Текст книги "Пути стражей (СИ)"

Автор книги: Александр Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

   – Еще не готово, – помешивая суп, доложил антиванец. Судя по тому, как он себя держал, всегда неутомимый эльф был явно утомлен больше обычного. Зевран не отпускал шуток и не улыбался. Склонившись над костром, он с равнодушным и отстраненным видом загребал из недр варева куски мяса и овощей, время от времени вытирая смуглый лоб тыльной стороной ладони. Было заметно, что ассасин мечтает об отдыхе не меньше остальных, но доверить приготовление пищи кому-то еще не решается, наученный неоднократным горьким опытом отведывания неумелой стряпни товарищей.

   Айан окинул прочих взглядом и поднялся. Несмотря на воцарившееся у костра молчание, уходить ему не хотелось. Однако в некоторых надобностях он привык к уединению с тех пор, как себя помнил, и долгое время, проведенное в походах, так и не искоренило эту его привычку. Оставив нагрудник лежать на одеяле, он неспешно отправился в сторону, противоположную той, от которой пришел отряд.

   Однако, после того как необходимое было справлено, возвращаться тут же к огню ему расхотелось, несмотря на доносившийся даже до этого места приятный запах приготовляемой пищи. Заложив руки на спину, Айан прошелся по полутемной улице, время от времени оглядываясь на отблески горевшего на возвышенности костра и расположившиеся вокруг него неясные тени. В этой части пещеры потолок проходил очень низко, и горевшие в нем крупные жилы лириума придавали полутьме колдовской, завораживающий вид. Мысли Командора обратились сперва к этим выходам пород, а затем – к хорошо открывавшемуся с возвышенности виду на разрушенный город гномов. Чем дольше он смотрел на эти остатки былого величия и силы мысли подземного народа, тем большая поднималась в его груди волна глухой досады и гнева на проклятых тварей, которые самим существованием своим несли ужас и смерти, причиняли упадок и изничтожали все славное и великое, что было когда-либо создано обитателями мира Айана. Явившиеся из неоткуда порождения тьмы в тупой и им самим ненужной жестокости пядь за пядью, шаг за шагом выживали всех тварей – разумных и неразумных, с земли и подземья, отравляя вокруг себя все, что входило в соприкосновение с ними. Видимой причины, для чего это было нужно, не мог найти сам Командор, уже не понаслышке знакомый с Зовом, тем, что толкало порождений тьмы к творимому ими. Ведь если Мор не будет остановлен, и твари заполонят все земли Тедаса, без тех, на кого они охотились, и кого убивали с такой убежденностью, сами они также обречены на гибель, не имея возможности кормиться либо воспроизводить себе подобных. Этого ли хотели Древние Боги, что, заточенные под землей самим Создателем, один за другим просыпались в обличии архидемонов и звали проклятых тварей на войну с людьми? Неужто оскверненная и мертвая земля, подобная той, что лежала теперь в пережившем два Мора Андерфелсе – это то, что было их целью?

   Айан покачал головой. Он не раз думал о природе Моров и том, что двигало архидемонами. Слова Дайлена Амелла, о злонамеренно отправленных в Черный город магистрах для того, чтобы они перетащили на себе заразу в мир Тедаса, не давали ему покоя. Но, хотя этими своими помыслами он не делился еще ни с кем, молодого Кусланда не покидало ощущение того, что мысль свою Дайлен додумал не до конца. Помимо злой воли древних богов, было что-то еще, что-то, или кто-то скрывался за нагромождениями лжи и заблуждений о том, что же на самом деле произошло там, за Завесой Тени в тот злосчастный миг времени, что перенес нескольких жаждущих знаний, истины и славы людей к чертогам, как они полагали, принадлежащим самому Создателю. Дайлен мыслил, что Древние боги, томясь под землей, хитростью привели тевинтерцев к тому, что они посчитали своим освобождением. Но многократно зревший мир очами архидемона Уртемиэля и слышавший в своих снах отголоски его мыслей Айан, чем дальше, тем крепче сомневался в том, что бог, некогда бывший покровителем всего прекрасного, по собственной воле мог сделаться чудовищем, в который его превратила природа скверны. Быть может, боги, как и смертные, так же были обмануты и ввергнуты в погань и вырождение? А все, что было, случилось по воле кого-то, еще более могущественного и темного, нежели сами Темные Древние боги? Но кого, всемогущий Создатель?

