Текст книги "Ловец богов"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

2

Олежа Афимин позвонил около половины двенадцатого. Если бы не проклятое дежурство, Говорухин спустя минуту уже мчался бы на служебном интермобиле на перехват Аленичева, который вышел из дома минут пять назад и на маршрутном такси укатил в непредсказуемом направлении.

Афимин, конечно, вел слежку, но никто не может гарантировать, что он успеет заметить, где высадится подозреваемый урод.

Внешне Говорухин оставался спокоен. Включив маленький дежурный ивизор, потертый и с выпадающими кнопками, он без интереса щелкал каналами. Сегодня дежурить выпало с сержантом Брутальным. Ходили слухи, что он на всех стучит, причем делает это регулярно. Также ходили слухи, что его специально ставят на дежурство только с теми людьми, которых подозревают в каких-нибудь не слишком чистых делишках. Сегодня Говорухин не сомневался, что сержант Брутальный появился здесь после недавнего инцидента с несанкционированным проникновением в Нишу. Если Говорухина и не подозревали, то проверить решили – это точно.

На одном канале крутили фильм, на другом – рекламу, на следующем слащавый урод исполнял что-то похожее на песню. Говорухин протяжно зевнул, поправил очки на носу.

Знали бы вы, господин Брутальный, как хочется смыться отсюда и выловить, наконец, Аленичева. До безумия хочется. Это будет кровавая охота на дичь.

Между прочим, Говорухину третью ночь снилось, как он выходит из интермобиля, берет Аленичева за шиворот и с силой бьет кулаком прямо между хитрых глазенок. Многочисленные таблетки, а также второсортный порошок, который довелось вынюхать полтора часа назад в туалете, еще больше разыграли воображение. Сейчас Говорухину казалось, что на экране ивизора мелькают живописные сцены расправы.

Сколько же неприятностей учинил простому госслужащему этот Аленичев, скотина! Сидеть бы сейчас Говорухину с бутылочкой пива, вспоминать вчерашний кутеж и красивых проституток с большими сиськами. А вместо этого что? Голова забита проблемами. И с Шепко разобраться надо, и с малолетним хулиганом и еще Аскелов этот куда-то запропастился. Не верил Говорухин, что вышедший на свободу уголовник завязал со своим прошлым. Софтеров, как и горбатых, только одно может исправить. Могила. Говорухин покосился на Брутального и громко икнул. Сержант, прикорнувший у вироматов, либо не услышал, либо решил не реагировать. Ну и хрен с ним.

Лишь бы Афимин не упустил Аленичева. Сегодня вечером урода надо брать, во что бы то ни стало. И так много времени упустили со всеми этими дежурствами и попойками.

– Слушай, Брутальный, – Говорухин икнул еще раз и понял, что нужно срочно принять таблеточку от икоты. Может даже две.

Сержант пошевелился и посмотрел на Говорухина сквозь большие круглые очки.

– Слушай, Брутальный, – повторил Говорухин, – вот если бы у тебя украли одну очень важную вещь, а ты знал бы, кто это сделал и для чего. Чтобы ты сделал с вором?

– Я бы позвонил в полицию, – буркнул Брутальный сонно.

– Ага. Я так и думал. А если бы не было полиции?

– Тогда бы в Службу Охраны.

– А морду набить ты бы ему не надумал? – спросил Говорухин.

Сержант Брутальный замялся. Видно было, что морду он никому в жизни не бил.

«Скорее всего, били только ему», – подумал Говорухин.

– Зачем морду? – спросил Брутальный, наконец.

– Чтобы знал, что воровать – это плохо. – Говорухин наставительно погрозил пальцем, – у тебя, что, ни разу в жизни ничего не воровали?

Брутальный отрицательно покачал головой.

– Наверное, к тебе подходили большие парни, и ты сам все отдавал. В добровольном порядке, – сказал Говорухин тихо.

– Что?

