Текст книги "Работа на лето"

Автор книги: Александр Мартынов

НА ПУТЯХ

Позже Генка не раз представлял себе, что было бы, не приспичь ему именно в тот момент выйти на перрон – и холодел, если честно. А может – это и не было случайностью, а было в очередной раз проснувшимся инстинктом бойца, который позволяет поменять место стрельбы за миг до того, как в него влепится граната из вражеского гранатомёта…

Мачо отлучился буквально на пять минут – за минералкой, он сказал, что больше не может – хочет пить. Ну а Генка…

Так или иначе, но Генка вышел на перрон как раз в тот мо мент, когда толпа с визгом и воплями отхлынула в стороны (и хоть бы кто протянул руку и подхватил!!!) – и мальчишка увидел, как прямо под нос подошедшей электрички столбом падает пацан его лет в синей джинсовке. Падал он как-то так, что Генка сразу понял: не толкнули, сам бросился. А в следующий миг, немыслимым броском преодолев разделявшее их расстояние, Генка рывком за ворот выдернул мальчишку прямо из-под поезда и проорал в растерянное лицо вытаращившего глаза мужчины слева:

– Ты!.. Слепой?! Удержать не мог?!

Мальчишка в правой руке висел, как бумажная фигурка. Справа какая-то дура уже кричала базарным голосом: "Ойубилиубилиубилимальчиказарезалоойгосподииииии!!! "Сзади кто-то орал: "Вон тот, тот толкнул!" И конечно! – чей-то вопль: "МИЛИЦИЯААА!!!"

– Блин, – процедил Генка и, не выпуская мальчишку, махнул перед носом остановившегося поезда через пути, сопровождаемый ликующим криком:

– Хулиганьё!!!

… От мальчишки пахло потом – не обычным, а тем, жутким, предсмертным. Генку он, кажется, почти не воспринимал и, когда тот прислонил спасённого к стенке какогото склада, а сам огляделся, остался стоять безучастно.

– Никого, – Генка перевёл дух и посмотрел на спасённого внимательно. Тот был светленький, со средней длины волосами, среднего роста, среднего телосложения, глаза – серые. Из кармана торчала какая-то бумага, Генка бесцеремонно выдернул её, и она распалась на две – чёрнобелую интернетраспечатку и записку, написанную рваным почерком.  – Уйди достойно! – прочитал Генка заглавие распечатки, вившееся на фоне дымящегося старинного пистолета.  – Способ шестой: поезд… Мтакс, интересно…  – он разорвал распечатку и бросил её по воздуху.  – А это? В моей смерти прошу винить телепузиков?" В моей смерти прошу винить… о, угадал… мою класную руководительницу Ширяеву Галину Георгиевну… "Мать моя женщина… «Классная» пишется с двумя «с», слышь, ты, микроцефал?

– Зачем ты меня спас? – мальчишка моргнул, глаза его ожили.

– Приехали, – Генка слегка ошалел, но потом мгновенно разозлился – ещё сильнее от того, что понял: на свою электричку он опоздал.  – Ну и вопрос, блин!!! А что, не надо было?!

– Не надо, – тихо сказал мальчишка и обнял себя за плечи, тяжело задышал ртом.  – Я не просил.

– Я хренею! – взвился Генка.  – Ну звиняй, надо было тебя подтолкнуть ещё! Но я как-то так не умею, я как вижу, что какой-то дундук под поезд сигает, то хватаю его – рефлексы, понимаешь…  – он хлопнул ладонью по записке.  – Этот слёзный вопль с чем связан?! После уроков оставили? В дневник замечание накатали тебе великому? Достойные причины… И ведь не поленился в Инэте сайт для таких балдахреносов найти – сам додуматься не мог, что ли, или там всё расписано красиво?!Ну я тебе сейчас покажу, как это красиво.

