Текст книги "Лето на чужой планете (СИ)"

Автор книги: Александр Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Она опустила глаза и еле слышно добавила:

– Простите.

Шлюпка вылетела из ангара в бесконечную космическую ночь. Серебряными пчёлами закружились далёкие звёзды. Вот они сделали очередной изящный пируэт и уступили место изумрудно-лиловому шару планеты. Шлюпка падала на неё не отвесно, а по касательной, и я сумел разглядеть у самого горизонта край незнакомого материка, омываемый тёмно-синим океаном.

В этот раз я не воспользовался невесомостью, чтобы полетать по кабине. Сидел в кресле, надёжно пристегнувшись, держал Лину за руку и думал.

Шлюпка вошла в атмосферу, завибрировала, тормозя двигателями. По корпусу побежали бледные языки пламени. Они метались по обшивке, облизывали бронированное стекло и срывались с гладкого жаропрочного металла.

Фолли включил антигравитационное поле. Двигатели смолкли, шлюпка зависла в воздухе и медленно, словно сухой лист, опустилась на планету.

Глава 15

От автора: сегодня у нас юбилей) Книга взяла важный рубеж в 50 лайков! Думаю, по этому поводу не грех откупорить шампанского бутылку внепланово выложить новую главу)))

Мы с Дином выбрались в очередную полевую вылазку. Так он называл прогулки по окрестностям с сачком, диктофоном и камерой. При помощи этих нехитрых инструментов Дин ловил или снимал всю живность, которая, на свою беду, попадалась нам на пути. Добытые образцы и записи ежедневно отправлялись шлюпкой в лабораторию крейсера, где ими занимались специалисты.

Я же показывал ему растения и животных, сообщал их названия и следил, чтобы Дин не заблудился. Таким образом, я, как мог, приносил пользу экспедиции и честно отрабатывал кусок пирога и обучение. Кроме того, Дин любил поболтать, а мне нравились его рассказы о других планетах.

Сегодня мы решили исследовать небольшое болотце, усыпанное переспелой кореникой. Дин не терял надежду обнаружить на Местрии что-нибудь полезное в галактическом масштабе. Если что, это слова Дина, а не мои. Увы, пока наши поиски были безуспешными.

Диктофон и камеру нёс Дин, а мне он доверил сачок. В этом была логика – увидев животное, проще сразу его поймать, чем звать спутника. Между кочек скользнула желтопузая ящерица. Я моментально взмахнул сачком, и она затрепыхалась в сетке.

– Ого! – сказал Дин. – Кто там у тебя?

Я пожал плечами.

– Детёныш желтопуза. Взрослые вырастают с руку величиной.

– Вы их жарите, или варите?

Я подозрительно взглянул на Дина, но он сделал совершенно невинное заинтересованное лицо. Тогда я перевернул сачок и вытряхнул желтопуза на землю. Он моментально юркнул под кочку.

– Зачем ты его отпустил? – закричал Дин.

– Да он несъедобный. Тебя же только это интересовало?

Дин покрутил головой, не выдержал и расхохотался.

– Ну, ты даёшь, Ал! Пожалуйста, если ещё поймаешь желтопуза – не выпускай его, ладно? А я постараюсь воздержаться от глупых шуток. Идёт?

Мы ещё немного порыскали по болоту. Дин нарвал полный мешок всяких травок. Я добросовестно перечислял ему названия. Напоследок он набрал в пробирку болотной воды и тщательно заткнул её пробкой.

– Отошлю биохимикам на всякий случай, – устало сказал он. – Как думаешь, Ал, не пора ли нам перекусить?

У меня в животе давно бурчало, так что я с радостью согласился. Мы решили дойти до опушки, где было посуше, и поесть там. И тут опять увидели желтопуза.

Это был огромный ящер, величиной с мою ногу, не меньше. Наслаждаясь солнечным теплом, он лежал на поваленном стволе дерева и смотрел на нас презрительно, словно коронованный тёзка моего папаши.

– Приготовь сачок, Ал! – сдавленным от волнения голосом прошептал Дин.

Мне показалось, что сачок хлипковат для такого монстра, но спорить я не стал. В конце концов, Дин – начальник, ему виднее.

– Я обойду его сзади и погоню на тебя, – сказал Дин. – А ты накинь на него сачок.

