Текст книги "Сафари"

Автор книги: Александр Байбак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 55 страниц)

Глава 5

Система Риггос-2, планета Ахерон, Океанариум,

29 марта 2535 года, утро

Утро наряду с отдохновением после восьми часов сна в удобной кровати с анатомическим матрацем принесло и новые заботы. После стандартных процедур вроде умывания и завтрака разведгруппа почти в полном составе собралась на полигоне. Впрочем, остальное отделение я тоже сюда загнал, поручив Черенкову занять народ чем-нибудь полезным. Мы же с Федотовым занялись подготовкой оружия и подгонкой снаряжения, попутно озадачив Игната обучением Сашки азам обращения с гауссовками. У них и свои стволы нашлись, в виде все тех же "калашей", но с крайне ограниченным боезапасом, потому мы решили их вооружить из собственных закромов. Тут как раз получилась удачная комбинация – Волчара вооружился "вихрем", оставшимся от Федотова, а Сашке мы вручили один из вакантных "викингов". Полноценной брони не нашлось, а местных вояк напрягать по этому поводу показалось мне наглостью, в результате одарили нашу "группу поддержки" брониками из тех, что использовали в Порт-Владимире. В серьезную заваруху с такой защитой лезть себе дороже, но по предстоящим задачам вполне себе так нормально. Полноценных боевых действий на этом этапе операции мы не планировали, потому вооружились довольно стандартно – пистолет с автоматом у меня, снайперка и "викинг" у Федотова.

За хлопотами время прошло незаметно. Отвлек меня от увлекательной возни со смертоносными железками майор Шелест, почтивший своим присутствием полигон. Я немного удивился этому факту, но оперативник тут же объяснил свое появление в столь далеком от его настоящих задач месте.

– Товарищ капитан-лейтенант, есть минутка? – спросил он, увлекая меня под локоток в угол оружейки. – Надо обсудить пару вопросов.

– Минутка есть, – не стал спорить я. – Даже больше. Я вас внимательно слушаю, товарищ майор.

– Хотелось бы обсудить некоторые нюансы предстоящего рейда, – издалека начал Шелест. – Вы как планируете информацию добыть?

– Известно как, – хмыкнул я. – Наблюдением и захватом "языка". Литке обещал привлечь капитана Юциуса. Это мой старый знакомый, в Мутагенку вместе ходили. Великий спец по электронным делам. Будет обеспечивать техническую поддержку. Планируем составить свежую карту и остров просканировать на предмет искусственных сооружений.

– Это понятно, – отмахнулся майор. – У меня просьба – доставьте "языка" в Океанариум. Очень хотелось бы с ним пообщаться лично.

– Вот это вряд ли, – не стал я обнадеживать собеседника. – Тут дело деликатное. От "языка" однозначно будем избавляться на месте. Тащить его за пределы острова чревато лишней суетой в стане противника. А нам до захвата это ни к чему. У меня под ружьем не рота, и даже не взвод. Всего лишь отделение. С таким ресурсом можно рассчитывать на успех лишь в случае внезапного нападения.

– И все же я настаиваю, – не сдавался майор.

– Нет, – отрезал я. – Одно дело пропавший где-то в районе Порт-Владимира глайдер с "шишкой", другое – исчезнувший посреди бела дня с самой базы идиот. Они и так сейчас на взводе, но на острове должны чувствовать себя в относительной безопасности. Не хватало их еще этой иллюзии лишить. Будем устраивать несчастный случай, чтобы тело быстро нашли и успокоились.

– Тогда вам придется взять меня с собой, – обрадовал меня майор. – С начальством я согласую.

– Интересно, каким же образом? – усмехнулся я. – На Базу-7 собрались? Когда там очередной сеанс связи? Могу вас обрадовать – к тому времени мы уже из Океанариума свалим. Так что флаг вам в руки, товарищ майор!

