Текст книги "Венедикт Ерофеев: Человек нездешний"

Автор книги: Александр Сенкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

С появлением на свет Василия Константиновича семейное древо Ерофеевых получает чёткое очертание. Каждый новый листочек на нём оформляется соответствующей записью в метрической книге, а при советской власти – отделами записей гражданского состояния.

Нина Васильевна Фролова восстановила родословные двух семей – Ерофеевых и Гущиных. Василий Константинович Ерофеев (дед Венедикта Васильевича Ерофеева) женился на крестьянской девице Дарье Афанасьевне Кузнецовой. Его дом находился рядом с домом дворянина тоже по фамилии Ерофеев. Дома были большие, добротные, с очень красивыми резными наличниками и глухими ставнями. У каждого дома находился колодец. Срубы колодцев были дубовые. По поводу осиновых срубов существовала поговорка: «Осина не лесина, коза не скотина, а баба не человек». Василий Константинович работал управляющим у дворянина Ерофеева.

Всего в его семье было восемь детей, из них пятеро сыновей – Василий Васильевич (1900—1956), Иван Васильевич (1891—1979), Николай Васильевич, Степан Васильевич, Павел Васильевич (1914—1998) и три дочери – Наталья Васильевна, Евдокия Васильевна и Марина Васильевна (1902—?).

Братья Ерофеевы, по воспоминаниям Нины Васильевны Фроловой, были рослые, светловолосые, голубоглазые, кроме кареглазого, низкорослого Ивана. По её же рассказам, Евдокия, тётя Дуня, по мужу Евсеева, обладала весёлым нравом и любила пошутить. Своего сына Александра, подводника, в письмах к нему называла «милая моя полундрачка».

Младшую дочь Василия Константиновича Марину в семье и селе называли ласково – Маришей.

Василий Васильевич Ерофеев, отец Венедикта Васильевича, родился 22 июля 1900 года. В связи с этим событием в метрической книге Симбирской духовной консистории сделана запись: «22 июля 1900 года родился, а 23 июля крестился младенец Василий, однодворца Ерофеева Василия Константиновича и законной жены его Дарьи Афанасьевны. Крёстные: однодворческая девица Ерофеева Федосья Константиновна и крестьянин Кузнецов Иван Афанасьевич. Таинство свершил священник Иоанн Архангельский и псаломщик Михаил Воецкий».

Рассматривая историю появления на свет Венедикта Васильевича Ерофеева, со слов Нины Васильевны Фроловой расскажу о роде их матери – Анны Андреевны, в девичестве Гущиной. Каждому браку сопутствует множество обстоятельств, в результате которых он в конце концов осуществляется. К слову сказать, любовь с первого взгляда далеко не всегда оказывается его основной причиной. Любовь любовью, но крестьянская жизнь вносит свои требования и поправки в сферу высоких чувств.

Крестьянский род Гущиных жил рядом с храмом. Когда звонил колокол, его громкие звуки разносились далеко. Дед Венедикта Васильевича по материнской линии, Андрей Прокопьевич Гущин, был красив, имел хороший голос и пел в церковном хоре.

Его жена крестьянка Дарья Матвеевна Гущина родила пятерых детей – все девочки. В феврале 1887 года родилась старшая дочь Евдокия Андреевна (ум. 1981). В августе 1891 года появилась на свет Васса Андреевна (ум. 1972). Таинство крещения сестёр совершил священник Алексей Топорнин с псаломщиком Алексеем Тресвятским по отчеству Венедиктович. Последний со временем станет священником Единоверческой церкви[232]232
  Не стоит думать, что Единоверческая церковь, к которой принадлежал священник Алексей Тресвятский и во время крещения Вассы Гущиной был псаломщиком, представляла собой старообрядчество, бунтующее против нововведений и плодящее всё новых и новых «мучеников». Члены общины Единоверческой церкви не скрывались в глухой тайге, не отгораживались от мира. Они просто чуть иначе проводили богослужения. В остальном они были и оставались законопослушными членами Русской православной церкви. Ими признавалось и до сих пор признается верховенство Московского патриархата, то есть его иерархическая юрисдикция. Единоверческие храмы имелись и имеются во многих исторически значимых городах России. В советские годы гонений на религиозные верования единоверческая община пережила то же самое разорение и те же мучения, что и вся Русская православная церковь.