Дин осторожно пошёл кругом, стараясь держаться метрах в двадцати от ствола. Желтопуз лениво поворачивал голову, с интересом следя за его манёврами. Он даже взобрался повыше, чтобы лучше видеть Дина.

Окончательно убедившись в недобрых намерениях биолога, ящер высунул раздвоенный язык, грациозно соскользнул с дерева и неторопливо пополз к опушке леса.

Дин бросился ему наперерез. Я, размахивая сачком, устремился вдогонку.

Желтопуз был опытным бегуном. Он размеренно трусил впереди нас, не делая резких рывков, но и не позволяя сократить дистанцию. Примерно раз в минуту он приостанавливался и бросал на нас короткий взгляд через плечо.

Так мы добрались до опушки. Высокая трава скрыла желтопуза, но он не позволил нам потерять его из виду. Выбравшись на поросший мхом пригорок, ящер задрал к небу длинный зубчатый хвост и взмахнул им, привлекая внимание. Видимо, ему нравилось бегать по утрам в хорошей компании.

Местность резко пошла под уклон. Бежать стало легче, но и желтопуз прибавил ходу. Впереди блеснула полоска воды. Желтопуз свернулся клубком и покатился под горку. Я видел, как мелькает его светлое брюхо.

Набрав приличную скорость, ящер подкатился к берегу и прыгнул, красиво растопырив лапы в полёте. Пролетел несколько метров и плюхнулся в речку. Мы с Дином еле успели затормозить у самого края воды. Я тяжело дышал, а лицо Дина раскраснелось, словно солнце в погожий вечер.

Чёртов желтопуз перевернулся на спину и замер, глядя на нас, словно приглашал присоединиться к купанию. Затем разочарованно помотал головой, отвернулся и поплыл куда-то вдаль, неторопливо перебирая кривыми лапами. По выражению его спины было совершенно понятно, что в нас он разуверился.

– Проклятая тварь! – сердито сказал Дин и с досадой пнул стоящее рядом сухое дерево.

Дерево угрожающе загудело.

Я быстро взглянул наверх, увидел над головой Дина дупло и заорал:

– Бежим!

Дин стоял, ничего не понимая. Поэтому я добавил на его родном языке:

– Unosi svouzopu, idiot! – бросил сачок и, не тратя больше слов, рванул прочь от дерева. За спиной я слышал тяжелые шаги Дина.

В этом забеге мы могли бы дать коварному желтопузу приличную фору. Ничто так не прибавляет скорости, как опасение за свою жизнь. Но некоторые особо настырные пчёлы всё-таки умудрились нас догнать. Я почувствовал зверскую боль в левой щеке. Дин громко выругался, и я понял, что ему тоже досталось.

Отбежав шагов триста, я тяжело рухнул на землю. Сил больше не было. Дин мешком свалился рядом. Я взглянул на него – на лбу биолога набухал здоровенный волдырь. У меня щеку разнесло так, что я видел её краем глаза.

– Вот чёрт! – простонал Дин.

***

Полежав немного и придя в себя, мы поплелись в посёлок. Он был гораздо ближе, чем дом Интена, а нам позарез требовался доктор. Ханс делал отличные примочки против пчелиных укусов, это все мальчишки в посёлке знали.

Щёку сильно дёргало, но я знал, что скоро боль пройдёт, и терпел, не охая. Чтобы отвлечься, я решил кое-что выспросить у Дина.

– Дин, слушай! Желтопуз, которого я поймал – наверное, он был детёнышем того здоровенного ящера.

– Возможно, – отозвался Дин, потирая лоб.

– А это можно определить наверняка?

– Можно. А тебе зачем?

– Просто интересно. А как?

– Поймать обеих тварей и взять у них образцы тканей. С чего это тебя заинтересовало?

– Да просто так. Щека болит, вот и думаю о всякой ерунде, – я демонстративно взялся за щёку. Ладонью её было не обхватить.

Возле дома доктора Ханса стоял глайдер. Мы поднялись на крыльцо и услышали раздражённый голос доктора.

– Как вы смеете что-то от меня требовать? У меня по горло своих забот! Кто будет лечить больных, пока я занимаюсь вашими проблемами?

Женский голос, ответивший Хансу, я узнал сразу. Это была доктор Трейси.

