Текст книги "Ловец богов"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

2

– На самом деле, мы не такие плохие, как ты думаешь, – говорил неизвестный, и вдохи между словами стали короче, – просто мы уже столько тел перебрали, ты не поверишь. Человек триста за последнюю неделю. Фишка в том, брат, что нам без тела нельзя. Думаешь, это мы просто так тело твое парализовали, в голову влезли, блевать тебя заставили прямо на ковер? Нет, брат, не просто так. Мы, понимаешь, без дела не сидим. Пока у нас тела постоянного нет, мы, Антоша, и исчезнуть можем. В смысле – насовсем. Вы вот умираете, а мы исчезаем. Так что, брат, извини заранее за все причиненные неудобства. Со временем привыкнешь, да и поймешь, наверное. Мы же почему тебя выбрали? Потому что ты молодой, здоровый, а еще не определившийся в вере. В нашем деле что главное? Главное, братишка, чтобы душа свободна была. А то как бывает? Залетаем мы в тело – а там, глядь, все занято. Религия, понимаешь, местная, места свободного в душе не оставила, все заняла. Вера, брат, она же как сорняк. Один раз появится, потом всю жизнь побеги вырывать придется. И это хорошо, если человек веру свою культивирует, в добро обращает, а если наоборот? Всякие случаи, брат, бывают, поверь нам, мы в душах разных побывали. Одна заполнена одуванчиками белыми, а вторая крапивой. В одной дунешь – и разнесет веру по другим душам, а до другой дотронешься, и пойдет вера по рукам белыми волдырями и с болью. Конечно, вера во многом от богов зависит. Если в мире и богов-то толком нет, тогда и души у людей пусты, но ведь еще и так, брат, бывает, что на клочке земли столько богов сидит, что рвут они людей между собой точно тряпки. Там нам места нет. Туда мы не сунемся. Мы ведь, Антоша, тоже боги, только рангом пониже всех этих властителей душ. Нам, Антоша, не нужны народы, которые бы нам поклонялись. У нас даже молитв и храмов своих нет. Мы просто хотим существовать. Вот ты, Антоша, существуешь? И мы так же хотим. Но тебе, видишь, легче, ты из плоти и крови, а нам тело нужно и свободная душа, вот как у тебя. Хлама, здесь, конечно, много, но мы приберемся, не переживай. Нам теперь с тобой вечность жить.

– Вечность?.. – язык плохо ворочался во рту. В груди вдруг зародился маленький комочек боли.

– Именно вечность, брат, – ответил голос, – ты теперь, если хочешь знать, в каком-то роде бессмертный, потому что мы решили поселиться здесь навсегда. Знаешь, как трудно найти совершенно неверующего человека?

– Но я… – из последних сил Антон попытался вдохнуть, но что-то крепко держало его за горло. Боль в груди распустилась ослепительным белым бутоном.

– Ты неверующий, Антоша, – сказал голос, – а после твоей первой смерти, в душе вообще будет идеальная чистота. Как в отформатированном диске, усек?

От столь нелепого сравнения Антон нервно хмыкнул, выпуская остатки воздуха. Желудок болезненно сжался. Белый шар в груди напрягся и вдруг лопнул с оглушительным треском.

Так Антон умер в первый раз.

3

Богов в его душе было двое и еще один. Двое безмолвных, потому что зародились они еще в те времена, когда никто не умел разговаривать. Но имена у них были. Довольно странные имена – Мастааб и Жиллшуун. Еще одного звали менее замысловато – Цет. Именно он, если можно так выразиться, координировал действия богов, организовывал розыск неверующих и продлевал собственное бестелесное существование.

В принципе, ничего плохого в новоявленных богах не было. В душе они занимали какое-то место (притом, что Антон не догадывался, где находится в нем душа и какую площадь в ней занимали боги) и существовали себе потихоньку, на правах этаких квартирантов.

Поначалу Антон вообще их не замечал, только иногда проскальзывали вроде даже не его, а чужие мысли. Мелькали и растворялись, не причиняя неудобств.

Потом (недели через две после внезапного появления) Цет заговорил с Антоном. Это случилось ночью. Голос, звучавший в голове, выплыл, словно из сна и настойчиво растолкал спящего Антона громкими криками:

– Проснись! Слышишь?! Самое время поговорить, брат!

Сначала Антон не понял – будто разговаривал он сам, не открывая рта, но потом сообразил.