   Ответа на этот вопрос у Кусланда не было. Как не было уверенности в том, что его смутные догадки правдивы. Слишком мало было ему известно. И, как бы то ни было, появление порождений тьмы в мире изменяло сам нормальный порядок вещей, и грозило бедами всему сущему. Потому прежде стоило подумать, как теми силами, что могли располагать Стражи Ферелдена, остановить Орду тварей, что вот-вот собиралась вырваться на поверхность. Обо всем прочем можно помыслить было и потом.

   Гулкие удары о землю тяжелых ступней обратили на себя внимание Айана задолго до того, как сама голем показалась из-за остовов домов. Взблескивая лириумными узорами и вкрапленными кристаллами, каменная женщина остановилась, привычно на несколько шагов не доходя до хозяина.

   – Эльф велел Шейле прийти и сказать, что есть уже можно.

   Айан кивнул. Поесть теперь было бы кстати. По достоинству оценив заботу своего несостоявшегося убийцы, он шагнул было по направлению к костру, но был внезапно остановлен глухим голосом голема.

   – Хозяин...

   Кусланд в недоумении остановился. Шейла молчала, отчего-то покачиваясь больше обычного, словно собиралась переминаться с ноги на ногу.

   – Ты что-то хотела? – Айан бросил нетерпеливый взгляд в сторону горевшего огня, откуда долетали запахи, один соблазнительнее другого.

   – Да, – голем качнула большими руками, и Кусланд на всякий случай сделал шаг назад. – Шейла хотела спросить. Почему хозяин не трогает жезл повиновения? Он бы мог отдавать приказания Шейле через него.

   Кусланд покосился на жезл, что по-прежнему висел у его бедра и пожал плечами.

   – Мне казалось, достаточно было того самого, первого приказа. Но если тебе будет так удобнее, я могу его использовать.

   Голем с шорохом мотнула головой.

   – Шейла плохо объяснила. Шейле нравится, когда на каждое слово в нее не тычут жезлом. Прежний хозяин... сковывал движения и речь Шейлы. Нынешний хозяин – нет. Шейла чувствует себя... очень живой, когда она рядом с новым хозяином и его спутниками. Это необычно для Шейлы. Раньше никогда ничего подобного не случалось. И... неудобно было говорить об этом. Ведь Шейла – не живая. Живые бы посмеялись. Но это все сильнее там, внутри. Шейла стала лучше говорить, лучше думать и... даже лучше чувствовать.

   – Тебе ведь это нравится? – на всякий случай уточнил Кусланд, оставив жезл в покое. Голем кивнула в ответ.

   – Шейле нравится, очень. Шейла слушает, ходит, говорит и чувствует. Иногда Шейле кажется, что и она – живая. Как те мясные, что идут подле нее.

   – Если не хочешь, я не буду касаться жезла до тех пор, пока ты меня слушаешься, – пообещал Кусланд. Против воли он бросил еще один взгляд в сторону костра. В животе у него призывно заурчало.

   – У Шейлы есть еще одна просьба.

   Слова голема удивили настолько, что Айан даже на время забыл, что ему хочется есть.

   – Шейла хотела бы... попросить хозяина... коснуться Шейлы.

   – Коснуться? – скрывая недоумение, Командор окинул взглядом стоявшую перед ним каменную женщину. – Просто коснуться?

   Протянув руку, он дотронулся до плеча голема, который приходился чуть выше его собственного плеча. Проведя ладонью вверх, погладил могучую шею. Шейла ответила на прикосновение чуть прижмурившимися глазами и едва заметным подергиванием рук.

   – С тех пор, как идет с новым хозяином и его друзьями, Шейле все по-другому, – тише, чем раньше, пророкотала каменная женщина, продолжая жмурить глаза. – Чем дальше, тем больше хочется знать. Говорить лучше. Чувствовать то же, что вы все. Твое прикосновение чувствуется. Но не вызывает чувств. Таких, какие Шейла наблюдает в вас, мясных созданиях. Шейле... одиноко.