– Доктор Ханс, вы должны мне помочь! Мне нужны образцы крови всех жителей посёлка, и только вы можете уговорить их сдать анализы. Это чрезвычайно важно!

– Важно для кого? Для вас? А мне важно, чтобы больные получали помощь! – доктор Ханс злился не на шутку.

Я заглянул в окно. Доктора стояли лицом к лицу. Миниатюрная Трейси вытянулась, как струна, чтобы казаться выше, а Ханс нависал над ней. Они в упор смотрели друг на друга, и ни один не отводил взгляд.

– Я же сказала, что пришлю вам в помощь Лусию! – звенящим от негодования голосом сказала Трейси. – Она прекрасно справится с вывихами, роженицами и расстройствами желудка!

Судя по всему, доктора настроились на долгий диалог. Но наши с Дином укусы не могли ждать. Я постучал в дверь.

– Войдите! – крикнул доктор Ханс.

– Подождите! – ледяным тоном обрезала Трейси.

Не желая обидеть никого из них, я просунул голову в дверь, войдя, таким образом, ровно наполовину. Дин маячил за моей спиной.

Наши раздутые физиономии заставили докторов немедленно прекратить спор. Ханс кинулся делать примочку, а Трейси щёлкнула замками своего чемоданчика. Через пять минут укусы были обработаны, мы проглотили по таблетке и, вытянув ноги, сидели на скамейке. Ещё через десять минут лоб Дина стал приобретать нормальный вид. Да и я больше не видел свою щёку.

– Спасибо! – хором сказали мы с Дином. А Дин не удержался и добавил:

– Вы прекрасно работаете вдвоём.

Воинственная блондинка лишь грозно фыркнула.

Солнце сияло в зените, когда доктор Трейси вышла из дома Ханса совершенно удовлетворённая. Она сумела-таки уломать несговорчивого противника, что при её характере было неудивительно.

Мы с Дином ждали Трейси в глайдере. Не топать же пешком к Интену, когда есть транспорт. Наши лица приняли почти нормальный вид, только на местах укусов краснели небольшие пятнышки. Таблетки, которые дала доктор Трейси, здорово ускорили действие примочек Ханса. Если бы не они – ходить нам опухшими пару дней, не меньше.

– Поехали, Дин! – скомандовала Трейси.

Дин безропотно принял управление глайдером. Я уселся рядом с ним, а блондинка устроилась на одном из кресел сзади. Краем уха я уловил, как она мурлыкает какую-то весёлую мелодию.

Дин вывел глайдер на дорогу, идущую к школе, и спросил, не глядя на меня:

– Ал, откуда ты знаешь русский?

А я уж решил, что он не заметил. Ну, что ж, повеселимся. Я напустил на себя равнодушный вид и небрежно сказал:

– Выучил между делом. Ничего сложного. Грубый примитивный язык.

Биолог подозрительно покосился на меня, но, видно, отложил допрос на потом.

Я решил воспользоваться хорошим настроением доктора Трейси. Подошёл к ней, когда мы выходили из глайдера и прямо выложил.

– Доктор Трейси! Я всё знаю про отца и Грегора. Помогите мне, пожалуйста!

Я чувствовал, что хитростью с ней ничего не добиться. Прямолинейные люди не любят хитрецов. Уловки и намёки вызывают у них отвращение. Зато открытая просьба вполне может подействовать.

– Я знаю, что вы можете определить, как всё обстоит на самом деле. Вам нужно только взять кровь у Грегора.

Трейси покачала головой.

– Не втягивайте меня в ваши семейные распри, юноша. У меня хватает других забот.

– Но ведь отец наверняка ошибается! – в отчаянии воскликнул я. – А если он скажет Грегору – потом уже ничего не поправить. Как вы не понимаете?

Я увидел, что доктор Трейси колеблется. Она хотела что-то сказать, но сдержалась, махнула рукой и молча ушла в дом.

***

Глубоко за полночь мы с Линой лежали в постели и негромко разговаривали. Лина положила голову на мою руку. Я вдыхал запах её волос, и сердце щемило от нежности. Бурление страстей – далеко не всё, что нужно для счастья. Самые сильные чувства быстро угасают, если вам не о чем поговорить друг с другом.

– Со мной приключилась удивительная штука, – сказал я. – Наверное, нужно рассказать об этом Говарду. Или Дину.