– Ничего особенного. У меня тут одну вещь украли, вот я и думаю, позвонить в полицию или в Службу Охраны.

– Ты же сам из Службы Охраны.

– Тогда буду бить морду, – сказал Говорухин, – потому что воровать нехорошо.

В кармане завибрировал мобильник.

– Але? – голос Афимина едва слышен из-за помех, – здорово еще раз, Гавар! Твой Аленичев только что вылез на Степной. Я пошел за ним, а он скрылся в отеле.

– Название?

– Да фиг его знает. Такой большой, знаешь, стоит слева от трассы. Там всегда полно туристов.

– Как туда добраться?

– Блин, если б я знал… – Афимин замялся на секунду, – помнишь, тот небольшой бордель, где Строганову нос сломали? Вот, от него квартал влево. Здесь еще большой рекламный щит зубной пасты. Увидишь, в общем.

– Ага. Хорошо. Молодчина. Слушай, не затруднит погулять неподалеку до пяти?

– Посмотреть, не выскочит ли Аленичев?

– Точно.

– Для тебя – с удовольствием.

– Пиво с меня, – произнес Говорухин, косясь на Брутального.

Тот, вроде, вновь посапывал, склонив голову, и ничего не слышал.

– Два пива с тебя, – хохотнул в трубке Афимин, – ладно, бывай до вечера.

Мобильник замолчал. Говорухин небрежно кинул его на стол и откинулся на стуле. По ивизору показывали слащавую певичку почти в неглиже. Пела она так себе.

3

В пыли валялись два черных рюкзака с лямками. Оба приоткрыты. Я протянул руку, поднял один из них и заглянул внутрь. Все ясно – причиндалы Паршивца. Ну, то есть та самая мелочевка, которой он нас снабдил.

Негодяй поднял свой рюкзак, выудил черные очки и повертел их на солнце:

– Мне никогда не шли черные очки, – говорит.

Ага. А черный ирокез, значит, ему отлично идет.

Я вытащил свои и нацепил их на нос. Очки сидели, как влитые. В углу экрана отразились какие-то циферки, надписи… сфокусировав зрение, я прочитал: «Дальность – 3000 м. Скорость передвижения – 2 м/с. Направление – параллельно» – Еще черные очки развивают мужскую потенцию, – говорю, – киберэлементали в трех километрах, можно идти спокойно.

Негодяй тем временем вынул небольшой наручный компас, жилетку и брюки цвета хаки. А я закрыл глаза и стоял так минуты две, прислушиваясь, принюхиваясь, привыкая к… тишине. Сопение Негодяя не в счет. У Города своя, ни с чем не сравнимая тишина. Кто-то ее не замечает, кто-то не обращает внимания, но я всегда с ней. В чем-то мы схожи, с этой безжизненной тишиной… Одинокие и беззаботные. И, может, никого нам не надо в этой жизни…

На короткое мгновение мир замер – это серверы после загрузки обрабатывают новую информацию – потом я открыл глаза.

– Здравствуй. Ну, вот и я…

В Нише, как обычно, жарко. Солнце стоит в зените и никогда оно, родимое, не сдвинется. Скидываю одежду, надеваю на голое тело жилетку, брюки закатываю до колен. В рюкзаке еще есть шлепки – их тоже одеваю – но совершенно не имею представления, от чего они защищают. От вирусов, наверное.

Негодяй первым закинул рюкзак за плечи и выглянул из-за переулка. К слову сказать, закинули нас в какой-то темный тупик. Здесь пахло отходами, в углу кучей свален мусор.

– Давай уходить отсюда, – говорю, – это плохое место. Его придумали больные на голову программисты.

Негодяй усмехается:

– Хочешь знать мое мнение? Больные на голову программисты придумали Город. А такие тупики придумали особо больные.

– Неисправимые.