   Айан убрал руку. Он не знал, что ему сказать. Стоявшая рядом с ним женщина была для него загадкой – такой же, как и природа Мора. Если Каридин делал големов своими руками на Наковальне, не прибегая к чему-то еще, то этот Совершенный гном был воистину подобен Создателю. До сих пор Кусланд был уверен, что сделать можно только вещь. Но слова Шейлы, ее убежденность и просьбы явно говорили о том, что вещью она не была.

   Внезапно глаза каменной женщины вспыхнули. Она сделала осторожный шаг назад и медленно, чтобы не задеть хозяина, подняла обе тяжелые руки в молитвенном жесте.

   – Шейла вспомнила. Ее старый хозяин был магом. Но новый хозяин ведь тоже маг. Не мог бы хозяин... Айан... сделать Шейлу... такой же мясной, как и прочие? Такой же, как он сам?

Часть 41

   Большой, в полтора раза выше Шейлы, каменный гном сурово глядел перед собой выпуклыми круглыми глазами. Обеими руками он держал широкую плоскую таблицу. Письмена на ней казались свежими, точно были выбиты совсем недавно, куда позже, чем жил сам тейг Ортан. Столпившиеся вокруг участники экспедиции, задрав головы, внимали написанному со смесью недоверия и надежды.

   «Два месяца беспрерывных поисков и раскопок, наконец, принесли свои плоды. Сегодня были найдены доказательства тому, что Наковальня Пустоты создавалась не в тейге Ортан. Если кто-то читает эти строки, пусть знает, что экспедиция Бранки уходит дальше на юг, в Боннамар. Если мы не вернемся, пусть те, кто последует за нами, знают, в каком направлении нужно искать. Быть может, вам удастся то, что не удалось нам – найти творение Совершенного Каридина и спасти от гибели Орзаммар».

   – Здесь повсюду их следы, – проговорил Кусланд, имея в виду экспедицию Совершенной. – Они стояли тут долго.

   Он посмотрел на Огрена. Все другие взгляды, кроме безотрывно глядевшей на Командора Шейлы, тоже были устремлены на него. Почувствовав это, рыжий гном справился со своим кривившимся лицом и, харкнув мокрее обычного, решительно протер усы рукавицей.

   – Ну, и чего мы стоим? – с нарочитой грубостью вопросил он. После того, как была прочитана таблица, признаки пребывания на этой улице экспедиции жены, коих было множество, его больше не интересовали. Впрочем, место, некогда бывшее лагерем отряда Совершенной Бранки, все же успели осмотреть. Вне всяких сомнений, несколько расчищенных домов тейга хранили следы нахождения в них гостей, что пришли гораздо позже, чем последний житель тейга Ортан покинул эти места. Однако сколько-нибудь полезной информации найдено не было. Спутники Совершенной все свое унесли с собой, оставив лишь то, что действительно могло сохраниться в неприкосновенности для тех, кто бы пошел по их следу – надпись на каменной таблице, что была на самом виду.

   – Чего стоим? – повторил Огрен, поддергивая на плече мешок. – До Боннамара еще топать и топать. Сам он к нам не придет.

Часть 42

   – ... ну а Хартию тогда еще Берат держал. Сволочь он был последняя, че уж говорить. А только никто при нем и пернуть не смел без дозволения, даже на другом конце Орзаммара. Ну, мы с Леске тогда и вовсе в нижних были, так, что ниже некуда. Поручния нам давали из рук вон поганые, за какие другим, кто повыше, браться было как-то и зазорно. И, знач, вызывает раз Берат и грит – пойдете, мол, на Арену, дело есть. Арена – эт где нужно драться, чтоб все на тебя пялились, – поймав недоуменный взгляд рыжего наземника, коротко объяснился Фарен, и продолжил. – А там, стал быть, найти поединщика, Эверда. Кажись, так его звали. На которого Берат поставил, ну и... поспособствовать, знач, чтоб удача ему не изменила.