Лина приоткрыла глаза и взглянула на меня, ожидая продолжения.

– Помнишь ту ночь, когда ты уехала к родителям? Я тогда взял в кабинете гипношлем и в темноте перепутал карту.

Я рассказал Лине, как нечаянно выучил математику за два часа.

– Потом я решил проверить, выйдет ли такое с другими предметами. Взял карту с русским языком, и всё получилось.

– Скажи что-нибудь по-русски, – попросила Лина и взъерошила мне волосы.

– U tebyakrasivie glaza, – ответил я.

– Смешной язык, – улыбнулась Лина. – Знаешь, Ал, я тоже хочу попробовать.

– Это может быть опасно, Лина. Так никто не делал.

– Ну и что? – нахмурилась она. – Если ты сейчас расскажешь Дину с Говардом – они попросят тебя показать им. А мне, чего доброго запретят пользоваться шлемом. Ты будешь жутко умным, а я так и останусь дурой. Ты же не хочешь жить с дурой, Ал?

– Хорошо, – вздохнул я. – Завтра попробуем.

Лина продолжала молчать, и я вздохнул ещё раз. А потом нехотя вылез из кровати и натянул штаны.

Спускаясь по лестнице, я изо всех сил пытался убедить сидящего внутри меня скептика, что всё будет хорошо. Гипношлем отключится при любом намёке на опасность. Да и я буду рядом.

«А что ты сможешь сделать?» – спросил скептик. – «Будешь бегать вокруг Лины и размахивать руками? Или позовёшь помощь?»

«Я разбужу её» – возразил я скептику.

«Как? Волшебным поцелуем, словно спящую принцессу?»

«Почему бы и нет? До сих пор поцелуи удавались мне неплохо».

«Ты идиот!» – возразил скептик. – «Зачем сразу начинать с неизвестного? Возьми обычный урок и настрой гипношлем на один десятиминутный повтор. Если Лина сможет запомнить его с первого раза – значит, всё работает».

Я остановился на ступеньке и хлопнул себя ладонью по лбу. Ну, конечно! Именно так и надо сделать!

«Спасибо!» – от души сказал я внутреннему собеседнику. – «Иногда ты неплохо соображаешь, Ал!».

«Не радуйся раньше времени» – возразил скептик. – «Может быть, вообще ничего не получится».

Этого я опасался больше всего. Настолько, что даже думать не хотел о неудаче.

В кабинете сидели Дин и Говард. Свет они не зажгли. Говард откинулся в кресле, а Дин задумчиво вертел в руках гипношлем. Я сразу понял, что они поджидают именно меня.

– Я же говорил тебе, Говард, что он непременно придёт, – довольно улыбнулся Дин. – Dobriy vecher, Ал! Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Конечно, я ничего не хотел им рассказывать. Но пришлось. А куда деваться? Гипношлем-то был у них.

Выслушав меня, Говард покачал головой.

– Что за мальчишество, Ал? Скрывать такое!

– Я думал, вы запретите мне менять настройки. Ведь так никто не делал.

– Делали, и не раз, – вмешался Дин. – Не тебе одному хотелось выучить скучный материал побыстрее. Это не опасно, вот только до сих пор обмануть природу не получалось. Как же это вышло у тебя?

– Давайте попробуем на мне, – решительно сказал Говард. – Ал, настрой шлем, пожалуйста.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Лина.

– Ал обещал, что я буду первой, – сказала она, нервно сжимая пальцы. Кажется, я впервые видел, как Лина волнуется.

Дин начал что-то говорить, но Говард взглянул на меня и остановил его.

– Хорошо, Лина. Давай попробуем с тобой. Садись в кресло. Ал, ты настроил шлем?

– Сейчас, – отозвался я. – Лина, с чего ты хочешь начать?

– Можно мне выучить этот смешной язык? – улыбнулась она.

– Конечно. Послушай, я поставлю карту всего с одним уроком, и мы включим шлем на десять минут. Хорошо?

– Как скажешь, Ал, – она смотрела мне прямо в глаза. – Я доверяю тебе.

Знаете, что я вам скажу? Когда девушка смотрит на тебя так – за это можно умереть.

Я осторожно надел шлем на голову Лины.

– Нажми кнопку, когда будешь готова.

– Я уже готова, – отозвалась она. – Нажимай, Ал.