[Закрыть] села Головина. Брат Алексея Венедиктовича священник Александр Тресвятский[233]233
  Судьба Александра Венедиктовича сложилась трагически, как и у многих других священников. В начале 1930-х годов он служил в храме в честь Казанской иконы Божией Матери города Ульяновска на бывшей Дворцовой улице. Это был его последний приход. В 1937 году он перенёс сложную операцию на ноге и лежал на вытяжке. 11 декабря того же года его, больного человека с привязанным на ноге камнем, арестовали по так называемому «Ульяновскому делу». Он оказался среди шести архиереев, 128 священников, тридцати монашествующих (в основном престарелых монахинь) и шестидесяти мирян, расстрелянных 17 и 18 февраля в подвале Ульяновского юротдела НКВД. Все они якобы входили в «единую общеобластную церковно-монархическую, фашистско-повстанческую контрреволюционную организацию», созданную на бумаге «умниками» из энкавэдэшников. Это была очередная акция по борьбе со старообрядцами и сектантами. «Ульяновское дело» было сфабриковано органами НКВД как одно из нескольких подобных дел в городе на Волге с целью перестать «кокетничать с боженькой». Управлением НКВД был «спущен» в областное отделение план по борьбе с религией. Согласно ему требовалось расстрелять тысячу человек, а осудить на длительные сроки четыре тысячи. Как всегда в таких случаях, план перевыполнили. Расстреляли более полутора тысяч, а репрессировали более восьми тысяч человек, из которых никто на волю не вышел. См.: Косых И. Н., Ястребов В. В. Бог есть любовь: из истории архиерейского служения в Симбирской (Ульяновской) епархии (1832—2016). Ульяновск, 2016.


[Закрыть] также приезжал в Елшанку. Возможно, приезжал и их отец Венедикт Тресвятский, первый священник в построенном в селе православном храме.

Затем на свет божий появилась Ольга Андреевна (1895– 1920). Через три года, 7 марта 1898 года, родилась Анна Андреевна (ум. 1972), мать Венедикта Ерофеева. 11 марта таинство её крещения совершил отец Иоанн Архангельский с псаломщиком Михаилом Воецким. Самой младшей сестрой была Наталья Андреевна (1903—1981). Отец девочек Андрей Прокопьевич Гущин, крестьянин села Елшанки, умер от чахотки молодым. В метрической книге Симбирской духовной консистории сделана запись за 1906 год: «умер 2-го января, похоронен 4-го января».

Тамара Васильевна Гущина, старшая сестра Венедикта Ерофеева, вспоминала: «Осталось пятеро детей – все девочки. Опеку над сиротами взяла на себя семья священника Иоанна Хрисанфовича Архангельского, единственная интеллигентная в селе. Старший сын, Владимир Иванович Архангельский, был протодьяконом сызранского собора (в честь Казанской иконы Божией Матери. – А. С.), а в 1913 году, после победы на Всероссийском конкурсе басов, стал протодьяконом храма Христа Спасителя в Москве. По рассказам мамы, он был красавец, многие московские дамы ходили в храм не только ради молитв, а чтобы послушать его великолепный голос и полюбоваться на его стать. Дочь Архангельских, Мария, окончила университет и преподавала в елшанской школе. Наша мама была подругой младшей дочери Кати. В доме Архангельских была хорошая библиотека, выписывались популярные журналы. И мама, и её сестра Ольга очень любили читать: библиотека священника была в их распоряжении. Впоследствии Ольга сдала экстерном за гимназию экзамены и стала учительницей. Мама же всегда удивляла меня хорошим знанием русской истории и литературы, хотя ей удалось окончить только три класса церковно-приходской школы»⁵.

Сохранилась запись о крещении Екатерины, дочери Иоанна Хрисанфовича Архангельского, родившейся 4 ноября 1898 года.

Судьба Владимира Ивановича Архангельского сложилась трагически. Как рассказала мне Нина Васильевна Фролова, во время гонений на служителей церкви его не расстреляли, а вынудили отказаться от сана и заставляли периодически работать ассенизатором. Делали это исключительно с воспитательной целью: чтобы знал своё место и не думал, что он Шаляпин. Такая полная унижений жизнь, понятно, здоровья не прибавляет. Вот Владимир Иванович вскоре и умер – в 1926 году.

Судьба красавицы Евдокии Андреевны, тёти Дуни, сложилась также не лучшим образом. В бытность её жительницей Елшанки она звалась Авдотьей. При переезде в Москву она сменила своё деревенское имя на городское – Евдокия. Как вспоминает Нина Васильевна, её, как самую старшую в семье, выдали замуж в 16 лет за односельчанина Карякина. Он был психически нездоровым человеком. По рассказам Нины Васильевны, ложась спать, клал под подушку на всякий случай топор. Можно представить, каково было находиться с ним в одной избе его жене и дочке Татьяне!