Однако Шелест так легко сдаваться не собирался. Лицо его, столь серое и незаметное в остальное время, вдруг обрело жесткость не хуже, чем у моего непосредственного начальника кап-1 Борщевского. Он собрался было выдать гневную тираду, но я его прервал:

– Товарищ майор! Ну не доводите до греха! Не могу я вас взять, никак. Давайте вопросник, что ли, или хотя бы скажите, в каком направлении копать.

– Вы берете меня с собой, но на остров я не лезу, – упрямо боднул головой воздух оперативник. – Притаскиваете пленного на лодку, я его допрашиваю. Потом делайте с ним, что хотите. Как вам такой вариант?

– Ничем не лучше первого, – покачал я головой. – Поймите, не можем мы так светиться. У меня задача – захватить маяк. Она приоритетна. Других указаний я не получал. И я не позволю сорвать дело из-за вашего желания допросить пленного. Вообще, к чему такая спешка? Пойдем на захват, приволочем вам другого.

– Это будет поздно, – не поддался майор. – Честно говоря, устным допросом нужные сведения получить проблематично. Необходимо произвести мнемосканирование пленного.

– Нашли проблему! – рассмеялся я. – Для этого вовсе необязательно тащить пленного за тридевять земель. Скажу вам по секрету, майор, наши местные друзья кое в чем значительно обогнали науку Федерации. И плодами их технического прогресса мы вполне можем воспользоваться. Давайте больше не будем препираться. Сейчас я позвоню Литке и все выясню. Идет?

Майор поморщился, но возражать не стал. Не откладывая дело в долгий ящик, я извлек из кармана презентованный мне с утра мобильник и вызвал мичмана. Тот отозвался мгновенно, но выслушать суть проблемы не удосужился, буркнув, что будет через десять минут. На полигоне он и впрямь появился через какие-то четверть часа, и привел с собой капитана Юциуса, чем меня изрядно удивил.

– Вот видите, товарищ майор, еще и нужный специалист очень кстати появился! – объявил я, поздоровавшись с капитаном. – Здравы будьте, Пал Палыч!

– И вам не хворать, Сан Саныч! – в тон отозвался техник. – Вы чего опять такого задумали, что старина Юциус понадобился? Я еще Мутагенку чертову никак не забуду.

– А вам мичман разве не объяснил? – удивился я.

– Иоганн Карлыч-то? – иронически выгнул бровь капитан. – Объяснил. Хорошая у вас лоханка, оборудование качественное. Попробуем вам помочь.

– Тут еще задачка нарисовалась, как раз для вас, – обрадовал я собеседника. – Помните, как вы меня ловко просканировали, когда я в "бардаке" на командирском месте кайфовал?

Юциус легким кивком дал понять, что помнит.

– Просветите нас, на каком максимальном расстоянии можно мнемосканирование осуществить, – попросил я. – Только не грузите особо.

– Поконкретнее давайте, – потребовал техник. – Кого сканируем, в каком режиме, какое оборудование.

– Пленного нужно будет выпотрошить. Вы будете на лодке, мы с ним на острове. Расстояние пока сложно прикинуть, в пределах десяти-двадцати километров.

– Сложно сказать, – задумался Юциус. – Вообще сканирующий модуль можно стационарный взять, в виде шлема. Он всю информацию снимет. А вот передать ее уже проблема. Энергии не хватит. Процессы параллельны – в модуле объем памяти слишком мал, десятигигабайтный кэш всего лишь. Вот и думайте.

– Времени сколько надо будет на сканирование?

– Если глубокое, то не менее десяти-пятнадцати минут. Если быстрее, объект в овощ превратится. В любом случае, если от сканирующего модуля до приемного будет больше километра, напрямую его подпитать не сможем, а своего запаса энергии минуты на три максимум хватит.

– На состояние объекта плевать, – внес я коррективы во вводную. – Его все равно кончать будем на месте. А если законнектить этот ваш шлем с баллистическим компом? И уже по моему каналу переправлять информацию?

– Легко! – пожал плечами Юциус. – Тут уже все будет зависеть от вашей энерговооруженности и дальности связи. Плюс процесс можно форсировать, минут в пять уложитесь.