   Фарен перевел дух и бросил короткий взгляд на Леске. Его товарищ выглядел неважно, но устроен был едва не удобнее всех, сидя на плечах у Шейлы и придерживаясь за ее большую голову.

   – Так и было, – подтвердил тот, вытирая беспрерывно льющийся холодный пот со лба.

   – Да, – отвернувшись, чтобы не показать не покидавшего его чувства тревоги, Броска неслышно вздохнул и продолжил нарочито бодро. – Ну, знач, пробрались мы к задним комнатам, там, где поединщики готовятся перед дракой. По дороге пришлось вычистить все плевательницы и мойные корыта, потомуш клеймленых-то к Арене допускают тока для уборки, а стража там повсюду, и бдит. Короч, мы еще загодя решили подлить противнику нашего Эверда в пойло вытяжки из синей плесени – запаха у ней и нет почти, зато в голову шибает – будь здоров. Да только предки подсобили догадаться заглянуть сперва к самому Эверду. Захожу я, знач, а этот нагговый котях валяется посеред комнаты с голым задом, и дух от него, как с королевской брагодельни. Я так мыслю, не мог он сам набраться перед боем. Помогли ему, вот чтоб мне лопнуть. Наверняка не один Берат о своих ставках пекся. Да только делать тож нечего. За провал Эверда нам была яичница всмятку обещана, тока слышь, яицы-то не из-под куры, и даже не с тоннельника будя взяты, про то и так понятно. Кароч, стоим мы, как два кирпича, косяк подпираем. А Леске возьми и скажи...

   Кусланд поднял руку. И хотя лицо его, покрытое грязью многодневнеого перехода, оставалось непроницаемым, все, даже маящийся от паучьего яда Леске, мгновенно поняли – случилось что-то серьезное.

   Туннель, по которому они шли, все больше светлел и расширялся. Далеко впереди уже виднелся выход из него, ведущий в большую пещеру, освещенную красноватым светом, как от раскаленных горных пород. Зачастую в подобных пещерах стояли гномьи тейги, что вполне могло быть и в этот раз, ведь от оставленного Ортана путников отделял теперь целый переход пути. Эта дорога была похожа на сотни, исхоженные ими раньше, однако отчего-то спутники Командора поняли причину остановки сразу.

   – Они? – выдохнул Зевран, нервно тиская рукоять того меча, что носил у пояса. Кусланд медленно кивнул.

   – Не могу понять, – продолжая оставаться на месте, проговорил он, пытаясь вслушаться в идущий спереди неясный гул. – Это порождения тьмы, вне всяких сомнений. Но... как будто целые орды. Я слышу... их там много. Очень много.

   – Может, попробуем обойти? – Фарен поежился, подергивая пальцами перевязь, на которой висели его ножи. – Ежели их там туча, чеж нам соваться?

   – Нужно, чтобы кто-то посмотрел, что там происходит, – жестко проговорил Кусланд, заставляя здорового хартийца и антиванца внутренне затосковать. – Я этого сделать не могу. Они могут меня почуять.

   – Прости мне сомнения, мой Страж, – Зевран обреченно завязал волосы в хвост, чтобы они не могли ему помешать. – Но если ты уже слышишь их, неужели они не слышат тебя?

   – Не знаю, – честно признался Айан. – Я мало в этом понимаю. Но отчего-то уверен, что пока они не знают, что я здесь.

   – Ладно, – Фарен поправил перевязь. – Ты, Зев, погодь. Сам схожу. Я буду пониже, чай, не заметят.

   Дождавшись разрешительного кивка Командора, хартиец устремился к выходу, с каждым шагом словно все более делаясь похожим на тень. Покрытый пылью, перепачканный в грязи не меньше прочих членов экспедиции, крадущийся Броска делался почти незаметен ближе к стене, в особенности там, где царил полумрак. Спустя короткое время он вовсе исчез с глаз товарищей. После некоторого ожидания его силуэт на мгновение мелькнул на фоне выхода в большую пещеру, и снова пропал.

