брежнева. Именно она и вызвала то недовольство в обществе, результатом которого стало памятное заседание Политбюро ЦК, на котором было принято решение о созыве внеочередного пленума ЦК. Это у нас с Мариной эффектно получилось. После этого мы решили взять паузу и не тормошить народы Советского Союза ещё больше.

Правда, над каждым из трёх выпусков мне пришлось работать самостоятельно, не привлекая помощников со стороны. Даже озвучивал передачу сам. Нашёл во Франции 50-х годов двух колоритных персонажей из числа артистов, подменил их сознание своим собственным и усадил в кресла друг напротив друга. Неуютно мне было в теле девушки. Посторонние запахи и тесная одежда всё время отвлекали. Я имею в виду запах туши для ресниц, губной помады, крема для лица и духов. Как женщины в таком облаке запахов могут существовать?

С кожей на лице вообще была одна сплошная озабоченность. Всё время хотелось то щёку, то подбородок, то лоб почесать. Постоянно приходилось следить за руками. Из-за этого я вёл себя перед камерой так скованно. Марина даже заметила. В следующий раз привлеку для этого кого-нибудь из девушек. Да вон хоть младшую дочь Марины Надюшку попрошу помочь. У неё полно свободного времени.

А может, Юле предложить? Девушка очень перспективная. То, как она сегодня бросилась на помощь Сергею, многое рассказало мне о её характере и о крепости её духа. Необычное поведение для совсем юной девушки. А ведь ей совсем недавно только шестнадцать исполнилось.

Я подумал над этим маленько и покачал головой. Нет, рановато. Тогда очень много придётся ей объяснять. С Серёгой я возился целых две недели, а он-то ко всей новой информации был более или менее подготовлен. То, как я его выдернул из интерната под Магаданом, заставило его крепко задуматься и в итоге прийти к верным выводам. Сможет ли Юля так же быстро принять массу новой и во многом противоречащей её теперешним убеждениям информации? У Серёги был хороший стимул. Та борьба с собственным сознанием давала ему шанс резко изменить предопределённость собственной жизни. И он это отлично понимал. А какой стимул будет у Юли? Нет, рано. Но поговорить с ней необходимо. И начать можно с вопроса: что она поняла из сегодняшних событий?

Вот этим и займусь, когда в милиции закончу. Позволю капитану отвести меня в райотдел и сдать с рук на руки дежурному и покину их. Вернусь в дом матери Антоши, заберу куда-нибудь Сергея с Юлей, накормлю их, и за столом побеседуем.

Открылась левая дверца, и водитель ловко запрыгнул на сиденье. Следом открылась правая дверь. Капитан уставился на меня. Я достал из кармана куртки носовой платок и обтёр губы. Подмигнул ему:

– Ну что, дальше поехали?

Он поставил ногу на ступеньку, схватился за скобу, и машина качнулась под его весом. Сел, обернулся ко мне.

– А бревно? Тут кран вызывать нужно.

– Какое бревно? – Я усмехнулся. – Заводи, Семёнов! Поехали!

Оба отвернулись от меня и уставились на дорогу. Туда же смотрели и двое прохожих. Бревна на дороге уже не было.

– А куда оно подевалось? – растеряно спросил Семёнов. – Вот только что лежало...

– Туда же, откуда и появилось. Слушайте, я ведь долго ждать не буду. Если мы сейчас не поедем, я исчезну вслед за бревном. Мне исчезнуть?

Капитан перевёл взгляд с меня на водителя и кивнул.

– Поехали, Семёнов, поехали. После поговорим.

***

Машина остановилась у ступенек райотдела. Водитель высадил нас, дождался, когда капитан захлопнет свою дверь и тут же повёл машину к левому крылу здания, где стояла ещё одна такая же машина. Там, возле забора, у них оборудована курилка. В ней уже сидели и курили двое мужчин в милицейской форме. Похоже, такие же водители, как и Семёнов. Сейчас поделится новостями. Интересно, как его товарищи отреагируют? Скорее всего не поверят ни единому его слову. На смех поднимут.

