Текст книги "Работа на лето"

Автор книги: Александр Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

ПРИЮТ УБОГОГО ЧУХОНЦА

На станции не было никого, кроме тумана. Водитель автобуса поинтересовался:

– Вам точно сюда, пацаны? Тут не живёт никто…

– А нам никто и не нужен.  – буркнул Мачо, выбрасывая наружу палатку.  – Мы как раз ото всех подальше хотим отдохнуть.

– Ну ясно, – кивнул водитель.  – Только это. Если рыбу ловить с лодки будете, то осторожней, дальше середины не заплывайте. На той стороне Эстония, а эта чухна вообще озверела, хватают не то что за переход границы, а чуть ли не на нашей стороне. Эх, – мужик вздохнул, – было бы у нас правительство, а не…  – он дал чёткое определение, – я бы первым в добровольцы записался на ту сторону. У меня отец в войну пацаном был, так он рассказывал, как они на этой стороне все деревни пожгли. Там, на Чудском озере, – он махнул в туман, – острова есть, так вот наших туда переселяли, в лагеря, на голый камень… Не немцы, а эти, чухна, чудь, блин, белоглазая…

– Не будем мы никуда плавать, у нас и лодкито нет, – прервал го Диман.  – Ладно, спасибо, пошли мы.

Мальчишки окончательно выгрузились. Задние огни автобуса полностью канули в туман. где-то поблизости мягко шуршала вода Чудского озера. Юрз хмыкнул, потёр шрам:

– Водила точно не заложит, даже если кто и спросит…

Генка огляделся с удивлённым видом:

– Так это, значит, здесь Александр бил немцев, – заметил он слегка обалдело. Диман хмыкнул:

– Да, прямо тут и бил, вон, по кустам валяются… Ох йо!

Мальчишки отшатнулись в разные стороны, хватаясь за но жи; даже Юрз вздрогнул. Из тумана выступила высокая фигура в плаще, в остроконечном шлеме на голове. Понадобилось время – несколько секунд – чтобы понять: перед ними человек в плаще с капюшоном.

– На рыбалку? – тихо спросил человек.

– Вроде того, – отозвался Диман.  – Говорят, тут редкая рыба водится. Особенно у эстонского берега. Квартирку не сдадите?

– Почему не сдать? – согласился мужик.  – И насчёт эстонского берега поговорить можно…

… Детдом вот тут стоит, – худощавый загорелый мужчина лет сорока, скрывавшийся под плащом с капюшоном, указал здание на плане города, расстелил ещё один лист.  – Это схема участка и самого дома. Обозначены места постов охраны, – он достал двойной тетрадочный листок с размашистыми строчками слов и цифр.  – А это расписание смен и времени обхода.

Скинувшие куртки мальчишки нагнулись над планом, отставив кружки с обжигающим чаем. Мужчина тем временем достал из ящика вдоль стены и разложил на его крышке четыре обреза помповых ружей и патронташи, чёрные костюмы и шапочкимаски.

– Вопрос в том, как перебраться через озеро, – Диман поднял голову.  – Мне сказали, что у вас есть средство…

– Есть, – мужчина присел к столу, налил себе чаю.  – Абсолютно на дёжное, можете не беспокоиться. И туда и обратно доберёмся, если не нашумите и нас не бросятся ловить сразу.

– Так, ясно, – Диман вновь вернулся к карте.  – К часу мы должны быть на том берегу. Смена охраны… Тогда останутся только посты тут, тут и тут, – он показывал на карте. В час, – он придвинул к себе расписание, – по железной дороге пройдёт состав, это рядом. Двадцать секунд, не больше. За это время мы должны успеть убрать охрану и всех лишних, кто окажется в помещении – «пидагогов» и клиентов, если будут. После этого стрелять нельзя – на другой стороне вдоль путей дома, могут услышать.

– Надо было взять пистолеты с глушителями, – буркнул Генка.

– Нельзя рисковать, – возразил Диман.  – Если охрана окажется в жилетах… Внимательно смотрите. Это твой маршрут, Юрз… это твой, Клир… это твой, Мачо… Я на подстраховке на случай если будет клиент с охраной. Располагаемся вдоль забора, начинаем, как только пойдёт состав, без особых команд. Детей выводим через чёрный ход сюда. Тех, кто не пожелает идти, запираем вот тут, в этой комнате нет окон. Шум и панику пресекать тут же. Спальня мальчиков… спальня девочек, одиннадцать и восемнадцать человек. Вот "комнаты отдыха" – их три штуки, их тоже надо осмотреть. Заглянуть в туалет. Вот карцер – сюда тоже. Больше во втором часу ночи детей нигде быть не может. Вот дежурная комната преподавателей… Детей надо будет вывезти сразу, – обратился Диман к хозяину дома. Тот спокойно кивнул:

– Отец Иакинф будет ждать их. Через два часа по прибытии и они в обители – уже в безопасности и в надёжных руках.