Евдокия Андреевна, долго не размышляя, взяла в охапку ребёнка и уехала в 1913 году в Москву к своему другу детства и юности – Владимиру Ивановичу Архангельскому. Её бегству от сумасшедшего мужа помог его отец Иоанн Хрисанфович. Она была при Владимире Ивановиче до самой его смерти. Как могла, облегчала ему жизнь. С Евдокией Андреевной Карякиной ещё будут встречи на страницах этой книги. Судьба крепко связала её с семьёй своей сестры.

Ольга Андреевна была в отца, красивая и талантливая, но судьба её оказалась трагической: в припадке ревности её застрелил муж.

Анна Андреевна Гущина дружила также с Натальей, старшей дочерью Василия Константиновича и Дарьи Афанасьевны Ерофеевых.

Церковь действовала в селе до 1920 года. В тот год храм закрыли и превратили в Народный дом. Метрические книги с записями были переданы в сельсовет. Что стало с семьёй Архангельских, неизвестно.

Вернусь к воспоминаниям Тамары Васильевны Гущиной: «Дед по отцовской линии, Ерофеев Василий Константинович, был против женитьбы старшего сына Василия на нашей маме. Папа уехал искать счастья на Север, в Кандалакшу, и через несколько месяцев вызвал маму к себе. Так семья наша стала кочевать со станции на станцию: Кандалакша, Пояконда, Чупа, Хибины. Отец работал дежурным по станции»⁶.

Семья Василия Константиновича относилась, судя по всему, к небогатым, но «крепким» крестьянам. К моменту своего ареста во второй половине 1941 года в его собственности находились дом с надворными постройками, корова и три овцы. В 1920-е годы он владел участком земли в 12 десятин, лошадью, коровой и пятью овцами.

Конец 20-х годов XX столетия стал рубежом, отделившим старую крестьянскую Россию от России новой, советской. Это в полной мере ощутили на себе крестьяне всей страны, в том числе и жители Елшанки. Продразвёрстка и продналог выжимали из своих родовых мест самых зажиточных и самостоятельных крестьян. Во времена нэпа (1921—1928) для освоения центральной части Кольского полуострова использовался метод железнодорожной колонизации, широко применявшийся в Канаде при заселении новых земель[234]234
  Районы с суровой природой и малозаселённые, но богатые полезными ископаемыми осваивались постепенно. Первым сигналом для этого шага по освоению природных богатств было постановление Совета народных комиссаров РСФСР «Об использовании труда заключённых в местах лишения свободы и отбывающих принудительные работы без лишения свободы» от 28 ноября 1921 года. Через восемь лет, 13 мая 1929 года, вышло под грифом «строго секретно» постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об использовании труда уголовных арестантов» за подписью И. В. Сталина. А через два месяца после него постановление также под грифом «секретно» Совета народных комиссаров СССР «Об использовании уголовнозаключённых». Его цель была сугубо хозяйственная, связанная «с колонизацией удалённых районов и эксплуатацией их природных богатств путём применения труда “лишённых свобод”».


[Закрыть].

В 1923 году создаётся колонизационный отдел Мурманской железной дороги. Волонтёрам-переселенцам обещали льготный проезд, большие подъёмные, беспроцентные ссуды, выдавался хлеб и фураж.

Строилось бесплатное жильё. Вновь приехавшие за полярный круг освобождались от всех налогов. Первой из Ерофеевых уехала на Север сестра Евдокия, по мужу Евсеева. Её муж Иван Антонович уже работал начальником железнодорожной станции Чупа. К ней и поехал Василий Васильевич Ерофеев. Летом он вернулся в отпуск в Елшанку, где и продолжился роман с Анной Андреевной. Весь род Ерофеевых был против их женитьбы. Ведь невеста была из бедной семьи, да и что это за жена для сына, если она по-барски воспитана, умна, играет на гитаре, поёт романсы и всё свободное время проводит за чтением книг. Но была ещё одна самая веская причина решительного противодействия со стороны Василия Константиновича этому браку. Стало известно, что невеста беременна. Этот неоспоримый факт, надо полагать, вызвал в селе пересуды вокруг одного вопроса: а кто же настоящий отец будущего ребёнка?

