Текст книги "Странные игры"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Ну что, ты куда уходил? – с деланным трагизмом спрашивал у Феликса Адам, – Ты же самое интересное пропустил, и фотография Елены в шоколадном молоке теперь навсегда потеряна.

Феликс был известен в школе, как знатный извращенец.

– Елена в шоколадном молоке? – Алистер изогнул бровь в удивлении и хмыкнул, – В самом деле, Феликс, как ты такое мог пропустить? И да, привет.

Феликс фыркнул и пошел прочь.

– Вопрос-какашка, упустил – воспроизведу.

– Как это? – удивился Адам.

Колдун покосился на прошедшего мимо Финеллу, одетого почему-то скорее как вампир, чем как солдат, но тот, кажется, не собирался снова портить ему настроение.

– Я чувствую возмущение в Силе... – пробормотал Френк, хмуро глядя вслед Феликсу.

– Что? – Алистер непонимающе уставился на него, – Что ты имеешь в виду?

Максвелл указал на "нэка", уверенным шагом шедшего к Елене. Та как раз вышла из раздевалки в новой нацистской форме. Феликс остановился прямо перед ней... и недолго думая, опрокинул ей на голову кружку шоколада. Немка от неожиданности даже не сообразила, как реагировать. Она просто вжала голову в плечи и зажмурила глаза, ожидая, когда этот неприятный поток шоколадного молока, наконец, закончится.

– Феликс, ты что пьян? – ошарашенно спросил Чезаре, с угрожающим видом пододвигаясь к нему.

Феликс не ответил, занятый более важным делом. Молниеносно вытащив планшет, он сделал быстрый снимок своего "шедевра".

– Я должен был догадаться, – отфэйспалмил Френк.

Преподаватель совершенно непедагогично перехватил руку с планшетом в болевой захват. Пальцы разжались, но планшет не упал на пол: Кристиан подхватил его телекинезом и вышвырнул за борт. А в довершение к студенту подскочила Светлана.

– Н-на! – воскликнула она, с силой ударяя его коленом в лицо, – Хамло ушастое!

– Тут ты, мягко говоря, перешел границы дозволенного, – неодобрительно покачал головой Финелла, – Это слишком даже по моим меркам.

– В приличном обществе за такое выбрасывают за борт, – прокомментировал подошедший Грег.

Елену взялся защищать чуть ли не каждый рядом стоящий, и участие Алистера даже не требовалось. Тем не менее, некое чувство удовлетворения он всё же испытал оттого, что этот парень получил по морде. Так ему и надо. Одно дело – терпеть его словесные подколки, к ним можно и привыкнуть, и совсем другое – вести себя как последняя свинья.

Выпрямившись и игнорируя кошака, который опасности в данный момент не представлял, Брайс подошел к Елене, встал перед ней и, дождавшись, когда та откроет глаза, галантно поклонился, прижав руку к сердцу.

– Феликс – редкостная сволочь, миледи, – сообщил он, – Однако, смею заметить, да не покажутся вам мои слова оскорблением, что вам не стоит особенно беспокоиться из-за этого инцидента. Со стороны Феликса это был комплимент в ваш адрес, ведь он обратил внимание, что шоколадное молоко подчеркивает вашу и без того природную красоту.

Елена пару раз моргнула, после чего достала из кармашка платочек, который тоже каким-то образом залило.

– Какой... экстравагантный комплимент...

Чезаре отпустил, или скорее отбросил хулигана, после чего отошел и покачал головой:

– Проводите кто-нибудь виконтессу в раздевалку... И в душ.

После этого он обернулся к Рейко и указал на Феликса:

– Этого в стазис, как Альву на прошлом празднике, или он осознал урок?..

– Давай разбираться с этим будем после праздника, – поморщилась Рейко, – Не хочу, чтобы он праздник всем портил.

И тут Елена заговорила.

– Да вы вообще страх потеряли?! – виконтесса вырвалась из рук Светланы, – Для вас сжечь душу и облить молоком – это одно и тоже?!

Она жгучим взглядом оглядела всех представителей "ближайшего круга".