Я было направился к ступеням, но капитан придержал меня за плечо.

– Постой. Ещё пару слов...

Я развернулся к нему. Он понизил голос и даже наклонился ко мне.

– Слушай. Тут вот какое дело. Мы сейчас с тобой подойдём к окошку дежурного. Там я сдам тебя ему с рук на руки. Так положено. Так вот, если ты ему скажешь, что сдался добровольно и готов написать чистосердечное признание, то тебя в клетку к забулдыгам не посадят, а сразу отведут в допросную. Придёт дежурный следователь или кто-нибудь из угрозыска, и ты при нём повторишь то же самое – то есть, что решил больше не скрываться от милиции, а добровольно сдаться. А я тоже скажу, что ты сам ко мне подошёл и попросил доставить тебя в милицию. Это называется явкой с повинной. От этого тебе скидка большая будет. Может быть, даже условным сроком отделаешься, если статья у тебя не тяжёлая. Но даже если и тяжёлая, суд всё равно учтёт, что ты сдался добровольно. Понимаешь, о чём я? Тебе прямая выгода. Меньше сидеть придётся, если что.

– Понимаю. Только в чём же мне признаваться? Я ведь никаких преступлений не совершал. Единственная моя вина состоит в том, что я отказывался сотрудничать с высшими партийными начальниками.

– С нашими? Из обкома?

– Нет, ты что! С самыми верхними. Из Политбюро. Ты думаешь, почему Брежнева в мае со всех постов сняли?

– Ну, об этом все знают. За допущенные перегибы. За недостаточное внимание к сельскому хозяйству. По-моему, правильно сделали, что сняли. Давно нужно было это сделать. Ещё немного, и мы бы здесь второй культ личности получили. Ну ты и сам, наверно, газеты читал и телевизор смотрел.

– Ерунда всё это! – поморщился я. – Обычная дешёвая отмазка. Правду они вам ни за что не скажут.

– Какую правду? Ты что, знаешь об этом что-нибудь?

– Всё знаю. То есть абсолютно всё. До мельчайших деталей.

Он недоверчиво усмехнулся, а я вздохнул.

– Жалко мне тебя, капитан. Вроде глаза у тебя на месте и со зрением у тебя всё в порядке, а не видишь ты ничего. Ты же в двух метрах от меня стоял, когда я этой молодой женщине её умершего ребёнка вернул. Ты не поверил. Посчитал это какой-то глупой шуткой. А ведь это и в самом деле случилось. Сейчас эта девочка сидит на коленях у матери, а та не решается выпустить её из своих рук, чтобы сбегать на кухню попить. Боится, что дочь снова исчезнет. Целует её и плачет от счастья. А девчонке хочется побегать и со своими игрушками поиграть. Можешь сходить к ним и лично убедиться. Адрес я тебе дам. Я не сержусь на тебя только потому, что таких, как ты, у нас в стране абсолютное большинство. Вот таких вот – недоверчивых и полагающих, что уж им-то истина известна. Тебя, мол, не провести! Вот ответь мне на простой вопрос: куда подевалось то бревно, которое ты своими глазами видел и которое ногой пинал? Оно ведь куда-то делось?

Он качнул головой, снял шапку и вытер лоб. Вернул шапку на место и говорит:

– Да, с бревном дело нечисто. Там двое прохожих были, которые утверждают, что оно появилось прямо из воздуха и упало на дорогу. Говорят, примерно сантиметров с десяти – двадцати. Громыхнуло при падении, как столбы из хорошо просохшего дерева при падении громыхают, и подпрыгнуло два раза.

– Но ты им не поверил, верно?

Капитан пожал плечами:

– А как тут поверишь? Ты бы на моём месте поверил?

– Разумеется, поверил бы! Потому что я сам это бревно создал и уничтожил. Я же твоему водителю объяснял: мне захотелось есть, а до райотдела оставалось меньше километра. Я бы не успел доесть свой бутерброд. Или тем моим словам ты тоже не поверил? Ты хотя бы веришь в то, что я в Загорске вернул монастырской братии их древние колокола?