   Томиться в ожидании пришлось недолго. Фарен вернулся раньше, чем даже Леске стал тревожиться о его отсутствии.

   – Ты должен сам на это глянуть, Страж, – с силой проводя себя ладонями по лицу, точно стирая ошарашенный испуг, проговорил он. – Тварей там и вправду много, но едва ль они тебя почуят. А как почуят – им не до тебя. Иди, говорю, глянь. Там не опасно, ежели специально не высовываться.

   Несколько сотен шагов полностью подтвердили правоту хартийца. Туннельный ход привел экспедицию на большую, широкую площадку колоссальной пещеры. За многие дни пути пещер пришлось перевидать немало, однако то, что открылось их глазам здесь, наполнило сердца путников чувством сосущего страха. Громадная пещера была раз в пять-шесть больше той, в которой помещался Орзаммар, и наверняка могла бы вызвать изумление даже гномьего зодчего, как такие подземные пустоты могли держать тяжесть Наземья, до сих пор не обвалившись под собственным весом.

   От площадки, все больше расширяясь, в обе стороны вели дороги с местами созранившейся кладкой, отгораживавшей эти рукотворные пути от обрыва. Дорога по левую сторону уходила во тьму, зато правая вела к целому каскаду плато, наподобие тех, на которых стоял Орзаммар. Кое-где на этих возвышенностях действительно стояли постройки, однако они не шли ни в какое сравнение с тем, что возвышалось на противоположной стороне.

   За огромной пропастью, в которой, по разумению Кусланда, могло уместиться два Хайевера, на другой стороне пещеры поднимались вверх строения настолько величественные и монументальные, что один их вид смог поразить даже внешне равнодушного ко всему коссита. Нельзя было толком уразуметь, что представляли собой эти великие каменные структуры – огромные дома или стены чудовищной крепости, ровно как и для чего они могли служить. Через пропасть вел подвесной мост, такой широкий, что, казалось, на нем могли без труда разъехаться сразу десять телег.

   – Боннамар, – выдохнув, Огрен обдал кислым запахом пищи Морриган, но та даже не поморщилась, как и прочие завороженная грандиозным зрелищем. – Чтоб у меня зад облез, если это не Город Легиона Мертвых!

   – Все эт, канеш, хорошо, – Фарен тронул Кусланда за локоть, указывая в пропасть. – Но ты, Страж, глянь туда!

   Айан осторожно подступил к самому краю пропасти и взглянул вниз. Увиденное поразило его больше исполинских стен Боннамара. Вся огромная пропасть была заполнена шевелящейся массой, в которой, приглядевшись, Командор узнал порождений тьмы. От самых мелких, тех, что походили на гномов, до огромных, рогатых тварей, одна из которых чуть не прикончила Айана в башне Остагара. Чудища копошились, переходили с места на место и все порывались идти куда-то, но, словно передумав, всей массой устремлялись в другую сторону. Красное свечение, которое издали можно было принять за отсветы раскаленной плоти земли, на самом деле оказалось заревом от тысяч костров и факелов, что освещали дно пропасти для проклятых тварей.

   Перед мысленным взором Кусланда всплыл его давешний страшный сон, где мириады порождений тьмы принимали его в свои объятия, и он, мимо воли, отпрянул от края. Глядевший вниз Стен поднял брови. Его лицо оставалось непроницаемым, в отличие от лица Зеврана, на котором отражались самые разнообразные чувства.

   – Да, мой Страж, не пойди я с тобой, никогда бы не увидел того, что увидел, – он окинул взглядом бесчисленных тварей. – Мой суровый друг, ты, кажется, все жаловался, что тебе не достось порождений тьмы, – обращаясь на этот раз к Стену, не удержался он. – Гляди, все они здесь. Перед тобой!

   – Мне плохо видно, – Леске привстал на плечах голема, вглядываясь в полумрак правой дороги. – Твари – так близко от нас?

   Проследив за указующей рукой хартийца, его товарищи с трудом разглядели выходящих откуда-то из сумрака одного из боковых ходов силуэты неясных приземистых теней. Их появление вызывало тем большую тревогу, что тени эти находились на той же стороне, что и отряд Стража, у основания переправы через пропасть.