– Побить, выбить зубы, запихнуть в стазис? Это что? Поведение высшего общества? Это поведение будущего человечества?!

Краем глаза Чезаре уловил победную улыбку Феликса. Он знал, с самого начала знал, что так будет!

– Виконтесса, – ровным голосом ответил преподаватель, – Альва свое получит, в этом вы можете не сомневаться. Я лично об этом позабочусь, если вас это успокоит. Стазис же – не мера наказания, а способ предотвратить дальнейшие эксцессы такого рода. Так же, как оно было на прошлом празднике, – он акцентировал внимание на слове "прошлом", указывая таким образом на прецедент.

– Да?! – переспросила девушка, – Тогда давайте затолкаем в стазис и Вернера! Он ведь прозвище "пан сводник" получил как раз за такие же шуточки!

– Все же эта шуточка куда более... злая, – поморщился кардинал, – И ваша нынешняя реакция тому подтверждение...

Он помолчал, а затем продолжил, и его интонации стали где-то на 20% вкрадчивыми, на 20% гипнотическими и на 60% сочувственными.

– Хотя я подозреваю, что она стала лишь одной из последних капель. У вас был тяжелый день. Было жестоко оставлять все дела по Филадельфии на вас одну. Но не надо срываться на людях, которые желают вам только добра.

– Виконтесса, – вмешался Грег, – У меня есть основания предполагать, что эти фотографии уже выложены в сеть. Его эмоциональный фон указывает на это. Возможно, в данном случае наказание несколько не соответствует идеалу, но тогда вам следует предложить свой вариант, не так ли?

И как будто этого было мало, к ним подошел еще и Хесус.

– Что тут произошло?

– Меня тут пытаются убедить, – фыркнула виконтесса, – Что за пролитое молоко надо избить человека ногами по лицу, вышвырнуть его планшет со всеми локальными файлами и положить в стазис от греха подальше, чтобы потом решить, что с ним делать.

– Что тут сказать, когда все независимо друг от друга кинулись за вас заступаться, вышло... чрезмерно, – ответил Чезаре, – Но вы же понимаете, что это не со зла. Если вы, как пострадавшая сторона, считаете, что наказания не требуется – быть посему. Что до стазиса – это зависит от того, осознал он свою ошибку или нет.

– В данный момент он лишь чувствует свое превосходство и радуется... полагаю тому, что скоро эти фотографии увидят очень многие, – покачал головой Грег, – Можно сказать, что все, включая эти несколько ударов, прошло по его план. Неплохой план, если уж на то пошло. Если придумать дальнейшее наказание, то виноваты будут еще и все, кто вмешался, а если оставить, как есть, то можно смело ждать повторения.

– Наказание!? – фыркнула Елена, после чего хлопнула ладонью себе по голове, – Проснитесь, люди! Убийца души до сих пор жива, королевой вашей школы является террористка, на счету которой более сотни загубленных жизней, а вы бьёте ногами по лицу мелкого хулигана...

Она зажмурилась и вытянула руки вдоль тела.

– Да что вы можете знать о наказаниях, кретинов куски!

– По пунктам, – привычно поморщился Чезаре, – Пожирательницу душ будут судить и накажут. Это я вам обещаю. Королева... За вас, на секундочку, не задумываясь вступились шесть человек. Пусть глупо, пусть чрезмерно... Но это как нельзя лучше говорит о том, что вы полностью заслуживаете этого, несмотря на ваше прошлое, которое так вас тяготит. Если бы в вас видели только убийцу, не стали бы заступаться.

– Стазис – это тот же карцер, только без наручников! – радостно воскликнула подошедшая Бетти. Ее лицо было чуть тронуто мстительной улыбкой, – Мне кажется, чтобы заработать столь страшную участь, нужно совершить нечто гораздо более отмороженное. Да и, как мне кажется, определить наказание должны король и королева школы, а не преподаватели!

Какое-то время Елена молчала. А потом медленно покачала головой:

– Мне абсолютно не льстит, что, в мою честь, люди готовы творить грязные дела.