– Ну, это мы знаем, – проворчал Диман, – проверили, а то среди вашего брата христианского священника такие есть кадры… Хорошо… Тогда чего ждать? – он посмотрел на часы.  – Одиннадцать, пошли готовиться. Через полчаса мы должны выйти…

… Ну и откуда у вас это?

Генка, Юрз и Диман молча созерцали подводную лодку – небольшую, метров шесять длиной, серую, похожую на пиявку. А вот Мачо не удержался от вопроса.

– Немецкая, – коротко ответил переодевшийся в свитер, джинсы и сапоги хозяин дома на берегу.  – С войны. Я её только поднял и отладил. Скорость двадцать километров в час, двигатель Стирлинга, замкнутый. Что уж они с ней на Чудском делали – пёс его знает. Но за час с копейками будем на месте.

– Мда, – только и сказал Мачо и почесал затылок…

… В десантном отсеке можно было только сидеть – правда, достаточно прямо. Одновременно было душно и довольно прохладно. Иллюминаторов не наблюдалось. И вообще Генка ощущал себя килькой, которую по ошибке живьём замуровали в банку. В принципе, в подлодках надо соблюдать молчание, но по здравом размышлении ребята решили, что всётаки не война и наверху не шастают германские «охотники» с глубинными бомбами. Поэтому вскоре Диман начал насвистывать, а потом затянул подходящее к случаю:

 
– Мало тех, кто выйдет вон из строя,
Всей эпохи искупив вину…
Спите, трусы, вас спасут герои
Человека три на всю страну.
 

Мачо поддержал его – он тоже знал эту песню:

 
– Вам легко, ваш путь – к окну от двери,
А комуто – от огня к огню.
где-то в чистом поле воют звери
И подходит Пересвет к коню.
 

 
Спите, трусы! Этой темной ночью
Свечи загораются в дали.
Ваше знамя, порванное в клочья,
Поднимает мальчик из пыли.
Там идет война за ваше завтра,
Там комуто вера дорога.
Видно: вами преданную правду
Защищает кто-то от врага.
 

 
В вязком иле сытого покоя
Вы навек застыли все равно.
Спите, трусы, вас спасут герои…
Вольным – воля, а спасенным дно. (1)
 

– Нам бы на дно не сыграть, – не выдержал Генка.

Он не боялся, что его сочтут трусом – все вокруг знали, что это не так…

… Плоское одноэтажное здание интерната находилось в какой-то сотне метров от берега. Туман стал гуще и плотней, но даже через него пробивались лучи прожекторов, заливавших забор и двор ярким, почти невыносимым светом.

– Чёрт…  – процедил Мачо, сдёргивая на лицо маску. Диман сделал успокаивающей жест, показал пальцем на губы. Мачо указал на камеры, медленно поворачивающиеся на заборе и на видимый через причудливую решётку ворот «бентли» во дворе, возле которого скучали двое амбалов – клиент. Диман снова показал рукой – ерунда – и постучал по часам. Было без десяти три…

Они лежали в дернажной канаве за кустами на другой стороне пустынного шоссе. Железной дороги и домов за ней видно не было. У Генки в голове вертелись слова про "приют убогого чухонца". Он поправил перчатки и снял обрез с предохранителя.

Дальний гудок показался таким же призрачным, как мир вокруг, потусторонним. Диман поднял руку с какой-то коробкой, похожей на рацию, прошептал:

Готовы? Сейчас всё вырубится. Всё электрическое, что у них там сейчас работает. Как только охранник выйдет во двор – тут же вперёд.

Повторился гудок, туман прорезали столбы света, накатился рокот, гул, хруст. Диман нажал кнопку.

Погасли прожектора, выключились глазки камер на заборе, что-то спросил длиннословно и недоумённо один из телохранителей у машины. Грохот поезда стал плотновещественным – и Генка увидел подстроенным зрением, как из открывшихся высоких дверей вышел охранник – в жилете, угловатый, с дубинкой и в кепи. Впрочем, он видел всё это уже на бегу, а вернее – в прыжке через забор.

Он приземлился с перекатом, выстрелил в спускающегося с крыльца охранника. Диман тоже стрелял – раз, другой – в телохранителей – а Юрз и Мачо уже проскакивали в дверь. Поезд гремел и рокотал. Генка проскочил в дверь первым. Один охранник лежал в стеклянной будке с открытой дверью – стекло осыпалось, на стене блестели подтёки крови. Второй – у входа в коридор, он ещё шевелился, и Юрз, подскочив, выпустил вторую пулю в упор. В коридоре послышался встревоженный голос, метнулся луч фонарика, и Диман тут же выстрелил – упало тело. Генка быстро включил освещение в коридоре – оно было выключено, а значит и не перегорело.

