355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Нетылев » Странные игры » Текст книги (страница 1)
Странные игры
  • Текст добавлен: 6 мая 2017, 10:00

Текст книги "Странные игры"


Автор книги: Александр Нетылев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Нетылев Александр Петрович
Странные игры


Пролог

Архипелаг в Тихом Океане. Маленький. Незаметный. Острова, которых где-то и нет. Где-то. В другой реальности. Там, где и в помине нет ни богов, ни драконов, ни колдовства. Впрочем, важно ли это? Ведь в нашей истории все это есть. А значит, есть и острова.

Спи, Панау, райская земля и адская страна. Спи, потому что нескоро тебе снова удастся поспать. Цепочка трагических стечений обстоятельств уже запущена.

Тяжелый сон. Неспокойный. Она знает, что оказалась на перекрестке интересов трех внешних сил, каждая из которых стократ могущественнее ее. Она не знает, чем ей это грозит. Но она чувствует, несомненно чувствует. Ведь ее подруга, Элизия Найтхевен, когда-то уже связалась с теми, с кем на этот раз связалась она. И она боится, до безумия боится, что история повторится. Ведь ЗШН, АТА и весенники снова сойдутся – на этот раз здесь.

Спи, Эльвира Мендоза. Ты больше не властна над своим будущим. Тебе остается лишь молиться своим богам. А боги спят. Спи и ты.

Говорят, что правосудие не дремлет. Лгут. Иногда даже тем, кто не нуждается в снах, хочется закрыть глаза и забыться. Забыть о мести, ставшей смыслом жизни. Забыть о тех, кто просто живет, не зная, как счастливы они, что могут просто жить как люди. Не понимая ценности того, что у них есть, пока не потеряют это.

Спи, Кокушибио. Скоро ты встретишься со своим врагом. А что выйдет из этого, не скажут тебе даже боги.

Не нуждается во сне и еще одна дама, прибывшая накануне. Но это неважно. Ведь так приятно просто прикрыть глаза в объятиях любимого человека. Да, послушница, превратившаяся в вещь и через то переставшая быть вещью, верит, что обрела счастье. И как и всегда, не видит сквозь застилающую глаза пелену его оборотную сторону. Не видит, что человек, которого она любит, – чудовище. Что то самоотречение, которое он проявляет, это не поведение человека. Даже любящего. Это поведение машины. Скоро оборотная сторона проявит себя. Скоро.

А пока спи, Мария Венченсо. Спи, хоть тебе и не нужно спать. Чем дольше ты спишь, тем дальше кажется момент, когда твое счастье разобьется осколками хрусталя.

Тот, кто сейчас с ней, тоже спит. Он привык работать до поздней ночи, но с ней забывает обо всем. Несмотря на то, что никогда ничего не забывает. Противоречие? Несомненно. Как и весь этот человек. Человек, не умеющий жить ради себя. Священник, не верящий в Бога. Патриот, предавший свою страну. Убийца, мечтающий о счастье. О счастье, которого ему не достигнуть. Потому что люди не созданы, чтобы жить ради других. Это странно. Это непонятно. Это неестественно. А неестественное всегда вызывает отторжение. Так служение стране привело к предательству – с обеих сторон. Так готовность на все ради любимой превращается в яд, медленно убивающий любовь. И так тот, кто следует своему долгу до конца, остается в памяти людей как тиран.

Спи, Чезаре Финелла. Незавидная это роль – быть мессией. Особенно если ты атеист.

Где-то в царстве сновидений вновь и вновь тенгу, лесной дух, убивает людей. Да. Это именно тенгу. Не он. Он запретил себе думать иначе. Можно ли убить и остаться ребенком? Можно. Если убивает кто-то другой. Если убивает кто-то другой, а ты спишь. Так легче всего. Спрятать душу от беды, доверив программе то, для чего она предназначена. А себе оставив лишь идеал. Но что делать, если идеал рассыпался в руках?

Спи, Ёсикава Рю. Рано или поздно тебе придется проснуться.