– Как вам такой вариант, – обернулся я к Шелесту. – Вы идете с нами, остаетесь на лодке, мы захватываем пленного, допрашиваем, потом сканируем в ускоренном режиме. А дальше уже ваши заботы, что с этим морем информации делать.

– Согласен, – пошел на мировую майор. – Когда отправляемся?

– В час пополудни, – отозвался не вмешивавшийся до того в разговор Литке. – "Сирена" готова, команда тоже. Сейчас проводят контрольный осмотр.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, Океанариум,

29 марта 2535 года, день

Отправка в рейд субмарины класса "Сирена" в Океанариуме никого не удивила. Все прошло настолько обыденно и скучно, что мне даже стало немного обидно – не каждый день приходится бороздить воды отрезанной почти век от остальной цивилизации планеты, к тому же на порядочной глубине. Капсула монорельса послушно перенесла нас из купола номер тридцать семь в купол номер шестнадцать, приспособленный под стыковочный узел. Снаружи он выглядел как утопленный наполовину в грунт мутный пузырь, усеянный оспинами шлюзов и отростками пришвартованных тут и там подводных аппаратов различной конфигурации. Благополучно завершив шлюзование, мы перебрались на причальную палубу номер три, то есть фактически на самую верхотуру, и безо всякой помпы цепочкой втянулись в переходный рукав лодки. Еще до обеда, выкроив несколько минут времени, я поднял материалы на корабли такого типа и выяснил, что "сирены" были спроектированы сто двадцать лет назад как легкие высокоскоростные суда поддержки. Специфика боевых задач наложила отпечаток на внешний вид корабля – больше всего посудина походила на земного ската-хвостокола. Каких-либо выступающих частей на корпусе не имелось, вооружение пряталось в кавернах под люками. Собственно, особой огневой мощью субмарина похвастаться не могла – десять торпед различной мощности и назначения плюс ультразвуковая пушка – вот и все вооружение. Размеры тоже воображение не поражали: габаритами лодка была сопоставима со сверхлегким патрульным фрегатом Флота, а тот в длину не превышал сорока метров. Правда, в ширину суденышко, учитывая общую блинообразную форму, имело метров около тридцати, а максимальная толщина в районе экипажных отсеков достигала пяти метров. В движение корабль приводили два гидрореактивных двигателя плюс пара винтов на электрической тяге. Запас хода, если верить базе данных, составлял около трех тысяч морских миль в автономном режиме, что наши потребности перекрывало в несколько раз. В общем, "сирена" мне понравилась. Еще больше я укрепился в этом мнении после размещения в кубрике.

В стыковочном отсеке нас встретил молчаливый отрок в традиционном комбезе цвета морской волны, представился старшим матросом Петренко и проводил до жилой палубы, в центральный коридор которой, расположенный несколько асимметрично оси корпуса, выходили десять дверей. Проводник немногословно пояснил, что по правой стороне расположено жилье экипажа – одноместные каюты, а слева – двухместные кубрики десанта и предложил занимать номера с шестого по девятый. После оживленного, но краткого обсуждения разбились попарно – я с Юциусом, Волчара с Сашкой, а мичману Литке в соседи достался младший сержант Федотов. Шелест с понимающей усмешкой вселился в кубрик номер девять. Немного обжившись в тесноватых комнатках и избавившись от львиной доли поклажи, мы в сопровождении все того же Петренко явились в кают-компанию, где нас ожидал остальной экипаж. Последовала традиционная церемония знакомства, затем капитан распустил незанятый в маневрировании личный состав, то есть нас, по каютам.