Оттолкнув попытавшуюся помочь ей Светлану, виконтесса двинулась в сторону душевых... Хотя не нужно было быть шпионом, чтобы понять, что не в душевые она направляется. Рю какое-то время помедлил, а потом пошел за ней.

– Наши преподаватели не могут даже такое мелочное дело, как обливание человека сладкой жижей разрулить, чего уж там, выбирать наказание? – фыркнул Хесус.

Эта фраза вызвала смешки в толпе. И это стало последней каплей.

Чезаре был уже в тихом бешенстве. Не так уж часто он делал то, что считал верным с моральной точки зрения, без всякой задней мысли. И теперь он понимал, почему. Что толку поступать правильно, если что бы ты ни делал, все равно в твоих действиях будут видеть то, что хотят? Если в попытке заступиться видят жестокость, а в попытке ободрить – лесть? Если те, кому ты помог, будут считать это твоей обязанностью, а кому не смог – твоим преступлением? Если что бы ты ни делал, тебя все равно будут видеть опереточным злодеем? Доказывать, что ты не верблюд – увольте. Надоело. Ему уже хватило унижения в планере. А до того – по дороге в храм. Хватит. Пусть говорят, что хотят. Пусть ненавидят, если хотят.

– Не будет никакого наказания, – резковато ответил Чезаре, – В ЗШН нет запрета на унижение студентов. Вот, собственно, и все, ради чего потребовался этот срач.

Развернувшись, он двинулся прочь. Прочь... Оставив за спиной Хесуса-победителя, он уходил, провожаемый смехом студентов. Он не собирался отвечать. Он устал. До смерти устал. Пусть Хесус и его прихлебатели делают, что хотят.

Уйдя за угол, кардинал прислонился лбом к прохладному металлу стены. Наверное, правильным действием при таком уровне психического напряжения будет немного поплакать. Но он не собирался этого делать. Какие-то последние остатки сил, не растраченные за сегодняшний день, напоминали, что Мария не должна видеть его слез.

Мария... Это было все, что держало его в этой школе. Ему никогда не было интересно возиться со студентами. У него вызывал отвращение приказ Нарьяны позволять им умирать, если они недостаточно сильны, и он неоднократно нарушал его. Теперь же, после слов Хесуса и реакции на них, у него вызывали отвращение и сами студенты.

– Что случилось? – услышал он обеспокоенный голос за спиной.

Мария. Это была она.

– Ничего, – глухо ответил он.

Она подошла ближе и положила руку ему на плечо.

– Из-за "ничего" ты не был бы в таком состоянии, – сказала она, – Что случилось?

Чезаре вздохнул. И обернулся:

– Случилось то, что я раз за разом становлюсь козлом отпущения. То, что чем больше я пытаюсь что-то исправить, тем хуже становится. Заступился за Елену – внезапно оказался жестоким самодуром. Пришли на помощь Алистеру с Аблой – заполучил личного врага в лице Аблы, перед которым еще и пришлось унижаться. Спасли Акиру – он все равно погиб, а мы еще и виноваты остались. Предложил помощь – прослыл шантажистом. Хватит с меня всего этого!

Он осекся, увидев в ее глазах не столько сочувствие, сколько... разочарование. То, что он меньше всего хотел видеть в глазах Марии. Он ведь старался быть героем для нее. А теперь все пошло прахом. Пошло прахом из-за одного срыва.

– Прости, – покачал головой он, – Прости, что сорвался, хорошо?

Она молча подняла на него взгляд. Этот взгляд был теплым.

– Ты можешь сорваться, находясь рядом со мной, когда никто не видит. Тебе бывает тяжело, я знаю. Это нормально. Ты можешь сказать, как ты устал, как тебе хочется все бросить. Я пойму.

– Все с точностью до наоборот, – качнул головой Чезаре, – Я же знаю, что ты полюбила меня не в последнюю очередь за надежность. За то, что можешь прийти ко мне с любой проблемой, и я успокою и что-нибудь придумаю. И именно поэтому я не хочу... проявлять слабость. Не хочу разочаровывать тебя.

Мария приложила палец к его губам, прерывая его речь:

– Но ты ведь не железный. Ты все время стараешься не показывать слабости, и поэтому сорвался, когда не надо.