– Это вы?

– Да, мы, – прозвучал голос в голове, – ждали, понимаешь, пока ты придешь в себя, поразмыслишь о свалившемся на тебя счастье.

– Да уж, счастье, – проворчал Антон. Он до сих пор не мог отмыть ковер от пятен крови, и ему постоянно казалось, что в комнате стоит легкий запашок блевотины, – даже разрешения не спросили.

– А ты бы нас впустил? – спросил Цет, – и вообще, боги разрешения не спрашивают. Они просто приходят и все. А мы, между прочим, не такие уж и привередливые. Ты нам жилье и пищу, а мы тебе все, что пожелаешь.

– Так уж и все? Виромат новый сообразите?

– Мы же не волшебники, а боги. Знаешь, какая разница между волшебниками и богами? Волшебникам все равно, верят в них или нет.

– А я слышал, что и богам все равно.

– Вранье.

– Тогда что вы мне можете дать?

– О, брат, много. Но, как правило, не материальные блага, а духовные. Устроят тебя духовные? Бессмертие, например, или, скажем, полное отсутствие страха?

В комнате было темно. Только свет луны, проникавший сквозь окно, позволял различить смутные очертания мебели – стола, виромата, тумбочки, книжных полок на стене напротив… черные, неправдоподобные тени – поэтому Антона не оставляло ощущение, что он все еще не проснулся, что голос в его голове просто отзвук сна. Он тряхнул головой и сказал:

– А я не верю. Стоило будить, если вы даже сумку кредиток притащить не можете?

– Да ты сам притащишь, – заверил Цет с нотками дебильного оптимизма в голосе, – вот освоишься и притащишь! Нам не нужно, чтобы ты впроголодь сидел или в чем-то нуждался. Когда у человека нужда есть, он веру забывает, а душа его черствеет.

– Ну загнул! А как-нибудь подтвердить сможешь? В смысле, чтобы я не нуждался.

– А для чего мы тебя разбудили? – спросил Цет звонко, – как раз, чтобы подтвердить. Ты же, брат, поверить должен в полную силу.

Антон тихо засмеялся.

– Чего хочешь? – тем временем спросил говорливый бог.

– А давай бессмертие, – махнул рукой Антон. Ему было всего девятнадцать, он не верил в смерть, но от бессмертия (пусть и в далеком будущем) не отказался бы.

– Сам возьмешь, – огрызнулся Цет, затем, помолчав, добавил, – ладно, братишка, действуй так, как я тебе скажу, и получишь наше бессмертие, честное слово. Для начала оденься потеплее – чую, на улице сегодня холодно.

– Мы пойдем на улицу? – Антон посмотрел на электронный будильник, зеленое пятнышко в темноте, – половина третьего!

– И тебя это останавливает? Штаны натягивай, говорю, бессмертие просто так не дается. Даже волшебникам, чтобы заклинание сотворить, приходилось годами сидеть за учебниками, заучивать заклинания, травы всякие искать, мертвых кошек и другую гадость, а ты хочешь, чтобы мы тебе все на блюдечке принесли? Не выйдет, братишка, одевайся! Но свет не зажигай!

Антон встал с кровати, ощущая, как тело покрывается холодными мурашками, нащупал на стуле одежду и быстро натянул брюки и свитер. В начале декабря температура ночью опускалась до минус пятнадцати.

– И ботинки! – зачем-то сказал Цет, хотя и без него понятно – не переться же на улицу босиком.

Антон прошел в коридор, натянул ботинки и куртку, положил в задний карман брюк брелок с ключами.

– Куда пойдем?

– Тут у нас неподалеку есть круглосуточный магазинчик.

– Продуктовый, – кивнул Антон.

– Ага, брат, в точку. Дуй туда, а потом мы все расскажем, на месте.

Антон вышел на лестничный пролет. Ботинки гулко стучали по бетонным ступенькам. Дом еще спал. Да и весь город, пожалуй тоже. Зимней ночью только бродячие животные отваживались выглядывать из своих убежищ без опаски отморозить себе чего-нибудь.

Стоило выйти на улицу, как накинулся и сковал холод. Колючий ветер растрепал волосы, загорелись щеки.

Голос в голове задорно воскликнул:

– Давай, Антоша, вперед! Мы верим в тебя!

– А где остальные боги? Почему я их совсем не слышу?