О том, насколько далеко зашло неприятие к невестке и рождённой ею внучке Тамаре, свидетельствует её сестра Нина Васильевна: «Тамара мне рассказывала, что мама её упрекала (!!!) – из-за неё она вынуждена была выйти замуж за отца». Взаимоотношения между Ерофеевыми и Гущиными (речь идёт о свёкре и свекрови Анны Андреевны. – А. С.) были не очень хорошие. Даже когда Тамара родилась, они не хотели примириться с женитьбой сына. Летом 2008 года Тамара удивила меня рассказом о том, как дед Василий Константинович хотел её утопить в реке, но елшанские мужики не дали ему это сделать».

В селе гуляли слухи, что мать нагуляла девочку от какого-то стороннего мужчины. Я думаю, что это неверное предположение. Скорее всего, она забеременела от будущего мужа до официального бракосочетания, что уже было нарушением существующих в селе матримониальных обычаев. Этим объясняется, вероятно, её поспешный отъезд в Москву к сестре Евдокии Андреевне, где и появилась на свет 30 декабря 1925 года Тамара. Анна Андреевна рожала в роддоме для матерей-одиночек. Были тогда такие медицинские учреждения в Москве. Новорождённая девочка была записана Гущиной, по фамилии матери. Регистрация брака Анны Андреевны с Василием Васильевичем состоялась через шесть месяцев уже на Кольском полуострове – 24 июня 1926 года в загсе города Кандалакши.

Василий Константинович поспешил отправить сына на Север, в Кандалакшу, на курсы путейцев для «Мурманки». Так называли самую богатую организацию за полярным кругом. Кто же уезжает по зову сердца не в одиночку, а большими семьями с насиженных мест, с обжитой и благодатной земли за полярный круг, в край, где дни короткие, а ночи длинные и где природные богатства вскоре будут осваиваться в основном заключёнными, спецпереселенцами и ссыльными? Ехали Ерофеевы в дальний край, конечно, по своей воле, но причины их отъезда были вынужденными. Не забудем, что незадолго до их отъезда родные места затронула страшная трагедия – голод в Поволжье 1921 – 1922 годов.

Прибавлю ко всем этим фактам ещё один. Отношение к семье Василия Васильевича Ерофеева в Елшанке со стороны местных властей было настороженно-подозрительным. Тесные контакты его жены и её сестёр, а также его родителей с семьёй священника не сулили ничего хорошего. Я полагаю, что именно все эти обстоятельства привели его и двух его братьев, Степана и Ивана, а также Ивана Антоновича Евсеева, мужа сестры Евдокии, к здравой мысли уехать подальше от тех мест, где они родились, выросли, а их семьи какое-то время если и не благоденствовали, то по крайней мере жили в достатке и радости. Другого выхода, вероятно, у них не было. К тому же работу на железной дороге расхвалил муж двоюродной сестры Лидии, железнодорожник, работающий в Казахстане. Его рассказы подтолкнули членов семьи Ерофеевых к окончательному принятию решения начать новую жизнь подальше от родных мест. В то время было обычным делом из землепашцев становиться железнодорожниками.

В Елшанке из семьи Ерофеевых остались Марина (Мариша), Николай и Павел. Николай, который был крёстным Тамары, старшей сестры Венедикта Ерофеева, был арестован в 1939 году за самогоноварение. Дальнейшая его участь неизвестна.

Как появляются устные истории, в которых быль перемешана с вымыслом, объяснить, вероятно, возможно, но нужно ли? Убить легенду здравым и въедливым умом проще простого. Между тем сводить аритмичный ход жизни к математическим формулам, может быть, для кого-то полезно и необходимо, а вот для большинства людей – скучно и ненужно. Тем более известно, что научные прогнозы не всегда сбываются.

Исходя из афоризма «Хороша сказка, где есть взрослые мысли», перейду к истории о том, как откликнулись трагические события жизни Венедикта Ерофеева в сознании жителей села Елшанки. Эту историю поведала мне Талина Анатольевна Ерофеева, невестка Венедикта Ерофеева, женщина любознательная и неугомонная в исследовании всего, что касается обстоятельств жизни семьи дедушки её детей.

Как я уже писал о детях Василия Константиновича, самым старшим из них был Николай, арестованный в 1939 году и с тех пор сгинувший неизвестно где.

Среди жителей Елшанки получила распространение душещипательная и совсем уж не романтическая история о любви, погубленной случаем.

В селе готовились к свадьбе. Женихом был сын Николая Ерофеева по имени Венедикт. Тут надо заметить, что в отличие от Николая Васильевича Ерофеева отчество у него было другое – Алексеевич. В «Книге памяти» можно обнаружить имя этого человека из Елшанки 1894 года рождения. Он был раскулачен и выслан вместе с семьёй. Но всё это случилось позднее.