– Должен быть железным, – ответил Чезаре, – Чтобы защитить тебя и при этом оставаться тебя достойным. Это не всегда одно и то же.

Мария улыбнулась, прильнула к нему и прошептала:

– Чтобы быть меня достойным, ты должен заботиться не только обо мне. Ты должен делать то, что правильно, даже когда не надеешься на награду или благодарность. Обещаешь мне?

Чезаре тяжело вздохнул:

– Ради тебя – обещаю.

С этими словами он укрыл ее черно-красным плащом римского карабинера. Она была, пожалуй, единственным, ради чего он готов был продолжать бороться.

Как бы ни было больно.

Впрочем, рядом с ней ему становилось легче. Мария положила голову ему на плечо, а он зарылся лицом в ее волосы. Его рука скользнула по ее бедру, но она мягко удержала его.

– Не знаю, как ты, а я умираю с голоду, – сообщила она и посмотрела ему в глаза, улыбаясь веселой, дразнящей улыбкой.

– Выбери нам столик, – кивнул он, – А я пойду добуду нам пропитание. Что тебе взять?

Мария усмехнулась.

– Мужчина с охоты должен принести мяса! – уверенно сказала она, – И бутылочку шато!

– Слушаюсь, – Чезаре галантно поклонился, взмахнув плащом, и шутовски отсалютовал, – Охота на шато начинается!

После этого он направился к шведскому столу за заказом. На окружающих студентов он целенаправленно не обращал внимания. Разумеется, модуль памяти добросовестно фиксировал все детали разговоров, чтобы их можно было потом проверить на спокойную голову. Но сейчас итальянец полагал, что чем меньше он будет их видеть и слышать, тем больше шансов, что этот долгий день закончится без нового позора.

Чезаре добросовестно выполнил инструкции, собрав на поднос свиные ребрышки и бараний стейк. Ко всему этому гарнир из картошечки. И бутылочку шато, разумеется.

– Возвращаюсь с добычей! – ухмыльнулся он, ставя все это на стол перед Марией.

– Мой добытчик, – улыбнулась она, склоняя голову набок, – Как охота? Тяжёлая была?

– А то! – широко ухмыльнулся Чезаре, целуя девушку в висок и усаживаясь рядом с ней, – Прям-таки настолько, что у Рейко небось уже вырос третий хвост... Нет, даже четвертый!

Вообще, он не был до конца уверен, что у кошек хвосты растут так же, как у лис. В легендах кицунэ могли иметь от одного до девяти хвостов в отличие от степени силы, а вот бакэнэко обычно ограничивались двумя. Он знал лишь, что у Рейко первоначально вырос один хвост, и только через пару недель – второй.

– Тебе, кстати, как, нравится твое благословение? – поинтересовалась паладинка, пока он разливал вино.

– Когда как, – пожал плечом Чезаре, – Иногда оно вызывает глупые ситуации, как с тем кроликом. Но к примеру, в случае с Файрусом оно пришлось более чем к месту: он умел обнаруживать цели и даже целиться сквозь стены, и охотничье чутье уравнивало силы... А что?

– Просто... – девушка отвела один из локонов за наушник, – Это ведь... языческое божество...

Ну да... Христианство, как и любая монотеистическая религия, не признавало чужих богов. А именно богами были оборотни для синтоизма... Или демонами, что в общем-то, ничуть не лучше. В синтоизме граница между богом и демоном была весьма зыбкой. В христианстве тоже, но по другой причине: языческое божество – это по определению не более чем демон с хорошей репутацией.

– Ты же знаешь, я не особо задумываюсь о таких вещах. Языческие боги, – будь то оборотни или всякие ктулхи, – для меня просто более могущественные люди, и не более того. Так же, как сам я не становлюсь пособником Дьявола оттого, что я нецерковный амагус.

Мария усмехнулась.

– Ну да, ты становишься пособником Дьявола оттого, что являешься её учителем.

– Ну, тоже верно, – засмеялся Чезаре. После чего снова ехидно ухмыльнулся:

– В конце концов, надо же ей приблизиться к соответствию статусу лукавой, коварной и так далее... А то несолидно.