Иди сюда! Иди, б… , тебе говорю, корячишься ещё! – Смотри! – он силой подтащил пацана к рельсам.  – Вот это твоя голова! Она будет валяться отдельно. Ты целовался с девчонками?! Вот эти губы – они будут серыми и в крови. Вот тут – видишь?! – будет лежать твоё туловище, без ног и лопнувшее, а вот сюда кишки. Вон там – ноги, левая и правая, и всё перемазано не только кровью, но и всем, что из тебя натечёт… Нет, ты смотри, смотри, придурок! Ты не представляешь даже, какую боль испытаешь в последний момент. Ты ещё успеешь пожалеть о своём идиотизме, понять, что для тебя всё кончается, обделаться и обмочиться, но исправить уже ничего будет нельзя – ни! че! го! Ты думал о том, как все сразу раскаются и станут тебя жалеть?!Да, верно, так и случится. Но ты этого не увидишь. Ты будешь лежать в гробульнике, прилично одетый, набитый синтетикой вместо ливера и сшитый по кускам леской – вот такими стежками! – Генка выбросил к его лицу расставленные пальцы, и пацан отшатнулся. Генка и сам не знал, чего так завёлся – наверное, сразу ото всего, случившегося сегодня.  – Для тебя уже ничего не будет! Повторить ещё раз по слогам?! Или ты думал, что отомстишь всем, а потом встанешь и примешь поздравления?! Ни хрена! Тебя закопают и тебя сожрут черви, белые такие пофигисты, которым всё равно, кто ты и как тебя любили твои родители… И во имя чего? Ради каких таких великих ценностей ты хочешь покончить с собой?.. Ах, ради достоинства и самолюбия?!Классная тебя задела?! Щщенок, да ты и не знаешь, что это такое – достоинство, ты хочешь отстоять только своё право на непомерное "Я"!О. Поезд идёт, – Генка махнул в сторону приближающегося товарняка и выпустил мальчишку.  – Ну, бывай. Можешь сигать снова, я ушёл.

Генка свирепо махнул рукой и, шёпотом матюкаясь, в самом деле зашагал вдоль путей… но вдруг услышал позади такие мерзкие звуки, что обернулся.

Мальчишка стоял на четвереньках и блевал – себе на руки, на гравий, на стену – мотая головой и содрогаясь всем телом. Потом поднял лицо и, всё ещё отплёвываясь рвотой и заливаясь слезами, закричал:

– Ты!.. Да что ты… я… а они!.. они все!.. Я!.. А ты!.. Я же!..  – он окончательно захлебнулся и сел, обхватив голову руками, только скулил.

И столько было в его криках боли и безнадёжности, а в лице – раздавленности и тоски, что Генка похолодел. Такого он никогда не видел – даже маленькие бомжата были больше похожи на людей. Даже те, кого они позавчреа вытащили с территории "суффэрэнной Ээстонии". Чтобы довести мальчишку до такой степени унижения, нужно было нечто ужасное. Генка вернулся. Сел рядом. Вздохнул.

– Может, расскажешь, в чём делото? – предложил он.  – Ты меня не знаешь, я тебя не знаю, можешь даже имя не называть. Разойдёмся потом – и всё… Только знаешь, – Генка огляделся, – пошли воду поищем. Ты в блевотине весь, а я пить хочу, горло пересохло, так орал. Пошли?

– По. пошли, – мальчишка дрожаще вздохнул и встал.  – Я… я праправда расскаж… жу – его то и дело сотрясали судороги.  – Я Жжжжженька.

– А я Гггггенка, – представился Генка.  – Пять «г». А у тебя сколько "ж"?

– Одна, – мальчишка улыбнулся, посмотрел на свои руки и скривился.  – Слушай… а как ты ууспел? Я всё чётко-чётко тогда видел. Ты только из дверей выходил…

– Я Человек-Х, – серьёзно сказал Генка.  – А ты-то всётаки с чего Каренину решил изображать?

– Кого? – Женька заморгал сырыми ресницами.

– Проехали… О, вон какая-то колонка.

Около колонки под лампой курил немолодой дорожник. Генка окликнул его:

– Дядь, можно тут помыться и попить?

– Да ради бога, – флегматично отозвался рабочий и, сделав ещё две затяжки, швырнул окурок в урну и пошёл по своим делам, даже не поинтересовавшись, что делают двое мальчишек в двенадцатом часу ночи у служебных помещений.

Ребята привели себя в порядок и Генка жестом указал на низенькую ограду в стороне от падавшего из окна склада света…

… История Женьки Гараева оказалась простейшей и чудовищной. Он учился в школе, естественно. Отец сидел без работы второй месяц, мать работала почтальоном. Ещё в мае классная руководительница объявила о сборе средств – по пятьсот рублей на ремонт. У Гараевых таких лишних денег не было. Занять тоже оказалось не у кого – какие люди, такие у них друзья и знакомые. Хотя для многих может показаться странным, что "такая мелочь" является проблемой, но это так… Особенно если учесть, что старший брат Женьки служил в армии, а вот младшая сестра ещё и в школуто не ходила. Классная руководительница – то ли из подлости характера, то ли по глупости – не просто требовала денег, но ещё и допекала мальчишку издевательствами, которые радостно поддерживала та часть класса, которая есть везде. Ну а кончилось всё тем, что мальчишку заставили участвовать в ремонте, причём на мытье полов – на "девчачьей работе". У всех начались каникулы, а Женька через день ходил в школу «отрабатывать». Всё это копилось, копилось в душе парня, пока он не пришёл к отчаянному и холодному решению: жить так больше не за чем. Выйдя в директорском кабинете в Интернет, он быстро нашёл один из сайтов, о которых как-то слышал краем уха – сайт для самубийц, рекламирующий разные способы свести счёты с жизнью. Не то чтобы Женька и правда не знал, как это делается, но ему всётаки было страшно… а сайт давал некое ощущение общности с другими людьми, уже совершившими этот шаг.