Вернувшись в кубрик, я завалился на откидную койку и сам не заметил, как заснул. Проснулся часа через три, когда лодка уже была в открытом море и от Океанариума ее отделяла добрая сотня морских миль. Все это я выяснил, опросив случившегося неподалеку Петренко. Прикинул про себя – тридцать с лишним узлов скорость у нашей посудины, и это далеко не предел, как я понимаю. Если в километры перевести, почти две сотни получается. От Океанариума до Южной гряды восемьсот с небольшим километров, так что к острову Птичий подойдем часов этак через семь-восемь. Причем засветло еще, что для нас не очень хорошо. Придется ждать темноты. Сон я успешно перебил, поэтому в кубрик возвращаться не стал. Вместо этого завалился в кают-компанию, где обнаружил сержанта Федотова, коротающего время в компании с мичманом Литке и майором Волчарой. Вяло отмахнувшись от приветствий, я примостился на краешек дивана и поинтересовался:

– А где все?

– А пес их знает, – зевнул Волчара, пялившийся в обзорный экран.

Дисплей этот диагональю метра под три полностью занимал фронтальную стену помещения. На него выводилось изображение с ходовых оптических сенсоров, а качество картинки было столь высоко, что возникал эффект погружения. В прямом смысле слова погружения – под воду на глубину двадцать метров. Пейзаж, правда, разнообразием не поражал – темноватая толща с едва просматривающимся снизу песчаным дном, тут и там заросшим купами водорослей, да изредка проносились мимо стайки серебристых рыбешек. Тем не менее, Игнат от этого зрелища оторваться не пожелал, буркнув себе под нос:

– Сашка дрыхнет, туда-сюда. Как цуцик. Умотали его совсем безопасники, никак не отоспится.

Выдав толику информации, Волчара окончательно утратил ко мне интерес и вновь погрузился в созерцание забортного пейзажа. Я оставил его в покое и подсел ближе к Федотову с мичманом. По всему судя, между ними разгорелась дискуссия на философские темы. А вот это уже интересно – я, помнится, и сам немало часов провел в словесных баталиях с кандидатом философских наук.

– Было в старину в Японии сословие самураев, – втирал между тем Федотов собеседнику, – вот они говорили так: самое главное событие в жизни человека – это его смерть. И всю сознательную жизнь к нему готовились. Для них красиво и с честью умереть было смыслом жизни. Мне эта позиция не близка.

– Тогда чего ж ты в солдаты подался? – удивился Литке. – Если не считаешь смерть самоцелью. У нас, например, подобный род деятельности априори считается уделом личностей с суицидальными наклонностями.

– Это кто же к таким выводам пришел? – поразился сержант. – Психологи, что ли, доморощенные? Фигня это, извините за мой французский, товарищ мичман! Человек выбирает ратный труд по каким угодно иным причинам, но никак не из стремления покончить с жизнью. Готов до хрипоты спорить с любым вашим авторитетом по этому поводу.

– А тебе тогда чего не хватало? – не сдавался Литке. – За каким, извини, лядом ты в армию пошел? С твоим-то образованием и уровнем знаний? Сидел бы в каком-нибудь универе в Метрополии и горя бы не знал.

– Не в каком-нибудь, а в Московском Государственном Университете! – уязвлено буркнул Федотов. – Знаете, как звучит тема моей кандидатской? "Проблема смерти и ее место в философской науке". Я вам больше скажу, абсолютно каждый философ на том или ином этапе жизненного пути этим вопросом задавался. Судите сами – Шопенгауэр с теорией палингенезии, Шрёдингер, Полосухин – и это только двадцатый век. А еще раньше Энгельс, до него Танглю и Биша. Наука целая смерти посвящена – танатология. Про религии вообще молчу, абсолютно во всех уделяется много внимания этому феномену. А ясности до сих пор нет. Увлекла меня эта тема несказанно. Три года убил, диссер накатал, защитил успешно. А сразу после защиты осознал вдруг, что, в сущности, абсолютно ничего нового не сказал. Повторил путь множества философов, и безрезультатно. Задумался я глубоко, и понял одну простую вещь – все они изучали смерть со стороны. И хоть говорится, что умный человек на чужих ошибках учится, в данном конкретном случае этот подход абсолютно неверен. Отсюда вывод – необходимо изменить методику исследования. Бессмысленно наблюдать за смертью других существ, нужно прочувствовать этот процесс на собственной шкуре. Так я оказался в армии. Отец долго отговаривал, но, в конце концов, понял меня и препятствовать не стал. Пока что мой подход работает. Материала накопил на добрую докторскую, но чего-то все равно не хватает. А тут еще напасть – без адреналина и жизнь не в кайф стала. Все обещаю, как контракт закончится, уволиться. Но, чувствую, не получится.