В то время мыло было дефицитным товаром. Вместо него для стирки белья использовали разведённую в воде щёлочь. Эту мутную смесь держали в тех же бутылях, что и самогон. Венедикт зашёл в дом невесты, где полным ходом шла стряпня. Был он с похмелья и попросил у своей будущей жены налить ему что-нибудь покрепче. Та второпях вместо самогона налила ему в стакан разбавленную водой щёлочь. Больно уж были похожи бутыли с самогоном и щёлочью. Венедикт залпом осушил этот стакан и, естественно, обжёг гортань. Чем только не отпаивали его сбежавшиеся со всех сторон подруги невесты. И молоком, и подсолнечным маслом. Ничего не помогало. Понятно, что желание жениться на этой девушке у Венедикта вмиг пропало. Несчастная девушка, рыдая, побежала к колодцу, развела в ведре с водой целую бутыль щелочи, выпила половину огненной смеси и замертво свалилась в колодезный сруб. С тех пор сельчане стороной обходят это место самоубийства несчастной невесты.

Через какое-то время всю семью Ерофеевых сослали туда, где Макар телят не гонял.

Такую вот фольклорную историю услышала от жителей села Елшанки Галина Анатольевна Ерофеева.

Однако история о погубленном счастье, как любая сказка, всё-таки со счастливым концом. Началась война с немецким фашизмом. Венедикт Ерофеев с сыном Венедиктом пошли защищать родину и вернулись героями. Отец отвёз сына в Молдавию, где умелый хирург сделал ему искусственную гортань. С тех пор в Елшанке Венедикта звали не иначе как Венедикт искусственное горло.

В беседе с писательницей Ириной Тосунян Венедикт Ерофеев вспомнил эту историю в своей интерпретации: «Когда умирала моя матушка в 1972 году, она сказала Тамаре (старшей сестре. – А. С.): “Все остальные – Нина, Борис, – они найдут свои пути. Наблюдай за самым младшеньким, Венедиктом!”». На вопрос Ирины Тосунян, почему его назвали Венедиктом, он ответил: «Это совершенно диковинное дело. Брата моего покойного отца звали Венедиктом. Он с похмелья вместо вина выпил что-то, от чего скончался. И меня в его честь назрели Венедиктом»⁷. Венедикт Ерофеев, как это случалось с ним при беседах с интервьюерами, часто некоторые факты брал с потолка. Редко: ради какого-то глумления над непонравившимся ему собеседником, а в основном: по тем или иным соображениям. Не было у его отца брата по имени Венедикт.

Эту историю в селе рассказывали и пересказывали тысячу раз. Дошла она и до ушей Венедикта Васильевича. Не случайно же его герою в поэме втыкают шило в горло, а в трагедии «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» пациенты психбольницы себе на погибель выпивают смертельное зелье.

Глава вторая
КАК СЛАБЫЙ ДУШИТ СИЛЬНОГО

Венедикт Васильевич Ерофеев родился 24 октября 1938 года в предместье Кандалакши. Это село с большой историей, идущей ещё со второй половины XVI века, в год рождения будущего писателя получило статус города.

Город Кандалакша разместился на побережье Кандалакшского залива Белого моря, в устье реки Нивы (ударение на первом слоге), по обе её стороны, в 200 километрах к югу от Мурманска. Все дети Василия Васильевича и Анны Андреевны, за исключением Тамары, появлялись на свет с небольшими перерывами именно здесь по одной только причине. На тех железнодорожных полустанках и в тех поселениях, где служил Василий Васильевич Ерофеев, больницы с родильными отделениями отсутствовали. В год рождения Венедикта его отец был в должности начальника железнодорожной станции Чупа. Железнодорожная станция Чупа находится в четырёх километрах от посёлка городского типа с тем же названием. Это место расположено на берегу Чупинской губы Кандалакшского залива. Жильё, которое им определило железнодорожное начальство, было скромным и удобным. Дом располагался чуть ли не впритык со станцией, что для отца было немаловажным обстоятельством.

В одном из своих блокнотов Венедикт Ерофеев прокомментировал год своего рождения: «Моя Родина в 1938 году, когда вынашивала меня, была в интересном положении»¹. Объясню, что он имел в виду, заглянув в историю родной страны.

В ходе массовых репрессий в СССР, по документально подтверждённым данным, в 1937—1938 годах по политическим мотивам было осуждено 1 344 923 человека, из них 681 692 приговорены к высшей мере наказания. В этот временной период по стране казнили от 1000 до 1200 человек вдень. За пару недель 1937 года, например, расстреляли больше, чем все военно-окружные суды царской России за 100 лет.

Венедикт Ерофеев оказался в семье последним ребёнком. Анна Андреевна родила четверых мальчиков и двоих девочек. Перечислю всех детей, кто остался жив, по очерёдности их рождения. Самой первой была родившаяся в 1925 году Тамара Васильевна. Об обстоятельствах её рождения я писал в предыдущей главе. Дополню только написанное несколькими деталями повседневной жизни, характерными для той революционной эпохи, с которой началась новая история России.

Нина Васильевна Фролова вспоминает рассказы матери о времени после февраля 1917 года: «Маме тогда было лет семнадцать-восемнадцать. Она часто наведывалась к своей старшей сестре Ольге в Сызрань. Все словно тронулись умом. Ходили толпами по улицам, горланя революционные песни, с красными флагами и лозунгом “Долой стыд!”. Всё было запредельно дорого. К примеру, тётя Ольга говорила маме: “Анюта, вот тебе миллион. Пойди купи спичек”. А песни были примерно вот такого содержания:

 
Пускай умрёт за Родину,
кто хочет воевать,
а я куплю смородину
и буду торговать!
 

И припев к ней:

 
Ах, Дума, Дума, Дума...
Ха-ха-ха...
Дума го-су-дар-ствен-ная...»
 

Вторым ребёнком в семье Ерофеевых стал Юрий, умерший восьмимесячным от двухстороннего воспаления лёгких в 1927 году. Третьего ребёнка также назвали Юрием в память об умершем. Он появился на свет в 1928 году. В 1931-м родилась Нина. В 1937 году детей в семье прибавилось. Родился Борис. И наконец, в 1938-м – Венедикт.

К моменту рождения Венедикта положение его отца на службе железнодорожника было прочным. Он прошёл за короткий срок путь от путевого рабочего на Кировской железной дороге в 1925 году до дежурного на станции Пояконда в 1931-м, а в 1936-м стал на ней начальником. Затем в 1938 году его переводят в той же должности начальника на станцию Чупа, а в 1941-м на станцию Хибины. Нельзя не отметить, что в 1930-м Василий Васильевич Ерофеев вступил в ВКП(б). Его партбилет № 208629.

Вспоминает Тамара Васильевна. В это время она училась в Кандалакше в школе-интернате для детей железнодорожников: «Хмурым октябрьским днём в интернат ко мне зашёл отец и сказал: “Одевайся, Тамара, идём в больницу забирать братишку’’. Больница находилась неподалёку от интерната для детей железнодорожников.

Две женщины в белых халатах спускались к нам по лестнице. Одна из них держала закутанного малыша. Мама осторожно спускалась, держась за перила. – Ну-ка, покажите нам, что у нас за папа!

Папа шагнул навстречу.

– Поздравляем вас! Младенец ваш первый богатырь в больнице: 13 фунтов.

Мне доверили немного подержать малыша. Я приоткрыла одеяльце, Веночка спал и усиленно сосал свою нижнюю губу. Проводив родителей к поезду, я вернулась в интернат»².

Инициатива назвать новорождённого Венедиктом всецело принадлежала его матери. Тамара Васильевна предполагала, что имя было связано с воспоминаниями Анны Андреевны о своей молодости. То ли с жившим неподалёку от Елшанки сыном помещика по имени Венедикт, то ли с именем первого священника появившейся в Елшанке церкви – Венедикта Тресвятского. В 1918 году двух родившихся младенцев назвали Венедиктами. Это имя было не редким в селе.

В семье маленькому Венедикту дали домашнее имя Вена. Именно Вена, а не Веня. Мать объясняла детям, что Вена звучит ласково – производное от Вениамина. Вениамин имя слишком вычурное и к тому же тренькает в ушах, а в своём сокращённом виде вполне милое и задушевное. С тех пор и пошло: Вена, Венушка.

Кандалакшский отдел актов гражданского состояния выдал свидетельство о рождении Венедикта Васильевича Ерофеева № 6080256. Поскольку семья проживала на станции Чупа Лоухского района Карельской АССР, местом рождения была записана «станция Чупа».

Тамара Васильевна описывает младшего брата как тихого, кроткого, худенького мальчика.

Обращусь к её воспоминаниям о том времени: «Мы жили в доме железнодорожников, в нескольких шагах от станции, две комнаты и кухня, половину которой занимала большая русская печь. Книг в доме не было, не было и радио. Но помню, что перед войной мы получали газету “Известия” и журнал “Огонёк”. А однажды отец устроил нам праздник: купил патефон и стопку пластинок. Среди них были и популярные тогда “Брызги шампанского”, и “Колыбельная” Моцарта, и песенка из какой-то современной оперы “На рыбалке у реки тянут сети рыбаки”, и даже ария Лепорелло из “Дон Жуана” Моцарта в исполнении Шаляпина. Но малышам, Боре и Вене больше всего понравилась “Песня пьяных монахов”. Они брали у печки совок и кочергу, делали с ними круги по комнате и пели, безбожно искажая слова озорной песенки. <...> Была в нашем доме и гитара, на которой так никто и не научился играть. Изредка мама, когда бывала в хорошем настроении, аккомпанировала себе и пела романсы. Впервые от неё услышали: “Вечерний звон”, “Отцвели уж давно хризантемы в саду”, “Накинув плащ, с гитарой под полою, к её окну приник в тиши ночной”»³.

Известно, что на железной дороге дисциплина была военная. Большой террор 1937—1938 годов затронул железнодорожников. Лазарь Моисеевич Каганович, с февраля 1935 года нарком путей сообщения, развернул в вверенном ему хозяйстве в 1937—1938 годах такую охоту на «шпионов-вредителей», что головы летели одна за другой. Каждую ночь кого-то арестовывали. Прогулы или опоздания за работу приравнивались к уголовным преступлениям. Их отцу повезло. За невыход на дежурство его только на время отстранили от работы. Может быть, избежать наказания помог его приятель – начальник лагеря заключённых Новицкий, часто бывавший в доме Ерофеевых и постоянно вовлекавший главу семейства в пьяные загулы. Лагерь находился в нескольких километрах от станции Чупа. Семья у Новицкого жила в Ленинграде, и он чувствовал себя в Чупе холостяком. Тамара Васильевна вспоминала об одной из его гулаговских шуточек: «Ему (Новицкому. – А. С.) очень нравился Боря. Он сажал его к себе на колени и заводил страшно не нравившийся маме разговор:

– Василий Васильевич, отдайте мне Борю. У вас же ещё два сына есть.

Боря негодовал, вырывался, бил своими пухлыми ручонками по груди Новицкого и кричал: “Бяка! Бяка! Не хочу!”

Веночка встревоженно смотрел на эту сцену. Неужели Борю отдадут? Веночка рос тихим, не капризным, с нежным негромким голоском. Его было почти не слышно. Наша мама называла его Венушкой»⁴.

Нина Васильевна, несмотря на тяготы жизни тех лет, с восторгом вспоминает своё довоенное детство на Кольском полуострове: «Если едешь поездом – остановка на станции Полярный круг. Поздняя ночь, никто в поезде не спит. Торжественный момент – пересекаем Полярный круг. Мурманск – незамерзающий порт в Баренцевом море. В центре полуострова – озеро Имандра. Хибинские горы – невысокие, до 700 метров. Когда на них поднимешься, прогуливайся по плоским вершинам сколько хочешь. Отступающие ледники их основательно стесали. Поэтому и называют эти горы плато. Белые ночи несколько месяцев в году. Северное сияние. Я помню, мама окна даже занавешивала, чтобы мы наконец-то угомонились и уснули. Множество рек и озёр. Все их названия с ходу не запомнить. Река Белая, например, вытекает из озера Вудъявр. Рыбная ловля, грибы, ягоды заготавливали впрок. Ягоды разнообразные. Клюква, голубика, брусника, черника, морошка. Голубика растёт на высоких кустах. Морошка удивительная ягода. О ней сейчас мало кто знает. Собирать её – намучаешься, настолько она нежная. Форма у неё как у малины, а цвет жёлтый. По вкусу морошка приторно-сладкая. Мы когда ходили по ягоды, ею наедались досыта. Белых грибов и груздей в этих местах не было, зато полно подосиновиков и волнушек. Волнушки мы обычно в бочонках засаливали и мариновали. Семья у нас всё-таки большая, и дары природы нам очень помогали. А рыбы какие вкуснейшие – сиги, хариусы... Особенно красная кумжа! В июне соревнования по слалому на горе Айкуайвенччор, что по-русски – Спящая красавица. Город Кандалакша – это начало работы отца. Затем Пояконда. После неё переехали на станцию Чупа, где родились младшие братья Борис и Венедикт. На ней мы надолго задержались. В начале войны отца перевели начальником станции Хибины. Вот уж прекрасное место – не налюбуешься. Наш дом стоял на берегу озера Имандра. Какие ещё у меня остались в памяти впечатления детства? Смотрели, как ловят рыбу, плавали в лодке на острова за ягодами, запасали летом корм (берёзовые и ивовые веники) для коз. Выращивали картошку, морковь, капусту. В лесу собирали впрок грибы и ягоды. Мы большей частью жили в помещениях, где с одной стороны – железнодорожная станция, а с другой – вход в наше жильё. В Чупе у нас был утеплённый сарай для коз. Там же и сено хранили, ивовые и берёзовые веники. А в зимний сезон козлята у нас всегда находились в доме. До сих пор такая картина перед глазами стоит: Боря с Веной по комнате бегают, а козлята за ними гоняются».

Семья жила дружно. Вместе с тем, что касается хозяйки дома, у неё были как любимчики, так и те, кого она держала в чёрном теле. К последним относились дочки Тамара и Нина. Как убеждена Нина Васильевна, из всех детей Анна Андреевна по-настоящему любила только Вену, а к другим сыновьям относилась без особой экзальтации. Правда, в последние годы, когда жила со старшей дочкой Тамарой, её характер несколько смягчился.

Что касается Нины Васильевны, то в семье ждали ещё одного мальчика, но родилась девочка. Особенно расстроились шестилетняя Тамара и трёхлетний Юрий. Они от огорчения заплакали, словно им обещали что-то стоящее и долгожданное, а принесли невесть что.

Нельзя сказать, что дом Ерофеевых был полная чаша, но еды на всех хватало. Выручала рыба. Держали кур и коз. Очень близкие отношения у их семьи сложились с сестрой отца Евдокией Васильевной, в девичестве Ерофеевой, – тётей Дусей и её мужем Степаном Антоновичем Евсеевым. В отличие от Ерофеевых они относились к людям зажиточным. Держали, например, двух коров. (Не путайте Евдокию Васильевну с Евдокией Андреевной, в девичестве Гущиной – другой тётей Дуней.) Дядя Степа, как называли его дети, как и Василий Васильевич Ерофеев, работал железнодорожником на станции Пояконда. Расстояние от Чупы до Пояконды небольшое, около 60 километров. Степан Антонович и Евдокия Васильевна жили вдвоём. Дети у них были уже взрослыми, и жизнь разметала их по разным местам необъятной страны.

Нина Васильевна Фролова с удовольствием вспоминает совместные с дядей Стёпочкой, как она называет мужа тёти Дуси, прогулки к заливу Белого моря и на озёра. Проверяли сети, жгли на берегу костры. Приносили домой столько рыбы, сколько могли унести. Но это было много позже – в 1945 году.

Маленький Венедикт, Вена, с малолетства обнаруживал невиданные способности, отсутствующие у большинства детей. Они были связаны с редкостной для его возраста феноменальной памятью. Нина Васильевна вспоминает: «Веночка необычный был и маленький: когда он научился читать, мы даже и не знали, никто его специально не учил, может быть, сам что-то спрашивал у старших. Он был сдержанный, углублённый в свои мысли, память у него была превосходная. Например, такой эпизод. Книг особых у нас не было, поэтому читали всё подряд, что под руку попадало; был у нас маленький отрывной календарь, который вешают на стену и каждый день отрывают по листочку. Веночка этот календарь – все 365 дней – полностью знал наизусть ещё до школы; например, скажешь ему: 31 июля – он отвечает: пятница, восход, заход солнца, долгота дня, праздники и всё, что на обороте написано»⁵.

Способность запоминать не только прочитанные тексты, но и каждый день прожитой жизни сохранилась у Венедикта Ерофеева и в зрелом возрасте. Свидетельствует его друг с середины 1950-х годов Лев Андреевич Кобяков: «У него была феноменальная память на тексты, как и у Володи Муравьёва. Они устраивали состязания между собой, кто больше прочитает стихов, – это могло длиться часами. Но помнил Веня не только тексты: в отличие от обычных людей, он держал в памяти подробности любого, наугад названного дня из прошлого. Его можно было спросить: Веня, а что было такого-то числа, такого-то года? И он отвечал, с кем именно он провёл этот день, какая стояла погода, что он пил, что читал, какую музыку слушал, о чём и с кем говорил. Мы пытались его проверять, и всегда оказывалось, что он не сочиняет, а действительно всё помнит»⁶.