В тишине лаборатории на крышке сигма-проектора свернулась кошка. Большая кошка, хоть до того она и была невысоким человеком. Несомненно, любой, увидевший это, испытал бы умиление. В этом коварство их рода. Те, кто смотрят на кошку, испытывают умиление и не думают, что перед ними хищник. Так же и те, кто думают о бакэнэко, умиляются и не видят в них чудовищ. Умилилась и она сама. Умилилась и приняла решение, не задумываясь. О том, что быть богом – это немножко больше, чем няшные ушки и хвост.

Спи, Кеншу Рейко. Скоро ты увидишь, что значит быть богом по-настоящему. И когда ты увидишь... Не пожалей о своем решении.

Не только Рейко предстоит столкнуться с божественным. Он мог бы получить власть лорда просто по факту своего происхождения – будучи сотым от трона Великобритании, он мог бы получить все, не ударив пальцем о палец. Но он предпочел науку. Науку, в то время не воспринимавшуюся всерьез – колдовство. Исследуя древние ритуалы, он, подобно Прометею, укравшему огонь, получил осколки божественной мощи – и с ними попал в ЗШН, где обрел уверенность и любовь. Но что станется с этой уверенностью, когда осколки столкнутся с целым?

Спи, Алистер Брайс. Сегодня быть героем предстоит тебе.

Несомненно, рядом с героем должна быть и прекрасная дева. Кто-то назвал бы это мономифом, мы же назовем просто канонами жанра. Но представляет ли этот герой, что за демоны терзают его возлюбленную? Знает ли он, что было в ее прошлом? Жизнь среди чудовищ порождает чудовищ – в этом весь секрет того, почему мир людей не имеет права на счастливое будущее. Ему не нужна угроза извне: люди сами создают своих демонов.

Спи, Абла Джадаффи. Тебе тяжело спать: во сне ты возвращаешься в тот кошмар, через который некогда прошла. Но тебе понадобятся силы.

А кое у кого сил даже в избытке. Каково это, быть высшим существом по отношению ко всем вокруг? Некогда принято было считать, что такой человек напялит красно-синее трико с трусами поверх штанов и станет защитником для окружающих людей. Будет сверхчеловеком не только физически, но и морально. Смешно. Разве человек, на кухне которого завелись тараканы, морален для тараканов? Он защищает их? Едва ли. Он может не давить их специально, но уж точно не станет почитать их за равных себе. И если захочет чего-то, не будет с ними считаться.

Спи, Вэйн Файрус. Встретиться с последствиями своих решений – мало приятного даже для тебя.

Сложно считать тараканов равными себе. А если ты слишком хорошо помнишь, как сам был тараканом? Если ты поднялся над ними не в детстве, а совсем недавно? Тогда все еще хуже. История учит нас, что самыми жестокими тиранами становятся слабые и забитые, вдруг получившие власть и силу. Но что, если тараканы на поверку оказались не такими уж тараканами?

Спи, Тайам Рокиа. Твое время настало. Но что это значит для тебя – и для других?

И за всем этим скрывается наблюдатель. Наблюдатель, которому не суждено стать собой, но который все еще хочет спасти не свой мир. Спасти мир, точно зная, как его спасти – легко? Отнюдь нет. Человечество всегда найдет способ угробить себя – за двадцать четыре года, прошедших с изобретения сигмы, оно показало это не раз. И даже сильнейшим свойственна жадность, а даже умнейшим – жестокость.

Спи, Винесса Джексон. Тебя вообще не должно тут быть.

Буду спать и я. Я сплю уже тысячи лет...

Но скоро мой сон закончится.



Глава 1


Несмотря на раннюю осень, солнце по-летнему припекало. В солнечном свете неспешный танец золотых листьев выглядел особенно красиво. Казалось, свою, особую красоту придавало ему и осознание того, как недолговечна эта красота, сколь мимолетно время, когда лето уже закончилось, но небо еще не затянули мрачные серые тучи. До того, как землю взроют холодные ливни, чтобы затем смениться снегопадом. Казалось, до того, как наступит это время, осень спешила показать свой лучший наряд, – как капризная королева, чуя приближение своего свержения, надевает все свои драгоценности и стремится закатить величайший бал, какой только позволит казна.

Вместо того чтобы посоветоваться с такими людьми, как тот, кто разрушил идиллию одним своим появлением.

