Текст книги "Работа на лето"

Автор книги: Александр Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Александр Мартынов
РАБОТА НА ЛЕТО

Мало Родину просто так «любить»

Надо Родину защищать!

Современная казачья песня.

«КЛИР». РУССКИЙ ЭКВИЛИБРИУМ

Слыша прозвище «Клир», большинство людей почем-то думают, что это от английского «clear» – «чистый» – и удивляются, естественно.

На самом деле – это просто сокращение от слова "клирик"…

… Вечером перед соревнованиями Генка Тихонин в десятый раз смотрел «Эквилибриум». (1)

Первый раз он посмотрел этот фильм шесть лет назад, когда ему толькотолько исполнилось девять. Отец был дома, они с мамой сидели перед телевизором и тихонько разговаривали, не обращая внимания на то, что на экране, а Генка, приоткрыв дверь своей комнатки, сидел на полу и, приоткрыв рот намного шире двери, следил за приключениями невероятных героев. Он знал, что родители не заметят его нахальства – отец приехал лишь сегодня, и они с мамой видят только друг друга. Генка не очень понял, о чём фильм, но его покорило умение, которое там демонстрировалось. Оно было волшебным, но в то же время не сказочным – какая же это сказка, если пистолеты?!

На следующий день Генка, проснувшись, нашёл отца в саду. Он сидел в траве под яблоней с закрытыми глазами, но не спал – Генка это понял сразу, потому что отец, не открывая глаз, похлопал по траве рядом с собой. Генка охотно сел и прижался к отцу. От того пахло одеколоном и ещё чемто, немного тревожным. Посидев так, Генка попросил тихо:

– Пап… научи меня стрелять.

– Зачем? – отец открыл глаза.

– Ну… Так, – смутился Генка. Отец несколько секунд рассматри

вал его в упор, потом усмехнулся углом рта. Комуто другому отцовская улыбка могла показаться неприятной, но Генка знал, что ещё до его рождения, до того, как отец познакомился с мамой, осколок мины, выпущенной в Дубоссарах валашскими фашистами, разрубил лейтенанту Тихонину, вывозившему из города русских и украинских детей, щёку, и она омертвела. Генка не знал, кто такие валахи и плохо понимал, кто такие фашисты, но ненавидел и тех и других, как только может ненавидеть ребёнок, потому что они сделали отцу больно…

1.  Американский фильм о мире будущего, где власть захвачена организацией «Граматон», офицеры которой – клирики – владеют невероятным искусством стрельбы, возведённым в культ.

– из-за вчерашнего фильма? – спросил отец. Генка вздохнул.  – Но это фантазия, Генастый, – он потрепал сына по голове.

– Ну… пусть, – тихо сказал Генка.  – Научи, па… Как ты сам уме

ешь.

Тихонинстарший вдруг взял сына за плечо и заглянул ему в глаза. А потом сказал:

– Ну хорошо…

… Его часто не бывало дома – майора Тихонина. Но когда он приезжал – он учил. Как обещал, хотя Генка – особенно в первый год – несколько раз плакал от его учёбы. Но потом перестал. Отец возил его на стрельбище и занимался с сыном дома. В результате к двенадцати годам Генка знал назубок устройство отечественного и десятков образцов иностранного стрелкового оружия, мог устранять поломки, попадал в подброшенную консервную банку из любого пистолета или револьвера – «макара», «тольтолича», «стечкина», "нагана"(1) – и без промаха стрелял на бегу или лёжа, стоя или с дерева – по мишеням из мелкашки ТОЗ8, даже из «калаша» или личной отцовской "сайги"(2)

И теперь он точно знал, зачем учится стрелять. Чтобы никто и никогда больше не посмел бить минами по детям и тем, кто их спасает.

НИКТО. НИКОГДА.

А если кто-то посмеет… что ж… Таких он убьёт.

Ведь во все времена оголтелых врагов убивают,

1.  Перечислены марки русских пистолетов – ПМ, ТТ, АПС – и револьвера Нагана. 2. Охотничий карабин на базе автомата Калашникова.