Десять минут тянулись бесконечно. Лина неподвижно полулежала в кресле, её дыхание было ровным. Но я всё равно тревожился за неё.

Мне пришла в голову запоздалая мысль, что надо было посоветоваться с Трейси. Ведь она – доктор, и здорово разбирается в человеческих мозгах. Как уверенно она поставила на ноги Илию и Стипа! Доктор Трейси проверила их мозги специальным аппаратом и обнаружила опухоль. Прооперировала обоих братьев, и теперь они идут на поправку. Я видел их мельком в госпитале – мы проходили мимо их палаты. Илия и Стип с перебинтованными головами сидели на кровати и увлечённо играли в какую-то настольную игру.

Наверное, и в моём мозгу доктор Трейси разобралась бы так же уверенно и хладнокровно. Я представил, как серьёзная блондинка вскрывает мой череп и копается внутри блестящими инструментами. Брр! Меня прямо всего передёрнуло! Что и говорить, я всегда отличался слишком живым воображением.

Наконец, пискнул зуммер. Лина пошевелилась и сняла шлем. На её лбу отпечаталась красная полоса – от волнения я забыл правильно подогнать крепление.

Я протянул Лине листок с текстом урока.

– Попробуй прочитать это.

Она взяла листок и легко, нараспев прочитала:

– Snova serdechko bednoe

Zaperto na kruchok.

Spryatan v karman perednika

Malenkiy bashmachok…

Мы не спали до утра. Шлем непрерывно переходил из рук в руки. Пока один, откинувшись в кресле, поглощал знания, трое других нетерпеливо шуршали страницами.

У Лины и Говарда всё получилось. Не повезло только Дину – с его памятью никаких чудес не происходило. Впрочем, расстроенным биолог не выглядел.

– Ты понимаешь, что это значит, Ал? – почти кричал он. – Может быть, мы нашли уникальное свойство Местрии!

Глава 16

Встречать шлюпку стало традицией. Ежедневно ближе к вечеру поляна перед домом Интена заполнялась людьми. Они разговаривали, шутили, время от времени задирали головы и ждали, когда в небе появится сверкающая точка.

Шлюпка привозила всё новое и новое оборудование, а увозила ящики с образцами. В последнее время кроме образцов в трюм частенько грузили свиные туши, мешки кукурузы и кадушки с лесным мёдом. Даже старые космические волки были не против вкусной и свежей еды, которая колосилась и хрюкала, а не вылезала из пищевого синтезатора.

Теоретически в синтезатор можно загружать любую органику. На практике чаще всего использовались водоросли и микроскопические рачки. Как объяснил мне Дин – их проще всего разводить в полёте. Достаточно большой цистерны с водой и специальных ламп.

Дин как-то предложил поставить синтезатор в кухне Интена. Но Матильда решительно сказала, что не позволит обитателям дома питаться всякой гадостью. В руках Матильда держала половник, поэтому Дин благоразумно отступился.

Еда из синтезатора – это брикеты величиной с кусок мыла. Они зеленовато-серого цвета, очень питательные, но вкус у них ненатуральный.

А людям всегда хочется вкусненького.

Сегодня я ожидал шлюпку с особым нетерпением. Доктор Трейси, наконец, отпустила отца из госпиталя. И Фолли должен был его привезти.

Утром мы с Говардом слетали на глайдере в посёлок. Учитель управлялся с транспортом так лихо, словно всю жизнь на нём летал. Он высадил меня возле калитки, а сам отправился на глайдере в поле, чтобы помочь Грегору перевезти собранную кукурузу.

Мама сидела возле окна и штопала мою старую рубашку. Увидев меня, она чуть не расплакалась от радости – я уже неделю не появлялся дома. Дел было столько, что и выспаться-то удавалось редко. Каждый день мы с Дином выходили в поле, потом я помогал ему сортировать собранные растения и пойманных букашек. А в перерывах усиленно запихивал в себя школьную программу.

В честь моего прихода мама напекла блинов с мясом, и я от пуза налопался домашней еды. А потом отправился обратно к Интену, пообещав вернуться вечером вместе с отцом.

Я ничего не сказал маме про отцовскую выдумку насчёт Грегора. И спрашивать её ни о чём не стал. Понадеялся, что всё прояснится само собой.