– В народе об этом говорят, – пожал он плечами, – но в газетах и по телевидению об этом ни слова не было. А у нас тут разное болтают. Сам знаешь, какие дикие слухи порой в народе рождаются. Некоторые, вон, считают, что те колокола привезли с собой инопланетяне. Спорят о том, откуда они к нам прилетели. Одни говорят, что с Марса, а другие, что эти точно были с Альфа-Центавра. Летом двоих таких спорщиков из пивной доставили. Один другому в пылу спора кружку об голову разбил. Дали ему год условно.

– Инопланетяне? – Я хмыкнул и покрутил головой. – Вот ведь интересно мозг человека устроен. Ему проще объяснить происходящее кознями инопланетян, чем принять простой и очевидный факт, но который противоречит внутренним его убеждениям. Даже если этот факт у него под носом лежит, и его руками потрогать можно. Нет, этого не может быть, потому что такого не может быть никогда! Бревно, наверно, тоже марсиане на Землю притащили, да? Чтобы я спокойно перекусить смог. Не рассказывали, как оно у них в летающей тарелке разместилось? Нет?.. – Я вздохнул и развернулся в сторону дверей. – Ладно, пошли, Фома неверующий. О чём ещё с такими как ты разговаривать?

Уже шагнув на вторую ступеньку, я остановился и развернулся к идущему следом капитану.

– Хочешь ещё одно доказательство, что инопланетяне здесь ни при чём?

– Какое?

– Пока со мной будут заниматься у вас в дежурной части, здесь по центру вот этой площадки встанет красивая стела. Невысокая. Метров на десять – пятнадцать. Причём, камень для неё я возьму с Луны. Эта штука простоит у вас во дворе недолго, так что пользуйся случаем и сфотографируйся на её фоне.

– Почему недолго?

– Ну как «почему»? Потому что это будет камень с Луны. У вас его быстро для исследований заберут. Учёным тоже было бы интересно с ним поработать. Так что вряд ли стела больше недели простоит. А может, даже и быстрее исчезнет. Чтобы народ не возбуждать.

– Не врёшь? – Он снова снял шапку, чтобы вытереть пот. В такую погоду нужно фуражку надевать, а не париться в меховой шапке.

– Не вру. Пошли?

Он кивнул, и мы поднялись на крыльцо.

Глава 23. Земля-2. Западное побережье острова Суматра

15 апреля 1973 года

Мы с Надюшкой Колокольцевой сидели на раскладных стульях, болтали о пустяках и издали наблюдали за моим отцом. Он стоял в десяти метрах от глубокого провала, через который вскорости проляжет сначала временный пешеходный мостик, а потом, когда земляные работы будут закончены, и капитальный железнодорожный мост. Отец рассматривал через окуляр теодолита рейку, которую на другой стороне провала держал Саша Космодемьянский. Сестра его была рядом с ним. Она сидела в траве рядом с армейской радиостанцией и дожидалась сигналов моего отца. В паре метров от него стояла в траве вторая точно такая же радиостанция. При необходимости переставить рейку он даст команду Зое, а та будет направлять своего брата. Без радиосвязи выполнять геодезическую съёмку на такой сложной местности было бы значительно сложнее.

С ними на той стороне находились и пятеро из десяти охранников нашего небольшого отряда. День подходил к концу, и они были заняты установкой палаток и оборудованием временного лагеря. Весь завтрашний и, возможно, послезавтрашний день мы проведём в этой местности, поэтому устраиваться нужно было основательно. Остальные пятеро охранников оставались на нашей стороне.