Чтобы детям не плакать и школам в ночи не гореть…

Это были строчки из «афганской» песни, которую любил отец.

Для школьной спортивной команды Генка был надеждой на любых соревнованиях по стрельбе – и этих надежд никогда не обманывал. В этом году, недавно, перед самыми каникулами, представитель молодёжного резерва сборной РФ открытым текстом предложил Клиру спортивную карьеру и был поражён, когда маль чишка отказался. Когда же ошалевший «спартач» стал настаивать, Генка открытым текстом изложил то, что думает о большом спорте:

– большие деньги;

– большая грязь;

– большая ложь;

– никакой пользы здоровью нации;

– искалеченное здоровье «рекордсменов» – и ВСЁ. Такая позиция

четырнадцатилетнего мальчишки поразила спортсмена до того, что он отправился разговаривать с родителями и убеждать их "повлиять на мальчика, не понимающего своего счастья!" Стоит ли говорить, что из этого разговора ничего не вышло?

Но в соревнованиях Генка участвовал охотно. И завтрашних зональных ожидал с нетерпением, но без волнения, с полной уверенностью в себе и своих силах. Дополнительным дивидендом в случае выигрыша было ещё и то, что директор школы поклялся – если Генка займёт призовое(любое, пусть хоть третье!) в зональных, то может гулять прямо с третьего июня, когда у всех начнётся практика. Это был плюс – Генка практику терпеть не мог. Не от лености тела и души, а от того, что ничего полезного на ней никогда не делали. Так – шарились по школе и окрестностям, иногда кое-что перетаскивали туда-сюда и ждали, когда окончатся эти проклятые четыре часа, чтобы можно было наконец насладиться наступившим летом…

… Несмотря на мысли и фильм, Генка ощутил, что вошёл отец и поднял ладонь, не оборачиваясь.

– Всё ещё не спишь? – Тихонинстарший сел на диван и раскинул

руки по спинке. Он был невысокий, худощавый, вовсе не офицерской внешности, с ранними залысинами. Рослый и плечистый Генка, больше похожий лицом на красивую мать, выглядел на фоне отца выигрышно. Но именно Генка лучше кого бы то ни было знал, какие умения и какая сила воли таятся в отце.  – Ложился бы.

– Лягу, – Генка вытянул ноги, пошевелил ступнями.  – Это, па, типа как у космонавтов "Белое солнце пустыни" – традиция…

– Что будешь делать на каникулахто? – Тихонинстарший покосился на сына.

– А у тебя отпуск когда? – встревожился Генка.  – Ты же говорил, что в июле!

– Говорил, – вздохнул отец.  – Матери не рассказывай, пусть поживёт спокойно… Пришлось отложить до сентября.

– Да ну…  – голос Генки сорвался.  – Па, мы же хотели на Кубань ехать…

– Поедем, Генастый, обязательно поедем, – Тихонинстарший положил руку на плечо сопящего сына, который прятал глаза.  – Ну… дело такое, пошлют какогонибудь сопляка из лейтенантиков, а он всё завалит…

– Так ты ещё и в командировку…  – голос Генки совсем упал.

– Генастый, никто кроме нас, – строго сказал отец.  – Ну?!

– Никто кроме нас, – вздохнул Генка.  – Маме соври, что едешь… ну, по обмену опытом в Белоруссию, что ли…

– А куда на самом деле еду – не спрашиваешь? – прищурился мужчина. Генка хмыкнул:

– Ты ж всё равно не скажешь.

– Понимающий сын вырос, – похвалил офицер.  – Ну а ты что делать собираешься? У тебя девчонкато есть хоть?

– Кому я с таким отцом нужен? – отомстил Генка.  – Ни мерседеса, ни виллы на Канарах, одни награды, в которых девчонки не разбираются… Я в гейклуб запишусь, во.