– Смотри не перестарайся, – хихикнула паладинка, – А то создашь чудовище.

– Непохоже, чтобы она сама горела желанием, – хмыкнул он, – По крайней мере, на своих лекциях я ее редко вижу. Вот дождется заговора в Аду...

О демонах – настоящих демонах, а не психообразах Йоля и Легиона, – он знал не так уж много. Соня умела призывать их, но делала это редко и неохотно. Потенциально от них могло быть немало пользы, но она, по мнению Чезаре, не реализовывала весь их потенциал. Он надеялся, что теперь, с созданием "Возрождения", ситуация изменится.

– Зачем кому-то устраивать заговор в Аду? – удивилась Мария.

– А чем Ад отличается от любого человеческого государства? – в свою очередь удивился Чезаре, – Везде всегда есть те, кто недоволен недодачей власти, влияния, государевых милостей и прочих плюшек. И если недовольные считают, что в силах исправить столь несправедливое положение вещей, они могут попытаться добыть себе трон. Или посадить туда более удобного себе кандидата. Или хотя бы взять нынешнего под контроль. И там уж все зависит оттого, есть ли у правителя знания и средства, чтобы раскрыть заговор, подавить мятеж и тому подобное. Да вон, яркий пример: мои люди следят за Элли и ее ведьмочками именно потому что она может поднять мятеж, если почувствует слабину.

– Разве статус Дьявола – это не нечто большее, чем просто запись в документе, утверждающая власть? – удивилась паладинка.

– Тут не могу с уверенностью сказать: в сверхъестественной стороне вопроса я не так силен, – развел руками мужчина, – Но не исключаю, что хотя бы часть приведенных вариантов попадает в категорию "возможно, но трудно". А вообще... Почему мы с тобой обсуждаем внутреннюю политику Ада?

– Ну... Сделай Это Неправильно? – предположила девушка.

Чезаре усмехнулся и поцеловал ее в губы. Его тянуло к ней. Хотелось забыться в ее объятиях, не вспоминая ни о чем вокруг. Лишь на секунду оторвавшись, чтобы дать ей вдохнуть, он спустился ниже, целуя ее в скулу. Затем – в шею...

– Э-э-эй, – Мария прижала плечо к щеке, препятствуя поцелую, – Неприлично же!

– Стоит заметить, – ухмыльнулся шпион, – Что в данный момент твои защитные меры тактически неверны, поскольку ты открываешь противоположную сторону шеи поцелуям...

Впрочем, действий сверх объятия он пока не предпринимал. Хотя ему и нравилось доминировать в их отношениях, но делать с ней что-то, чего ей бы ни хотелось, он ни в коем случае не стал бы.

– Тактически верное решение тебе не понравится. К тому же оно будет стратегически неверным, как и твой поцелуй в шею.

– Вот как? – осведомился он, – И что же это за решение?

Мария покачала головой.

– Отвесить тебе пощёчину или подачу в челюсть, – ответила она.

– Не, это плохой вариант, – уверенно завертел головой Чезаре, – Откровенно пользоваться тем фактом, что я не могу на тебя подолгу обижаться, было бы весьма некрасиво...

– То есть, удар помог бы только на время? – хихикнула девушка.

– Конечно, – с серьезным видом кивнул преподаватель, – В зависимости от того, чем и с какой силой: от нескольких секунд для открытой ладони до нескольких часов для огненного меча. А затем я простил бы тебя и, в случае большого срока, извинился бы за все, что наговорил в его начале.

– Но ты ведь понимаешь, что за всё, что ты бы мне наговорил, я бы злилась никак не меньше недели? – изогнула бровь послушница.

– Значит, за эту неделю я извинился бы многократно, – уверенно ответил он.

– Но ведь ты понимаешь, что... О, привет, Лили!

Мария вытянула руки, чтобы поймать непоседливую драконицу. Та уже излечилась от всех ран и кажется, готова была искать новых приключений.

– Мася, а Мася, – сходу затараторила Лилит, приземляясь ей на колени, – Ты знаешь простой способ исправить осанку?