Папа не знает, что я его сын. Никто, кроме Марины, не знает. Даже её младшая дочь Надюшка. Он вообще не в курсе, что у него есть жена и сын. Я вытащил его в этот мир за день до того штурма крепости Кенигсберг, во время которого он получил своё ранение. Нет, он не дезертировал. В этот мир я перенёс лишь его двойника. Двойника, который ещё не знал, что завтра война для него закончится, что он попадёт в госпиталь, что там он познакомится с хорошенькой русоголовой медсестричкой по имени Мария, что полюбит её, что после окончания войны она согласится выйти за него замуж, и в далёком 1956 году у них родится сын Александр. То есть я.

Отец появился в этом мире по той же причине, по которой здесь появилась Зоя Космодемьянская, а парой часов позже и её погибший в танковом бою брат Александр. Не смог я согласиться с тем, что такие люди умирают. Пусть проживут ещё одну жизнь. Спокойную, мирную, без ужасов войны. И вообще, буду выборочно возвращать сюда погибших в той войне. На этой планете народу очень мало проживает. От вновь прибывших нам здесь большая польза будет. По крайней мере все они люди грамотные и с нужными здесь профессиями. Пора вытаскивать здешнее общество из Средневековья.

***

Я как раз рассказывал Надюшке о том, как её старшая сестра Наташа готовится к выпускным экзаменам, когда у меня в голове раздался голос двойника из Советского Союза. Оказывается, он попал там в милицию, причём не в Иркутске, где он учится в медицинском, а в Вологде. Я не следил за ним в последние недели, своих дел хватало, поэтому сначала даже не понял, как его занесло в те края. Лишь нырнув на секунду в его сознание, сообразил в чём там дело. Это же город, в котором живёт семья Антоши Успенской!

Хорошая девушка. Наставник, когда рассказывал историю того человека, которого весь мир знает под именем Иисус, довольно много времени уделил истории появления на свет его матери. Рассказывал, как и по каким критериям его собственный Наставник, который запланировал и осуществил этот грандиозный проект объединения народов под крылом единой веры, подбирал кандидатуры на эту роль.

Больше двадцати лет он отслеживал судьбы отвечающих его представлениям девочек, следил за их изменениями, отсеивал тех, кто по мере роста и развития переставал отвечать строгим критериям и взамен выбывших включал в список других.

Муторное это дело оказалось. Но он был терпелив и настойчив и своего всё же добился. Встретилась ему такая девочка. Он дождался, когда она подрастёт, подобрал для неё мужа и лишь затем запустил все процессы, позволившие ему осуществить задуманное.

Так вот, увидев Антошу в первый раз и внимательно присмотревшись к ней, мой собственный Наставник сказал, что его предшественник совершенно определённо выбрал бы именно такую. Есть в ней нечто такое, что резко выделяет её среди всех девушек её возраста. Причём, это не её внешняя красота.

Он говорил про какой-то свет, который идёт от неё, но я, как ни присматривался, никакого света разглядеть так и не смог. Причём, рассматривал я её и в ультрафиолете, и в инфракрасных лучах. Наставник, помнится, посмеялся надо мной. Сказал, что такое зрение станет мне доступно лет через сто, не раньше. Ну ладно, он дядька опытный, ему виднее.

***

Когда я рассказал Надюшке о желании моего двойника поставить во дворе отдела милиции высокую стелу и чтобы обязательно из лунного камня, она не удивилась, но тут же загорелась идеей слетать на Луну, чтобы на месте подобрать материал для стелы. Надоело ей сидеть без дела, вот и обрадовалась возможности отвлечься.

Она предложила поискать камень для стелы на обратной стороне Луны. Напомнила мне, что мы с ней однажды провели целый день в кратере Циолковского и видели там гигантские горы сплошь состоящие из прочнейшего тёмного-зелёного, почти чёрного, базальта.

Зеленоватым оттенком эта порода обязана высокому содержанию меди. К этому выводу мой земной двойник пришёл, проведя серию экспериментов в институтской лаборатории. Надюшка сказала, что должно красиво выглядеть, особенно если грани этого гигантского карандаша сделать полированными. Ну это-то вообще не проблема.