Сегодня было облачно. Серая клубящаяся пелена плыла почти над самой землёй. Шлюпка вынырнула из облаков неожиданно. Только что её не было, и вот уже она зависла над самой поляной, выпуская тонкие ажурные ноги-опоры.

Шлюпка опустилась на траву, и я удивился – как быстро это зрелище стало для меня привычным. Рабочие поволокли по трапу разноцветные пластиковые ящики.

Отец спускался медленно, осторожно обходя суетящихся рабочих. Несмотря на пасмурный день, он щурил глаза, отвыкшие от солнечного света. Сойдя с трапа, он неуверенно покрутил головой и ссутулился. От жалости у меня защипало глаза.

Я подбежал к отцу и обнял его, а он только хлопал меня по спине и растерянно повторял:

– Вот оно как. Ал, мальчик мой!

Я ощутил, как подрагивают его руки и с удивлением понял, что мы с отцом почти одного роста.

По трапу легко спустился Фолли. Выглядел он, как всегда, элегантно – аккуратные чёрные усы на худой физиономии, подогнанный по фигуре комбинезон. Улыбаясь, Фолли направился к нам.

– Привет, Ал! Как гранит науки?

– Грызём потихоньку, – ответил я, пожимая его крепкую руку.

Фолли дружелюбно кивнул отцу и продолжил, обращаясь ко мне:

– Не желаешь сгонять со мной на Хирон? Тебе не мешает проветриться.

Чёрт, конечно, я желал! Когда ещё так запросто пригласят прогуляться по другой планете?

– Когда?

– Завтра с утра повезу туда геологов со «Стремительного». Эх, и насверлят они дырок в вашей луне!

Завтра? Значит, сегодня нужно быть на «Стремительном». А как же отец? Мама?

– У доктора Трейси есть для тебя информация, – продолжил Фолли.

Отец молча переводил взгляд с Фолли на меня.

– В другой раз, Фолли, – с сожалением ответил я, понимая, что другого раза может и не быть.

И тут вмешался отец.

– Не отказывайся, Ал. Успеем ещё наговориться. Когда вы вернётесь? – спросил он Фолли.

– Послезавтра доставлю Ала прямо к калитке, – улыбнулся пилот.

– Ну, вот видишь, – печально усмехнулся отец.

Выяснилось, что на «Стремительный» Фолли отправляется не раньше, чем через три часа. За это время я вполне успевал доставить отца домой. Я побежал разыскивать Дина и Лину.

Глайдер скользил над пустой жёлтой дорогой, с хмурого неба падали редкие крупные капли. Дин поднял купол машины, капли разбивались о стекло и струйками стекали вниз.

Я украдкой поглядывал на отца. А он не отрывал взгляд от окрестных полей и мелькающих мимо деревьев. В его потемневших глазах застыла тоска, губы кривились в растерянной улыбке.

«Как же он соскучился по дому» – подумал я. Попытался представить себе одиночество, которое отец испытал в госпитале. И не смог.

«Всё-таки, мы с ним очень разные».

– Полетишь с нами на Хирон? – тихо спросил я Лину.

Она опустила голову и еле слышно ответила:

– Нет, Ал. Я… мне страшно лететь. Прости. Можно, я останусь?

Я обнял её за плечи.

– Конечно. Мы вернёмся послезавтра, ты даже не успеешь соскучиться.

Народу возле нашего дома собралось столько, что я даже растерялся. Тётя Джуди держала под руку дядьку Томаша, который надел чистую клетчатую рубаху. Ирга и Петер чинно сидели на лавочке. Пастор Свен беседовал с доктором Хансом, вытирая лысину большим синим платком. Даже папаша Брэндон пожаловал. Только Грегора нигде не было видно.

А уж пирогами пахло на всю улицу. Мама стояла на крыльце в праздничной кофте, нервно теребя воротник.

Мы выбрались из глайдера. Дядька Томаш, прихрамывая, кинулся обнимать отца.

– Ну, ты даёшь, Юлий! – кричал он. – Как новенький! Даже шрамов не осталось! А я уж, грешным делом, думал…

Дядька Томаш не договорил и утёр рукавом заслезившиеся глаза.

– Ну, иди к жене-то! – подтолкнул он отца. – Заждалась.

Отец подошёл к маме и обнял её. Мне кажется, я увидел это впервые в жизни.