– Есть несколько способов, – ответила паладинка, – Способ первый – это придать человеку уверенности. Плохая осанка – часто признак страха, неуверенности, зажатости. Если человек в себе уверен, никого не боится и ничего не стесняется, его плечи сами собой разойдутся, как крылья. Если же этого не случилось, значит, у него слабые мышцы плечевого пояса, и ему нужно их подкачать парочкой упражнений.

Чезаре учили совсем иному: неважно, в чем ты уверен, ты должен держаться и двигаться, как предписывает легенда. И если властный князь Церкви держится ровно и уверенно, это не значит, что остальных личин это тоже касается... Тем более, что с его ростом ему поневоле приходилось горбиться на операциях со скрытным проникновением на объект.

Вот только как объяснить ребенку технику подготовки спецслужб?..

– Еще можно попробовать взять некий образ, к примеру, реального человека, или из фильма, – предложил он, – И позаимствовать пластику движений. Вот примерно как ты под впечатлением от понравившегося фильма заимствуешь элементы манеры речи героев. Но предупреждаю: это потребует практики, и первое время будет сбиваться, когда голова занята другим.

– Это куда тяжелее, Че, – ответила Мария, – И вообще, какой смысл лечить симптомы, когда у проблемы есть корень. Либо неуверенность в себе, либо слабый плечевой пояс. Несколькими упражнениями мышцы натренировать куда как проще, чем очень болезненными попытками постоянно держать осанку.

Он не стал спорить. В общем-то, он прекрасно понимал, что многое из того, что он умел, было неприменимо для других. Ведь его воспитывали не как человека, а как механизм. И это так или иначе сказывалось.

– Я поняла! – закивала Лилит и сорвалась с места.

Мария тепло улыбнулась, глядя вслед убегающей драконице.

– Постепенно она становится самым обычным ребёнком...

Чезаре нежно приобнял девушку.

– Она с самого начала была обычным ребенком с тяжелой судьбой. Главное, что ей нужно было, – это люди, которым она может доверять.

Мария покачала головой.

– Многие путают "просто" и "хотя бы", считая, что этого "просто", на самом деле, "достаточно".

– Это ты к чему? – не понял он.

– К тому, что хоть ей и нужно всего-то немного заботы и люди, которым она может доверять, этого недостаточно. Это всего лишь "хотя бы".

– А разве я сказал, что этого "достаточно"? – удивился Чезаре, – Я сказал лишь, что это "главное"...

Он мотнул головой.

– Не надо все время искать в моих словах подвоха. Я заметил, что сегодня этим занимаешься даже ты.

В его голосе прозвучал оттенок боли, и она несомненно заметила это.

– Прости, – смущённо улыбнулась Мария.

– Прощаю, – улыбнулся Чезаре, прижимая ее к себе и целуя в макушку, – Как я могу тебя не простить?..

Где-то в небе промелькнула падающая звезда. Говорят, что при этом можно загадать желание.

Он знал, чего хотел.

Праздник продлился до поздней ночи, и никакие боги не прерывали его. Под вечер, как и обещалось, состоялся конкурс пар. И хотя Чезаре и Мария приняли в нем участие, выиграть им не удалось. Победу по очкам одержали Тадеуш и Соня. Приз зрительских симпатий достался Хесусу и Алисе.

Впрочем, Чезаре не был расстроен. Самый главный приз был у него в руках.

И он собирался сделать все, чтобы никто не смог отобрать ее у него.

Эпилог

День 3

Дорогой дневник. Я начал тебя писать, потому что мне очень нужно хоть с кем-нибудь поделиться своими мыслями и чувствами, одолевающими меня в эти дни. Аблу мне не хочется тревожить своими переживаниями. С ней хорошо и весело, пусть так будет и дальше – незачем омрачать наши отношения, едва начавшиеся, моими беспокойными мыслями и душевными терзаниями. Алиса целые дни проводит с Хесусом – рад за нее, он отличный парень. Так что мне ничего не остается, как поделиться этим с тобой. Да, ты молча выслушаешь и ничего не скажешь в ответ, но я хотя бы выскажусь, а это, поверь, уже очень много.