Неторопливо осматриваясь, мы зашагали по тротуару, в тени многоэтажных домов. Мне знаком этот район. Ничего примечательного, этакий средний класс хранителей информации. Места здесь стоят не очень дорого, но и большого объема положить нельзя, потому как все хотят. Собственно, не даром бытует поговорка, что средний класс двигает прогресс. Из-за них и собираются расширять Нишу. Мест не хватает, цены повышать не выгодно, а как еще добиться стабильного прироста клиентов, если не расширять?

Ход моих мыслей нарушает Негодяй. Он говорит:

– Вон метро. Отсюда видно, – и показывает пальцем.

Действительно, на дальнем перекрестке новое здание – даже визуально видно, что его поставили недавно – по форме напоминающее полукруг. На фасаде висит огромная буква «М». У здания стоят припаркованными несколько автомобилей. Паршивец ничего не говорил про автомобили. Интересно, сидит ли в них кто-нибудь? На всякий случай мы с Негодяем отходим в тень, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания.

– Ты когда был в Нише последний раз? – спрашиваю.

– Две недели назад.

– Снова протестовал против власти?

– Нет. Кредиты нужны были позарез. Понимаешь, там такая ситуация сложилась, – Негодяй одевает очки, – в общем, у меня с группой три концерта подряд здесь, в Такере, а затем сразу сольный концерт в столице. На монорельсовиках мне за пол дня, даже за день, до столицы не добраться, а на самолет кредиток не хватало. Вот и пришлось лезть в Город. У меня пара клиентов была, ну я им и сплавил информацию, как бы, на скорую руку.

– А как ты к Нише относишься?

– В смысле?

– Вообще. Как считаешь, стоило такой эксперимент затевать, или нет? Надо расширять Город, или лучше все закрыть?

Негодяй задумчиво смотрит на солнце:

– Я считаю, что эксперимент нужен. Иначе, как люди поймут, что для них хорошо, полезно, а что нет? Но с другой стороны, как бы, по всему выходит, что от Ниши проку мало. Информацию перли из w-нэт, прут и из Города, а я вообще считаю, что диски с базами данных лучше хранить дома, под подушкой.

– Тогда почему Нишу никто не прикроет? Если эксперимент провалился, зачем продлевать его на столько лет? Одного бы года хватило с головой, чтобы разобраться, верно?

– Не у меня спрашивай, – усмехается Негодяй, – хотя я думаю, что все дело в кредитах. В Городе крутятся большие кредиты, опять же – здесь хранится информация не только добропорядочных граждан, в этом будь уверен. Скорее всего, какие-нибудь уголовники и магнаты не дают закрыть Город. Законы о неприкосновенности информации едины для всех. Это как в банке. Даже если ты уничтожишь половину планеты, твой счет все равно останется недоступным властям.

– А удобно, заметь. Раньше бандиты имели своих секретарей, хранили кредиты в сейфах, а теперь ходят в w-нэт, сбрасывают сведения о тех, кого надо убить, на диски и живут себе припеваючи.

– Все они уголовники, – говорит Негодяй, – и бандиты и правительство. Все.

С такими вот рассуждениями, мы подошли к станции метро. Еще издалека стало понятно, что автомобили пусты. К тому же из-за угла показались фигуры Паршивца и Сан Саныча. Мы быстро сблизились.

Торжественная встреча состоялась аккурат возле больших деревянных дверей.

Паршивец и Сан Саныч были облачены в такие же, как и у нас с Негодяем, жилетки и брюки. Солнечные очки темнели на потной сверкающей лысине Паршивца. Рюкзак он держал подмышкой.

– Все нормально?

– Нормальнее не бывает, – отвечаю, – веди нас, о, вождь свободных народов!

Паршивец осклабился в зловещей улыбке и пригрозил мне пальцем:

– Чтоб без выкрутасов!

– Ежу понятно.