Я подозвал стоящих цепью за нашими спинами на самой границе леса королевских охранников. Они находились здесь для переноски нашего скарба, когда перемещаться предстоит на незначительное расстояние и открывать для этого проход смысла не имеет, и для того, чтобы Надюшка не боялась змей и ящериц. Боится она их страшно! Как я ни убеждал её, что ни одна из известных нам змей или ящериц физически не сможет приблизиться к ней ближе, чем на десять метров, она только головой мотает. Говорит, что известные не смогут, но кроме известных имеются ещё и неизвестные.

Мир этот плохо изучен. Ещё далеко не все звери и птицы описаны и внесены в каталоги. Тут она права, конечно. Татьяна Аксёнова, бывшая аспирантка Дальневосточного университета, с которой я случайно познакомился пару лет назад и которая по своей воле изъявила желание возглавить группу по исследованию животного мира этой планеты, усердно занимается каталогизацией, но силёнок у её группы маловато, чтобы быстро справиться с такой гигантской задачей. Сложность состоит в том, что животный и растительный миры здесь лишь отдалённо напоминают мир планеты Земля-1. Слишком много отклонений, иногда очень серьёзных, чтобы можно было назвать их даже близкими друг к другу.

Когда охранники собрались вокруг нас, я объяснил им их новую задачу. Сказал, что мы с принцессой должны будем на часок исчезнуть и теперь их задачей становится охрана инженера Кузнецова. Такое прозвище мой отец получил в этом мире. Мне кажется, оно ему нравится. Мне бы тоже, наверно, нравилось, если бы я был первым и единственным инженером на планете.

***

Капитан зашёл в просторный вестибюль вслед за мной и устремился к окошку дежурного, а я остался стоять и осматривался. Справа от входа дверь с табличкой «Служебное помещение», в двух метрах дальше то самое окошко. На небольшую, прочную полку под ним облокотился прилично одетый гражданин в коричневом плаще и шляпе. Левая стена вестибюля занята рядом деревянных кресел, которые, кажется, ещё совсем недавно стояли в каком-то кинотеатре. Над креслами большой стенд «Их разыскивает милиция». Бюллетени, с нашими с Мариной фотографиями расположены в первом верхнем ряду. Мы с ней и здесь рядом. Марина слева, я справа. Лобовая стена практически пустая. Ближе к правой стене три ступеньки, ведущие из вестибюля во внутренние помещения райотдела. Сразу за ними угадывается застеленный изрядно потёртым коричневым линолеумом неширокий коридор.

Капитан подошёл к окошку, требовательно постучал в стекло, поймал взгляд сидящего по ту сторону стекла офицера, мотнул головой в сторону двери и громко сказал:

– Открывай!

Стоявший возле окошка мужчина в шляпе посторонился и оглянулся на нас. Я зевнул. Мой двойник на Земле-2 будет возиться со стелой как минимум час. Придётся мне этот час поскучать в милиции. И первое, что нужно будет сделать, это связаться с Серёгой. Нужно, чтобы они с Юлей не удрали из дома Успенских, а дождались меня. Разговор с ней – это, пожалуй, самое интересное и важное на сегодня. Всё остальное может подождать.

Дверь в служебное помещение отворилась и наружу выглянул молодой парень в милицейской форме с лейтенантскими погонами на плечах. Парень нашёл меня взглядом, каким-то образом понял, что мы с капитаном вместе и спросил его:

– Кого привели, Савелий Игнатьевич?

Капитан – он уже переместился к двери – оглянулся на меня и приглашающе качнул головой.

– Заходи, Кузнецов.

А лейтенанту ответил так:

– Это с Соборного переулка. Фигурант розыска. Попросился со мной. Говорит, хочет написать чистосердечное.

Он посторонился, и я протиснулся мимо него и мимо лейтенанта в просторное помещение дежурной.