– Я так понимаю, этот разговор не для моих ушей, – произнесла Ноэль и покинула качельки, на которых они с Рю сидели последние пятнадцать минут.

Именно с этого начался тот памятный разговор. Ещё тогда, там, в Закрытой Школе. Просто разговор в саду на фоне осенней листвы вишнёвого дерева. Юноша тоже вскочил было, но Чезаре остановил его:

– Лучше присядь, Рю. Разговор будет долгим.

Рю кивнул и вернулся на сидение, избегая смотреть прямо на собеседника. Сейчас он, как обычно, смотрел на полкорпуса правее куратора, пытаясь сохранить нейтрально-внимательное выражение лица.

Не вышло.

– Ты можешь не глядеть с таким подозрением, – поморщился Чезаре, – Как я уже говорил, я не желаю тебе зла.

Кардинал присел рядом с воином, после чего негромко начал:

– Итак, Нарьяна посвятила тебя в общие положения того, зачем ты здесь. Лично я полагаю, что ты еще не готов; однако, если она решила, что уже пора, то мне остается разъяснить тебе подробности.

На самом деле, это было не совсем так: он в любом случае собирался вербовать его в ближайшее время. Но мотив "опытный воин не верит в готовность зеленого (в данном случае буквально) юнца", разрекламированный тысячами книг и фильмов, неизменно срабатывал.

Рю по-прежнему молчал. Все тот же сосредоточенный взгляд идеального самурая. Но кажется, где-то в глубине он расслабился. Он ожидал худшего начала.

– Итак, как ты уже знаешь, главное, из-за чего ты здесь, – Йоль. Именно тогда, 21 декабря, в самую длинную ночь в году, накопленный людьми негатив проявит себя в виде нечисти... Или темных ками, как ты их называешь. Мне, как стратегу, уже имеющему некоторый опыт в спасении мира, поручено подготовить армию для противостояния им. Проект "Тампль".

Чезаре говорил в основном правду, и около половины ее Рю уже могла рассказать Ноэль. Ложь в его словах была лишь одна. "Тампль" был его собственной инициативой.

– Финелла-сенсей, но ведь ками древнее людей, – расписался в собственном непонимании юноша.

– Смотря какие ками, – спокойно ответил преподаватель, – Есть, например, драконы. Они – охотно верю, что древнее людей, и именно поэтому не столь опасны. Такие ками существовали долгие века, и мир, несмотря на это, еще существует. Кто-то, как твоя знакомая Флора, может представлять угрозу для отдельных людей или групп людей. Но в рамках всего мира ее угроза не столь велика...

Кардинал на какое-то время замолчал, давая воину время осознать первую часть речи, после чего продолжил:

– А есть и другие. Такие, как Легион демонов, угрожавший Риму этой весной. Нечисть, созданная людьми... Ну, созданная – это не совсем верное слово. Человеческая вера придала им материальную форму. То же ждет нас и в Йоль... только куда масштабнее. По нашим сведениям, если их не остановить, то 21 декабря этого года мир перестанет существовать.

– Нечисть, созданная верой людей, это я, – мрачно сказал Рю, – Неужели тот демон, который чуть не уничтожил Рим, – просто чья-то фантазия? А Лилит-тяма правда дракон?

– По пунктам, – поморщился Чезаре, – Первое. Ты не нечисть. Ты амагус, как и я, причем с моральной точки зрения стоящий на голову выше. Нечисть не стала бы защищать Ячжи.

– Я знаю, что я амагус, – ответил юноша, – Это всего лишь метафора. Но она очень близка к истине. Я чувствую себя не-человеком, когда сражаюсь. В случае с Ячжи этого не потребовалось, только поэтому обошлось без жертв.

– А в случае с Анной ты сражался, – парировал священник, – Ты впал в глубокий транс, и только благодаря этому выжили Накамура и остальные в том окне. То есть, хотя если рассматривать события как бой на уничтожение, ты проиграл, но с точки зрения задачи "Защитить людей"...

– Это случайность, – ответил Рю, – К тому же... мне было очень плохо потом. Если бы не встреча с Ноэль-сама, всё могло закончится проще. В любом случае, это всё опасно. Я опасен для людей, а люди опасны для меня. Даже если я могу отвлечь или убить кого-то опасного, это ничего не упрощает, потому что в случае неудачи я убью всех.