– Значит так, – Паршивец облизывает свои большие губы. Сколько его помню, он всегда страдал в Ниши от ее постоянной жары. Плотному человеку на жаре особенно плохо, – заходим все вместе. В холле метро ничего особенного нет, насколько мне известно, никаких камер наблюдения или охраны там тоже нет. Все самое интересное начнется внизу. В рюкзаках оружие – пистолеты стреляют короткими импульсами, способными закоротить систему противника. Но попрошу стрелять только в самых крайних случаях.

– Статья двадцать вторая пункт «в», – говорю, – стрельба в Нише, до шести лет. Уж я-то знаю.

В тюрьме сидел со мной один. Создал какой-то мощный вирус, поражающий не только систему, но и, косвенно, мозговые клетки человека. В Нише его оружие выглядело как добротный пулемет. Когда его засекли, то отправили на поимку троих Слонов, он разнес их пулеметом в пух и прах. Затем расстрелял команду подкрепления и два часа удерживал какой-то магазинчик в Ситцевом районе. Его удалось взять, только когда отследили сервер и узнали, где он живет. Парню дали пожизненный, а те трое, которых он расстрелял первыми, почти год лечились в психушке, потому что не смогли перенести первичный шок от расстрела.

Паршивец посмотрел на наручные часы.

– Входим.

Время в Нише идет медленней, чем в реальной жизни. Здесь пройдет всего пятнадцать минут, а там у Пройдохи целых полчаса. Поэтому мало кто отваживается задерживаться в Городе надолго – потом бывает очень сложно въехать в текущий поток времени.

Мы вошли в метро все разом. Не знаю, что я там хотел увидеть, но взору открылся вполне обыкновенный холл с вполне обыкновенным кафельным полом, круглыми стенами, двумя эскалаторами впереди и пустующей будкой, в которой, по идее, должен был сидеть контролер. Никаких тебе заграждений, никаких Слонов с оружием наголо. Иди – не хочу.

– И это все? – Голос эхом отражается от стен и тонет в огромном пространстве помещения: потолки исчезают где-то в темноте.

Свет исходит от небольших желтых ламп, вставленных в ниши в стенах.

– А что ты ожидал? – спрашивает Паршивец.

Я молча делаю несколько шагов вперед. Кафель под ногами холодный – это чувствуется даже сквозь подошву шлепок – да и температура намного ниже уличной. Я чувствую, как спина покрывается холодными мурашками. Гулкие отзвуки моих шагов, казалось, готовы разбудить дремлющее где-то здесь, в полумраке, зло.

Действительно. Пустынный холл живо напомнил мне пещеры гномов из фантастических фильмов, или заброшенные поселения эльфов… или огромные склепы похороненных заживо чудовищ. В общем, ничего хорошего внутри таких зданий скрываться не могло.

Пивка бы сейчас, для разрядки, так сказать, обстановки.

– Мрачновато как-то, – говорит Сан Саныч.

– Скорее всего, дизайнеры специально создали такой холл, – говорит Паршивец тихим голосом, – чтобы отваживать случайных софтеров. Мне говорили. Все, кто здесь бывал, чувствовали желание немедленно убраться подальше. Может, психотропные коды? Слышал о таких, кстати.

– Я был в столичном метро, – говорит Негодяй. – То же самое. Как только захожу, сразу хочется убраться. Только там всегда много людей, поэтому не так… неприятно.

– Да уж, – говорю, – много раз пытались запугать Пашку Аскелова, но чтобы таким способом? Ладно, добры молодцы, вперед. Кто последний к эскалатору, тот ушастый кролик.

Никому не нужно повторять дважды. У эскалаторов мы оказались одновременно.

– Мда, – изрекает Сан Саныч.

У меня нет слов.

В Городе частенько можно встретить труды больной фантазии какого-нибудь программиста. То дом подвесят в воздухе без видимых опор, то поставят Аллею Гнутых Столбов, которую без бутылки валерьянки не пересечешь. Еще есть Площадь Воздушных Шаров, только на высоте многоэтажного дома балансируют каменный шарики, выкрашенные в радужный цвет. Но то все забавы. Налепят от нечего делать, оживляют, так сказать, обстановку. А здесь, перед нами, открылась не фантазия, не забава. Как раз наоборот – все просто, но со вкусом. Лестницы недвижимых эскалаторов уходили далеко вниз, исчезали в темноте, тонули в непроницаемом мраке. Овальный потолок накрывал со всех сторон и, казалось, чем ниже, тем становился уже. Стены были выкрашены в черный, парапет между лестницами тоже черный.