– Что, Марк, опять старые песни? – подначил я для затравки. – Ты в адреналинового наркомана окончательно превратился, какая, на фиг, философия? В Академию тебе надо, на военного психолога учиться. Цены тебе тогда не будет, разведка с руками оторвет.

– Да скажете тоже, товарищ капитан-лейтенант! – отмахнулся Федотов. – Не интересно мне это. Вот почему я из действующего отряда не ухожу? Сами же чуть ли не силком в Академию проталкивали, Борщевский вообще весь мозг выел. А все потому, что нечего мне там делать. Меня интересует состояние человека и особенно его разума в момент соприкосновения с реальной опасностью, когда он от смерти на волосок. Сколько раз уж с ней в жмурки играл, и каждый раз как в первый. Не могу никак самое главное прочувствовать. Ведь вроде бы все ясно, но чего-то не хватает. Самого главного. Истины. Чую, самураи не зря к смерти всю жизнь готовились. Но у них все на уровне чувств, а не разума. Тем буддизм и прочие дальневосточные религии меня и не устраивают – там все просто, любое состояние воспринимается как данность. А я так не могу, мне нужно рациональное объяснение. Так что служить мне еще как медному котелку.

– Реально будешь с огнем играть, пока не познаешь жизнь через смерть? – поразился Литке. – Блин, хорошо, что я не философ. Мне такие выкрутасы вообще по барабану. Я просто научился радоваться каждому прожитому мигу. Вот и все. Смерти не боюсь, но и навстречу не очень тороплюсь. А вы как, товарищ капитан-лейтенант?

– Знаешь, Ваня, – задумчиво покачал я головой, – ты только что в двух словах весь кодекс Бусидо изложил. Но я так не могу. Просто радоваться жизни мне мало. Есть такая вещь, как воинский долг. И его надо исполнять. О смерти думать некогда. Моя философия очень проста – есть задание, и его нужно выполнить. Смерть – досадная помеха, мешающая данному процессу, поэтому ее надо всячески избегать, пока есть для этого хоть малейшая возможность. Долг превыше всего, и для настоящего офицера это главный жизненный императив. А всю эту заумь со смыслом существования, который не познаешь без познания смерти, оставляю Федотову. Пусть мозгами работает, глядишь, и напишет докторскую. Но и тут есть нюанс – смерть Марка может помешать выполнению задания, а значит, его заскоки не должны быть помехой в деле. Потому и дрючу его периодически безжалостно за склонность к излишнему риску.

– Товарищ капитан-лейтенант! – взвился Федотов. – Опять вы за свое!

– Ша, короче! – разозлился я. – Нашел, о чем спорить перед самым рейдом. Хорошо, Кыся рядом нет, он бы тебе сейчас все по полочкам разложил относительно дурных примет. Сменили тему.

– Есть, – нехотя буркнул сержант, всем своим видом давая понять, что я отменно не прав.

– Не поймите меня превратно, товарищ капитан-лейтенант, – зашел издалека несколько смущенный моей отповедью мичман, – но Марк затронул очень интересную тему. Про самураев, в частности. Я раскопал кое-какие методики и последний год пытаюсь осваивать восточные психотехники, медитацию, например. И знаете, мое мироощущение начинает понемногу изменяться.