– Любой человек опасен, – пожал плечами Чезаре, – И для других людей, и для самого себя. И что же? Тогда ты ясно показал, что можешь выбирать, для каких целей применять свои способности. Именно это нам нужно от тебя. Понимаешь, легко уничтожить всю нечисть. А вот уничтожить нечисть так, чтобы человечество дожило до конца войны... Это уже более интересная задачка. И вот чтобы решить ее, и нужны мы с тобой.

– Я не знаю, – отвечал Рю, который явно начинал нервничать, – Я ничего не знаю о своих способностях. И я боюсь снова попасть в то же состояние, что и после того боя в саду. Откуда я могу знать, что я могу выбирать? Ксо, зачем я вообще побежал за этим киборгом?! Я не это хотел сделать. А если я просто начну рубить каждого, кто сделает шаг в мою сторону?

– Даю тебе задание: ознакомиться с "Основами метафизики нравственности" Иммануила Канта, – ухмыльнулся кардинал, – Можно в сокращенном виде. Именно кантовский императив в чистом виде мы наблюдаем и в случае с Анной, и в случае с Ячжи. Как говорится, один раз – совпадение, два – уже тенденция.

Чезаре ободряюще улыбнулся, после чего продолжил:

– Впрочем, будет лучше, если ты обдумаешь то, что я сказал тебе, в одиночестве. Помнится, ты задал три вопроса. Второй звучал как "Неужели тот демон, который чуть не уничтожил Рим, просто чья-то фантазия?". Нет, это не совсем так. Легион – колоссальной мощи психообраз. То есть образ из подсознания людей, воплощенный с помощью магии. Впрочем, судя по имеющимся сведениям, воплощение может произойти и стихийно.

– В синтоизме о таком не говорится, – растеряно ответил Рю, – Я не могу сказать, что понимаю или встречался с чем-то подобным.

Юноша замолчал и посмотрел на осенний пейзаж вдалеке.

– Необязательно вникать в природу темных ками, чтобы убивать их, – ответил шпион, – Это поможет найти методы борьбы с ними... И с этим я помогу тебе, ни к чему зря забивать себе голову метафизическими деталями. Я лишь хочу, чтобы ты ясно видел, за что и против чего мы боремся.

– Спасти мир, кажется, да... Ноэль-сама только об этом и говорит, – японец глубоко, но бесшумно вдохнул, – А я... думаю о том, что будет со мной, когда этот мир наконец спасут. Ведь у меня нет в нём будущего. Кроме самого очевидного: быть вечным солдатом до следующего такого спасения. И Нарьяна-сама это прекрасно знает.

– Никто из нас не может с уверенностью знать, есть ли у него будущее, – убежденно ответил Чезаре, – Если ты уверен, что знаешь, что ждет тебя... Значит, скоро жизнь отвесит тебе крепкий щелбан, чтоб не задавался, и все в очередной раз встанет с ног на голову.

Кардинал коротко рассмеялся, вспомнив, как это вышло с ним самим.

– Уж поверь, полгода назад я и представить не мог, что добровольно откажусь от власти князя церкви ради сомнительного удовольствия преподавать одаренным подросткам. И тем не менее, я здесь, преподаю и по совместительству спасаю мир. Так что не спеши хоронить себя... благо желающие всегда найдутся.

Повисло молчание. Рю явно что-то ещё хотел сказать относительно себя, но так и не решился. Внезапно он спросил:

– А откуда родом Лилит-тяма?

– Этого я не знаю, – покачал головой Чезаре, – Я знаю ее лишь полгода. Всю свою сознательную жизнь до того она прожила в качестве подопытного кролика G-Tech.

На последних словах в его голосе прозвучала ненависть. Если бы речь шла о Робине или Джейд, ненависть была бы чуть более искренней. Но и без того не отличишь.

– Впрочем, мы отклонились от темы. Итак, "Тампль". По замыслу нам нужны солдаты – на эту роль послужат наемники и безопасники. Они будут разделены на тринадцать отрядов, условно соответствующих полкам. Один будет подчиняться лично мне, во главе остальных я поставлю по офицеру. Тебе предназначена роль одного из них.