Глядя вниз, я поймал себя на мысли, что напрягаю зрение, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Хотя бы крохотный лучик света. Кажется, что-то блеснуло, но вполне возможно, мне просто показалось.

– Внизу так же?..

– Кому удалось спуститься наполовину, говорят, что дальше будут слабые лампы на стенах, а внизу вообще хорошо освещенная площадка, – отвечает Паршивец. Он хмурит брови и тоже смотрит вниз. Нутром чую, что никому из нас уже совсем не хочется спускаться туда.

– Не хватает только замогильной музыки и громкого протяжного волчьего воя, – говорю, – тогда можно и в штаны незаметно наложить.

Кто-то за спиной хмыкнул. Негодяй, наверное.

– Что нас ждет во время спуска? – спрашивает Сан Саныч.

Паршивец протяжно вздыхает. Несмотря на прохладу, пот все еще проделывает бороздки на его лбу и щеках.

– Приготовьтесь к серьезным нагрузкам. Система защиты попытается перегрузить ваш сервер и подавить сознание, чтобы вы неподконтрольно вылетели из системы. Пройдоху я предупредил. В случае если кто-нибудь из вас потеряет сознание, он проследит, чтобы вы сразу не вылетали. Могут возникнуть легкие галлюцинации – это другая защита. Также не гарантирую, что внизу не появятся Слоны. В этом случае сваливаем немедленно.

– Тогда все ясно, – говорит Негодяй, – тогда пошли.

– Вы с Грозным на эту лестницу, мы на эту.

Преодолев первые пятнадцать ступенек, я прислонил руку к холодной шершавой стене. Что за дурацкая привычка считать ступеньки? На руке остался след штукатурки.

– Фонарики в рюкзаках, – подает голос Паршивец.

Но пока еще кое-как видно.

Совсем темно стало, когда мы спустили на семьдесят шесть ступеней. Тогда же я бросил их считать и полез в рюкзак за фонариком. Сзади завозился Негодяй.

Тонкий луч света разрезал темноту, заскользил по стене, и исчез где-то внизу.

Не сказать, чтобы с фонариками стало легче. Просто я перестал нащупывать ногами очередную ступеньку. За спиной пыхтел Негодяй. Его лучик то и дело скользил впереди и по круглому потолку.

Чем ниже мы спускались, тем острее я чувствовал возрождающееся в душе чувство азарта. Давненько оно не показывалось. С тех пор, как меня посадили, наверное. А сейчас, вот, решило выползти…

Через пару минут чувство азарта исчезло, зато внезапно сдавило грудь. Я вдруг почувствовал, что стало трудно дышать, и остановился.

– Ты чего? – в спину упирается фонарик Негодяя.

– Грудь… – говорю, и пытаюсь вдохнуть. Маленькая порция воздуха кое-как ворвалась сквозь сковавшие параличом челюсти.

Сзади громко захрипел Негодяй. Похоже, и его сковало.

Вот она – антисофтерская защита.

Жилетка затрепетала, хотя ветра никакого не было. По телу прошел едва слышный металлический звон. Грудь горела. Перед глазами вспыхнули яркие пятнышки света. Сзади навалился Негодяй, повалил на ступеньки, придавил. Дышать стало совсем нечем. Сейчас меня выкинет в комнату, и никакие приборы не помогут…

И тут что-то звонко лопнуло. В одно мгновение грудь моя освободилась от оков, я сделал глубокий вздох и закашлял.

– Что?.. Это?.. Было?.. – спрашивает Негодяй.