– Это потому что они молчаливые, – ответил Цет, – я наглый, а они скромные. Я болтун, брат, а они нет. Это я выбрал твою душу и притащил их с собой. Но вместе мы сила, поверь нам, Антон!

– Скромнее некуда, – Антон поспешил к перекрестку, где на углу улиц Восточной и Больших Перемен работал небольшой, пожалуй, единственный в Такере круглосуточный магазинчик. Над дверью магазина навис синий козырек с подсветкой. Свет очертил на заледенелой земле вытянутый овал.

– Заходи внутрь, – сказал Цет.

– В магазине ночью продают бессмертие?

– А кто сказал, братишка, что ты его купишь? Нет. Мы сказали, что ты его приобретешь, только и всего. К тому же бессмертие стоит безумно дорого. Не у всех есть столько кредиток.

– Ага, много, – какой-то бешеный задор начал зарождаться в груди. Антон открыл дверь и зашел в магазин.

Ночью внутри горели не все рекзаторы света, а только три – над прилавком, освещая кассу, коробки со жвачками, конфетами и пачки сигарет. Из-за кассового аппарата заинтересованно выглядывала молоденькая продавщица. В такое время к ней, наверное, нечасто кто заглядывает.

– И где у нас здесь бессмертие? – насмешливо поинтересовался Антон, не заметив, как удивленно нахмурила брови девушка за кассой, – на витринах?

– Не совсем так, Антоша, но ты мыслишь в верном направлении, – сказал Цет в его голове, – про кредиты мы с тобой чего-то забыли. Хоть мелочь найдется?

– Посмотрю, – не обращая внимания на продавщицу, которая на всякий случай вынула из кармана мобильный телефон и положила рядышком, Антон порылся в карманах куртки, потом в брюках и нарыл несколько мелких монет. Как раз хватит на пачку жвачки.

– Что теперь? – его голос гулко отразился от витрин и стен ночного магазина.

– Купи жвачку и пошли отсюда. Мы вообще-то не только в магазин вышли. Это так, чтоб не замерзнуть на улице. На самом деле еще пять минут.

– Пять минут до чего?

– Мы брат, боги все-таки. Кое-что умеем. В будущее заглядывать, например. Ненадолго, но для мелких нужд вполне подойдет. Давай, купи жвачку и пошли.

– Ага.

Антон приблизился к прилавку и положил мелочь на блюдечко:

– Мне пачку…

– Банановой, – сказал Цет, – обожаем банановую. – …банановой, вон той, жвачки.

Он улыбнулся продавщице, чем скорее напугал ее, а не успокоил, схватил пачку и пулей вылетел на улицу. Почему-то было ужасно неудобно перед девушкой, к тому же он только что сообразил, что разговаривал, по сути, сам с собой. Со стороны, наверное, смотрелось странно.

– Что теперь? – Антон содрал со жвачки упаковку, вынул одну пластинку и начал механически жевать, не чувствуя вкуса. С каждой секундой ему все больше начинало казаться, что он сходит с ума. Есть такая форма шизофрении, когда слышишь реальные голоса и разговариваешь с реальными людьми. Вроде все нормально, но потом – бац – и оказывается, что голосов-то на самом деле нет, а люди растворяются в воздухе, оставляя тебя один на один с настоящей реальностью.

Что заставило его подняться с постели в середине ночи и пойти в магазин за жвачкой? Голос в голове. Цет. Он обещал бессмертие. Прямо сейчас. Через пять минут. И где оно? Где?!

– Живо! Два шага влево! – крикнул в голове Цет.

Повинуясь, Антон шагнул влево, потом еще один шаг – с тротуара на дорогу – и оказался на углу улиц, скрытый в тени магазина.

В эту же секунду из-за поворота стремительно вынырнул дежурный интермобиль. На скользкой дороге его колеса занесло, он вильнул в сторону. На короткое мгновение свет фар выхватил из темноты фигурку подростка, а затем обтекаемый капот врезался в него.

Антон разбил лобовое стекло, перелетел через крышу и, приземлившись на асфальт, пролетел еще немного кувырком. Пачка жвачки в момент удара вылетела из руки, и пластины в серебристой фольге разлетелись в стороны.

К тому моменту, когда дежурный офицер подбежал к телу, Антон успел умереть во второй раз.

4

За две недели до этого Антон решил, что он просто потерял сознание. Что-то вспыхнуло в груди, он ощутил острую нехватку воздуха… и очнулся глубокой ночью на кровати. С кем не бывало в жизни? Люди с сердечной недостаточностью могут терять сознание по пять раз в неделю, и ничего необычного в этом нет.