Позавчера я стал причиной смерти нескольких тысяч людей. Так утверждает Финелла. Возможно, мне не стоит ему верить – ведь он хочет заманить меня в свой отряд «спасателей мира» и обещает «отмазать» от Нарьяны. Но, здраво размышляя, я полагаю, что в его словах есть истина. Помню тот момент, когда я ударил в горло Дагона – он закашлялся и затрясся, и скорее всего, именно в этот момент произошло землетрясение, погубившее тысячи человек. Не зря на меня потом Грег наехал с претензиями... Думая об этом, я сильно переживаю. Знать, что из-за тебя погибли люди, это ужасно. Хотя я не уверен, что у меня был другой выход... разве что позволить Дагону себя убить.

Да, я помню и о тех, кого мне пришлось убивать до этого. Стражи порядка, всего лишь выполнявшие свою работу... ну, еще были террористы – но они сами напросились, тут уж моя совесть молчит. Зато при мысли об убитых полицейских и военных она кричит и воет. Мне плохо, когда я думаю об этом. Ведь раньше я никого не убивал... всё внутри опускается от мысли, что теперь я убийца. И ладно бы, если б я был солдатом на войне – они выполняют приказы командиров. А что я? Я своими руками убил нескольких ни в чем не повинных людей... и еще несколько тысяч погибли по моей вине. Прямо сейчас я их оплакиваю... Простите меня...

Мне не верится, что тем же вечером мы спокойно развлекались на борту корабля. Участвовали в конкурсах, веселились, танцевали. И никто не вспоминал о погибших. Никто не поинтересовался, где же делась Мелисса Чанг и почему ее нет с нами. Как и близнецов Тао – я не помню, кажется, Джун не было среди празднующих. Им не было до них дела. Мне не было до них дела... Наверно, этот праздник был нужен всем нам, чтобы дружно всей школой не впасть в депрессию. Чувствую, я был близок к ней. Да и сейчас на грани. Только общение с Аблой позволяет мне держаться. Она полна оптимизма и заряжает меня им. Люблю ее.

Что мне делать, дневник? Как забыть все эти смерти? Действительно ли меня ждет наказание? Финелла уверяет, что меня казнят – мне почему-то не верится... Знаю, ты не ответишь. Ну и не надо. Ответы придут сразу по возвращении.

Кстати, мы сейчас в Китае. Вчера расположились в отеле – мне показалось, администрация была напугана вторжением ЗШН. Было весело смотреть на их вытянутые лица, особенно когда Кристиан по привычке пользовался своими телекинетическими способностями. Вчера мы весь день отдыхали после пережитого на Панау. Впереди еще почти две недели каникул. Очень надеюсь, что теперь мы отдохнем нормально и не разбудим каких-нибудь древних китайских драконов. В конце концов, можно хоть чуточку всем нам побыть обычными людьми, с обычными желаниями? С какими? Ну, например, завтра мы с Аблой идем в цирк, я уже купил билеты. И пусть только попробует нам снова кто-нибудь помешать!

День 5

Дорогой дневник. Извини, вчера не было времени пообщаться – мы очень хорошо провели время. В цирке оказалось весело, мы с интересом смотрели выступления, было захватывающе. Когда свои трюки показывали акробаты, мы невольно вспомнили, как убегали в метро от щупальцемордых, а потом запрыгивали в вагон поезда. Мне кажется, мы с Аблой вполне вписались бы в труппу акробатов. А одна циркачка, воздушная гимнастка, там такое вытворяла под куполом цирка – ни дать ни взять обезьяна. Я почти уверен – она амагус. Но если и так, ей придется скрывать это: после разрушения Панау общественность почему-то ополчилась на всех сигма-юзеров. После цирка мы были полны впечатлений. Весь вечер сидели в кафешке, ели мороженое и много болтали. Я даже не вспоминал о том, что меня до сих пор продолжает мучать. Но сегодня опять полезли эти мысли...

Эх, ладно, что толку. Всё равно ты глубокомысленно промолчишь. Пойду лучше пожалуюсь подушке – она хотя бы обнимет в утешение.