Облака всё-таки разогнало ветерком. Стол накрыли прямо на улице, чтобы не тесниться в кухне. Мама и Норма бегали в дом и обратно, принося еду и посуду. Им помогали Ирга и тётя Джуди.

Настойка текла рекой. Питер и папаша Брэндон сперва косились друг на друга, но потом плюнули и выпили на мировую. В конце концов, никто ведь не был виноват в том, что выкинул Илия. Да и обошлось всё к лучшему. Даже Лина, переживавшая из-за моего отъезда, немного повеселела.

Захмелевший Брэндон протолкался к папаше.

– Послушай, Юлий! – сказал он, размахивая стаканом. – Не одолжишь мне немного твоего навоза?

– Да бери, сколько надо, – ответил отец. – А на что тебе?

– Не поверишь – я уж какой только не перепробовал. И свиной, и конский. Ну, не выходит у меня настойка, и всё тут! Ни вкуса, ни крепости.

Папаша озадаченно уставился на Брэндона, а я ухватил Лину за руку и стал потихоньку пробираться к калитке.

– Да при чём тут навоз? – спросил сбитый с толку отец.

– Ну, как же! – прогудел Брэндон. – Ты ведь на нём настаиваешь своё пойло! Мне Ал так и сказал.

Отец оглянулся на меня, но мы уже запрыгнули в глайдер, и я прошипел Дину:

– Едем, быстрее!

***

Я лежал на удобной койке в каюте Фолли и глазел в иллюминатор. Он был не то, чтобы большой, скорее напоминал размерами форточку. Только защёлки на нём не было, чтобы какой-нибудь умник не вздумал проветрить помещение. Зато вид из круглого окна открывался завораживающий.

Из космоса звёзды выглядят совсем не так, как с Местрии. Когда смотришь с поверхности планеты, звёзды дрожат и переливаются – это атмосфера преломляет их свет. А в иллюминаторе «Стремительного» горели ясные яркие огни. Они висели густо, словно виноградины в грозди, и казались очень близкими. Протяни руку – и рви полные пригоршни.

Если подойти к иллюминатору вплотную и, скосив глаза, поглядеть влево – можно увидеть очертания гигантского, теряющегося вдали корпуса. Борт корабля покрывали выступы самой разной формы. Большинство из них ощетинилось многочисленными антеннами. Я не был уверен, что это именно антенны, но надо же как-то их называть, правда?

Как же сложно, должно быть, управлять таким огромным кораблём. Наверняка труднее, чем шлюпкой. Интересно, долго ли надо учиться, чтобы стать капитаном крейсера? Поди, лет двести, не меньше!

По пути на «Стремительный» Фолли предложил мне сесть за управление шлюпкой. Он показал, как надо стартовать на антиграве, объяснил, когда включать ракетные двигатели и даже разрешил подержаться за рычаги. Автопилот он при этом, ясное дело, не отключал. Просто перевёл его в режим контроля и поддержки и позволил мне осторожными движениями рычагов скорректировать направление полёта шлюпки.

На стыковку со «Стремительным» мы летели по длинной дуге, чтобы сэкономить топливо. Так что я целых полчаса изображал из себя космонавта. Перед самой стыковкой Фолли выгнал меня из-за пульта и сымитировал отказ автопилота. Такие тренировки время от времени необходимы, объяснил он мне. Но проводить их можно только в отсутствие на борту других членов экспедиции, чтобы не рисковать людьми.

Переговариваясь по радио с рубкой «Стремительного» Фолли аккуратно завёл шлюпку в шлюз и посадил точно на предназначенное для неё место. Мне оставалось только восхищённо любоваться его работой.

Доктора Трейси мы нашли в столовой. Вооружившись ножом, миниатюрная блондинка мужественно сражалась с гигантским шницелем. Шницель проигрывал вчистую.

– Уас осньвкуфне мяф, – заявила блондинка, работая челюстями с азартом мясорубки.

Мы с Фолли подождали, пока она прожуёт шницель и запьёт его компотом.

– Очень вкусное мясо, – повторила Трейси, печально глядя на опустевшую тарелку.

– Голодное детство? – понимающе кивнул Фолли.

– Смейтесь-смейтесь, – обиделась Трейси. – Вам этого не понять, вы ведь не родились на Оранжерее.

Фолли сочувственно поцокал языком.