– Так я этой фигней почитай с детства страдаю, – ухмыльнулся я. – И вот что я тебе скажу, Ваня! Не погружайся слишком глубоко во всю эту заумь. Создавались эти методики для менталитета слишком отличного от нашего. Один древний европейский мастер сказал буквально следующее – чтобы полностью овладеть традиционной восточной методикой, нужно самому стать японцем или китайцем. Ни к чему это. Медитация отменный способ снятия напряжения, прекрасный релаксационный метод, и ничего более. Прикладное значение не должно вытесняться всяческой малоприменимой на практике эзотерикой. Я тебе больше скажу – Кысь, пулеметчик наш, вообще без понятия, что все эти методики существуют. Даже слова такого не знает – медитация. Он это называет "дремой" и описывает как полусон-полуявь. На практике применяет постоянно, на ходу может отрубиться. Говорит, что от предков досталось умение дремать в любых условиях. Восстанавливается почти мгновенно даже после предельных нагрузок, стоит только приткнуться где-нибудь на полчасика. Во Флоте таких ценят.

– Кстати, давно хотел спросить, а почему у вас звания армейские? – ухватился за слово Литке. – Вы же флотские.

– И вовсе не флотские, – возмутился Федотов, ткнув пальцем в нарукавную нашивку. – Видите: "EF Marines", морская пехота Земной Федерации. Мы не экипажный состав, мы абордажники.

– Вот именно, морская! А личный состав рядовые и сержанты. А офицеры на флотский манер. Вообще ничего не понимаю, – озадачился мичман.

– Да у вас такая же петрушка, – хмыкнул я. – Почему у тебя звание морское, а у Юциуса того же войсковое? Вроде из одной службы?

– Так он и есть капитан-лейтенат, как и вы, – удивился Литке. – У нас у всех звания флотские. Издавна так пошло, еще до Бойни.

– Вот так номер! А чего же он тогда так спокойно на капитана отзывается? Да и начальник его, майор Шнайдер… – опешил я. – В Чернореченске они нам так представились.

– Вот именно, в Чернореченске! Там просто удобнее войсковыми званиями пользоваться. Все равно погоны одинаковые. Нечего лишний раз грузить союзников. А вот у вас реальное несоответствие! – окончательно пригвоздил меня Литке.

– Ладно, сдаюсь! – засмеялся я. – Тут все предельно просто. Во флотских вузах в Федерации силовиков не готовят. Рядовой и сержантский состав, по крайней мере. Офицеры да, на соответствующих факультетах обучаются, им надо много специфических знаний получить и навыков освоить. Соответственно, готовятся во флотских структурах и звания получают флотские же. А вот бойцов в абордажные команды набирают из Десанта. Тут два основных пути – либо проходят по конкурсу люди из боевых частей, либо сразу в учебке лучших отбирают. Выдержавшие конкурс проходят дополнительную подготовку и попадают во флотские штурмовые группы. Звания у них, соответственно, общевойсковые. Так и получается путаница. Но мы уже привыкли. А вообще морская пехота нынешняя это особая каста, вроде и не Десант, но и не экипажный состав. Нам, в сущности, вообще по барабану, на каком корабле служить. Мы мобильное подразделение, от носителя зависящее исключительно в одном аспекте – он доставляет нас к месту проведения операции. Хотя без нужды с корабля на корабль штурмовиков стараются не перекидывать.

– Чем же вы тогда от Десанта отличаетесь? – озадачился мичман.

– Задачами в основном, – пожал я плечами. – Десант действует на планетах, его удел – масштабные боевые операции. Мы же универсалы, с упором на действия в замкнутых пространствах – на кораблях, орбитальных базах, искусственных спутниках. Но без проблем можем и наземный объект захватить. Скажем так, мы наносим точечные удары. Напал, захватил. Или напал, нанес максимально возможный урон и смылся. Спецназ мы, короче.

Видимо, любопытство Литке я полностью удовлетворил, потому как продолжать расспросы он не стал. Зато теперь к нему пристал я.

– А скажи-ка, Иоганн Карлович, почему на лодке экипаж всего пять человек? – поинтересовался я.

– А больше и не надо, – настала очередь мичмана пожимать плечами. – Тут все автоматическое. Два навигатора, два моториста и один универсальный специалист. Как раз две вахты получается.