А вот ночью у продуктового магазина Антон понял, что он действительно умер. Вернее как понял – успел подумать об этом, сообразить.

Когда плечо пронзила дикая боль, мир перевернулся.

«Я умру! – торпедой вылетела мысль, следом за жестким ударом о лобовое стекло. И воздух вырвался из легких мощным холодным «Ы-х-х-х»…

«Умрешь. Мы говорили, что умрешь, – вторил Цет, – только оживление после яркой и запоминающейся смерти позволит тебе осознать всю прелесть бессмертия».

Кувыркаясь, он пролетел по воздуху, зацепив ногой заднюю фару интермобиля, и упал на дорогу. Левое плечо болезненно хрустнуло, в голове вдруг что-то лопнуло с чудовищным звоном, и глаза наполнил кровавый туман. Антон еще чувствовал, как щека скользит по асфальту, острому и шершавому как наждачная бумага… а затем провалился в пустоту.

Что-то с напором вытолкнуло его из собственного тела, сила тяжести испарилась, Антон повис в темноте, не зная, что сказать. Вернее – как и чем говорить (пожалуй, обе проблемы весьма серьезны).

«Вот, собственно, и все, – раздался из ниоткуда голос Цета, – теперь ты бессмертен. Каждый раз как будешь умирать, твое сознание и наша душа окажутся здесь. А потом, через определенное время, мы вернемся обратно».

«Где мы?» – мысль вырвалась из ниоткуда, не оформившись как следует, непонятно как возникшая, но тем не менее это была его, Антона, мысль.

«Пока еще нигде, – ответил Цет, – после смерти происходит какое-то время, прежде чем твой разум сам решит, куда ему отправится. Если бы мы не держались за твое тело, братишка, твой разум давно разорвало бы на куски. У нормальных людей после смерти так и происходит. Потому что нет надежды на возвращение. А у тебя есть надежда. Есть сдерживающий фактор. Как ты думаешь, какой?» «Я не знаю» «Вера в нас, брат. Это и называют раем. Когда вера в тебе сильна, бог в твоей душе не позволит твоему разуму раствориться в бесконечности или чтобы его разорвало на куски. Ты сам сможешь выбрать то место, где бы ты хотел провести вечность. Место, понимаешь, брат? Рай для вас, людей. Только мы, боги мелкого разряда, можем позволить тебе взять бессмертие, держим твое тело, и в результате ты все еще остался личностью. А все остальные, кому не повезло, забудут себя в новом мире, исчезнут, растворяться в море информации. А ты, брат, не исчезнешь. Побывав в каком-нибудь мире, ты вернешься в свое тело и продолжишь существование. И тело твое, братишка, никогда не состарится. Цени, Антон, цени все то, что мы для тебя делаем…» Цет замолчал, но отзвуки его голоса продолжали звенеть в пустоте, затихая медленно, будто звон колокольчиков. Потом Цет сказал вновь:

«Ой, блин. Кажется, мы сейчас попадем в то место, куда бы хотел отправиться твой разум» «Это какой-то мир?» «Если бы ты умер окончательно, то да, а в данный момент мы не знаем, братишка. Все может быть».

«Интересно было бы увидеть».

«Сейчас увидишь».

Неожиданная яркая вспышка света ослепила Антона. Он зажмурился. А когда открыл глаза, увидел перед собой ровную кирпичную стену. Кое-где между кирпичами вывалился цемент, а в некоторые щели можно было без труда просунуть палец. Чуть выше уровня головы находилось окно, закрытое изнутри плотными шторами, а снаружи вертикальной решеткой из толстых прутьев.

Обыденные формы слегка вывели из равновесия. Антон повернул голову и обнаружил, что стоит в узком переулке, заканчивающимся тупиком.

– Интересно, – пробормотал он, разглядывая чистую стену, без единой надписи или рисунка баллончиком с краской, которым изуродованы почти все стены Такера, – интересно.

Тихо было вокруг. Никаких звуков, никаких движений. Казалось, даже воздух замер в ожидании чего-то… какой-то мертвый город, честное слово.