Рю пожал плечами. Это был не очень-то японский жест, но кажется, самурай уже понимал, что ответить так бывает проще, чем выдавливать из себя реплики.

– На данный момент кроме тебя, во главе отрядов поставлены Мария и Елена, – продолжал Чезаре, – Среди возможных кандидатов: Воланд, Рейко, Кристиан, Алистер, Алиса, Тадеуш, Акеми, Акечи, Рей, Хесус, Альва, Кирия, Адам, Скай, Сибилла. Мелиссу Эйхт, увы, забрал в свое распоряжение, но и без нее есть с чем работать. При особой удаче можешь даже оказаться единственным парнем в окружении "гарема" из красивых девушек... Марию только не вздумай к таковому относить.

Он шутливо погрозил пальцем. Рю снова пожал плечами:

– Я понял, Финелла-сенсей.

– Хорошо. Следующий момент. Как офицеру, тебе положено оружие, – шпион покосился на вакидзаси, подаренный предводительницей мико, – Это благородный клинок, но увы, многие из темных ками для обычного оружия неуязвимы. Поэтому ты получишь калибур... И на всякий случай больверк... "позаимствованные" из базы Интерсигмы. Конкретное оружие выберешь сам: тебе же с ним сражаться.

Зеленоволосый нахмурился:

– Я не хочу использовать то, что было людьми до столкновения с сигмой. Существование таких... предметов...

Он не стал заканчивать фразу.

– Я понимаю твое негодование лучше, чем кто-либо другой... Хотя нет: лучше, чем кто-либо другой, кроме одного человека, – Чезаре усмехнулся, – Но увы, я не в силах предложить лучшего способа противостоять нематериальным противникам. Утешься тем, что я не собираюсь никого превращать в сигмафин ради этого проекта. Это – одна из немногих вещей, на которые не пойду даже я.

– По приказу я поменяю своё оружие. Но я не буду делать это добровольно, – ответил Рю, вцепляясь сильнее рукой в штангу качели.

– Если есть другой вариант, в твоих интересах найти его, – пожал плечами кардинал, – Я иду навстречу своим людям. Однако не настолько, чтобы жертвовать ради этого успехом дела, поэтому если альтернативного варианта ты не найдешь, получишь соответствующий приказ. И на всякий случай: вариант "заменить тебя кем-то более беспринципным" за альтернативу не принимается. Потому что это не более чем лицемерие.

Рю снова пожал плечами. Он явно не сомневался, что никаких альтернатив нет.

– Как скажете.

– Вижу, ты так и не понял, о чем я толковал тебе в первую встречу, – покачал головой Чезаре, – Мне нужна не безропотная исполнительность. Мне нужен союзник, на которого я могу рассчитывать.

На самом деле, безропотная исполнительность его бы вполне устроила. Но союзник, конечно, предпочтительнее.

– Вот что. У тебя накопилось много вопросов. Самое время задать их. Сегодня ты получишь от меня честные ответы. Редкая возможность, знаешь ли, – Чезаре хмыкнул.

– Вы сами говорили, что ни на кого нельзя рассчитывать, – парировал японец.

– Ничего подобного. Я говорил, что никому нельзя доверять до конца. Это не одно и то же.

Рю так же смотрел куда-то мимо собеседника. Убежденным он не выглядел, но вопрос все же решил задать:

– Думаю, что мне есть смысл спросить лишь одно. Какова черта, за которой вы меня уничтожите. В смысле, чего мне не следует делать, чтобы этого не случилось как можно дольше.

– Интересный вопрос, – одобрил шпион, – Ты должен знать, что у меня весьма жесткий подход к разделению на "свой-чужой". Предавать своих недопустимо. Ни прямо, ни косвенно. Ни умышленно, ни по глупости. Ни действием, ни бездействием. Если твои соратники в беде, ты должен помочь им. Если же в беде твои люди, ты должен помочь им любой ценой. Ты можешь не суметь помочь им – в конце концов, это война, и каждый из нас рискует жизнью, – но ты должен приложить все возможные усилия, чтобы сделать это. В выборе между своими и чужими необходимо всегда выбирать своих, – даже если в остальном выбор несоразмерен. Один твой подчиненный должен быть дороже для тебя, чем сотня посторонних. Только если ты верен своим людям, ты можешь рассчитывать, что они будут верны тебе.