   – Зевран, – Кусланд мотнул головой в сторону моста, явно не зная, какой приказ было бы отдать правильнее всего. – Ты можешь их разглядеть?

   Эльф прищурился, но во мраке пещеры рассмотреть яснее, чем было видно с того места, где стоял отряд, оказалось непростым делом даже для его острого взгляда.

   – Не знаю, мой Страж, – наконец, сдался он, вытирая заслезившиеся от напряжения глаза. – Вроде бы, это и не порождения тьмы вовсе. Ведут себя так, будто им сам Создатель хвосты поджарил. Они явно чем-то встревожены. Порождения тьмы могут испытывать страх?

   Кусланд всмотрелся сам. Непонятные приземистые силуэты не стали видны яснее, однако, вслед за Зевраном он тоже сумел понять по их поведению, что те было чем-то сильно обеспокоены. Некоторые простирали вперед руки, точно...

   – На кого они указывают?

   – Должно быть, на тварей, – пророкотал Стен, в руках которого уже подрагивал его обнаженный меч.

   – Тогда кто они? А разве они сами не..?

   Договорить эльф не успел. Внезапно мощным потоком воздуха его опрокинуло с ног, как и всех, даже тяжелую Шейлу. Леске скатился с ее плечей, едва не попав под грянувшую обземь каменную спину. Появившийся словно из неоткуда фиолетово-коричневый дракон со множеством шипов на узкой морде, огромный и необычайно уродливый, вихрем пронесся снизу вверх и, в мгновение ока преодолев расстояние до моста, рухнул на него, разбрасывая из пасти жидкое пламя. Освещенные этим огнем неясные тени шарахнулись прочь, выставив перед собой, вне всяких сомнений, оружие. Однако, не они интересовали дракона. С трудом поднявшийся на ноги Айан успел заметить, как затянутые поволокой глаза чудища полыхнули ярко-зеленым. Морда дракона была обращена прямо к нему, и Страж откуда-то чувствовал – из всех тварей, что были теперь в пещере, дракон видел его, только его, и знал, кто он такой. Дракон видел врага, в том не было сомнений, как не было сомнений в том, что он собирался сделать в следующий миг...

   – Это – архидемон, мой Страж? Так он выглядит? Это, в самом деле, он?

   – В пещеру возвращаться нужно, – руки Морриган вцепились – одна в плечо Кусланда, другая – Броски. – Или погибнуть вы хотите? Живее! Ну!

   Дракон сорвался с места. Айана что-то в последний раз рвануло за плечо, и оставило. Он не видел того, что происходило вокруг, не видел товарищей. Взгляд его был прикован к изумрудным глазам дракона, и только Уртемиэль существовал сейчас для зачарованного его Зовом исконного врага...

   Тело дракона с силой грянуло о скалу, отколов от нее здоровенный кусок. Страшенные челюсти жамкнули в волоске от него и, с какой-то отстраненностью Страж отметил, что архидемон промахнулся. Промахнулся всего на какие-то жалкие полпальца, но все же...

   Все же положение Кусланда все равно было отчаянным. Почва ушла у него из-под ног, и, вместе с отколовшимся куском камня, он рухнул вниз, в пропасть. Лишь в самый последний миг успев ухватиться за что-то, оказавшеся шипом на шее дракона.

   Уртемиэль взвился под самый потолок пещеры. Кусланд вцепился в шипы на его шкуре мертвой хваткой, уже понимая, что ему едва удастся уцелеть, но не собираясь умирать бесцельно. Перед глазами Айана пронеслись перекошенные страхом лица его товарищей, несколько тысяч морд тварей, огромный подвесной мост, свисавшие с полотка пещеры огромные каменные наросты, а затем...

   Затем удар страшной силы, с которым не сравнился тот, предыдущий, расколовший скалу, потряс все мощное тело огромного дракона. Уртемиэль грянулся о потолок, снова и снова, сбивая шипы со своей спины и причиняя себе боль. Айан, пригнув голову, мотался между двух наиболее прочных шипов у самого основания шеи чудовища, не успевая поминать Создателя, и думая только о том, как бы...