Потирая шею, Антон вышел из переулка и остановился, осматриваясь. Город, похоже, действительно был давно покинут людьми. Вдоль улицы тянулись многоэтажные дома какой-то странной, старинной конструкции, высились фонарные столбы (с круглыми лампами вместо рекзаторов света), стояли желтые таксофонные будки, урны, киоски, знак пешеходного перехода… взгляд Антона замер на припаркованном у тротуара автомобиле. Бог ты мой! Такие драндулеты не выпускают уже лет сто! А этот как новенький, сверкает на солнце свежей краской.

– Неужели мой разум хотел оказаться в далеком прошлом? – пробормотал Антон, – в полном одиночестве, в прошлом, да еще с тройкой богов за пазухой… занятно.

– Во-первых, это не совсем прошлое, – сказал кто-то.

Антон резко обернулся и увидел небольшую скамейку в тени здания, у стеклянной витрины какой-то забегаловки. Скамейка перекрывала двери в забегаловку, но сидящему на ней было, похоже, наплевать.

Худой длинный человек с вытянутым лицом, острым подбородком, узкими глазками и абсолютно лысым черепом, он улыбался. Человек был одет в майку и джинсы, подвернутые до коленей, сидел, закинув ногу на ногу. На кончике левой ноги болтался домашний тапочек.

– Во-вторых, братишка, боги сейчас не в твоей душе, потому что ты, в некотором роде, умер. Боги вот они, перед тобой, это мы!

И хотя ни одна мышца на лице человека не дрогнула, Антон ясно услышал голос. Голос Цета.

Сидящий на лавочке бог развел руки в стороны, словно хотел обнять Антона, и улыбнулся еще шире. Слова определенно принадлежали ему, но губы не шевелились.

– Да и не город это, Антоша, не совсем город. Честно сказать, я и сам толком не понимаю, что это за место, но живых людей я пока не видел. Мы немного порылись в твоих воспоминаниях, ну, пока ты валялся на асфальте и умирал, и нашли там что-то о Нише… помнишь?

– Ниша? Ну, конечно! – Антон хлопнул себя по лбу ладонью, – вечное солнце, пустой город! Да, да!

– Объясни, – потребовал Цет, поднимаясь с лавочки.

– Несколько лет назад военные придумали новую виртуальную систему защиты информации. При помощи современных технологий они создали виртуальный город. Каждый дом здесь, каждая забегаловка на самом деле является ячейкой для хранения чьей-нибудь информации. А охраняют все это добро офицеры Службы Охраны. Их виртуальные матрицы сканируют специальным прибором – скретчетом – и помещают на время дежурства сюда. Они следят, чтобы софтеры ничего не украли.

Улыбка Цета слегка увяла:

– Мы ничего не поняли, брат.

– На самом деле этого города нет. Он… эээ… виртуален. И все, кто здесь находятся, тоже не настоящие. Матрицы с реальных тел.

– Души, – кивнул Цет, – разум отправляет их сюда. Люди в реальном мире умирают, чтобы нести здесь дежурство… а мы-то думали, что дали тебе бессмертие. У вас в Такере все так могут делать?

– Нет. Только те, у кого есть скретчеты и кто знает пароли защиты. Офицеры Службы входят во время дежурства, а софтеры ломают защиту и входят с домашних вироматов когда им захочется.

– Захочется… – задумчиво повторил Цет, – все упирается в желание. Ты, получается, тоже захотел?

– Получается так. Проект-то засекречен. Все о нем знают, но попасть мало кто может. Вот и раздирает любопытство. Я даже хотел в Службу Охраны пойти, но потом передумал.

– А мы тебя сюда без всяких этих скретчетов перетащили, братишка, – сказал Цет, потом прищурился и посмотрел на небо, – долго мы тут не протянем. Твое тело тоже нуждается в разуме. Да и жарковато.

Первым делом Антон стянул через голову свитер, в который был одет, и остался в одних штанах. Потом сошел с тротуара, запустив руки в карманы. Дорога серой лентой тянулась далеко вперед и исчезала на высоком подъеме. С обеих сторон тянулись однотипные многоэтажные дома с квадратными окнами и миниатюрными балкончиками. Кое-где первые этажи обрамлялись витринами магазинов, тентами, крылечками. Приглядевшись, Антон увидел, что у электрических столбов нет проводов, а некоторые окна выглядели так, словно их наспех нарисовали краской на стене. Программисты тоже люди и им свойственно кое-где халтурить. А, может, это просто незанятые ячейки информации? Кто ж разберет…

– Слушай, Цет, а как быть с системой обнаружения? Я слышал, что в Нише отслеживаются почти все движения.