– Оранжерея – очень странная планета, – объяснил он мне. – Растения там приживаются великолепно, а вот животные перестают размножаться и гибнут. И никто не может понять – почему. Тамошним жителям поневоле пришлось стать вегетарианцами. Почти триста лет они сидели на фруктах и овощах, пока корабли Корпорации не стали завозить на Оранжерею мясо. Зато теперь оранжерейцы – главные мясоеды в Галактике.

– Это, наверное, очень дорого – везти мясо через космос? – предположил я.

– Поверь мне, оранжерейные фрукты того стоят. Если ты не пробовал яблоко с Оранжереи – считай, ты вообще яблок не ел. Несчастные голодные туземцы добились такого разнообразия вкусов, что неподготовленный человек может просто сойти с ума.

Фолли сильно рисковал, подшучивая над доктором Трейси. Мне даже показалось, что блондинка его стукнет. Но она сдержалась, только злорадно процедила сквозь зубы:

– Если ты не угомонишься, Фолли, я оставлю Лусию дежурить на всю ночь.

Фолли тут же умолк, тем более что ему принесли шницель с салатом и порцию тушёных улиток. Я ещё не настолько привык к космосу, чтобы наедаться сразу после невесомости, поэтому ограничился компотом с булочкой.

Разобравшись с Фолли, доктор Трейси не стала меня томить.

– Я проверила образцы крови твоего отца и брата, Ал – сказала она. – Никаких сомнений в родстве быть не может.

У меня отлегло от сердца.

– Значит, всё в порядке? Слава Создателю!

Доктор Трейси на мгновение отвела глаза.

– Грегор – сын Юлия и Ани, это совершенно точно, – твёрдо сказала она.

– Доктор Трейси, а вы можете сказать об этом моему отцу? Вам он поверит, ведь вы его лечили!

– Хотя это совершенно не входит в мои обязанности, – блондинка недовольно поджала губы, – но я скажу ему при встрече.

– Спасибо, доктор Трейси! – горячо поблагодарил я и налёг на булочку.

У Фолли на запястье пискнул браслет связи. Фолли вгляделся в крохотный экран, сделал серьёзное лицо и сказал, что нас ждёт старший помощник капитана Кнайп. И не просто ждёт, а немедленно.

Доктор Трейси оторвалась от второй порции шницеля и посоветовала мне не открывать рот, пока не спросят, а на вопросы отвечать коротко и вежливо.

– И упаси тебя Создатель перебивать старпома!

Когда мы вышли в коридор, Фолли задумчиво разгладил усы и сказал:

– Ал, тебе надо кое-что знать. Старший помощник капитана – это представитель Корпорации на крейсере. Он следит за всем ходом экспедиции и решает – что лучше для Корпорации. Именно он принял решение расторгнуть договор с колонистами и объявить Местрию свободной планетой. У капитана таких полномочий нет.

После слов Фолли я, естественно, почувствовал симпатию к старпому. Но пилот быстро охладил мой пыл:

– Старпом Кнайп – чиновник. Очень умный, невероятно деятельный, но… Он руководствуется только выгодой Корпорации. Всё остальное не имеет для него никакого значения. Это ни для кого не секрет.

Мы поднялись ещё на две палубы выше, прошли широким коридором и остановились у безликой стальной двери, на которой висела табличка с надписью «Старший помощник капитана». Фолли нажал кнопку вызова. Крошечный динамик возле двери пискнул и тихим грустным голосом сказал:

– Входите, пожалуйста!

После слов Фолли я ожидал увидеть кого угодно – огнедышащего гиганта, громогласного исполина, человека с пронзительным взглядом. Но…

В уютном кресле за большим письменным столом сидел невысокого роста дедушка в тёплой вязаной кофте. Белоснежные волосы аккуратно подстрижены и уже немного отросли. На худом морщинистом лице светились умные живые глаза. Острый подбородок слегка выступал вперёд.

– Проходите, – сказал дедушка и ласково улыбнулся. – Хотите чаю?

Мне показалось, что он сейчас начнёт угощать нас печеньками, а потом расскажет сказку.

– Где-то здесь у меня было печенье, – продолжил дедушка и выдвинул ящик стола. – Настоящее, с Земли.

Я не выдержал и прыснул. Фолли покосился на меня с ужасом, а дедушка – с дружелюбным интересом, словно на любимого внука.