Он улыбнулся и развел руками:

– Впрочем, полагаю, сыну Одариги можно не объяснять этих вещей. Дополнительно к этому замечу лишь одно. Я не врал, когда говорил о Марии. Она для меня – все. Единственная, кто важнее для меня, чем мои люди. Если по твоей вине с ней что-то случится, ты умрешь.

– Эти факторы исходят от меня, – кивнул Рю, поморщившись. – А если принять во внимание факторы, рождающиеся во внешнем мире или в самой школе? Другими словами, то, после чего я не буду больше нужен живым, независимо от моих действий.

Чезаре удивленно посмотрел на самурая:

– Ты решил, что когда надобность в тебе отпадет, мы устраним тебя? Зачем нам это делать? После того, как надобность в тебе отпадет, ты будешь волен сам определять свою судьбу. Не стоит считать нас Империей Зла. У меня, конечно, нет нимба, но зато есть здравый смысл, что несоизмеримо ценнее.

– Зло тут не имеет значения, – ответил Рю, – Это искусство войны. У китайцев есть один исторический роман, который я как-то изучал. Когда будущий император, а тогда – захватчик и узурпатор, хитрой стратегией заманил в ловушку самого могучего воина и героя того времени, он вынудил его в одиночку выступить против его армии и пленил, несмотря на нечеловеческое могущество. Потому что люди отвернулись от него. Узурпатор казнил величайшего воина Поднебесной, потому что тот был бесполезен для того, чтобы стать его офицером: он мог только воевать и не мог остановиться, не мог управлять людьми и землями. Его советнику он предложил поступить к себе на службу. Тот отказался. Тогда он предложил поступить советнику величайшего воина на службу к нейтральному лидеру, который как раз без армии был в том же зале на правах отпускаемого на волю пленного. Советник отказался, сказав, что молодой и уже широко известный лидер не подходит под его принципы, которым должен соответствовать гегемон Поднебесной. Тогда завоеватель казнил и Советника. Финелла-сенсей, есть люди, которых не отпускают. Никогда.

– И ты считаешь себя таким человеком, – заметил Чезаре, – Напрасно. Ты знаешь, зачем император казнил достойных противников? Лишь потому что императору нужно было укрепить основание своего трона. А могучий воин, выступивший против него, и советник, проявивший норов, были угрозой его устойчивости. Реальной или мнимой, но он видел их таковой. И был убежден, возможно не зря, что убив их, он избежит проблем, которые они могут доставить в будущем. А какие проблемы ты можешь доставить в будущем нам? Ты попытаешься продолжить дело Неуловимой Джейд? Сильно сомневаюсь. Решишь мстить? Вроде бы не за что. Тогда какой толк нам убивать тебя?

– Сравнения лживы, – слегка непоследовательно ответил юноша, – Они сравнивают какую-то одну сторону двух вещей и совершенно не учитывают другие. Причины всегда есть. Я могу убить вас. То есть мог бы, при некоторых обстоятельствах. Первое – у меня есть возможность превзойти вас в атаке. Второе – у меня есть шанс приблизиться к вам на расстояние убийства под мирным предлогом, как к бывшему наставнику. Третье – я знаю много о школе и вообще о вас, что можно узнать, только будучи вашим студентом. И как много узнаю далее? Этого недостаточно? Меня в этом не убедить. А что касается примера из романа. Я не знаю, кто я. Но я знаю, кто вы. Вы – молодой Цао Цао новой сигма-эпохи. А то, что вы сейчас служите Нарьяне, ничего не значит. Уже за эту мысль я бы себя убил, будь я на вашем месте.

Пафосную речь прервал смех Чезаре.

– Ну, за сравнение спасибо. Оно очень льстит мне, правда. Что же до причин убить тебя... Ты прав, причины можно найти всегда. Но лишь при одном условии. Знаешь, при каком?

Рю пожал плечами:

– При том, что не будет более веских причин меня использовать, полагаю.

– Нет, – усмехнулся итальянец, – При том, что ты их намеренно ищешь.