– Каким образом они нас засекут? Мы же, в некотором роде, вошли сюда с черного входа. Не волнуйся.

– А как быть с этими… с кибер-элементалиями?

– Что за зверь?

– Что-то вроде местной ошибки в программе. Про них по ивизору показывали. Огромные такие страшилища, снаружи вроде желе, а внутри что-то постоянно гремит и переворачивается. Говорят, они не один десяток служащих сожрали. То есть не их, а матрицы конечно.

– Про этих твоих элементалиев сказать ничего не можем, – сказал Цет, – может, не увидят, но лучше на глаза не попадаться.

Непривычно тут было. Слишком тихо и неуютно. К тому же Антону до сих пор казалось, что он находится в невесомости, вне своего тела.

Он прошел взад-вперед по дороге, украдкой посмотрел на Цета. Бог сидел на лавочке и улыбался.

– Не понимаю, что мне здесь могло понравиться?

– Может, ты еще не все как следует оценил? В твоем распоряжении целый город. Ты здесь невидимка, брат. Гуляй, где хочешь, делай что хочешь! Только поторопись, времени немного, брат.

Делай, что хочешь.

Антон вдруг вспомнил, как в техникуме они с друзьями обсуждали Нишу. Толик говорил:

«У меня знакомый один есть, он софтер. Каждый день в Нишу ходит. Только они ее называют Городом Одиноких. Он говорит, что в Городе, как в крутой w-нэт игре, только еще круче. Никакого шлема не надо, все как взаправду. Словно живешь там. И ветер дует, и запахи чувствуешь и потеешь. А главное, все можно, и никакие физические законы не действуют…» Почти у всех друзей Антона были друзья софтеры и все они говорили, что Ниша, это, да, это круто. Ниша, мол, это твой сон наяву. Живи там, делай, что хочешь. Хочешь летать – летай, сквозь стены ходить – ходи себе на здоровье. Только у Антона друзей софтеров не было, w-нэт он пользовался, как все, через шлем, поэтому не очень-то в подобные рассказы верил.

Что ж, сейчас самое время проверить.

Антон поднял руку над головой. Как там делают в мегамодных фантастических боевиках? Сила мысли? Я повелитель мира и все такое? Трах-тибидох? Жаль, бороды нет, волосок выдернуть.

Вдруг Антон почувствовал какое-то странное движение вокруг поднятой руки. Воздух стал плотнее и окутал ладонь жарким вязким комком. Комок воздуха приобрел синеватый оттенок, стал походить на шар из сладкой ваты, только странного цвета… Антон не мог поверить глазам.

Руку вдруг пронзило холодом, а до ладони дотронулось что-то вязкое, холодное, похожее на медузу…

– Ой, черт! – он с отвращением выдернул руку, а комок воздуха остался висеть, со всех сторон от него разлетелись в стороны рваные лохмотья сиреневого цвета.

– Поздравляю, братишка, – подал голос Цет, – ты только что создал свой первый файрболл.

– Как в книжках, что ли?

– Ага. Почти как настоящий. Наверное, его еще и кидать можно. Попробуй.

Шар кружился вокруг своей оси, хлопья тумана разлетались в стороны и постепенно таяли. Антон, как завороженный, подошел ближе, протянул руку. Ладонь вошла в шар без сопротивления. Снова короткое мгновение холода, ощущение мокрой слизи на коже.

Антон замахнулся и что есть силы швырнул шар. Сгусток сорвался с руки и понесся в нескольких метрах над дорогой, оставляя за собой длинный сиреневый хвост. Он скрылся где-то за дорогой, а затем до Антона донеслось едва слышное «Бам». Над дорогой вспыхнуло сиреневое зарево.

За спиной Антона громко захлопал в ладоши Цет.

– Еще раз наши поздравления! Если мы хоть немного понимаем в этом мире, то ты, Антоша, способен на многое.

Антон посмотрел на свою руку. Кончики пальцев покраснели и распухли, словно их только что обдали кипятком. Ладонь же, наоборот, оказалась покрыта тонкой ледяной крошкой. Антон легко сдул ее и сжал руку в кулак. Кисть побаливала.

– Надо попробовать еще раз, – прошептал он, глядя на сиреневое зарево, медленно угасающее в дрожащем от жары воздухе.

А Цет все хлопал и хлопал в ладоши.