– Запишись, – согласился любящий отец.  – Платят всяко больше, чем офицеру. Можешь даже открыть гейклуб. У меня вот две недели назад один летёха аж элитный открыл. Они там, правда, заперлись и не пускали, но он всё равно открыл, потом бил долго… Оштрафовали за хулиганку…

– Ладно, – Генка засмеялся.  – Пап… ну никак нельзя, чтобы…

– Нельзя, Ген, – Тихонинстарший взъерошли волосы сына. Тот улыбнулся и вдруг спросил:

– Па. Кому это нужно? Сколько раз тебя подставляли… И таких, как ты… Когда выгодно – вы герои, а потом…  – он вздохнул.

– Тут ты прав…  – Тихонинстарший кивнул.  – И подставляли, и ещё подставят… Только как же бытьто? Махнуть на всё рукой? Они на самолёты – и в Швейцарию, а нам здесь оставаться… И жить здесь… А значит – надо защищать… и не власть, не конституцию, не президента, а Россию…  – он помолчал и подмигнул сыну: – Да ты смотри веселей… Всё у нас ещё будет. А пока – идика спать. Давай, иди, иди.

– Иду, иду, – Генка встал, уже шагнул к своей комнате, но потом обернулся и сказал: – Ну а завтра… поболеть за меня? А?

– Даже если бандформирования будут брать штурмом Москву – я приду на соревнования. И мать привезу, – пообещал отец.

… Генка не стал включать свет. Ему всегда хотелось распахнуть на ночь окно, но военный городок располагался недалеко от какогото завода, бодро дымившего, невзирая на перестройку, реформы и стабилизацию, так что распахивать окно не рекомендовалось. За свою жизнь Генка побывал и пожил и в более приятных местах, но и сейчас особо не страдал из-за испорченной атмосферы. Получилось так, что понятие "родной дом" мальчишка воспринимал отвлечённо и даже не мечтал о таком. «Домом» для него были отец и мама. Отчасти ещё – привычные вещи, всегда находившие своё место в стандартных шкафах с инвентарными номерами, где бы Генка не находился – за Уралом или в Воронеже, на Камчатке или, как сейчас, недалеко от СанктПетербурга.

Было жарко, и Генка, раздевшись, улёгся поверх одеяла, заложил руки под голову. Ему вспомнились слова отца о девчонке, и Генка улыбнулся. Девчонки на него заглядывались, но они были туповатыми и неинтересными – Генка выбирал то одну, то другую, чтобы сходить на дискотеку, в кафе, в кионцентр, поцеловаться и потискаться. Эти встречи ни к чему не обязывали, хотя девчонки воспринимали их с энтузиазмом и страшно обижались, когда понимали, что Генке они не интересны. Друзья? Друзей не было тоже, и Генка подозревал, что многие мальчишки его просто побаиваются и понимают, что проигрывают рядом с ним по всем статьям. Иногда Генка подумывал, что родился слишком поздно. Годах в сороковыхшестидесятых прошлого века он был бы как раз "к селу и к городу" – война, целина, всё такое… Его ровесники вне военных гарнизонов казались ему шумными, неопрятными, трусоватыми и нахальными. Такие же дети офицеров, как он сам, были наоборот – слишком похожи на него самого, и с ними дело не шло дальше ровных приятельских отношений. Всегда есть у кого занять полсотни или предложить вместе пойти на «стрелку» с какиминибудь очередными малолетними отморозками – но это не дружба… Проще говоря, Генка был одинок и смутно понимал, что это – плата за образ жизни, который он выбрал. Точнее он сформулировать не мог…

… Луна заглянула в окно, прошлась по рукояткам малокалиберных, воздушных и газобаллонных пистолетов, стоящих в специальной колодке за прозрачным стеклом шкафа, отразилась в мутном экране компьютера, заглянула в лицо мальчишке, сделав его спокойным и бледным. Генка вздохнул и перевернулся на бок, локтем прикрыл лицо от призрачного света.

Он спал.