На плитках пола лежала женщина в брючном костюме. Точнее ничего сказать было нельзя – пуля снесла ей полголовы.

– Похоже, все, – выдохнул Мачо.

– где-то ещё клиент, – зло сказал Диман.  – Клир, Юрз, быстро – он в одной из комнат отдыха. Мы в спальники… Блин, поезд прошёл…

В памяти Генки встала схема. Сюда – рывок Юрза, внутрь прыжком. В свете из коридора стала видна обставленная мягкой мебелью, вся в драпировках, с вычурными светильниками на стенах… Отличная звукоизоляция, специальные германские панели… Пусто. Дальше – рывок, внутрь прыжком. Кафельная комната, бассейн, душ, скамьи вроде банных… Пусто. Время, сука, время… а если услышал, если у него пистолет или ещё чище – мобильник?! Третья комната, последняя – рывок!

Опа. Даже не закрылся, паскуда…

Перед Генкой, ворвавшимся внутрь, была… комната пыток. Освещённая несколькими факелами настоящая средневековая комната пыток, уставленная жутковатыми орудиями и наполненная страшным детским криком.

– Ойаа! Аа… не надооо! Ойааа! Аа! Не надоо… п… пожалуйстаааа!!! Аа! Ойааа!!! Ссс. ай!

Секунда.

Кричащий мальчишка лет 12, распятый за руки на двух шнурах с затяжками. Голый. Кровь течёт по спине и по ногам, кровью забрызгано всё вокруг.

Упитанный и вполне одетый мужик лет 40. С кнутом. что-то приговаривая вроде бы на немецком, он как раз примеривался для нового удара по спине, но обернулся и недовольно бросил пару слов. Наверное, возмутился, что его побеспокоили.

Генка помнил, что нельзя шуметь и среагировал медленно. Кроме того, его потрясло увиденное – он даже пошатнулся. Поэтому клиента убил Юрз. К сожалению – быстро. Нож, пролетев через комнату, перебил существу с кнутом сонную – Юрз действовал так же инстинктивно, как инстинктивно давит человек большую мерзкую мокрицу. Но зато тварь ещё не перестала корчиться, а Генка уже полосовал тросы своим ножом. Мальчишка всхлипывал, висел бессильно, с него капала кровь и Генка поднял его на руки, бормоча:

– Потерпи… потерпи, маленький, немножко потерпи…

– Не бейте меня… пожалуйста…  – мальчишка всхлипнул, беспомощно вися в руках Генки и глядя на него с ужасом потусторонними глазами.  – Я всё сделаю… я буду слушаться…

Слёзы брызнули из глаз Генки. Юрз, вытеревший о рукав нож, вытолкал его наружу. Там было пусто, но в спальниках горел свет (на окнах стальные жалюзи, снаружи не видно). В одной распоряжался Мачо, в другой – Диман. Он выглянул и, увидев Юрза, сказал:

– Та комната, в которую мы будем запирать – это карцер. Там девчонка. Тащи её сюда, она с нами… Быстрее, быстрее, – это уже внутрь.

– Нужна одежда, – Генка не отпускал мальчишку, который, похоже, потерял сознание.

– Посмотри тут, – Диман вышел наружу, – а я в кабинет директора, погляжу кое-что.

Генка вошёл. К нему тут же подскочили двое одетых пацанов – примерно 10 и 13 лет – державшие в руках одежду:

– Дайте нам его, это Колька, он наш друг, мы ему поможем – сказал старший, глядя на Генку сияющими глазами. Большинство мальчишек быстро одевалось, но трое сидели на кроватях, закутавшись в одеяла и смотрели на происходящее испуганными глазами, явно никуда не собираясь.

– Они не пойдут, – сказал младший, осторожно помогая стонущему Кольке влезть в рубашку.  – Они конкретно девочки… Вы их убьёте?

– Мы никого не будем убивать, – Генка показал стволом сидящим.  – Встать, ко мне.

Все трое тут же выполнили команду, подошли. Какогото страха или волнения в них не было заметно. Разные – от 8-10 до 14–15 лет… но Генка уловил общее во всех троих – во внешности, движениях, взглядах. Мальчишками они в самом деле больше не были.

Жалость и отвращение смешались в движении, которым Генка приказал им отойти к стене…

… —Восемь девчонок не хотят никуда уходить, – сказал Мачо. Юрз подсчитал:

– Десять девчонок, восемь пацанов. Восемнадцать человек с нами… Ген?