Я нащупываю рукой воротник. Верхней пуговки на жилетке как не бывало. Сработала программа Паршивца. Еще четыре осталось, на всякий случай.

– Мы только что взломали первую защиту, – говорю, – а теперь слезь с меня.

– Извини.

Поднимаюсь, поднимаю фонарик:

– Эй, на той стороне, как у вас дела?

– Великолепно, – отзывается Паршивец, – а вы не сдохли?

– Живехоньки.

– Тогда дуй дальше. Видишь, свет внизу туннеля?

– Нет, не вижу.

– А ты фонарик выключи, балбес.

Выключаю фонарик, стараюсь отдышаться, но, кажется, что воздуха по-прежнему не хватает. Далеко внизу действительно удаётся разглядеть маленькую точку света. Сколько же еще до нее спускаться?

– Давай, я впереди пойду, – нетерпеливо говорит Негодяй.

Я молча спускаюсь еще на несколько ступенек вниз, включаю фонарик и ускоряюсь. Вскоре вновь стало трудно дышать, но на тот раз я просто сажусь, закрываю глаза и жду, пока со звоном отлетит вторая пуговка. Если защита не сработает, то я все равно окажусь в кабинете Паршивца, к чему тогда волноваться?

Кругляш света постепенно сделался шире, превратился сначала в белое блюдце, потом в целый поднос, потом края его расступились, и я смог разглядеть низ эскалаторов, черный квадратик будки и серый пол. Вдоль стен возникли маленькие лампочки, горевшие тусклым желтоватым светом.

Спустившись еще немного, я остановился. Воздух передо мной пружинил, не давал пройти. Паршивец и Сан Саныч озадаченно остановились на параллельном эскалаторе.

– В чем дело? – спрашиваю.

– Не знаю, – говорит Паршивец, и трогает воздух руками, – сюда почти никто не добирался.

– Невидимая стена, хм, занятно, – подает голос Негодяй, – нет ничего проще, чем установить невидимую преграду. Пока софтеры сообразят, что это такое, пройдет уйма времени. Что будем делать?

– Пуговицы с жилетки еще на что-нибудь годятся? – спрашиваю.

Паршивец пожимает плечами:

– Попробуй.

Отрываю третью пуговицу и осторожно протягиваю руку с ней вперед. Воздух пружинит, давление возрастает. Пуговка начинает дрожать на ладони.

А еще она нагревается. Я чувствую, как она жжет кожу, но не убираю руку, а продолжаю толкать ее вперед, сквозь плотный воздух. Затем делаю шаг вперед. Нога словно проваливается в вязкую невидимую кашу… Вторая нога. Еще один шаг.

Воздух облепил меня со всех сторон. Пуговица уже не просто горячая – она красная и подпрыгивает на ладони, словно хочет подпрыгнуть особенно высоко и взлететь. Воздух слепит, я не могу вздохнуть, но упорно делаю шаг за шагом. И когда давление достигло своего апогея, когда я почувствовал, что больше не могу выдержать горячей пуговицы на ладони, неожиданно все закончилось.

Воздух отступил. Я закашлялся и упал на колени, отшвырнув пуговицу. Поднял голову и посмотрел на товарищей.

Паршивец и Сан Саныч стояли с открытыми ртами. Негодяй – так близко, что только протяни руку и достанешь – показывал кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.

– Хороший «кряк», – говорю, а у самого губы пересохли, блин, – если украду миллион, куплю себе таких пуговичек про запас штук сто, не меньше.

Я сел на ступеньках, подобрал ноги. На плечо легла рука Негодяя.

– Я тоже прошел, – глухо говорит он. Мимо меня пролетает красная, накаленная пуговица.

– Рано радоваться, – отвечаю, – посмотрите, что там внизу.

Отсюда еще плохо видно, но сомнений практически нет. Пол подземки не зря показался мне серым. Только это был не кафель или бетон. Нижние ступеньки эскалаторов скрывались под водой.