День 9

Дорогой дневник. Я опять пропустил несколько дней, но у меня были уважительные причины. Мы ведь на каникулах. Пляж, экскурсии, развлечения. Вот это я понимаю – отдых. Я чувствую себя так же легко и свободно, как в детстве, когда с родителями каждое лето выбирались куда-нибудь и отдыхали на полную катушку. Эх, мамочка... но не будем о грустном. Мне сейчас очень хорошо и тепло на душе. Абла рядышком, она мое солнце, она меня греет, у меня уже щеки болят улыбаться всё время.

О своих бедах я почти не вспоминаю. Почти... Всё же нет-нет, а вернутся эти тревожные воспоминания. Если бы всё можно было просто забыть, как если бы его не было. Вернуться в прошлое и всё изменить. Но увы... И неизвестно, чего ждать в будущем. Финелла больше не говорил со мной об этом, но я избегаю с ним встречаться – не хочется, чтобы он снова напомнил о будущем наказании. Хорошо, что у него есть Мария и им есть чем заняться. Странная немного пара – противоположности притягиваются? И странная любовь, учитывая, кто он и кто она... но она классная, кем бы она ни была, и я вполне понимаю отче. Хотя о чем я говорю... мы с Аблой тоже вполне подходим под закон противоположностей ^_^

День 13

Дорогой дневник. Это моя последняя запись, потому что Абла пару дней назад тебя обнаружила и устроила мне выговор. Ну, так я это называю, хотя больше было похоже на попытку вогнать меня в краску. Абла это умеет, уж поверь – даже не верится, что она мусульманка. Иногда я думаю, что сорвал джекпот, встретив и полюбив ее – лучше девушки мне не найти. Короче, узнав о моих терзаниях, она со мной поговорила... и действительно пристыдила. Теперь я понимаю, что если в чем-то и виноват, то моя вина косвенна и всё потому, что я просто не имел другого выбора. Жить надо сегодняшним днем с оглядкой на будущее и с учетом прошлого. Именно учетом, а не постоянными самокопаниями и самообвинениями в том, что уже случилось и что не изменить. На ошибках люди учатся. Впредь мне будет урок.

Пока Абла не видит, поделюсь с тобой кое-чем. В процессе этих самокопаний я всё же пришел кое к каким выводам. Они мне сильно не нравятся. Кому понравится, что человеческая цивилизация катится под откос? Боюсь, пройдет еще несколько поколений – и мир ждет неминуемая катастрофа. А всему виной – открытие сигмы. Именно этот момент в людской истории, я считаю, положил начало настоящему, действительному концу света. Можно ли его избежать? Хороший вопрос... У меня зреет множество мыслей о том, как это сделать, но все они упираются в одну... ее я не буду озвучивать, так как еще сам не до конца всё обдумал и решил... Но, кажется, у меня зарождается план. Будущее покажет, насколько он реализуем и стоит ли вообще к нему прибегать. Для этого мне потребуется, как минимум, грандиозный источник силы...

Ну а пока, дорогой дневник, я побежал. Слышу, телепорт уже пикает. Это прибыли пельмешки с олениной, которые так любит Абла. Прямо из того ресторана, в котором она подрабатывала. Сегодня у нас последний ужин в Китае – завтра мы возвращаемся в школу. Я уже не боюсь разговора с Нарьяной – я знаю, всё будет хорошо. Разве может быть по-другому? =)

Прощай, дорогой дневник.

Палец юноши на несколько секунд застыл над кнопкой «удалить», а затем плавно опустился и нажал ее. Всё. Вместе с дневником Алистер стер свои последние переживания. Их больше не будет. Отныне – только трезвый взгляд на вещи. Жить сегодняшним днем с оглядкой на будущее и с учетом прошлого.

– Мм... пахнет вкусно, – улыбнулся Брайс, на секунду приоткрыв крышку над блюдом с пельменями, – Надеюсь, она будет рада.

Велев официанту доставить поднос с блюдом через десять минут, Алистер Брайс направился в "женскую" половину отеля, чтобы забрать из номера свою девушку и сопроводить в кафе, где для них уже был заказан столик.

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,