– Так Петренко и есть универсальный специалист? А чего же тогда званием не вышел?

– Универсальный специалист это вспомогательный персонал, – пояснил Литке. – Кок, стюард и боцман в одном лице. С учетом полной автоматизации всех процессов на корабле он в одиночку прекрасно справляется. Навигаторы обычно офицеры, могут друг друга дублировать в роли капитана. Они специалисты высшей категории, с вузом за плечами. Мотористы – старшины или мичманы, их в специальном флотском колледже готовят. То есть образование у них средне-специальное. А вот универсальный специалист обычно матрос-срочник. В принципе, у нас на всех кораблях по такому принципу команды формируются, только численность их от размера судна зависит.

– Занятно тут у вас все устроено, – в очередной раз хмыкнул я.

На этом разговор окончательно угас, и я решил вернуться в кубрик, добрать недостающие несколько часов сна. На острове спать не придется, это сто процентов.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, акватория Внутреннего моря,

29 марта 2535 года, поздний вечер

Весь оставшийся до острова путь я благополучно проспал, вынырнув из объятий Морфея часов этак через семь. Судя по спокойной обстановке на борту, ничего сверхординарного за это время не случилось, да оно и к лучшему. Освежившись в крошечном санузле кубрика, я привел в порядок внешний вид и вывалился в коридор в надежде выловить кого-нибудь из команды. План мой успехом не увенчался, и я направил стопы в кают-компанию. Здесь тоже было темно и пусто, даже давешний обзорный экран отключен. Полюбовавшись немного на свое мутное в полутьме дежурного освещения отражение в матовой поверхности монитора, я задумчиво почесал в затылке и побрел в сторону перехода на главную палубу. Пробраться туда удалось совершенно свободно, при моем появлении герметичная створка гильотинного типа бесшумно утонула в стене, открыв доступ к трапу. Пересчитав десяток ступеней, я оказался в темном коридорчике, в котором даже ламп дежурного освещения не имелось – вместо них в стенах мерцали флюорисцентные панели, заливавшие все вокруг неестественным мертвенным светом. Дверей в коридорчик выходило числом три – две по бокам и одна в торце. Та, что прямо по курсу, была украшена весьма красноречивой табличкой: "Ходовая рубка! Посторонним вход запрещен!" На двери слева красовалась надпись "Оружейная", а створка правой отпугивала посетителей объявлением следующего содержания: "Шлюзовая! Опасно для жизни! Без скафандра не входить!" Скафандра, ясен перец, у меня в данный момент не было, поэтому я ткнул в сенсор люка ходовой рубки, проигнорировав оружейку как малоперспективную в плане получения информации. Бронеплита послушно скользнула в паз стены, и пред моим взором предстало тесноватое помещение с парой кресел и явно избыточным количеством разнообразных дисплеев и сенсорных панелей на единицу площади. Одно из кресел оказалось занято навигатором, в неровном мерцании экранов больше напоминавшим зыбкую тень. Тень эта моментально обернулась на шум и выдала: "Дверь запили!" Я немного опешил и попытался объяснить цель визита, но грубиян меня перебил очередным "Дверь запили, мля!!!", уже тона на два повыше. Я пожал плечами и покинул негостеприимную рубку, четко расслышав прощальное бурчание навигатора: "Устроили бардак на корабле, мать их!"

В плане добычи информации главная палуба ресурс исчерпала, поэтому я с легким сердцем вернулся в жилой отсек и постучал в кубрик номер восемь, занятый мичманом Литке на пару с Федотовым. Дверь почти сразу же отворилась, и я вошел в помещение, небрежным жестом остановив дернувшегося было сержанта. Тот вновь развалился на койке, уткнувшись в КПК. Против ожидания мичмана я в кубрике не застал, о чем и осведомился у Федотова.

– Он с капитаном Юциусом в резервной рубке, – просветил меня сержант. – Капитан там что-то вроде серверной устроил.

– Занятно, – протянул я, вспомнив подполковника Калинина. – А где это?