Так он и оказался на перроне…

… Генка долго молчал. Он выслушал всё внимательно и не перебивая, хотя Женька несколько раз начинал опять плакать, но уже тихо и бессильно, словно у него давно уже что-то болело и боль стала настолько нестерпимой, что выпила все силы и желания.

– Да, это уже сложнее, – признал Генка наконец.  – Ты, выходит, хотел покончить с собой не из-за того, что тебя заставили мыть полы или что там ещё, а потому что это произошло из-за того, что у предков нет денег… Это немного меняет дело… Извини, что орал на тебя. Но вот ты подумай – а при чём тут ты? Разве ты в этом виноват? А предки твои? Во красота – денег нет, теперь ещё и сына не будет… Или как у Розенбаума: "В небето легко, в райских кущах босиком – на земле всё едоком меньше", не слышал такое? Ну и дурак… Так вот и выходит, что ты хотел наказать невиновных. Себя и родителей. И даже училка эта не виновата – дура она, конечно, но она что, себе эти деньги в карман кладёт? А виновные остались бы целы и невредимы.

Женька всхлипнул снова – ему было так плохо, что он совершенно перестал стыдиться ровесника. Спросил тоскливо:

– Ну… а кто же виноват?

– О, вечный вопрос, книжка такая есть, но я её не читал…  – засмеялся Генка.  – Кто виноват? Подумай. Головой подумай, потруди её, дело того стоит. Если раздумал под поезд, то пойди и подумай. А на сайты такие больше не суйся. Пойми, Жень, они из русских жизнь пьют. Таких вот молодых дураков, как ты, в петлю суют. Как считаешь, вот этот сайт бесплатный ведь? На чьи деньги и для чего он существует? Тоже подумай… Проводить домойто?

– Я что, девчонка?

– А мне пацаны нравятся, – беззаботно ответил Генка, касаясь кончиками пальцев щеки Женьки.  – Веяние времени, а ты такой милый…  – тот отшатнулся, и Генка захохотал. Встал, потянулся с завыванием, посмотрел на часы.  – Еликтричка моя тю-тю… Ладно, уеду последней. Мачо дёргаться будет… Да, Жень, – Генка полез под куртку.  – Вот, возьми, тут тысяча, – он выложил купюру на ладонь. Женька открыл рот и замотал головой.  – Бери, – тихо сказал Генка.  – Я тебя ни для чего не подкупаю и не подаю тебе на нищенство. Я просто даю тебе раскрашенную бумажку…  – он сунул тысячу в карман джинсовки остолбеневшего Женьки и зашагал вдоль путей.

– Геен! Генкаа! – крик догнал его почти сразу, а через секунду подлетел и сам Женька.  – Погоди… Последними электричками это… опасно. Я серьёзно, тут у нас бывает всякое… Пошли к нам. Переночуешь. Мать с отцом только рады будут, я последнее время смурной такой, и все бывать у меня перестали, вобще… Ну пошли!

"А что? – подумал Генка и ощутил, как устал, до какой степени обалдения.  – Пойти, поесть, лечь и проспать до утра…  – он вздохнул.  – Нет, не выйдет… "

– Не, извини, – он хлопнул Женьку по плечу.  – Меня ждать будут.  Друзья по борьбе и товарищи по партии. Я, между прочим, террорист и опасный преступник. Так что без обид.

– Ладно, – вздохнул Женька.  – Пошли я тебя хоть до вокзала провожу, раз ты террорист. А за тебя награда не назначена?..

… В одном из киосков вокзала Женька надолго прилип к стеклу. Генка стоял рядом и зевал, прикрывая рот ладонью. До электрички оставалось ещё двадцать минут, не всё ли равно, где стоять?

– Ген, я раньше правда не думал…  – подал голос Женька, и Генка лениво спросил:

– Чего не думал?

– Ну…  – Женька тронул пальцем стекло, за которым были разложены глянцевые журналы.  – Про что ты говорил. А сейчас, помоему, понял… .

Генка повернулся и сообразил, что Женька указывает на броские заглавия на многокрасочных обложках:

ОТДЫХ НА КАНАРАХ ДЛЯ ВАС И ВАШЕЙ СЕМЬИ!