Не понял меня капитан? Решил представить дело так, что я пришёл к ним сдаваться? И что мне теперь делать? Возразить? Или пока промолчать? Ладно, подыграю. Всё равно дальше не он будет со мной заниматься, а кто-то другой. Я своё слово сдержал – с ним в райотдел пришёл. Больше я ему ничем не обязан, а значит руки у меня развязаны. Я глянул на часы. Без четверти двенадцать.

– Вы его обыскали? – лейтенант запер дверь и направился в правый угол помещения к высокой – до самого потолка – просторной клетке, сваренной из восьмимиллиметровых прутьев. Внутри имелись две лавки, поставленные по двум сторонам, на которых расположились двое граждан. Один из них явно был бездомным. Обросший клочковатой бородой, волосы на голове не стрижены как минимум год. Вся одежда, как и ботинки, грязная и вонючая. Он спал на лавке, подложив под голову грязную зимнюю шапку. Рядом с ним места на лавке не осталось.

Вторую лавку занимал мужчина видом поприличнее. Тот сидел, опираясь локтями в колени и низко опустив голову. Плащ его тоже был испачкан, но видно было, что нашёл он его не на помойке. Скорее всего подобрали этого дяденьку где-нибудь на улице. Хватил лишку да и уснул на случайной лавочке.

На вопрос лейтенанта капитан нахмурился.

– Мы людей не обыскиваем. Это не наша работа. Если тебе нужно, сам обыскивай, а меня от этого уволь. Кроме того, я же тебе сказал: парень сам попросился к нам. Добровольно пришёл, понял? Зачем же его обыскивать?

Лейтенант кивнул, прошагал к клетке, достал из кармана большой ключ со сложной бородкой, открыл замок, широко распахнул дверь и посмотрел на меня.

– Заходи!

Я вежливо улыбнулся ему.

– Я лучше здесь подожду. У вас там товарищ отдыхает, а по нему насекомые ползают. Не хотелось бы их домой принести.

Капитан снова нахмурился.

– Послушай, лейтенант, оставь ты эти глупости. Или прямо сейчас вызывай дежурного следователя, или я его к себе отведу. Пусть он у нас побудет. Парень-то приличный. За что его к забулдыгам сажать? Действительно, подхватит ещё какую-нибудь заразу. Кто за это отвечать будет? Ты?

Лейтенант помедлил пару секунд, с лязгом закрыл дверь клетки и вернулся к своему столу. Бросил в окошко ожидающему его посетителю в шляпе:

– Сейчас… Посидите вон там. У меня срочное дело образовалось.

После этого он вытащил из стопы журнал в твёрдом картонном переплёте, оглянулся на капитана и спросил:

– Как его фамилия?

– Кузнецов. Александр. – Он посмотрел на меня. – Как твоё отчество, Саша?

– Петрович.

Лейтенант кивнул и повёл по строчкам в журнале пальцем. Нашёл нужную запись быстро. Прочитал и тут же вскочил со стула. Нашёл среди бумаг наручники и шагнул ко мне.

– Давай сюда руки!

Капитан шевельнулся. Он всё-таки был очень напряжён.

– Зачем наручники?

– Он подозревается в совершении ряда опасных преступлений. Так положено, товарищ капитан. Давай руки, говорю!

Я пожал плечами и подал ему руки.

– Только сразу предупреждаю: наручники на мне плохо держатся. Сто раз проверял. Ещё и ломаются при этом почему-то.

– Ничего, удержатся, – бормотал лейтенант, защёлкивая браслеты на моих запястьях.

Парень молодой, неопытный. Как бы вразнос не пошёл. На всякий случай я вывел из строя пистолет в его кобуре. Не сломал основательно, а просто вытащил ударник. Теперь не выстрелит.

Лейтенант отступил на шаг, критическим взглядом оглядел меня и кивнул.

– Вот так будет надёжнее.

Я пожал плечами и обратился к капитану.

– Смотри, капитан, что сейчас произойдёт. Надеюсь, после этого ты поймёшь, откуда на дороге появилось бревно, и куда оно исчезло.