– Запер, – Генка шёл по коридору.  – Да они и не будут шуметь… он передёрнулся, огляделся: – Подпалить бы…

Вышедшие в коридор ребята и девчонки – уже одетые – стояли тихо, только переговаривались шёпотом. Кольку поддерживали его друзья. Девчонка, выковырнутая из карцера, тоже была избита – именно избита, без извращений, специально, но держалась прямо. Она первая и спросила:

– Вы повезёте нас в Россию?

– Да, – не стал теперь скрывать Мачо. Девчонка повела плечами:

– Я не поеду. Я останусь.

– Спятила? – грубо спросил Мачо.  – Или понравилось?

– Я не здесь останусь. Мне надо в Нарву, там…  – она покусала губу.  – Там люди.

– Я с тобой, – подал голос мальчишка лет 14 – миловидный, длинноволосый, но с волчьими глазами.

– Сейчас командир придёт – и решайте, – махнул рукой Мачо.

Кто-то спросил:

– А вы спецназ?

Вопрос остался без ответа…

… К берегу озера они всётаки привели семерых пацанов и девять девчонок. Диман, приволокший с собой какой-то кейс, выслушал освобождённую из карцера и бросил:

– Возьмите у убитых пистолеты, – этим всё и ограничилось.

А около берега под прикрытием мостков качался на мелкой волне лодкообразный серый понтоннадувнушка.

– Буду буксировать за лодкой, – сказал Хозяин (так мысленно Генка называл про себя их проводника).  – Пойдём медленней… ну да бог даст.

– Мы в понтон, – сообщил Диман.  – Их одних нельзя оставлять, и обратился к освобождённым: – Грузимся сюда. Садимся на дно и молчим. Скорее.

– А если встретим патрульные катера? – спросил Мачо.  – Граница всётаки…

Вместо Димана ответил Генка – угрюмо и ожесточённо:

– Если встретим – я любой катер в одиночку на абордаж возьму, – и начал дозаряжать подствольный магазин обреза, приговаривая: – И пусть… хоть одна сука… за оружие… схватится… хоть одна… я только спасибо… скажу…

… Понтон шёл медленно, вода шуршала по бортам, на которых устроились Мачо и Генка. Юрз уселся на корме, а Диман, сидя на носу, перебирал бумаги из кейса – очевидно, он покидал их туда без разбору, перед этим взломав замок. Большинство Диман швырял обратно, но некоторые убирал под костюм.

– Что там? – спросил Генка, чтобы отвлечься от выкручивающей его жалости и тоски – освобождённые сидели тихо, неподвижно и доверчиво, только Колька постанывал, когда от качки задевал спиной борта или сидящих рядом. Дети… Изначально беззащитные, зависящие от взрослых существа, на которых чаще всего не поднимается рука даже у уголовника, даже у солдата вражеской армии. Те, кто должен прожить свои годы весело и открыто, потому что во взрослой жизни так и так хватит тяжести и несправедливости. Так как же можно… как же можно… Только за то, что они – русские! Только за то, что в их стране у власти безвольная и трусливая слизь! Они же всё равно – дети!

Себя Генка уже давно ощущал взрослым.

– Буклеты, проспекты, образцы расценок, – Диман поднял глаза.

– И ещё кое-что. Какието реквизиты и образцы контрактов… Это я Нико отдам. Подозрительные они какието, если честно, а в чём дело – не пойму, – он вздохнул, ударил ладонью по одному из листков: – Ну вот какие дела у публичного дома могли быть с этой фирмой? – и он продемонстрировал Генка бланк с логотипами знаменитого фармацевтического концерна.

– Я, кажется, знаю, какие, – сказал Генка, холодея.  – Не догадываешься?

– Не…  – Диман посмотрел изумлённо. И вдруг округлил глаза в прорезях маски:

– Ты думаешь?!. —он охрип.  – Но это же известнейшая фирма!

– Странно от тебя такое слышать, – Генка хотел сплюнуть, но по мешала маска.  – Пусть Нико проверяет. Но я уверен, что это ещё и разделочная контора. Приют убогого чухонца! – и Генка отпустил тяжеленное матерное ругательство в три колена.

На дне понтона захихикали несмело, потом – засмеялись громче. Кажется. Они начинали верить, что ужас кончился…

… В виду берега утопили обрезы, патронташи и кейс с ненужными бумагами. Из так и не рассеявшегося тумана выступил автобус с неброскими знаками монастыря. Возле него высилась фигура священника.

Спасённых ждали. Это значило, что для них и правда всё закончилось.

Но – только для них.