– Все просто, – возразил юноша, – Шпионы не терпят балласта. То, что не полезно, вредно по определению, так как может оказаться вдруг полезно врагу.

– "Не верь мне, когда я говорю, что все просто, ибо просто никогда не бывает", – процитировал Чезаре, – Еще там было, что не надо верить, что все непросто, потому что это уход от ответа, но суть не в том. Если бы я хотел уничтожить все, что может быть полезно моим врагам, я бы отошел в сторонку и дал весенникам уничтожить этот мир. Видишь, как все тогда бы было просто?

– Тогда погибли бы и вы сами, – возразил Рю, – Поэтому вы вынуждены предотвращать конец света. Но когда он будет предотвращен, вы опять возьметесь за гегемонию в Поднебесье. На этот раз в широком смысле, ведь на дворе эпоха сигмы, а не сражающихся царств.

– Захватить мир и переделать его по своему вкусу, – улыбнулся кардинал, – Думаю, каждый из нас мечтал об этом хоть раз. Потому как каждый хоть раз сталкивался с несправедливостью или печальными последствиями чужой глупости. Разве не так? Разве не того же хотели "Воины Аматерасу"?

– Я не знаю, чего они хотели, – покачал головой террорист, – Они говорили, что хотят спасти мир от сигмы. Но я уже поймал их на обмане. Так что...

– А я скажу тебе, – неожиданно ответил Чезаре, – Скажу только один раз, потому что на это не принято обращать внимание. Этот мир... обречен. Мы с тобой живем в эпоху перемен, Рю. Старый мир рушится, и это неизбежно. Глобальные катастрофы неизбежно перетряхнут общество: каждая "Весна" или Йоль – это не только чьи-то жизни, а еще и политические перестановки, в дальней перспективе влияющие на каждого. Открытие сигмы позволило людям придумать преступления, о которых прежде никто и подумать не мог: сигмафикация, ментальное убийство... Разрушительный элемент общества усиливается, и стабилизирующий неспособен поспеть за ним: недаром Интерсигма оказалась беспомощна перед весенниками. Экономика? Рейко уже создала технологию беспалевного сигма-проецирования денег. И те, кто поумнее, вовсю наполняют электронные счета, чтобы быть готовыми к моменту, когда бумажные деньги обесценятся до уровня бумаги...

– Скорее не те, кто умнее, а те, кто немного еврей, – фыркнул юноша.

– Пусть так, – ничуть не смутился преподаватель, – Суть не в том. Нет никакой надежды сохранить старый мир... И в то же время люди сами профукали всякую надежду на то, что новый мир будет хоть чуть-чуть лучше.

– И что же из этого следует? – непонимающе сдвинул брови зеленоволосый, – Вы намекаете, что спасать его не так уж нужно?

– Нет, – покачал головой Чезаре, – Я намекаю, что если нет лучшего варианта, нам нужно выбрать из худших. Принцип меньшего зла. Это пытались сделать "Воины Аматерасу", это пытаются сделать Нарьяна и Хесус, даже Катерина по-своему пытается сделать то же. Это же пытаюсь сделать и я.

– Под властью тех законов, которым вы учите студентов, люди не будут счастливы, – возразил Рю.

– То, чему я вас учу, это всего лишь инструмент, – ответил преподаватель, – Как и мой пистолет, который ты где-то потерял, как и меч на твоем поясе. Как и твои или мои способности.

– Но люди не будут счастливы, – упрямо повторил юноша.

– Что ж... Вероятно, это так. Но я уже сказал. Мы уже не сможем построить утопию, но можем построить наименее мрачную из антиутопий.

– Наименее мрачная антиутопия – все еще антиутопия.

– С этим не поспоришь, – усмехнулся Чезаре, – И если ты проанализируешь сказанное ранее, то поймешь, что я и не собирался с этим спорить. Впрочем, полагаю, что дискуссии о мироустройстве можно оставить до того момента, как будут улажены вопросы более практического характера. Помимо оружия, вопрос с которым еще предстоит решить окончательно, тебе потребуется также броня. Тут таких моральных сложностей не будет. Тип опять же выберешь сам: броня скрытного ношения, тяжелая броня или сверхтяжелая броня со встроенным экзоскелетом. Это не срочно: она все равно еще не готова. Также есть вариант использовать экзоскелет отдельно от брони: исключительно ради увеличения физической силы и скорости... Но тебе я не могу это порекомендовать, потому что не представляю, как это будет взаимодействовать с твоим боевым трансом. У тебя есть какие-либо навыки управления техникой?