   Резким рывком он перекинул свое тело ближе к голове дракона. Уртемиэль летал под потолком, дергаясь и извиваясь, задевая скалы и пытаясь сбросить нежданного седока. Твари в пропасти вторили своему предводителю яростным воем, оглашая пещеру многократным раскатистым эхо. Понимая, что каждый очередной рывок может сделаться для него последним, улучив момент, Кусланд решительно рванул из ножен меч и с маху всадил его в шкуру дракона.

   Раздавшийся вслед за тем рев на несколько мгновений оглушил его. Архидемон дернулся всем телом, и Айана сбросило на самую его голову. Едва успев ухватиться за головной гребень, Командор выдернул меч и снова всадил его – в один из горящих яростным зеленым светом глаз чудовища.

   Взревевший так, что с полотка посыпались отколовшиеся каменные глыбы архидемон вильнул в сторону и Айан, выпустив из ладони скользкую кость, внезапно почувствоал, что живая твердь под ним исчезла. В следующий миг он на страшной скоростью летел в пропасть – к мириадам порождений тьмы, что долго ждали и, наконец, дождались его в свои мерзостные ряды.

Часть 43

   В последний миг он почувствовал резкий рывок за оба плеча и его падение сильно замедлилось. В несколько следующих мгновений Айан, у которого перехватило дух, стал понимать, что смерть уже не приключится. Большая черная птица, вцепившись в доспех на его плечах, надрываясь, с хриплым клекотом тащила его к скале, той самой, с которой вниз на них взирали встревоженные лица товарищей.

   Из последних сил вбросив его на скалу, птица упала рядом. На ее клюве пузырилась розовая пена. С трудом приподняв голову, Айан успел увидеть перевоплощение спасшей его твари обратно в Морриган, которая без сил лежала на камнях, по-видимому, сильно надорвавшись. Ее тело было покрыто обрывками одежды. Перевоплощение произошло так быстро, что ведьма не имела времени раздеться.

   Подскочивший Зевран укрыл ее первым, что попалось под руку – рогожей, которую путники расстилали, садясь поесть. Вместе с Кусландом они попытались помочь Морриган приподняться, однако, только что сильно надорвавшаяся молодая женщина была еще слишком слаба.

   – Спасибо тебе, – усаживая ее обратно на камни, поблагодарил Айан. Он оглянулся через плечо, но архидемона в пещере уже не было. – Не знаю, как это удалось...

   – Тебе... мать мою... благодарить следует, – ведьма морщилась, точно каждое слово причиняло ей боль. – Она... Стражей... хранить велела. Даже жизнью ценой...

   Ее взгляд переместился выше. Айан обернулся. Стен, Огрен и Броска шагнули вперед, одновременно тиская рукояти мечей и топоров. Зевран поднялся, кладя руки на свои мечи.

   – Вот тебе раз, – подошедший почти вплотную рослый гном стащил с головы шлем, обнажая лысую голову и очень длинную бороду, заплетенную во множество разноразмерных косиц. Его лоб почти скрывался под широкой татуировкой, а на доспехе был выгравирован непонятный символ. Такие же символы были на доспехах каждого из его сопровождающих, которых оказалось всего двое.

   – Я думал, даже Стражи так глубоко на Тропы не заходят, – тем временем продолжал лысый гном, переводя заинтересованный взгляд с почти обнаженной Морриган на поводящую головой Шейлу. – А ежели заходят, то воюют с порождениями тьмы, а не с Легионом Мертвых.

   – Легион Мертвых! – Огрен оставил в покое секиру и подбоченился. – Чтоб у меня чирей на заду вскочил! Все ж таки довелось вас встретить!

   – Мы тоже рады приветствовать у врат Боннамара отряд Серых Стражей, – лысый гном кивнул, делая приглашающий жест в сторону моста. – Здесь оставаться неудобно. Приглашаю вас сделаться нашими гостями. Вам, смотрю, не помешает отдых. Идем живей, пока... чем предки не шутят... соседи вновь на приступ не пошли.