Два микроскопических окошка появились в сантиметре от обоих сочленений, перерезали прочный металл, и наручники с грохотом упали на пол. Я ногой откинул их от себя подальше.

– Я же говорил, что наручники на мне не держатся? – улыбнулся я оторопевшему лейтенанту. Капитан расстегнул очередную пуговицу на шинели и надул щёки. Лицо его было красным.

– Ты бы разделся, капитан? Упаришься ведь, – посоветовал я ему.

– Как ты это сделал? – Он начал расстёгивать замочек на вертикальном ремне портупеи. Видимо, решил последовать моему совету.

– Точно так же, как бревно из воздуха достал. Не забивай себе голову. Всё равно не поймёшь. И повторить не сможешь. Никто на земле этого повторить не сможет.

Лейтенант подобрал наручники с пола и тут же понял, что с ними произошло. Как я и предполагал, это его испугало, и он схватился за кобуру. Хорошие у него навыки. Пистолет он выдернул практически мгновенно. Я усмехнулся ему в лицо, не двигаясь с места.

– Ты, никак, воевать со мной собрался?

Лейтенант снял пистолет с предохранителя. Всё, дальше лучше не ждать! Может, ему вот это поможет? Я уменьшил его вес до нуля, но этим не ограничился. Ноги лейтенанта оторвались от пола, он беспорядочно замахал руками и ногами, взлетая к высокому потолку. Пистолет он при этом выронил. Лейтенант не успел сориентироваться и выставить руки. Из-за этого он довольно сильно ударился о потолок головой. У него от внезапно наступившей невесомости выключился вестибулярный аппарат и сильно закружилась голова. Такое со всеми происходит. Со мной в том числе. Нужно какое-то время, чтобы адаптироваться к новым условиям. У одних адаптация происходит быстро, – в течение секунд, – у других этот процесс может занять и полчаса.

Сейчас этот парень лежал на потолке на спине и обеими руками держался за голову. Он морщился. Та боль отвлекала его и не давала его растерянности перерасти в панику.

– Ни хрена себе! – раздался у меня за спиной хриплый голос.

Я оглянулся. Оба задержанных в клетке, про которых я на время забыл, оказались на ногах. Они держались за прутья решётки и смотрели вверх. Не спускал глаз с лейтенанта и капитан. Он бочком переместился в сторону валяющегося на полу пистолета, подобрал его, выщелкнул из рукояти магазин, сунул его в карман, двумя руками передёрнул затвор, подобрал с пола вылетевший наружу патрон и отошёл к столу дежурного.

Похоже, он тоже не очень доверял лейтенанту. Я неторопливо подошёл к нему. Капитан достал из кармана магазин и собрался уже полностью освободить его от патронов, но я положил руку на рукав его шинели.

– Не нужно, капитан, – негромко сказал я ему и бросил на стол ударник. – Пистолет неисправен. Его для начала нужно основательно разобрать и вернуть на место ударник.

Он схватил ударник, рассмотрел его и посмотрел на меня. Очень тихо спросил:

– Это ты его вытащил?

Я кивнул.

– Да, я. Мы с тобой, наверно, об одном и том же подумали. Кстати, не знаешь, почему патрон оказался в патроннике? Я думал, его досылают туда, только когда готовятся стрелять.

– Да, верно. – Он кинул через плечо взгляд на лейтенанта, убедился в том, что тот по-прежнему лежит на потолке, и ещё тише сказал. – Это и в самом деле так. Я тебе больше скажу: это прямое нарушение правил техники безопасности. Парнишка ещё совсем молодой. Он у нас всего два месяца. Только-только из школы милиции. Ты на него не сердись, ладно? Оботрётся, поймёт, что мы здесь не в игрушки играем, и придёт в норму.

– Я не сержусь. Не хотел, чтобы он здесь стрельбу устроил, вот и сделал то, что сделал. Сейчас отпущу.

Я развернулся, поднял голову и громко спросил:

– Эй, лейтенант, если я тебя сейчас вниз опущу, ты хорошо себя вести будешь?