– Никаких. Я умею сражаться на мечах, в том числе в технике рёто, быстро бегать и прыгать, плавать, играть на флейте, каллиграфически изображать надписи на японском, играть в го, применять базовые стратагемы, сражаться без оружия с использованием айки-дзюцу, – меланхолично перечислил Рю свой "репертуар".

– Ясно, – кивнул Чезаре, – Значит, будешь биться пешим... Можно, если других кандидатур не будет, попробовать научить тебя пилотировать баттлсьют, но с этим пока мало что можно сказать точно. Что ты умеешь не ржать, когда рядом с тобой несут пафосный бред, я охотно верю. Тогда с основным введением в ситуацию все. Еще какие-нибудь вопросы, желательно такие, на которые ты готов услышать ответ?..

Рю молча сидел какое-то время, опустив голову. Когда он её поднял, то сказал только одно:

– Ваше настоящее лицо...

– Я так и думал, что рано или поздно ты об этом спросишь, – улыбнулся итальянец.

А затем иллюзия просто исчезла. Безо всяких спецэффектов перед Рю оказался японец, неуловимо похожий на него самого. Как отражение в кривом зеркале. Или как тень.

– Вообще, я уже давно считаю своим настоящим обликом тот, что ты видел раньше, – заметил Чезаре, – Но если не ударяться в философию, то мой облик без магии – вот такой.

– Даже самому верить в свою ложь настолько... – покачал головой юноша, смотря себе под ноги, – Никакая власть того не стоит.

– Власть – не стоит, – согласился шпион, – Но есть и кое-что еще. Шпион Танака Рэку никому не нужен с тех самых пор, как продемонстрировал свой дефект. Кардинала Чезаре Финеллу – любят и ждут.

– Лишь потому, что он свой дефект пока скрывает, – саркастично заметил Рю.

Чезаре покачал головой, но предпочел не комментировать это. Он был честен с Марией настолько же, насколько нечестен с остальными. Но значило ли это, что она видела его настоящего?

– У тебя есть еще какие-нибудь вопросы? – осведомился он вместо этого, возвращая иллюзию.

Рю помотал головой из стороны в сторону:

– Мне это никак не поможет.

– Задать вопросы можно и из праздного любопытства, – усмехнулся макиавеллист, – Но дело твое. Я не собираюсь ограничивать твою волю больше, чем это необходимо для выполнения задачи.

– В последние дни – не до праздности, – коротко ответил юноша, созерцая землю под ногами.

– Именно поэтому ты и дерганный такой, – заключил Чезаре, – Но, как я уже говорил, дело твое. До свидания, Рю, еще увидимся... И что-то мне подсказывает, что раньше, чем ты надеешься.

Коротко рассмеявшись, кардинал двинулся прочь. Дождавшись, пока куратор уйдёт и ничего не ответив на прощание, Рю встал с сидения и побежал в сторону. Просто взял и решил пробежаться по лесу. Ни о чём не думая. И ни с кем не пересекаясь. Осень была не только снаружи, но и внутри него, так что бегущий недалеко от периметра школы юноша показался бы окружающей природе естественным явлением.

А затем Рю открыл глаза. Это был не столько сон, сколько воспоминание. Рю уже минут двадцать как не спал, в отличие от своего странного соседа, который, напротив, сопел во всю мощь своих лёгких.

Прошло уже чуть меньше месяца с того памятного осеннего дня. Вопреки сказанному, куратор постоянно был чем-то занят и редко находил время на беседы с учеником. Большую часть времени Рю позволяли жить своей нехитрой жизнью. Тем больше было его удивление, когда его в добровольно-принудительном порядке включили в группу студентов, отправленных на каникулы в Панау. Что ж... Так даже лучше. Нарьяны на каникулах нет. Чезаре и Мелисса заняты своими делами. Так что есть надежда, что здесь его никто не будет трогать...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю