Текст книги "Юджиния"

Автор книги: Александр Минчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Шоферская закалка еще не прошла у него. Он открыл дверь.

Мистер Нилл сначала поцеловал свою дочь.

И сказал:

– Обратно к своим обязанностям, Александр?! Все рассмеялись шутке.

– Шоферы стали жить лучше в этой стране, не правда ли? – Все продолжали смеяться. Мужчины открыли сзади двери: Юджиния и Клуиз садились в машину.

– И они восхищены такой жизнью.

– Действительно? – заинтересованно, с большим вниманием спросил отец.

– Я имею в виду Юджинию, ничего другого. Они стояли вдвоем.

– Я рад, что это не окончилось…

– Это никогда не окончится… по крайней мере, Юджиния, – задумчиво сказал Александр.

Он не стал закрывать дверь за мистером Ниллом. Они поехали. Родственники (кроме него) обменивались вопросами о проведенном времени.

– Как твоя жизнь, Юджиния? – спросила Клуиз.

– Моя жизнь фантастична, – серьезно ответила Юджиния. – Она похожа на сказку. Я счастлива.

Он поймал в зеркало взгляд мистера Нилла.

– Ярада, – сказала Клуиз.

Они выехали на скоростную дорогу. Юджиния включила ТВ, показывали «Маппет-шоу». Она любила кукол.

– Ты будешь смотреть? Тогда я подвинусь и поверну телевизор, – сказала Юджиния.

Александр отрицательно покачал головой. Мистер Нилл обратился к Клуиз:

– Дорогая, я не думаю, что это была хорошая идея – установить ТВ в машине. Потому что, если Александр будет смотреть телевизор, когда ведет машину, моя дочь – в опасности.

Все рассмеялись. Вдруг Юджиния вспомнила что-то и воскликнула:

– Папа, я хочу крабов! – и осеклась. Но Александр никак не отреагировал.

Ее пожелание было немедленно выполнено. И они поехали в их первый ресторан.

Метрдотель приветствовал его как старого знакомого.

– Вы уже были здесь? – спросил с легким удивлением мистер Нилл. – Это самый дорогой ресторан в городе…

– Да, – ответила за него Юджиния, – я привозила его сюда.

– После свадьбы?

– Нет, когда мы были обручены.

– Обручены?! – с удивлением спросил мистер Нилл. – Я о таком времени не знал.

– Оно было, – с улыбкой сказала Юджиния, целую щеку отца.

Мистер Нилл не стал продолжать скользкой темы. Его дочь была счастлива, а это было самое главное. Хотя он не понимал, что она нашла в этом… Он осекся. Но добавил: все эта проклятая литература.

И улыбнулся, глядя, как садилась Юджиния. «Мой цветок, я сделаю все для тебя, даже если это будет два Александра».

С этими мыслями он углубился в меню. Клуиз заказывала для Александра. Почти семейная идиллия.

Им принесли необыкновенные вина. Юджиния дрожала над крабами. «Надо будет их разводить в озере или бассейне», – подумал Александр и рассмеялся.

– Что? – спросила Юджиния.

– Ты – милая, – ответил он.

Теперь он вел себя свободней. Рассматривал детали. Ему нравились руки Клуиз, они напоминали ему руки матери. Тонкие и изящные.

Хотя у мамы никогда не было таких колец. Он подумал, что нужно будет купить кольца Юджинии и что он плохой муж. Хотя зачем, они юной девочке? Ведь деньги были даны ему для Юджинии…

Она наклонилась к нему и прошептала:

– Я очень сожалею, что обратилась в машине к папе, а не к тебе. Этого больше никогда не повторится.

– Что ты, милая, даже не думай об этом. Мне все равно.

– Честное слово, больше никогда.

Он поцеловал ее руку и удивился, как эмоционально и серьезно воспринимает все она. Он сначала никак не мог избавиться от мысли, что все не серьезно для нее.

– За молодую пару! – сказал мистер Нилл.

– За это я должна выпить, – произнесла уверенно Юджиния. – Да, Александр?

Он посмотрел на мистера Нилла, тот кивнул одобрительно. Но едва заметно.

– Да, Юджиния.

Ему нравилась эта игра. Все же она была не его сокровище, а – отца. Ему только доверили охранять ее. И беречь.

Их потчевали каким-то необыкновенным тортом, и Юджиния была на вершине удовольствия.

А он думал о том, что ему завтра рано утром надо писать.

На следующий день, въезжая в ворота, он увидел телохранителя. Он не видел его все это время, видимо, мистер Нилл того куда-то посылал.

Александр остановил машину и вышел из нее. Телохранитель почтительно приблизился к нему и сказал:

– Сэр, извините меня.

Александр замахнулся, чтобы ударить его, но подумал: «Бить человека, который не может тебе ответить, – нельзя». (Но его били…)

Он опустил руку, сел в машину, а телохранитель говорил:

– Это была моя работа, мне приказывали, я очень сожалею, простите меня, сэр…

Александр поехал к дому.

При воспоминании о том, как его били, что-то завелось снова внутри и успокоилось. Первый раз в жизни он остался неотомщенным. Он не воздал за зло злом. Хотя считал, что так должно быть. Иначе люди не отучатся делать зло.

Юджиния встретила его объятиями, и он подарил ей купленное кольцо. Тонкий обод с большим брильянтом. Она сама была брильянт, и они все – не стоили ее.

Вечером мистер Нилл пригласил его в свой кабинет.

– Если он мешает вам, я могу его уволить.

– Кого? – не понял Александр.

– Я видел все из окна.

– Нет, – ответил Александр.

Его теория – за зло злом – трещала по швам.

– Но я вас пригласил не для этого. Прошло уже около тридцати дней, как вы женаты. А у Юджинии не было еще медового месяца. И я подумал, что он у нее должен быть.

– Согласен, сэр. Я просто думал об этом, не начиная разговора, считая, что вы хотите, чтобы ваша дочь была рядом.

– Да. Но это правило. А правила должны выполняться. Моя дочь не хуже других девушек.

Александр улыбнулся:

– Конечно, нет, сэр… Она даже лучше всех других.

Мистер Нилл, оценив, задумчиво улыбнулся.

– Так спросите ее, куда она хочет поехать, и скажите мне, я все подготовлю.

– Спасибо. Вы очень добры.

– Не для вас. Не для вас. Хотя, возможно, вы и заслужили. Но я не меняю своих решений… если только для Юджинии.

– Пожалуйста, не надо. Так – намного интересней. Вы занимательный персонаж.

– Что?!

– Простите, я не должен был так говорить. Персонажи – это действующие лица в произведениях.

– Спокойной ночи.

– Ночи спокойной.

– Что это? Так нельзя сказать по-английски.

– В русском можно менять порядок слов. Они распрощались.

Юджиния уже ждала его раздетой в кровати. Он опустился на край.

– Юджиния, куда ты хочешь поехать в свой медовый месяц и первое путешествие со мной?

– Я хочу туда, куда хочешь ты.

– Твой выбор.

– Нет, сначала выберешь ты, это и будет мой выбор.

Он согласился.

– Я всегда мечтал увидеть Америку.

– Значит, и я хочу, мы поедем вокруг Америки.

– Но должна же у тебя быть хотя бы одна мечта, одно место, которое ты хочешь увидеть?

Она всегда хотела побывать на Гавайях, где ни разу не была. Он сказал, что там они останутся на месяц. Сколько радости было в ее глазах!

На следующий день он встретился с мистером Ниллом.

– Что она сказала?

– Сначала она хочет проехать по Америке.

– Что, она не видела Америки?! – удивился мистер Нилл. – Три раза от побережья до побережья.

– Она видела Америку. Она хочет показать ее мне.

– А что она хочет увидеть сама?

– Гавайские острова. Он подумал, что дети почему-то всегда любят острова.

– Это хорошо, она там никогда не была. Ей понравится. Но как надолго? – Мистер Нилл задумался. – Прекрасно. Но тридцатого августа я жду вас обратно. Тридцать первого у Клуиз день рождения.

– Мы приедем обязательно. Они вылетели через три дня.

Он был в Нью-Йорке всего лишь один раз и хотел вырваться снова: осмотреть все музеи, галереи, бродвейские театры, балеты со знаменитыми русскими звездами, одного из которых он знал.

Они остановились в отеле около Центрального парка. Он был влюблен в Манхэттен, это была странная любовь, он был без ума от этих громадных небоскребов и перезагруженных улочек, от вечно затененных улиц и солнечных авеню. От разнопестрых ньюйоркцев, постоянно несущихся куда-то. Куда? Ведь все равно все ограничено водой… Он называл Нью-Йорк прекрасным и порочным ребенком. Он не представлял, как можно не любить Нью-Йорк, даже со всеми его минусами, и ненавидеть Манхэттен. Но знал, что многие не любили и многие ненавидели. Глупые люди, где еще увидишь такую какофонию и ренессанс культур, традиций, где еще найдешь столько ресторанов, окон, огней, богатых и нищих, где еще встретишь столько проституток и русских агентов КГБ. Это была тоже достопримечательность Нью-Йорка. И где еще в мире есть Бродвей!

Они начали с Гринвич-Вилледж. Возвращаясь домой в четыре часа утра, они успевали многое увидеть, исходить, посмотреть. Но все равно ему не удавалось увидеть Нью-Йорка Сэлинджера. Он все забывал, что это у них, там, он был переведен в самом начале семидесятых, а роман был написан в середине сороковых. И все изменилось. И от того Нью-Йорка не осталось ничего. Остался другой Нью-Йорк. Все поменяло свой лик.

А жаль, ему еще там хотелось и всегда мечталось – успеть захватить кусочек жизни, описанной в прекрасной книге. Интересно, встретит ли он когда-ни-будь автора? Возможно, он воздавал ему чрезмерно, но он ставил его на четвертое место в американской литературе этого века, после Фолкнера, Фицджеральда и Вулфа. Конрада он не считал американским писателем, хотя тот принадлежал к американской литературе. К Хемингуэю относился спокойно. Стейнбек? – это особый разговор. Были также хорошие писатели: Бел-лоу, О'Хара, Пени Уоррен, Чивер, Капоте, Воннегут и Шоу. Но всех его писателей объединяло редкое качество для американской литературы – стиль.

А возможно, он не все читал и было что-то еще. Он читал только переведенное.

Они окунались в Нью-Йорк снова и снова, погружаясь и выныривая, и снова уходя в глубь Нью-Йорка. Но, казалось, нигде не донырнут до сути города.

Ночами они не спали, а занимались любовью.

При всей ее любви и чувствах, скоро Юджиния выдохлась. Она никогда в жизни столько не ходила.

– Это только начало, – успокаивал он ее, и она улыбалась.

– Я смогу, только мне нужно привыкнуть. Мне нравится.

В воскресенье они сделали перерыв. Он отправил домой картину, которую купил в одной из галерей Со-хо, девочка была чем-то похожа на Юджинию, но главное – композиция была великолепна. Художник, оказавшийся в галерее, предлагал написать Юджинию. Но Александр отказался, он был суеверным. Тогда он тоже нашел художника нарисовать портрет той. Что потом случилось, он не хотел вспоминать.

Они проснулись поздно, и Юджиния, уткнувшись ему в щеку, задремала опять. Он гладил ее волосы, разбросанные на его плече, и думал. Он думал о ней. У него не было в Америке никого – ни друзей, ни знакомых, ни родственников. Кроме одной семьи, которая жила в Нью-Джерси и с которой он познакомился давно, когда был шофером, до мистера Нилла. И эта дружба осталась навсегда.

Он набрал телефон и услышал голос Дастина. Они не знали, что он женился, и ничего из того, чтос ним произошло, они не общались около года. А на свадьбу, он знал, они не смогут приехать из-за детей.

Ему очень обрадовались, и Дастин не стал ничего расспрашивать. Они сразу пригласили его к себе. Он сказал, что, если приедет не один, это ничего? В ответ, он почувствовал, улыбнулись и сказали: конечно. Они были рады, что у него есть кто-то, так как в прошлый раз застали его очень одиноким.

Он попросил одеться Юджинию скромно, но красивее всех.

Она не представляла, как это, но обещала постараться. Он облачился в крахмальную темно-синюю рубашку и легкий светло-серый костюм. Сидящий на нем как влитой. Потом пошел в магазин и в течение часа искал, нашел и купил самые большие две коробки шоколадных конфет для детей. Таких больших даже он никогда не видел. Их было неудобно нести, и Александр взял такси.

Юджиния была уже готова, и он оценил ее скромное одеяние: платье от Диора и туфли от Хол-стона-но, если не приглядываться, было незаметно. Все было легкое и изящное. Клуиз оказалась слишком хорошим учителем.

Она поцеловала его и взялась за коробку.

– Юджиния, – сказал он.

– Разве это не мне? – Она выразила очаровательное удивление на лице.

– Неужели ты бы это все могла съесть?

– Легко, и даже две. Он расплылся в улыбке.

– Скорее Нью-Йорк станет Москвой со всеми вытекающими последствиями, чем я куплю тебе по доброй воле конфеты. Мне слишком нравятся твои зубы, живот и кожа, чтобы я добровольно согласился их портить. Ты простишь меня?

– Я даже награжу тебя, – и она, приблизившись, поцеловала его.

Внизу он оставил ее на минуту и подошел к конторке. Знакомый клерк услужливо согнулся и спросил, что он может для него сделать. Александр дал ему карточку магазина, деньги и попросил доставить пять коробок таких же конфет, запакованных в один пакет. И держать их у себя.

– Будет сделано через полчаса, сэр.

Машину уже подали, когда Юджиния и он вышли из отеля.

Дастин жил в полупустынном и лесном районе зажиточного Нью-Джерси. Их встречали около какого-то хорошо известного кафе у дороги, чтобы они не искали в лесу. Александр отпустил машину раньше, и они выпили по чашке горячего шоколада в этом кафе. От Юджинии чем-то приятно пахло. Но он подумал, что не нужно вникать в запах, иначе они не встретятся с Дастином…

Александр был немного возбужден. Он обожал эту семью: Дастина, его жену Дебби и их двух очаровательных дочек Джейн и Дженифер. Он не хотел, чтобы у него были девочки, но если будут, то такие. Это были самые красивые дети, которых он видел в Америке. Родители только построили свой дом, и сейчас, поднимаясь по лесной дороге наверх, Дастин три раза извинился, что дом еще не совсем обставлен и кое-какие комнаты не закончены. Они прошли через гараж в дом. Дебби поцеловала его, и он познакомил ее с Юджинией. Дети сразу повисли на шее у него, и они тискались втроем, он держал их на весу, не опуская. Он ни одних детей не любил так, как этих. Их пригласили в комнату. Эта комната была обставлена. Дженифер села ему на колени, и, поскольку для Джейн места не осталось, она сразу забралась на колени Юджинии, как будто они знали друг друга годами.

Дастин сказал:

– Джейн, я не думаю, что это хорошая идея, что ты сразу забралась на нашего гостя.

– Ты возражаешь? – спросила Джейн.

– Нет, я – нет, – скромно ответила Юджиния.

– Тогда я буду сидеть!

Все рассмеялись. Дебби вежливо спросила, как он. Ему нравилось, что она очень ясно и очень тщательно выговаривала слова, обращаясь к нему, боясь, что он не поймет. И хотя он повторял ей много раз, что она может говорить с ним так же быстро, как и со всеми, она продолжала мягко и внятно, по-прежнему.

Он ответил, что все в порядке. И не успел еще ничего сказать, как Джейн вставила:

– В любом случае, кто эта девочка? – и показала на Юджинию. – Я хочу знать.

Он только поражался, откуда в пятилетнем ребенке столько ума.

– Это… – он остановился. – Это моя жена.

– Александр! – воскликнула Дебби. – Ты женился?

– Я хочу представить – Юджиния Нилл. Они не верили, он видел.

Дастин сказал:

– В следующий раз дай нам немного времени приготовиться для таких новостей.

Дебби встала, поцеловала его и поздравила Юджинию.

– Праздновать! – сказала Джейн, и все опять рассмеялись.

– Как неудобно! – сказала Дебби. – У вас, наверно, медовый месяц, а мы принимаем вас в недоделанном доме.

– Что ты, Дебби, даже не думай об этом. Я хотел увидеть вас, какая разница, что вокруг. – Он гладил волосы Дженифер, сидящей у него на коленях.

– Ты хочешь посмотреть дом? – спросил Дастин.

– Он слишком много в него вложил, – улыбнулась Дебби, – чтобы удержаться не показывать его. Даже незаконченным.

Они встали и пошли. Это был громадный дом посреди тишины, к которому примыкало два акра леса. Что абсолютно очаровало.

– Дастин, это чудесно! – Они стояли на балконе, тянущемся вдоль всего дома.

Дебби улыбнулась:– Папа звонил и говорит, что мы как цыгане: переехали в пустое и живем.

– Какая разница! – сказал Александр. – Жизнь интересна в процессе, и через все нужно пройти самому. Что интересного во всем готовом?

– Я тоже так говорю, но он считает по-другому. Ее отец только родился там, где и ты, а прожил всю свою жизнь здесь.

– Это и разница! Ему надо вернуться! – Они засмеялись. Отец Дебби был известным кардиологом и президентом кардиологического общества штата.

– Я покажу тебе еще что-то, – сказал Дастин и ввел их через стеклянную дверь внутрь.

Это был громадный зал-гостиная с настоящим камином и готической крышей, уходящей вверх и соединяющейся в верхней точке лишь двумя плоскостями, без потолка.

Мебели не было, и незаполненное пустое пространство паркетного пола делало комнату еще больше и величественнее.

– Это проект Дастина, – сказала Дебби.

– Дастин, это великолепно, мне очень нравится. Я не знал, что ты еще и архитектор.

Дастин вежливо принимал комплименты и осматривался вокруг:

– Здесь станет лучше, когда все будет закончено. Но я не волнуюсь, это для жены и детей.

– Только не покупайте много мебели, без нее так хорошо.

Дебби, взявшись за виски, улыбнулась:

– Не упоминай о мебели. Мы уже полгода ищем и не можем найти.

– Мне очень нравится лес! Вы можете сделать мебель из него.

Дебби улыбнулась:

– Тебе сказал Дастин, почему он купил его?

– Нет, почему?

– Он собирается охотиться там. Александр рассмеялся:

– Серьезно, Дастин? – Она шутит. Но если будут звери, то почему бы и нет. Хотя убивать их я не смогу.

Александр вспомнил, как они познакомились и их разговор. И как он сразу полюбил Дастина, когда тот сказал что-то про любовь к вишневому варенью и что он читал Пушкина.

Он улыбнулся. Это была необыкновенная семья. Это был идеал семьи для него. И он специально привез сюда Юджинию.

В этот момент Джейн сказала:

– Ты принес нам что-нибудь?

– Джейн, – Дебби сделала ужаснувшиеся глаза, – как ты можешь так говорить, это невежливо.

– Но я не могу больше ждать, вы все говорите и говорите. Я хочу знать!

– Конечно, медок, – и он принес из прихожей две большие коробки конфет.

– Обе для меня?! – спросила Джейн.

– Джейн, – сказала Дебби, – ты не думаешь, что в этом мире кто-то еще может существовать, кроме тебя?

– Нет, не думаю.

Александр опять засмеялся: Джейн была уникальна.

– Дети, – сказал он, – эти конфеты для вас, но я отдаю коробки вашей маме, чтобы она их давала вам.

– Но! – сказала Джейн. Дженифер, как эхо, повторила.

– Да, – сказала Дебби.

– Нет! – завизжали они.

– Почему? – спросил Александр.

– Она нам будет их только после обеда давать. Лицо Джейн выражало неподдельное горе.

– Джейн, этого достаточно. Что нужно сказать, вместо того чтобы огорчаться?

– Спасибо-о, – закричала Джейн и бросилась ему на шею. Дженифер попросила его наклониться, поцеловала в щеку и поблагодарила.

– Спасибо, Саша, – сказала Дебби. Дастин вернулся из созерцательного состояния и сказал:

– По поводу обеда, поскольку Дебби не готовит так, как ее сестра, – (они познакомились через ее сестру, которая ему нравилась… но была богата, замужем и недоступна. Когда он был нищ. К тому же старше его, хотя все это была платоника), – то, если ты с Юджинией не возражаешь, мы пойдем в ресторан.

– В ресторан, в ресторан! – закричали девочки. Дастин, всегда вежливый и спокойный, вежливо

и спокойно сказал:

– Да, но вы не наши гости.

– Да, но мы ваши дети, – резонно ответила Джейн.

– А я спрашиваю гостей, – оставил последнее слово за собой Дастин.

Джейн взяла Юджинию за руку.

– Ты возражаешь?

– Нет, я как все.

Он удивился, какой тихой и скромной, совсем незаметной была Юджиния.

– Хорошо! А все, как я. Значит, мы идем в ресторан!

– Александр?

– Конечно, Дастин.

– Дети, собираться, – сказала Дебби, и волны дикого крика пронеслись по дому. И замерли где-то под сводами.

Он помог Дебби отнести коробки в недосягаемое место. Они остались вдвоем.

– Мне нравится твоя девочка. Твоя жена, – поправилась она. – Это так непривычно, я до сих пор не могу поверить.

– Я тоже.

– Но она так молодо выглядит, – очень вежливо и аккуратно проговорила Дебби. – Сколько ей лет?

– Шестнадцать.

– Шестнадцать? И ей разрешили выйти замуж ее родители?!

Александр улыбнулся. – Это долгая история, Дебби, как-нибудь потом, – сказал он и коснулся своего бока. – Не хочется вспоминать.

– Я могу себе представить, – улыбнулась Дебби. Но даже она не могла всего представить.

– Я чувствую, что она очень особенная девочка, и в ее глазах светится, что она любит тебя. Береги ее, не потеряй. Сейчас это очень редко – любовь. Когда кто-то любит кого-то…

Прибежали дети, и им не дали договорить. Ему было приятно, что Дебби нравится Юджиния. Дебби была редкая женщина, в которой ему нравилось все. Она была похожа на голливудскую актрису прошлого, хорошего времени, с большими внимательными глазами. Дастин выиграл в лотерее жизни классный билет, думал Александр. Но они заслужили друг друга. Он любовался ими. Хотя и не показывал, он всегда старался не показывать свои чувства и не быть сентиментальным.

Начались чисто американские вопросы:

– В какой ресторан вы бы хотели поехать? Какая кухня вам нравится?

Он ответил, что все равно, так как полностью доверял вкусу Дастина.

Они поехали в ресторан, в салатном баре которого насчитывалось сорок салатов.

Наверно, никто бы не поверил, что из шести человек больше всего ел самый маленький ребенок. Джейн была кушающей машиной. Она ела все подряд, пробовала из тарелки у каждого, и остановить ее могли только Дастин и Дебби, слитые вместе и помноженные на два.

Дженифер, глядя на сестру, улыбалась:

– Джейн любит поесть.

Никто не собирался этого отрицать. Дженифер была любимицей Александра, таких прекрасных глаз, темных, миндальных, он не видел ни у кого. Казалось, в этих глазах была собрана вся скорбь еврейского народа. Дженифер сидела возле него, а Джейн – между Дебби и Юджинией, так как ее при-ходилось все время сдерживать. Потому что, когда она вырывалась, она могла разгромить ресторан.

Они вернулись в отель поздно. Он сразу же собирался подняться наверх, Юджиния хотела спать, когда клерк из-за конторки сделал ему знак. Он оставил на секунду Юджинию одну и подошел.

– Сэр, что я должен делать с конфетами?

– Конфетами? – удивился Александр. – Я не с конфетной фабрики, вы, наверно, что-то перепутали.

– Коробки конфет, сэр, пять, в одном пакете.

– А! Я совсем забыл. Пошлите их почтой по этому адресу на мое имя. Спасибо.

– И ваша сдача, сэр.

– Оставьте себе.

– Но здесь очень много.

– Так и должно быть, вы заслужили.

– Благодарю вас, сэр.

Он вернулся к Юджинии, стоящей на том же месте. Она улыбнулась.

– Я не знала, что у тебя есть друзья здесь.

– Вообще-то он в конфетном бизнесе, но по совместительству работает в отеле.

Она рассмеялась, и лифт вознес их наверх.

«Город, который никогда не спит» – Нью-Йорк – спал в четыре часа утра, погруженный в тишину, прерываемую редкими гудками непонятного происхождения, доносящимися из ниоткуда.

Они пробыли в Нью-Йорке еще полнедели. Он поразился, какое количество людей просило на улицах деньги. Но совершенно потрясла его другая встреча. Они шли по Бродвею на вечернее представление. И он уже привык к голосам попрошаек, так же как Юджиния старалась не обращать внимания, что он незаметно раздает им доллары, чтобы не смущать его. Как вдруг он услышал, что говорят на его языке.

– Подайте копейку! Подайте хотя бы копейку, бляди, православному!

Около мусорного ведра на асфальте сидел молодой парень, Александр наклонился и не поверил: этобыл его лучший друг Миша. На мгновение у него в голове все закружилось и, как в резко закрученном калейдоскопе, перевернулось вверх дном. И продолжало переворачиваться. Человек просил, не поднимая глаз. И если бы не Юджиния, он, наверно, сам сел бы на асфальт рядом с ним.

Надеясь, что это не так, Александр посмотрел на его руки и с ужасом понял, что не ошибся.

– Миша, это ты? – задал он ненужный вопрос, зная, что это он.

Тот поднял грязные, слезящиеся глаза и почти не удивился.

– А, это ты, какая встреча! Александр был в шоке.

– Как ты здесь очутился?

– Это – Америка, мой друг, – с иронией сказал попрошайка-нищий.

Он не верил своим глазам. Но грязные пальцы взялись за его светлую брючину:

– Я вижу, ты в хорошем костюме. Ну и иди дальше своей дорогой, не останавливайся.

Юджиния смотрела и не понимала, о чем они говорят.

– Не надо так, я помогу тебе…

Он никак не мог прийти в себя. Он не верил, что всего лишь два года назад, красивый и блестящий, этот парень улетал из Рима.

– Чем ты мне поможешь, дашь один доллар, давай! Ему стало больно. Миша был дороже для него,

чем родной брат, которого он не простил…

– Не говори так, не говори…

– Иди отсюда. Я ебал тебя. И твой доллар вместе с тобой.

Александр повернулся и сказал:

– Юджиния, поймай такси.

Он вдруг присел на корточки и стал гладить его голову, потом поднял нищего с силой за плечи:

– Не сиди ты на этой ужасной земле.

Он достал из кармана ключи, отделил один и сказал: Александр Минчин

– Вот ключ от моей квартиры. Она оплачена и пустая. Ты полетишь сегодня ко мне и будешь ждать там, пока я не вернусь. Я дам тебе не один доллар, я дам тебе много долларов. Только не говори ничего.

Немытые глаза, с корками свалявшейся грязи в углах, смотрели на него.

– Саша, я думал, что ты – мудак. Прости меня. Из углов выделились капли влаги и заструились

вниз.

– Ты сегодня же улетаешь. Где все твои вещи? Поедем, соберем их.

– У меня нету вещей, это все. Александр перехватил воздух.

– Это все?! – Миша сидел в одной рубашке, пиджак был подстелен под зад. – Чем же ты чистишь зубы?

– Ничем.

– Я поймала такси, – сказала Юджиния тихо.

– Идем, я сам отвезу тебя в аэропорт, тебе могут не продать билет в таком виде.

Александр брезгливо отшвырнул ногой кепку, в которой было несколько монет. Нужно было видеть, с какой ловкостью и быстротой нищий кинулся к ней и, схватив, выгреб все, что в ней было.

Он с трудом удержал ком в горле, не дав ему выплеснуться слезами.

Они все сели в такси и поехали.

– У тебя есть хоть какие-нибудь бумаги? Хоть одна?

– Да, «грин-карта».

– Слава богу. Где же ты спал, где был твой дом?

– На улицах, во дворах. У меня не было дома. Я забыл, что это такое – дом.

Он быстро достал чековую книжку из кармана пиджака. Его золотая ручка была у Юджинии.

– Юджиния, дай мне ручку, пожалуйста.

В театр они уже не ехали, было не до представления, жизнь выдавала свои представления, и во много раз лучше. То есть – хуже.

Он расписался:– Вот чек на тысячу долларов. Завтра утром пойдешь в банк, прямо рядом с моим домом, и получишь деньги. Это только на еду, я вернусь через месяц. Тебе хватит?

Неверящие глаза смотрели, моргая, на него.

Он взял у Юджинии платок и вытер грязь в углах этих глаз, он не мог терпеть больше. Они стали похожи на прежние.

В аэропорту он купил ему билет на последний рейс, вылетающий в их город.

Оставался час, и Александр решил дождаться отлета.

– Ты, наверно, голодный? Господи, я даже забыл спросить тебя, так все неожиданно…

– Я ел с утра селедку.

– Селедку? Почему селедку?

– Она была единственная в помойке.

– Что?! Ты ел с помойки.

– Я уже месяц ем с помойки. А как ты себе представляешь, я бы кормился?

Он чуть не вырвал их обед с Юджинией. Совершенно непроизвольно. Он не хотел, чтобы так было, и ненавидел себя за это. Это его друг, самый близкий, и надо забыть про все эти штуки. Завтра все будет по-другому.

Он потащил его в туалет мыть рот и умываться. Хотя не это надо было делать. Когда он закатил ему рукава рубашки, он увидел на руках следы от уколов…

Юджиния сидела в кресле и терпеливо ждала. Александр взял у нее свой дорогой свитер из пакета (после спектакля они хотели погулять) и дал его Мише:

– Надень, чтобы прикрыть свою рубашку, а то тебя не пустят в самолет.

Его пиджак он, вытащив лишь «грин-карту», незаметно оставил под креслом.

Оставалось сорок пять минут.

– Пойдем, я накормлю тебя.

Слава богу, что кафе было без официантов и брать следовало самому. Юджиния никогда не видела, чтобы так много, быстро и жадно ели. У нее расширились глаза. Их стол заставлялся два раза, и казалось, что этот странный мужчина, которого ее муж подобрал на улице, не наестся никогда.

Наконец он наелся. Он выпил пять стаканов апельсинового сока и попросил у кого-то закурить, показав жестом на рот, произнеся: «smoke!», чем привел их в смущение.

– Не надо просить никого, – мягко сказал Александр, – говори все, что ты хочешь, и ты получишь. Здесь каждый имеет все свое: от сигарет до дома. И не дает другому. Это тебе не та страна, где никто ничего не имел, но давали другому.

Его друг жадно затянулся сигаретой и, пока она не кончилась, не сказал ни слова. Потом спросил:

– Кто эта девочка?

– Это не девочка. Это моя жена.

– Правда? – и он внимательно осмотрел Юджинию. Она смотрела в никуда.

Объявили посадку. Александр повел его к воротам.

– Номер тридцать пять, – повторил он для себя.

– Ты что, понял, что она сказала? – спросил его друг.

– Миша, ты прожил два года в Америке и не понимаешь по-английски?

– Не-а. Где б я его учил, да и на хер он мне нужен.

Александр посмотрел на него неверяще. Но это была правда.

Он отдал Мишин билет девушке за стойкой, которая что-то пометила. Отвел его в сторону и достал из кармана стодолларовую бумажку.

– Миша, когда прилетишь туда, возьмешь такси, аэропорт далеко от города, только не жалей, это стоит примерно двадцать пять долларов. Не вздумай ехать на автобусе, заблудишься и ничего не найдешь. Вот тебе мой адрес. – Он написал на обратной стороне билетного конверта. – Покажешь таксисту и скажешь толь-ко два слова: шоссе № 10, остальное они знают. Завтра я позвоню тебе. – Он подтолкнул его к выходу, в холле ожидания больше никого не оставалось.

– Саш, я бы подох без тебя.

– Не думай ни о чем, приходи в себя. В шкафу осталась моя одежда, надевай все, что хочешь, у нас одинаковый размер. Хоть ты и отощал. Остались книги, читай и забудь обо всем, как будто не было.

Он обнял его.

– Я так счастлив, что встретил тебя. Стюардесса вежливо попросила занять свое место того, кто улетает. Александр разжал объятия.

Вернувшись к Юджинии, он поцеловал ее. Будучи истинной американкой, она не спросила ничего, хотя ей было интересно.

– Я тебе расскажу все потом… я не могу сейчас. Она понимающе кивнула.

– Я очень сожалею, что мы пропустили спектакль, который ты хотела посмотреть. Не обижайся.

Она мягко улыбнулась.

– Но мы еще можем погулять по Бродвею…

Она радостно засияла.

Это был ему подарок – от жизни. И хотя он не особо любил жизнь, он был благодарен ей за этот дар.

В другой вечер они посмотрели представление, которое хотела увидеть Юджиния (он помнил свою клятву). Из студии «54», куда их пригласили знаменитые приятели Клуиз, он ушел: было слишком шумно. Все это напоминало артистический бардак в Москве, когда артисты театра и к ним принадлежащие праздновали окончание спектакля-премьеры. И что творилось потом за сценой – на это нужно было глаза закрыть. Правда, похоже было, что такие премьеры здесь бывали каждый вечер, только глаза никто не закрывал, а наоборот, открывали их шире. Он незаметно наблюдал за Юджинией в то время, пока они были в диско-клубе. На нее не произвел впечатления даже слащавый Траволта, который был кумиром нынешних американских девушек. И случилось, оказался там в одно время с ними. Предстоял еще один обед в очень дорогом ресторане с экзотически богатыми друзьями мистера Нил-ла, которые знали Юджинию с детства. И через три дня они улетели на Западное побережье. Покинув Нью-Йорк, они так и не встретились с танцором.