   – Как вы узнали, что мы – Стражи? – спросил Командор, пока они в сопровождении гномов шли к мосту. Взоры всех были прикованы к пропасти, однако, архидемон больше не появлялся. Порождения тьмы, без своего поводыря вновь утратив разумность поведения, продолжали заниматься теми же бессмысленными метаниями, что и ранее, не оставаясь, но и не уходя далеко от места.

   – Ну, а кто ж из наземников будет бродить по Тропам, если не Стражи? – лысый гном пожал плечами. – Меня удивляет только, что у вас такой маленький отряд. Или вас порождения тьмы так потрепали?

   Кусланд отрицательно покачал головой.

   – Вот и я думаю – не могли, – легионер мотнул головой в сторону пропасти. – Они ж все тут. Уже почитай, две недели, ежели по наземному времени судить. Сидят, не рыпаются. То бишь, дважды пытались перейти мост, но мы отбили обе атаки. Почти всех ребят своих тут положил. Но тварей мы остановили. Не знаю, с чего, но уже дня четыре не суются. Может, всамделе, передумали идти.

   Он кашлянул.

   – Мы на всякий случай заложили порошка под мостовые крепления, – лысый гном неопределенно повел головой. – От Легиона мало что осталось, а их тут все больше. Еще один приступ не выстоим. Так что, если сунутся, мост придется того... подорвать. Жаль, конечно, но другой переправы из Боннамара нет. Ежели захотят идти в эту часть Троп, придется им карабкаться по скалам, а тут мы их как орехи перещелкаем. Ну, это если их дракон им не поможет. Как его бишь...

   – Уртемиэль, – невольно подсказал Кусланд, оглядывая мост, до которого было уже близко. – Вы... хотите обрушить мост? Вы сможете это сделать?

   – Откуда у вас гаатлок? – мрачно пророкотал Стен, в упор глядя на предводителя легионеров. Тот, впрочем, не особо смутился или хоть как-то еще подал вид, что его беспокоит хмурый тон серокожего гиганта.

   – Ты что имеешь в виду? – все же спросил он. Коссит поморщился, как от боли.

   – Взрывчатый порошок, – угрюмо пояснил куннари. – Где вы его взяли? Он есть только у моих сородичей.

   Лысый легионер хмыкнул.

   – Вот уж не знал. Всю жизнь живу, а был уверен, что в подрывном порошке давно секрета нет. Конечно, для гномов. Чего проще, перемешать уголь, серу и селитру – вот тебе и порошок. Сам пользовался, пока ходил в шахтерах. Надо только пропорцию соблюсти, а то слабовато всегда выходит, взрывы-то. Легионеры его, понятное дело, доработать не пытались, а из орзаммарских умельцев... не ведаю, может, и взялся кто. Опасное это дело. А гаатлоком никто его не называет. Больше порохом.

   Они подошли к мосту и лысый умолк. У основания моста в правильном боевом порядке стояло около двух десятков гномьих воинов – одетых в одинаковый доспех, с эмблемой Легиона на груди. При приближении отряда Стража в сопровождении лысого и его гномов, от выстроенных легионеров отделился один. Этот также был одет в тяжелый доспех, но, в отличие от других, более ношеный, да еще, как казалось, состоявший из разных частей. Эмблемы Легиона на его груди не было.

   – Ну, как там эта летающая ящерица, Дюран? – лысый предводитель мотнул бородой в сторону пропасти. – Вы хоть заметили, куда она делась?

   Тот, кого назвали Дюраном, снял шлем, являя взорам пришельцев неожиданно спокойное благородное лицо с большим орлиным носом и проницательными глазами.

   – Не заметили. Тварь как будто растворилась в воздухе, на лету. Так же внезапно, как и появилась.

   Голос легионера оказался под стать его лицу – уверенным и спокойным. И пока он говорил, у Айана возникло ощущение чего-то смутно знакомого, точно этот образ уже приходилось лицезреть ранее. Пусть даже не такой, а подобный. Но где и когда – он вспомнить не мог. Впрочем, следующие слова Огрена ответ ему подсказали.