– Где-то в корме, в районе силовой установки. А вообще лучше Петренко попросите проводить вас, товарищ капитан-лейтенант. Сейчас я его вызову.

Сержант протянул руку и ткнул пальцем в яркий сенсор, примостившийся прямо над откидным столиком рядом с койкой. Универсальный специалист не заставил себя ждать, появившись буквально через полминуты.

– Товарищ капитан-лейтенант? – вытянулся он, завидев меня.

– Проводите меня в резервную рубку, матрос!

– Есть! Следуйте за мной, товарищ капитан-лейтенант.

Петренко прошел в дальний конец коридора и открыл низкий люк с высоким комингсом, воспользовавшись электронным ключом. Я с некоторым трудом нырнул за ним следом, поразившись тесноте открывшегося технологического прохода. Впрочем, идти сильно пригнувшись пришлось недолго, совершенно неожиданно лаз раздался вширь и ввысь, закончившись стандартным шлюзом. Петренко молча набрал код на панели замка и приглашающе махнул рукой:

– Проходите, товарищ капитан-лейтенант. Дальше будет техническая палуба, там всего два помещения – резервная рубка и стартовая шахта "ската". Капитан Юциус и мичман Литке в рубке. Там открыто.

– Спасибо, – кивнул я и шагнул в шлюз.

Переборка за мной выскользнула из паза и намертво отделила эту часть корабля от жилой палубы. К проблеме живучести тут относились серьезно. Переждав стандартную процедуру шлюзования, я, наконец, оказался на обещанной технической палубе. В принципе, ничего необычного, сотни раз в таких помещениях бывал, правда, на космических кораблях. Однако разницу можно было усмотреть лишь в малозначительных деталях. Такой же длинный ряд шкафчиков с индивидуальными защитными комплектами, стеллаж с ремонтным оборудованием, несколько емкостей с реагентом для регенератора воздуха. В случае чего в этом отсеке можно неплохо отсидеться. Вон, даже ящик с сухпайком в стенной нише торчит. Плюс очередной герметичный люк – судя по всему, за ним прячется обещанная пусковая шахта. Напротив него дверца попроще – не столь мощная, стандартного для подлодки гильотинного типа. Табличка на ней гласила: "Резервная рубка". Ага, это как раз то, что нужно.

Створка гермодвери привычно среагировала на мое приближение и я оказался в достаточно просторном по меркам корабля помещении, часть которого была занята парой кресел и громоздким пультом, мало чем уступающим собрату в основной рубке. Здесь, правда, меня встретили приветливо – оккупировавший одно из кресел Юциус, не отрываясь от мобильного дисплея, сделал мне ручкой, а развалившийся на соседнем сидении Литке привстал навстречу:

– Проходите, товарищ капитан-лейтенант! Давно вас ждем.

Пару раз споткнувшись о валяющийся в живописном беспорядке разнообразный хлам, я добрался до пульта и поискал взглядом, куда бы присесть. Не обнаружив дополнительного кресла, я облокотился на спинку того, что занимал мичман.

– Ну и как у нас дела?

Юциус на вопрос не отреагировал, погруженный в работу, зато Литке охотно поддержал беседу:

– Все нормально пока. Подходим к Птичьему. Пара миль всего осталась до мелководья. Капитан как раз сканирует побережье. Еще примерно полчаса хода, и можно будет высаживаться.

– Прямо вот так высаживаться? – не поверил я. – Они тут совсем охренели от безнаказанности?

– Как же, дождешься от них, – буркнул Юциус, внимательно разглядывая выведенные на дисплей разноцветные затейливо пересекающиеся окружности. – Запарились уже от радаров прятаться.

– Так вот почему навигатор в рубке такой злой! – хмыкнул я. – Не успел зайти, сразу на грубость нарвался.

– Ага, разозлишься тут, – поддержал мичман. – На моей памяти еще никому из наших экипажей не приходилось такую следящую систему преодолевать. У вас в Федерации все такое навороченное?