КОЛЬЕ «ЗВЕЗДА» СТОИМОСТЬЮ 150 000 000 $ НА ШЕЕ «ЗВЕЗДЫ»!

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ВАШЕГО ДОМАШНЕГО ЛЮБИМЦА РЕШАТ В КЛИНИКЕ ПРОФЕССОРА ДУРШАКА!

«ОБЪЁМ МОЕГО БЮСТА – НЕ ПРЕДЕЛ!»

БУДУЩЕЕ ЗА ЭЛИТНЫМИ ФИТНЕСЦЕНТРАМИ!

РОССИЯ – СТРАНА МИЛЛИОНЕРОВ!

ИНОСТРАННЫЕ ПОДИУМЫ ДЛЯ РУССКИХ КРАСАВИЦ!

НОВАЯ КОЛЛЕКЦИЯ КУТЮРЬЕ КОКО РУБАНА – СОЧЕТАНИЕ НЕСОЧЕТАЕМОГО СТОИМОСТЬЮ В ГОДОВОЙ БЮДЖЕТ СРЕДНЕЙ АФРИКАНСКОЙ СТРАНЫ!

 
По улице бежит собака,
 

– прочёл Генка,

 
Ухами землю подметает.
Какая чудная погода
На ухи грязь не приставает…
 

Довести до самоубийства как можно большее количество этой сволочи, – он кивнул на журналы, – вот наша задача, Жень. А не прыгать под поезда. Если жизнь кажется бессмысленной – наполни её смыслом.

– Ты скинхед, что ли? – спросил Женька, с интересом рассматривая Генку.  – Или этот, нацбол?

– Ты видишь у меня рога и хвост? – удивился Генка.  – Не скинхед я и не нацбол. Я просто мимо проходил, вижу – пацан под поезд наладился, а кругом стоят граждане демократической Российской Федерации… и всем по хрену.

– Жаль, что ты уезжаешь, – вдруг сказал Женька.  – Я бы хотел…  он замялся.

– Я знал, что ты ответишь мне взаимностью! – пылко воскликнул Генка, и проходивший мимо дед сплюнул, за что тут же был оштрафован милиционером, поджидавшим жертву в углу у касс с терпеливостью затаившегося в паутине паука.  – Ты бы хотел со мной дружить, – уже нормальным голосом сказал Генка.  – Глупо звучит, подетски… Раз уж ты делаешь попытки думать и даже обобщать, – он указал на киоск, но не на журналы, а на портрет президента, гордо взирающего на вокзальную суету и подписанный на ценнике: "Президент РФ – 250 р. ", – то думай и дальше. Сколько на свете таких, как ты? А в Интернете всякое найти можно… Не только о способах самоубийства. И помни: это не у тебя всё плохо. Это вообще всё плохо, а это разные вещи… О! Да! Стоп! Стихи хочешь послушать?!

– Стихи? – Женька заморгал.

– Ну да. Да не бойся, не любовные… Я тут девчонку ждал, а ме лкий один зубрил, еу я и запомнил. Вот, послушай на прощанье…

 
Хочу вам, дети, дать сейчас урок,
И, может быть, он вам послужит впрок.
Ведь нынче так запудрили мозги,
Что в тучах лжи не увидать ни зги.
Повсюду тьма. Ориентиров нет.
И потому давайте бросим свет
На вещи те, что нынче на слуху,
Отбросив лживых домыслов труху.
В дни, когда правда – некий атавизм,
Поговорим давайте про фашизм.
Кто он такой, и с чем его едят?
Уж больно часто про него твердят…
Фашисты – те, кто, обманув народ
Фальшивыми посулами свобод,
Надевши маску лживого участья,
Теперь жиреют на его несчастьях.
Фашисты – те, кто, развалив страну,
В цветущий край ее принес войну,
И, разорив великую державу,
Марает грязью честь Ее и славу.
Фашисты – это те, кто свой народ
Вновь делит на рабов и на господ.
Кто тьму людей обрек на нищету,
Загнав их враз за бедности черту.
Кто с помощью дубинок и пинков
Уму учил седых фронтовиков,
И разгонял с ухмылкой, как баранов,
Состарившихся наших ветеранов.
Кто, наплевав на собственный народ,
Кровавый совершил переворот,
И, сотворив в стране своей Содом,
Расстреливал из танков Белый дом,
В Останкино в упор стрелял в людей,
Ни женщин не щадя и ни детей.
Елей и мед у них всегда в речах,
И пусть погон не носят на плечах,
Фуражку с черепомкостями и ремни,
Но, если не фашисты, кто они?
Ведь их преступней нет на белом свете.
Задумайтесь над тем, что я сказал вам, дети. (1)